Текст книги "Блеск и нищета Великого Инквизитора (СИ)"
Автор книги: Алексей Завальнюк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 59 страниц)
Глава 11
Фьёрн Layon – немного счастья для Странника
Вот так вот и прошло моё испытание, после чего потекли монотонные будни Харакерста. Не смотря на то, что «Золотой Лорд» щедро одаривал меня силой, опыта это не принесло. Исчезла та лёгкость, которая присутствовала во время битвы с Лександром, теперь я был вынужден играть по правилам. Лександр добивался поставленных задач почти всегда, он учил щедро и ничего не скрывая, но моим наставником стать так и не смог. Он не был для меня тем кем в своё время являлся Тористан. Старик Айланделл вообще стал избегать меня, не смотря на все свои обещания обучить мастерству, хотя его трудно винить в этом. Итак моим спутником снова стало проклятое одиночество, особенно после того, как Балиф и Ромул стали видеть меня чем-то неземным. Друзей в монастыре я так и не завёл не считая – Дженналит, которая тоже стала меня избегать. С того злосчастного дня я никак не мог забыть вкус её губ, хотелось повторить это блаженство, но ничего не удавалось. Единственный человек, с которым я хоть как-то общался был Ноэль. С ним порой происходили очень странные вещи. Мой юный товарищ отличался от Кригана так же сильно, как Айланделл отличался от Лександра. Ноэль был мягче, добрее, он взял под свою опеку множество слабых послушников значительно усилив свою ветвь. Учителя скрипели зубами, но были вынуждены молчать. Я не мог понять истинных причин их беспокойства, Лександр ничего не объяснял, и лучшее, что мне оставалось, просто не вмешиваться.
Но вы уже могли изучить мою натуру, когда в моей жизни наступала монотонность, я попадал в сети тоски и одиночества. Так случилось и в тот вечер, это было двадцатого декабря, только ученики Харакерста называли этот месяц «Норд». Я закончил очередную тренировку с Лександром, и он с довольным видом сообщил мне, что с завтрашнего дня я буду помогать ему в обучении младших послушников (Некоторые учителя преподавали азы мастерства юным ученикам, чтобы им было легче сориентироваться в будущем). Худшей новости нельзя было и придумать. В моём присутствии они были готовы вылезти «из шкуры вон» лишь бы я научил их тайнам госпожи. Возникало ощущение, что я действительно их знаю. Поняв, что отказаться я не имею права отказаться, мне пришлось покорно кивнуть. Лександр пожелал мне доброй ночи и отправился по своим делам, а я надел капюшон и вышел на улицу. Зимы в Харакерста были суровы, но, как вы помните, холода я не испытывал. В минуты сильнейшего душевного волнения я любил бродить по лесам, особенно по нашим лесам. Ноги понесли меня вперёд, и я не особо задумываясь бродил по лесам, пока вдали не услышал красивую мелодию. В моей голове, что-то предупреждающе стрельнуло, я узнал мелодию и звук флейты, хотя вроде как не слышал её раньше. Я пошёл на звук постепенно двигаясь всё быстрее и быстрее.
У меня было любимое место в лесу Харакерста. Над берегом Хрустального Озера возвышался скалистый утёс на котором росло огромное красно дерево с невероятным количеством ветвей. Летом под кроной этого дерево можно было скрыться, как от изнуряющей жары, так и от проливных ливней, которые в изобилии орошали землю. Именно там находился таинственный флейтист. Я старался двигаться, как можно тише, стараясь не спугнуть музыканта, и какого же было моё удивление, когда я увидел, что Ноэль. Тёмный наставник стоял ко мне спиной и играл невероятно красивую мелодию чуть покачиваясь в такт. Я конечно знал, что Ноэль музыкант, но до этого он не играл ни на чём кроме гитары, и сейчас я был вынужден признать, что он – Мастер. Это было просто потрясающе, но в тоже время я был готов поклясться, что уже слышал эту мелодию раньше.
Ноэль играл до тех пор, пока не заметил меня. Пронзительные глаза остановились на мне и мелодия замерла.
– Странник? Что вы здесь делаете, особенно в такой поздний час? – Ноэль выглядел подозрительным, и я поспешил снять его напряжение.
– Не волнуйся, я не хотел за тобой следить. У меня снова дурное настроение, вот я и ушёл на прогулку. Твоя мелодия была так приятна, что я не мог не заинтересоваться. Прими моё восхищение – это игра Мастера.
– Спасибо, Странник, – Ноэль казалось смутился, – но до Мастера мне далеко.
– Не скромничай, друг мой. Я никогда раньше не слышал эту мелодию… Ну, во всяком случае, мне так кажется. Но ты играл просто Божественно. Что это за партия?
– Это не просто партия, Странник. Это легендарная «Песнь о Воителях Эллоры.».
– Воители Эллоры? А о чём в ней поётся? – нет, определённо я знал эту мелодию, её звучание вызывало сладостную истому.
– Это очень старая и красивая сказка, Странник. Она существует в двух вариантах: в рукописном, и в музыкальном. Рукописи до сих пор доступны многим в большом мире, а вот песнь – нет. Она была написана безумным эльфом утопистом времён Императора Кенариса Аркасана. В ней рассказывается о Жизни и Смерти, о любви, предательстве самоотверженности и многом другом. Светлейшая Эллора была дочерью богини и смертного мужчины. От рождения ей был дан дар предвиденья и в будущем она увидела приближение Великого Зла. Будучи богиней она не могла сама сражаться с ним, поэтому Сиятельная призвала пять самых могущественных мужей и пять самых могучих жён и поручила им эту миссию. Им было нелегко научиться сражаться вместе, первое время они враждовали между собой, но всё же сплотились в одну команду. Сейчас я играл песню Ирианоры храброй.
Я внимательно слушал Нэола, а память услужливо подкидывала мне картинки из самой любимой моей сказки, которую в детстве я зачитал до дыр. Внезапно мне вспомнились холодные зимние вечера моего детства, которые я проводил за книжкой возле камина. Я зажмурился, а когда открыл глаза, увидел совсем другое место. Гостиная в моём доме, в моём любимом кресле сидит высокая женщина с огненно-рыжей шевелюрой, печальными зелёными глазами, и точно такой же искрящейся кожей, как и у меня. Миг и всё пропало. Я понял, что видел свою мать, но не знал, зачем мне послали это видение.
– Да, Ноэль. Теперь мне кажется, что моя мать в своё время обучала меня игре на музыкальных инструментах, и я разучивал эту песнь. Правда не получается вспомнить её до конца.
– Невозможно вспомнить её целиком. Кхель Аванхель умер не закончив её до конца. Это была самая большая потеря в мире искусств, даже в наши дни никто не смог закончить труд Истинного Мастера.
– Согласен с тобой, эта мелодия воззвала к моей измученной душе.
– Великолепно, Странник. Старые шрамы дают о себе знать, но даже стезя воина избранная вами не затмит стремление к красоте. Это хорошо. – Ноэль перенял от Кригана странную манеру философствовать.
– Ты научился говорить странные вещи. Философия никогда не была моим коньком.
– А мне кажется наоборот. Кстати. – Ноэль со странной усмешкой протянул мне свою восхитительную флейту сделанная неким искусником. Она была очень красива, мастер использовал необычный чёрный металл создавая её, и каким-то чудом он добавил немного розового кварца, таким образом он сделал что-то вроде рисунка или орнамента.
– Что это за совершенное творение? Я никогда даже близко не видел ничего более совершенного. – И я не соврал говоря ему эти слова.
– Это – Зимняя Роза. Я хранил эту флейту с самого детства. Мимо нашей деревни, как-то раз проезжал старый волшебник, и он подарил её моей матери. Она часто играла на ней для меня, прежде чем оставила в наследство. Она зачарована старыми магистрами, стоит поднести её к губам, и флейта сама решит, достойны ли вы её звучания или нет. Я постигаю путь Тьмы, но она не отвергла меня, значит моё стремление к свободе и красоте истинно. А вы не желаете попробовать?
Ноэль протянул мне флейту, и я не смог отказаться. Когда я глядел на Зимнюю Розу по моему телу пробегали мурашки, в ней действительно была магия, не тёмная или светлая, а магия Музыки и Красоты. Вглядываясь в причудливые переливы цветов, я вспоминал некоторые моменты моей многострадальной жизни…
Я помню мне было пять лет, когда мать привела в мой дом учителя музыки и изящных искусств. В свои неполные шесть я уже умел читать, писать, и разговаривать на эльфийском языке. Моя мать не давала мне не секунды передышки, и я был благодарен ей за это. Мой разум требовал знаний, он требовал постоянной подпитки новыми впечатлениями. Уже тогда мать была одним из самых известных и уважаемых Инквизиторов, она могла позволить себе нанять для меня самых лучших учителей, и помимо знаменитого Декана Фаредуса она заплатила за моё обучение Циангу Кронину.
В империи только дети самых богатых и влиятельных родов могли надеяться на то, что их будет обучать самый талантливый учитель. Янрин Зель прошла у него полную школу музыки и изящных искусств, став более чем достойной последовательницей Великого Наставника.
Он учил меня игре на многих музыкальных инструментах, и хотя многие так и не дались мне в руки, то, что я овладел флейтой всё же заслуга мастера. Порой я ненавидел эти занятия, а однажды он слишком жёстко отчитал меня за мои ошибки, и я крупно поругался с наставником. Он покинул меня в гневе, а через неделю я узнал о его смерти… Долгое время я не мог простить себе этого, думая, что виновен в гибели моего наставника, в память о нём я продолжил заниматься и достиг определённых успехов…
Воспоминания всегда очень тяжёлый груз, особенно осколочные. Я бережно принял инструмент из рук Ноэля, и не особенно задумываясь над тем, что делать дальше, поднёс флейту к губам. До сих пор жалею, что в этой жизни мне не даётся ни музыка, ни поэзия, это два самых волшебных дара из тех, что были отданы живым. Мелодия родилась сама собой, казалось даже без моего участия, но всё же я принимал участие в творческом процессе, меня охватил сладостный экстаз, все тревоги куда-то улетучились, ко мне вернулось чувство детского восторга и восхищения. Все эти чувства закружили меня в хороводе, и я полностью потерял счёт времени, я играл одну мелодию за другой, что-то мешало мне остановиться. А потом меня резко отпустило. Я с трудом открыл глаза и оторвавшись от флейты с блаженной улыбкой уставился на едва заметную полоску солнца на горизонте. Похоже я играл несколько часов.
– Прости, Ноэль, я был захвачен процессом полностью. – Виновато улыбнувшись я развернулся к нему и улыбка сползла с лица. Нэол смотрел на меня широко раскрытыми глазами, по щекам градом катились слёзы чистотой напоминающие горный хрусталь.
– Невероятная техника – прошептал он смахивая слёзы. – Вы верно кудесник, Странник. Вы покорили Зимнюю Розу, а это не удавалось никому. Но ответьте мне, каким образом вы сумели закончить… Её.
– Закончить кого? – не совсем понял я.
– Вы играли песнь Персефоны Эдель, моя мать часто играла её для меня. Никто, ни один менестрель не смог закончить дело Кхеля, и эта незаконченная песнь стала последней в его работе. Но вы только что сыграли её до конца, и ничего более совершенного я ещё не слышал. Возможно вас направлял сам Великий Мастер.
– Не знаю, что тут можно сказать. Я не считаю себя Мастером в таких вещах, я просто взял флейту и начал играть. Спасибо тебе за это. – Я протянул флейту её хозяину, но Ноэль отрицательно покачал головой.
– Вы превзошли меня, Странник. До вашего появления в монастыре, мне не было равных в музыке, не случайно моей игрой так гордились, но теперь я повержен. Я дарю тебе мою Зимнюю Розу, Странник, но молю об одной услуге не бросай её в коробку. Играя и достигай совершенства, и, если ты не против, может как-нибудь ты сыграешь для меня?
– Обещаю, Ноэль! – поклялся я, а мой загадочный друг коротко поклонившись мне отправился восвояси.
Зимняя Роза осталась у меня, и я с тихим восторгом приложил её к губам. Эта флейта возвращала мне частички меня самого, а я не могу даже описать, насколько важно и приятно, обрести себя. Я снова начал играть, и на этот раз никто не мог мне помешать.
* * *
Наверное это очень эгоистично, для такого создания, как я, но меня охватывает странная гордость от осознания того, что мне доверили следить за жизнью Экзеля Ардаэль и описывать самые важные её моменты. Много звёзд сияло на небосводе, но ни одна не несла в себе такого жуткого Хаоса. Даже теперь, я не могу понять, почему этот мальчишка не разорвал себя на кусочки, ведь с самого рождения в нём бушевали Силы настолько не подходящие друг другу, что это нельзя даже описать. Наверное его спас огонь безумия, который горел во всех представителях рода Ардаэль.
Так же я видел всех его женщин, уже сейчас я начал писать книгу под названием «Пять дочерей Великого Инквизитора», но самый красивый из его романов сложился с дочерью старика Айланделла, Дженналит. В тот декабрьский вечер у старца состоялось свидание с дочерью. Дженналит позвала отца на то место, где Экзель сокрушил проклятого Ротгара, и между ними состоялся очень важный разговор.
Старик Айланделл и его дочь стояли возле гробницы сиятельной Элли, жена старца погибшей в бою за Харакерст. Дженналит положила цветы рядом с могилой и с горькой усмешкой произнесла: – «Спасибо, что ты нашёл на меня время, отец».
– Да, давненько я здесь не бывал. – Согласился старец устало массируя виски.
– Пять долгих лет, отец. Пять долгих лет ты не приходил сюда, к могиле той, что дала мне жизнь. Хорошо хотя бы сегодня ты нашёл время.
– Не язви, Дженна, – старцу было нелегко проглотить подобную колкость, – ты прекрасно знаешь, что я стал Великим Учителем задолго до того, как повстречал Элли. Мой долг должен стоять на первом месте.
– Перестань говорить эту чушь, отец! – не на шутку рассердилась воительница. – С десяти лет я расту словно сорная трава, а ты только и делаешь, что шепчешься с Криганом, Лександром и Проклятым Ротгаром.
– Как ты должно быть знаешь, беседовать с Ротгаром и Криганом я уже не могу.
– И слава Владыкам! – ничуть не смутившись парировала Дженналит. – Криган, конечно, был славным малым, но его методы устрашения и убеждения я считаю варварскими.
– Не смей судить о людях, которых ты толком не знала, Дженналит! – ни с того ни с сего вспылил старец. – Криган был замечательным человеком и лучшим из друзей, о которых я только мог мечтать. Не его вина, что служение Подземным Владыкам требует таких методов.
– Ладно, пусть так! – однако Дженналит не спешила сдаваться без боя. – А Ротгар? Этот ужас в рясе терроризировал монастырь на протяжении нескольких веков. Сколько монахинь лишились своих сил, когда он протащил их через свою постель! Я сама чуть не стала его жертвой, и если бы не Странник… – Дженналит запнулась и покраснела, Айланделл видя это сразу же понял причину столь необычной для его дочери реакции, и он лишь грустно усмехнулся.
– Я вижу, Дженна. Все эти годы я знал, что этот день рано или поздно настанет. Дай я угадаю, Странник вызвал в тебе почти неодолимый зов плоти, поэтому ты так стремительно его избегаешь Я прав?
Иная на её месте стала бы это отрицать. Очень редко дочери шестнадцати лет ведут столь важные разговоры со своими отцами, но Дженналит являлась исключением из правил от отца у неё секретов не было.
– Я немного озадачена, отец. Я прекрасно знаю, что такое зов плоти и чему он служит. У меня никогда не было предрассудков на эту тему, пока я не узнала, чем монахини платят за удовлетворение своих желаний. Ты помнишь, что какое-то время я встречалась с Лександром, пока Миан и Лиара не потеряли свою Силу монахинь. А когда Лександр совершил то нападение, я научилась контролировать себя. Конечно лёгкое влечение присутствовало всегда, но с появлением Странника всё полетело в тартар.
– Объяснишь, что ты имеешь в виду. Ты очень давно не была настолько серьёзно настроена. Но я ощущаю твоё смятение. – Старец был озадачен внезапным откровением дочери.
– Ты прав, отец. Понимаешь, я привыкла доверять своей интуиции, она не подводила меня ни разу за все эти годы. Каждый раз, когда я вижу Странника, особенно после того, как он спас меня от Ротгара, во мне всё замирает. Знаешь, стоит на него взглянуть, как тотчас же бросает в жар, у него невероятное обаяние, и в нём есть что-то нечеловеческое. Хотя правильнее было бы сказать, что в нём слишком мало человеческих чёрт. Я знаю многих монахинь, которые не задумываясь ни секунды отдадут всё, что у них есть ради возможности соблазнить его.
– Возможно это дары Смертельной Госпожи, – лукаво заметил старец стараясь скрыть свою тревогу, – ведь согласно легенде, Избранник должен обладать огромной Силой, удивительной мудростью, неординарным умом, нечеловеческой ловкостью, и божественной красотой.
– Ты сказал совершенно верно, отец, в нём есть что-то божественное! – Дженналит зацепилась за слова отца, как утопающий хватается за соломинку. Все мои щиты трещат в его присутствии, когда я его вижу моё тело корчится муками желания, хочется подбежать к нему, обнять, снова почувствовать вкус его губ.
– Снова? Вы целовались? – искренне изумился старец. – Когда ты успела?
– Это была моя благодарность за спасение. С тех самых пор я не могу найти покоя. Я не знаю, что мне делать, отец, я хочу его, но боюсь потерять свою Силу.
Дженналит с надеждой взглянула в глаза отцу ища поддержки, но старец старательно отвёл взгляд. Покойный Криган оказался прав не единожды, старец своими руками подписал своей дочери приговор, когда позволил обучать Инквизитора. Судя по всему, Дженналит вскоре будет неспособна сопротивляться и падёт в объятья Избранного, но такой исход отчего-то пугал старца гораздо больше, чем возможная смерть дочери на поле брани. Он с тоской возвёл глаза к небу и его тихая речь была исполнена горечи: – «Разумеется я мог бы запретить тебе общаться с ним, но ты помнишь основное правило монастыря – свобода воли у каждого. Ты вольна сделать свой выбор, и если ты решишь поддаться зову и пасть в объятья Странника, я не стану тебя останавливать. Но я прошу тебя Дженна, трижды взвесь все за и против, прежде чем что-либо сделать. Я много знаю о нём, вполне возможно, что он тебя погубит, ведь мне так и не стало известным его имя.
– Причём здесь его имя, отец? Я не вижу связи.
– Зато я вижу. Ты совершенно права, в нём течёт кровь одного из богов, и скорее всего по мужской линии. Имя Богов определяет всю их судьбу, и мне почему-то кажется, что его имя знаменует лишь горе.
– Как ты можешь быть таким жестоким, отец? – возмутилась Дженналит. – Он не сделал ничего дурного, а ты уже стремишься сделать его изгоем. Он не виноват в том, что его преследуют несчастья.
– Это верно, Дженналит. Несчастья странным образом преследуют его, на нём висит проклятье Небожителя настолько страшного, что я не рискну произнести его имя вслух, однако Странника Хранит Дэль и Золотой Лорд. Разве это не заставляет тебя задуматься?
– Нет, отец, не заставляет. Хранители отражают внутреннюю суть. Он в постоянной борьбе с самим собой и это одна из чёрт, которая меня привлекает.
– Даже так? – старец вымученно улыбнулся дочери. – Дженна, ты спросила моего совета, и я постарался дать его тебе. Старайся быть осторожнее, но если твоё сердце, подчёркиваю, сердце, а не плоть, стремиться к нему… Ну что ж, действуй дочь моя и помни, моё благословение всегда с тобой.
– Спасибо, отец. Я постараюсь быть осторожнее, но за твою поддержку всё равно спасибо.
Дженналит нежно поцеловала отца в щёку и побежала по своим делам, а вот старик впервые на моей памяти прослезился и встал на колени возле могилы своей возлюбленной. Он что-то горячо зашептал, но даже я, тот, что умеет слышать всё, не смог разобрать ни слова. Так давайте не будем ворошить это воспоминание и оставим маленькую тайну молитвы, неразгаданной.
* * *
Сказка, сказка и ещё раз сказка. Видят Боги, я нашёл своё второе призвание. Музыка и флейта увлекли меня полностью. Я играл до самого рассвета, наверное продолжал бы играть и дальше, кабы за мной не пришли. Мне на плечо легла тяжёлая рука Лександра, и я с трудом оторвался от своего занятия. В ушах всё ещё звучал сладостный мотив, и я улыбнулся Лександру глупейшей улыбкой из всех, на которые только был способен.
– Привет, наставник. Я опоздал?
– Я уже начал волноваться за тебя, Странник. Ты пропал и никто не мог сказать, где тебя искать. У нас небольшие изменения планов.
– Изменения? Какие ещё изменения? – я не понимающим взглядом посмотрел ему в глаза.
– На нас движется буран, и очень сильный. Такого не было наверное лет триста. Все тренировки были отменены, сейчас мы усилено готовим монастырь к холодам, вполне возможно, что нас может отрезать от наших владений на несколько дней. Великий учитель велел всем собраться в главном зале, он будет говорить с нами.
– Значит доиграть мне не удастся? – вопрос был ещё глупее чем улыбка, и носил скорее риторический характер, однако Лександр не выглядел удивлённым.
– Боюсь вы правы, действительно не удастся, если только вы не хотите сыграть внутри перед лицом всех послушников Харакерста. В конце концов ученики ветвей должны подавать младшим хороший пример, игра на флейте тоже может многому научить.
– Я подумаю над этим. А теперь пойдём, что-то действительно холодает.
Краем глаза я заметил, что Лександр прав, воздушные потоки были возмущены, на нас действительно двигалась очень сильная ледяная буря, следовало поспешить. Спрятав флейту в один из потайных карманов я отправился вслед за Лександром.
* * *
Империя Имелхарон, Лунный дворец, личные апартаменты Императора Аркасана.
Я застал очередную картину, которая имеет очень важное значение в этой истории. Император Аркасан вольготно развалился в своём любимом кресле, в правой руке он держал кубок наполненный отменным вином, в левой книгу написанную одним безумным магом ещё до первых войн. Он настолько увлёкся чтением, что даже не услышал стука в дверь, и был вынужден оторваться от своего занятия только после того, как дверь захлопнулась, верный признак того, что кто-то вошёл. Император поднял взор и был немало удивлён увидев своего сына. Вот уже больше трёх месяцев Лайл с ним не разговаривал, Мельхиор даже куда-то увозил его, чтобы восстановить душевное равновесие наследника, но это не принесло результатов.
– Ты всё-таки пришёл, Лайл. Снова хочешь сказать мне, какая я скотина, или, всё же, ты созрел для разговора?
– Пока ещё нам не о чем с тобой разговаривать, отец. Прошло почти полгода, но я всё ещё недостаточно оправился после всего, что произошло. Мы с Мельхиором побывали в Ландаэль Анторэ.
– Ты побывал в землях тёмных эльфов? Странно, я думал, что Инквизиторы не могут пройти через барьер. И каково там? – Император всеми силами стремился скрыть неловкость, он неуютно чувствовал себя под опустошённым взглядом своего отпрыска.
– Для меня сделали исключение. Мы похоронили Айлен у подножья горы Вечности недалеко от того места, где она родилась. Я пришёл сказать, что больше не виню тебя в смерти моей матери, и прошу прощения за своё глупое поведение.
– Лайл… – Аркасан ждал этого момента долгие годы, но теперь, когда он наступил, император не знал, что сказать, и с трудом подбирал слова. – Лайл, это ты прости меня. Я стремился уберечь тебя, ты всегда был очень нестабилен, и я боялся… – Аркасан окончательно стушевался поймав пустой взгляд сына.
– В этом ваша беда, отец. Вы все стремитесь уберечь нас не в силах понять, что мы должны знать свою истинную природу. Экзеля тоже опекали и посмотри, что стало с моим другом. Он ушёл отсюда уничтоженным, хотя у него хватило сил вернуть меня с того света, но оставим это, я пришёл сюда всего за одной вещью.
– За какой вещью, сын мой? – осторожно поинтересовался император.
– Я хочу, чтобы на какое-то время ты забыл, что я твой сын и перестал писать Хабеку просьбы не отсылать меня туда-то и туда-то. Я стал Инквизитором добровольно, и я не собираюсь ограничивать себя. Я хочу отправиться на задание.
– Ты уверен, Лайл? Ты будущий Император Имелхарона, можно ли так рисковать собой? – Император знал, Лайла уже не переубедить, но он старался смягчить углы падения, поэтому ответ сына в чём-то убил его.
– Император должен знать, что происходит в его Империи. Ты засиделся в тронном зале, отец, и привык доверять своим разведчикам, а я хочу посмотреть, достоин ли я твоей империи и достойна ли она меня. Я не возложу на себя венец до тех самых пор, пока не буду уверен, что уже готов к этому.
– Хорошо. Пусть будет так как хочешь ты, мой сын. – Фредерик вымучено улыбнулся. – В конце концов Экзель оказался прав, твою свободу нельзя было ограничивать стенами столицы. Я дарую тебе моё благословение, но пожалуйста, не бросайся в бой очертя голову. Я потерял твою мать – это моя вина, твоей потери я не переживу.
– Я не тороплюсь на встречу со смертью, за порогом меня никто не ждёт. – Лайл на мгновение позволил себе обнажить тоску, но этого хватило, чтобы её почувствовал, император.
– Наверное даже время не поможет мне вымолить у тебя прощения, Лайл. Я признаю свои ошибки, но уже не могу ничего исправить.
– Наверное, отец. Я посоветуюсь с Экзелем, когда он вернётся.
– Ты думаешь, что он вернётся к нам после всего, что мы сделали?
– Я знаю это, отец. – Лайл резко развернулся и вышел вон, а Император долго смотрел ему вслед с тоской вспоминая прошлое.
– Поскорее возвращайтесь, Великий Инквизитор Экзель. Вы нужны мне. – Едва слышно прошептал Аркасан.
Я увидел достаточно и снова отправился в коллегию.
* * *
Мы с трудом поспели в монастырь до начала бурана. Я не знаю, что за бес вселился во владычицу снегов, но стихия буйствовала страшно, ветер выл со страшной силой, а крупицы снега были настолько плотными, что резали кожу. Я буквально влетел в монастырь, следом за мной вошёл Лександр и отряхнулся.
– Впервые вижу такое буйство. – Признался я. – Наставник, и часто ли погода шутит с вами такие шутки?
– На моей памяти впервые. Обычно у нас довольно тёплые зимы, хотя и осень бывает затяжной, но такого безумства я не припомню. Погода странным образом ведёт себя с того памятного дня, как вы появились в нашем монастыре, плюс минус три дня.
– Будем надеяться, что погода не моя заслуга. – Пошутил я, но тут же перешёл к делам. – Что требуется от меня?
– Я помогу ученикам утеплить окна и правильно забаррикадировать дверь, но не в моих силах быть в двух местах одновременно. Возьмите под свою опеку послушников гуманитарных ветвей и сопроводите в зал. Там очень много детей, а они могут испугаться непогоды.
– Я всё сделаю.
– Спасибо, Странник. – Лександр поблагодарил меня лёгким кивком и стремительными шагами отправился прочь.
Задание не такое уж и сложное. Младшие послушники были совсем маленькими детьми, от пяти до двенадцати лет, обычно за ними приглядывали менторы, но в этот раз им хватало и другой работы. Я отправился в трапезную, там где они всегда собирались в случае внезапных проблем. Действительно, в просторном помещении за столами расположились мальчики и девочки самого младшего разного возраста. Погода за окном портилась на глазах, и было темно как ночью, метель страшно завывала, но все они стоически боролись со страхом, хотя мне самому стало не по себе от заунывного воя за окном.
– Вот вы где, мои юные дарования! – я улыбнулся им во все свои тридцать два зуба и был счастлив получить ответные улыбки.
– Странник. Это Странник пришёл. Он защитит нас от бурана! – простодушно вымолвила одна из девчонок, чей возраст колебался от семи до девяти лет.
– Да-да. Ничего не бойтесь и идите за мной. Я провожу вас в безопасное место.
Да, я был несправедлив утверждая, что в монастыре у меня нет друзей. Самые юные из послушников не делали из меня Божественного Избранника описанного на страницах пророчеств. Для них я был просто другом и заступником, и я старался платить им за их искренность своей поддержкой. Те что старше были мною презираемы за свой фанатизм, а вот дети всегда принимали меня за своего. Наверное потому что я и сам был немного ребёнком.
Я вёл детей сложными переходами к месту сегодняшнего собрания, хотя на мой личный взгляд, оно совершенно не подходило к сегодняшнему случаю. Метель могла очень быстро заморозить весь монастырь, в том зале было тепло, но оттуда очень хорошо было слышно завывание ветра, от этого становилось жутко, к тому же там было гораздо темнее чем в остальных местах, даже факелы давали слишком поверхностное освещение. Детям в такой обстановке не место, даже если это дети Харакерста. Но я выполнил приказ, привёл моих подопечных в зал, проследил, чтобы они расселись на мягкие ковры и на всякий случай дал им одеяла в изобилии хранившиеся в этом помещении. Вскоре сюда должны были прийти старшие ученики, но пока их не было бремя заботы о младших ложилось на мои плечи.
Место где мы находились, как я уже говорил, было оборудовано на случай внезапных напастей. Это было что-то вроде убежища. Здесь была очень хитрая система вентиляции и отопления, суть которой я так и не понял до конца, в кладовке по соседству всегда хранились продукты и я ни кривя душой выделил каждому по куску вяленого мяса. Факелы едва светили, а что происходило снаружи нельзя было разобрать, духовые оконца находились слишком высоко, но в какой-то момент за окном раздались дикие крики и страшный грохот, отчего мои питомцы заволновались, а некоторые от испуга начали всхлипывать.
* * *
А Лександр и старшие послушники тем временем трудились в поте лица. Буран перерос в самый настоящий ураган, который грозил вырвать с корнем многие вековые деревья. Никогда ещё Харакерст не сталкивался с такой угрозой, монастырь был надёжно защищён от врагов, но одно единственное упавшие дерево могло разрушить часть монастыря. Лександр принял решение предупредить угрозу и выкорчевать окружающие деревья прежде чем они начнут свою гибельную миссию. Но это было нелёгким делом, обледенелые деревья трудно рубить топором, к тому же снег ощутимо резал кожу, поэтому Лександр отобрал старших монахов и наиболее опытных послушников и решил сокрушить деревья с помощью сил монаха. Команда Ветра и Пламени заручившись поддержкой других ветвей начала свою миссию. Я с интересом наблюдал за тем, как юные монахи и их учителя обрушивают на вековые дубы страшные удары стараясь отклонить их в другую сторону. Не спорю, похвальная попытка, но нужно было думать о ней до начала урагана, а не после. В какой-то момент ударил резкий порыв ветра и падающее дерево начало резко менять траекторию полёта и рухнуло на один из фонтанов монастыря, чудом не задев никого.
* * *
Следом за первым грохотом раздался второй, потом третий, а когда один из них прозвучал совсем близко от монастыря, я и сам немного струхнул. Понимая, что состояние детей близкое к панике я решил немного разрядить обстановку.
