Текст книги "Университет языков (СИ)"

Автор книги: Александра Андреева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 49 страниц)

– Чего хочет Нафта? – по лицу Солуса было непонятно, верит он ей или нет.

– Кажется, он собирается сделать профессору Сатабиша какое-то предложение… Я не очень поняла… я…

– Он что-то сказал вам? – быстро произнёс Солус.

– Нет-нет, – испуганно ответила Ниа, – ничего не… я… Он в преподавательской на третьем этаже.

– Я сам сообщу Хидори, идите к себе, – его слова были похожи на приказ, но в них Ниа почудилась теплота.

– Хорошо…

Она подождала, пока он скроется за поворотом, потом медленно опустилась на низкий выступ стены.

***

Солус быстро шёл по коридору. Наверняка Нафта что-то сказал ей. Он умеет найти слабое место. А эта девочка…

Он постучал в дверь сильнее, чем хотел. Хидори открыл сам. Лицо было спокойным, но бледным.

– Олеум Нафта ждёт нас, – сказал Солус.

Хидори кивнул.

– С кем он уже говорил? – спросил он на ходу.

– С Ниа. И он знает об Эридане.

– Понятно… – тихо пробормотал профессор.

– Он собирается что-то предложить вам.

Хидори молча посмотрел на Солуса.

В преподавательской уже собрались начальник службы безопасности со своим помощником и заместитель ректора. Доминик встретил вошедших настороженным взглядом, президент же подошёл и с улыбкой пожал им руки.

– Как здоровье, профессор Сатабиша?

– Спасибо, хорошо для человека моего возраста, – вежливо ответил Хидори.

– А вы как поживаете, профессор Альгеди? – поинтересовался Олеум.

Солус произнёс традиционную этикетную фразу, означающую что-то вроде «благодарю за беспокойство».

– Клайв, постой в коридоре и проследи, чтобы нам никто не мешал, – тихо сказал Годри Перфи своему помощнику. Тот с готовностью кивнул, поклонился присутствующим и вышел из зала.

– Однако вы встречаете меня с такими лицами, будто я чума или, по меньшей мере, опасный вирус гриппа, – развёл руками Олеум.

– Ну, что вы, господин президент, мы встречаем всех наших гостей в соответствии с их положением, – с поклоном произнёс Доминик.

– В таком случае, я очень рад, – Олеум сделал вид, что не заметил оскорбления, – потому что я как раз собирался обсудить с вами один проект и надеялся на ваше сотрудничество.

– Мы внимательно слушаем, – сказал заместитель ректора.

– Университет языков является уникальным в своём роде учебным заведением. Его основатель и первый ректор выбрал для строительства территорию, которая в силу различных причин не принадлежала ни одному из государств. Он смог выкупить эту землю, поэтому Университет превратился в своеобразное маленькое государство. Ректор добился того, что пропуск Университета языков получил статус международного документа, действительного почти во всех странах. Даже Албалия тогда подписала этот договор… Однако прошло сто лет, мир меняется и в нём становится трудно выжить даже такому уважаемому учебному заведению. Так как вы не связаны с каким-то определённым государством, вам приходится надеяться только на средства, получаемые с учеников, и те, что сможет найти нынешний ректор. Конечно, этого недостаточно. Здание нуждается в ремонте, заработная плата преподавателей не так высока, как хотелось бы, да и как быть со студентами, которые не могут ни платить, ни работать?

– И что вы можете нам посоветовать в такой ситуации? – вежливо спросил Хидори.

– Я бы посоветовал вам заключить договор с богатой развитой страной. Ваш статус не изменится, но вы будете получать дополнительное финансирование из государственного бюджета.

– Этой страной, я полагаю, должна стать Албалия? – также мягко произнёс профессор.

– У нас достаточно средств, чтобы оказать помощь университету. Кроме того, мы с вами почти соседи.

– И, если университет примет ваше предложение, он должен будет стать частью Албалии?

– Только формально. Я понимаю, такие решения сразу не принимаются. Вам, наверное, нужно обсудить всё с другими преподавателями, проголосовать…

– Сожалею, господин президент, но никакого голосования не будет, – нервно перебил его советник Ситис. – Я получил чёткие указания от ректора. Мы благодарны вам за столь щедрое предложение, но не можем его принять.

– Что ж, – после минутной паузы произнёс президент, – если вы говорите от лица всех…

– Я говорю от лица ректора, в данном случае этого достаточно.

– Жаль, я надеялся, мы с вами сможем понять друг друга. Тогда мне придётся повторить своё предложение, но в другой форме.

– Вы нам угрожаете? – грустно произнёс Хидори.

– Ну, что вы, пока я только предлагаю, – с холодной улыбкой проговорил Олеум Нафта. – Летом я приезжал к вам, чтобы спросить о Найле Адайне. Вы ответили, что не знаете этого человека. Это была ложь. Я попросил сообщить мне, если у вас появятся какие-либо сведения о нём. Найл Адайн около месяца находился здесь под именем Эридана де Сомни. Но вы ничего не сказали. Таким образом, вы укрывали международного преступника.

– Вы выдаёте желаемое за действительное, господин президент, – произнёс со своего места Солус Альгеди. – Албалия пока ещё не весь мир. А, кроме неё, Адайна объявили в розыск в паре стран, которые вы заставили сделать это в обмен на гуманитарную помощь.

– Господин президент, позвольте мне! – вмешался в разговор Годри Перфи. – Давайте начистоту. Да, мы не афишировали перед другими странами информацию о Найле Адайне, но, как бы то ни было, он остаётся преступником. Во-вторых, хоть ваш университет и считает себя городом-государством, в реальном государстве должна быть армия, которой у вас нет. Поэтому на вашем месте я бы хорошенько подумал, прежде чем отклонять предложение господина президента.

– На чистоту, так на чистоту, – медленно произнёс Солус. – Вы не сообщили подробности о так называемых «преступлениях» Найла Адайна, потому что тогда вам пришлось бы рассказать и о методах, которые использует Албалия для расширения своих границ. И вашего помощника, господин Перфи, вы отослали отсюда не потому, что нам мог кто-то помешать. Вы боялись, что он разочаруется в хвалёной албалийской демократии. Теперь что касается армии. Вы, конечно, можете привести сюда все свои войска, но на вашем месте я бы не стал этого делать.

– Объяснитесь, – сказал Олеум Нафта, нахмурившись.

– В прошлый раз, господин президент, вы были так любезны, что напомнили мне биографию моего отца. Думаю, за это время вы успели познакомиться и с моей собственной биографией. Я закончил физический факультет и год проработал в Национальной физической лаборатории Алголии. Сейчас у меня другая профессия, но я продолжаю интересоваться физикой. И недавно я узнал об одном интересном проекте, который называется «План А-2349».

Годри закусил губу, лицо президента стало непроницаемым.

– У нас много проектов, направленных на поддержание безопасности Албалии, – сказал Олеум Нафта.

– Не сомневаюсь, однако данный проект имеет своей целью создание нового типа ядерного оружия, применение которого запрещено действительно во всём мире. И ваша страна тоже подписала этот документ.

– Это только слова, у вас нет доказательств, – холодно произнёс президент.

– Поверьте, если бы это были только слова, я не стал бы их произносить. У меня есть информация о подробностях испытаний, любой специалист сможет приехать на место и проверить, говорю ли я правду.

– Я вас недооценил, профессор Альгеди, это моя ошибка, – тихо сказал Олеум Нафта. – Если мы оставим всё, как есть, вы передадите нам имеющиеся у вас сведения?

– Я даю слово, что не опубликую их.

– Как я уже говорил, слова сейчас мало значат, но, по-видимому, мне придётся поверить вам… Пойдёмте, Годри.

– Прошу прощения, господин президент, у меня здесь ещё одно незаконченное дело, – сказал начальник службы безопасности.

– Сомневаюсь, что у вас остались здесь какие-то дела, – спокойно сказал Солус. – Мэтью Феста будет продолжать работать в университете, и, когда он вернётся в Албалию, с ним ничего не случится. Иначе я буду считать, что имею право больше не держать своё слово. Разумеется, если я сам вдруг умру от несчастного случая, все сведения автоматически попадут в информационные службы. Надеюсь, вы поняли меня?

– Да, профессор, – сжав кулаки, ответил Годри. – Господин президент, – он открыл перед ним дверь.

– Мне жаль, что наш разговор закончился так, – тихо сказал Олеум Нафта и вышел из зала.

Солус опёрся руками о стол, на виске нервно билась тонкая голубая жилка. Хидори положил ему руку на плечо:

– Спасибо…

Он ответил усталой вымученной улыбкой.

– От имени ректора должен поблагодарить вас, профессор Альгеди. Вы оказали университету неоценимую услугу, – сказал советник Ситис.

– Прошу прощения, я должен вернуться в класс.

Солус поднялся по лестнице, повернул за угол и остановился. Она сидела там же, где он её оставил. Солус подошёл и опустился на каменный выступ рядом с ней.

– Как прошла встреча? – тихо спросила девушка.

– Нормально… Они больше не приедут.

– А Мэт?

– С ним тоже всё в порядке.

– Правда? – она пристально посмотрела на него.

– Разве я похож на человека, который говорит неправду? – в его голосе было что-то устало-доброе.

– Нет, – покачала головой Ниа. – Значит, всё хорошо?

– Всё хорошо.

Несколько минут они просто сидели молча, потом Ниа сказала:

– Я так рада, что вы на меня больше не сердитесь… Вы ведь больше не сердитесь? – в голосе снова послышался страх.

– Не сержусь, – глядя куда-то вдаль, ответил Солус.

– Когда вы на меня сердитесь, у меня словно ком в горле… а сейчас так хорошо…

– Мне надо идти на занятие, а вы возвращайтесь к себе, – сказал он, вставая.

Девушка кивнула.

Когда он ушёл, Ниа вытянула ноги и ударила ботинком о ботинок. В сказке, которую она читала в детстве, маленькая героиня ударяла так туфельками с серебряными каблучками и попадала в волшебную страну.

Полы мантии распахнулись и приоткрыли чулок в фиолетово-розовую полоску. Ниа быстро поджала ноги и закуталась в чёрную ткань.

Глава 33. Чай с васильками и апельсинами

На следующий день после ужина Мэт отвёл Ниа в сторону и зашептал ей на ухо:

– Профессор Сатабиша предложил мне изучать язык Аин! – глаза юноши светились от счастья и гордости.

– Вот здорово!

– Ты ему что-нибудь говорила обо мне?

– Да ничего особенного… Просто меня так тронули твои слова о значении слова «любовь»… Ты не сердишься, что я рассказала?

– Конечно, нет! – на губах появилась щедрая улыбка, но она быстро погасла. – Только боюсь, что ученик из меня ещё более никудышный, чем преподаватель.

– И вовсе ты не никудышный преподаватель! А волнение – это естественно, меня саму трясло перед первым занятием, – она вспомнила вторник в далёком ноябре.

– Вдруг я неспособен выучить другой язык? Я ведь, кроме албалийского, ни одного языка не знаю.

– Профессор верит в тебя, значит, ты тоже должен в себя верить.

– Попробую, – шмыгнул носом Мэт.

– Кстати, а почему мы говорим шёпотом?

– Рейчел… – виновато пробормотал юноша. – Она, наверное, тоже хотела… Она может расстроиться.

– Но… – Ниа не сразу смогла подобрать слова, – но она же наша подруга, нужно ей сказать.

– Эй, ребята! Вы сегодня какие-то странные, – Рейчел на ходу доедала шоколадный кекс, – из-за стола раньше убежали, теперь шушукаетесь. Что-то случилось? Мой день рождения только в конце марта, обсуждать подарок рановато. Да и Новый год через два месяца.

– Мы… э… я… – Мэт взъерошил светлые волосы, – профессор Сатабиша предложил мне изучать язык Аин.

– А… Рада за тебя, – она хотела, чтобы получилось весело, но голос стал словно деревянным.

– Сегодня первое занятие… поэтому… это… пойду я, – он ещё немного постоял, переминаясь с ноги на ногу, потом пробормотал что-то, похожее на «извините», и убежал.

– Может, погуляем вечером? – осторожно предложила Ниа.

– Не получится, я ещё к завтрашним урокам не подготовилась. В другой раз, – Рейчел хлопнула подругу по плечу и тоже убежала, так и не посмотрев ей в глаза.

Мэт был прав, Рейчел действительно расстроилась. И Ниа не зланал, как помочь ей.

Вздохнув, она поплелась в свою комнату. Хаски встретил её обиженным взглядом.

– И ты на меня сердишься?

Щенок подтолкнул к ней ботинок: «Одевайся быстрее, тогда перестану сердиться!»

Ниа послушно оделась и пошла вниз. На первом этаже никого не было. Наверное, прячутся от холодного вечера в комнатах.

– А мы с тобой не боимся холода, да, Хаски? – она с улыбкой посмотрела на собачку.

На улице их встретил пронизывающий ветер. Ниа поглубже натянула беретку и побежала за щенком.

– Хаски! Не уходи далеко! – закричала она сквозь ветер.

Но его уже и след простыл. Девушка посмотрела по сторонам: вокруг была только темнота, освещаемая редкими фонарями. Не самое подходящее время для прогулки. Будь это парк где-нибудь в городе, она побоялась бы ходить здесь одна.

Ниа свернула на небольшую аллею, почти полностью погружённую в темноту, лишь в конце горел слабый свет. Интересно, как там Мэт… Может, если она попросит профессора Сатабиша, он разрешит и Рейчел заниматься.

Кто-то прошёл мимо, толкнув её. Ниа вскрикнула.

– Простите, – быстро сказал Солус.

Она плохо различала его лицо, только длинные, глубокие тени.

– Всё в порядке… Это я… от неожиданности.

– Здесь ничего не видно!

У него голос дрожит! Ниа машинально посмотрела на часы. Наверное, уже восемь, занятие с Игни закончилось.

– Фонари не горят, поэтому…

– Да…

Ниа чувствовала, как хочется ему уйти, побыть одному. Но оставить её здесь после того, как он чуть не вывихнул ей плечо, слишком невежливо, вот и приходится медленно и нервно шагать рядом.

– Как ваш новый студент? – спросил Солус, чтобы скрыть напряжение: пусть себе говорит и не думает о нём.

– А… очень хорошо… Оказалось, что он из Денебии, а его родители – лабрийцы. Он хочет выучить лабрийский и вернуться в Лабрию. Я его предупредила, что с этим могут быть проблемы, – быстро добавила Ниа, – но он всё равно решил учиться. Вэле… Это его имя… На самом деле, его зовут Вэленди, но ему не нравится денебийское имя, поэтому он сделал из него лабрийское… Вэле очень умный! Он столько знает о мире! Не как вы, конечно, но много… С ним очень интересно заниматься. Иногда даже непонятно, кто кого учит… Он так быстро понимает мои объяснения, и ему хочется всё-всё знать про Лабрию! Мы целые перемены можем говорить, пока, правда, больше на албалийском…

– Нечасто встретишь преподавателя, который так восхищается своим учеником, – сказал Солус.

– Вэле действительно очень умный и потом… Мы с ним почти что из одной страны.

– Мной вы, учитывая последние события, уже вряд ли восхищаетесь.

– Что? – ей показалось, она ослышалась.

– Простите, я сегодня говорю странные вещи, – он коснулся рукой лба, который, несмотря на окружающий холод, был горячим. В темноте его кожа была похожа на сумерки, а в глазах отражался слабый свет фонаря.

«Правда, странные…»

Ветер поднял в воздух давно опавшие листья. Дойдя до конца аллеи, они пошли назад в университет. Откуда-то появился Хаски.

Дороги постепенно становились шире, а фонари – ярче, но тени так и не исчезли с его лица.

Они молча поднялись по лестнице и остановились.

– Я вами всегда восхищалась и буду восхищаться… – комкая снятые варежки, прошептала Ниа.

– Напрасно, – тихо ответил Солус и пошёл к себе.

***

Перед завтраком Мэт поймал Ниа в коридоре.

– Слушай, это было… просто супер! – радостно прошептал он.

Девушка улыбнулась. Албалийский, особенно в исполнении Мэта, не очень подходил для выражения восторгов по поводу красоты языка Аин.

– Я, конечно, мало что понял, – быстро добавил Мэт, – но всё записал. Можно я к тебе сегодня после занятий загляну?

– Конечно, можно.

– Наверное, это не очень честно, но так не хочется разочаровывать профессора… Ну, и как тебе бейсбол?

– Что? – не поняла Ниа.

– Как тебе баскетбол? – Мэт толкнул её локтем в бок: к ним подходила Рейчел.

– А… это… хорошо, наверное…

– Идиот! – крикнула Рейчел. – Баскетбол был три дня назад!

– Привет… – Мэт виновато улыбнулся.

За столом они почти не разговаривали. Ниа чувствовала, что Рейчел ищет способ вернуть их отношения к тому, какими они были до приезда Олеума Нафта, но никак не может его найти.

Ниа решила поговорить с профессором Сатабиша. Вечером после занятия, собирая ручки, она спросила, глядя в стол:

– Профессор, вы можете предложить Рейчел тоже изучать язык Аин?

– Нет, сейчас не могу, – тихо ответил Хидори.

– Но ведь Мэту вы предложили!

– Мэту – да.

– Но какая разница? Мэт и Рейчел – друзья…

– Дело не в дружбе.

– А в чём? Я думала, язык Аин могут изучать все, кто хочет.

– Конечно, – мягко улыбнулся Хидори.

Ниа вышла от профессора в странном настроении. Если он считает, что Рейчел не может изучать язык Аин, то, наверное, так и есть. И всё же от этого деления на избранных и тех, кто ещё не готов, на душе оставалось неприятное ощущение. Как тогда понимать его слова о том, что язык Аин могут изучать все, кто хочет?

И вдруг она поняла. Да, изучать могут все, кто хочет, но Рейчел никогда не говорила, что хочет этого. Если бы она пришла к профессору и попросила научить её, он бы обязательно согласился. Но она не придёт и не попросит. Гордость и страх не позволят. Поэтому остаётся только надеяться, что когда-нибудь Рейчел сможет примириться с собой.

На лестнице послышался быстрый стук каблуков. Ливора. Бледное лицо, губы – тонкая ниточка, и круги под красиво подведёнными глазами. Проходя мимо Ниа, она чуть замедлила шаг.

– Это ты им сказала? – тихо спросила Ниа.

– А если я, то что? Побежишь жаловаться своему профессору? Не волнуйся, Доминик тоже не дурак. А я надеялась, он подумает, что это Феста… – задумчиво закончила она.

– Зачем?

– Чтобы вы убрались отсюда! Вы все!

– Ливора, пожалуйста, перестань. Он умер. Нам больше нечего делить.

– Нечего делить? Да, нам нечего делить, потому что вы забрали всё! Даже этот урод-президент спрашивает о нём вас, вас! а не меня!

– Ливора, он умер, – повторила Ниа.

– Да, да! Умер! Но и умершего – вы пытаетесь присвоить!

– Ты говоришь о нём, словно о вещи.

– Это был человек, которого я любила, которого я потеряла! И ты не будешь указывать мне, как о нём говорить! – Ливора отвернулась и побежала вниз, громко стуча каблуками. Каждый стук – месть этому месту, находящимся здесь людям, самой себе.

Каково это жить, когда каждый шаг причиняет боль, когда каждое утро просыпаешься во тьме ещё более жуткой, чем та, в которой засыпала?

Он живёт в такой же тьме. Ни на что не надеясь, ни о чём не мечтая. Шестнадцать лет. Тысячи дней. Сотни тысяч часов. Миллионы минут. И каждая минута – яд.

***

Ниа насыпала слишком много кофе и теперь, сколько бы ни размешивала сливки, напиток в стакане по-прежнему оставался густо-чёрного цвета.

– Плохо спала сегодня? – спросила Рейчел.

– Да…

– Всё в порядке?

– А?.. Конечно! Всё в полном порядке. Боюсь только заснуть во время контрольной. Больше всего не люблю контрольные: студенты пишут, а ты сидишь, как неприкаянная.

– А я вот их-то как раз и люблю, – потёр руки Мэт. – Хотя нет, это неправда. Я их боюсь. Ведь если Байри плохо напишет, значит, я плохо объяснил.

– За здоровую самокритику! – Рейчел легонько ударила своей чашкой его стакан.

– Ага… – удивлённо пробормотал он: Рейчел снова с ним разговаривает!

Ниа, смирившись, положила ложку в сторону и сделала глоток. Горько.

Занятия помогали не думать. Сегодня их было много: с Вэле, с Рои, а после ужина нужно было ещё проверить домашнее задание Мэта. Потом выбежала на улицу с Хаски. Выдержала только пятнадцать минут и вернулась домой, спасаясь от ледяного ветра, насквозь продувающего старенькое пальтишко.

Щенок тоже замёрз. Ниа сделала ему на кровати домик из одеяла, и теперь оттуда торчал только влажный нос. Потом разложила низкий столик и села на ковёр, поставив перед собой чашку горячего чая, пахнущего цветами и апельсинами.

В дверь постучали.

– Не заперто! – крикнула она, вставая.

Он прошёл через прихожую и остановился на пороге комнаты.

– Добрый вечер, Ниа.

– Добрый вечер… – растерянно ответила девушка.

– Я вам не помешал?

– Нет, конечно… Я собиралась пить чай, – она беспомощно махнула рукой в сторону стола.

– Просто хотел сказать… Эридан оставил вам свою машину, поэтому…

– Машину? Мне? – удивилась Ниа. – Но я же не умею водить!

– Ну, когда-нибудь научитесь…

– Боюсь, я никогда не смогу этому научиться. Это же физика, логика и физкультура вместе взятые.

– В любом случае, машина ваша.

– А можно, – у Ниа появилась идея, – можно я отдам её Рейчел? Эридан говорил, что подарит Рейчел на день рождения машину. Он, наверное, не был бы против.

– Поступайте, как считаете нужным.

– Да, я так и сделаю! Сейчас для Рейчел очень важно, чтобы в её жизни произошло что-нибудь хорошее! Спасибо большое!

– Мне-то за что? – в его глазах отражался мягкий свет ночника.

– Ну… я…

– Неделю назад вы предлагали мне выпить чаю, я могу воспользоваться вашим предложением сейчас? – вдруг спросил Солус.

– Что?.. А… Конечно… – она продолжала стоять, не веря тому, что слышала.

– Спасибо.

Ниа несколько секунд смотрела на него, потом сделала два неровных шага назад, пропуская его в комнату.

– Только… ничего, что мы будем сидеть на полу? – она виновато развела руками.

– Ничего, – сказал он, опускаясь на ковёр.

Ниа достала с полки кружку с облачком, купленную на какой-то распродаже в Сайфе, и поставила на стол перед ним.

– Чай с васильками и апельсинами? – она вопросительно посмотрела на Солуса.

– С чем?

– С васильками и… апельсинами… – пробормотала девушка. – Плохо?

– Хорошо, Ниа, всё хорошо.

Он смотрел, как она наливает чай, потом взял кружку и поднёс к губам.

– Нет, не хорошо… – шёпотом сказала Ниа. – Вы страдаете, вам больно…

– Ниа! – он резко поставил кружку на стол, чай расплескался. – Зачем вы это говорите? Вы же понимаете, что я сейчас уйду!

– Пожалуйста, не уходите, выслушайте меня! – она умоляюще сложила руки. – Когда умерла Сорора, Эридан похоронил весь мир. Поэтому он пытался построить его заново! Поэтому он умер… Когда погибла ваша семья, вы похоронили вместе с ними себя.

– Мне кажется, я неплохо выгляжу для мёртвого, – губы дёрнулись в горькой усмешке.

– Вы понимаете, о чём я!

– Я понимаю, что вы вмешиваетесь в вопросы, которые вас не касаются, – он сделал движение, собираясь встать.

– Нет, пожалуйста!.. Я знаю вас уже год, и весь год, каждый день… у вас такой взгляд.

Он отстранился, пряча глаза.

– Вы закончили университет, работали в лаборатории, теперь преподаёте здесь, выступаете на заседаниях – делаете всё, что ожидают от вас окружающие, но больше ни дня с того момента, как погибли ваши родные, вы не прожили для себя. Вам больше не нужна жизнь…

– Мне не нужна жизнь, в которой нет их, – глухо произнёс Солус.

– Я понимаю, боль не пройдёт никогда, но… она может стать другой… Ваши родители, брат… Рина – они очень любят вас, и сейчас им, наверное, очень грустно видеть, как вы страдаете! Это самое страшное – не иметь возможности помочь тому, кого любишь. Они так хотят, чтобы вы снова улыбались, но не могут ни заговорить с вами, ни прикоснуться к вам! Им остаётся только приходить к вам во снах, проплывать над вами облаками, касаться вас солнечными лучами, говорить с вами дождём. Они в каждой частичке этого мира, в каждой частичке – любовь к вам! – она произнесла последние слова, почти задыхаясь.

– Это только красивая сказка, Ниа, – с невыразимо грустной улыбкой сказал Солус. – Солнечные лучи – просто пучки фотонов, а облака – скопления капель воды и кристаллов льда… Но вы правы, изрисованный клочок бумаги лучше, чем огромный белый лист. Мне дано было очень много. Я рос в счастливой семье, окружённый заботой и любовью. Я встретил девушку, которую полюбил и которая полюбила меня. Потом всё это забрали, и с тех пор я не брал в руки кисть. Но странно, сейчас мне хочется попробовать что-то нарисовать.

Она смотрела на него, слушая каждый вдох и выдох.

– Не знаю, получится ли у меня, я так давно этого не делал. Но я попробую…

Он взял кружку и сделал маленький глоток. Чай действительно имел вкус и запах васильков и апельсинов. Ещё он пах летом, травой и солнцем.

– Не думал, что из этого можно приготовить чай.

– В Сайфе есть магазин, там продают разные сорта… А ещё вот печенье и… – она высыпала на стол пригоршню разноцветных конфет в прозрачных фантиках.

– Это тоже из Сайфа? – может, свет так упал, но ей показалось, что он улыбается.

– Это мне госпожа Клави дала. Я не знаю, откуда оно… – Ниа повертела пачку печенья. – Наверное, тут написано, но я не могу прочитать. Язык незнакомый.

– Из Мисама, – прочитал Солус надпись на упаковке.

– Мисам? А где это?

– Это…

***

Ниа проснулась и посмотрела на низкий столик у кровати. Кружка с облачком. Значит, правда… Вечером она не стала ничего убирать, чтобы сегодня их разговор не казался сном.

Она встала, умылась, переоделась, заправила постель и только потом вымыла посуду. Его кружку Ниа поставила отдельно. Теперь она так и говорила про себя – «его кружка».

На часах было почти одиннадцать. Пора собираться. Сегодня они с Рейчел хотели погулять. «Заодно расскажу ей про машину», – Ниа положила ключи в карман пальто и пошла искать подругу.

Рейчел стояла, перегнувшись через перила лестницы.

– Ты опоздала! – сказала она, увидев Ниа, и театрально ткнула в неё пальцем.

– Прости.

– Хаски с нами?

– Нет, он уже убежал. Может, встретим его по дороге. Кстати, у меня для тебя подарок.

– Подарок? Для меня? – удивилась Рейчел.

– Держи, – она положила ей в ладошку ключи.

– Что это?.. Подожди… это же… – она расширившимися глазами посмотрела на Ниа.

– Да, – просто сказала девушка.

– Но как?.. Как же…

– Пошли, – позвала подругу Ниа.

– Он ведь оставил её тебе… – тихо проговорила Рейчел.

– Рейчел, это твоя машина.

– Но Эридан…

– Эридан был бы не против, – она спустилась ещё на три ступеньки.

– Правда? Я, правда, могу…

– Можешь.

– О господи! Ниа, спасибо! – Рейчел бросилась ей на шею. – А можно мне на неё посмотреть?

– Конечно, только я не знаю, где она. Я не спросила.

– А кто тебе отдал ключи?

– Солус…

– А ты можешь у него спросить?

– Да… – Ниа очень хотелось порадовать подругу, но она боялась показаться Солусу навязчивой, – я зайду к нему… вечером.

– Вот здорово! – Рейчел просияла.

Они почти спустились на первый этаж, когда в университет, впуская прохладный звенящий воздух, вошёл Солус.

– Ой, смотри! – зашептала Рейчел. – Может, спросишь у него сейчас?

– Но я…

– Пожалуйста! – Рейчел подтолкнула её навстречу Солусу.

– Здравствуйте… – пробормотала девушка.

– Здравствуйте, Ниа.

Она подняла голову, на мгновение забыв и про машину, и про Рейчел, – таким мягким был его голос. Холод нарисовал на бледных щеках лёгкий румянец, а в глазах ещё отражалось октябрьское солнце.

Рейчел тихонько дёрнула подругу за рукав, напоминая о цели их встречи.

– Вы что-то хотели? – вежливо спросил Солус.

– Я?.. Да… я… Вы не могли бы сказать, где машина Эридана? – выпалила она.

– Конечно. Пойдёмте, я покажу. Здравствуйте, Рейчел, – обратился он к девушке по-албалийски.

– Здравствуйте, – быстро ответила Рейчел.

– Пойдёмте, – он открыл дверь, пропуская их вперёд.

– О боже… – прошептала Рейчел на своём родном языке.

Обойдя университет, они подошли к одноэтажному зданию, в котором находилась автостоянка. Солус попросил у Рейчел ключи и, выбрав один, поднёс к магнитному замку.

Когда они вошли, на потолке зажглись неоновые лампы. Солус проводил Рейчел к серебристому джипу и стал что-то объяснять. Ниа плохо понимала, она не знала, как по-албалийски называются детали автомобиля. Чтобы не мешать им, девушка решила пройтись между рядами машин. Она смотрела на автомобили, пытаясь угадать марку. Но все эмблемы были незнакомыми, похоже, на лабрийских автомобилях ездили только в Лабрии.

Ниа остановилась у красивой чёрной машины. Песок и кровь давно смыли, и она снова стала такой, какой Ниа увидела её первый раз, когда поехала с Солусом к Эридану. Тогда была лунная зимняя ночь, шёл снег, и она ещё не знала, что встретит его…

– Всё в порядке? – спросил подошедший к ней Солус.

– Да… да, простите… – она виновато улыбнулась.

– Ниа! Давай покатаемся! – прибежала сияющая Рейчел. – Ну, пожалуйста! Давай!

– Хорошо.

– Ура! Спасибо вам большое! – сказала она Солусу и потащила подругу к джипу.

Усадив Ниа на переднее сиденье, она заняла место за рулём. Глаза светились под фиолетовыми линзами, и даже волосы казались ярче.

– Вот это да… – прошептала она.

Рейчел хотела положить руку на руль, но вдруг опустила её.

– Не уверена, что заслужила это.

– Конечно, заслужила, – сказала Ниа.

Рейчел, вздохнув, покачала головой.

– Ну, ладно…

Покружив между аллей, они выехали на серпантинное шоссе. Обычно в машине Ниа разглядывала пейзаж за окном, но сегодня она смотрела на Рейчел. Сев за руль, девушка словно изменилась. Исчезли колючая враждебность и наигранная самоуверенность, Рейчел стала самой собой: спокойной, открытой, свободной.

Джип мчался по шоссе, всё выше и выше. Сквозь тонкие облака было видно небо, и солнце разливалось над долиной. Мир сменил золотые краски на все оттенки коричневого, и в этом смиренном цвете земля ждала начала зимы. Где-то, наверное, уже выпал снег. Скоро и над ними закружатся белые хлопья. Но какое счастье видеть сквозь эти тонкие облака голубое небо.

Рейчел остановила машину у станции.

– Давно не чувствовала себя так, – сказала она и, посмотрев вдаль, прошептала: – Спасибо, Эридан…

Они поднялись на платформу, поболтали с начальником станции, подождали вместе с ним какой-то поезд, поели жареные сосиски и поехали обратно.

Остановив машину около гаража, Рейчел сказала:

– Прости, последние дни я вела себя, как дура. Постараюсь больше так не делать.

– Ничего.

– Надеюсь, Мэт, не очень обиделся.

– Ты же знаешь Мэта, он не умеет обижаться.

– Бедный, он так переживал из-за приезда Нафта, а тут я ещё со своими капризами.

– Главное, сейчас всё хорошо.

– Да… Смотри, Хаски нас нашёл!

– Правда.

Ниа вышла из машины и подбежала к щенку, радостно ткнувшемуся в её варежку мокрым носом.

– Хаски, ты, наверное, проголодался?

«Да, а от вас пахнет жареными сосисками!»

– Сейчас я тебя покормлю. Рейчел, мы пойдём, ладно?

– Давайте, а я пока машину поставлю.

Поднявшись в комнату, Ниа наложила щенку полную миску, которую он тут же опустошил.

Оставшуюся часть дня девушка решила посвятить подготовке к занятиям. Она включила ноутбук, разложила бумаги, и тут вспомнила, что хотела взять в библиотеке лабрийско-денебийский словарь.

«Опять спускаться вниз», – вздохнула она и пошла в прихожую. Свернувшийся калачиком Хаски вскочил и побежал за ней.

– Ты что, не нагулялся?

«Нет!» – тявкнул щенок.

Ниа спустилась на первый этаж, взяла у госпожи Бриллы словарь и собиралась вернуться в комнату, когда к ней подбежала Ливора.

– По какому праву эта пользуется его машиной? – прокричала она.

– Солус сказал, что Эридан оставил машину мне, – тихо ответила Ниа. – Но я не умею водить, поэтому я отдала её Рейчел.