Текст книги "Санта-Барбара 5"

Автор книги: Александра Полстон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц)

– Присаживайся, Оуэн, чувствуй себя как дома. Вот кресло.

Оуэн перепуганными глазами смотрел на главного врача клиники, который уселся перед ним на краешек стола.

– Как ты себя чувствуешь, Оуэн? – ласково спросил Роулингс. – Надеюсь, ты хорошо спал в предыдущую ночь? Тебя не мучили никакие неприятные ощущения?

– Нн… нет, – заикаясь, ответил Мур. – Все хорошо, доктор. Спасибо.

Роулингс нагнулся и взял с противоположного стола большую банку с леденцами.

– Хочешь конфету? Угощайся.

Мур сунул трясущуюся руку в банку и достал оттуда несколько конфет.

– Спасибо, сэр, – кисло пробормотал он, разглядывая конфету.

Роулингс ободряюще похлопал его по плечу:

– Ешь, а то растает. Для мозга полезно сладкое.

– Спасибо, – едва слышно выговорил Мур и сунул конфету в рот.

– Итак, Оуэн, – с улыбкой продолжил Роулингс. – После того, как ты удобно устроился в этом кресле и успокоился, пришла пора поговорить о нашем общем знакомом – мистере Леонарде Капнике. Что тебе удалось узнать с тех пор, как мы с тобой договорились об обмене информацией?

Потеряв самообладание, Мур беспокойно заерзал в кресле:

– Не очень много, – еле слышно пробормотал он. Роулингс недовольно развел руками:

– Не разочаровывай меня, Мур. Ведь я очень рассчитывал на твою помощь и содействие.

– Но… но… у меня не было времени.

Роулингс с прытью, несвойственной людям в его положении и возрасте спрыгнул со стола и стал резво расхаживать по комнате.

– Я знаю, знаю, поэтому ты и должен стараться. Капник симпатизирует тебе. Неужели вы никогда не разговаривали по душам?

Мур вынужден был сознаться:

– Да, такое было, – затем он поправился. – Но только один раз. Один. Это был очень недолгий разговор.

– Ну вот, – заинтересованно произнес Роулингс. – Как видишь, тебе есть о чем мне рассказать. Какие же сведения тебе удалось почерпнуть из этого разговора?

Мур кисло посмотрел на доктора:

– Я даже не знаю о чем сказать, – промямлил он. – Это был разговор так, ни о чем.

Роулингс подошел ближе к пациенту и, словно пытаясь загипнотизировать, заглянул ему в глаза:

– Всякие разговоры весьма полезны. Вспомни, Оуэн, может быть он говорил что-то о своем детстве? Или о семье, в которой вырос?

Мур снова заерзал на кресле.

– А. Что? – снова вцепился в него Роулингс. – Он все-таки говорил что-то о своем детстве? Почему ты молчишь? Отвечай.

Мур перепуганно глянул на него из-под очков:

– Да. Он, кажется, что-то упоминал о Бостоне.

Роулингс победоносно усмехнулся:

– Ах, вот как. Значит, он родился в Бостоне? Прекрасно, это весьма полезная информация. А что еще?

Мур чувствовал себя под внимательным взглядом доктора Роулингса так, как, наверное, чувствует себя пехотинец, находясь на насквозь простреливаемой противником местности. Он беспокойно ерзал в кресле, словно пытаясь укрыться от холодных глаз врача, но у него ничего не получалось.

– Продолжай, продолжай, Оуэн, – доверительным тоном сказал Роулингс. – Я очень внимательно слушаю тебя. Это весьма полезная информация.

Мур мучительно наморщил лоб:

– Он говорил, что у него еще был брат. Кажется его звали Брайан.

Роулингс уже уселся за стол. Задумчиво подняв голову, он медленно произнес:

– Брайан. Это весьма любопытно. А ты не ошибся, Оуэн?

Мур кивнул:

– Это совершенно точно, доктор. Он несколько раз повторил это имя. Я хорошо запомнил – Брайан.

Роулингс едва сдержался от желания потереть руки.

– Отлично, – весело сказал он. – Ну и что? Это все?

Мур как-то странно затих и съежился в кресле еще сильнее прежнего. Роулингс был вынужден снова вскочить со стула. Остановившись перед пациентом, он настойчиво произнес:

– Оуэн, прекрати. Ты лжешь мне. Я вижу что ты пытаешься что-то скрыть от меня. Не надо этого делать. Иначе это будет иметь для тебя весьма неприятные последствия. Тебе стоило бы сотрудничать с администрацией, а не скрывать от нее то, что тебе стало известно.

Он остановился за спинкой кресла, в котором сидел Мур. Наклонившись над его ухом, он внятно произнес:

– От этого зависит твоя свобода.

Мур сломался. Вскинув голову, он поспешно заговорил:

– Сэр, по-моему он хвастался, ну то есть Леонард сказал, что однажды ему удалось забраться в ваш архив.

Брови Роулингса изумленно полезли вверх:

– Вот как?

Мур с горячностью продолжил:

– Клянусь, сэр, что именно так он и сказал.

Роулингс одобрительно похлопал Мура по плечу:

– Оуэн, ты гениальный контрразведчик. Я горжусь тобой. Твоя работа приносит очень большую пользу администрации клиники. Ты должен понимать, что таким образом ты активно способствуешь скорейшему выздоровлению больных, которые находятся здесь вместе с тобой. Можно сказать, что ты активно помогаешь коллективу. Я обязательно учту это, когда буду рассматривать вопрос о том, что бы выпустить тебя отсюда.

Услышав эти слова, Мур радостно улыбнулся:

– Вы отпустите меня домой? – с надеждой спросил он.

Роулингс остановился у своего стола и задумчиво кивнул:

– Да, очевидно, я это сделаю.

Мур чуть было не захлопал от радости в ладоши, однако в этот момент Роулингс слегка испортил ему настроение:

– Но это произойдет не сегодня. Не расстраивайся, Оуэн, это хорошее начало, но мне необходима дополнительная информация, касающаяся твоего друга Капника.

Мур разочарованно посмотрел на доктора:

– Но, сэр, я думал что это все…

Роулингс покачал головой:

– Нет, Оуэн, тебе нужно отдохнуть, отправляйся в свою палату и отдыхай. Силы тебе еще понадобятся.

Повинуясь указанию доктора, Мур приподнялся в кресле.

– Да, сэр, слушаюсь, – покорно сказал он. Роулингс решил подбодрить пациента. Он подошел к Муру и обнял его за плечи:

– Я горжусь тобой.

Тяжело дыша от нервного возбуждения, тот рассеянно пробормотал:

– Да, сэр.

Затем он уставился куда-то в точку на стене и, застыв на несколько мгновений, не издавал ни единого звука. Роулингс удивленно провел рукой перед его глазами, словно пытаясь убедиться в том, что его подопечный не впал в сомнамбулическое состояние.

– Оуэн… – тихо позвал он. – Твоя свобода теперь зависит только от тебя.

Тот вдруг опомнился и испуганно посмотрел на врача.

– Ты слышал, что я тебе сказал? – снова повторил Роулингс. – Не забывай, что все теперь в твоих руках.

Мур огорченно смотрел на доктора.

– Да, сэр.

Ссутулившись, он побрел к выходу.

Когда, спустя несколько мгновений, Мур под бдительным присмотром дородной медсестры миссис Ролсон отправился по коридору в свою палату, Роулингс, сгорая от нетерпения, бросился в смежную с его кабинетом комнату. Там были установлены ящики с архивами.

Порывшись в папках под литерой «Б», он вытащил ту, на которой было написано «Брайан Брэдфорд Болдуин». Торопливо развернув ее, доктор Роулингс оцепенел.

Папка была пуста.

Солнце над Санта-Барбарой давно перевалило через полуденную точку, когда Иден вошла в дверь ресторана «Ориент Экспресс».

Она не успела сделать по холлу и двух шагов, как услышала позади себя торопливый стук каблучков и призывное восклицание:

– Иден!

Она оглянулась.

За ней, зажав под мышкой сумочку, бежала Джина.

– Подожди, подожди!.. – кричала Джина. – Ты мне нужна.

Иден молча смотрела на нее. Запыхавшись, Джина остановилась рядом.

– Черт возьми!.. – беззлобно выругалась она. – Уже три часа дня. Я измучалась, ожидая тебя…

Не скрывая своего плохого настроения, Иден отвернулась и направилась в зал.

– Я работала у себя в офисе, – отрывисто бросила она через плечо.

Джина семенила следом за ней.

– А я четыре часа сидела здесь, в ресторане, ожидая тебя, – довольно нагло заявила она. – Между прочим, утром мы так и не смогли спокойно договорить. Ты, наверное, была не в лучшем настроении, а потому бросила трубку. Мне хотелось бы продолжить наш разговор. Я думаю, что эта тема весьма сильно интересует тебя. Нет смысла скрывать это.

Очевидно, слова Джины попали в самую точку. Иден вдруг стала кусать губы, лицо ее побледнело.

– Ну, что такое? Что случилось? – участливо спросила Джина. – Ты плохо себя чувствуешь?

Иден, наконец, смогла совладать с собой. Выпрямившись, она сказала:

– Я обдумала твое предложение, Джина. Я готова выслушать тебя. Если Сантана действительно изменила Крузу, это во многом меняет ситуацию.

Джина мгновенно взяла быка за рога.

– Где мы можем поговорить? – деловито осведомилась она, окидывая взглядом полупустой в этот час зал ресторана. Иден показала на ближайший столик.

– Садись.

Боязливо оглядевшись по сторонам, Джина перешла на театральный шепот:

– Сантана с Тиммонсом переспали…

Иден опустила глаза и глухо спросила:

– Это было сегодня ночью?

Джина кивнула.

– А где это случилось?

Джина торжествующе улыбнулась.

– Ты не поверишь. Это произошло в президентском номере вашего отеля. Влюбленная парочка одаривала друг друга бурными ласками целую ночь…

Иден потрясенно посмотрела на Джину.

– Здесь? В президентском номере?..

– Да, – убежденно кивнула та.

В глазах Иден блеснула искра недоверия.

– Откуда ты знаешь?

Джина торжествующе улыбнулась.

– У меня есть доказательства!

Иден смотрела на Джину широко открытыми глазами. Она не верила собственным ушам.

Словно в хорошо поставленной театральной пьесе, на сцене появился Круз Кастильо. Он вошел в зал ресторана и, увидев Иден, уверенным шагом направился к ней.

– Привет. Вы нигде не видели Кейта Тиммонса? – слегка нахмурившись, спросил он. – Один из моих помощников сказал, что окружной прокурор сейчас находится в отеле.

Иден с сожалением посмотрела на него.

– А зачем он тебе нужен?

– Я хотел поговорить с ним о деле Келли.

Джина с легким любопытством посмотрела на Кастильо.

– Может быть, тебе стоит заглянуть в президентский номер? – спросила она.

Круз еще больше нахмурился.

– Джина, это не смешно.

Она обворожительно улыбнулась.

– А я вовсе не шучу. Утром он был еще там.

Кастильо понял, что Джина действительно говорит серьезно. Правда, он воспринял эту информацию без особого энтузиазма.

– Спасибо, – односложно бросил Круз и вышел из ресторана.

Круз Кастильо не успел еще скрыться в дверях, как Иден внезапно вскочила со своего места.

– Куда ты? – спросила ее Джина, поднимаясь вместе с ней.

Иден обернулась.

– Подожди меня здесь. Я скоро вернусь и мы договорим.

Не дождавшись ответа, она направилась следом за полицейским инспектором Кастильо.

Джина довольно усмехнулась и направилась к стойке бара.

Итак, ее план начал осуществляться. Сейчас в ее руках находились доказательства супружеской неверности Сантаны Кастильо и компрометирующий материал на окружного прокурора Кейта Тиммонса.

Один винтик в этой машине уже закрутился – Иден заинтересовалась предложением Джины. Теперь у Сантаны будут крупные неприятности.

Что касается окружного прокурора, то здесь, очевидно, Джине придется действовать самостоятельно. Вряд ли она может надеяться в этом деле на какого-нибудь союзника.

Однако, как ни странно, это не пугало и ничуть не останавливало ее. Она была готова играть ва-банк. Тем более сейчас обстоятельства были в ее пользу. Все козырные карты были у нее на руках. Тиммонс даже не подозревает, что часовой механизм под бомбой замедленного действия уже начал отсчитывать заключительные минуты.

Такого громкого скандала и шумного разоблачения в городской истории Санта-Барбары еще не было. Надо лишь умело довести все до конца, на сто процентов воспользовавшись благоприятной ситуацией.

Мысли об этом так волновали и возбуждали Джину, что она решила воспользоваться для приведения чувств в порядок обычным способом.

– Том! – крикнула Джина. – Налей мне двойной «мартини».

Поднявшись в президентский номер, в котором он весьма неплохо провел время с Сантаной, Тиммонс стал озабоченно шарить по углам.

Осведомленность Джины о том, что произошло сегодня ночью в этом номере, не просто обеспокоила – напугала его.

Он вполне допускал, что Джина провела ночь, болтаясь в коридоре возле двери номера.

Однако, это было бы слишком примитивно.

К тому же, она намекала на то, что у нее есть какие-то вещественные доказательства. А для этого необходимо, чтобы в номере была установлена какая-то аппаратура.

Поскольку номер был предназначен для президентов, останавливающихся здесь ежегодно, которые прибывали на отдых, Тиммонс вполне допускал мысль о том, что здесь установлена подслушивающая аппаратура.

Он заглядывал под висевшие на стенах картины, ощупывал обои, просматривал крышки столиков и ножки стульев. Затем он, наконец, добрался до телефонного аппарата.

К его великому удивлению, никакой подслушивающей аппаратуры обнаружить не удалось.

Вполголоса выругавшись, Тиммонс уже намеревался продолжить свои поиски в ванной и туалете, когда в дверь позвонили.

– Сейчас иду, – крикнул он.

Поспешно завернув крышку микрофона на телефонной трубке, он направился открывать дверь.

Прежде чем это сделать, окружной прокурор предварительно посмотрел в дверной глазок.

В коридоре, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, стоял Круз Кастильо.

Тиммонс распахнул дверь и встретил своего соперника с широкой улыбкой.

– Я ждал твоего прихода! – радостно воскликнул Тиммонс.

– Неужели? – скептически спросил Круз. – Почему же это?

Тиммонс улыбнулся еще шире.

– У меня было такое предчувствие, а предчувствия меня никогда не подводят. Что ж, заходи.

Кейт пропустил Кастильо в номер и закрыл за ним дверь. Не дожидаясь вполне естественного вопроса Круза о том, почему он поселился в этом номере, Тиммонс объяснил:

– Я только недавно сюда прибыл. В моей квартире сейчас идет ремонт и я решил на пару дней переехать в отель. Плюнул на расходы и решил пожить в собственное удовольствие. Ну, как твои дела?

Озабоченно потирая подбородок, Круз стоял посреди номера.

– С моими делами все неплохо, – вызывающе ответил он. – А что?

Тиммонс проявлял неестественное радушие.

– Сегодня утром, насколько я знаю, ты собирался заниматься нелегальными иммигрантами, – сказал окружной прокурор.

Круз мрачно усмехнулся.

– Меня радует твое живое участие в этом деле, – скептически заметил он.

Тиммонс рассмеялся.

– Кажется, ты ищешь на меня компромат? Круз без тени улыбки посмотрел на окружного прокурора.

– Да, я ищу доказательства твоей вины.

– Расстановка сил ясна? – ухмыляясь, спросил Тиммонс.

Круз пожал плечами.

– А я этого и не скрываю. Мы с тобой, Кейт, находимся по разные стороны баррикад.

Тиммонс ухмыльнулся.

– Зачем ты пришел?

Круз задумчиво подошел к окну.

– Меня интересует Келли Кэпвелл Перкинс, – сказал он. – Кстати говоря, если хочешь знать – Дилан Хартли вывалился именно из этого окна. Правда, насколько я помню, ты тогда еще не был окружным прокурором. Ты вообще никем не был.

Тиммонс счел за благо не ввязываться в словесную перепалку. По-прежнему улыбаясь, окружной прокурор сказал:

– Спасибо за предупреждение. Именно об этом ты хотел сказать мне в связи с делом Келли Кэпвелл?

– Ее фамилия по прежнему мужу – Перкинс, – поправил Тиммонса Кастильо.

– А что с ним случилось?

– Он погиб. Но это не столь важно, – снова ответил Круз. – Меня, собственно говоря, интересуют вещественные доказательства в деле Келли Перкинс.

Тиммонс недоуменно пожал плечами.

– Интересно, а чем же я могу помочь? Тем более в те времена, когда это произошло, я даже не был окружным прокурором.

– До этого инцидента в этом номере были установлены видеокамеры. Я вел слежку за Джиной Кэпвелл. Не исключено, что если камеры не были отключены, и все, что произошло между Келли и Диланом, оказалось записанным на видеопленку. Это бы могло служить весьма весомым доказательством в руках следствия.

Тиммонс усмехнулся.

– Доказательством в пользу следствия? – ты хотел сказать.

Круз отвернулся.

– Не знаю. Возможно, и против следствия. Но это уже не имеет особого значения. Сейчас меня волнует судьба Келли. Пока не прояснились обстоятельства этого дела, она будет заточена в эту психиатрическую клинику. А мне кажется, что дела, которые там творятся, могут дать не меньше материалов для полицейских расследований, чем обычные уголовные происшествия. Если доказательства окажутся говорящими в ее пользу, то ее пребыванию в этой темнице придет конец.

Тиммонс покачал головой.

– Но я упорно не понимаю, чего ты от меня добиваешься, Круз. Чем я могу помочь?

– Я связался с Томми Паттерсоном, бывшим окружным прокурором…

Тиммонс кивнул:

– Да, я знаю. Мы с ним знакомы.

Круз продолжил:

– Паттерсон не помнит, была ли отключена система слежения. Я попросил его помочь мне разобраться в этом. Он посоветовал мне обратиться к тебе.

Тиммонс с готовностью шагнул навстречу Кастильо.

– Я слушаю.

Немного поколебавшись, Круз сказал:

– Я прошу тебя просмотреть досье Паттерсона и проверить распоряжения, которые он давал в связи с этой системой.

Тиммонс кивнул.

– Хорошо, Круз, я охотно это сделаю.

– Спасибо, – сухо поблагодарил его Кастильо.

Он уже собрался было откланяться, но Тиммонс остановил его,

– Круз, а как осуществлялась эта видеосъемка? Я что-то здесь ничего не замечаю.

Кастильо направился к большому круглому зеркалу, висевшему на стене гостиной, и тыкнул в него пальцем.

– Это двустороннее зеркало. За ним находится небольшая комната, построенная по распоряжению Питера Флинта, бывшего менеджера отеля «Кэпвелл».

Окружной прокурор был так поражен, что едва не выдал себя.

– Боже мой, – потрясенно прошептал он.

Но Круз, который не знал истинных причин такого поведения окружного прокурора, воспринял его слова по-другому.

– Да, – кивнул он, – каждый развлекается по-своему, – с этими словами Круз направился к выходу.

– Да-а, – протянул окружной прокурор. – Кстати, Круз, если увидишь свою жену, не забудь передать ей от меня привет.

Кастильо на мгновение замер на пороге номера, затем низко опустил голову и быстро вышел в коридор. Когда за ним захлопнулась дверь, Тиммонс нервно расхохотался. Затем он подошел к большому круглому зеркалу и положил руку на холодное стекло.

– Так вот, значит, про что ты говорила, Джина… Ну что ж, я думаю, что еще не все потеряно. Не думаю, что у тебя будет такая приятная возможность.

ГЛАВА 10

Иден пытается помочь Крузу. Шансы Сантаны на спасение равны нулю. Доктор Роулингс ставит капкан на крупного зверя. Планы Джины рухнули. Выступая на страже закона, нет-нет да и нарушишь закон.

Сантана устало поднялась с дивана, услышав звонок в дверь. Едва она открыла, как в комнату влетела Иден. На ее лице была написана такая суровая решительность, что Сантана поначалу даже перепугалась.

– Что ты делаешь? – растерянно пробормотала она.

Иден резко развернулась и в упор посмотрела на Сантану.

– Я хотела бы задать тебе тот же самый вопрос.

Сантана изумленно посмотрела на Иден, которая с горячностью бросила прямо в лицо своей сопернице:

– Как ты посмела унизить Круза? Ты изменила ему и как ни в чем не бывало явилась домой.

Иден еще не успела ничего толком сказать, а Сантана уже билась на грани истерики.

– Это… это не правда! – запальчиво выкрикнула она. – Я вообще не понимаю тебя.

Иден, словно судья, бросила в лицо Сантане обвинение:

– Ты лжешь! Ты провела ночь с Кейтом Тиммонсом в президентском номере. Ты ведешь себя как дешевая уличная потаскуха, Сантана.

Сантана, которая до этого молча выслушивала все обвинения Иден, при слове «потаскуха» возмущенно вскричала:

– Что ты себе позволяешь, Иден? По какому праву ты оскорбляешь меня в моем же доме?

Но Иден это не смутило.

– Своим романом с Кейтом Тиммонсом ты, в первую очередь, оскорбляешь Круза. Сантана, я не охочусь за твоим мужем, я преследую совершенно другие цели. Мне невыносимо смотреть, как ты унижаешь достоинство прекрасного человека. Я окажу Крузу одну небольшую дружескую услугу – он навсегда избавится от такой жены, которая стремится любой ценой причинить своему мужу боль. Круз спас меня от Керка. Сейчас настала моя очередь. И я помогу ему.

Этот страстный монолог заставил Сантану униженно опустить голову.

– Что ты собираешься делать? – дрожащим голосом спросила она.

Иден чуть подалась вперед и с жаром произнесла:

– Я разоблачу вас. Раньше у меня были подозрения, но не было доказательств. Сейчас ситуация изменилась. Сантана, твоя судьба в настоящий момент зависит не только от меня, но и от тебя самой. Доказательства есть.

Сантана еще попыталась возразить.

– Все, что ты сказала, это не правда. Ты блефуешь, Иден, у тебя нет никаких доказательств.

Глаза Иден вспыхнули мстительным огнем.

– Ах, так? – едко сказала она. – В таком случае, я сейчас ухожу, а об остальном ты узнаешь из газет. Думаю, что тебе это не слишком понравится.

Сантана снова опустила голову.

– Значит, тебе это нужно?

Но неожиданно для нее, Иден отрицательно покачала головой.

– Нет, я не такой человек, как ты думаешь. Я не из тех людей, кто получает удовольствие от скандалов и разоблачений. Я согласна на сделку.

У Сантаны не было никаких иных возможностей, кроме как принять предложение Иден.

– Каковы условия сделки? – судорожно сглатывая, спросила она.

– Ты собираешь свои вещи и завтра утром уезжаешь, навсегда забывая о Крузе и Брэндоне. Потом ты можешь публично продолжать свой роман с Кейтом Тиммонсом. Мне от тебя требуется одно – ты должна пообещать уйти от Круза, Ты сделаешь это и тем самым получишь гарантии моего невмешательства.

Несмотря на энергичный и решительный тон голоса Иден, Сантана все еще сопротивлялась.

– Я не могу. Ты не понимаешь, Иден. Но это невозможно. Брэндон – мой сын.

Иден не стала выслушивать до конца невнятные объяснения.

– Ты должна сделать это, если не хочешь, чтобы Брэндон узнал о том, чем ты занимаешься, – резко рубанула Иден. – А я обещаю сохранять молчание. Это выгодная сделка, уверяю тебя. Я надеюсь, что завтра утром ты навсегда покинешь этот дом.

Оставив Сантану на грани истерики, Иден вышла, громко хлопнув дверью.

Сантана в полуневменяемом состоянии рухнула на диван. Сейчас у нее оставался единственный выход – искать спасения. Может быть, Кейт поможет?..

Когда Келли вернулась в свою палату, она застала совершенно неожиданную для себя сцену. Элис со сборником американской поэзии в руках сидела на кровати, а рядом с ней стоял Пол Уитни. Собственно ничего удивительного в этом бы не было, если бы Элис вдруг не начала читать стихи. Голос ее был слабым, неуверенным, однако она говорила! Элис медленно читала стихи:

Я сказал, что душа не больше, чем тело.

И я сказал, что тело не больше, чем душа.

И никто, даже бог, не выше,

Чем каждый из нас для себя.

И тот, кто идет без любви хоть минуту,

На похороны свои он идет,

Завернутый в собственный саван.

И я или ты, без полушки в кармане,

Можем купить все лучшие блага на земле.

И глазом увидеть стручок гороха —

Это превосходит всю мудрость веков.

В каждом деле, в каждой работе

Юноше открыты пути для геройства.

И каждая пылинка ничтожная

Может стать центром вселенной.

И мужчине, и женщине я говорю:

Да будет ваша душа безмятежна

Перед миллионом вселенных.

Я говорю всем людям:

Не пытайте о боге.

Даже мне, кому все любопытно,

Не любопытен бог.

(Не сказать никакими словами,

Как мало тревожит меня мысль о боге и смерти.)

В каждой вещи я вижу бога.

Но совсем не понимаю его.

Не могу я также поверить,

Что есть кто-нибудь чудесней меня.

К чему мне мечтать о том,

Чтобы увидеть бога яснее,

Чем этот день.

В сутках такого нет часа,

В каждом часе нет такой секунды,

Когда б ни видел я бога.

Я нахожу письма от бога

На улице и в каждом есть его подпись,

Но пусть они останутся, где они были,

Ибо я зная, куда ни пойду,

Мне будут доставлять аккуратно

Такие же во веки веков.

Она прочла стихотворение и дважды повторила имя автора:

– Уолт Уитмен… Уолт Уитмен.

Затаив дыхание, Пол и Келли слушали Элис. Это был очень важный психологический момент. Раньше она почти не разговаривала. А если и пыталась что-то сказать, то только отдельные слова. И вдруг такое! Пусть медленно, пусть неуверенно, но она говорит!

Элис пролистала несколько страниц и снова начала читать:

В чем мы безвинны, в чем мы виноваты?

Все на свете смертны, все жертвы под мечом.

Кто объяснения даст? Откуда храбрость?

Все это убежденное сомнение.

Весь этот зов немой и слух оглохший.

То, что в любой беде и даже в смерти

Вселяет в слабых страсть.

Быть, не робеть, не пасть.

Всех прозорливей тот

И тот исполнен радости и силы,

Кто смертность не клянет

И в злоключеньи – в заключеньи —

Может подняться над собой

Как море в бездне,

Которое стремясь освободиться,

Сражается. Но в берегах оставшись

В смирении своем спасает свой объем.

Поэтому лишь тот, кто сильно чувствует,

Не суетится,

Так птица, что поет,

Становится стройнее и красивей,

Хотя она в плену, в ее руладах

Мы слышим – наслажденья не достойна.

Лишь в радости достоинства живого.

Пусть смертно естество,

В нем будущность всего.

Она закрыла книгу и смущенно посмотрела на Келли.

– Элис, – потрясенно прошептала Келли, – это замечательно. Чудо свершилось! Она говорит! – Я должна немедленно сказать об этом медсестре.

Она тут же бросилась в коридор.

Там проходил другой спектакль. Медсестра, миссис Гейнор, не уступавшая объемами своей коллеге миссис Ролсон, со снисходительной улыбкой смотрела на Перла, который, наверное, питая особую страсть к Ричарду Никсону и его супруге Бет, изображал сценку из их семейной жизни. Театрально протянув руку к миссис Гейнор, он воскликнул:

– Бэтти, как ты могла? Подумай о репутации клиники! Принимая таблетки, мы не можем настаивать на их полном запрете, – с этими словами он комично пытался вырвать из рук сестры Гейнор пузырек с таблетками.

Услышав шум в коридоре, из своего кабинета вышел доктор Роулингс. Сунув руки в карман халата, он медленно подошел к месту представления и пристальным взглядом уставился на Перла. Не замечая его, Перл продолжал препираться с медсестрой:

– Бет, ты должна понимать, что таблетки несут радость и облегчение организму, но не всякому организму. Например, мой не любит таблетки в желтой упаковке. А организм нашего государственного секретаря не принимает пилюли красного цвета.

Роулингс скептически ухмыльнулся. Когда Перл закончил свою речь, Келли нерешительно сказала:

– Сестра, вы не могли бы зайти на секунду в нашу палату.

Однако в этот момент доктор Роулингс подошел к медсестре и многозначительно произнес:

– Миссис Гейнор, сегодня вечером в клинику придет посыльный. Он доставит очень важные для меня документы из Бостона. Я попрошу вас сразу принести их в мой кабинет.

Сделав вид, что не обращает на Перла никакого внимания, Роулингс гордо прошествовал по коридору и, спустя мгновение, скрылся за углом.

Хотя все это было весьма демонстративно исполнено, Перл все-таки клюнул на эту удочку. Слово «Бостон» подействовало на него магически. Он тут же решил, что документы, которые должны принести доктору Роулингсу, не менее важны для него, Перла. Возможно, они как-то связаны с судьбой Брайана и помогут Перлу в его делах. План действия на сегодняшний вечер уже вырисовывался у него в голове. Ему просто необходимо будет проникнуть в архив Роулингса и найти там эти документы. А что с ними делать, станет ясно потом.

Перл совершенно не задумывался о том, что доктор Роулингс может просто-напросто поймать его. Осторожность и бдительность покинули его. Возможно, это было связано с тем, что Перла выпустили из изолятора, а может быть все улучшающееся состояние Келли так обрадовало его. В любом случае факт оставался фактом – Перл намеревался в очередной раз посетить архив доктора Роулингса, не подозревая о том, что его ждет ловушка.

Покинув дом Сантаны, Иден Кэпвелл вернулась в машину, где ее ждала Джина.

– Ну что? – нетерпеливо спросила ее Джина. – Ты рассказала Сантане о том, что ее ожидает?

Иден решительно кивнула.

– Да. И, по-моему, то, что я ей предложила, это не худший вариант.

Джина слушала ее с напряженным вниманием, чуть подавшись вперед.

– А какие условия ты ей предложила?

– Она должна немедленно убраться из города, оставив Брэндона и Круза. Иначе я немедленно сообщу все в газеты. Если ей так хочется, она может продолжать свой затянувшийся роман с окружным прокурором. Но Круз не должен выглядеть при этом мужем-рогоносцем. Я этого не допущу.

Джина удовлетворенно улыбнулась.

– И какой же срок ты дала ей на раздумье?

– Никакого, – отрезала Иден. – Она должна немедленно собрать вещи и умотать отсюда, чтобы завтра утром ее не было в городе.

Джина на мгновение задумалась.

– Тебе кажется, что она согласится на твои условия?

Иден слегка нахмурилась.

– Я думаю, у нее нет другого выхода. Если только… Если только у нас будут доказательства.

Джина успокаивающе подняла руку.

– Будут. И еще какие. За это можешь не беспокоиться. Сейчас я тебе продемонстрирую это. Поехали ко мне домой. Сейчас ты убедишься во всем собственными глазами. Правда, не думаю, что это доставит тебе удовольствие. Однако, у нас нет другого выхода. Если ты намерена освободить Круза от Сантаны, тебе придется убедиться в этом своими глазами.

Иден решительно повернула ключ в замке зажигания.

– Едем.

Джина открыла дверь своей квартиры и, войдя в небольшую гостиную, в сердцах воскликнула:

– Черт побери! Проклятая забывчивость!

Иден вошла следом за ней и недоуменно посмотрела на Джину.

– О чем ты?

Та показала на приоткрытую оконную раму.

– Опять окно забыла закрыть. Хотя, честно говоря, я не припоминаю, чтобы я вообще его открывала. Утро было довольно свежим, а я, как ты знаешь, растение тепличное и не люблю холода, – недовольно бурча, она закрыла окно и поправила занавеску.

Иден с каким-то мрачным любопытством осмотрелась по сторонам. Обстановка в квартире Джины Кэпвелл была не то, чтобы скромной, но и совсем не богатой. Широкая кровать в спальне, неплохая мебель современного дизайна, столик на изогнутых ножках – вот, пожалуй, и все. Когда Джина захлопнула окно, Иден, с явно выраженным подтекстом, сказала:

– Не расстраивайся, зато хоть квартира проветрилась.

Джина ухмыльнулась.

– Давай обойдемся без намеков, мы приехали сюда не за этим.

Иден подошла к столу, на котором рядом с небольшим телевизором стоял видеомагнитофон. Рядом лежала видеокассета, которую Иден задумчиво повертела в руках.

– Ты говорила об этом? – спросила она у Джины. Та почему-то смутилась.

– Нет, нет, это не то.

Джина торопливо выхватила видеокассету из рук Иден и сунула ее в сумочку. Иден не знала, что на этой пленке записаны события, происшедшие в тот роковой день, когда Келли Перкинс и Дилон Хартли встретились в президентском номере отеля «Кэпвелл».

– Нет, нет, это не то, – торопливо сказала Джина. – Та кассета, которая интересует тебя, сейчас стоит в видеомагнитофоне.

Чтобы скрыть свое смущение, Джина сделала вид, что сильно увлечена разглядыванием видеомагнитофона.

– Так, сейчас я включу, – пробормотала она. Иден молча ждала.

– Я нахожусь в состоянии панического ужаса, – выпрямившись, неожиданно произнесла Джина. – Неужели эта женщина воспитывает Брэндона? Как Круз может закрывать глаза на поведение этой проститутки? Мне никогда не нравилась Сантана. Сейчас ты убедишься в том, что интуиция меня не подвела. Я всегда подозревала за ней самое худшее.