Текст книги "Небо в огне (СИ)"

Автор книги: Alexandrine Younger

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 34 страниц)

Так и жили с перерывами почти три года. С печалями, радостями, но главное – оставаясь родными и близкими людьми.

– Спасибо, дядь, в обиду не даёшь, – Лиза приподнимается с дивана, расправив плечи и глубоко вздохнув, – но вижу, вы мне коллективно что-то сказать хотите? Тёть?..

– Да отец и скажет, а то всё я да я! – Валентина Анатольевна поглощена рукоделием, несмотря на то, что с каждым днём дело это давалось ей всё труднее. – Витюша, держи руки прямо, немножко ещё!..

– Верно, хотели, – Пчёлкин-старший отрывается от просмотра телепередачи, обращая свой взор на племянницу, – чтобы ты, Лизавета, в следующий раз дочку привозила. И не как сайгак-мамаша, а надо тебе если, то на целый день. Что мы вдвоем с матерью, скажешь, не уследим? Опыт-то какой!

– Бать, это Арюхе за вами следить положено, – Витя знает, что при случае родителям придётся иметь дело со взрослым пятилетним человеком, характер которого с головой выдает гены папаши-космонавта, – готовы к труду и обороне?

– Тебя, оболтуса, на ноги подняли, а там проблем куда меньше, – не без иронии парирует Павел Викторович, который бы желал лицезреть родных внуков и старость не только сытую, но и за сына спокойную, – но, Лиза, что скажешь? Будет радость?

– Привезу, привезу, она будет рада не идти в детский сад, – идея в самом деле неплохая, а Аря очень хорошо ладила со старшими Пчёлкиными. Против не будет, но только Лиза опасалась, что её непоседа сведёт родственников с ума своей прытью, – но наш звоночек никому не даст заскучать. Вам ли не знать?

– Вот и отлично, вот и договорились, – Валентина Анатольевна заметно повеселела от обещания, прозвучавшего из уст Лизы, но через несколько минут её улыбка поменялась местами с удивлением, когда сын внезапно поднялся с кресла. И куда ему всё время нужно бежать? Молодость! – Витя, есть же время ещё? Куда?

– Мам, я на кухню, в форточку подымлю, – Пчёла аккуратно передает мотки в руки матери, похлопав себя по карману, – а вы пока Лизку подоставайте вопросами про её житье-бытьё. Ей полезно!

– В наказание за самоуправство, Виктор Павлович, иду с Вами, – Лиза давно не притрагивалась к табаку, но к сигаретному дыму не имела никаких претензии. А брат, сам того не понимая, сыграл ей на руку. – Мы мигом, родные!

– Воздуху потом пустите свежего, – менторским доном добавляет старший Пчёлкин, которого не удивить вредной привычкой взрослого сына, – не «Беломор» Витька курит, но дышать-то нечем!

– Отец, всё будет рядком!..

– Пошли!

Цель Лизы достигнута достаточно быстро, но нельзя сказать, что Витя упорно противился её действиям. Если хочет поговорить сестрёнка, то проблем никаких, но он сильно сомневался, что женщина Космоса сможет реагировать на упрёки в адрес её бесценного мужа с пониманием. Или хотя бы не поменять выражение лица, в очередной раз услышав, как она ошибается, оставаясь замужем за человеком, который умело может довести до ручки своими выходками. Космос же сорвётся, рано или поздно, а Лиза попадёт под удар первой. И не надо держаться за то, что в книжках называется любовью.

Любви нет?..

А вот желания и пороки есть. Без сомнений.

Виктор не считал себя образцом добродетели при своей-то испорченной карме. И не получилось у него пока прибиться к своему берегу, всё об какие-то непонятные буйки спотыкался, но случай Лизы стал для него особым. Сестра всё-таки, жалко иногда бывает, как котёнка глупенького. И Пчёла не знал, какое событие могло бы поменять его мнение насчёт семейного благополучия супругов Холмогоровых. И не задумывался.

Зря?..

– Решила напутствие на дорожку дать, жена космонавта?

Закурив неизменные «Camel», Пчёла уставился в окно, наблюдая за отражением сестры, отсвечивающем в стекле. Что читалось по её лицу? О семье своей думает, Холмогорова, сердце наизнанку выворачивает и панически боится новых потерь и напастей. Но вместе с тем привыкла быть готовой ко всему. Есть же горький опыт.

Лиза…

Почему случилось так, что брат и сестра не могли понять друг друга?

Стечение обстоятельств, называемое жизнью. Не более.

– Брось, Вить, в плане советов мы с тобой пролетаем со свистом, – не послушал же Пчёла Космоса и Лизу, ввязываясь в отношения с дочкой партийца. И Холмогоровы во все времена пропускали наветы Пчёлы мимо ушей. – Оглушительно! Как две фанеры над Парижем…

– Чё, мать, напряжённая такая? Ты свое дело в девяносто первом официально выбрала, а меня хрен бы что исправило, забей! – в словах Лизы есть доля правды, но от личного плана Пчёла не отказывался. Выйдет из этой чертовой игры, если его план настолько бредовый. И Белого не послушает, хватит с него авторитетов. – Чего тебе привезти? Цветочек аленький или туфли хрустальные? Организую!

– Пчёл, не ломай комедию, актер из тебя не вышел! – Лиза была готова сорваться на крик, если бы не помнила о том, что они с Пчёлкиным не одни в квартире. – Чем-то тяжёлым тебе в голову прилетит, если так и дальше продолжим общаться. И я сейчас не про себя говорю…

– Охуительно, со всех сторон прижали. Сволочи! – заключает Пчёлкин, не скрывая злобной усмешки. В действительности он и сам устал от состояния вечной эмоциональной войны, которая сеяла смуту в его отношениях с лучшими друзьями, но что поделать? Не переставать же плыть дальше. – Кос чуть не пристрелил, мать твою, а ты и следом хочешь меня угробить. Муж и жена – одна сатана?

– Я вижу, как меняется настроение моего мужа, я вижу тебя, – Лизе искренне хочется поговорить с братом, пока он не совершит зигзаг, разделяющий привычный порядок отношений с близкими на до и после. – Но который год… В молоко! И ты хочешь что-то поменять именно в таком настроении? Чтобы наверняка пороть горячку?

– Какая лапша на ушах у тебя в этот раз, родимая, мне не ведомо, но тебе не привыкать, – хотел бы Пчёла напомнить сестре, какое ярмо она накинула на свои куцые плечи, но зрачки Елизаветы метали молнии. Ударит намертво. – Неделю назад с тобой всё под шумок проговорили… Я не сказал, что собираюсь уехать надолго. Но если и дальше мне Белый и Космос будут мозги ебать, то гори оно всё нахуй!

– Помню. Опять твои переговоры, будь они неладны, – Холмогорова устало положила горячую голову на ладонь, усаживаясь напротив брата. – Зачем ехать одному? если всё настолько серьезно, то выясни всё до конца с Сашей… Терпения нет?

– Лиз, не бычись! Такие расклады бывают раз в вечность, нужно это признать, – к брату и сестре мало-по-малу приходит запоздалое спокойствие, но оно уверенно граничило с бешенством. – Или ты хочешь, сестрица, чтобы я парился, вкалывая, как папа Карло при прочих равных условиях? Харе!..

– Можешь считать, что я все приняла к сведению, а мысль твоя ясна, – Лиза закрыла кухню на задвижку, и, прислонившись к столешнице, снова обратила свой взор на Пчёлу, – но послушай меня, подумай по дороге о вечном…

– А за каким хером? – и этого ещё не хватало. Самолечением заниматься!

– Лишним не станет, а на глазах вся ваша «Бригада» распадается, – уверенно падая в пропасть, – как карточный домик. Долго за этим наблюдаю. По тебе, по Космосу… И тебя, брат, всё устраивает, да?

– Ты на себя посмотри, – переставало мужское братство работать, когда на арену выходили большие деньги и чей-то единоличный авторитет, но Витя скажет правильно, если укажет Лизе на то, что ей бы первоочерёдно о себе и дочери поразмышлять. – За какого барана держишься, поясни? Завязал он, значит? Душа в душу живете? Надолго?

– А что, Пчёл, надо было иначе? Шарахается Космос по окраинам в поисках торчковых компаний, а вы потом просто скажете коллективно, что лишка хватил! – Лиза никогда не ставила в укор брату то, что в ситуации с Косом он сразу стал для неё плохим полицейским, категорично настаивающем на разводе, но иногда так и хотелось признать, что хваленая дружба не помогла мужу начать борьбу с зависимостью. – Где были же ваши клятвы, когда он в аварию попал? Где? В рифму сказать?!..

– Чувствую себя леса санитаром, – но этот бывалый волк справляется с заданием на тройку, – но я тебе всё сказал, а дальше думай сама, куда лодочка поплывёт…

И когда рак на горе свистнет. Как скоро?..

Витя и Лиза не задавались подобными вопросами здесь и сейчас. Не знали, что друг другу сказать, всё выплеснули, а внутри пусто. Как будто не родные.

Наивные!..

– Самолёт в четыре? – Лиза резко переводит тему, всем видом показывая, что больше не хочет метать копья из стороны в сторону.

– В четыре, после стрелы поеду, – без вариантов, – позвоню, когда прилечу. Родителям или тебе.

– Список лекарств не забудь, у нас не достать…

– Знаю, – Пчёла и в заграничной поездке не может забыть о своих стариках, – и, малая, выдохни. Не глупые парни, поверь…

– Разберетесь? – тень надежды не покидает голос Лизы.

– Разберёмся, – обнадеживать не хочется, но и нельзя по-другому, – так или иначе…

День пойдёт своим чередом и после того, как Пчёла уедет от родителей. Телевизор будет также неспешно разносить звуки по комнатам, а Павел Викторович припоминать о том, что Витя не должен будет забыть прикупить московскую гвоздику. Красную.

Холмогорова ещё немного побудет в гостях, секретничая с Валентиной Анатольевной о нелегкой жизни и судьбе, а через час поедет к свекру, у которого весело и вольготно обитала любимая Арька. Вечером к ним приедет Космос.

Все правильно. Никаких черных кошек на извилистых тропах.

Но зимняя дорога подскажет Лизе, что скорость следует сбавить и съехать на обочину, чтобы передохнуть. Телефонная трубка, забытая на заднем кресле, заголосит на все семь нот, прежде чем голубоглазая услышит хрипловатый голос Космоса.

Шокированный, потерянный. Как никогда.

– Фил в тяжелом, родная, – как гром среди ясного неба, – пиздец полный…

– С тобой что? – ничего хорошего, но Лизе и это знать нужно. – Что?!..

– Живой, – и это главное, – засядь у отца, никуда не выходи. Пока не приеду.

– Космос, стой! – Лиза страшно перепугана за мужа. Смертельно. – Где ты?!

– В больницу еду, – сухо произносит Кос, не настроенный на долгий разговор, – объяснения потом. Прости!..

Купил ли Витя цветы?

Об этом думала Лиза перед тем, как услышать на другом конце провода голос мужа.

Уже не столь важно…

Комментарий к 97-й. Навзничь упавшие

Глава могла бы быть и больше, но планы немного видоизменились.

Думаю, что не стоит говорить, насколько эмоционально тяжко она далась?

Но только вперед! 🔥

========== 97-й. О чём ты молчишь, Вселенная?.. ==========

Комментарий к 97-й. О чём ты молчишь, Вселенная?..

https://vk.com/wall-171666652_1587

https://vk.com/wall-171666652_1600

OST:

– Максим Фадеев, Григорий Лепс – Орлы или вороны{?}[тема мужчин]

Лиза безмолвно стоит в стороне, уголки её губ печально опущены, а в висках набатом звучит тревожный голос Космоса, который ещё ранним утром казался ей мелодией, полной нот нескончаемой любви. Но сердце в жутких тисках, руки слабые, а на бледном женском лице грозовой тучей нависла скорбная маска. Лиза многое в жизни смогла вытерпеть, спины не согнув, но ощущение неминуемой катастрофы подползало ядовитой змеёй впервые.

Всё внутри леденело, стоило подумать о том, что теперь ждёт Филатовых. Что Космосу и Белому чудом удалось выпрыгнуть из взрывающейся машины. Не мучить себя видениями страшного исхода не получалось, а чаяния, не так давно занимавшие голову Лизы, словно растворились в воздухе. Было и нет!

Успел ли Пчёла заехать в цветочный по пути в аэропорт? Торопился, везде боялся опоздать, но про завет отца забыть же не мог! Что подсказывал циферблат?

Час назад. Всего-то!..

Своя вечность!

А что же сейчас? Пчёлкин скоро улетит в Берлин, прихватив с собой несколько красных гвоздик и маленький багаж. Позвонит Лизе, как только окажется в гостинице. Как и обещал, так у них заведено с каждой его заграничной поездкой. Он уже без пяти минут как у стойки регистрации стоит, не иначе. Чего ещё ждать?

Или же не нужно таить глупой надежды на то, что кто-то из делового окружения не донес Виктору, что на его ближайших друзей совершено покушение. Он чудом не оказался в той же злополучной иномарке, разминулся по случаю. И если Космос и Саша отделались незначительными травмами после падения на заснеженную дорогу, то за здоровье Фила оставалось неустанно молиться, уповая на профессионализм врачей.

Победит ли мастер спорта в сокрушительной битве? Скоро ли это произойдет? Есть шансы?

Не делал ставок на будущее и понурый Кос, помимо всего прочего задетый тем, что Лиза не послушала его, пренебрегая мерами предосторожности в час, когда он волосы на голове своей буйной рвать готов. Космос ясно обозначил, что жене нужно ждать его в квартире отца вместе с дочкой, но в моменты отчаяния её неугомонное сознание не всегда можно было загнать в угол. Ведь Лиза влетела в больницу вместе с Томой, не отходя далеко и тогда, когда подруга слушала увещевания Саши. Фил без сознания, а Томе сложно поверить, что всё будет хорошо, но Белов настраивает её на лучшее, сам без особого успеха сохраняя условное спокойствие.

Горе накрыло Филатову с головой, а её лицо, прежде неизменно приветливое и лучезарное, сделалось сплошной гримасой ужаса. Страшное случилось. И Лизе трудно понять, из-за чего судьба первым делом била по тем, кто завсегда считался надёжным тылом и самым верным другом.

Дурная насмешка?

И кто следующий?..

Но долго размышлять не получается, потому что Космос резко обрывает уединение Лизы. Он зачем-то обнимает её прямо на глазах у подручных Белова, снова совершая успешную попытку возвести вокруг своей любимой женщины хрустальный шар. Лиза, убедившаяся, что Космос невредим, готова ответить на его призыв, но лёгкая дрожь, сковавшая мужчину, и которую он так неуклюже пытался от неё скрыть, выдавала с головой. Неуловимая нить разделяет пару, и Холмогорова не может до конца довериться родным рукам, осознавая, что Космос никуда от неё не делся. Вот он, свой! Но…

О чём ты молчишь, Вселенная?

Её Небо.

Алмазное, грозовое, переменчивое. Но свое. И огнём полыхает незримо.

– Плохи дела, Лиз, – с тяжелым чувством сказал Космос, стоило Лизе отодвинуться, чтобы приложить ладони к его пылающему лицу, – концов не найдем, лажа. Уверена, что хочешь здесь быть?

– Сразу за Томкой после твоего звонка поехала, – по-другому бы не получилось потому что Лиза страшно напугалась не только за мужа, но и его друзей, которые с детства были близки и ей, – а в остальном – без вариантов. Принято, Космос?

– Принято, а что тебе ещё возразить, женщина? – хотелось бы Холмогорову потрясти головой, захлопнуть веки, а после очнуться, понимая, что беда с Филом ему привиделась. – Ты послушаешь?

– А оно надо, Кос?

– Зарёкся с тобой спорить!..

Лиза не хочет подробно рассказывать мужу, что в спешке пришлось обманывать все разрешенные скоростные режимы и коварные погодные условия. Дети остались спешно брошенными на Юрия Ростиславовича, которому ничего толком не объяснили, а на полпути Филатову и Холмогорову всё-таки настигло бесстрашное ГАИ, с которым пришлось договариваться при помощи парочки зелёных бумажек с портретом одного из американских президентов. Что до человеческого горя доблестному гайцу?

Но главное, что Тома оказалась возле Фила. Первая грань неизвестности позади, пускай дальше не становится легче: Тамару не пускают к мужу. Узел боли завязывается туже, поражая своим уродством и грозя свалиться несусветной карой на непокорные головы. А Лиза стоит рядом с Космосом, отгоняя от себя мысль, что следующей жертвой судьбы могли бы быть они. Смотрит на стёртые в кровь мужские руки, проводит подушечками пальцев по выразительным скулам и душа трепещет счастливой птицей.

Обошлось!

Нехорошие мысли, неудачные сравнения, потому что состояние Фила – беда общая, соединяющая. Однако Лиза не может не смотреть на Космоса преданными глазами, в которых затаилась не только любовь, но и бесконечное беспокойство за незаменимого человека. Своего.

– И не страхово было вдвоём в метель мчать? – Лиза и Тома приехали быстро, и Холмогоров абсолютно уверен, что жена плевала на правила дорожного движения. Вся в мужа удалась. Но его это не удивляет. Не первый год женат.

– Вашего посыльного отправили к чертям собачьим, когда из подъезда выбегали. Удивлен? – Лиза с опаской огляделась по сторонам, стряхивая со лба непослушную золотистую прядь. – Рожа малоприятная. И тут в предбаннике зоопарк не лучше…

– Да и хрен бы с ними, – Холмогоров с удовольствием бы отправил жену домой, но смысла бодаться не видел, – сиди рядом с ней, успокой там, поддержи, а с пехотой не заговаривай особо. Лиз?..

Смерив Космоса усталым взором своих голубых льдин, Лиза хочет возразить, что указы здесь ни к чему. Кроме того, её бесконечно смущает то, что Холмогоров общается односложно, но вовсе не из-за случившегося, а из-за задумчивости, свойственной, когда чего-то очень ждёшь. Настолько сильно, что трубка, сжатая в мужской ладони, может сломаться под давлением, утратив свое целевое назначение.

Вселенная молчит!..

– Послушай, не разводи суету, не то во главе стало, – рука зачесалась отвесить дурному подзатыльник, но Лиза внушает себе, что сейчас нет места их всегдашним семейным склокам, обида за которые проходила за пять минут. – Космос?..

– Не то? – на секунду вспомнился отсутствующий Пчёла. С какого-то хера!

Лиза держит незримую оборону, но из последних сил. Космос, коротко посмотрев на неё, снова задаётся мрачным вопросом, от которого и самому хочется залезть в петлю.

Пчёла и есть предатель?..

Лиза не поверит, Холмогоров опасается обронить своё предположение.

И Саша отметает виновность жука, а Кос другой схемы в этом случае не находит.

Пчёла!..

Нет больше кандидатов. Кому ещё сулит выгоду смерть сразу троих игроков? Чтобы добро, нажитое совместными усилиями, к рукам без боя прибрать, а не довольствоваться своей долей, которой всегда будет мало. И кого Пчёлкин мог предупредить о том, как удачно сети расставил? Лизу, что ли, которой с какого-то хрена сочувствовал? Да молчал бы в тряпочку, насекомое, чтобы не спугнуть большой куш! Пчёла не глуп, представлял же, что известное Лизе через считанные минуты становилось известным Космосу. У них вообще не было друг от друга тайн, а если кто-то и пытался скрыть правду, то быстро раскалывался. По лицам всё читалось без подсказок, по глазам.

Космос не брал в расчет мимолетные вещи, которые хотел бы оставить при себе. И не представлял, каким ножевым они могут к нему обернуться. И в какой момент…

Но черт возьми!..

Где носило Пчёлкина, когда по всем гласным и негласным законам его хитрая туша должна была давно оказаться в этой больнице?

– Тебе точно к врачу не надо? Ты посмотри на себя! – Лиза щелкнула пальцем перед глазами Коса, от чего он невольно двинул плечом. Нервно.

– К докторам меня рано, не бойся, – свободной от телефона рукой, Космос удерживает Лизу около себя, ловя утерянное внутреннее равновесие. Неосторожные выражения Космос оставит для других, а рядом с алмазной солнце светит и через самые черные облака. Для него. И он снова настроен на беседу. – Отцу позвонила? Как Арька?

– Нормально, – коротко роняет Лиза, понимая, что муж многое не договаривает, а что-то и вовсе хотел у неё узнать. Не допросом выманить нужные фразы, но взглядом испытующим. Волчьим. Лиза его принимает, но не принимает. Темная догадка о том, что может терзать сознание Космоса, молнией поражает Лизу, но озвучивать обвинения она не спешит. Хуже станет. Всем. – О чём ты ещё хотел спросить, Кос? Не темни!

Лиза хотела бы загнать своих демонов куда подальше, видя в любимом человеке исключительно признаки огромного потрясения, но смутное понимание мрачных дум Космоса задевало злым бумерангом. Она слишком давно разделяет с сыном профессора астрофизики и печали, и радости, без подсказок предсказывает его порывы и решающие шаги. Но сейчас отгоняет от себя пагубную возможность, дающую ей право усомниться в том, что Космос может считать их брата предателем. Нет!..

Как…

Как такое возможно?

Се ля ви?..

Закон жанра?

Или в жизни Космоса и его друзей не бывает по-другому? Рано или поздно, но кто-то из них первым бы попал под раздачу. Вляпался бы по самые помидоры!

Пчёла? Первый пошёл?

Грёбаный жребий!

О котором за пятнадцать минут, которые Лиза и Тома находились в стенах больницы, никто не говорил. Странное молчание.

Или будущая буря?..

– Ерунда, – не впутывать же жену в грязное дело, грозящее «Бригаде» расколом? Космос и не хочет. Рикошет же по ним не ударит? Хватит им с Лизой своих неувязок, держаться вместе бы, дочь растить и ничего больше. – Милая, всё ерунда!

Сложно актерствовать перед той, которая слишком многое от него видела. Но Кос слепо уверяет Лизу в том, что он не живёт сомнениями. И с ума сходит!..

– А если без дураков, Холмогоров? – не получается у Лизы стоять в сторонке. Понимает прекрасно, что ничего не решит во всеобщей суматохе, только возле Томки будет сидеть и слёзы утирать, но Космос должен признаться честно…

Что их ждёт?

Важна самостоятельность от Белого, о которой Кос и Пчёла грезили, если Валерка в операционной. Друзья ничем не могут ему помочь. Полное бессилие.

– А дурак в Германию летит, – недобро, но по существу для Космоса. – Звонил? – от насущного вопроса не удержаться, хоть Космос и держит себя в руках.

– Нет! – обрывочно отвечает Елизавета, как молнию голосом метает. Любые подозрения в сторону брата кажутся Лизе мнимыми и немыслимыми, как и совсем недавно Белову. – Тебе точно к терапевту надо, Кос. Посмотрись в зеркало!

А Космосу вовсе не кажется, что мысль посетила его змеиная. Сукой и мразью последней какой-нибудь шибко праведный человечище его назовёт и бровью не поведёт. Сашка не верил, что старый друг может оказаться падалью, а Холмогоров допускает, что ради быстрой наживы, своего движения и той же Ольги Беловой, Пчёлкин был способен на расправу, с легкостью решившую его проблемы и вопрос лидерства в общем бизнесе.

– Все равно не могу поверить, что это он!

– Белый! Он не сел к нам в машину…

Всё же просто складывалось, напрягаться не надо и за свою шкуру переживать. Кто бы лидерство Пчёлы оспорил в противном случае? Но не обыграл всех жук, вышла осечка, а реально ли скрыться от Саши Белого?

Космос почти уверен, что нет.

Шмидту оставалось только подтвердить его предположение.

– Спасибо, что не к наркологу, – обстановка вокруг накалялась, ничего хорошего уж точно не предвещая. – Жесть полная. Чего делать, Лиз, ума не приложу!

Услышав вскрик Томы и её душераздирающий плач, Лиза инстинктивно сжалась, уронив горячую голову на плечо Космоса. Смяла цепкими ладонями его локоть, безуспешно давя в себе ненастные слезы. Завтра Холмогоров точно выбросит свой модный, но надорванный пиджак, потому что он пропитается слезами жены и зловещим запахом больничных палат. Горем.

В реальность происходящего верилось с трудом. Нельзя быть полностью готовым к беде, страховки не бывает. Лиза не может до конца осознать, что близкий человек балансирует на грани жизни и смерти. Не получается совладать с правдой, а Саша заставляет безутешную Тому не плакать, говоря, что всё хорошо. Хорошо?!..

Космос отпускает Лизу, чтобы ответить на звонок. Хваленный Виктор Петрович из правительства обещал свою помощь, будто искренне интересуясь тем, что стряслось. Все, кто можно и кто действительно беспокоился, позвонил или приехал в больницу. Всем надо было узнать, что сталось с «Бригадой» после аварии. Всем!

Кроме Пчёлы, след которого рисковал затеряться в самый неподходящий момент.

Ни Кос, ни Белый не знали, куда ведёт их непослушный поток мысли.

Но думалось всё же одно. Черное. Невероятное. Одно.

И Белов решается озвучить вероятный исход событий, когда Тамара и Лиза вместе с медсестрой скрываются в глубине коридора.

– Кос, – тоном, полным отрешенности, чеканит Саша, не подбирая изящных выражений, – а если он умрёт? Чё будем делать?

Если бы Космос знал!

– Шмидт молчит…

Стрелки сходились на Пчёле. Вскорости он назовёт это «нормальной правдой жизни», понимая, что ничем не может доказать свою невиновность. Грохнут, но Саня знать должен, что не он рыл могилу для друзей детства. Кто бы он был после этого?

Сукой? Падалью? Как ещё себя обозвать?

А Космос с Белым мало задумывались о том, как назовут себя сами, когда истина вскроется в своей беспощадности.

Кокс не поможет…

***

OST:

– Трофим – Красное, черное, ноль{?}[(тема женщин)]

Новость от Шмидта не принесла облегчения ни Белову, ни Холмогорову. Пчёлы не было на рейсе, не нашли его и в городе. Пока Макс не засветил Ольгу и Витю в одной из многочисленных московских аптек. О чём они говорили – загадка, но в скором времени Шмидт вез молчаливого Пчёлкина к Белову, Оля мчала по снежным дорогам по не самому приятному для себя адресу, а Лиза безуспешно набирала номер брата, чтобы убедиться в том, что абонент не может быть вызван. И Космос куда-то пропал, заставляя мириться с неизвестностью. Легче не станет, пока Фил не придёт в сознание.

В комнатке, отведенной для ожидания, сохранялся вакуум. Единственным постоянным собеседником Лизы оставался свекор, звонивший ровно каждый час и не знавший сна. Ариадна и Маруся спрашивали, куда делись их любимые родители, почему так долго не приезжают и не забирают домой, а стареющий академик ничем не мог порадовать детвору. Но уверил внучку и её вечную спутницу в том, что завтра утром на небосводе обязательно засияет ослепительное солнце, на шаг приближающее Москву к ласковой и дружелюбной весне. Главное верить, что даже после самой темной ночи мирные лучи обязательно восстанут из пепла. Неизменно.

Как же этого доброго совета не хватало Лизе и Томе, но сомнительно, что их терпение было бы вознаграждено чужой мудростью. Только в детстве можно было с легкостью поверить в сказку. Жизни жен Космоса и Фила на неё не походили, но кто сказал, что они хотя бы на секунду пожалели о том, какой выбор сделали?

Тома, отстраненная и разбитая свалившейся горестной ношей, погрузилась в молчание, склонив светлую голову на плечо Холмогоровой. У Лизы больше не осталось слов утешения, да и есть ли в них надобность? Томка даже телефон отключила, чтобы встревоженные родственники и знакомые не звонили, досаждая вопросами, на которые не имелось понятного ответа, а Лиза…

Лиза, тупо уставившись в желтоватую ровную стену, размышляла о том, что так мучительно уже когда-то было. Обстоятельства только иные, время юное и потрясение не самое правдивое, но для восемнадцатилетней девчонки Лизы Павловой, норовящей убежать в Ленинград от жениха, всё взаправду и серьезно. Слезы по щекам стекали соленые и искренние, а успокаивала неугомонную Лизу всё та же Тома, ещё не ставшая Филатовой. И почти забытая Софка, исчезнувшая где-то за кордоном в девяносто втором.

И сидели они почти на таком же маленьком диванчике в квартире на улице Профсоюзной, и сами ведали, что именно в своём восемьдесят девятом купались в лучах безмятежного счастья. Ветер перемен играл на руку.

Винил медленно передает мотив «Крейсера Авроры» в исполнении Большого детского хора Гостелерадио, которому еле слышно подвывает Лиза. Три подруги больше не говорят о том, что Сашка уехал на перевоспитание под Свердловск и вообще пытаются не упоминать мужские имена. Лиза сидит на диване в обнимку с Томой, а Софа стоит у окна, не теряя самообладания. Вот они три подруги… Три пути!

Разные, но похожие. Любящие. Любимые.

И Тома с Софой знают что сказать расстроенной Лизе, которая никак не хочет прощать Космоса. И в Ленинград вздумала улететь, малахольная!

Зачем?!..

– Лизка, не беги ты к тётке! – Софа пыталась воздействовать на подругу изо всех сил, наверняка зная, что не удержит её от билета на самолёт и новой ошибки. – Чего тебе, дурная, этот холодный город с крейсером и дворцами?

– С «Авроры» давно не стреляют, а я не могу больше здесь, не могу! – Космос не слышал Лизу, а она не слышала его. Вот и вся любовь. – Город мой! Как собиралась, так и заживу!

– Решилась? – Тома Бессонова и в самом деле верила, что Лиза возьмет и заживет в своем Ленинграде с чистого листа.

Где-то месяца три, больше не надо. Потом сама к Космосу своему вернётся. Или вернут.

– Решилась! Не отговаривай!..

– Не буду!..

– А я буду, – неутомимо твердит Софка, – от него спрячешься, а от себя?..

Никто не дал толкового ответа Софе, а Лиза через пару деньков уехала. Переполох устроила. То была проблема!..

Решившаяся первым цветом весны в день веселой свадьбы Филатовых…

Прошло восемь лет. Павлова, Бессонова и Голикова давно сменили фамилии и прописки. Миловидные студентки стали семейными дамами, к которым не каждый рисковал приближаться, но граница между прошлым и настоящим вмиг исчезла, когда печаль напомнила о себе. И Лиза видит перед собой тех же девчонок, у которых за плечами ничего, кроме надежд за светлое завтра, но они надломлены. Третью подругу так вообще потеряли в вихре тех самых требуемых перемен. Куклы-неваляшки!

– Том, – Лиза прерывает молчание, продолжая усердно изучать стенку напротив, – а помнишь, что на Профсоюзной также сидели?

– Но с Софой, – Томе легче, потому что Холмогорова заговорила первой, – побег готовили…

– С ней, – привет датским ветрам и Милославской в частности, – чумой…

– И ты ещё про «крейсер Аврора» пела…

– И плакала…

Навзрыд. По-настоящему. Разрывая сердце.

И Тома сейчас заплачет, потому что больше молчать не может. Обнимет подругу, ставшую ей едва ли не за сестру родную, и разнесёт свой плач по всей комнате. Лиза тоже не скроет слёз, не переставая цепляться за мысль о Космосе. Если скоро им повезёт оказаться дома, то Лиза обязательно скажет ему, как сильно его любит. С каждым днём крепче, а при виде Арьки это счастье прибавлялось стократно, но знает ли Холмогорова о том, при каких обстоятельствах в очередной раз признается мужу в чувствах?

Лиза и Тома понемногу успокаиваются, когда из коридора доносится ругать одного из охранников и медсестры. Женщины недоуменно переглядываются, и Лиза, пожав плечами, накинула на плечи белый халат, чтобы выйти наружу.

– Переливание! Филатову переливание крови нужно, пустите к Александру Николаевичу! – тараторит молоденькая девушка, для которой каждая минута на счету.

– Не положено, – сухо отвечает Шмидт, одновременно унимая одного из своих подчиненных, – там разговор…

– Павел! – появившись за спиной медсестры, Лиза обращается к Шмидту по имени, а не по позывному. Павел Григорьевич Горин – он же бывший офицер советской армии, более известный в бандитских кругах как Шмидт, знаком семье Холмогоровых с осени девяносто четвертого. Космоса из передряги наркоманской вытаскивал, домой за уши возвращал. Успешно. – Паш, какой разговор?..

– Лиза… – Шмидт уверен, что жене Космоса не нужно разъяснять, сколько будет дважды два. Догадывается, куда ветра дуют. А мешать разборке не стоит, усугубить ведь базар – раз плюнуть. – Лиз, Пчёлу привезли! Не ходи ты туда!