Текст книги "Возвращение с края ночи"

Автор книги: Алексей Свиридов

Соавторы: Александр Бирюков,Глеб Сердитый
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц)

– Вороненок, что за розыгрыши? Так порядочные люди не поступа… А это еще что?! – голос обрывался, и пленка некоторое время крутилась молча, пока автоматика не остановила запись.

Сердце сжало дурное предчувствие, и Сашка начал лихорадочно набирать номер, в спешке промахиваясь пальцами мимо кнопок.

Гудок, еще гудок, еще один… Там что, уже разбежались все? До обеда же полчаса! Нет, вроде трубку подняли…

– Алло?

– Сергея будьте добры! – попросил Сашка.

– Какого Сергея? – недружелюбно спросили в трубке.

– Обычного. Он у вас один и есть… – удивился Сашка. Коллектив лаборатории насчитывал шесть человек, все они прекрасно знали голос Воронкова, да и никаких других Сергеев, кроме Кози, там не было.

«Практикант какой, что ли? Вряд ли, голос взрослого человека, причем явно привыкшего, что на его вопросы отвечают без пререканий».

Тем временем на другом конце линии послышались неразборчивые звуки – похоже, что трубку прикрыли рукой и о чем-то совещаются. Потом незнакомый голос послышался снова:

– Он сейчас не может подойти к телефону. Что вы хотите?

– Это из канцелярии. Он ведомость на отпуска еще не принес. – Сам не зная зачем, соврал Воронков и повесил трубку. Так ему и поверили – из канцелярии. По городскому-то телефону!

Он немного поколебался, а затем набрал другой номер, похожий на первый. Благодаря Козе он перезнакомился с половиной девушек отделения «Э», с некоторыми даже подружился и сейчас звонил одной из них. На этот раз трубку взяли сразу.

– Марина? – заторопился Сашка, – это Вороненок. Что у вас там, в шестой происходит? Я звоню – там вместо Сереги кто-то незнакомый, да въедливый такой, как иприт!

– Ой… Сашенька, тут беда. Сережку… – девушка всхлипнула, – убили его. Прямо там, в лаборатории, нашли!

– Как? – остолбенел Воронков.

– Я не знаю! Там все куда-то ушли, а пришли, он уже… все. Милиция приехала, следователь, собаку привели – только она как остановилась перед дверью, так дальше ни в какую. Химии, наверное, не любит… Ой, да что я говорю! Тут такое, а я про собаку… – Марина снова всхлипнула, и в трубке запищали короткие гудки.

– Извини, – тихо сказал Воронков, обращаясь то ли к Марине, то ли к Сергею, и машинально опустил трубку на рычаг.

«Я вроде бы куда-то шел… – подумал он безо всякого интереса, – Ах, да, подсчитать убытки…»

Сашка вспомнил вчерашнее утро и Козю, уходящего за дверь с баночкой в руках. Всего лишь, маленькая такая баночка с жидкой дрянью в ней, такой дряни в каждом отстойнике кубометры – и вот: милиция, следователь, собака… Свидетели, экспертиза, отпечатки пальцев – деловито, отработанно, обыденно. А как теперь жить человеку, твердо уверенному в том, что именно он, и никто другой, стал причиной смерти друга?! И мало ли что этот человек сам уже раза три чудом уходил от опасности – чудом или не чудом, но ведь уходил! А Серега не ушел. Наверное, даже не успел понять, что вот она, опасность…

Сашка медленно поднял с пола чудом уцелевшую чайную чашку, повертел в руках и с размаху швырнул ее об стену, вложив в бросок такую силу, что в стороны полетели даже не осколки, а мелкая пыль. Убытки, значит? Он вытащил «Мангуста», снял пистолет с предохранителя и вернул под плечо. Ладно, посчитаемся!

Идя по улице быстрым пружинистым шагом, Воронков едва сдерживался, чтобы не заорать во весь голос «Вот-он я, сволочи, здесь!». Специально свернул в памятный переулок к поликлинике – сейчас он даже хотел, чтобы черный «рейтар страха» вновь поджидал его где-нибудь за углом, неважно в каком обличье: всадника ли, мотоциклиста…

Но ни в переулке, ни в глухих дворах, ни на оживленных улицах, ни на территории ТЭЦ, куда он, наконец, забрел – нигде Сашка не встретил никого из тех, с кем хотелось встретиться и потолковать тет-а-тет. Прохожие, по случайности взглядывавшие ему в лицо, сразу же прятали глаза и делали вид, что совершенно не интересуются этим крепким парнем в дешевой куртке, напротив, у них сразу же появлялось срочно дело где-нибудь в стороне от его пути.

Несколько раз он вызывающе неторопливо пересекал улицы, по которым шел плотный поток машин. Визжали тормоза, мигали фары, из-за стекол доносилась матерщина, но ни разу среди них не возник распластанный черный силуэт – в том, что такая машина у «них» не одна, Сашка не сомневался. Не обращая внимания на возмущения водителей, он шел в следующий проходной двор, а после него снова подставлял себя под колеса, оставаясь готовым в любую секунду начать схватку.

Но ничего не происходило, и через некоторое время Сашка понял, что уже сам не очень-то и хочет в очередной раз лезть под машину.

Человек не может находиться в каком-то одном состоянии вечно. Потрясение, гнев, отстраненное желание разом со всем покончить – примерно через час эти чувства покинули Воронкова, сменившись усталостью и тоской. Никто не хотел выходить на смертный бой, никто не хотел принимать вызов, и та решительность, с которой он вышел из дома, казалась теперь нелепой.

«Герой, блин… – мрачно думал Сашка, возвращаясь. – Кому ты, на фиг, нужен, красавец? Думал – будет мортал комбат по заказу? Как же! Да плевали на тебя – сиди, жди своей очереди… Знают сволочи, что хуже этого нету – сидеть и ждать неизвестно чего!»

Тем не менее некоторую пользу этот час на сырых улицах принес – Воронков вновь обрел способность рассуждать более или менее спокойно и трезво. Серегу, конечно не вернуть… А вот что делать теперь ему? Может быть, стоит пойти в милицию и рассказать обо всем?

Нет, «обо всем» – это перебор. Лучше почти обо всем. А вот насколько «почти»? Можно, конечно, объяснить, что с испугу раздолбал телевизор гостевой пепельницей. Так ведь остатки несчастного «Рекорда» наверняка повезут на экспертизу – следы жидкости искать. А найдут для начала следы пороха!

Значит, про телевизор нужно будет молчать. И про веселенькую ночь на станции тоже. Зато можно долго и красиво рассказывать про рыцаря. И заодно добавить классическое «Гражданин Щин провертел в моей стене дырку и пущает скрозь нее отравляющих газов». С точно таким же успехом.

А с другой стороны мало ли что? В милиции ведь не одни хапуги сидят, вдруг попадется умный человек, который поверит и что-то такое профессиональное предпримет, отчего сразу всем станет хорошо. Кроме Сереги, конечно…

Дверь квартиры вновь распахнулась легко и без сопротивления – на этот раз ее забыл закрыть точно сам Воронков.

«В порыве, так сказать, праведного гнева, мститель, блин…» – я оценил он свой поступок. Для большей язвительности Сашка повернулся к зеркалу, оскалил зубы, скорчил рожу – и вдруг заметил, как на разгромленной кухне что-то мелькнуло.

«Так, значит, они все-таки решились кренделей с доставкой на дом выдать. Ну вот, Вороненочек, а ты волновался!»

Он быстро глянул сквозь дверной проем вперед.

«Как у нас в комнате? В комнате пусто. Значит, гость на кухне, стоит около раковины, иначе был бы виден прямо отсюда. Ладно, добро пожаловать!»

Продолжая двигаться спокойно, словно ничего не заметив, он снял кроссовки и поставил на пол. Потом повернулся, и пробормотал как бы под нос, но достаточно громко:

– Хорошо, хоть унитаз целый. А то к соседям бы бегал… – и брякнул после этих слов дверью туалета. Извлек «Мангуста» и, осторожно ступая ногами в носках по полу, пододвинулся к углу, за которым начиналась собственно кухонька. Чуть присел, набрал полную грудь воздуха…

– На пол! – заорал он. Одновременно с этим ноги распрямились, толкая тело вперед и вверх. Сашка в прыжке перелетел через поваленный холодильник и, вывернувшись, как кошка, приземлился спиной к окну, держа пистолет в полусогнутых руках. А ответом ему была лишь ослепительная улыбка – белые зубы между тонких ярко-красных губ. И хотя губы сразу же сжались, Сашка сначала вспомнил именно эту улыбку и лишь потом обратил внимание на все остальное – белый брючный костюм, бесцветные волосы, как те, что бывают у альбиносов… Вот только глаза у девушки были совсем не красные, а вполне нормального светло-серого цвета.

Альбиноска, поняв, что ее узнали, сделала улыбку еще шире.

– Так все-таки на пол? Или можно постоять? – спросила она неожиданно низким и сильным голосом. Тон вопроса подсказывал, что в ответе она ничуть не сомневается.

– Ладно, оставайся так, – не стал спорить Воронков и поерзал спиной, устраиваясь поудобнее, а заодно опирая один локоть на подоконник. Он не хотел, чтобы в случае долгого разговора у него устали руки. Только вот как с ней говорить? Не с банального же «Кто с тобой работает? Кто тебя послал?» начинать?

Повисло долгое молчание, и первой не выдержала альбиноска.

– Ты разве не хочешь у меня что-нибудь спросить? Например, кто я такая и что мне нужно?

– Хочу. Только думаю, ты сейчас сама мне расскажешь. Все-все расскажешь.

– Ого! Ну и аппетиты у тебя! Все – это как? Начиная от Большого Взрыва?

– Слушай, красавица, не дури, а? Я ведь сейчас не в том настроении, чтоб шутки понимать. – И для внушительности Сашка качнул пистолетом.

– Да уж вижу! – фыркнула девушка. Даже если она и испугалась, то виду не подала, и продолжила:

– Ладно, если ты такой нервный, я специально предупреждаю – я попить хочу. Не будешь стрелять?

Не дожидаясь ответа, она повернулась спиной и наклонилась к крану, предоставив Воронкову оценивать форму обтянутого белой джинсой зада. Форма была неплоха, хотя «объект» и был излишне сухощав. В принципе женщина должна быть все же пошире, хотя и в тощих есть свой шарм…

Сашка вдруг понял, что разглядывает альбиноску с откровенным плотским интересом, и очень этому удивился. И не время ведь, и не место, а смотри-ка куда вдруг мысли поскакали!

Она наконец-то выпрямилась (Сашка подумал, что он бы напился за половину того времени, что она простояла, нагнувшись) и сообщила:

– Среди того, что я тебе сейчас расскажу, будет мысль, что я тебе не враг, а скорее друг. Ты в это поверишь сейчас, авансом?

– Допустим.

– Тогда, пожалуйста, перестань держать меня под прицелом. А то мне очень неуютно.

Сашка кивнул и пистолет опустил в зажим, тем не менее не убирая. Она продолжала:

– И вообще, пойдем в комнату, что ли? Там хоть на что присесть найдется.

Воронков сомневался, что это так, но тем не менее кивнул и полез обратно через холодильник, который только что так браво перемахнул.

Под сидение девушка приспособила себе одну из порванных подушек, а Сашка устроился на тумбочке из-под телевизора – у нее теперь была обломана одна из коротких ножек, и сидеть приходилось с опаской. Пистолет он не убрал, продолжая держать его в правой руке, потому что авансы авансами, а мало ли что.

Альбиноска явно обратила внимание на этот нюанс, но вслух комментировать не стала и перешла к объяснениям.

– Итак, что я могу тебе рассказать… Мне довольно сложно будет сделать это, потому что я не очень хорошо представляю себе, до какой степени ты способен поверить в мои слова. Они будут тебе наверняка казаться странными и нелепыми, но поверь, это не уловка. Дело в том, что мир, где живешь ты, – это еще не весь мир.

– Я так и знал. Ты – марсианка, – буркнул Воронков.

– Нет, ты не понял! Вернее, понял слишком упрощенно. Вам известны измерения «далеко-близко», «давно-недавно», но возможны и другие способы совместить или отвести друг от друга части одной и той же Вселенной. Да, Марс от тебя далеко. А моя земля, на которой родилась я, она… нет такого слова у вас, словом, тоже далеко, но не так. Вы, люди Земли, учитесь преодолевать пространственную удаленность, а вот со временем такое делать уже не можете, хотя и имеете о нем представление. Про остальное же, про что у вас и представления-то нет, даже говорить нечего. Я понятно говорю?

– Понятно, понятно. Пока ничего нового… – Сашка вспомнил Художника, его объяснения и свои догадки.

Он чувствовал, что девушка не врет, и в то, что она действительно с какого-нибудь параллельного Марса, вполне верилось. Верилось хотя бы потому, что никакому обычному объяснению события последних двух дней не поддавались, а бредовая версия про «пришельцев ниоткуда» логично ставила все на места. Вернее, позволяла не заботиться о какой-то логике. Пришельцы, и все тут. Что с них взять…

Альбиноска продолжала говорить. Потратив еще с десяток минут на объяснения, дескать, все миры, несмотря на всю свою разделенность, есть части одного целого, она наконец перешла к своей персоне.

– И получается, что обитатели разных миров имеют разные взгляды. Есть такие, кто исповедует великое зло и активно использует черные силы, для того чтобы склонить все вокруг к своей власти. Есть и те, кто им противостоит, кто служит свету и добру…

«Я что, все-таки сплю?! – поразился про себя Воронков, продолжая вслушиваться в высокопарные слова, про темные и светлые силы, которые извечно противоборствуют во Вселенной. – Может, эта подруга не из параллельного мира родом, а сбежала из какого-нибудь дурного фильма для подростков? Или на самом деле все так и должно быть, а дурак как раз я, который в подобное не верит?!»

Нет и еще раз нет. Невозможно, чтобы все было так просто. Либо альбиноска держит его за «малахольного адиета» (ох уж этот Рыжий со своими как бы одесскими словечками!), не способного понять высшие мотивы, либо… Либо что? Она заморачивает ему мозги, чтобы в какой-то момент воспользоваться этим? Так или иначе, но фальшь в словах девушки Сашка ощущал вполне.

– …И таким образом мы противостоим друг другу. Случайно в: поле зрения врагов оказался ты. Но поскольку мы, исповедующие Путь Света, не можем допустить, чтобы пострадали невинные, я послана тебя охранять и оберегать. И пока что мне это удавалось! – закончила альбиноска свою речь с победоносной улыбкой.

Воронков кивнул. За то короткое время, пока она договаривала, он принял решение свои сомнения не выказывать, но и не забывать о них. Если это игра, то пусть эта белоснежная красавица думает себе, что он ее принял. А потом ведь, чем черт не шутит, вдруг она говорит совершенно искренне? Как ни крути, а из-под колес в первый раз вытащила его именно она, да и с телефонной будкой история – тоже наверняка без нее не обошлось.

Вслух же он сказал:

– Спасибо, конечно. А вообще что этим, как их там – темным? Что им от меня нужно?

– Мы пока что этого не знаем, – с готовностью ответила девушка, – но что-то нужно… Может быть ты, как раз и поможешь разобраться что. Хотя, надо заметить, ты и сам парень не промах! И в переносном, и в прямом смысле слова…

Глаза альбиноски чуть прищурились, и она чуть искоса смерила Воронкова взглядом, словно оценивая, достоин ли он внимания большего, чем положено ей по обязанностям. И похоже, решила, что достоин – по крайней мере так показалось Сашке.

«Черт возьми, марсианка она или нет, но девчонка вполне приятная, и если я ей нравлюсь, то может получиться интересно…»

– …Да и стыдно из такой пушки промахиваться. Дашь глянуть? – закончила альбиноска и протянула руку. Сделала она этот жест с такой же небрежной уверенностью в том, что ей не откажут, с какой вела себя до сих пор. Но что-то в этом проскользнуло не то – может быть, она протягивала руку слишком быстро или изменился прищур ее глаз, став чуть более пристальным, чем требовалось? Воронков не смог бы сказать, что конкретно его насторожило, но неприятное ощущение, сродни ощущению, испытанному под взглядом куклы-с-чайника, вдруг вновь заставило его вздрогнуть.

– Нет, не дам! – довольно-таки резко ответил Сашка и, желая загладить неловкость, попытался перевести все в шутку:

– Цвет этой железки не пойдет к вашей сумочке.

По лицу девушки проскользнула легкая тень досады – или Воронкову показалось, что проскользнула, – но она тут же вновь тонко улыбнулась, раздвинув губы лишь чуть-чуть.

– Я вас разочарую – у меня нет сумочки!

– Вот, вот, поэтому и не подходит, – не уступил Сашка и решил переменить тему:

– Слушай, а может, поедим? Я-то уже давно голодный, ну и ты за компанию пристраивайся. Правда, разносолов не обещаю, но макарон с тушенкой сварю… Если только эти скоты банки тоже не повскрывали. Слушай, а что они искали, ну хоть примерно подскажи?

– Не знаю! – отмахнулась альбиноска и предложила: – Поскольку я твоя защитница, от язвы желудка я тебя тоже защищать должна. Да и тушенки твоей мне не хочется. Поэтому сегодня обед обеспечиваю я.

– А у меня все равно готовить больше не из чего.

– Глупый, я совсем не собираюсь стоять у плиты. Как тебе идея пообедать в «Апеннинах»?

Воронков даже присвистнул.

– У меня денег ровно столько, чтоб туда войти. А за столик сесть уже не по карману.

– Я же сказала – обеспечиваю. Вот уж о чем не беспокойся, так это о деньгах.

Сашка задумался, а потом согласно махнул рукой. Отобедать в приличном месте с привлекательной спутницей – почему бы и нет? В конце концов, этот обед можно рассматривать как некую компенсацию за злоключения. Должна же быть на свете справедливость!

На улице Сашка сначала порадовался наконец-то проглянувшему в облаках солнцу, а потом вновь вернулся к финансовому вопросу:

– А деньги вы, небось, на каком-нибудь кварковом дубликаторе делаете? А то ведь на бумажках там номера разные, можно и нагореть!

– Ох, милый, ну и начитался же ты всякого! Деньги у меня вполне настоящие, я бы даже сказала, заработанные честным трудом. Каждый мирок, до которого мы доходим, перво-наперво исследуется, и в нем закладывается что-то вроде базы. Чтобы в случае чего не испытывать нужды в чем-то. Ваша система основана на деньгах – так мы их и зарабатываем, причем вполне законно. У нас есть пара фирм, которые выполняют заказы… Ну, словом, такие заказы, на которые у вас надо затратить уйму времени и средств, а нам это ничего не стоит. А цены ставятся среднеместные. Вот и доход, понимаешь?

– Понимаю, чего тут не понять, – кивнул Воронков. Альбиноска искоса взглянула на него и сообщила ободряюще:

– Так что, если надо, можем и тебе подбросить. Кстати, а действительно – ведь все время быть рядом с тобой у меня не получится. А с деньгами ты и самостоятельно сможешь продержаться на плаву гораздо доль… лучше. К тому же макароны с тушенкой из рациона исчезнут. Как тебе идея?

– Идея хорошая, я подумаю, – без энтузиазма ответил Сашка.

– А что тут думать?! – удивилась девушка.

– Ну… Я так сразу не могу. Это все так неожиданно… – начал мяться он, и альбиноска не стала настаивать, лишь заметив, что размышлять стоит побыстрее, ибо «дают – бери».

«Да, дают – бери, а бьют – беги, – согласился про себя с ней Сашка. – Только бывает – для того и дают, чтобы не убегали, когда начнут бить».

Он усмехнулся про себя:

«Странное какое-то у меня отношение к этой красавице: с одной стороны, она мне безумно нравится и меня к ней совершенно откровенно тянет на самом что ни на есть физиологическом уровне. Хотя чисто внешне она и не в моем вкусе. А с другой – я на сто пудов уверен, что она чего-то крутит. Не договаривает, просто врет или осуществляет какой-то план – хрен знает. Но крутит, ой крутит…»

Идти с альбиноской по городу было приятно, и в то же время как-то странно. Приятно – потому что она прямо у подъезда так доверчиво приникла к Сашке, что ему ничего не оставалось сделать, кроме как обнять ее за плечи. Она в ответ положила руку на пояс ему, и дальше они шли в положении «любовь до гроба еще с прошлой пятницы».

А странно потому, что путь до «Апеннин» занял гораздо меньше времени, чем ожидал Сашка. Несмотря на то что он считал себя знатоком всех окрестных переулков и дворов, несколько раз альбиноска заворачивала в совершенно незнакомые места, которых – он мог бы поклясться! – в округе просто не могло быть. Совершенно точно не было, например, большого здания в стиле «стекло-бетон-металл» с внушительным табуном иномарок на стоянке, но девушка уверенно провела его вдоль ограды этой стоянки. Сашка как бы невзначай отломил сухую ветку с деревца на газоне и по-мальчишески провел ею по прутьям – ограда оказалась совершенно реальной.

Вновь участок знакомой улицы, и вновь никогда не виденный раньше двор, мощенный булыжником, с высокой травой, торчащей из щелей. Курица бродит, два гуся полощутся в луже – да господи, тот ли это город?!

Однако вскоре сомнения Воронкова рассеялись: после очередного поворота он увидел знакомый проспект и чуть поодаль – желтенькие шары на чугунных столбах и плакат на разделительной полосе, извещающий «уважаемых дам и господ» о существовании ресторана.

Вопрос с материальной помощью остался открытым, и поэтому платить предстояло девушке. Перед дверями «Апеннин» она мило пошутила на эту тему и откуда-то из внутреннего кармана достала кошелек. Сколько там было, Сашка не стремился разглядеть, но, судя по реакции швейцара (сначала у того вытянулось лицо, а затем он и весь вытянулся в струнку), сумму на карманные расходы альбиноска прихватила внушительную.

В культурных заведениях подобного класса Воронкову бывать не приходилось, но какие-то представления о том, как все должно выглядеть, он имел. Они оказались в общем-то верными: мягкий свет, удобная мебель, приглушенная музыка, со вкусом расставленные цветы. Спокойная, даже уютная обстановка настраивала на благодушный лад, и ему показалось, что альбиноска волшебным образом перенесла его куда-нибудь в чистую, работящую Европу. Негромко разговаривали немногочисленные посетители, одетые кто со вкусом, кто без, но все одинаково дорого…

Впрочем, нет – за одним из столов сидели трое коротко стриженных мужчин лет под сорок – пятьдесят в потертых пиджаках и подлатанных брюках. Поверх белоснежной скатерти на их столе была расстелена газета, на ней лежали несколько вареных картофелин, недоеденная селедка, а сбоку возвышалась бутылка водки. Один из них улыбался, оскалив зубы, половина из которых были золотыми, а его сосед сосредоточенно резал буханку черного хлеба финкой с наборной рукояткой.

Эта деталь сразу разрушила все очарование «культурного европейского заведения», и Сашке вдруг подумалось, что в заплеванной «Ромашке» ему было бы гораздо уютнее, чем тут, рядом с «откинувшимися» уголовниками. Здесь он был чужой, гораздо более чужой, чем та, которая привела его сюда. Интересно, она таким об разом надеялась доставить ему удовольствие? В таком случае она просчиталась…

Блюда тоже выбирала альбиноска. Официант бросил удивленный взгляд на Воронкова, облик которого очень не вязался с окружающим, но слишком заметно демонстрировать презрение к «шляпе» не стал и холодные закуски принес практически без задержки.

– Вот почему я не ходил в рестораны даже в лучшие времена, – признался Сашка, с удовольствием уплетая что-то рыбное, – Уж больно откровенно дают понять, что если ты не способен каждый день одаривать «человеков», то нечего было и вообще здесь появляться.

– Ну так в чем проблема? Мое предложение в силе! А то хочешь, можно устроить, чтоб тебя всегда принимали, как принца египетского. Так сказать, по безналичному расчету?

– Нет, пожалуй.

– Ну, как знаешь! – усмехнулась его спутница и точным движением подцепила на вилочку тонкий пласт ветчины – розовый, с красивыми красными прожилками. Дожевав его, она спросила:

– Слушай, а ты в курсе, что джентльмен должен ухаживать за дамой?

Спохватившись, Сашка разлил по бокалам белое вино из бутылки с малопонятной надписью.

– За знакомство! – альбиноска улыбнулась, показав свои ослепительно белые мелкие зубы.

Сашка машинально чокнулся, и так же машинально выпил, не чувствуя вкуса. Эта улыбка… Он опять не смог бы сказать наверняка, что в ней было такого неправильного, но было оно совершенно точно! Иначе не скользнула бы по лицу знакомая липкая паутинка.

– Что с тобой? – удивилась девушка. – Не нравится? Неужели ты так привык к своим ликерам а-ля «карамелька в самогоне»?

– Нет, нет… Что-то мне вдруг нехорошо стало… Не ел давно, наверное. – пробормотал Сашка.

– А, ну это ничего. Сейчас горячее принесут, и будет лучше.

Лучше Воронкову не стало. Он по-прежнему ел, не обращая внимания на вкус и последовательность блюд, а под конец хлопнул коньяк из широкого бокала двумя глотками, словно водку. Два совершенно разных чувства владели им одновременно: сидя рядом со своей спасительницей и защитницей, он все сильнее и сильнее ее боялся. Боялся – и в то же время страстно желал обнять ее, прямо здесь, в зале, а потом, придя домой…

«Что-то здесь не так, что-то здесь не так, – повторял Сашка про себя как заклинание, – мне она не нужна, она некрасивая, она, в конце концов, марсианка! Да что же это… А ведь она уже не раз и не два дала мне понять, что стоит мне только захотеть… Видит ведь, зараза, что уже хочу, но ждет, чтобы я сам начал. Правильно, психологически верно – мужчина должен гордиться, думая, что это он завоевал женщину. И что теперь мне делать – воспользоваться ситуацией? Нет, Вороненок, нет. Ты же нюхом чуешь, что тут ловушка – так какого рожна в нее лезть?!»

Воронков икнул и сообщил нетвердым голосом:

– Вот теперь лучше. Знаешь, меня со всей этой к… культурной выпивки немного развезло.

– Меня тоже… – с готовностью подхихикнула альбиноска и многозначительно посмотрела на Сашку.

Выждав некоторое время, он вновь заговорил, как бы не в силах противиться жажде душевного общения, обычно сопутствующей опьянению.

– Слушай… А тебя как зовут? А то ведь и не познакомились даже.

– Вот так… – девушка проговорила-пропела короткое слово и великодушно добавила: – У тебя все равно не получится. Поэтому придумай имя – и называй.

– М-м-м… А давай я тебя назову Альбина? Ласкательно будет Альба. Альбочка… – и Сашка глупо засмеялся.

Она снисходительно кивнула, а он доверительно продолжал:

– С таким именем у меня знакомых нет. Зато Ирка есть, Маринка есть… А особенно Ленка! Вот это классная подруга, ноги – во, грудь третий размер, умная девка, все понимает. Я ведь ее в гости зазвать хотел на прошлый вечер, до сих пор жалею, что не получилось… Ой, Альбина, ты извини, я чего-то не то. Ты тоже очень красивая.

Сашка на секунду замолчал, а потом, как бы не удержавшись, добавил:

– Особенно в длину.

«Что, съела? Раскручивала парня, раскручивала, а он об какой-то Ленке думает, а тебя в лицо хает. Впрочем ты, Вороненок, тоже – съел. Теперь вряд ли тебе с ней что светит, даже если все твои подозрения окажутся полной туфтой».

Появившийся неизвестно откуда официант оценивающе поглядел на гостей и пришел к выводу, что секьюрити (по-старому – вышибала) здесь не потребуется. Сделал гостеприимное лицо – Сашку чуть по-настоящему не стошнило от его выражения – и подал счет. Альбиноска, теперь официально окрещенная Альбой, не вникая в цифры, сунула «человеку» пару бумажек и, повернувшись к Сашке, сказала голосом еще более низким и грудным, чем говорила до сих пор:

– Ну так мы пойдем?

– А, да, да конечно. Пойдем. Да, ты знаешь, ведь я с Ленкой познакомился…

И Сашка принялся в подробностях рассказывать историю своего знакомства с Ленкой.

На улице Воронков, как и полагалось, несколько «протрезвел», и принялся извиняться. Альбиноска уверяла, что совсем не обиделась, потому что личная жизнь есть личная жизнь. Они вновь шли в обнимку, но теперь девушка уже не так активно прижималась к нему, и Сашка понял, что ее планы изменились. Только вот в какую сторону?

Теперь Альба вела его исключительно знакомыми улицами, и как Воронков ни крутил головой, он так и не смог найти выход из того, мощенного булыжником, двора. Наверное, девушке надоело, что кавалер все время старается что-то разглядеть по сторонам, и она мягким движением высвободилась из его руки, отодвинувшись на пионерскую дистанцию.

– Сашка! Привет! – раздалось вдруг откуда-то от ларька с сигаретами. Он резко повернулся, и увидел ту самую Ленку, стати которой недавно расписывал.

– А меня тут девчонки в общаге вдруг за сигаретами послали! Смотри-ка, как удачно встретились! У нас там день рождения, а парней нет ни одного. Я им про тебя, кстати, уже рассказала! – Ленка подмигнула, давая понять, что рассказ был достаточно откровенным. – Так что они теперь хотят с тобою познакомиться поближе.

Ну как, зайдешь?

И Ленка подмигнула еще раз. Сашка прекрасно знал, что обозначают ее подмигивания, и в другой раз, конечно же, не преминул бы заглянуть на огонек. Но только не сейчас.

– Знаешь, Лен, – извиняющимся тоном протянул он, – я вообще-то на работе, просто сбежал ненадолго. Ты ж знаешь, я б зашел, но никак не получается…

– Ну и работай себе, ударник! – сразу сменила милость на гнев Ленка. – Смотри, чтоб фуфайка не завернулась. И без тебя найдем, кем компанию разбавить.

С этими словами она обиженно повернулась и вскоре затерялась среди прохожих.

– Что случилось? – поинтересовалась Альбина, словно возникнув из воздуха рядом с Воронковым, и он только теперь осознал, что во время разговора с Ленкой ее рядом не было.

– Да так. Знакомую встретил, – осторожно ответил он, – А что?

– Нет, ничего. Просто я не могу понять – тебе что, вообще ничего от жизни не нужно? Денег «сухими» не надо, платные услуги за бесплатно – тоже отказываешься. На меня глазел-глазел, а потом вдруг застеснялся. Ленку расхваливал – так вот она, уже готовая, да еще не одна, и вновь у тебя какие-то завихрения. Ты учти, у меня возможности большие, но не беспредельные!

– Так Ленка тут не случайно оказалась… – процедил Сашка.

– Конечно, случайно! – фыркнула Альба. – Только случайностями тоже можно управлять, хотя и не всегда. Поэтому я спрашиваю впрямую: чего бы ты хотел? А то пока я буду наугад тыкаться – все ресурсы истощу!

– Так-так-так… Отойдем-ка в сторонку, чтоб на проходе не стоять! – И Воронков попятился к установленной у газончика скамейке. Поворачиваться к альбиноске спиной очень не хотелось.

– Так, – серьезно повторил он, усевшись. – Не знаю, как там в ваших четвертых измерениях, а в нашей лапотной провинции бесплатный сыр бывает только одного сорта – со стрихнином. Ты можешь хоть еще три дня подряд рассказывать о противоборстве светлых и темных сил, но я все равно не поверю, что все твои попытки меня ублаготворить объясняются исключительно альтруизмом и бла-а-ародством.

– И ты так говоришь после всего, что я для тебя сделала!

Воронков вскочил и почти выкрикнул:

– Да!!! Я именно так говорю!!!

Голуби, топтавшиеся перед лавочкой в надежде на подачку, шарахнулись в стороны, а прохожие заинтересованно повернули головы, но Воронков уже говорил нарочито тихо:

– Конечно – ты опекаешь меня, ты дважды или трижды спасала меня неизвестно от кого. А почему тогда у Сереги рядом не оказалось никого, кто его бы спас один-единственный раз?!

Девушка медленно улыбнулась, сначала просто искривив губы, а затем обнажив все тридцать два ослепительных зуба… Нет, не тридцать два! И Сашка наконец-то понял, что до сих пор его так пугало в улыбке альбиноски – и верхние, и нижние клыки у нее были сдвоенными.