Текст книги "Университет языков (СИ)"

Автор книги: Александра Андреева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 49 страниц)

Глава 40. Больше

На следующее заседание университета Солус не пришёл. Ниа смотрела на пустое кресло и чувствовала, как на сердце ложится тяжёлая серая плита. Два часа раз в месяц… даже не смотреть, а просто сидеть рядом. Неужели теперь она лишилась и этого?

Едва дождавшись конца заседания, девушка подбежала к профессору Сатабиша и спросила, уцепившись за рукав его мантии:

– Где Солус? Почему он не пришёл?

– Ему нужно было уехать, – с мягкой улыбкой ответил Хидори.

– Уехать? – жалобно протянула Ниа.

Почему в этот день? Почему именно в этот день?

– Похоже, ты противна ему до такой степени, что он не может даже пару часов провести с тобой в одной комнате, – шепнула на ухо проходящая мимо Ливора.

Да, похоже…

Сегодня, гуляя с Хаски, она ушла дальше всего. Потом легла на землю и просто лежала. С чёрного неба падал белый снег. Ниа хотелось, чтобы он накрыл её всю, чтобы ничего не осталось от этого жалкого, никчёмного существа, которое было ею.

Но опять встала и пошла домой. Теперь она часто называла университет своим домом. Другого у неё не было. Иногда она вспоминала ту Ниа, которая солнечным июльским днём сошла с поезда на станции «Алкес», волнующуюся, но полную надежд. Во что она превратилась за эти полтора года? Нервная, пугающаяся даже своей тени, кричащая, устраивающая истерики.

И всё же, если бы ей предложили забрать эти полтора года, она бы не отдала. Если бы разрешили оставить всего одно воспоминание, она оставила бы его лицо.

Может, это и помогало ей жить до сих пор…

***

Прошло две недели. Она почти не спала. Когда становилось совсем тяжело, забиралась на подоконник и смотрела, как бегут облака. Оказывается, зимними ночами они бегут очень быстро. Она протягивала руку, пытаясь дотянуться до них, а они всё бежали сквозь пальцы…

А в четверг Ниа проспала. Не помог даже будильник. Она его просто не услышала. Открыла глаза, когда на часах было без пяти девять. Вскочила, бросилась в ванную, потом в комнату, надела свитер, юбку, схватила мантию, сумку и побежала в класс.

Тут нечего было думать о длинной дороге, она и с короткой уже опаздывала. Натягивая на ходу мантию, она бежала по коридору, когда вдруг услышала доносящийся из приоткрытой двери кашель.

Ниа сразу забыла и о времени, и об уроке, потому что это была его дверь, и его кашель. Она подошла к аудитории, волнуясь и не смея войти. Он сказал, что не хочет её видеть. Он не обрадуется её появлению.

Кашель становился сильнее.

Ниа толкнула дверь.

Он стоял на коленях, держась рукой за стол. На полу в луже воды блестели осколки стакана.

Ниа подбежала, но он в ужасе отшатнулся он неё, кашляя ещё сильнее. На покрасневших глазах выступили слёзы. Ниа схватила графин, налила воды и протянула ему, но он резко оттолкнул её руку. Стакан полетел на пол, увеличивая количество осколков между ними.

Ниа встала, наполнила ещё один стакан и снова опустилась на колени. Крепко обняла его одной рукой за плечи, другой поднесла к его губам стакан и прошептала, умоляюще:

– Пейте, пейте, пожалуйста!

Он сделал несколько глотков. Кашель стал постепенно стихать. Ниа спросила тихо:

– Ещё?

Он отрицательно покачал головой.

Солусу быстро становилось лучше, и её руке больше не оставалось причин лежать на его плече.

Ниа помогла ему встать и, отойдя в сторону, спросила:

– Что с вами?

– Ничего. Вода попала не в то горло, со всеми бывает, – ответил он почти зло.

– Я помогу убрать стекло? – сказала она с робкой надеждой.

– Не надо мне помогать! – закричал он. – Оставьте меня в покое!

От его крика Ниа съёжилась и попятилась к двери.

– Извините… – пробормотала она чуть слышно и вышла из класса.

Объяснение Солуса выглядело очень правдоподобно, но Ниа не могла забыть ужас, который испытала, увидев его на коленях, держащимся за стол. Вечером, после занятия с Хидори, она спросила:

– Профессор, а Солус… с ним всё в порядке?

– Насколько мне известно, да, – ответил Хидори. – Конечно, у него как всегда много работы… А что?

– Нет, ничего, – Ниа облегчённо вздохнула.

Если профессор говорит, что всё хорошо, значит, так и есть. Можно не волноваться.

– Спасибо большое за урок! – радостно сказала она. – Спокойной ночи!

А ночью ей приснился Солус, кашляющий, стоя на коленях. Она проснулась, сжимая в руке сбившиеся простыни. Нет, Хидори не мог обмануть. Виной всему её чрезмерная впечатлительность. Она очень испугалась, и поэтому ей просто не мог не присниться такой сон.

Но он приснился и на следующую ночь, и на следующую…

Ниа не находила себе места. Она вдруг подумала, что Солус мог просто ничего не сказать Хидори. Чтобы успокоиться, ей нужно было знать наверняка. Для начала она решила не сидеть всё время в своей комнате, ходить в класс «короткой» дорогой – мимо его кабинета, не посылать вместо себя в библиотеку Вэле.

Несколько дней Солус терпел их «случайные» встречи, а потом остановил её в коридоре и спросил резко:

– Вы что, следите за мной?

Ниа смутилась и пробормотала, глядя в пол.

– Нет… просто… не избегаю, как раньше…

– И чему я обязан такими печальными последствиями? – с усмешкой спросил он. – Неужели тому, что имел несчастье поперхнуться стаканом воды?

– Вы кашляете в моих снах! – воскликнула она. – Каждую ночь, с того дня! Каждую ночь…

Усмешка исчезла, чёрные глаза без всякого выражения смотрели на Ниа.

– Если у вас слишком сильно развито воображение, то не представляю, чем я могу помочь, – произнёс он, наконец.

– Я понимаю… понимаю, почему всё так произошло, – сказала Ниа, не обращая внимания на его слова. – Но для того чтобы я могла продолжать жить, мне нужно знать, что с вами всё в порядке!

– Со мной всё в порядке, – повторил Солус.

– Не знаю… – с сомнением протянула Ниа. – Ваш взгляд ничего не выражает, – она сделала шаг вперёд и привстала на носки, пытаясь заглянуть в его глаза.

Некоторое время они смотрели друг на друга. Потом Солус сказал:

– Ниа, перестаньте. Не ставьте в неловкое положение ни себя, ни меня.

Она опустила голову.

– И был бы вам очень благодарен, если бы наши отношения вернулись к тому, что было до этого глупого случая со стаканом воды.

– Не знаю… я ещё не совсем уверена… – пробормотала она.

– Ниа, успокойтесь и не выдумывайте чепухи, – его голос стал почти мягким. Казалось, он даже немного тронут заботой о его здоровье.

Ниа сдалась.

А ночью снова увидела сон.

Его сюжет был таким же, но ощущения изменились. На этот раз Ниа осознавала, что видит сон. Усилием воли она заставила себя вернуться назад, к тому времени, когда её ещё не было в классе. Вот Солус сидит за столом и что-то читает. Внезапно у него начинается приступ кашля. Он хватает стоящий на столе стакан, но там нет воды. Кашляя ещё сильнее, он встаёт, достаёт с полки графин и наливает воду в стакан. Его руки трясутся, и вода проливается. Наконец, ему удаётся наполнить стакан, но тело сводит судорога, и он роняет его. Стакан падает и разбивается…

Ниа в ужасе проснулась. Он сказал ей неправду! Откуда этот ужасный кашель? Вскочив с кровати, она сунула ноги в тапочки и чуть не побежала к Солусу, но у двери остановилась.

Это ведь был сон. Он показал то, что могло быть, а не то, что, действительно, было… Что же ей делать? Рассказывать Солусу про сон бесполезно, он только снова посмеётся над её больным воображением. Можно и дальше не избегать его. Если это что-то серьёзное, рано или поздно она поймёт… Но он рассердится, очень рассердится, а так хочется сохранить в памяти его доброе лицо.

В конце концов, Ниа решила не раздражать Солуса своим присутствием. До следующего заседания кафедры оставалось две недели. Две недели она сможет подождать. Если всё хорошо, Солус придёт.

***

Он пришёл. Сел в кресло и посмотрел в сторону, нервно барабаня пальцами по столу.

Ниа облегчённо выдохнула и спрятала лицо в тетрадь. Слава богу!

Заместитель ректора начал рассказывать об итогах января, о студентах, слишком шумно встречавших Новый год, о преподавателях, опоздавших к началу занятий. А Ниа писала и улыбалась. Сегодня ей было радостно от каждого слова, и даже буквы получались особенно красивыми.

Вдруг речь Доминика перебил тихий сухой кашель. Ниа подняла голову. Солус встал из-за стола и, извинившись, вышел, доставая на ходу носовой платок.

Ниа тоже вскочила:

– Извините! Мне надо выйти!

– А кто будет вести протокол? – недовольно покосился на неё заместитель ректора.

– Рейчел, пожалуйста, допиши за меня! – крикнула она подруге и вылетела из зала.

Конечно, это было нарушением этикета, трудовой дисциплины и чего-то ещё, но сейчас ей было всё равно. Растерянно посмотрев по сторонам, она побежала и вдруг резко остановилась.

Солус стоял у оконной ниши. Одной рукой он опирался на подоконник, а другой прижимал к губам белый платок. На платке была кровь.

– Что… что с вами? – испуганно прошептала Ниа.

– Ничего, – приступ кашля прошёл, но голос ещё был хриплым.

– Но у вас кровь… Вы… болеете?

– Я совершенно здоров! – резко ответил он.

– Но это…

– Это вас не касается. Вас не касается ничего из того, что происходит со мной.

– Пожалуйста, скажите мне правду! – умоляюще произнесла Ниа.

– Я всё сказал! – он повернулся, собираясь уйти.

– Пожалуйста! – Ниа схватилась за рукав его мантии.

– Повторяю, у меня нет ни малейшего желания с вами разговаривать. Оставьте меня в покое, – он сбросил её руку и пошёл дальше.

Ниа пошла за ним.

– И долго вы собираетесь за мной идти? – спросил он, внезапно останавливаясь. Ниа чуть не налетела на него.

– Пока вы мне не скажете, что с вами.

– Не знал, что вы можете быть такой назойливой.

Она и сама этого не знала.

Солус повернулся и продолжил свой путь.

– Куда вы идёте? – тихо спросила Ниа, продолжая брести за ним.

– К себе. Вы вывели меня из терпения. Не хочу в таком состоянии возвращаться на заседание. А вот вам стоило бы вернуться. Кто будет вести протокол?

– Рейчел, я её попросила… – пробормотала Ниа. Боже, они говорят о какой-то ерунде, а у него на платке кровь.

– Всё. Вам дальше нельзя, – сказал Солус, останавливаясь на пороге своей комнаты.

– Пожалуйста! – вскричала Ниа. – Вы же знаете, что я не уйду!

– Знаю, – устало проговорил Солус, – знаю…

Он толкнул дверь, Ниа вошла вслед за ним.

– Вы не отстанете, будете повсюду ходить за мной, как тень. Следить за каждым моим движением, пока однажды… – Солус ударил кулаком по стене. – А что если я скажу вам правду? – перебил он сам себя. – Тогда вы оставите меня в покое?

– Не знаю, – честно ответила Ниа. – Это зависит от того, что вы скажете.

– Нет! Вы же хотите узнать, что со мной! Пообещайте, что вы не будете искать со мной встреч! Пообещайте, что, если я скажу вам правду, я вас больше никогда не увижу!

Ниа мучительно мяла в руках ткань юбки.

– Хорошо, – выдавила она, наконец, – обещаю.

В чёрных глазах отразилось облегчение. Потом из них исчезло всё, и Солус сказал спокойно:

– Я умираю.

– Что?

– Я умираю, – также спокойно повторил Солус. – В конце января я почувствовал себя плохо. Пришлось пропустить заседание. Я съездил к врачу, и он сказал… Эта болезнь появилась после Четвёртой войны. Она неизлечима.

– Это неправда…

– Я тоже сначала подумал, что неправда, но видите, – он показал ей окровавленный платок. – Так что мне осталось недолго.

Ниа почувствовала, как у неё подкашиваются ноги. Она посмотрела по сторонам, пытаясь найти, за что схватиться, но ничего не нашла и осталась стоять.

– Сколько? – хрипло произнесла она.

– Год, может, меньше.

– Год? – Ниа закрыла рот рукой, чтобы не закричать.

– Да, и вы обещали, что в течение этого времени мы не увидимся, – быстро напомнил Солус.

– Что? – непонимающе переспросила Ниа.

– Вы обещали, что я вас больше не увижу, – с нажимом проговорил он. – Не хочу до конца жизни видеть ваше страдающее лицо.

– Да… – словно вспомнив, проговорила она.

– И, надеюсь, сегодняшний разговор останется между нами. Я никому об этом не рассказывал. Ненавижу слёзы и соболезнования.

– Да…

– Всё? Это всё, что вы хотели узнать?

Она не ответила.

Солус протянул руку и открыл дверь.

Ниа медленно вышла. Вернувшись в свою комнату, она легла на ковёр, прижала колени к груди и закричала.

Глава 41. Искупление

Ниа сидела на кровати и смотрела на будильник. Ещё полчаса, и он зазвенит. А пока нужно ждать. Одна секунда, две, три… Сколько клеток в человеческом теле? Несколько миллиардов? Миллиард миллиардов? И всё они болят. Миллиарды клеток боли…

За что? За что всё это? Ниа посмотрела вверх. Расставание с Солусом заставляло сомневаться в цели и просто необходимости своего существования. Его приближающаяся смерть заставляла сомневаться в Боге.

– Не может быть… – прошептала она. – Не может быть…

Сколько раз нужно повторить эти слова, чтобы реальность исчезла?

– Не может быть, не может быть, не может быть…

Зазвенел будильник.

***

Ниа вошла в класс, положила учебник на стол и посмотрела на мел. Надо взять в руку и написать число, тему.

– Какой сегодня день? – спросила она.

– Восьмое марта, вторник, – ответил Вэле.

– Март? – удивилась девушка. – Что, уже весна началась?

– Да. Ниа, с вами всё в порядке?

– Всё в порядке, Вэле, не волнуйся, – она повернулась к доске и стала писать.

С трудом отведя пару, Ниа посмотрела по сторонам. Хотелось остаться одной, но, пока дойдёшь до преподавательской, придётся возвращаться назад. Вздохнув, она села на свой стул и опустила голову на руки.

– Плохо чувствуете себя? – ласково спросил Вэле.

– Немного… Вэле, почему ты продолжаешь изучать лабрийский? – равнодушно спросила она. – Ты ведь знаешь, что не сможешь попасть в Лабрию.

Она ему рассказала, сразу после разговора с Тихэ.

– Невозможных вещей не бывает! – улыбнувшись, сказал Вэле.

– Не бывает?

– Я уверен, что найду способ вернуться на родину. И помогу вам вернуться туда!

– Ты шутишь…

– Нет, я не шучу, – возразил Вэле. – Когда-нибудь я сяду на поезд и поеду в Лабрию! И если вы захотите, вы поедете со мной!

Поезд… Лабрия… Поезд!.. Как она могла забыть! Ниа вскочила, безумными глазами глядя на Вэле. Когда она ехала в университет, она встретила в поезде доктора. Он сказал, что ищет лекарство от этой болезни! Может быть, он уже нашёл его! Доктор… доктор Залюбер, кажется… Отто Залюбер… Он часто ездит на поездах, следующих через Лабрию. Есть только два поезда. Они приезжают сюда в среду и воскресенье.

– Какой сегодня день? – воскликнула Ниа.

– Вторник… – испуганно произнёс Вэле.

Вторник! Слава богу… Ей хотелось сейчас же бежать на станцию, чтобы ждать поезд, но она заставила себя вернуться на место.

– Прости, я веду себя немного странно… – устало прошептала она. – Наверное, мне действительно нужно отдохнуть. Я уеду на несколько дней.

– Когда? – быстро спросил Вэле.

– Завтра вечером. Надеюсь, к понедельнику уже вернусь. Проведём наши занятия в другой день, хорошо?

– Хорошо…

После урока Ниа побежала к заместителю ректора. Казалось, Доминик ждал её.

– А вот и вы, профессор Вирго! – строго сказал он. – Ничего не хотите мне сказать?

– Хочу! – запыхавшись, Ниа не сразу выговорила это слово. – Мне нужно уехать на несколько дней. Завтра вечером. Я поговорила с Вэле… с Вэленди Нэрером. Он согласен перенести занятия на другое время.

– Неужели? – спросил Доминик, сжимая в руке карандаш. – А меня вы не забыли спросить?

– Мне очень нужно уехать! – умоляюще произнесла она.

– Профессор Вирго! Вы работаете преподавателем Университета языков уже больше года. И вы знаете, что вопросы с отпусками решаются заранее!

– Но я должна уехать завтра!

– Завтра вы не можете уехать! – крикнул Доминик, ударив кулаком по столу.

Ниа вдруг отчётливо вспомнила давний разговор с профессором Сатабиша. Он тогда сказал, что заместитель ректора завидует ей. Теперь она поняла, о чём говорил Хидори. Она действительно обладала одной способностью, которой не имел Доминик. Способностью сказать это:

– Могу.

– Ниа, что вы себе позволяете?

– Вы знаете, я очень серьёзно отношусь к работе. Но завтра мне нужно уехать. И я уеду, – спокойно произнесла она.

Весь день Ниа готовилась к занятию, пытаясь придумать для Вэле задание на то время, пока будет в отъезде. А вечером пошла к профессору Сатабиша.

Ей очень хотелось рассказать ему и о Солусе, и о докторе Залюбере, но она понимала, что не имеет права нарушить обещание. И потом для Хидори, потерявшего Эридана, известие о болезни Солуса стало бы страшным ударом. Поэтому она весь урок читала, переводила тексты, отвечала на вопросы и только в конце, собирая ручки и тетради, сказала:

– Профессор, в четверг я не смогу прийти на занятие. Мне нужно уехать на несколько дней.

– Куда? – спросил Хидори с обычным вежливым любопытством.

– Хочу встретиться с одним знакомым, – ответила она.

– Ниа, с тобой всё в порядке? – в голосе послышалось волнение.

– Конечно!

Вернувшись к себе, Ниа посмотрела в зеркало и поняла, почему беспокоился профессор. Её лицо было необыкновенно бледным, а глаза горели. И этот странный блеск мутных глаз пугал. Она открыла кран и сунула лицо под холодную воду. Постояла немного, снова заглянула в зеркало. Блеск не исчез. Махнула рукой и пошла в комнату.

На стуле уже лежали вещи, собранные в дорогу. Пропуск, кошелёк, пара пачек печенья, упаковка сока, ноутбук, ночная рубашка, халат, тапочки – на случай, если придётся где-то остановиться на ночь. Завтра бросит всё это в сумку – и можно ехать.

***

На следующий день за обедом Ниа попросила Рейчел отвезти её на станцию. Подруга испугалась и начала изо всех сил отговаривать. Она подумала, что Ниа, не выдержав, решила вернуться в Лабрию. Кое-как убедив Рейчел, что хочет просто немного отдохнуть, девушка отправилась к Рои.

Её убедить было труднее. Но Ниа смогла. Во всяком случае, Рои сделала вид, что поверила. Извинившись за то, что не сможет провести занятие в пятницу, Ниа попрощалась с девочкой и побежала к себе.

Выбросив из сумки учебники, она положила приготовленные вещи и спустилась вниз. Там её уже ждала Рейчел.

Девушка выглядела хмурой. Ниа понимала, что очень удивила и, наверное, даже обидела подругу своим внезапным отъездом, но сейчас у неё не было ни сил, ни желания что-либо объяснять или извиняться. Сейчас важным было одно – сесть на тот поезд, и чтобы в нём оказался доктор, который нашёл лекарство.

Рейчел довезла подругу до платформы и внимательно посмотрела на неё. Ниа открыла дверцу машины, спрыгнула на ледяную дорожку и побежала покупать билет. Она не помнила, куда ехал доктор, поэтому взяла билет до последней станции.

– «Пор-ри-ма», – прочитала по слогам Рейчел. – Где это?

– Не знаю, – ответила Ниа, глядя в сторону, из которой должен был появиться поезд.

– Куда ты едешь? – спросила Рейчел, резко поворачивая её к себе.

– Не знаю…

– Ниа!

– Помнишь, – прошептала она, и огонь в глазах на мгновение потух, – ты сказала, если мне будет что-то нужно, я могу попросить тебя, и ты сделаешь это, помнишь?

– Помню…

– Сегодня я прошу: не спрашивай меня ни о чём. Я сяду в поезд и поеду в Порриму, а потом вернусь в университет. И ты ни о чём, ни о чём меня не спрашивай!

– Хорошо, – тихо произнесла Рейчел. – Мне не нравится то, что ты говоришь, то, какая ты сейчас, но я сделаю, как обещала.

– Спасибо…

Послышался шум приближающегося поезда, резкий гудок, и платформу залило ярким электрическим светом. Ниа быстро поцеловала подругу, показала проводнице билет и забралась в вагон. Состав задрожал и покатился дальше.

Ниа шла по узкому коридору, заглядывая в каждое купе. Некоторые были закрыты, из некоторых к ней обращались на незнакомых языках, в некоторых было пусто.

Она дёрнула очередную дверь и замерла. Около окна с газетой в руках сидел пожилой мужчина, похожий на продавца шариков.

– Здравствуйте, доктор Залюбер! – сказала она, садясь напротив него. – Меня зовут Ниа Вирго. Мы с вами встречались в поезде полтора года назад.

– Да-да, помню. Девушка из Лабрии с серыми глазами и волосами… Слышал, у вас на родине это встречается нечасто.

– Наверное, – рассеянно произнесла Ниа, а потом проговорила, сжав ручки сумки. – Вы рассказывали, что ищете лекарство от болезни, которая появилась после Четвёртой войны… Вы… нашли его?

– У вас эта болезнь? – спросил Отто.

– Нет. У моего… знакомого.

– Понятно, – вздохнул доктор. – К сожалению, я не нашёл лекарство.

Ниа медленно закрыла и открыла глаза.

– Должен быть какой-то способ, пусть самый невозможный… – глухо прошептала она.

– Ниа…

– Что-то всегда можно придумать!

– Увы, не всегда, – ответил Отто, вспоминая всех тех, кого не смог спасти.

– Что же мне делать… – она в отчаянии посмотрела на свои руки.

– Одну вещь, вы, пожалуй, сделать можете, – сказал вдруг доктор Залюбер. – Только я прошу вас отнестись к этой идеи разумно… Недавно мой… знакомый, – он тоже долго подбирал подходящее слово, – отдал мне книгу. Ему эту книгу, в свою очередь, передал другой врач и так далее. По его словам, в ней записан рецепт лекарства.

– Лекарство? Есть лекарство? – вскричала Ниа.

– Ну, есть оно или нет, пока не известно. Дело в том, что книга написана на языке, который не знает ни мой знакомый, ни его предшественники. Они даже не смогли определить, какой это язык.

– Ваш знакомый обращался в Университет языков? – в голосе снова послышалась обречённость. Если там никто не знает, что это за язык, то искать почти бесполезно.

– В этом и заключается причина того, что я называю теперь своего друга «мой знакомый», – медленно произнёс Отто. – Нет, он не обратился ни в Университет языков, ни в какой-либо другой. Он пытался сам определить, что это за язык. Как и доктор, передавший ему книгу, как все доктора до него. Каждый из них хотел в одиночку перевести книгу. Лекарство, способное спасать жизни, должно было стать лекарством, приносящим славу и деньги.

– Почему тогда он отдал вам книгу?

– Потому что умирает, – спокойно ответил Отто. – Возможно, этот его поступок несколько нас примирит, – задумчиво добавил он. – Во всяком случае, я собираюсь разорвать этот порочный круг. Уже несколько недель хочу заехать к вам, но слишком много дел в больнице. Хорошо, что вы сами пришли.

– Вы отдадите мне книгу? – Ниа подалась вперёд.

– Отдам, – медленно произнёс Отто. – Я доктор, а не лингвист. Я могу готовить лекарства, а не переводить тексты. Книга осталась в больнице, поэтому вам придётся поехать со мной.

– Конечно! – мгновенно согласилась девушка. – А эта книга, она большая?

– Страниц сто, – ответил доктор.

– Сто? Я думала, рецепт должен быть короче. Две-три страницы.

– Скажу вам честно, я не очень верю в чудесные книжки с ответами, – пожал плечами Отто. – Однако то, как упорно предыдущие владельцы прятали её ото всех, позволяет надеяться, что там может содержаться полезная информация.

– Главное, чтобы там был рецепт лекарства, – Ниа нервно теребила снятые рукавички. – Уверена, профессор Сатабиша сможет перевести даже тысячу страниц.

– Это ваш коллега?

– И преподаватель. Он знает очень много языков. Среди них должен быть тот, на котором написана эта книга.

– Надеюсь.

Некоторое время они ехали молча.

– Когда он заболел? – тихо спросил доктор Залюбер.

– В конце января. Почувствовал себя плохо и обратился к врачу. Не знаю, связано ли это… Когда ему было семнадцать, он несколько часов провёл в заражённом месте.

– Сколько ему сейчас?

– Тридцать пять.

– Восемнадцать лет назад… Взрыв в Алголии?

– Да… Он кашляет, и у него кровь. Он сказал, ему остался год… – пробормотала Ниа и быстро посмотрела на доктора.

– Около года, – подтвердил Отто.

Ниа отвернулась к окну. Там было темно. Ровная чёрная ночь, и снег блестит в свете фонарей. Странная весна…

– Поррима – где это? – безразлично спросила она.

– Небольшой город в Ситулии.

– А где Ситулия?

– Увидите послезавтра утром.

– Послезавтра? Так долго ехать!

– Да, далековато, – улыбнулся Отто.

Ниа знала, что этот человек – её последняя надежда, и всё же почувствовала странное отчуждение, глядя в его круглое улыбающееся лицо. Она не могла понять, как он может улыбаться.

– Уже поздно. Я, наверное, лягу, – сказала она вслух. – Пожалуйста, разбудите меня перед паспортным контролем, если засну.

– Конечно, – кивнул доктор Залюбер. – Вы больше не боитесь?

– Чего?

– Паспортного контроля. Помню, в прошлый раз вы очень волновались.

– Нет, – тихо ответила Ниа, – больше не боюсь.

Она забралась на верхнюю полку и повернулась к стене. Вопрос доктора заставил её вспомнить первую поездку. Она ужасно волновалась, что её высадят на ближайшей станции и придётся со стыдом возвращаться к профессору Весперу. Сейчас Ватэ Вэспер сидит в тюрьме (если ещё не расстрелян!), Лени каждый день рискует попасть туда же. Где-то в Лабрии находятся Элафос и Тэрос. Если их найдут, то, наверное, даже не будут сажать в тюрьму. Особенно если они назовут её имя. Бэно тоже скрывается. Тихэ, рискуя жизнью, пытается выяснить, что хочет сделать с Лабрией президент Сепер. А она за эти полтора года успела потерять друга, любовь, а теперь может потерять и жизнь любимого человека… Нет, она больше не боится паспортного контроля…

Шум колёс убаюкивал, но заснуть не получалось. Пришли двое мужчин в форме, проверили документы. А она всё лежала, уставившись в стену.

***

Поезд прибыл в Порриму в пятницу в семь утра. Было темно, и лил дождь. Доктор Залюбер раскрыл зонт и повёл Ниа к трамвайной остановке. В другой раз она бы обрадовалась разноцветным вагончикам, таким же старым и дребезжащим, как в Гемме. Но сейчас ей было всё равно. Её не интересовали ни город, ни страна, в которой он находился.

Забившись в самый дальний угол трамвая, девушка прислонилась лбом к стеклу и замерла, пока доктор Залюбер не коснулся её рукава и не указал знаком на дверь.

Спрыгнув на залитое водой шоссе, Ниа увидела впереди небольшой пустырь, за которым начинался лес. На пустыре стояло четырёхэтажное здание, огороженное металлическим забором.

Трамвай, сделав дугу, покатился обратно, а доктор с Ниа пошли к зданию. Отто помахал рукой старому охраннику, тот крикнул что-то на незнакомом языке. «Наверное, ситулийский», – подумала Ниа.

Во дворе росли редкие ели и стояли деревянные скамейки. Это место навевало тоску. В университете на лекциях по психологии Ниа рассказывали о влиянии окружающей обстановки на психику человека. Здесь всё было неправильно. «Только начало марта… может быть, летом…» Она с сомнением посмотрела на идущего впереди человека. Неужели, в книге, которую он нашёл, действительно есть рецепт лекарства? А если есть, сможет ли он приготовить лекарство?

Внутри больница оказалась не намного лучше. Старый коридор, трещины на стенах замазаны более яркой краской. В нескольких местах с потолка свисают провода.

– Книга у меня в кабинете, – сказал Отто, открывая ключом одну из белых дверей.

Кабинет тесный. Письменный стол, компьютер и полки с книгами. Доктор наклонился, выдвинул ящик стола и достал небольшую книгу в тёмно-коричневой кожаной обложке.

– Вот.

Ниа забыла про больницу и подалась вперёд, пытаясь взять книгу. Но Отто Залюбер медленно отвёл руку. В глазах девушки отразились непонимание, страх, обида.

– Я отдам вам книгу, если вы пообещаете мне одну вещь, – сказал Отто.

– Какую? Какую вещь? – нетерпеливо спросила Ниа.

– Я видел много людей, одержимых страстным желанием. Это могло быть желание найти лекарство, спасти себя, спасти другого. Но я ни разу не видел, чтобы одержимость помогала человеку добиться того, чего он хотел… Ниа, мы не знаем, действительно ли в этой книге содержится рецепт лекарства. Мы не знаем, остались ли люди, которые помнят язык, на котором написана книга. Если мы сможем перевести текст, у нас может не получится приготовить лекарство. И даже если мы его приготовим, оно может не подействовать. Шанс очень мал…

– И… и что? – она не слышала его.

– Пообещайте мне, если с этой книгой ничего не получится… вы позволите тому человеку умереть.

– Как вы можете такое говорить?

– Я не хочу, чтобы, пытаясь спасти его жизнь, вы потеряли свою душу, – сказал Отто.

«Да при чём тут моя душа?!» – хотела закричать она, но плечи вдруг опустились, взгляд потух.

– Простите… – прошептала Ниа. – Я… постараюсь сделать то, о чём вы просите.

– Вот и хорошо, – неожиданно легко сказал доктор Залюбер и протянул ей книгу.

Ниа быстро схватила её, развернула.

– Это рукопись?

– Да.

Значит, нельзя будет использовать электронный переводчик, если для этого языка он вообще существует. В её глазах снова промелькнуло отчаяние. Она спрятала книгу в сумку и посмотрела на доктора.

– Спасибо. Как только я узнаю что-нибудь, напишу вам.

– Можете передать письмо с поездом.

– Хорошо. Я, наверное, пойду, – ей хотелось поскорее уйти из этого места.

– Самый ранний поезд до Университета языков отправляется завтра в семь утра, поэтому у нас ещё много времени. Я собирался показать вам город. Поррима, конечно, не столица, но здесь тоже есть, что посмотреть.

А вот смотреть ей совершенно не хотелось. Ни Порриму, ни какое-либо другое место.

– Спасибо… – без выражения протянула девушка.

– Только сначала сделаю обход, – сказал доктор Залюбер, надевая белый халат. – Можете подождать меня здесь… Или пойдёмте вместе? – предложил он.

– Да, – после минутного колебания согласилась Ниа.

Перевод книги и приготовление лекарства займут не один день. Нужно знать, к чему готовиться.

Она тоже надела белый халат и пошла за доктором.

Палаты в этой больнице напоминали большие залы с тусклыми бледно-жёлтыми стенами. В каждой лежало по десять-пятнадцать пациентов, иногда двадцать. От такого количества одинаковых кроватей, простыней, подушек, одеял у Ниа начало мутиться в глазах. Даже люди казались похожими: коротко стриженые, худые, провожающие её испуганными взглядами.

Доктор Залюбер подходил к каждому, что-то тихо спрашивал, смотрел на мониторы приборов – единственные современные вещи здесь.

В одной палате было особенно много человек. Кто-то из больных начал кашлять, и скоро кашляли почти все. Прибежали медсёстры с тазиками. Тазики быстро заполнялись кровью. Ниа смотрела на этих измождённых, как свечки, сгорающих людей и не могла поверить, что когда-нибудь Солус тоже просто не сможет встать с постели. Нет! Профессор Сатабиша должен перевести книгу, а доктор обязательно приготовит лекарство…

– Ниа, это ты? – окликнул её чей-то голос. Он был незнакомым, но говорил по-лабрийски.

Девушка обернулась, пытаясь различить в этом хороводе одинаковых лиц то, которое позвало её.

– Ниа? – одеяло зашевелилось.

Она медленно подошла к кровати. Глаза остались по-прежнему голубыми, а вот кожа уже посерела. Вместо огромного шара волос – короткий светлый ёжик.

– Джина? – в ужасе выговорила Ниа.

– Вот уж не ожидала тебя здесь увидеть, – хрипло проговорила Джина. – Ты тоже? – на мгновение во взгляде промелькнуло что-то жадное.