Текст книги "Университет языков (СИ)"
Автор книги: Александра Андреева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 49 страниц)
Но это будет потом, а сейчас к её ботинкам прилипали разноцветные листья, и пахнущий дождём ветер поднимал к небу концы вязаного шарфа.
Вернувшись в университет, Ниа долго вытирала ноги, даже попрыгала на половичке. Но один листочек всё-таки остался. Красивый такой, жёлтенький, можно будет засушить.
– Ниа! А я как раз собиралась идти за тобой! – кожаное пальто, лакированные сапоги на шпильке и глаза близоруко щурятся под очками в дорогой оправе.
– Эдита? Когда ты приехала?
– Полчаса назад. Пойдём, ты мне нужна! – она схватила Ниа за рукав и потащила к лифту.
– Куда мы едем? – спросила девушка, когда Эдита нажала кнопку «четыре».
– В преподавательскую. Там тихо. Это идеальное место.
– Идеальное место для чего?
– Для записи!
– Для записи?
Двери открылись, Эдита вытолкнула Ниа из лифта.
– Быстрее, уже и так поздно! Заходи!
Она сделала шаг и замерла на пороге. За столом сидел Солус Альгеди. Увидев Ниа, он быстро встал.
– Эдита, что всё это значит? – спросил он, в голосе послышалось раздражение.
– В понедельник я должна показать материалы спонсорам! То есть они станут нашими спонсорами, если им понравится макет. Мне нужно сделать аудио– и видеоприложение к учебнику. Для видео Ниа, конечно, не подойдёт, поэтому я договорилась с моделями. Они будут картинкой, а звук мы наложим ваш.
– Наш?
– Ну, а чей?! Я могу попросить и дикторов прочитать текст, но это будет совсем не язык Аин! А спонсоры должны почувствовать, что этот язык – нечто совершенно особенное, необыкновенно прекрасное! Тогда у нас будут деньги, широкая реклама и всё остальное!
– У меня не очень красивый голос, – пробормотала Ниа, глядя себе под ноги, – а когда записываешь, он вообще таким детским становится. Может, лучше ты…
– У меня совсем нет времени, и потом я же главный редактор. Так что придётся тебе. Я составила несколько диалогов, – Эдита показала на папку, лежащую на столе, – потренируйтесь пока, сейчас Фил принесёт аппаратуру. А я пойду к профессору, надо ещё обсудить некоторые детали. Удачи!
Она унеслась, как маленький смерч.
Солус вздохнул и снова опустился на стул.
Ниа в нерешительности стояла на пороге комнаты. Уйти ей или остаться? Будет Солус делать то, о чём попросила Эдита? Но он молча смотрел в одну точку.
Ниа развязала шарф, сняла пальто и осторожно повесила на спинку стула, потом сама опустилась на краешек.
Солус достал наугад из папки два листа, один бросил через стол ей, один оставил у себя. Ниа посмотрела на название – «В магазине».
– Начинайте, – сказал он.
Она пододвинула текст поближе.
– Здравствуйте! – получилось тихо и жалко.
– Здравствуйте! – небрежно ответил Солус. Похоже, ему было наплевать на спонсоров.
– Извините, пожалуйста, вы не могли бы мне помочь?
– Да, конечно. Что вас интересует?
– Я бы хотела купить зонт.
– Какой цвет вы предпочитаете?
– Жёлтый.
– …Почему?
– …Потому что сегодня передавали прогноз погоды. Весь день будут низкие серые облака и совсем без солнца. Поэтому мне очень нужен жёлтый зонт…
– Этого нет в тексте, – тихо проговорил Солус.
– Слова «почему» там тоже не было, – ещё тише ответила она.
– Ниа, пожалуйста, простите меня. Я не думаю того, что сказал… То есть думаю, но…
– Всё в порядке… Знаете, у нас в Лабрии говорят: «Бог даёт человеку лист, а он рисует на нём свою жизнь». Просто мне Бог дал очень маленький листочек, и я закрашивала его разными цветами, но не понимала, что есть вещи, которые на нём нельзя нарисовать. Потому что это крохотный клочок, и многое на нём просто не поместится…
Дверь с шумом открылась, и в комнату влетел молодой человек в бейсболке, надетой козырьком назад, и в забавных брюках на подтяжках.
– Еле вас нашёл! Вы, наверное, Солус, а вы – Ниа. Я Фил. Подождите ещё немного, сейчас я всё подключу.
Ниа рассеянно наблюдала, как он заносил в преподавательскую устройства, названия которых она не знала, опутывал их чёрными проводами, проверял микрофоны, говоря в них смешную ерунду, что-то настраивал.
Какое-то время в преподавательской было тихо, а потом зазвучали слова на языке Аин:
– Здравствуйте!
– Здравствуйте!
– Извините, пожалуйста, вы не могли бы мне помочь?
Глава 32. Жертва
Ниа потянулась и открыла глаза. Думала, это остатки сна, но за окном действительно светило солнце. С кровати было видно только небо, и казалось, что сейчас лето. Она поискала взглядом Хаски: наверное, решил не будить её и ушёл гулять один. Тогда можно ещё немного полежать… Она с головой спряталась под одеяло и задумалась.
В тот вечер в пятницу… Ниа успела побывать покупательницей зонтиков, продавщицей мороженого, девушкой у фонтана. А он был посетителем выставки, пианистом, зашедшим выпить кофе, человеком, потерявшемся в незнакомом городе. И с каждым произнесённым словом его голос становился мягче. Конечно, Солус говорил не с ней. Они просто играли роли, но так хотелось поверить, что крошечная частичка его теплоты предназначалась ей.
Всю субботу Ниа занималась ничегонеделанием: гуляла, смотрела телевизор, болтала с Рейчел – поэтому сегодня нужно было посвятить день подготовке к занятиям. Девушка встала, умылась, съела пару бутербродов и открыла книги. В школе она завидовала учителям. Казалось, им ничего не надо делать: приходи в класс и говори. Теперь она завидовала ученикам: выполнять задания было намного легче, чем придумывать уроки.
Пообедав, она вернулась в комнату и села за ноутбук. Если бы существовал хороший современный учебник лабрийского, время на подготовку к занятиям сократилось бы во много раз. Может, когда-нибудь… «Ну, конечно, один год отработала и уже собралась писать учебник?» – ехидно спросил внутренний голос. «Нет-нет! Это я так…»
Солнце медленно тянулось к деревьям. Когда маленькие чёрные буквы стали расплываться перед глазами, Ниа решила сделать перерыв. Она поставила чайник и достала маленький низкий столик. Пошарив на полке, нашла ещё одну пачку печенья и две конфетки. Разложив свой скромный полдник на столе, Ниа села на ковёр. Наверное, кому-то такой способ пить чай мог показаться странным, но ей нравилось – гораздо уютнее, чем на кухне.
В дверь постучали.
– Открыто! – крикнула она и отломила половинку печенья.
Солус прошёл через узкую прихожую и остановился на пороге комнаты.
Ниа медленно поднялась и пробормотала:
– Здравствуйте…
– Профессор Сатабиша попросил меня зайти к вам… – он словно оправдывался. – Эридан оставил завещание. Это для вас, – он протянул ей пластиковую карточку. – Вы можете получить деньги в любом крупном банке.
– Спасибо, – машинально ответила Ниа, положив её на тумбочку около кровати.
– Это очень большие деньги, не стоит оставлять карточку здесь.
– Хорошо, – Ниа сунула её во внутренний карман сумки. – Спасибо.
– Не за что… – Солус уже собирался уйти.
– Хотите чаю? – спросила вдруг Ниа. – Я как раз приготовила…
Он обернулся. Надо было бы рассердиться на эту милую, глупую девочку, которая сама не понимала, что делала.
– Думаю, мне лучше отказаться, – сказал Солус.
А она и не надеялась, само как-то вырвалось.
Когда он ушёл, Ниа снова села за стол. Лучи садящегося солнца отражались в кружке с чаем. Она сделала глоток и улыбнулась: это был хороший день.
***
Понедельник казался ещё лучше. По-прежнему светило солнце, и небо было удивительно голубым. Они с Вэле успели и позаниматься, и поговорить. Вэле был только на два года старше Ниа, и рядом с ним она чувствовала себя очень легко. Уроки лабрийского доставляли юноше настоящее удовольствие, он словно не изучал язык, а вспоминал что-то, скрытое в глубине своего сердца.
После занятий Вэле сказал с улыбкой:
– Я очень рад.
– Почему?
– На прошлой неделе вы были грустной. Сейчас всё хорошо.
– Ну, не совсем всё, и не так хорошо, как хотелось бы, но действительно намного лучше, чем раньше. Спасибо, Вэле. Вы очень помогли мне.
– Что вы! Я совсем ничего не сделал.
– Нет, вы сделали очень много, спасибо! – улыбнулась Ниа.
Сегодня всё получилось, как она задумала. Грамматика, слова, даже настроение!
Мэт с Рейчел тоже обрадовались, увидев на лице Ниа улыбку, и заставили её съесть лишнюю тарелку супа и котлету. Поэтому встав из-за стола, девушка почувствовала себя огромной мягкой игрушкой. «Как утконос!» – вспомнила она название смешного животного, которого видела на картинке в школьном учебнике. «А может, это была птица?»
– Профессор Вирго! – к ней подбежал Байюлу.
– Да, Байюлу, что случилось?
– Заместитель ректора просил вас подняться в зал заседаний. В три часа начнётся заседание университета.
– Но ведь сейчас только середина октября! – удивилась Ниа.
– Не знаю, он просил передать только это. Извините, я побегу, нужно сообщить остальным.
Ниа вздохнула: ещё одно заседание – ещё один протокол. Захватив тяжёлую тетрадь, она пошла в зал. Лица собравшихся преподавателей тоже выражали удивление. «Значит, и они не знают, зачем нас позвали». Ниа взглянула на пустое место рядом с Рейчел. «Мэт, где тебя носит? Сейчас заместитель ректора придёт…» Нервничая, девушка автоматически взяла карандаш и начала что-то писать. Посмотрев в тетрадь, она увидела обведённую много раз букву «С». Ниа быстро подняла глаза: Солус смотрел туда же. Рука дрогнула, карандаш сломался. Она схватила первую попавшуюся ручку и начала писать все слова на «С», которые пришли в голову: Сорора, Сайф, Синистрия, Ситулия…
Тут вошёл Доминик Ситис. «Мэт!..» – Ниа переглянулась с Рейчел.
– Сожалею, что пришлось вас побеспокоить, но у меня важная новость. Это не нужно записывать в протокол, – он посмотрел на Ниа.
Она послушно отложила ручку и закрыла тетрадь.
– Ректор сообщил, что Университет языков собирается посетить президент Албалии Олеум Нафта.
В зале повисла тишина.
– Ректор также сообщил мне о причинах его визита, – голос стал жёстче. – Многие из вас наверняка слышали в новостях о смерти известного преступника Найла Адайна. Так вот, Олеум Нафта подозревает, что настоящее имя Адайна – Эридан де Сомни. Как вы полагаете, его подозрения имеют под собой основания, профессор Сатабиша?
– Человек, который мог ответить на этот вопрос, уже умер, – тихо ответил Хидори.
– Так я и думал, – почти с презрением произнёс Доминик. – Вы уговорили меня разрешить Эридану остаться, даже ректор позволил вам решать его судьбу, и вы!.. Вы подумали о том, что будет потом с университетом? Вы подумали о том, какой опасности подвергаете всех нас?
– Это неважно! – Ниа вдруг поняла, что кричит. – Сейчас это неважно, – проговорила она тише. – Все мы живы, а он…
– Нет, это важно, юная леди! – с нажимом произнёс советник Ситис. – Потому что завтра или послезавтра сюда приедет Олеум Нафта. Раньше он не думал об университете, но теперь это – как заноза. Он не забудет и не простит, он решит, что мы все лгали ему, хотя лгали только вы!
– Простите, Доминик, – усталым голосом произнёс Хидори. – Наверное, я должен был давно сказать вам правду. Но я не был уверен, что вы поможете нам защитить Эридана.
– В моих функциональных обязанностях нет пункта «защита Эридана», как и в ваших, между прочим. Там есть только «защита Университета». Я удивлён, что мне приходится напоминать вам об этом. Но теперь вы будете делать то, что я скажу!
Ниа первый раз видела советника Ситиса таким. Худое лицо стало ещё бледнее, и на щеках выступили красные пятна. Он действительно боялся потерять Университет и одновременно упивался минутой своей власти.
– Когда Олеум Нафта будет спрашивать вас о смерти Адайна, вы расскажете только то, что слышали в новостях. Когда он спросит об Эридане, вы скажете, что он был сначала студентом, потом преподавателем университета, но несколько лет назад покинул его и вы больше ничего о нём не слышали! А вы, – Доминик посмотрел на Ниа, – вы скажете, что никогда не встречали человека с таким именем. Будем надеяться, его помощники не догадаются проверить кладбище… Все меня поняли?
Никто не ответил.
– Хорошо. Теперь об учениках. Каждый должен поговорить со своей группой и убедить не рассказывать об Эридане. Их ошибка будет вашей ошибкой. Наказание – вплоть до исключения из университета. Их и вас.
Ниа вздохнула про себя. Хорошо, что ей не придётся ни в чём убеждать Вэле, он приехал уже после смерти Эридана.
– И последнее. Что касается Мэтью Феста… – Доминик тяжело посмотрел на Ниа. – Вы должны заставить его изменить своей родине.
Девушка вжалась в спинку кресла.
– Я могу уволить его прямо сейчас. Вы ведь не хотите этого?
– Я… я поговорю с Мэтом, – прошептала Ниа.
Доминик кивнул, словно не сомневался в её ответе.
– Все свободны, – бросил он.
– Советник Ситис… – подошла к нему Ливора.
– Я занят, – резко перебил Доминик, даже не взглянув на помощницу: она тоже лгала ему.
Ниа посмотрела на Рейчел.
– Послушай, я… – с трудом произнесла она, – я не хотела обманывать тебя, просто…
– Если ты скажешь, что сомневалась, захочу ли я помогать Эридану, я тебя покалечу, – серьёзно ответила подруга. – Но если ты помолчишь, то я открою тебе секрет: я всегда восхищалась Найлом Адайном. Давно пора было кому-нибудь дать пинка Албалии!
– Рейчел…
– Проблема в Мэте. Он классный парень, но он албалиец. Мэт может отнестись к этому по-другому.
– Знаю… – Ниа посмотрела в пол.
– Хочешь, поговорим с ним вместе?
– Нет, это я не сказала ему правду, я сама должна…
– Мэт добрый, он поймёт.
– Надеюсь…
Да, она сама должна поговорить с ним, она должна… заставить изменить родине… В прошлый раз Мэт ничего не сказал президенту, но тогда он почти ничего не знал. Сейчас всё было по-другому. Эридан стал ему другом. Она заставила их стать друзьями, но не рассказала Мэту, кем на самом деле является этот друг. «Как я скажу ему теперь? И что бы Мэт не выбрал, он всё равно будет страдать…»
Ниа посмотрела на солнце за окном. А день обещал быть таким хорошим. Но всё ложь, как это по-летнему яркое небо. Может, поговорить с ним после ужина?.. «Пытаешься сбежать? Или боишься, что он не простит тебя, когда узнает правду?» Она повернулась и пошла к Мэту.
Он сидел за ноутбуком, обложившись стопками книг. Ниа невольно улыбнулась, вспомнив, как раньше они вместе готовились к занятиям. Теперь Мэт сам делал замечательные уроки, а незнание тонкостей методики в полной мере восполнялось энтузиазмом преподавателя и заинтересованностью ученика.
– Я не помешала? – спросила Ниа.
– Эти скрипки мне уже снятся! Кажется, я сам скоро смогу играть на них! Нет… – добавил он с удивительно светлой улыбкой. – Я никогда не смогу играть, как Байри. Я слушаю его и всё время поражаюсь, как этот мальчишка может делать такое! А ведь я ничего не понимаю в музыке.
Сердце девушки сжалось: когда Мэт так улыбался, он становился похожим на Эридана – счастливого Эридана, ещё не потерявшего Сорору.
– Я хотела… хотела поговорить с тобой… об Эридане…
– Конечно, – с готовностью согласился Мэт. Последнее время он чувствовал себя виноватым, потому что не знал, как помочь Ниа пережить горе.
– Нет-нет, не об этом… – быстро сказала девушка, увидев, что он не правильно понял её.
– А о чём?
– Я… я тебе не сказала… понимаешь… в общем…
– Ниа, что случилось? – он взял её за руку.
Можно до бесконечности произносить вводные слова.
– Эридан – это Найл Адайн, – глядя ему в глаза, произнесла Ниа.
– Что? – он быстро отдёрнул руку.
– Прости… я не сказала тебе…
– Подожди, как это Найл Адайн? Эридан учился здесь, потом преподавал, потом несколько лет занимался частной практикой, но решил снова вернуться в университет!
– Всё правильно, только, уйдя из университета, он преподавал свой язык и взял себе другое имя.
– Найл Адайн?
– Да.
– Поэтому ты так разволновалась тогда? Мы смотрели новости, и я хотел переключить канал.
– Да.
– И поэтому президент Нафта расспрашивал меня? Он знал…
– Тогда не знал.
– Тогда? А сейчас?
– Сейчас… знает, – она низко опустила голову. – Он скоро приедет сюда. Заместитель ректора приказал, чтобы мы ничего не говорили президенту об Эридане… И я… хотела просить тебя…
– Солгать главе моей страны? – закончил за неё Мэт.
– Да…
– Ты понимаешь, о чём просишь?
– Прости…
– А если они узнают? Я не смогу обойтись простым «прости»! Почему ты мне не сказала? Я думал, мы друзья, думал, ты мне доверяешь.
– Мы и есть друзья! Я не сказала, потому что думала, тебе так будет легче… Мэт, пожалуйста, прости меня, – она умоляюще посмотрела на юношу.
– Не нужно было брать меня в университет, раз вы скрывали такое, – нахмурился Мэт.
– Заместитель ректора не хотел, но профессор Сатабиша решил… ради Байри…
Мэт подошёл к окну и коснулся ладонью холодного стекла.
– Знаешь, в моей стране много говорят о любви. Нас с детства учат любить – свою семью, свой город, свою страну. В школе в каждом классе на стене висит гимн, карта и портрет президента. Каждое воскресенье мы ходим в церковь… Но в домах отцы бьют жён, на улицах люди крадут, насилуют, убивают, сумасшедшие расстреливают детей в детских садах… Наверное, что-то неправильное есть в нашей любви, раз её результатом становится такое… Странно, но здесь я увидел другую любовь. Как в глазах моей бабушки. У неё был только маленький домишко с покосившейся крышей, которую дед залатывал каждое лето. Ни машины, ни счёта в банке, ни даже компьютера. Но она знала о любви и счастье больше, чем все эти люди, говорящие с трибун. У бабушки Байри такие же глаза – полные любви. И Байри так смотрит на свою скрипку, на Рои, даже иногда на меня… И, возможно, я не предам свою страну, если не скажу президенту Нафта правду. Кажется, мы сами перестали понимать, что написано в наших законах.
– Мэт… – прошептала Ниа.
– Я сделаю, как ты просишь… Ради Байри…
– Спасибо…
Мэт кивнул и снова повернулся к окну.
Девушка постояла ещё немного рядом, потом пошла к двери. На пороге она остановилась и произнесла тихо:
– Он действительно считал тебя своим другом.
– Я знаю, – сказал Мэт, когда она ушла.
***
Ниа с трудом готовилась к занятиям. Примеры не придумывались, в упражнениях совсем не было логики. Попробовала ещё раз прочитать текст для завтрашнего урока с профессором Сатабиша, но голос дрожал.
Сможет ли Мэт солгать президенту? Что будет, если Олеум Нафта узнает правду? Останутся ли их отношения с Мэтом после всего такими, как прежде?
На ужин он не пришёл, на завтрак тоже. По дороге из столовой девушку остановил советник Ситис.
– Ну, как? – коротко спросил он.
– Всё… будет хорошо, – не очень уверенно проговорила Ниа.
Начались занятия. Прошла первая пара, вторая, третья. Потом обед, на котором снова не было Мэта. Попрощавшись с Рейчел, Ниа побрела к себе. «Может, он вообще не приедет…» – подумала девушка. И тут её окликнул Байюлу.
– Профессор Вирго! – голос был как всегда весёлым, но в глазах пряталась тревога.
– Да, Байри, – постаралась она произнести как можно спокойнее.
– Вас просят пройти в преподавательскую на третьем этаже.
– Уже иду.
Сегодня лестница казалась ей особенно длинной, и чем ниже она спускалась, тем сильнее дрожала рука, сжимающая перила. Она так сильно переживала за Мэта, что совсем забыла о себе. Сможет ли она солгать президенту? Сможет на вопрос: «Вы знали Эридана де Сомни?» – равнодушно ответить: «Первый раз слышу это имя». Что почувствует Эридан, когда она скажет это? «Эридан умер…» И всё же такая ложь казалась ей предательством.
Ниа остановилась перед дверью и положила ладонь на тяжёлую металлическую ручку. «Три, два, один…»
Он стоял у окна, скрестив руки на груди. Шляпа лежала рядом на столе. Ни Годри Перфи, ни его помощника в преподавательской не было.
Ниа дошла до середины комнаты, когда Олеум Нафта повернулся и сказал со спокойной улыбкой:
– Ниа Вирго? Я правильно запомнил ваше имя?
«Ещё бы, иначе меня не пригласили бы сюда!»
– Да, господин президент.
– Вы можете уделить мне немного времени?
«А у меня есть выбор?»
– Конечно, господин президент.
– Вы помните тему нашего прошлого разговора? – он хотел, чтобы она первой произнесла это имя.
– Да, господин президент.
– Кажется, с нашей прошлой встречи вы стали менее разговорчивой, – рассмеялся он.
– Мы говорили о Найле Адайне! – получилось слишком резко.
– Совершенно верно. Вы знаете, что он погиб?
– Слышала в новостях, – глядя в сторону, произнесла Ниа.
– И что же вы слышали?
– «А теперь мы возвращаемся к главной новости последних дней. По сообщениям албалийских информагентств в результате операции, проведённой албалийским отрядом специального назначения, был уничтожен известный террорист Найл Адайн», – механически повторила Ниа.
– У вас очень хорошая память.
– Спасибо.
– И это всё?
– «Подробности операции, как и настоящее имя и внешность преступника, до сих пор держатся в секрете. Из неофициальных источников стало известно, что операция проводилась на территории другого государства и, возможно, без согласования с правительством последнего…»
– Наверное, вы слушали не албалийский канал.
– Не помню, но, кажется, диктор говорил по-албалийски.
– Наш язык распространён во многих странах.
– Может быть, это был оппозиционный канал? – предположила девушка.
– В Албалии нет нужды в оппозиции, у нас всё хорошо, – улыбнулся Нафта.
– Простите, я думала, что оппозиции нет в тоталитарном государстве или в раю.
«Что ты делаешь?»
– Оставим эту тему, – сухо произнёс президент. – У меня к вам ещё один вопрос. Говорит ли вам что-нибудь имя Эридан де Сомни?
– Де Сомни? Скорее всего это алгольская фамилия, но имя необычное. Большинство мужских имён в алгольском языке заканчиваются на – с.
– Это ответ лингвиста, а я хотел бы услышать ваше личное мнение.
– К сожалению, мне нечего вам сказать. Я не знаю человека по имени Эридан де Сомни.
– Правда?
– Правда.
– Нет, неправда! – дверь открылась, и на пороге появился Годри Перфи. Волосы по-прежнему гладко зачёсаны назад, глаза, несмотря на погоду, полускрыты затемнёнными стёклами очков.
– В чём дело, Годри? – спросил Нафта, недовольный тем, что его прервали.
– Прошу прощения, господин президент, – вежливо извинился начальник службы безопасности, – но я только хотел сообщить юной леди, что ей нет необходимости лгать. Я уже всё знаю.
«Мэт? Нет, не может быть! Он же обещал!»
– Один довольно милый человечек рассказал мне много любопытного. И я надеюсь, вы ещё раз ответите на вопрос господина президента. Потом мы сравним ваш ответ и мою информацию. А чтобы у вас не возникло искушения сочинить какую-нибудь сказку, – голос стал жёстким, – скажу, что я в любое время могу навестить небольшую серую плиту на холме за университетом. И что-то мне подсказывает, я прочитаю там имя, о котором вас спрашивал господин президент. С вашего разрешения, – он поклонился и вышел из зала.
Ниа стояла, опустив голову.
– Я знала Эридана де Сомни, – глухо проговорила она. – Эридан был добрым, благородным, смелым человеком. Он пожертвовал собой ради счастья других…
– Он был преступником, – веско произнёс Олеум. – Поэтому мы и смогли вычислить его. Один цанийский журналист расследовал дело об убийстве членов алгольского парламента Паркуса и Руди Каэди.
– Они убили его родителей! Его сестра умерла в приюте для сирот!
– Может, и так, но это не оправдывает его.
– Да, не оправдывает! Но и вас это оправдать не может! Вы приклеиваете людям ярлыки «преступник», «террорист» и считаете, что, уничтожив человека, уничтожите проблему! Но проблема в вас самих! Они только зеркало! Разбив зеркало, вы ничего не измените! Но вы продолжаете убивать вместо того, чтобы посмотреть на самих себя!
– Красивая теория, но далёкая от реальности. К сожалению, в жизни всё проще. Он угрожал безопасности Албалии, он препятствовал проведению наших операций, и, наконец, совершил убийство. За эти преступления он понёс заслуженное наказание.
– Он умер, пытаясь помочь другим, – повторила Ниа. – Он всегда пытался сделать наш мир немного лучше…
– Я тоже пытаюсь сделать жизнь своей страны лучше! – перебил Олеум Нафта. – Возможно, вы не знаете, но я родился в бедной семье. У моих родителей не было своего дома. Мы ютились в грязных ночлежках! И когда мои ровесники воровали кошельки на рынках, я тяжёлым трудом зарабатывал деньги, потому что хотел получить возможность учиться. Учиться ради того, чтобы создать лучший мир, в котором этим мальчишкам не придётся красть ради корки хлеба! И я много добился. Из ребёнка, подметающего грязные улицы трущоб, я превратился в лучшего ученика школы, университета, члена парламента. Тогдашний президент Албалии Лукас Ангу, мой предшественник, строго соблюдал букву закона, потому что боялся бога, которому ходил молиться каждое воскресенье. Обратите внимание, я сказал «боялся», а не «верил». Он ничего не хотел менять, ничего не пытался решить. «Нет новостей – хорошие новости», – вот его любимая фраза. Я не желал такого будущего для своей страны, и я… Говорите, ваш Эридан пожертвовал жизнью ради других?.. Пожалуй, я расскажу вам одну историю… Будучи главой одной из партий парламента, я отправился в командировку по ряду бедных государств. Одним из них был Садальбари. Это крохотная страна с низким уровнем жизни, заработная плата за месяц равняется там заработной плате за день в Албалии. Так вот, путешествуя по Садальбари, я встретил женщину. Её звали Верна Унди. Она была удивительно кроткой и красивой. На одну ночь я позволил себе быть не членом парламента, а просто мужчиной. Меньше, чем через год я снова приехал в эту страну. Тогда Верна ждала моего ребёнка. У неё родилась девочка. Верна назвала её Лаэти. На садальбарийском это означает «радость». Лаэти была милой, стоило мне наклониться над кроваткой, на круглом личике сразу появлялась улыбка. Я любил свою дочь. Но я не мог остаться ни с ней, ни с её матерью. Скоро должны были состоять выборы президента, и я знал, что Ангу собирается назначить меня главой кабинета министров. Откройся моя связь с этой женщиной, он мог бы изменить своё решение.
– А вы не боитесь, что я расскажу об этой истории? – тихо спросила Ниа.
– Не боюсь, – спокойно ответил Олеум Нафта. – Журналисты уже всё раскопали, но к тому времени я стал президентом и мне не могли помешать слухи и сплети. Кроме того, и женщина, и ребёнок давно умерли.
– Умерли? – выдохнула Ниа.
– Я не мог остаться с Верной. Я дал ей деньги, много денег и пообещал навещать время от времени. Но она начала пить, связалась с дурной компанией. Они забрали все деньги и выбросили её на улицу с ребёнком на руках. Она скиталась, а потом покончила с собой. Тело нашли в реке, полусъеденное, от девочки не осталось ничего… Я постоянно задаю себе вопрос, что было бы, останься я с Верной. Смог бы я спасти Лаэти? И каждый раз отвечаю: «Да, смог». Вы говорили, Эридан пожертвовал собой. А вот чем пожертвовал я!.. Но даже после всего этого я думаю, что поступил правильно.
– Правильно? – Ниа в ужасе смотрела на стоящего перед ней человека. – Вы оставили свою дочь…
– Да, оставил! – с силой проговорил Олеум. – Но я должен был выбирать между счастьем одного человека и своей карьерой, которая была дорогой к счастью миллионов! Что бы вы сделали на моём месте?
– Сначала спасла бы одного, а потом придумала, как спасти миллионы!
– В вас говорит молодость, – холодно произнёс Олеум. – К тому же, в жизни вам представится шанс спасти самое большее птичку с перебитым крылом или собачку со сломанной лапкой. В Лабрии вообще плохо представляют, каким стал мир после Четвёртой войны. И дело даже не в падении уровня технического развития, не в миллионах погибших, дело в самом духе людей. Кажется, всё как всегда, и новые поколения уже не вспоминают о том, что произошло. Но загляните в их глаза. В них обречённость… За сто лет мы не создали ничего нового. И правда, зачем что-то создавать, если итог снова будет таким? Зачем идти в будущее, если каждый шаг – это попытка повторить прошлое, которое закончилось гибелью миллионов?.. А идти надо! И я должен заставить их поверить в это! Не в карающего Бога, не в Бога-спасителя, а в самих себя! Поэтому я шёл к власти, поэтому я получил её и поэтому я не жалею о своём выборе. Теперь моя страна – это страна людей, которые не боятся прошлого и верят в будущее!
– Зачем вы мне всё это рассказываете?
– До сих пор меня не интересовал Университет языков, но случай с Эриданом де Сомни показал, что существуют важные силы, способные изменить мир, которые я упустил из виду. Во время моего прошлого визита я успел заметить, что, хотя формально в отсутствие ректора университетом управляет советник Ситис, реальным лидером является профессор Сатабиша. А он прислушивается к вашему мнению. И я надеялся, что вы поможете убедить его принять моё предложение… Мы ведь с вами похожи, Ниа. Последняя война оставила отпечаток на нас обоих, мы носим её следы на своём лице. Вы лучше других понимаете меня.
– Простите, господин президент, – глухо проговорила Ниа, – но вы недостаточно хорошо изучили мою биографию. Я последний человек здесь, который может вас понять.
– Вот как? – отстранённо произнёс Олеум. – Что ж, если это ваш окончательный ответ… – он сделал паузу, но девушка молчала, – тогда я больше не стану вас задерживать. Будьте добры, пригласите сюда профессора Сатабиша и профессора Альгеди.
– Да, господин президент.
– Уверен, мы ещё увидимся, – он улыбнулся сухой, жёсткой улыбкой.
Ниа поклонилась, сделала один неровный шаг, второй, на третьем она почти бежала. В коридоре девушка схватилась за подоконник. Никак не ожидала, что разговор с президентом заставит её вспомнить о…
– Наконец, я тебя нашёл! – закричал Мэт. – Они знают!
– Тише, президент в преподавательской, – Ниа схватила его за руку и потащила за угол коридора.
– Это не я! Это, правда, не я! – в отчаянии зашептал Мэт.
Она отпустила его руку.
– Я так и думала… Прости, что всё так вышло…
– Что теперь будет?
– Не знаю… Мне нужно позвать профессора Сатабиша, а ты возвращайся к себе. Если появятся новости, я тебе сообщу.
– Хорошо… Ты сама-то в порядке? – спросил он, заметив, что девушка дрожит.
– Не уверена, – на мгновение во взгляде появилось что-то жалобное, потом он снова стал мутно-серым. – Ладно, я пошла.
Ниа решила сначала зайти к Солусу.
Она постучала и заглянула внутрь. Игни недовольно посмотрел на девушку.
– Извините, пожалуйста, профессор, можно вас на минутку?
Солус поднялся из-за стола и подошёл к ней.
– Что случилось? – тихо спросил он.
– Президент хочет видеть вас и профессора Сатабиша, – шёпотом ответила Ниа.
Он кивнул и повернулся к своему ученику.
– Игни, я уйду ненадолго.
– Опять дела, профессор? – спросил юноша с нехорошей улыбкой.
– Выполняйте ваше задание, – строго сказал Солус.
– Конечно, – он снова улыбнулся и склонился над книгой о мальчике с васильковыми глазами.
– Вы видели президента? – спросил Солус, выйдя в коридор.
– Да, он меня вызвал. Он всё знает об Эридане! Это не Мэт ему рассказал, правда!
