Текст книги "Клава Назарова"

Автор книги: Алексей Мусатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

Дорога в школу

Наступило первое сентября.

Клава проснулась чуть свет, нагрела на примусе утюг и выгладила своё и Лёлькино платье и пионерские галстуки. Потом разбудила сестрёнку.

– Давай сегодня первыми в школу придём, – предложила Клава.

Лёлька согласилась.

Позавтракав, девочки набили учебниками холщовые сумки, упаковали в газеты подарки для школы: Лёля – альбом с засушенными цветами и листьями, а Клава – выкопанный ею в лесу причудливый корень дерева, похожий на дядьку Черномора, – и побежали в школу.

Они пересекли Базарную площадь, вымощенную крупным глянцевым булыжником, с приземистым угрюмым собором посредине, миновали старинные торговые ряды и вышли на тихую, затенённую тополями Школьную улицу.

Правда, судя по дощечкам на домах, улица имела другое название, но оно как-то забылось, и все именовали улицу Школьной, может быть, потому, что она безраздельно принадлежала детям и на ней находилась лучшая в городе школа № 1 имени Ленина.

Клава первой вбежала в большое двухэтажное, потемневшее от времени кирпичное здание школы.

В школе было празднично и нарядно.

Над лестницей висел кумачовый плакат с белыми буквами «Добро пожаловать!», в горшках на подоконниках стояло много цветов, в классах пахло свежей краской, а чёрные парты блестели, как новенькие.

В своём шестом классе «А» Клава облюбовала парту у окна, откуда хорошо был виден мост через Великую.

Затем через чёрный ход Клава выскользнула в школьный сад. Осмотрела кусты малины, смородины, нашла яблоневый рядок пятого класса и свой саженец, на котором висела фанерка с надписью: «Клава Назарова». Он был ещё тоненький, слабый и ростом не выше девочки.

– Ничего, яблонька, это я летом про тебя забыла, – вслух подумала Клава. – А теперь уж возьмусь!..

От сада рукой подать до спортплощадки.

Клава покачалась на кольцах, пробежала по буму, на спор с каким-то мальчишкой шесть раз подтянулась на турнике. Нет, что ни говори, а хорошо прийти в школу пораньше!

Вскоре стали собираться ученики и преподаватели.

Прошёл своей лёгкой, быстрой походкой директор школы Иван Александрович. Показался в дверях загорелый до черноты Василий Николаевич Важин, старший пионервожатый школы, – он только позавчера вернулся из пионерского лагеря.

Рядом с Важиным, размахивая новеньким, туго набитым портфелем, шагала Зина Бахарева и что-то рассказывала ему.

– Потом, Зина, потом! – отмахнулся Важин. – Дай мне хоть с ребятами повидаться.

Он отыскал в коридоре группу шестиклассников и подошёл к ним.

– А-а, Клава! – заметил Важин девочку. – Как твои почтовые голуби? Как успехи по плаванию?

– Успехи такие, что вся улица жалуется, – поджав губы, сказала Зина. Председатель совета отряда, она была очень недовольна поведением пионерки Назаровой. – Клава тут летом второклассников плаванию взялась обучать. Так Федя Сушков чуть на дно не булькнул.

– И совсем нет! – ответила Клава, заметив вопросительный взгляд вожатого. – Федя один раз только захлебнулся, но мы его вытащили… Зато он плавать научился.

– Она мне всю работу срывает, – не слушая Клаву, продолжала Зина. – Ни на громкие читки не ходила, ни на участок грядки полоть. Ничего по плану не хотела делать, пока вы в лагере были… Всё только по-своему. Какой-то тайный лагерь устроила на острове… На кладбище пионеров водила, в чужие сады забиралась…

Побледнев, Клава резко обернулась к Зине.

– А ты… ты знаешь, зачем я в чужой сад полезла?

– А кто ж не знает! – фыркнула Зина. – Клубника там, малина, яблочки наливные! Вот уж, поди, полакомилась за лето…

– Как ты смеешь! – вскрикнула Варя.

– А ещё Клавкина компания одного мальчика похитила и на острове его спрятала…

– Ты помолчи лучше… портфель на двух ножках! – подходя к Зине, крикнул Колька.

– Эге! Да тут полно всяких событий! – удивился вожатый. – Только, пожалуйста, без этого самого… Поговорим потом, разберёмся. А сейчас все на занятия, скоро звонок будет.

Весь первый урок Клава не могла успокоиться: учителя слушала рассеянно, переглядывалась с подругами, с Витькой. Из головы не выходили слова Зины, что на неё жалуется вся улица. Неужели и в самом деле женщины приходили в школу?

В большую перемену Клава заглянула в третий класс, чтобы узнать, пришёл ли в школу Борька.

Ученики, окружив пожилую учительницу, показывали ей свои подарки: кто гербарий, кто коллекцию камней, кто кузовочек из бересты.

Клава окинула взглядом ребят – Борьки среди них не было.

Неожиданно к ней подбежал Федя Сушков и, схватив за руку, потащил к учительнице.

– Мария Васильевна, вот она самая… Клава наша! – громко объявил он.

Учительница подняла голову.

– Так это ты, девочка, у ребят за вожатую всё лето была?

– Нет… я не вожатая, – смутилась Клава. – Я просто так!

– Всё равно хорошо. Мальчики сегодня весь урок о тебе рассказывали… и про походы ваши, и про лагерь на острове. А какую чудесную коллекцию камней они собрали!..

– А ты к нам в класс будешь заходить? – нетерпеливо спросил Федя, не выпуская Клавину руку.

– Да, да, не забывай своих друзей, – поддержала его учительница. – Почаще к нам заглядывай.

– Хорошо, хорошо, – забормотала Клава и спросила Марию Васильевну, не поступал ли к ней в класс новый ученик Боря Капелюхин.

– Пока не поступал, – ответила учительница. – Есть один новичок, но он совсем не такой. А кто тебе этот Капелюхин – знакомый, родственник?

– Да нет, он не родственник, – замялась Клава. – Но вроде и не чужой…

Прошёл день, другой, а Борька в школе так и не появился.

– Пошли к Матрёне… поговорим с ней, – предложила Клава.

Раздобыв стопку тетрадей, карандашей и пачку учебников для третьего класса, Клава, Витька и Варя отправились к Бородулиным.

Они долго стучали в калитку, но в дом их так и не пустили. Тогда пионеры зашли со стороны огорода и принялись вызывать Борьку. Прошло довольно много времени, пока он наконец, появился за изгородью.

– Ну, чего вам? – хмуро осведомился мальчик. – Нельзя мне на улицу: тётка бранится.

– Ты почему в школу не ходишь? – спросила Клава. – Мы тебя ждали, ждали…

– Горячка у нас… Яблоки надо снимать, овощи… Я попозже приду, – растерянно сказал Борька.

– Это как – попозже? А от других отстанешь, в хвосте плестись будешь… Возьми вот! – Клава просунула сквозь изгородь учебники и тетради.

Борька прижал их к груди.

– Я догоню!.. Буду пока дома заниматься…

– А может, тебя совсем в школу не пустят? – допрашивала Клава. – Ты признайся.

Не успел Борька ничего ответить, как за его спиной появилась тётка.

– Учуяли, чем пахнет… На чужие яблочки целитесь…

– Очень нам нужно! – Клава дёрнула плечом. – Вы лучше скажите, почему Борьку в школу не пускаете?

– Права не имеете! – подхватил Витька. – Теперь всем ребятам учиться положено… По закону.

– Тоже мне законники! – фыркнула Матрёна. – Да вы ж сами первые его нарушители… Племянника у меня хотели сманить, против родни его науськиваете. – Она вырвала у Борьки учебники и швырнула их за изгородь. – А это заберите! Сами купим, когда нужно будет. И проваливайте отсюда пока Оську не позвала!

Подавленные, молчаливые, ребята побрели к дому. Первой нарушила молчание Клава:

– Значит, обманула Бородулиха Борьку, не пустит его в школу.

– Неужто он так неучем и останется?.. – со вздохом спросила Варя.

– Похоже, что так, – заметил Витька. – Видали, какое хозяйство у Бородулиных… Вот Борька и батрачит под видом родни… И дёшево и удобно…

На другое утро по дороге в школу дрохи встретили Борьку на улице.

Размахивая хворостиной, он гнал на пастбище трёх белых коз. Козы были на привязи и тянули в разные стороны.

– Вот так тройка вороных! – фыркнул Витька и предложил Борьке свою помощь.

– Нет, нет! – отказался Борька и, оглянувшись по сторонам, вполголоса попросил: – Не надо помогать. И больше не приходите ко мне. Запрещает тётка. «Вы, говорит, жалобщики и доносчики!»

– Как это доносчики? – не понял Витька.

– Так вот… Вы, мол, сор из избы выносите. Вчера к нам какие-то тётя с дядей приходили…

– Ну и что? – насторожилась Клава. – О чём они говорили?

– Не слыхал… Тётка меня в огород отослала.

– А может, и бьёт она тебя? Борька опустил голову.

– Всякое бывает… Под горячую руку не попадайся. Всё больше веником хлещет, чтобы следов не оставалось… Так что вы не приходите к нам… И не зовите меня никуда… – Взмахнув хворостиной, он погнал коз дальше.

Ребята долго смотрели мальчику вслед. Нет, они не могли больше мириться с тем, что Борька Капелюхин живёт на положении батрачонка и не ходит в школу. Им так хотелось, чтобы у Борьки были и школа, и пионерский отряд, и учителя, и хорошие товарищи, и многое-многое другое, чем была так богата ребячья жизнь. Но как всё это сделать, Клава и её друзья ещё не знали.

– Что это за тётя с дядей к Бородулихе приходили? – вслух подумала Варя. – Может быть, из милиции?

– Если бы оттуда, Борька бы узнал, – возразил Витька. – У милиции же форма…

– А впрямь, ребята, пошли в милицию.

Идти в милицию ребята решили сразу же после уроков.

Весь день они просидели на уроках словно на иголках. Каждую перемену Клава пыталась разыскать старшего вожатого Важина. Хорошо, если бы и он пошёл с ними в милицию! Но того нигде не было.

Наконец прозвенел звонок, и Клава, подав знак своим друзьям, бросилась к двери.

– Назарова, куда? – остановила её Зина Бахарева. – Сегодня же сбор отряда.

– Ой, совсем забыла! – спохватилась Клава. – Нам очень нужно. Хоть на полчасика.

– А дисциплина? Где пионерская дисциплина? – закричала Зина, загораживая дверь. – Никуда я вас не пущу!

– Да пойми, дело у нас… срочное! – взмолилась Клава. – Мы в милицию идём.

– В милицию? – ахнула Зина. – Вызывают? По тому самому делу…

– По какому тому самому?

– Ну, насчёт бородулинского мальчика. Значит, тётка Матрёна всё же пожаловалась на вас в милицию! – И она с торжествующим видом обратилась к пионерам: – Слыхали, до чего Назарова достукалась?

Клава только покачала головой.

– Ладно тебе, не задерживай!

Оттеснив Зину, она распахнула дверь и столкнулась лицом к лицу с Важиным. За его спиной стояла пожилая незнакомая женщина с добрым, немного усталым лицом, чем-то напоминавшим Клаве лицо матери.

– Василий Николаевич! – взмолилась Зина. – Опять мне Назарова план работы срывает. Сбор надо начинать, а она ребят в милицию уводит.

– В милицию? – переспросил Важин и переглянулся с незнакомой женщиной. Потом повернулся к Клаве: – Это по поводу Бори Капелюхина?

Клава кивнула головой.

– Тогда садись, послушай, – сказал старший вожатый. – Сбор сегодня очень важный.

С недоумением переглянувшись с дрохами, Клава отошла от двери.

Когда все пионеры сели за парты, Важин открыл сбор отряда.

– Сейчас Зина расскажет нам, как прошло пионерское лето, – сказал он.

Девочка с деловым видом подошла к учительскому столу, отбросила за спину толстую косу и принялась докладывать. Лето прошло очень хорошо. Те, кто был в пионерлагере, ходили в походы, на экскурсии, занимались спортом, загорели, поправились, прибавили в весе. В среднем на шестьсот пятьдесят граммов, сообщила Зина, заглянув в бумажку.

– А те, кто в лагере не был, они в чём прибавили? – спросил кто-то с задней парты.

Зина призналась, что план у неё был составлен большой и лето могло быть очень интересным, но пионеры почему-то не проявили никакой активности. А кроме того, ей как председателю совета отряда сильно мешала Клава Назарова. Девочке никто ничего не поручал, но она за лето столько всякого напридумывала, что только вскружила пионерам головы. Тут и какие-то дрохи, и разведка по чужим садам и огородам, и тайный лагерь на Камышовом острове, и похищение Борьки Капелюхина. Чем всё это кончилось, теперь всем известно. Лагерь на острове разогнали, а за Борьку Клавину компанию Даже в милицию вызывают.

– Неправда всё это! – выкрикнула Клава.

– Ты ври, да не завирайся! – поддержал её Витька. – А ещё председатель совета отряда!

– Если не знаешь, что мы летом делали, так лучше помалкивай, – посоветовала Варя.

Зина покраснела.

– Василий Николаевич, вы слышите? Даже отчитаться не дают…

– Нет, почему же, ты продолжай, мы слушаем, – успокоил её Важин и попросил поподробнее рассказать о Боре Капелюхине.

– О Капелюхине? – растерялась Зина. – Я не знаю, не готовилась… У нас ведь сегодня отчёт о пионерской работе, потом выборы, а вы о каком-то мальчике спрашиваете. Зачем это?

– Тогда, может, Клаву попросим про мальчика рассказать? – продолжил старший вожатый и взглянул на девочку. – Ей, наверное, и готовиться не надо.

– Просим, просим! – раздались ребячьи голоса. – Расскажи, Клава… И о дрохах ещё… И про лагерь на острове.

Клава окинула взглядом своих друзей. Те согласно кивали ей головами.

– Тогда слушайте. – Девочка решительно подошла к столу и стала рассказывать ребятам историю Борьки Капелюхина.

– Плохо он живёт, – с горечью закончила Клава. – Унижают его, бьют, в школу не пускают. А мы ничего сделать не можем. Наверное, мало нас, надо всем отрядом его выручать, а то и всей школой. – Она с умоляющим видом обернулась к Важину: – Василий Николаевич, пойдёмте с нами в милицию! Расскажем всё про Борьку. Сегодня же!..

Все ребята зашумели, кто-то предложил немедля идти в милицию всем отрядом.

– Пусть милиция на Матрёну в суд подаст, – сказала Варя. – Чтоб у неё Борьку забрали.

– А мы его усыновим потом, – подхватил Витька. – Всем классом. Шефство над ним возьмём.

– А кто его кормить будет? А одевать, обувать? – возразил чей-то осторожный голос.

– А как мы на острове его кормили? – не сдавался Витька. – В складчину. Вот так и в школе будем помогать. А не хватит чего, Ивана Александровича попросим, родительский комитет. Пусть Борьке, как сироте, пособие выдадут…

Подняв руку, старший вожатый с трудом успокоил ребят.

– Теперь никуда ходить, пожалуй, не надо, – сказал он. – Судьба Бори почти уже решена. – Он кивнул на заднюю парту, где сидела незнакомая ребятам женщина. – Вот, познакомьтесь, пожалуйста. Это Екатерина Петровна. Она работает в роно инструктором по делам опеки несовершеннолетних. Сейчас она вам всё объяснит.

Екатерина Петровна подошла к столу.

– Ну что ж, ребята, – сказала она. – Вы своё дело сделали. Ваши сигналы помогли. Как только Василий Николаевич узнал от вас о положении Бори Капелюхина, он пришёл в милицию, а потом ко мне в роно, и мы с ним отправились к Бородулиным. Выяснили, конечно, всю картину. Вы правы, мальчику живётся плохо. Находиться у тётки ему больше невозможно. Он нуждается в опеке. Сейчас роно устраивает Борю в детский дом.

– В детский дом! – обрадовалась Клава. – А тётка отпустит его?

– Если не хочет воспитывать мальчика как следует, обязана отпустить. На то есть строгий закон… Наш закон, советский, – ответила Екатерина Петровна, внимательно оглядев ребят. – А вы, я вижу, хороший народ… сердечный, отзывчивый. И насчёт шефства тоже неплохо придумали. Не забывайте Борю в детдоме, будьте ему, как до сих пор, верными друзьями, позаботьтесь о нём, как о родном.

– Видишь, Зина, – заметил Важин. – А ты удивлялась, почему ребята о Боре Капелюхине заговорили. Это хоть и не по плану, а дело-то наше, пионерское, настоящее…

…Через два дня пионеры шестого класса «А» во главе с Клавой провожали Борю Капелюхина в детский дом. Ребята подошли к дому Бородулиных строем, с горном и барабаном.

Вскоре на крыльце показались Екатерина Петровна и Борька с деревянным крашеным чемоданом в руках и холщовой котомкой за плечами.

Никто его не провожал, только Оська, приподняв занавеску, следил через окно за пионерами.

Ребята подхватили Борькин чемодан, Клава подала команду, и отряд под призывный звук горна и яростный треск барабана зашагал по улице.

Пионеры шли, твёрдо печатая шаг и глядя прямо перед собой, словно хотели всех уверить, что теперь уж мальчик с холщовой котомкой, идущий впереди колонны, не пропадёт и найдёт в жизни свою торную дорогу.

Часть вторая

Часы и кони

Ещё до начала уроков мальчишки из шестого класса «Б» узнали, что городские конноспортивные состязания начнутся в двенадцать ноль-ноль. А занятия в их классе кончались только в половине первого.

К тому же, чтобы добежать от школы до манежа кавалерийской части, нужно ещё минут пятнадцать.

Значит, как ни старайся, а на манеж попадёшь только к шапочному разбору. Но это было выше ребячьих сил!

Какое бы спортивное событие ни проходило в городе – будь то футбольный матч или баскетбол, состязание по плаванию или лыжный кросс, – мальчишки всегда находили время и оказывались в рядах самых заядлых болельщиков. И вдруг пропустить состязание конников.

Ведь конноспортивный кружок в их городе открылся только весной этого года, и сегодня его члены впервые покажут, чему они научились за лето.

Самое же главное, что в этом состязании молодых конников будут выступать несколько старшеклассников из их школы, и в том числе Клава Назарова.

А Клава, как известно, не чужой человек шестиклассникам.

Хотя она учится только в девятом классе, но в школе нет, пожалуй, спортсменки лучше её.

В беге на сто метров и в прыжках в длину она занимает первое место, имеет звание школьного чемпиона и уже два раза ездила на областную спартакиаду. В волейбол Клава играет получше любого мальчишки, и про её удары так и говорят: «Клашкины резаные». Но больше всего Клаве везёт в плавании. Она держится на воде, как поплавок, купаться начинает раньше всех школьников, в день Первого мая, и может переплыть реку Великую туда и обратно на спинке, и на боку, и в одежде, и с гранатой в руке.

А скольких мальчишек и девчонок Клава уже обучила плаванию и прыжкам в воду!

Так разве можно было пропустить сегодняшнее состязание и не увидеть, как их первая спортсменка будет мчаться на лошади, скакать через барьеры, перепрыгивать через рвы и ямы?

– Ребята, а может, мы с последнего урока пораньше отпросимся? – предложил Федя Сушков окружившим его шестиклассникам. – У нас Дембовский сегодня… география.

– Ты что, Дёму не знаешь? – покачал головой Саша Бондарин. – И не думайте, не отпустит.

– А я на вашем месте взял бы да и смотался с последнего урока, – ухмыляясь, посоветовал Ваня Архипов. – И будь здоров, Дёма. Всё равно он нас точит-пилит…

– Нет… так не годится, – вздохнул Дима Петровский. – Надо будет до звонка ждать…

– Ничего… Мы успеем, – многозначительно сказал Борька Капелюхин и кивнул на звонок, что стоял в школьном зале на камине. – Как только затрезвонит, вы сразу шапку в охапку – и на манеж. Без задержки.

Федя Сушков подозрительно покосился на приятеля – опять этот Борька придумает что-нибудь такое, о чём потом заговорит вся школа.

Борька уже третий год живёт в детском доме и учится в школе имени Ленина. Он за это время вырос, вытянулся, отпустил чуб, стал ловким, сильным пареньком. Голова у него неплохая, он любит читать, мечтает о путешествиях и дальних походах, но учится неровно, с перебоями.

С Бородулиными Борька почти не знается. Оська в школе смотрит на него, как на чужого. Но у мальчика немало друзей и товарищей.

Последний урок вёл остроносый, с лицом старого актёра, с бритой, точно отполированной, головой преподаватель географии Константин Владиславович Дембовский, или Дёма.

Прежде чем начать очередную тему, он заглянул в записную книжку и монотонным голосом принялся отчитывать учеников.

Опять вчера шестиклассники вели себя непотребно и дерзко: нагрубили математику, получили от него девять посредственных отметок за домашние уроки, затеяли драку с семиклассниками.

Если так будет продолжаться и дальше, не исключено, что шестой «Б» будет раскассирован: часть учеников вольётся в другие классы, часть переведут в соседние школы, а кое-кому, возможно, даже придётся расстаться с учением.

Шестиклассники, привыкшие к этим «занудминуткам», жили своей жизнью. Кто читал книгу, положив её на колени, кто смотрел через окно на Великую, кто выцарапывал на парте причудливый орнамент. От одного ученика к другому передавалась записка, написанная Федей Сушковым:

«Сегодня конноспортивный праздник. Выступают наши ребята. Все идём на манеж. Сбор после звонка у школьного крыльца».

Но не успела записка обойти и половину класса, как её заметил намётанный глаз Дембовского. Не прерывая своей речи, преподаватель прошёлся между парт, отобрал записку из рук зазевавшегося Димы Петровского и опустил её в карман.

Наконец, выговорившись, он повесил на стену географическую карту и вооружился указкой.

– Сегодня мы познакомимся, – начал преподаватель, но тут раздалась заливистая трель колокольчика, заглушая его слова.

Дембовский кинул взгляд на свои ручные часы.

– Позвольте… Сейчас ещё только двенадцать. Звонок явно преждевременный.

– Нет, звонок правильный, – невинным голосом сказал Борька Капелюхин. – У вас, наверное, пружинку заело…

– Странно… Очень странно, – покачав головой, Дембовский прижал к уху свои ручные часы. – Ну что ж, конец так конец, – поднимаясь, сказал он. – Продолжим завтра…

Ребята похватали учебники, и через минуту класс опустел.

Дембовский снял со стены географическую карту и вышел в коридор.

Там, сверяя часы, уже толпились преподаватели.

К ним подошёл запыхавшийся школьный сторож Ерофеич.

– Промашка вышла, – признался он. – На тридцать минут раньше позвонил. Я сейчас на почту бегал, время сверял. Видно, в школе кто-то часы подвёл.

– Собственно, кому и зачем это потребовалось? – с недоумением спросил преподаватель математики, высокий сухощавый старик Воронцов.

– Да кому ж, как не ребятишкам, – высказал своё предположение сторож. – Иду с почты, а они как оглашенные куда-то помчались…

– Кажется, я теперь понимаю… – заметил Дембовский, показывая учителям отобранную у Димы Петровского записку. – Сегодня в городе конноспортивный праздник. Вот мальчики и постарались не опоздать…

– А инициатива, насколько я понимаю, исходила от ваших подопечных, уважаемый Константин Владиславович, – язвительно заметил преподаватель математики. – И когда вы наведёте порядок в своём классе?

Дембовский нахмурился. Хорошо сказать: «наведёте порядок». Он ещё осенью предупреждал, что из шестого класса «Б» толку не будет. Ученики собраны с бору по сосенке, многие пришли из детдома, из окружающих деревень. Класс в целом получился пёстрый, анархичный, неорганизованный, и чуть ли не каждый день в нём возникают какие-нибудь неожиданности и чрезвычайные происшествия.

Видимо, настало время принимать самые решительные меры. Но с чего же начать?

На другой день Дембовский задержал шестой класс после уроков и прочитал ученикам злополучную записку о конном состязании. Потом, погладив свою бритую блестящую голову, язвительно спросил:

– Может быть, автор этой записки, если он, конечно, не трус, назовёт себя.

– Это я написал, – поднявшись, чистосердечно признался Федя Сушков.

– Хвалю молодца за откровенность, – осклабился Дембовский. – А теперь будем последовательны и разберёмся. В записке сказано, что сбор после звонка. А звонок был дан на полчаса раньше. Значит, ты не только написал записку, но подвёл часы и сорвал занятия во всей школе.

– Нет… часы я не трогал. – Федя растерянно заморгал глазами и посмотрел на ребят. – Я думал, что звонок вовремя дали… как всегда.

– Он не подводил! – подтвердил Дима Петровский.

– Мы ручаемся за него, – буркнул Саша Бондарин. – Федя врать не умеет.

– Если так, – подхватил Дембовский, – пусть признаётся тот, кто это сделал.

Класс молчал. Прищурившись, Дембовский покосился на Ваню Архипова, рослого, скуластого, давно не стриженного подростка.

– Есть такое мудрое изречение: «Все пути ведут в Рим»…

– Что вы, Константин Владиславович, – плаксивым голосом принялся оправдываться Архипов. – Чего это каждый раз всех собак на меня вешают… Я и на манеже-то не был. Да пропади они пропадом, эти кони…

Дембовский перевёл взгляд на Борьку Капелюхина, который сидел, низко опустив голову к парте.

– Как я вижу, смелости у вас больше не хватает, – усмехнулся он. – Выходит, что часы ушли вперёд сами по себе. Ну что ж, придётся Сушкову побывать у директора школы и объяснить за всех, что это за чудеса происходят у нас с часами.

– Мне?.. – вздрогнув, удивился Федя.

– Да, да, именно так. Надеюсь, что перед Иваном Александровичем ты будешь более откровенен.

– Не подводил я часы… – забормотал Федя. – Честное пионерское… Знать ничего не знаю…

– Неправильно, – раздались голоса ребят. – Сушков не виноват. Мы все пойдём к директору… целым классом.

Неожиданно, вскинув голову, из-за парты поднялся Борька Капелюхин.

– Не надо всем… Я один пойду! – с трудом выдавил он.

– Борька, молчи! – дёрнув за локоть, шепнула ему соседка по парте Лёля Назарова. Но мальчик только отмахнулся.

– Это я часы подвёл! Я! Сушков ничего не знает. И Архипов ни при чём.

Дембовский посмотрел на Капелюхина поверх пенсне.

– Ну вот, наконец-то! – облегчённо вздохнул он. – Я, между прочим, так и предполагал. Как очередное происшествие в школе – в главной роли непременно выступает Капелюхин.

Дембовский возбуждённо заходил по классу, припоминая все Борькины проделки.

Школа помогла мальчику устроиться в детский дом, взяла над ним шефство, проявляет к нему особое внимание, а Капелюхин платит за всё это самой чёрной неблагодарностью. Он первый нарушитель дисциплины в классе, драчун, озорник, дерзит учителям, не желает как следует заниматься и вообще ведёт себя, как «явно выраженный трудновоспитуемый элемент».

Нет, как верёвочке не виться, а кончику быть. Сегодняшний разговор о Капелюхине, наверное, последний. И, судя по всему, мальчику не место в обычной, нормальной школе, его придётся изолировать в колонию трудновоспитуемых и неполноценных детей.

– Как это… изолировать? – растерянно спросил Федя Сушков. – Его что же, прогонят из школы?

– Надеюсь, что педсовет согласится с моим предложением, – закончил Дембовский. – Во всяком случае, в моём классе Капелюхин больше не появится.

– Ну и ладно… не появлюсь! – выкрикнул Борька и, засовывая на ходу в сумку учебники, выскочил за дверь.

Дембовский сокрушённо покачал головой.

– Ну вот и ещё одно лишнее доказательство. Вопрос теперь ясен предельно… – И он сделал знак ученикам, что они могут расходиться по домам.

Шестиклассники выбежали в коридор и бросились разыскивать Борьку Капелюхина. Но того нигде не было.