Текст книги "Университет языков (СИ)"

Автор книги: Александра Андреева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 49 страниц)

Глава 19. Собиратели осколков

Первый понедельник мая был тёплым и ясным. Очень хотелось хоть немного погулять, но после обеда Ниа захватила тетрадь для протоколов и пошла с Ливорой на заседание университета.

Сев на своё место, она молча, одними глазами поздоровалась с Солусом Альгеди. Девушка сама называла это «поздороваться», на самом деле он просто скользнул по ней взглядом, но всё равно было приятно.

Заместитель ректора, как обычно, рассказывал о жизни университета.

– Кроме того, вынужден сообщить, что в этом месяце от нас уходит Кримина Сементис. Её студентов придётся взять Ливоре Атис, – строгость в голосе советника Ситиса подчёркивала, в какое трудное положение поставило всех внезапное решение Кримины.

Но девушку уже не могла расстроить его строгость. Когда советник предложил ей сказать несколько слов своим коллегам, она радостно подскочила и защебетала.

– Мне жаль, что я всех подвела, – она посмотрела на Ливору, – но в июне я выхожу замуж! – казалось, сейчас она захлопает в ладоши. – Это так неожиданно! То есть я знала, что мы поженимся, но не думала, что так скоро! – ещё один уничтожающий взгляд.

Ниа растерянно крутила ручку, размышляя, стоит ли записывать эту речь в протокол, и вдруг посмотрела на Рейчел. Девушка старалась выглядеть равнодушной, даже весёлой, но улыбка бледной маской застыла на лице, красивые глаза потухли.

Ливора тоже заметила, как изменилась красноволосая бунтарка. Против счастья Кримины у неё не было оружия, но Рейчел теперь стала беззащитной, и взгляд помощницы заместителя ректора не обещал ей ничего хорошего.

Тем временем Доминик предложил заслушать несколько докладов и попрощался со всеми до июня. Преподаватели начали расходиться.

– Профессор Сатабиша, не могли бы вы задержаться? – сказал заместитель ректора.

Уже вставший Хидори молча опустился на своё место.

– Мне надо поговорить с вами, – сказал Доминик, когда они остались одни. – К нам пришла новая заявка. Мальчик из Форамении, играет на скрипке, хочет учиться у лучшего скрипача.

– Сонар Ферри. Я был на его концерте в Альнаире, удивительная музыка, – Хидори задумчиво улыбнулся.

– Да, мне тоже нравится, – сухо заметил Доминик. – Но Сонар Ферри – албалиец, а у нас нет преподавателя албалийского. Никто никогда не просил нас преподавать албалийский, его и так изучают в каждой школе! – с досадой воскликнул он.

– Значит, в Форамении не изучают, – коротко сказал Хидори.

– Послушайте, у нас не лучшие отношения с Албалией! Вернее, у нас нет никаких отношений – и это нас спасает! Пока Олеум Нафта нас не замечает, мы принадлежим себе! Если он посмотрит сюда, то не оставит в покое. Не мне объяснять вам, чем это может грозить.

– Что вы предлагаете? – тихо спросил Хидори.

– У нас много людей, в совершенстве владеющих албалийским: вы, Солус Альгеди.

– Преподавателями должны быть носители языка, и только в том случае, если носителей больше нет или если страна отказывается прислать человека… – напомнил Хидори.

– Знаю, – перебил его Доминик, – но здесь на карту поставлена наша безопасность.

– А что сказал ректор?

– Ректор сказал, чтобы я обратился за советом к вам, – с саркастической улыбкой ответил Доминик.

– Вот как? – медленно произнёс Хидори. – Сколько лет мальчику?

– Одиннадцать.

– Как его зовут?

– Байри Нэрви, – ответил Доминик, заглянув в письмо. – Но какое это имеет значение?

– Конечно, преподаватель албалийского может нарушить наш покой, но мальчик должен научиться играть на своей скрипке, раз он этого так хочет. Напишите Байри, чтобы приезжал. И отправьте заявку в Албалию, пусть пришлют преподавателя.

– Не уверен, что это верное решение, – со вздохом проговорил Доминик.

***

– Сочувствую тому, кто женится на этой сплетнице! – Ливора с тихой яростью резала котлету.

– Она красивая, умная, по-моему, из неё получится неплохая жена, – улыбнулась Ниа.

– Ерудны не говори! Зато Рейчел больше не будет такой самодовольной. Посмотрим, чего она стоит одна.

– Ливора…

– Что? Её ты тоже жалеть будешь? Это она тебя серой мышью назвала!

– Спасибо, что напомнила.

– Не за что! Просто это несправедливо! Почему одни получают всё, а другие…

Ниа знала, о чём сейчас думала подруга. Она вздохнула и отломила кусочек хлеба.

Настроение Ливоры было испорчено, она почти бросила поднос с грязными тарелками на стойку и пошла к выходу.

– Это несправедливо! – повторила девушка.

– У тебя зелень на зубах застряла, – мягко улыбнулась Ниа.

– Зеркало есть? Я своё оставила в комнате.

– Да, держи, – Ниа машинально достала из кармана зеркало и протянула подруге.

– Что это? – вдруг резко произнесла Ливора, сжав в руке металлический кружочек.

– Это… это… – Ниа лихорадочно пыталась что-нибудь придумать.

– А я тебе скажу! Это зеркало Эридана! – прошипела девушка. – Откуда оно у тебя?

– Оно… понимаешь…

– Ты украла его?

– Нет! – вскричала Ниа. – Ты с ума сошла!

– Сама ты сумасшедшая!.. Он тебе никто! Никто, запомни ты это!

– Это зеркало Сороры! Он сам дал мне его!

– Не ври!

– Ливора, пожалуйста, отдай мне зеркало! – чуть не плача, умоляла Ниа.

– Ты украла его!

– Нет! Пожалуйста, отдай!

– Бери! – крикнула Ливора и с размаху бросила его на пол.

Металлические кружочки разлетелись в разные концы коридора, паркет усыпал бисер осколков.

Ниа опустилась на колени, пытаясь собрать осколки, словно какое-то волшебство могло склеить их заново. Она ничего не видела от слёз и только водила руками по полу.

Из столовой послышались голоса, ей захотелось спрятаться. Девушка сложила то, что смогла найти, и забежала в туалет.

Из всех кранов хлестала вода, сквозь шум которой доносились рыдания.

– Кого ещё принесло? Не можете до своей комнаты дойти? – закричала Рейчел. Она сидела на кафельном полу, спрятав лицо в колени.

– Извини… Я не знала, что ты тут, – у Ниа по щекам текли слёзы, а с порезанных пальцев капала на кафель кровь.

– Отвали, – буркнула Рейчел. – У тебя кровь, между прочим.

– Я… я зеркало разбила.

– Да, ладно, я всё слышала. Ливора его об пол треснула. Классная подруга, да?

– Какая есть, – прошептала Ниа.

– Да выкинь ты это и сунь руки под холодную воду!

– Не могу, это подарок!

– Стекло всё равно не склеишь.

Ниа осторожно положила металлические крышечки на раковину, потом подошла к урне и стала вынимать из ладоней осколки.

– Тебе в госпиталь надо.

– Не пойду, – пробормотала Ниа.

– Ну, и дура!

– Сама знаю, – она подставила пальцы под воду, мгновенно ставшую розовой.

– Странная ты, – Рейчел перестала плакать и теперь с отстранённым любопытством смотрела на девушку.

– У тебя тушь потекла, справа, – сказала Ниа, увидев в зеркале её лицо.

Рейчел потёрла глаз. Ниа снова посмотрела на её отражение и быстро обернулась. Она думала, ей показалось, потому что этого не могло быть…

– Что? – забеспокоилась Рейчел. – Чего ты уставилась?

Вдруг она вскочила и подбежала к зеркалу. Большие испуганные глаза на бледном лице – один фиолетовый, другой мутно-серый.

– Ну, да, да! Я такая же, как ты! Что, пойдёшь и всем расскажешь? – закричала Рейчел.

– Зачем?

– Зачем я это сделала? – она дёрнула себя за красные волосы.

– Нет, зачем мне рассказывать? Это твоя жизнь.

– Только не надо меня учить!

– Я не учу, я просто сказала, что никому не собираюсь говорить.

В коридоре послышались голоса.

– Опять кто-то идёт, – с досадой проговорила Рейчел. – Где эта чёртова линза?

Они опустились на колени, пытаясь разглядеть на белом полу маленький фиолетовый кружочек.

– Вот, она у тебя на кофте! – обрадовалась Ниа.

– Спасибо, – Рейчел быстро вставила её в глаз.

– Девочки, а вы чего тут сидите? – спросила пожилая преподавательница.

– У нас расстройство желудка, – сказала Рейчел. – Сегодня на ужин тухлую рыбу давали.

– О господи, а я как раз рыбу и ела! – воскликнула бабушка.

– Ну, значит, ждите.

– Нет, просто у нас аллергия на рыбу, – быстро сказала Ниа. – А если у вас нет, то всё в порядке.

– Вроде бы нет, всегда ела – и ничего, – задумалась бабушка.

– Пошли отсюда, – толкнула девушку Рейчел.

Они вместе пошли по коридору.

– Ты обещала, – сказала Рейчел, останавливаясь около своей комнаты.

Ниа кивнула. Она уже сделала несколько шагов, когда Рейчел крикнула ей вдогонку:

– Может, поболтаем как-нибудь!

– Конечно! – ответила Ниа.

– И не реви из-за этой истерички!

Жизнь странная: раньше Ливора говорила ей тоже самое о Рейчел.

***

Ливора больше не садилась рядом с подругой, снова ставшей бывшей. И, честно говоря, Ниа была этому рада. Она понимала, что, оставив Ливору, Эридан нанёс ей страшную, незаживающую рану, и теперь девушка разрушала всё вокруг, чтобы заглушить собственную боль. Но с каждым разом Ниа становилось труднее защищать свой маленький мир.

Справиться с грустными мыслями помогало солнце. Каждое утро оно ласково заглядывало в окно, напоминая, что скоро лето. Правда, в Университете языков слово «лето» не являлось синонимом слова «каникулы», но сейчас Ниа было достаточно просто лета.

Дождавшись выходных, она отправилась на прогулку. Взобравшись на свой любимый холм, уже поросший молодой травой, Ниа увидела лежащую на земле Рейчел.

– Извини, я не хотела мешать.

– Ничего.

– Я сюда часто прихожу, но никогда тебя не встречала.

– У Кримины аллергия на всё цветущее, поэтому мы здесь не гуляли.

– Она уже уехала? – спросила Ниа.

– Да, вчера вечером.

– Можно мне присесть?

– Это же вроде как твой холм, – равнодушно сказала Рейчел.

– Вряд ли он может принадлежать кому-то конкретному.

– Да ладно, богачи запросто покупают то, что осталось от земли. Вон Албалия почти всё вокруг себя сожрала. Ты, кстати, откуда? Я не слушала, когда Доминик говорил.

– Из Лабрии.

– А это где? – похоже, у Рейчел тоже было плохо с мировой географией.

– Далеко, – ответила Ниа.

– Там много таких?

Ниа не сразу поняла, о чём она.

– Нет.

– У нас тоже. Поэтому я в седьмом классе стащила у матери деньги, купила краску для волос и линзы и заставила перевести меня в другую школу.

– А меня мама всегда одевала в платьица с ярким рисунком. Я до сих пор покупаю такую одежду.

– По-моему, прикольно.

– Спасибо.

– Кстати, куртка у тебя – просто супер!

– Это мне друг подарил.

– Тот, чьё зеркало Ливора кокнула?

– Да.

– Он твой парень?

– Нет, он мне как брат.

Теперь она легко произносила эту фразу, потому что решилась признаться себе, что это правда.

– У меня тоже есть старший брат! – Рейчел приподнялась на локте. – Ещё более чокнутый, чем я. Мы в детстве так дрались – стены дрожали. Но он классный! У него свой магазин, продаёт старые автомобили. Он мне эти ботинки подарил.

На девушке были кожаные ботинки на высокой подошве.

– А юбку мама подарила. Правда, в оригинале подарок выглядел несколько иначе.

Модное джинсовое макси превратилось в оборванное мини.

– А твой чем занимается?

– Он… он тоже языки преподаёт.

– Неплохо… Ты не сердишься на меня? – спросила она вдруг.

– Нет, – подумав, ответила Ниа.

– Просто меня бесило… Я столько сил потратила, чтобы спрятать это, а ты словно нарочно выставляла всё напоказ!

– Надеюсь, ты не против, если я не буду краситься и покупать линзы? – улыбнулась Ниа.

– Нет. Ходи, как хочешь.

– Спасибо, – она снова улыбнулась.

– А ты неплохая девчонка, – Рейчел тихонько толкнула её кулаком в плечо.

– Ты тоже.

Они ещё долго болтали о всякой ерунде, и, странно, Ниа чувствовала себя удивительно легко рядом с Рейчел.

Девушки вместе вернулись в университет.

– Пойду загляну к своей студентке. Шестнадцать лет, а уже пятая несчастная любовь! Пятая!

– Удачи!

– Слушай, мне кажется, мы неплохо погуляли. Надо будет повторить, как думаешь?

– Обязательно.

– Замётано!

Попрощавшись с Рейчел, Ниа собиралась пойти к себе, но столкнулась с Ливорой.

– Значит, теперь ты дружишь с этой красноволосой оборванкой? – в голосе дрожали и ненависть, и ревность.

– Я встретила её на прогулке.

– Ты что, делаешь это мне назло?

– Мы с Рейчел поговорили, и у нас оказалось много общего, – сказала Ниа.

– То, что вы обе ненормальные?

– Хватит, Ливора, я понимаю, почему ты так ведёшь себя, но всему есть предел.

– Неужели?

– Ты можешь ломать мои вещи, даже вещи, которые подарил Эридан, но никогда не трогай того, что принадлежало Сороре.

– Надо же, а я думала, ты не можешь произносить такие длинные предложения, – усмехнулась девушка.

Ниа повернулась и молча пошла к себе.

***

Снова начались занятия. Чем больше студенты узнавали, тем больше требовали от преподавателя. Ниа приходилось чуть ли не каждый день ходить в библиотеку, и стопки книг в её комнате всё росли и росли.

Сегодня ребята снова задали вопрос из серии «я посмотрю и завтра вам отвечу», поэтому после обеда Ниа побежала к госпоже Брилле.

В читальном зале было тихо, как в церкви. Неслышно пройдя между столами, девушка подошла к кафедре, около которой стоял Солус Альгеди.

– Здравствуйте, – осторожно сказала она.

– Здравствуйте, – на неё он не посмотрел, но скользнул взглядом по корешкам книг, которые она собиралась вернуть. Сверху лежали «Основы физики для начинающих».

– Это… один из моих студентов хочет… строить здания, – сбивчиво объяснила Ниа.

– Ну, и как вам физика? – в голосе послышалось слабое любопытство.

– Интересно, но не очень понятно… У нас в школе была физика, – быстро добавила Ниа, пока он не подумал, что, кроме двух языков, она ничего не знает, – но её преподавал директор, и мы редко видели его на уроках. Только на контрольных… Наверное, моим студентам тоже не повезло с преподавателем.

Тут из-за полок вышла госпожа Брилла и вывалила на кафедру несколько книг.

– Это всё, – сказала она, возвращая Солусу список.

– А «Легенд города Ариан» нет? – нахмурившись, спросил он.

– На бенеташском у нас почти ничего нет, – проворчала Брилла. – Может, в подвале где-нибудь и есть, но там лет десять никто не разбирался. Вот дадите мне помощника, отправлю его, а сама я туда спускаться не собираюсь.

Солус быстро расписался на формулярах и в карточке, потом взял книги и сказал:

– Простого «нет» было бы достаточно.

Брилла проводила его неприязненным и одновременно голодным взглядом.

– А вам что? – резко спросила она, когда Солус ушёл.

Ниа получила свои книги и побежала в комнату. У неё появилась идея. Кажется, она знала, где можно найти «Легенды города Ариан». Девушка давно хотела поблагодарить Солуса за то, что он спас её и Эридана, но не могла решить, как лучше это сделать. Зарплату она почти не тратила, поэтому сумела скопить небольшую сумму даже со своих двухсот коэнов в месяц (пятьсот – для Рои – были неприкосновенны). Кроме того, ей нужно было получить деньги по чеку Эридана. Пятьсот коэнов из них она собиралась отложить, а на остальные – воспользоваться советом Солуса и купить что-нибудь для себя… Да, это была во всех отношениях замечательная идея!

С трудом дождавшись субботы, она поехала в Сайф. День был чудесным: голубое, почти прозрачное небо, полускрытое у горизонта лёгкими облаками, золотые солнечные нити и тёплый ветер, несущий аромат распустившихся где-то на юге цветов.

Может, из-за того, что профессор Сатабиша провёл детство в Хатисе, или потому что она часто бывала здесь, Ниа полюбила песчаный Сайф: его главную улицу с множеством маленьких магазинчиков и кафе, его величественную одинокую реку и призрачное море.

Сойдя с поезда, девушка сначала нашла старую ювелирную лавку и попросила починить зеркальце Эридана. За срочную работу мастер запросил сто коэнов, но Ниа было всё равно. Зажав в руке вылеченное зеркальце, она побежала к господину Инсоли. Он встретил её, как старую знакомую, и, хитро подмигнув, спросил:

– Книгу с первого этажа или со второго?

– Со второго, – улыбнулась Ниа. – У вас есть «Легенды города Ариан»?

– Книги злополучного Бенеташа? Сейчас почти не осталось людей, способных прочесть их. Кажется, у меня был один экземпляр. Подождите минутку.

Он взлетел по лестнице и вернулся с книгой в руках. Как и все товары со второго этажа, она была старой и пыльной.

– Прошу!

– Спасибо большое!

– Что касается стоимости… Странное дело, если бы начался бенеташский бум, она стала бы бесценной. Но если этого не случится (что более вероятно), за неё не дадут и одного коэна. Передо мной стоит сложный выбор… Пожалуй, учитывая, что вы особенный покупатель, я возьму за эту книгу двести коэнов.

– Замечательная цена! – Ниа положила в блюдечко около кассы остаток своей майской зарплаты.

– Если бы все покупатели были такими, – улыбнулся господин Инсоли.

Зажав в руках заветную книгу, Ниа пошла в банк. Пятьсот коэнов она отложила, а на пятьсот, как и собиралась, купила футболки, юбку, туфли – и, конечно, две пачки табака для начальника станции и дедушки Викту.

Когда Ниа вернулась в университет, время ужина давно прошло. Она поднялась к себе, разложила покупки и посмотрела на книгу. Было уже поздно. Где комната Солуса Альгеди, Ниа не знала, да и боялась зайти к нему. Может, он ещё в аудитории? «Загляну в класс, если его там нет, отдам завтра или в понедельник», – решила она.

Спустившись на четвёртый этаж, Ниа подошла к его кабинету и прислушалась. За дверью была тишина. Она робко, почти безнадёжно постучала – и вздрогнула от резкого «войдите».

– Добрый вечер! Я вам не помешала?

– Нет, – судя по выражению его лица, это было неправдой.

– Извините, я просто… вы спасли жизнь мне и Эридану, и я хотела сказать спасибо, и вот… – она протянула ему книгу.

– Что это? – холодно спросил Солус, даже не шевельнувшись.

– Это? – переспросила Ниа, испуганная его тоном. – Это «Легенды города Ариан»… я слышала… в библиотеке… вам нужна…

– То, что мне нужно, я могу достать сам, – перебил её Солус.

– Но я хотела…

– Вы что, не нашли ничего лучшего, чтобы потратить его деньги? Я же сказал, чтобы вы купили что-нибудь себе!

– Я купила себе! И это не на его деньги!

– Я помог вам выбраться из-под завала, потому что не мог поступить иначе. Совершенно не обязательно благодарить меня за это! – с каким-то почти брезгливым отвращением произнёс Солус.

– Извините, я не хотела… – в голосе задрожали слёзы. – Извините…

Она подняла глаза и увидела лежащую на столе книгу – точную копию той, что держала в руках, только менее потрёпанную.

– Простите, – прошептала она и выбежала из класса.

Ниа влетела в комнату, закрыла дверь и опустилась на пол прямо в коридоре, прислонившись спиной к полке с обувью. Она беззвучно плакала, обнимая свой бедный подарок. Ей больше всего было жалко именно книгу, которая казалась брошенной и никому не нужной.

Перед глазами вставали картины солнечного майского дня, довольный господин Инсоли, строгие люди в банке, красивые платья в витринах магазинов. И она, отражающаяся в зеркале примерочной, – пусть не такая красивая, но радостная и счастливая.

Как быстро может всё измениться, разбиться, разлететься на тысячи осколков, которые уже никогда не склеить.

В дверь постучали.

«Не хочу, никого не хочу видеть…»

– Это я. Откройте, – раздался строгий голос.

«Не открою!»

Она дотянулась рукой до двери и повернула замок. Солус вошёл, нащупал выключатель и зажёг свет в прихожей. Ниа сидела на полу у его ног, обнимая книгу.

– Простите, я не должен был так говорить с вами, – произнося это, Солус смотрел перед собой, и казалось, будто он разговаривает с её пальто или курткой.

– Я не понимаю. Даже если у вас уже есть эта несчастная книга, неужели так трудно взять её… и выбросить потом в ближайшую урну?

– Дело не в этом, – попробовал объяснить он. – Просто мне неприятны праздники и подарки.

– Вы спасли мне жизнь! – выкрикнула она вместе со слезами. – Может, для вас это долг, обязанность, но для меня это жизнь! И за это я не имею право быть вам благодарной?

– Мне не нужна благодарность, ни ваша, ни чья-либо ещё, – быстро проговорил он.

– Я знаю! Вам не нужно ничего! Вы не приходите в столовую вместе со всеми. Тогда, в поезде, вы не прикоснулись ни к соку, ни к одеялу! Вы не едите, не пьёте, не спите при других, словно боитесь показать им, что вы живой человек!

Теперь он смотрел ей в глаза. Лицо его исказилось, руки сжались. Ниа показалось, что сейчас Солус ударит её. Но он резко повернулся и вышел из комнаты.

Она закрыла уши, чтобы не слышать, как хлопнет дверь.

Глава 20. Отравленный печалью

Ниа пожалела о своих словах сразу, как он ушёл. Нет, наверное, даже раньше. Профессор Сатабиша намекал, что Солус многое пережил за свои тридцать три года. Но это было ясно и без намёков. И какое право она имела советовать ему, как жить? Ниа хотела догнать его и извиниться, но побоялась. «Только сделаю ещё хуже…» Хотя сделать хуже было невозможно. Единственным человеком, от которого Солус мог, наверное, выслушать подобное, был профессор Сатабиша. Но Ниа почему-то казалось, что даже Хидори не говорил с ним так. Он не простит её.

Сейчас она всё бы отдала, только бы вернуть его простое «здравствуйте». Мысль о том, чего она лишилась, хоть это и было крохами, причиняла нестерпимую боль.

«Да что ты, что ты… он же ничего…» – шептала она, сжимаясь под одеялом.

На утро её разбудил громкий стук в дверь.

– Вставай, соня! Пойдём гулять! Погода классная! – закричала Рейчел.

Ниа подняла голову: яркий свет больно ударил в глаза.

– Я сегодня не пойду, плохо себя чувствую, – сказала она, не вставая с постели.

– А, поняла! Порядок, погуляю одна! Держись!

Послышался шум тяжёлых ботинок, бегущих по коридору, и всё стихло.

Ниа залезла обратно под одеяло. Хорошо, что Рейчел всё понимает и не обижается, капризов Ливоры она бы сейчас не выдержала. Интересно, сколько времени? Наверное, уже двенадцать. Рейчел раньше одиннадцати по выходным не встаёт… Может, стоило пойти с ней? Если быстро собраться, она ещё догонит её. Ниа вскочила, побежала в ванную, провела щёткой по волосам – и поняла, что никуда не пойдёт.

Вернувшись в кровать, она снова залезла под одеяло.

Она думала, утром будет по-другому, утром станет всё равно… Не стало. Тоска, ещё более серая, чем её глаза, заполнила сердце, и теперь оно разгоняло по венам вместо крови тоску. «Он для тебя никто!» – вспомнились слова Ливоры. В отношении Солуса они были абсолютно верны. Эридан ещё мог быть для неё кем-то, но не он. Ниа всегда это знала.

Протянув руку, она достала из-под кровати пульт. Хорошо, что здесь принимается много каналов. Всегда можно найти интересную передачу. Но сегодня, как назло, не попадалось ничего, способного отвлечь её от мыслей. Ниа перебирала подряд: первый, второй, третий… тридцать седьмой и снова первый…

Прошло время обеда, потом ужина. Солнце закатилось за края чаши, в аллеях вокруг университета зажглись фонари. У Ниа горел только экран телевизора.

В комнату снова постучали. Ниа подскочила, выронив пульт. Этого не могло быть, но звук показался ей знакомым. Она дрожащей рукой повернула замок и рывком открыла дверь.

– Я хочу поговорить с вами, – сказал Солус Альгеди.

Ниа прижалась к стене, чтобы он мог пройти. Солус молча вошёл в комнату, поднял с пола пульт, выключил телевизор, зажёг настольную лампу, обвязанную розовым бантом, и опустился на стул. Ниа села на полуразобранную кровать.

Солус смотрел в окно, словно пытаясь разглядеть едва заметную линию горизонта. Потом повернулся к Ниа и тихо заговорил по-алгольски.

– Моего отца звали Лустус Альгеди. Он был химиком. Он пытался отыскать средство, которое могло бы излечить наши отравленные земли. Утром он преподавал в университете, потом шёл в лабораторию, а вечером работал дома. Однажды, возвращаясь домой, он присел на скамейку в парке. К нему подошла девушка с огромной папкой и спросила: «Можно, я вас нарисую?» Отец сказал, что очень занят, что у него много дел. Девушка сказала: «Если сможете, приходите в воскресенье». И ушла. Он вернулся домой, но даже в микроскоп видел только её лицо: чистые голубые глаза и волосы, словно продолжение солнечных лучей. И всё же в воскресенье он собирался, как обычно, заниматься в домашней лаборатории, но неожиданно для себя взял куртку и пошёл в парк. Она сидела на скамейке и кормила голубей. Рядом лежала её огромная папка.

Они удивительно подходили друг другу. Он знал, какой элемент получится, если смешать два других элемента, а она знала, какого он будет цвета. Через год Линта Фабери стала женой моего отца, а ещё через год – моей матерью. Спустя пять лет появился мой брат. Тэрси был очень светлым ребёнком. Если бы бог послал на землю ангела, он был бы таким, как мой брат. Тэрси был похож на на маму: голубые глаза, светлые волосы… Когда я впервые увидел Эридана, то сразу вспомнил Тэрси… Они казались совершенно разными – Эридан более избалованный, энергичный, яркий, иногда даже опасный. Но в них было и что-то общее: они оба обращали на себя внимание – один – своей чистотой, другой – своим ослепительным блеском. И оба они были ранимы, а потому беззащитны.

Тэрси был очень одарённым мальчиком. Он умел производить в уме сложные арифметические действия с огромными числами. Он мог бы стать великим математиком… Они с Риной обожали друг друга.

Рина… Когда я учился в восьмом классе, преподаватель сказал, что теперь с нами будет учится ещё одна девочка. Её волосы горели, как кленовые листья в сентябре, а в глазах плескались воды тёмно-зелёного озера, подсвеченного восходящим солнцем. Само её имя означало «изумруд». В Алголии, всё ещё задыхавшейся от пыли и пепла, она словно воплощала в себе мир, каким он был до катастрофы. Все полюбили её. И я… я тоже её полюбил.

Она стала частью моей семьи, моей жизни, меня самого. В последнем классе мы вместе готовились к поступлению в университет. Мы подали документы на физико-математический факультет, где до катастрофы преподавал великий Макс Людер. Рина, смеясь, говорила, что будет изобретать новые формулы, которые я смогу использовать в своих теориях.

В перерыве между нашими выпускными и вступительными экзаменами родители решили съездить отдохнуть на пару дней. У Тэрси как раз начались каникулы. Рина тоже поехала… Я должен был закончить эксперимент в лаборатории, где занимался после школы… Я сказал, что не смогу…

Я закончил эксперимент и вернулся домой. Был тёплый июньский вечер. Я сидел на полу и чертил какие-то схемы. По телевизору шёл старый фильм… – его голос стал похож на шорох мёртвой листвы. – А потом на экране появилась ведущая новостей и сказала, что на севере страны взорвались бомбы, оставшиеся со времён Четвёртой войны. Это было в том городе, где находилась моя семья.

Я побежал к дяде. Он младший брат моего отца. И он решил стать военным… Я просил найти их. Но полковник Альгеди сказал, что это невозможно.

– Сол, их нельзя спасти, они уже погибли!

– Да знаю я, что они погибли! Помоги мне найти… тела! Нельзя же оставить их лежать там!

– Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, но это слишком опасно. Я не могу рисковать людьми. Сол, послушай…

– Что? Что ты хочешь сказать? Что ты хочешь мне сказать?

– Я никогда не обвинял его в том, что случилось с нашей страной. Никогда, до этого дня.

Вернувшись домой, я взял защитный костюм отца из лаборатории и отправился туда.

Они были на детской площадке… Старая песочница с грибком, горка, карусель и их тела… Я похоронил их в одной могиле.

Вернувшись, я сдал вступительные экзамены в университет. Окончил его, поступил на работу в физическую лабораторию в Мейсе. Поняв, что мои знания нужны для создания очередной модели оружия массового уничтожения, я ушёл. Один знакомый рассказал об Университете. Так я оказался здесь.

Если бы Бог оставил мне Рину, но он забрал и её.

Чёрные глаза впились в серые:

– Я помню, что я живой. Я честно прожил шестнадцать лет после их смерти и проживу ещё, но я ненавижу праздники, подарки, поздравления, благодарности!

Он снова заговорил по-албалийски и теперь вколачивал в неё звуки, как гвозди. Ниа вздрагивала от каждого слова, словно от удара.

– Простите, умоляю, простите меня, я не… пожалуйста…

Солус не слушал. Он продолжал смотреть в её глаза, пытаясь увидеть нужный ему ответ. Но там было только бесконечное сострадание и что-то ещё, чему он не хотел давать названия.

– Простите…

– Прекратите! – резко сказал он, отвернувшись. – Мне не нужна жалость!

Ниа опустила голову. Они сидели и молчали.

– Ну, теперь ваша очередь, – проговорил Солус Альгеди. Даже не поднимая глаз, девушка ощущала на себе тяжёлый, ищущий взгляд.

– Моя мама была… красивой и модной. Её звали Кука. Маме очень не нравилось это имя, поэтому мне она выбрала необычное и красивое. Мама не знала алгольского языка, и ей оно казалось красивым… А мой папа был лётчиком. Вообще-то он был лётчиком-космонавтом. Тогда Лабрия вела переговоры с другими странами о строительстве нового космодрома, правительство собиралось возобновить полёты в космос. Но потом программу закрыли, и папа остался без работы. Он пробовал заниматься чем-то другим, но думал только о космосе. Он даже сказки мне рассказывал только о звёздах… Ему было грустно, работа попадалась всё хуже и хуже, он начал пить… Мама не выдержала…

Мне тогда было пять лет. Папа пришёл и сказал, что завтра я поеду к бабушке Ави. И я стала жить у бабушки. Папа приезжал время от времени, а мама – нет. Я спрашивала его о маме, но он не отвечал. Я заметила, что мои вопросы причиняют папе боль, и перестала спрашивать. Потом, когда я стала постарше, я спросила у бабушки. Она сказала, что у мамы теперь другая семья.

Её можно понять… С папой было тяжело. Да и я… Мама всегда хотела красивого ребёнка.

Через год папа бросил пить и забрал меня домой. А когда я пошла в школу, всё началось сначала. Один раз он выпил очень-очень много, я тогда училась в шестом классе. Когда папа уснул, я увидела у него в руке смятую страницу газеты. Там была статья об аварии. В автобус врезался грузовик. В автобусе была моя мама.

Потом… я училась в школе. На каникулы я редко куда-то ездила, папу опасно было оставлять одного. Как-то мы с классом пошли в двухдневный поход, а папа не смог найти ключ и выпрыгнул из окна. Хорошо, что мы жили на втором этаже. Потом оказалось, что ключ лежал под шкафом.

Поэтому я старалась находиться дома, но однажды… Это было летом, я как раз перешла в последний класс. Я так устала… и согласилась поехать с подругами на несколько дней загород. Когда я вернулась, сосед сказал мне, что папа умер. Его нашли в прихожей.

Мы с бабушкой похоронили его. Я продала нашу с папой квартиру и купила другую, мы стали жить там вместе с бабушкой. Через год я поступила в Университет Геммы, через пять лет закончила его и приехала сюда… В университете было хорошо, я встретила много замечательных людей. Только бабушка умерла. Она очень переживала из-за папы.

Ниа робко посмотрела на Солуса, проверяя, слушает ли он ещё.

Может, он повернул лампу, а может, так было и раньше, но лампа освещала только её. Его лицо скрывала тень.