Текст книги "Авантюрист и любовник Сидней Рейли"

Автор книги: Александра Юнко

Соавторы: Юлия Семенова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц)

Глава 3
ПО СЛЕДАМ ЧЕЛОВЕКА С ПЯТНОМ

Лондон, январь 1899 года

– Поздравляю, – сухо сказал генерал Китченер. – Вы достойны нового звания.

– Благодарю, сэр, – сдержанно отозвался новоиспеченный капитан.

– Надеюсь, мы с вами еще встретимся на театре военных действий, – генерал изобразил на лице некое подобие улыбки.

– Возможно, сэр…

– Что ж, капитан, пока отдыхайте…

И, едва кивнув, сэр Китченер отправился по своим делам. Капитан Рейли с ненавистью посмотрел ему вслед. Этот жестокий человек, руководивший английскими войсками в Судане, сумел восстановить против себя всех – от полковника до рядового, несмотря на то, что он был грамотным полководцем и подчиненные ему войска вышли из боев с минимальными потерями.

– Он может быть генералом, – заметил как-то Винни Черчилль, участник последней в английской истории атаки кавалерийских полков против пешего войска мусульман под Омдурманом. – Он может быть генералом, но не может быть джентльменом.

Уинстона, как и Джорджа, как и других офицеров и рядовых, возмущало то, как повел себя сэр Герберт Китченер по отношению к поверженному врагу. По приказу генерала была осквернена и сровнена с землей могила Махди Суданского, которую жители страны почитали как святыню. Командующий велел выкопать останки Махди и отделить голову от туловища. Тело утопили в Ниле, а голова, переходя из рук в руки, попала в Каир, где и была оставлена англичанами в качестве любопытного трофея.

«Таково было рыцарство победителей, – писал потом Уинстон Черчилль. – Ни один человек, который придерживается блестящих традиций старой либеральной партии, ни один человек, который симпатизирует идеям прогрессивного торизма, не может одобрить такое поведение».

Рейли вздохнул. Встреча с Китченером в коридорах военного ведомства, куда Джорджа вызвали для объявления о присуждении нового звания, испортила настроение.

– Мерзейший тип, – вздохнул он, выходя на улицу.

Экипаж брать не хотелось. Джордж вышел на Пикадилли и теперь праздно брел между прохожими погруженный в свои мысли. Вчера его, профессионального военного разведчика, пригласили для беседы в «Интеллидженс Сервис».

– Мы осведомлены о ваших успехах на военном поприще, – сообщил ему сухощавый седой человек в очках с толстыми линзами, руководитель службы внешней разведки сэр Генри Уильямс. – И хотим предложить вам сотрудничать с нами. Насколько мне известно, вы владеете русским языком.

– Да, сэр. Мой отец, мистер Джеймс Томас Блад, несколько лет служил в английском посольстве в Петербурге, и я провел в России все свои детские годы.

– Учились вы в Оксфорде, – полувопросительно-полуутвердительно сказал Уильямс.

– Да, сэр. После университета поступил на военную службу. С 1896 года работаю в разведке.

Уильямс заглянул в свои бумаги.

– А также вы владеете немецким, французским, арабским языками и хинди…

– Да, сэр.

– Если вы согласитесь сотрудничать с нами, то для начала будете получать 200 фунтов стерлингов в месяц. Вас устраивает эта сумма?

Джордж улыбнулся:

– Это большая честь для меня, сэр…

– Следовательно, – удовлетворенно сказал Уильямс, – вы согласны.

Рейли придал своему лицу выражение глубокой задумчивости. Он даже мечтать не мог о таком предложении. На работу в «Интеллидженс Сервис» попадали лишь избранные, да и то им приходилось пройти множество испытаний. А тут – удача сама идет в руки!

– Согласен, сэр, – сказал он, стараясь, чтобы голос не выдал его волнения.

– Превосходно! – ни один мускул не дрогнул в лице руководителя внешней разведки. – Но прежде чем взять вас в штат, мы дадим вам одно задание, и от того, как вы с ним справитесь, зависят наши дальнейшие отношения.

– Да, сэр…

– Сейчас я ознакомлю вас с задачей, а прежде позвольте задать вам еще несколько вопросов.

– Я слушаю, сэр…

– Ваше настоящее имя?

– Джордж Герберт Блад. Родился в 1874 году в Клонмэле, в Ирландии. Отец – Джеймс Томас Блад, – прежде чем перейти на дипломатическую службу, был капитаном королевского британского флота. Мать – миссис Джеймс Блад, урожденная Мьюриэл Рейли, дочь…

– Довольно, – прервал его Уильямс, сверившись со своими бумагами. – В каких военных кампаниях вы участвовали?

– Был в Индии в 1896 году. Участвовал в сражении под Малакаданским перевалом. В том же году был откомандирован в Судан, где в 1898 году накануне битвы под Омдурманом был взят в плен дервишами во время выполнения задания.

– Почему вас не убили? – Уильямс снял, протер, снова надел очки и строго заглянул в глаза Джорджу. – Ведь мусульмане вели себя по отношению к англичанам крайне жестоко, тем более что вас застали на месте преступления…

– Случайность, сэр. Дервиши решили, что я важное лицо в армии Герберта Китченера, и, прежде чем посадить меня на кол или с живого снять кожу, собрались допросить. Меня бросили в яму, выдолбленную в камнях, и приставили караульных. Не знаю, почему они продержали меня в этой своеобразной тюрьме целые сутки. Возможно, у военачальников Халифа были другие, более важные дела. А на другой день под Омдурманом началась битва. Я понял, что мусульмане понесли громадные потери в первые же часы. Они не были готовы к этому. Поднялась суматоха, и обо мне, вероятно, забыли… Как бы то ни было, сидеть в яме мне просто надоело, к тому же ужасно хотелось пить. Я не знал, что делается наверху. Несколько раз позвал часового, но ответа не получил. Тогда я решил попробовать выбраться. Я знал, что иду на риск, наверху мне запросто могли одним ударом сабли снять голову, к тому же стены каменного мешка были вертикальными и гладкими… Но ничего другого мне не оставалось… Согласитесь, сэр, обидно было бы погибнуть от жажды и голода накануне победы над мусульманами… Как говорят русские, охота пуще неволи… Я вспомнил, что в университетские годы немного занимался альпинизмом, и, цепляясь за немногочисленные, едва заметные уступы, медленно полез наверх. Несколько раз я срывался и падал, к счастью, с небольшой высоты, и в конце концов выбрался. Около моей тюрьмы не было ни одного человека. Сбежали, что ли? Я так ничего не понял. Так как я был в одежде дервиша, мне все же удалось остаться незамеченным и, пользуясь всеобщей паникой, проскочить к соотечественникам. Правда, и тут меня чуть не пристрелили, приняв за суданца. Мне едва удалось увернуться от пули…

– Звучит неправдоподобно, – с неудовольствием заметил Уильямс.

Рейли развел руками:

– Согласен, сэр… Похоже на приключения героев Жюля Верна. И тем не менее это так.

– Наши люди проверят ваш рассказ… – Уильямс снова заглянул в свои бумаги. – Ваша партийность?

– Сочувствую лейбористам…

Руководитель вздохнул. Видно, ответ ему не понравился.

– Знаете ли вы кого-нибудь из русской эмиграции в Лондоне?

Рейли подумал:

– Нет, сэр…

– Жаль. Но, может быть, здесь есть ваши знакомые по Петербургу?

– Нет, сэр, я не успел обзавестись там связями. Я был слишком мал, когда жил в России.

– Но знакомые вашего отца?

Джордж потер рукой подбородок.

– Право, не знаю…

– Вы должны выяснить это. Мы хотим дать вам задание внедриться в среду эмигрантов и выяснить, какие царят там настроения. Русские революционеры дурно влияют на наших рабочих. Все эти марксистские кружки, идеи братства и равенства… На окраинах империи и так неспокойно, еще не хватало, чтобы беспорядки начались в Лондоне… Прочтите список вопросов, которые вы должны выяснить, – Уильямс протянул Джорджу лист бумаги, – и сделайте это как можно скорее. Помните, от того, как вы выполните это задание, зависит, возьмем мы вас в штат или нет.

…Рейли брел по Пикадилли, раздумывая о вчерашнем предложении Уильямса. Но, сколько он ни силился, так и не мог вспомнить, кто из петербургских знакомых его отца находится теперь в Лондоне.

– Простите, сэр, – кто-то из прохожих случайно толкнул его плечом, и Джордж поднял голову.

Перед ним стоял мужчина, примерно одних с ним лет, с открытым взглядом голубых глаз и большим родимым пятном на правой стороне лица.

– Простите, – повторил он, приподнимая шляпу.

– Ничего страшного, мистер, – пробормотал Джордж, силясь вспомнить, о чем напоминает пятно на лице.

Незнакомец неторопливо отправился своей дорогой, а Рейли так и остался стоять. Внезапно в его мозгу возникла картина, такая ясная, как если бы все происходило теперь.

…Ему девять лет. Отец взял его с собой в какой-то дом, где собралось много гостей. Их встретила хозяйка – высокая красивая женщина.

– Знакомьтесь, – сказала она, подталкивая вперед мальчика – ровесника Джорджа, чье лицо можно было бы назвать красивым, если бы не большое родимое пятно, охватывающее чуть ли не всю правую сторону. – Это мой сын, Людвиг.

Пока взрослые занимались своими делами, мальчики играли в детской. Людвиг очень понравился Джорджу, он был спокойным, веселым и ни капельки не жадным. На прощание он подарил своему гостю очень красивого деревянного гусара. Этот солдатик долго был одной из самых любимых игрушек Джорджа.

…Потом они встретились в Мариинском театре, куда их взяли с собой родители. Давали «Царскую невесту». Взрослые слушали, а дети скучали. Людвиг все время зевал, а в конце второго акта, кажется, немножко вздремнул. Больше всего мальчикам понравился антракт: в буфете им купили пирожные и угостили газированной водой.

– Людвиг? – Рейли потер лоб рукой. – Нет, этого не может быть. Это совпадение, просто очень похожий человек…

Но помимо своей воли он уже шел следом за человеком с пятном. Тот, видимо, почувствовал на себе чужой взгляд, потому что ускорил шаги. Джордж не отставал. «Людвиг» свернул в какой-то переулок и побежал. Рейли припустился за ним. Незнакомец нырнул в подворотню и вдруг исчез. Джордж немного потоптался в растерянности, усмехнулся, махнул рукой и пошел обратно на Пикадилли. Даже если это Людвиг, чего на самом деле не может быть, зачем ему этот человек? И что он скажет? «Здравствуйте, Людвиг, вы меня помните? Мы с вами играли в железную дорогу и в солдатиков»? Бред какой-то…

Джордж свернул за угол и нос к носу столкнулся с незнакомцем. «Людвиг» с решительным видом шагнул ему навстречу и холодно спросил:

– Вам что-то нужно от меня, мистер?

– Извините, – смутился Джордж. – Я, вероятно, обознался… Вы мне напомнили одного человека, которого я знал очень давно. Четырнадцать или пятнадцать лет назад…

Незнакомец ухмыльнулся.

– Сэр, – язвительно сказал он, – зря утруждаете себя. Непрофессионально работаете, мистер шпик. Насколько я понимаю, пятнадцать лет назад вы были ребенком. Я очень прошу передать вашему начальству, чтобы впредь для слежки за мною назначали более опытных филеров. Всего доброго…

Он повернулся на каблуках и неторопливо пошел по улице.

– Постойте, сэр, – Джордж схватил его за руку. – Вы принимаете меня за кого-то другого. Вы и в самом деле напомнили мне мальчика, которого я знал много лет назад в Петербурге…

– В Петербурге? – недоуменно переспросил незнакомец.

– Я понимаю, что это смешно выглядит, сэр. Но коль уж возникла такая ситуация, ответьте мне, пожалуйста, вы никогда не жили в России?

– Предположим… Где? В каком городе?

Молодой человек молчал, внимательно разглядывая Джорджа.

– Ради Бога, не уходите, – Рейли удерживал его за рукав. – Мальчика, которого я знал, звали Людвиг… Мы с отцом были у него в гостях, и он подарил мне разноцветного деревянного гусара…

Незнакомец широко распахнул глаза.

– В лакированном кивере? – изумленно спросил он.

Рейли кивнул:

– У него еще штык был немного обломан…

– Не может быть… – молодой человек подергал себя за мочку уха. – Невероятно… Вы, кажется, Джеймс?

– Джордж… Джордж Герберт Блад.

– Ну конечно же, Джордж! – взволнованно воскликнул Людвиг. – Вот это встреча! Вы здорово изменились с тех пор, Джордж!

– Вы тоже подросли, Людвиг!

Мужчины расхохотались.

Немного истории

В конце прошлого века обстановка в России стала напряженной. Еще со времен Александра III существовал в стране указ «Об усиленной охране», вместо законов во многих губерниях действовали временные циркуляры центральной и местной властей. Административные взыскания применялись без суда и следствия. Власти старались не допускать организованной политической деятельности, любые попытки создать партийную группу пресекались полицией. Главное управление по делам печати внимательно следило за либеральными веяниями в прессе. Газете, где публиковались «крамольные статьи», делалось предупреждение. После третьего предупреждения цензура закрывала издание без права повторного выпуска. «Либерализм казался правительству опасным, – отмечал в те годы «Современник», – но социализм, пока он являлся в теоретической форме, представлялся безвредным. Вследствие этого учение Маркса в книгах и брошюрах получило широкое распространение среди студенческой молодежи». В России в конце XIX века огромными тиражами издавали легальные и подпольные книги, брошюры, листовки, а «Капитал» Маркса свободно продавался в книжных магазинах.

Одновременно ширилось рабочее движение, усиливалась погоня за его лидерами. Периодически по империи проходила волна арестов. Многие деятели революционного движения вынуждены были эмигрировать за границу. Среди них был народоволец Людвиг Нагель. Его дом в Лондоне стал местом сбора русских эмигрантов.

Лондон, апрель 1899 года

– Лили, позвольте представить вам моего потерявшегося и вновь обретенного приятеля Джорджа Блада, – сказал Людвиг.

Джордж поднялся навстречу новой гостье. Это была красивая женщина бальзаковского возраста с умным волевым лицом.

– О, я много слышала о вас, – улыбнулась дама. – Это ведь вас Людвиг на улице принял за филера охранки?

– Бог мой! – рассмеялся Рейли. – Скоро эта история будет передаваться из уст в уста, как анекдот…

– Скорее, как трогательная легенда, – поправила его Лили. – Представьте себе ее начало: «Давно это было. Жили на свете два юноши…»

– Да будет вам, – почему-то обиделся Людвиг. – Я и в самом деле привожу в пример нашу неожиданную встречу с Джорджем, когда заходит речь о роли случайности в человеческой судьбе. Ведь еще древние заметили: если что-то происходит случайно, значит, это было необходимо.

– Конечно, – кивнула Лили. – Вам и в самом деле необходимо было встретиться. По крайней мере, Джордж, вы для нашего дорогого хозяина – частичка России, той России, которую Людвиг знал и любил.

Из всей публики, которая появлялась в доме Нагеля, Лили произвела на Джорджа наиболее благоприятное впечатление. Она не была похожа ни на умных, но некрасивых и необаятельных жен народовольцев, ни на эмансипированных революционерок, которые приезжали сюда из России, обуреваемые высокими идеями и жаждой борьбы за свободу народа. Рейли не понимал их надежд и чаяний, однако старательно пытался во всем разобраться и определить, чем живет теперь далекий Петербург. Обо всех своих наблюдениях и впечатлениях Джордж регулярно сообщал сэру Уильямсу. Вопрос о приеме в штат «Интеллидженс Сервис» был решен полностью положительно.

Дом Нагелей был по-русски хлебосольным, и скоро гостей позвали к столу.

– А что Михаил? – поинтересовался Людвиг.

– Муж снова болен, – вздохнула Лили. – Он стал желчным и злым. Ничего не хочет знать, никуда не хочет ходить, никого не хочет видеть…

– Может быть, стоит свозить его на воды? – обеспокоенно спросила ее Лариса Вербицкая, русская революционерка, недавно вернувшаяся из Лозанны, где она пыталась наладить выпуск нелегальной литературы и переправку ее в Россию. – Или увлечь каким-нибудь интересным делом? Ведь Михаил так живо откликается на все новое…

Рейли перехватил взгляд Лили и понимающе ей улыбнулся.

– Мы много ездили в прошлом году, – мягко сказала женщина. – К тому же муж сейчас слишком слаб, чтобы отправляться в путешествие… Что же касается дела… Он очень увлечен своим новым занятием – торговлей антикварными книгами и рукописями. Здоровье… Что ж… последствия ссылки периодически дают о себе знать. У Михаила уже бывали такие периоды, потом все проходило…

– А над чем вы сейчас работаете? – не отставала Вербицкая. – Мне говорили, пишете новый роман…

– О, это только проект… Черновые наброски…

’ – И все-таки любопытно!

– Я обязательно подарю вам книгу, если, конечно, она когда-нибудь увидит свет, – пообещала Лили.

– Вы упражняетесь в литературе? – заинтересовался Рейли.

– Так, ученические наброски, – скромно ответила женщина. И посмотрела на часы: – Ого! – она поднялась из-за стола. – Я даже не заметила, как пролетело время. Мне пора.

– Я провожу вас, – вызвался Джордж, поднимаясь следом за ней.

– Нет-нет! – запротестовала Лили. – Я возьму экипаж и очень быстро доберусь до дома. Мне было приятно с вами познакомиться.

– Мне тоже, – искренне признался Рейли, почтительно склоняясь к ее руке.

«Войнич, Этель Лилиан, г. р. 1864 – английская писательница, дочь видного английского ученого и профессора математики Джорджа Буля. Выйдя замуж за Вильфрида Михаила Войнича, польского литератора, переселившегося в Англию, Войнич попала в среду радикально настроенной русской и польской эмиграции, где познакомилась с русским революционным движением 80-х годов.

Войнич очень популярна в Англии и особенно в России как автор «Овода» (1897). Остальные романы Войнич: «Джек Реймонд» (1901), «Оливия Лэтам» (1904) и «Прерванная дружба» (1910) – являются продолжением «Овода» и почти совсем не читаются ни в Англии, ни у нас, хотя и переведены на русский язык…

Войнич, кроме того, принадлежат работы по славянскому фольклору, по музыке и ряд переводов с русского языка: сборник «Русский юмор» (1895), перевод рассказов Гаршина и стихотворений Шевченко (1911)».

(Из литературной энциклопедии 1929 года.)

Отец Лилиан «…женился на Мари Эверест, племяннице известного английского исследователя Гималаев – Джорджа Эвереста, в честь которого была названа высочайшая вершина Гималайских гор.

…В сентябре 1898 года вышло лондонское издание «Овода». Роман вызвал шум в литературных кругах. Редактор солидного журнала «Двухнедельное обозрение» В. Куртни поместил там большую статью об «Оводе». Он же написал об «Оводе» в одной из самых распространенных английских газет – в «Дейли телеграф».

…31 марта 1898 года в Лондоне в «Виктория-Холле» состоялась премьера «Овода». Спектакль был поставлен в виде драматической оперы».

(Из книги Е. Таратуты «По следам «Овода».)

Лондон, апрель 1899 года

На следующий день после знакомства Джордж отправил Лили корзину цветов.

«В 1898 году у него был короткий роман с автором «Овода» Э. Л. Войнич…»

(Из книги Н. Берберовой «Железная женщина».)

Глава 4
ПЕРВАЯ СМЕРТЬ ШПИОНА РЕЙЛИ

Из «БЛОКЪ-НОТА» неизвестного

«…восхитительна. Мы встречались с Лили едва ли не ежедневно в маленькой уютной гостинице на Уайт-стрит, где нас никто не знал и никто не мог нам помешать.

Впервые в жизни я потерял голову. Если Лили задерживалась, я места себе не находил. Вдруг я в ее жизни лишь случайный эпизод, приятный, но ничего не значащий? Вдруг она по-прежнему любит своего мужа? А если, используя меня, она просто хочет досадить хилому и истеричному Михаилу, мстя ему таким образом за какие-то прошлые грехи? Может, ее замучили угрызения совести? Или что-то случилось, и я больше не увижу ее никогда?

Но Лили приходила. И встречи наши всегда начинались одинаково: сгорая от нетерпения, второпях сбрасывая с себя одежду, мы бросались в объятия друг друга, наши тела и души сливались воедино, и на какой-то миг – или вечность? – мы покидали бренную землю, возносясь туда, где царит райское блаженство.

Я любил, обожал, я боготворил ее.

Меня восхищало в Лили все: внешность, жесты, походка, манера одеваться, вести беседу… Умиляла легкая шепелявость и детская привычка грызть ногти, когда она размышляла над каким-то трудным вопросом… Трогали ее серьезное отношение к мелким бытовым проблемам и готовность помогать всегда и всем.

Она всей душой сочувствовала русским революционерам…

Она плакала над умирающим щенком…

Несмотря на разницу в годах (Лили была на десять лет старше меня), я чувствовал себя рядом с ней взрослым человеком, умудренным опытом. Пережив немало трудностей, обладая незаурядным умом, она сумела сохранить в себе открытость и чистоту и оттого порой казалась такой беззащитной… Мне так хотелось согреть ее, укрыть от мелких неурядиц и больших бед…

Я мечтал быть с нею всегда. Я предложил ей руку и сердце.

Но Лили ответила отказом…

– Михаил, – вздохнула она. – Он пропадет без меня.

Напрасно я твердил, что нельзя приносить свою жизнь в жертву другому человеку, что судьба жестоко мстит за это, что Бог свел нас с нею не напрасно…

– Нет, – твердо сказала Лили. – И прошу, больше никогда не говори об этом.

Я ненавидел ее мужа. Я совершенно серьезно размышлял о том, каким способом лучше убить его. Единственное, что останавливало меня, – сама Лили. Она не простит.

Так прошло лето. Незабываемое лето 1899 года. А потом все разрешилось само собой. Лили собралась в Америку, где готовился к постановке ее «Овод».

К слову, писательницей она была неважной. Для всех так и осталась автором одной книги».

Немного истории

«На протяжении нескольких лет Англия пыталась захватить две южноафриканские страны – Трансвааль и Оранжевую республику. Обе они были заселены бурами – выходцами из Голландии, подчинившими себе местное население. Неоднократные попытки Англии превратить эти независимые республики в свои колонии заканчивались провалами, причинявшими ей зачастую большой политический ущерб. Теперь, в 1899 году, английское правительство решило применить военную силу для достижения своих целей. Особую активность в этом направлении развил министр колоний в консервативном правительстве Джозеф Чемберлен.

В октябре 1899 года началась англо-бурская война, затянувшаяся почти на четыре года».

(Из книги В. Трухановского «Уинстон Черчилль».)

Южная Африка, Кейптаун, ноябрь 1899 года

– Капитан Джордж Герберт Рейли прибыл в ваше распоряжение, сэр!

– Отлично! – вопреки уставу, командующий пехотой полковник Холдейн протянул руку вновь прибывшему офицеру. – Надеюсь, вам уже объяснили ситуацию и наши задачи?

– Проникнуть на территорию врага, выяснить численность и расположение сил противника, сэр! – отрапортовал Джордж. – Мое личное задание – узнать о стратегических планах буров.

– В ваше распоряжение поступают пять человек, – Холдейн подал капитану список. – Вы познакомитесь с ними в пути. Все они надежные, проверенные люди.

– Джордж? – послышался сзади изумленный возглас.

Рейли обернулся. Перед ним стоял Уинстон Черчилль.

– Винни?! Какими судьбами? Мне говорили, ты оставил службу в армии!

– Так точно, сэр! – рассмеялся Черчилль. – Я командирован сюда как корреспондент газеты «Морнинг пост», которая платит мне 250 фунтов стерлингов в месяц и покрывает все расходы, которые я несу в Южной Африке.

Джордж присвистнул:

– Твои акции растут, дружище! За такое вознаграждение и я, пожалуй, добровольно полез бы в лапы к бурам. Но ведь ты хотел вплотную заняться политикой? Кажется, даже выставлял свою кандидатуру на выборах?

Уинстон скривился. Черчилль не любил, когда ему напоминали о провалах.

– Да, но первая попытка оказалась неудачной, – не вдаваясь в подробности, ответил он. – Правда, я не теряю надежды. Вот увидишь, я еще буду заседать в парламенте, я добьюсь своего.

– В этом я нисколько не сомневаюсь, – искренне сказал Рейли.

Из трубы паровоза повалил черный дым. Послышался скрежет, а следом за ним – протяжный гудок.

– Эй! – встревоженно высунулся из вагона Холдейн. – Друзья! Отправляемся!

– Бай, Винни! – Рейли вскочил на подножку и махнул приятелю рукой. – Еще увидимся!

Но, к его удивлению, Черчилль резво запрыгнул на ступеньки за ним следом.

– От меня так просто не отделаешься, Джордж. Я тоже еду.

– В разведку? – оторопел капитан. – В тыл к бурам?

– А что тут такого? – пожал плечами Винни.

Бронепоезд набирал ход. Машинист обязан был рассчитать скорость так, чтобы оказаться во вражеском тылу с наступлением темноты. Рейли перебрался на открытую платформу, чтобы познакомиться с поступившими в его распоряжение солдатами и объяснить им индивидуальные задания. Винни, вытащив блокнот, на хдду набрасывал корреспонденцию для «Морнинг пост». Холдейн собрал в своем вагоне командиров подразделений. Все шло своим чередом.

Мимо проплывали унылые африканские пейзажи, в которых Рейли никогда не находил ничего интересного. Над раскаленной землей пылало раскаленное солнце. И вдруг, как это всегда бывает в тропиках, не признающих полутонов, наступила темнота. Высыпали звезды, яркие, крупные и расположенные совсем не так, как в северном полушарии, а под ними, на самой трубе паровоза, примостился рожками вверх молодой месяц. Вокруг было тихо.

Внезапно мимо уха Джорджа с громким свистом стремительно пролетело какое-то насекомое. И тут же послышался крик:

– Ложись! Буры!

Стоявший рядом солдат резко толкнул капитана, и тот, не устояв на ногах, брякнулся на пол. А над головой уже вовсю свистели пули, и сквозь стук колес можно было уловить топот копыт.

Подобравшись к самому краю платформы и приподнявшись на локтях, Джордж несколько раз выстрелил в темноту. Через минуту он уже начал различать неясные очертания всадников. Один из них несся на своем скакуне вровень с его глазами. Джордж прицелился и…

Скрежет, свист, дым, крики, стоны – ад кромешный. Джорджа что-то подтолкнуло снизу, подкинуло вверх – и он вывалился с поезда прямо, казалось, под копыта перепуганного, взбешенного коня, перекатился по чьим-то телам и камням, ударился обо что-то твердое… И наступила тишина.

«Бронепоезд углубился на занятую бурами территорию, был обстрелян, и несколько его платформ сошло с рельсов. Паровоз и часть платформ оказались блокированными. Черчилль… принял энергичные меры с целью вывезти паровоз и уцелевшие платформы из-под огня, спасти раненых и доставить в безопасное место персонал бронепоезда. Покуда командовавший пехотой старый друг Черчилля Холдейн прикрывал бронепоезд огнем, Черчилль организовал разблокирование пути, и паровоз с уцелевшими платформами двинулся обратно.

Однако отступление завершилось неудачно: сначала Холдейн и его солдаты, а затем и Черчилль были взяты в плен».

(Из книги В. Трухановского «Уинстон Черчилль».)

Южная Африка, Порт Лоренсу-Маркиш, 10 декабря 1899 года

Пит широко улыбнулся, обнажив идеально ровные белые зубы:

– Слава Богу, мистер Джордж, теперь ваши злоключения позади.

– Спасибо, Друг, – сердечно поблагодарил Рейли. – Право, не знаю, чем отплатить тебе за все, что ты сделал…

Парень махнул рукой:

– О чем вы говорите, сэр!

– Если я тебе понадоблюсь, обратись в Лондоне по этому адресу, – и Рейли продиктовал несколько слов. – А теперь прощай, Пиг. Я никогда не забуду, что ты сделал для меня…

Джордж обнял юношу здоровой рукой и поднялся по трапу на пароход, отправляющийся в Европу.

Трап убрали. Пароход дал последний гудок и медленно отошел от пристани.

А произошло вот что.

Очнулся Джордж только утром, когда ярко светило солнце. Нестерпимо болела правая рука, ныл затылок, хотелось пить. Он пошевелился и обнаружил, что рядом лежит еще кто-то. С трудом повернув голову, Рейли увидел человека, одетого в форму вражеской армии. Человек был мертв. Неподалеку валялось тело английского солдата. Собравшись с силами и подползя ближе, Джордж опознал одного из тех ребят, что отдал в его распоряжение Холдейн. Оглядевшись вокруг, он обнаружил еще несколько искалеченных трупов, груды искореженного железа, две перевернутые платформы… Судя по всему, в живых остался он один.

Теряя сознание от боли, Рейли добрался до одной из платформ, чтобы в ее тени укрыться от палящего африканского солнца. Капитан помнил только об одном: с наступлением темноты отсюда надо убраться. Около часа понадобилось ему на то, чтобы стянуть одежду с одного из мертвецов. И еще столько же, чтобы облачиться в нее самому. На шее мертвого солдата болтался медальон, по которому можно было опознать погибшего. На металлическом кружке было выгравировано: Герард Хайнекен. Джордж взял медальон себе.

Ночью он двинулся в путь по железнодорожным рельсам. Рука распухла и совсем не слушалась. Джордж прошел несколько километров, прежде чем наткнулся на пост.

Приняв его за одного из буров, пострадавших при обстреле английского бронепоезда, офицеры гарнизона немедленно переправили раненого в Преторию, так как во всей округе не было другого госпиталя. Втайне Джордж похвалил себя за великолепную актерскую игру: ни слова не зная по-голландски, он так мастерски притворился контуженым, что его «диагноз» не вызвал сомнения даже у врачей.

Под именем Герарда Хайнекена он провалялся на больничной койке еще двое суток. Рука оказалась сломанной, наложили гипс.

На третью ночь Рейли почувствовал в себе достаточно сил, чтобы сбежать. Ему удалось никем не замеченным выбраться за территорию госпиталя, и он оказался в центре бурской столицы. Остаток ночи беглец провел в каком-то угольном складе, а наутро отправился на поиски гарнизона, который располагался на окраине города.

Следующую ночь Джордж потратил на то, чтобы пробраться в комендатуру и выкрасть необходимые ему документы. К его удивлению, сделать это оказалось гораздо легче, чем он думал. Караульные довольно прохладно относились к своим обязанностям: сидя на ступеньках, солдаты увлеченно резались в карты. С противоположной стороны кирпичного дома не было видно ни одного человека. Рейли проник в штаб через окно. Сейф с документами даже не был заперт. При свете, падающем снаружи от газового фонаря, Джордж бегло просмотрел бумаги, отобрал и спрятал необходимые под куртку. Потом он покинул штаб тем же способом, как попал туда.

Все шло как по маслу. Оставалось только выбраться из вражеского тыла. Рейли вышел к железной дороге и стал дожидаться поезда. Очень скоро послышался стук колес. По рельсам медленно шла дрезина с дорожными рабочими. Увидев солдатика, один из них что-то крикнул Джорджу по-голландски. Рейли промычал в ответ что-то нечленораздельное и на ходу запрыгнул на платформу. К счастью, за всю дорогу рабочие ни разу к нему не обратились.

Наутро его ссадили на какой-то станции, и Джордж предпочел поскорей убраться прочь, пока его не разоблачили. Он шел по незнакомому городу с низенькими домишками, похожими на времянки, и кривыми улочками. Куда двигаться дальше, он не знал.

Ужасно хотелось есть, ведь в последний раз Джорджа кормили в госпитале. От запахов, доносившихся из домов, у него кружилась голова. Но рисковать было нельзя.

На одной из улиц к нему подошел подвыпивший солдат и что-то спросил по-голландски. Джордж показал на забинтованную руку, постучал себя пальцем по виску, а затем потыкал им в открытый рот. Бур, пребывавший, вероятно, в плохом расположении духа, нахмурился и повторил вопрос. Рейли идиотски улыбнулся. Бур начал выходить из себя, повысил голос и что-то потребовал. Джордж снова улыбнулся и попробовал обойти солдата с тыла. Но тот, видимо, что-то заподозрив, схватил его за рукав и громко кого-то позвал. На его крик из дома выглянула женщина, а за нею появился молодой человек в цивильной одежде. Бур, крепко ухватившись за Джорджа, начал что-то объяснять этим людям. Рейли не стал дожидаться конца беседы. Ногой он ударил солдата в пах, загипсованной рукой – по шее и рванул вперед.