Текст книги "Клава Назарова"
Автор книги: Алексей Мусатов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)
Снова вместе
На другой день у Евдокии Фёдоровны, был выходной.
Встав пораньше, она решила не торопясь приготовить дочкам завтрак, потом постирать бельё и заняться огородом.
Стараясь не разбудить Клаву и Лёлю, которые спали за перегородкой, мать неслышно вышла из комнаты, спустилась по лестнице во двор и направилась к сарайчику, чтобы набрать картошки на завтрак.
И тут она услышала приглушённые голоса и всплески воды.
Евдокия Фёдоровна заглянула за угол сарайчика и увидела дочерей. Взбив в железном тазу пышную радужную пену, Клавка стирала бельё, а Лёля прополаскивала его в деревянном корыте.
– Вы что это поднялись ни свет ни заря? – удивилась мать. – А я думала, вы ещё в постели…
– А мы… мы субботник проводим, – пояснила раскрасневшаяся Лёля. – Сначала постираем, а потом комнату уберём, пол вымоем. У тебя же выходной, мама…
Евдокия Фёдоровна окинула взглядом бельё, развешанное на дереве. Трусики, сорочки, платья, полотенца… Вон и её кофта и юбка сохнут на ветру. Нет, что ни говори, а девчонки у неё старательные, не боятся никакой работы.
Взгляд матери упал на белое в красный горошек платье, которое сохло на верёвке. Воротничок в розовых потёках и разводах.
Евдокия Фёдоровна нахмурилась.
«Так вот почему Клавка чуть свет принялась за стирку!»
– Вчерашние следы замываешь… – с обидой заговорила мать. – Вот уж не ожидала, дочка, что ты меня так ославишь.
– Что ты, мама! – побледнев, вскрикнула Клава. – Как ты могла поверить!
– Верь не верь, а вся улица твердит: Клавка Назарова хуже мальчишки стала, разбоем занялась, на чужое добро польстилась.
На глазах у Клавы выступили слёзы.
На защиту старшей сестры ринулась Лёлька.
– Клавка, да скажи ты маме. Это же неправда! Врёт Бородулиха, врёт… Ну, чего ты молчишь? Как за других, так всегда вступаешься, а за себя не можешь! – Махнув на сестру рукой, Лёля торопливо рассказала матери про вчерашнее: и как племянник Матрёны Бородулиной таскает в день по тридцать вёдер воды, и как Клавка пробралась в чужой сад, и как Матрёна измазала ей ягодами лицо и платье.
– Ты ребят спроси… Они всё видели, подтвердят. Да и Клавка врать не умеет… Ты же сама знаешь.
Евдокия Фёдоровна задумалась: это верно, не умеет её старшая кривить душой.
– Ладно, дочка, – вздохнув, сказала мать. – Ты уж подальше держись от этих Бородулиных, не связывайся с ними.
– Почему, мама?
– Сквалыги они, скандалисты. Ни стыда у них, ни совести. Любого ославить могут.
– Откуда же на нашей улице такие люди взялись? – с недоумением спросила Клава.
– Говорят, из кулаков они… из деревни откуда-то сбежали, – пояснила мать. – Во время коллективизации… Дом здесь купили, огород развели, торговлишкой занялись.
– Мама, – помолчав, вновь заговорила Клава, – а если вот мальчик у них живёт, племянник… И он по тридцать вёдер воды в день носит… И кричат на него… и гулять не пускают…
– Это уж, дочка, их дело, родственное. И незачем нам через забор к ним заглядывать. Нас это не касается…
– Это как не касается?! – вспыхнула Клава.
Евдокия Фёдоровна задумчиво покачала головой: а ведь это, пожалуй, очень хорошо, что у девчонки такое отзывчивое сердце.
Закончив стирку, Клава с Лёлей позавтракали и вышли во двор. Здесь их уже поджидали дрохи. Поодаль на бревне сидели Витька с Колькой.
– Клава, – шепнула ей Варя, – голубятники тоже к нам в компанию хотят. «Раз, говорят, вы против Оськи Бородулина, то и мы с вами…»
– А знаешь, кто вчера Оське ноги придумал связать, – сказала Маша Затевахина, – и Бородулиху запереть? Это всё Скворцов с Колькой.
– Так в чём же дело? – сказала Клава. – Зовите их скорее.
Коля и Витька подошли неторопливо и вытащили из-за пазухи по белому голубю.
– Ваши? – спросил Витька.
Клава не очень уверенно кивнула головой.
– Кажется, наши. Откуда они у тебя?
– Кажется! – фыркнул Скворцов. – Своих голубей не знаете… Их Оська Бородуля сманил. А мы их нынче обратно переманили. Забирайте вот. – Он протянул Клаве голубей.
– Спасибо, – смущённо поблагодарила девочка.
Лёлька понесла голубей в клетку, а Клава отозвала подруг в сторону и зашепталась с ними. Потом подошла к Витьке с Колькой.
– Ребята, мы вот тут подумали… Если вы с нами будете, то забирайте всех наших голубей… Учите их, тренируйте. А осенью голубей школе подарим.
– Ого! Вот это привалило! – обрадовался Колька. – Ну как, Вить, берёмся?
Приятель для виду почесал в затылке.
– Можно, конечно, попробовать, – согласился он. – Только, чур, чтоб полный порядок был…
Клава взяла у Лёльки ключ от голубятни и передала его Скворцову.
– Пошли в лагерь! – пригласила она ребят. – Посмотрите, как дрохи живут.
– Что это за дрохи такие? Мы с Витькой гадали, гадали… – спросил Колька.
– Это же очень просто, – улыбнулась Клава. – Дружные рыбаки и охотники. Сокращённо дрохи. Теперь понятно?
– Дрохи! Придумали тоже…
На базаре
Дрохи вышли за город и спустились к реке, к тихой, укромной заводи, где в зарослях камыша у них был спрятан плот.
Но не успела Клава показать Витьке с Колькой хитро замаскированный плот, как к заводи подбежали трое мальчишек-третьеклассников.
Клава их хорошо знала: ребята часто бывали у дрох на острове, ловили с ними рыбу, учились плавать, жгли костры.
– Что с вами? Откуда вы такие? – спросила Клава, подозрительно оглядывая мальчишек.
Они были встрёпанные, потные. Саша Бондарин потирал рукой пунцовое ухо, а Дима Петровский размазывал по щекам слёзы.
– А ну, не хнычь! – прикрикнул на него худенький чернявый Федя Сушков. – Разнюнился тоже… плакса-вакса. Всё равно мы у Бородули рыбу отнимем…
– Как же, отнимешь у него!.. – не унимался Сашка.
– Рыбу? – спросила Клава и только сейчас увидела в руках у мальчишек пустые кошёлки. – При чём здесь Бородуля?
Переглянувшись с дружками, Федя рассказал.
Всю эту неделю они очень удачно, без удочек и крючков, ловили карасей. Обучил их этому Мишка Осинкин, а того, в свою очередь, мельничный сторож дедушка Игнат, старый рыбак и охотник. Делалось это так. Мальчишки брали обыкновенную корзину и обшивали её мешковиной, оставляя лишь небольшие отверстия. Затем, положив в корзину краюху хлеба для приманки рыбы и увесистый булыжник вместо грузила, они забрасывали её на дно бочага.
Почуяв запах размокшего хлеба, караси набивались в корзину, и утром их только доставай оттуда.
Вот и сегодня мальчишки пришли к бочагу, чтобы забрать очередной улов. А там уже хозяйничали Оська Бородулин и Борька. Они подняли со дна бочага корзину и переложили всех карасей в свою кошёлку.
– А вы что ж, стояли да смотрели, как вашу рыбу забирают? – спросила Клава.
– Мы хотели отнять, – хмуро сказал Федя. – Да знаешь, какие кулаки у Бородули…
– Ну и шкура этот Оська! – возмутился Витька. – Мало ему чужих голубей, теперь ещё рыбу у малышей отнимает.
– А вчера Оська ягоды отнял у девчонок, – сказала Варя. – Подстерёг их в лесу да как завоет по-волчьи! Девчонки перепугались и бежать. И кузовки с ягодами побросали.
– А этот самый Борька, он тоже у вас рыбу таскал? – осторожно спросила Клава.
– Нет, он в стороне стоял, кошёлку держал, – ответил Федя.
– Мало мы Оську вчера проучили… Придётся добавить, – заметил Скворцов.
– Куда они пошли? – спросила Клава у Феди.
– На базар. Наверное, сейчас монету зашибают. – Федя вздохнул. – Знаешь, какие у нас караси были? Один к одному.
Минут через десять Клавкина компания уже подходила к городскому базару, что раскинулся на площади недалеко от моста через Великую.
Ребята миновали колхозные подводы с зерном и сеном, прошли через овощной ряд и, наконец, подошли к столам, где шла бойкая торговля мясом и рыбой. Оськи нигде не было. Но за одним из столов ребята заметили Матрёну Бородулину. Перед нею стояли корзина с рыбой и весы.
– А вот караси, золотая рыбка! – зазывала она покупателей. – Свежие, отменные. Сама бы жарила – деньги нужны. Налетай! Спасибо скажете.
Федя дёрнул Клаву за руку.
– Это наша рыба, – шепнул он. – Из бочага!
Девчонка подошла к столу. Рядом с Матрёной стоял Борька Капелюхин. Он накладывал рыбу из корзины на чашку весов и, дождавшись, когда тётка взвесит её, заворачивал в газету и передавал покупателю. Руки у мальчика была покрыты слизью, к рубахе прилипли золотистые рыбьи чешуйки.
Заметив Клаву и мальчишек, Борька виновато съёжился и втянул голову в плечи. Несколько карасей выскользнуло у него из рук.
– Ты что ж рыбу-то в пыли валяешь! – прикрикнула на него тётка и, заметив Клаву, удивлённо вскинула голову. – А-а… Старая знакомая… Тебе-то чего здесь?
– Ваш Оська вот у этих мальчишек рыбу отнял. – Клава показала на Федю и его дружков. – Отдайте им рыбу… Не верите? Борьку спросите… Он всё видел!
Матрёна воровато оглянулась по сторонам и, стараясь не привлекать внимания соседей, угрожающе зашипела:
– Ты что, голубушка, белены объелась?.. Вчера на ягоды позарилась, теперь на рыбу… А ну, шасть отсюда!..
Клава подалась было назад, но рядом стояли подруги, Витька с Колькой, Федя с мальчишками. Они горячо дышали ей в затылок, подталкивали под локти.
И Клава вновь вплотную придвинулась к столу.
– Никуда мы не уйдём! – заявила она. – Верните ребятам карасей!
– Это наша рыба! Наша! – во весь голос закричал Федя и запустил руку в корзину, ухватил под жабры крупного краснопёрого карася и сунул себе в кошёлку. – Разбирай, ребята!
– Ах вы, жульё базарное! – побагровела Матрёна и, выскочив из-за стола, бросилась к мальчишке.
Федя ловко увернулся и юркнул в толпу. Матрёна с истошным криком «Держите вора!» побежала за ним.
Клава переглянулась с Витькой и Варей. Ну и глупый же этот Федька! Сейчас Бородулиха переполошит весь базар и ни за что ни про что обесчестит мальчишек. Что было делать?
– Борька! Да ты человек или кто? – с отчаянием закричала Клава. – Чего ты молчишь? Ты же всё видел, всё знаешь! Ну, скажи, чья это рыба, чья?
Борька вздрогнул, диковато оглянулся по сторонам, потом вдруг подвинул корзину с карасями на край стола и, кивнув Витьке с Сашей, хрипло сказал:
– Берите! Ваша рыба. Я знаю…
Когда Матрёна, взмокнув от пота и тяжело дыша, с помощью какого-то рослого парня подтащила к столу упирающегося Федю, она застала такую картину.
Корзина с рыбой была наполовину пуста, а её племянник поспешно кидал карасей в кошёлки мальчишек.
Ошеломлённая Матрёна выпустила ворот Фединой рубахи и кинулась к племяннику.
– Ах ты змеёныш!.. Семя крапивное! – процедила она и, выхватив из корзины увесистого карася, принялась хлестать скользким рыбьим хвостом мальчика по щекам.
Не помня себя, Клава кинулась к Матрёне и вцепилась ей в руку.
– Не смейте! Ребёнка!
И это прозвучало как боевой клич. Ребята, словно по команде, окружили Матрёну; они хватали её за руки, тянули за юбку, загораживали Борьку от ударов.
Неожиданно раздался переливчатый свисток, и к столу протолкался молоденький милиционер.
– В чём дело, граждане?
Увидев милиционера, Матрёна пустила слезу и принялась жаловаться на бесчинство ребятишек: не дают спокойно торговать, воруют рыбу среди бела дня…
– А чужими карасями торговать можно? – воскликнула Клава. – А ребятишек бить дозволено?!
– Да не слушайте вы её! – перебила девочку Матрёна. – И что за дети пошли, только взрослых шельмуют! А ещё пионерия… Красные косынки на шее… Срам один…
Клава обернулась к милиционеру.
– Заберите нас в милицию!..
Милиционер с недоумением окинул взглядом ребят и спросил:
– Кого же именно?
– Всех, всех заберите. И торговку эту, и племянника её, и всех пионеров наших. Мы вам в милиции обо всём расскажем.
– И впрямь, товарищ милиционер, – сочувственно сказал кто-то из толпы. – Надо разобраться.
– Недосуг мне по милициям расхаживать, – отмахнулась Матрёна. Подавшись вперёд, она вырвала у Фединых дружков кошёлки с рыбой и высыпала карасей в корзину.
– Нет уж, гражданочка, придётся пройти, – сказал милиционер и обратился к толпе: – Свидетели среди вас найдутся?
– Есть свидетели, есть! – отозвалось несколько голосов.
– Тогда попрошу, граждане… – пригласил милиционер. – Придётся, конечно, и рыбку прихватить…
И он повёл всех через базарную площадь к старинным торговым рядам, где помещалось отделение милиции.
Батраки поневоле
В милиции Матрёна Бородулина выкручивалась, как только могла.
Припёртая к стенке показаниями ребят и свидетелей, она, наконец, созналась, что с рыбой её попутал сынок Оська, у которого с ребятами, как видно, имеются давние счёты.
А от этой рыбы и пошли все прочие беды: она, Матрёна, под горячую руку и ребят жуликами обозвала и племянника обидела. Но пусть уж Боренька не сердится – в своей семье чего не бывает!..
– Семья семьёй, но рукоприкладством заниматься не имеете права, – предупредил её дежурный по милиции. – Имейте в виду, в случае повторения будете отвечать по закону.
– Спаси и помилуй, – истово закрестилась Матрёна. – Пальцем больше не трону! Как можно! Он же не чужой мне, Боренька, свой человек, кровинка родная…
– Ну хорошо, гражданка. На первый раз мы вам поверим. Можете идти.
– А с рыбкой как же? – спросила Матрёна.
– Придётся вернуть по назначению. – Дежурный передал карасей Феде и его приятелям.
Довольные первой победой, ребята вышли из милиции.
– А радоваться-то ещё рано, – сказала Клава, когда возбуждение ребят немного улеглось. – Рыбу мы отобрали, а как теперь Борьке у Бородулиных придётся, это ещё темным-темно.
– Верно! – согласилась Варя. – Матрёна, она, как Лиса Патрикеевна, может и притвориться. В милиции одно говорила, а дома другое сделает.
– Да и Оська теперь своему братцу спуску не даст, припомнит ему карасей, – заметил Димка.
С этого дня дрохи взяли Борьку Капелюхина под своё неустанное наблюдение.
Постоянно около дома Бородулиных дозорил кто-нибудь из ребят. Чтобы переговорить с Борькой и узнать, как он живёт, ребята ловили его на улице или пробирались к нему в огород.
Они собрали кое-что из одежды, и Клава поручила девочкам отнести всё это Борьке. Сама она к Бородулиным не пошла: не могла видеть хозяйку дома, боялась, что взорвётся и наговорит ей дерзостей.
– Вы идите, а я вас на улице подожду, – сказала она Варе. – И вызнай там, чего ещё Борьке требуется.
Варя с подружками провели в доме Бородулиных минут десять. Тётя Матрёна, против обыкновения, приняла девочек довольно приветливо, охотно взяла ребячьи штаны и рубахи и, сунув их в комод, сказала, что они, Бородулины, не нищие, но от доброй помощи отказываться грех. Племянник растёт как на дрожжах, и одежды на него не напасёшься. А если у ребят найдётся лишняя обувка, Бореньке она тоже не помешает.
Потом Матрёна подозвала племянника и велела ему успокоить «глазастых доглядчиков», подтвердив им, что живёт он у тётки, как у Христа за пазухой, никто его не обижает. А если Боря редко показывается на улице, так это потому, что он любит копаться в грядках и ухаживать за садом. Он и воду для полива таскает по своей охоте: жалеет каждый росточек, как бы тот не зачах от жары.
При этом Матрёна потрепала племянника по взъерошенной голове и громко засмеялась.
– Ведь правда, племяш? Ну, скажи им…
– А что же Борька? – спросила Клава. – Подтвердил или нет?
– Да так, промычал что-то… И сразу же убежал, – ответила Варя. – Матрёна даже расстроилась. «Дичок, говорит, у меня племянник, нелюдим. Такой уж он с малолетства, тронутый…»
– Хитрит эта Бородулиха, зубы нам заговаривает, – не поверила Клава. – Ишь ты… нелюдим, тронутый… Будешь тут тронутый от такой работы! Надо помочь Борьке таскать воду.
– Как это? – удивилась Варя. – Разве ж Матрёна допустит кого к своим грядкам!
– А мы ей прямо скажем… И не отступим от своего, – заявила Клава. – Или не мучайте больше Борьку, или пускайте нас на участок к себе.
Через несколько дней пионеры предъявили Матрёне свой «ультиматум». Они ожидали, что Бородулиха высмеет их и погонит прочь, но та, к их удивлению, осталась даже довольна.
– Милости прошу, заходите. Артелькой-то оно споро дело пойдёт. Дружно, говорят, не грузно…
С этого дня почти каждое утро двое или трое ребят трудились вместе с Борькой: таскали воду, поливали гряды, рыхлили землю.
Матрёна с довольным видом поглядывала на неожиданных помощников и, когда они заканчивали работу, не скупилась на похвалы.
– Прилежно работали, по-ударному. Прямо хоть премию выдавай. Ну, коли так, попаситесь малость на грядке, поешьте клубнички…
– Нет уж, спасибочко, – отказывалась Клава. – Сами ешьте, а мы не за тем приходим сюда…
На душе у ребят было нехорошо. Дрохи как будто выручали Борьку, а на деле работали на торговку и спекулянтку.
На улице стали даже поговаривать, что Клавкина команда добровольно пошла батрачить на Бородулиных.
– Не надо мне больше помогать, – как-то раз заявил Борька пионерам. – И на огород больше не ходите. Оська с тёткой смеются над вами: дурачки, мол, лопухи…
– А как же ты один будешь? – спросила Клава.
– Ничего, – вздохнул Борька. – До школы как-нибудь продержусь… Теперь уж недолго.
– А ты особо-то не надрывайся, похитрее будь, – посоветовал Колька. – И грядки поливай не так часто, и рыхли их помельче… Кого-кого, а Бородулиных и обмануть не жалко.
– Нет, я так не умею, – с грустью покачал головой Борька и, помолчав, добавил: – Уж лучше я в деревню вернусь. Меня там в подпаски примут.
– А разве тётка отпустит тебя? – спросила Варя.
– А я… я и без спросу могу, – вполголоса сказал Борька. – Соберусь потихоньку и был таков… Ищи ветра в поле.
– Погоди, погоди! – остановила его Клава. – Зачем же в деревню?.. Убегай тогда к нам, на остров. С нами в лагере будешь жить, купаться, загорать, рыбу ловить. А осенью в школу пойдёшь… – Она окинула взглядом своих товарищей. – Ну как, примем к себе Борьку?
Ребята согласно закивали головами. Жаль, что раньше не подумали об этом!
Потом принялись деловито обсуждать, как и когда Борьке удобнее всего исчезнуть из дома Бородулиных и что с собой захватить.
– Ничего не надо… – решительно заявил Витька. – Пусть так и бежит, в чём есть.
– Тётка же, она такая, сразу меня найдёт, – помялся Борька.
– Эге, – ухмыльнулся Витька. – Не так это просто… у нас всё под секретом да в тайне.
– Нет, нельзя Борьке бежать, – заявила Варя. – Ему только хуже будет, когда он обратно к тётке вернётся. Тут надо что-то другое придумать…
– А знаете что? – предложила вдруг Клава. – Мы должны его… похитить!
– Как это? – не понял Борька.
– Ну, скажем, ляжешь ты спать в шалаше на огороде, а мы на тебя нападём ночью и утащим к себе. Ты, конечно, для виду сопротивляйся, кричи…
– Не надо меня похищать, – засмеялся Борька. – Я сам приду.
На острове
И верно, через несколько дней Борька исчез из дома Бородулиных.
В шалаше, где обычно он спал, Матрёна обнаружила лишь короткую записку.
«Борьку не ищите, – прочла она. – Он сам вернётся к первому сентября. Вы его замучили непосильной работой на огороде, ему надо отдохнуть и поправиться.
Дрохи».
Матрёна зло порвала записку и приказала Оське выследить во что бы то ни стало, куда Клавкина команда спрятала Борьку.
Оська охотно взялся за дело: наконец-то он за всё расквитается с пионерами.
Оделив своих дружков ягодами и яблоками, пообещав за поимку Борьки каждому по три рубля, Оська вместе с ними установил за дрохами тщательное наблюдение.
Вскоре удалось узнать, что пионеры прячут Борьку на Камышовом острове.
Днём они вместе с Борькой в лагере, а ночует мальчишка в доме у Клавы или у Скворцова.
– Хочешь, мы нападение на Клавкин лагерь устроим? – предложил Оська матери. – Ребята у меня такие… Им только по трёшке в зубы выдай, зараз Борьку захватят.
– Ну и захватят, а дальше что? – перебила его мать. – А Борька возьмёт да и опять в лагерь сбежит. Нет, тут что-то другое надо придумать. Так чем, говоришь, эти сорванцы в лагере-то занимаются? Рыбу ловят, купаются, костры жгут? И малыши, говоришь, в лагере бывают?
– Клавка их со своей улицы собирает, – подтвердил Оська. – И на плоту катает и плавать учит…
– Вот это уж другое дело, – задумчиво сказала Матрёна.
На другой день, встретившись у колодца с матерями второклассников, она ловко пустила слушок про Камышовый остров. Знают ли мамаши, что их детишки целые дни пропадают на острове и Клавка Назарова заставляет их и нырять, и плавать, и лазать по деревьям? А долго ли до беды?
Женщины не на шутку встревожились и решили побывать в «Клавкином лагере».
Через несколько дней, когда ребятишки с Набережной улицы с утра неизвестно куда исчезли, Матрёна с Оськой раздобыли большую лодку и повезли четырёх матерей на остров.
– Вот уж полюбуйтесь, какие там дела творятся, – сказала им Матрёна.
Незаметно высадившись на отдалённом конце острова, женщины пробрались через заросли камыша к лагерю и заметили ребятишек. Они были разбиты на две группы. Одну группу Витька обучал стрельбе из лука, другая под присмотром Клавы занималась плаванием.
Девочка стояла по грудь в воде и внимательно следила, как малыши по очереди переплывали небольшую заводь.
– Так, Федя! Хорошо! – подбадривала она. – Не торопись! Дыши ровнее…
– Федечка! Сынок! – вдруг испуганно закричала одна из женщин. – Да куда ж тебя понесло, окаянного! Вылазь из воды скорее!
Услышав голос матери, Федя Сушков оглянулся, судорожно замахал руками и вдруг захлебнулся. Клава помогла ему добраться до берега.
– Да что ж ты, сорвиголова, делаешь! – набросилась на девочку Федина мать. – Утопить мальчишку собралась!.. Он же у меня с рождения воды боится…
– А зачем вы крик подняли? – рассердилась Клава. – Вот Федя и перепугался. А к воде он уже привык…
– Да вы посмотрите только! – всплеснув руками, заговорила мать Саши Бондарина. – Из лука стреляют!.. Так и глаз выбить недолго. И костёр жгут и дрова топором рубят… Да кто же вам самоуправничать дозволил?
– Всё она, заводиловка, – кивнула на Клаву Федина мать. – Надо будет в школе сказать, чтобы приструнили её.
Женщины заставили малышей вылезти из воды и одеться. У Витьки были отобраны лук, стрелы и преданы уничтожению. Около шалаша женщины заметили свои кастрюли, миски, кружки – так вот куда исчезала посуда из дома! Кто-то залил водой костёр, кто-то развалил шалаш.
– Что вы, тётеньки? Зачем? – закричала Клава, хватая женщин за руки. – Это же наш лагерь! Мы живём здесь, играем!
– Доиграетесь, потом беды не оберёшься! – сердито отмахнулась от неё Федина мать и приказала малышам: – А ну, марш все отсюда! Садитесь в лодку! Вот дома матери с вами поговорят, пропишут вам лагерь…
– Клашка, смотри! – шепнула вдруг Варя. – Борьку увозят.
Девочка оглянулась. Лодка уже далеко отошла от острова. Вёслами правил Оська, а Матрёна, крепко держа Борьку за руки, сидела на корме.
Дрохи смущённо переглянулись. Как же они ничего не заметили: ни появления Оськи с матерью, ни захвата Борьки?!
– Ребята, в погоню! Отобьём Борьку! – скомандовал Витька и бросился в воду.
Но было уже поздно: лодка причалила к берегу.
Витька вернулся обратно.
Высадив мать и Борьку, Оська погнал лодку обратно к острову, а Матрёна, довольная тем, что так ловко захватила племянника, повела его к дому.
Борька упирался, часто оглядывался на остров, но тётка властно подталкивала его в спину.
Сделав несколько заездов, Оська, наконец, переправил женщин и малышей на берег. На острове остались одни лишь дрохи.
Они с грустью оглядели потухший костёр, разваленный шалаш, весь как-то сразу опустевший остров.
– Вот и конец! – вздохнула Маша Затевахина. – И Борьку увезли, и лагеря нет…
– Да мы Борьку завтра же вернём! – загорячился Витька.
– Теперь уж не нужно, – сказала Клава, – скоро ведь в школу.
– А всё равно хорошо было! – мечтательно улыбнулась Варя. – Дружили, играли. И ребятишкам здесь понравилось, и Борька две недели с нами прожил…
– Только чур, – строго предупредил Витька, – в школе чтобы вместе за лагерь отвечать, а не одной Клавке. Всем дрохам.
Ребята согласно кивнули головами.