Текст книги "Авантюрист и любовник Сидней Рейли"

Автор книги: Александра Юнко

Соавторы: Юлия Семенова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)

5 апреля – Высадка японских и английских войск во Владивостоке.

22 апреля – Декрет ВЦИК об обязательном всеобщем военном обучении для рабочих и трудящихся крестьян от 18 до 40 лет.

25 мая – Начало антисоветского мятежа Чехословацкого корпуса.

29 мая – Постановление ВЦИК о переходе к всеобщей мобилизации в РККА.

8 июня – В захваченной белогвардейцами и интервентами Самаре создано контрреволюционное правительство.

11–14 июня – 1 Всероссийская конференция чрезвычайных комиссий в Москве.

13 июня – Объединение отрядов ЧК в центре и на местах в корпус войск ВЧК.

20 июня – Убийство в Петрограде комиссара Петроградского Совета по делам печати, пропаганды и агитации В. Володарского.

6 июля – В Москве убит немецкий посол Мирбах.

7 июля – Ликвидация мятежа левых эсеров в Москве.

7–8 июля – Подавление контрреволюционных мятежей в Рыбинске и Муроме.

17 июля – В Екатеринбурге расстрелян последний русский царь Николай Романов.

22 июля – Разгром белогвардейского мятежа в Ярославле.

2 августа – Высадка в Архангельске английских, французских и американских интервентов.

4 августа – Оккупация Баку английскими интервентами.

30 августа – Убийство председателя Петроградской губчека М. Урицкого. Покушение на В. Ленина в Москве.

Петроград, начало мая 1918 года

В Латышский клуб Реллинский заходил уже несколько раз. У него появились здесь знакомые. А Кроми все не было, хотя Петерс утверждал, будто Френсис входит в число завсегдатаев клуба.

Георгий Васильевич выдавал себя за представителя международной нефтяной компании, каким и был до революции.

…Раскланиваясь с новыми знакомыми, Реллинский заказал выпивку и сел за столик. Оглядел зал. Кроми здесь не появлялся вот уже две недели, во всяком случае, Георгий ни разу еще не видел его. Это внушало беспокойство: а вдруг он уехал из Питера, надолго отлучился по делам?

К Георгию Васильевичу тут же подсел юркий маленький человечек. Реллинский с содроганием узнал в нем Массино. Но делец и не подозревал, что этот хорошо одетый господин с прекрасными манерами и чекист, задержавший его в прошлом году, – одно и тоже лицо.

– Месье Константинов (под этим именем Реллинского знали в Латышском клубе), месье Константинов! Есть крупная партия оружия…

Георгий Васильевич отрицательно покачал головой.

– А что вас интересует? Кокаин? Антиквариат? – продолжал гадать спекулянт. – Может быть, хотите недорогую чистую девочку?

– Подите вон, – брезгливо ответил «Константинов» с легким, но заметным английским акцентом. – С такими людьми, как вы, я не веду никаких дел. И знаете – почему? Я вам не доверяю.

Массино оскорбленно засопел и убрался в другой конец зала. И очень вовремя. Потому что в клуб пришел Кроми. Сердце у Реллинского екнуло. Он сам не ожидал, что так обрадуется.

Вид у Френсиса был измученный. Он заказал обед и принялся жадно есть.

Георгий Васильевич взял свой бокал с вином и прошелся между столиками, перебрасываясь со знакомыми шутливыми приветствиями. Подойдя совсем близко к Кроми, он стал присматриваться к нему, словно пытаясь узнать.

Моряк поднял лицо от тарелки и замер, не донеся ложки до рта.

– Простите, – нерешительно начал Реллинский, – мы не могли с вами раньше встречаться? Хотя не исключено, что я ошибаюсь.

Лицо англичанина осветилось радостной улыбкой.

– Никакой ошибки нет! – воскликнул он. – Боже мой… Неужели вы не помните? Лондон… Человек с накладной бородой… Дженни…

– Фрэнк? – недоверчиво спросил Георгий Васильевич. – Это вы? Не может быть!

Глава 3
ОХРАННАЯ ГРАМОТА

«Весной 1918 года в Москву был послан особый представитель английского правительства, прежде управлявший генеральным консульством в Москве, г. Локкарт. Насколько мне известно, инструкции, ему данные, можно, пожалуй, сравнить только с заданием разрешить квадратуру круга. Нужно было, по соображениям практическим, иметь «око» в Москве, следить за деятельностью большевиков и немцев и по мере возможности ограждать интересы англичан в России. Не имея официального звания, тем не менее вести официальные переговоры с Троцким. Ясно, что это было выполнимо только при условии сохранения дружеских отношений с советской властью. Локкарт, по-видимому, добросовестно работал над этой неразрешимой задачей с Чичериным и К° и в то же время имел тесные сношения с организациями, работавшими для свержения Ленина и Троцкого».

(Из воспоминаний К. Набокова, бывшего секретаря русского посольства в Англии.)

«Мы были центром контрреволюционного движения. Мы постоянно получали указания от генерала Пуля или его штаба о посылке контрреволюционеров на север или финансировании разных лиц. Мы также поддерживали отношения с антибольшевистскими силами по другую сторону Волги, с контрреволюционным генералом Алексеевым».

(Из автобиографической книги Р. Локкарта «Воспоминания британского агента».)

«Еще в марте 1918 года он (Локкарт. – Прим, авторов) агитировал английское правительство за признание Советской власти (рискуя прослыть «красным» перед начальством)».

(Из очерка Р. Пименова «Как я искал шпиона Рейли».)

«Еще в мае появилась на московском горизонте новая фигура – человек импульсивный, храбрый и неуравновешенный: авантюрист… сыгравший роль в судьбе Локкарта. Он принес ему готовый план свержения большевиков, и под влиянием этого сильного, бесстрашного, честолюбивого и, конечно, обреченного человека, приехавшего к нему из Петрограда, Локкарт не только укрепился в своем убеждении, что без интервенции большевики не могут быть свергнуты, но и весь ушел в работу, чтобы ускорить их падение… Человек, прибывший из Петрограда и введенный в кабинет Локкарта капитаном Кроми, был опытный секретный агент Георгий Реллинский, рожденный в России… а теперь – английский подданный, многим известный под именем Сиднея Рейли. Английское правительство послало его снова в Россию, здесь он должен был установить контакты с капитаном Кроми, а также с главой французской секретной службы Вертемоном и корреспондентом «Фигаро» Рене Маршаном… Поль Дюкс, глава британской иностранной разведки, Эрнест Бойс, один из двух начальников (другой был Стивен Аллен) британской секретной службы в России, Хилл и Локкарт к концу июля сблизились и с Лавернем, и с Гренаром из французской военной миссии, и все вместе – с Рейли, полностью доверяя ему. Его идеи, его план импонировали Локкарту… Рейли был на тринадцать лет старше Локкарта, и его манера подавлять собеседника своим авторитетом, его знание России, ее языка, ее населения с первой минуты встречи сыграли роль в отношении Локкарта к нему… «Заговором Локкарта»… тогда (и до сего времени) в СССР называли заговор Рейли».

(Из книги Н. Берберовой «Железная женщина».)

Москва, июнь 1918 года

– Приход… – Локкарт вслух диктовал себе и сам же записывал в тетрадь. – Так… От Ллойд-Джорджа получено… еще раз получено… Итого… Расход… Генералу Алексееву переслано… Савинкову передано… Патриарху Тихону… Всего на сумму…

Реллинский тоже занимался подсчетами. Теперь через его руки проходили огромные средства. Они поступали частью от бежавших на юг промышленников и помещиков, дельцов и домовладельцев, короче говоря, всех «бывших», сохранивших от прежних времен золото, валюту, драгоценности. Деньги стекались и от заграничных «жертвователей» – из США, Франции, Англии, а также от президента Чехословакии Масарика, озабоченного судьбой сибирского корпуса белочехов.

Пересчитывая капиталы, Георгий Васильевич сжимал и разжимал кулаки, опасаясь, что гнев прорвется наружу и он чем-либо выдаст себя. С тех пор как Кроми покинул Москву и вернулся в Петроград, Реллинский оставался в окружении настоящих врагов – сильных, опасных, к которым можно испытывать только слепую ненависть. С Фрэнком их все-таки что-то связывало… А Локкарта можно было только презирать: не человек – флюгер, легко поддается любому влиянию…

– Довольно бухгалтерии, Брюс! – Рейли встал из-за стола. – Нужно действовать, черт возьми, а не протирать штаны за гроссбухом! Полсотни верных людей – и мы возьмем Кремль!

Локкарт с восхищением взглянул на знаменитого шпиона. Сколько энергии, воли, сколько ненависти к Советам! И откуда только в нем этот неистребимый наполеоновский дух, эта безграничная уверенность в себе? Локкарт Роберт Брюс, несмотря на свое воинственное имя, полученное в честь легендарного шотландского короля, основателя династии Стюартов, порой чувствовал себя, вопреки своему высокому положению, недостаточно опытным и серьезным человеком. К тому же он был влюблен… А влюбленный всегда уязвим.

Немного истории

Возлюбленная Локкарта, Мария Игнатьевна Закревская, по первому мужу Бенкендорф, по второму – баронесса Будберг, прожила довольно бурную жизнь. Ей довелось встретиться с людьми яркими, незаурядными. Близкие называли эту женщину Мурой. Ей посвящен последний роман Горького «Жизнь Клима Самгина» – и на протяжении двенадцати лет Мария Игнатьевна была подругой великого пролетарского писателя. С 1933 по 1946 год она была «невенчанной женой» знаменитого английского фантаста Герберта Уэллса. В ее биографии есть немало белых пятен и необъяснимых событий. Может быть, поэтому в разные годы ее считали то британской, то германской шпионкой, то чекисткой.

Москва, июль 1918 года

– Я не могу больше! – Реллинский чуть не плакал. – Ян Христофорович, надо их всех брать немедленно… Это страшные люди, они ни перед чем не остановятся! Я больше не выдержу… Мне все время хочется взять маузер и стрелять, стрелять!

– Держите себя в руках! – Петерс силой усадил «шпиона» на стул. – Взять заговорщиков мы всегда успеем. Пока что, поймите, у нас нет на руках всех доказательств. Революционный суд не может обвинять врагов голословно. Придется продолжать игру. Но теперь вы будете действовать не один… Рука об руку с вами станут действовать наши товарищи: два моих тезки – Ян Буйкис и Ян Спрогис… И еще один ваш старый знакомый…

Георгий Васильевич с надеждой поднял голову и увидел, как в кабинет Петерса входит Эдуард Берзинь.

– Позволь, Эдуард, представить тебе английского разведчика Сиднея Рейли, – весело сказал заместитель председателя ВЧК. – С его подачи ты познакомишься с Френсисом Кроми, а уже затем с остальными иностранцами. Так что готовьтесь, братцы, к поездке в Питер… Если, конечно, согласны захватить Кремль и свергнуть большевиков! – и он заливисто расхохотался.

Реллинский тоже засмеялся. Берзинь, хотя и силился сохранить серьезность, не удержался и прыснул.

Дежурный за дверью, услышав доносящиеся из кабинета строгого начальника странные звуки, заглянул к Петерсу, держа наготове оружие. На лице его выразилось забавное недоумение, а вся троица просто покатилась со смеху.

Петроград, июль 1918 года

– Значит, все ясно, – подытожил Реллинский. – Ваша задача – войти к нему в доверие.

– Прямо как аферисты какие-то, – пробурчал Буйкис, взглянув на часы и поднимаясь. – Вот уж никогда не думал, что придется актером стать… Не нравится мне все это…

– Если бы вы знали, как мне это не по душе, – вздохнул Георгий Васильевич, – но таковы правила игры. Другим способом мы не сможем вывести врагов Советской власти на чистую воду.

Споргис помалкивал, сидя в уголке. Буйкис обернулся к нему:

– Пошли… хм… товарищ Шмидхен. Господин Кроми уж нас заждался.

«Летом 1918 года в Петрограде в Латышском клубе появились два молодых командира-латыша. Они быстро сошлись с завсегдатаями клуба, среди которых были члены контрреволюционной группы, связанной с морским атташе английского посольства Френсисом Алленом Кроми. В беседах с новыми знакомыми молодые командиры, внешне напоминавшие боевых офицеров, не скрывали своего отрицательного отношения к советским порядкам».

(Из книги Д. Голинкова «Крушение антисоветского подполья в СССР».)

Петроград, июль 1918 года, гостиница «Англетер»

Уже за полночь в дверь номера постучали.

– Ну, наконец-то! – Георгий Васильевич пожал руки Буйкису и Споргису. – Отчего так долго? Я волновался, места себе не находил…

– Никак не могли расстаться с новым закадычным дружком, – ухмыльнулся Буйкис. – Кроми почувствовал в нас родственные души и вцепился, как клещ. Ну теперь, слава Богу, все в порядке.

– А именно? – Реллинский сгорал от нетерпения. – Что он сказал?

– Завтра, Георгий Васильевич, он познакомит нас с господином Сиднеем Рейли, который будет руководить заговором против Советов, – пробасил Шмидхен. – Так что готовьтесь. Теперь вы у нас Спартак.

Мужчины расхохотались.

Петроград, июль 1918 года

– А как сложилась жизнь Джейн? – спросил Реллинский. – Меня много лет мучило чувство вины перед ней за свое внезапное исчезновение… И мне хотелось, чтобы она была счастлива…

– Дженни очень скоро стала миссис Кроми, и, разумеется, я все сделал для того, чтобы она об этом не сожалела, – ответил моряк. – А твои угрызения совести были совершенно излишни. Ты поступил как истинный джентльмен. Теперь я понимаю, почему ты не мог жениться. Уже тогда работал на британскую разведку, да, Джордж?

Георгий Васильевич значительно кивнул:

– Я не смел предложить твоей кузине жизнь, полную опасностей и волнений. Позже, после засылки в Россию, мне пришлось жениться… Сугубо из конспиративных соображений…

Он старался не думать о Тане. Как она там – больная, в холодной квартире, рядом с его стариками, которые сами нуждаются в уходе… Товарищи обещали позаботиться о семье Реллинского, но его угнетало, что, находясь в одном городе с близкими, он не может их даже навестить… Конспирация!

– …Судьба жены разведчика ее все же не миновала, – делился между тем Кроми. – Больше всего я мечтаю о том, чтобы вырваться отсюда и вернуться домой, на родину. Бедняжка Дженни! Даже письма ей послать не имею возможности. Представляешь, как она волнуется?

– Представляю, – Георгий Васильевич подошел к окну гостиницы «Французская», в которой Кроми снимал номер. – Ну, где они, твои контрреволюционеры? Командиры Красной Армии – и вдруг так непунктуальны! Ты уверен, что это надежные люди?

– Абсолютно! Они ведь не знали, что я подслушиваю их разговор в Латышском клубе… И так крыли Советскую власть, что, если бы их засекли чекисты, тут же поставили к стенке! Нет, эти латыши искренне ненавидят большевиков. После соответствующего инструктажа они распропагандируют своих собственных подчиненных…

– Это неплохо, – задумчиво заметил Рейли. – Ведь именно латышские части охраняют Кремль. Мы совершим самый настоящий дворцовый переворот! Командование я беру на себя… Врываемся во внутренние помещения Кремля… Правительство – под арест… Ленина – расстрелять! Даем сигнал Савинкову… Это мой друг, говорил ли я тебе, Фрэнк? Он единственный человек, которого можно посадить на престол – авторитет и здесь, и за границей, эсер, организатор убийства Плеве и великого князя Сергея… Он входит в Москву и объявляет военную диктатуру. Разумеется, интересы Великобритании будут полностью соблюдены…

– Скорей бы все это произошло, – тоскливо сказал Кроми. – Знаешь, мне как-то не по себе. Сердце ноет… Боюсь заболеть, боюсь умереть в этой ужасной стране…

В дверь постучали.

– Войдите! – крикнул Реллинский.

В номер вошли, снимая с головы фуражки, Буй-кис и Споргис.

– Извините, что опоздали, – сказал Буйкис. – Показалось, будто за нами следят. Пока избавились от «хвоста», прошло время…

– Это Шмидхен, – представил Буйкиса Кроми. – И его друг Ян. Они красные командиры. И скоро должны поехать в Москву служить в частях, охраняющих Кремль. А это, господа, мистер Сидней Рейли.

Георгий Васильевич пожал своим товарищам руки. Латыши сохраняли невозмутимое выражение лиц, но рукопожатия были крепкими и надежными.

– Мы рады сотрудничать с вами, – подчеркивая «с вами», сказал Буйкис. – Советы у нас уже вот где! – он полоснул себя по шее ребром ладони.

Кроми одобрительно хохотнул.

– Славные ребята! – Рейли похлопал Шмидхена по плечу. – С такими можно начинать серьезное дело.

– Сейчас черкну несколько слов Роберту Брюсу… – Фрэнк подсел к столу. – Деньги и дальнейшие инструкции вы получите уже в Москве.

Латыши кивнули, Буйкис бережно спрятал письмо Кроми за пазуху. Распрощавшись, оба Яна надели фуражки и вышли из номера.

– Орлы! – возбужденно воскликнул Реллин-ский. – Особенно хорош этот Шмидхен. Как держится!

– Вот-вот, он мне тоже понравился, – поддержал Кроми. – Я так и написал Роберту Брюсу – этот особенно пригодится.

«Шмидхен принес мне письмо от Кроми, которое я тщательно проверил. Я держался постоянно начеку, опасаясь провокаторов, но убедился в том, что письмо это, несомненно, написано рукой Кроми. В тексте письма имелась ссылка на сообщения, переданные мною Кроми через посредство шведского генерального консула. Типичной для такого бравого офицера, как Кроми, была также фраза о том, что он приготовляется покинуть Россию и собирается при этом сильно хлопнуть за собой дверью. Характерным было также правописание… Орфографию Кроми никто не сумел бы подделать… В заключительной части письма Шмидхен рекомендовался мне как человек, услуги коего могут мне быть полезны».

(Из книги Р. Локкарта «Воспоминания британского агента».)

«В «игру» подключили командира 1-го дивизиона латышских стрелков Эдуарда Берзиня, который должен был разыграть роль «разочаровавшегося» красного командира, готового к измене.

14 августа Шмидхен с Эдуардом Берзинем явились на частную квартиру Р. Локкарта в Хлебном переулке, 19…»

(Из книги Д. Голинкова «Крушение антисоветского подполья в СССР».)

«Это были латыши, знакомые Рейли».

(Из книги Н. Берберовой «Железная женщина».)

Москва, 15 августа 1918 года

«200 тысяч выдано вчера, – зашифровал Роберт Брюс в своей тетради. – Полмиллиона – сегодня». В отдельную папку он уложил расписки, полученные в обмен на деньги.

Латыши ждали в кабинете. Убедившись, что письмо Кроми подлинное, Локкарт предложил стрелкам рассказать о себе.

– А что тут рассказывать? – спросил худощавый Шмидхен. – Пропаганду в частях мы уже начали… Нужны только деньги для подкупа некоторых начальников и рядовых бойцов. Сами знаете – не подмажешь, не поедешь.

– О да! – Роберт Брюс сам любил непереводимые русские идиомы. – Вы получите сумму, необходимую для «подмазывания»… Но каковы ваши дальнейшие намерения?

– Наши части, – сдержанно сообщил Бер-зинь, – командование предполагает передислоцировать на север. Но латышские стрелки не горят желанием воевать с архангельским английским десантом, наоборот. Если бы могли договориться с генералом Пулем… – он вопросительно взглянул на Локкарта, – то сообщили бы ему, что латышские полки и здесь, в Москве, и в Петрограде готовы хоть завтра выступить против большевиков. Если нас отправят на защиту обеих столиц, мы немедленно открываем фронт, входим в контакт с союзниками и ведем их на Москву.

– Надоело воевать, – доверительно вздохнул Шмидхен. – Только и ждем минуты, чтобы вернуться домой, в Латвию.

– Потому мы и с вами, – решительно закончил Берзинь. – Англичане цивилизованная нация, они предоставят нам независимость, а Германия слопает и не подавится!

Локкарт согласно кивал.

– Чего же вы хотите от меня? – спросил он, выслушав гостей.

– Денег, – повторил Шмидхен. – Без денег, одними только разговорами, мы ничего не добьемся…

– Да хватит об этом! – оборвал его Берзинь. – Господин Локкарт подумает, будто мы рвачи какие-нибудь… А мы борцы за идею! Помогите нам связаться с генералом Пулем – и через месяц большевистский режим лопнет, как воздушный шар!

Роберт Брюс в нерешительности кусал губы. Если бы здесь сейчас был Рейли! Он не знает колебаний… И в людях разбирается с первого взгляда. Сидней сразу определил бы, провокаторы эти красные или нет.

– Не могу не приветствовать, – уклончиво сказал Локкарт, – вашего решения порвать с Советами и сотрудничать с нами… Приходите завтра. Возможно, я уже буду готов помочь вам не только словом, но и делом…

– Вы что, нам не доверяете? – обиделся Шмидхен. – Ей-богу, мы деньги не для себя просим. Можете не давать их нам лично… Передайте хотя бы господину Рейли, ведь именно он поведет нас на штурм Кремля.

– Но сперва надо пробраться к генералу Пулю, – напомнил Берзинь. – Военная поддержка все-таки важнее подкупа…

После их ухода Локкарт немедленно послал своего помощника Хикса за сотрудниками других иностранных посольств, которые выразили свою готовность помочь англичанам в случае переворота.

– Найдешь французов на запасных путях Ярославского вокзала, – сказал Локкарт. – Они поселились прямо в поезде; надеются не сегодня, так завтра отправиться домой.

«Вечером я подробно переговорил о происшедшем с генералом Лавернем и французским генеральным консулом Гренаром… Мы пришли к тому заключению, что предложение латышей является, по всей вероятности, искренним и что если мы будем действовать с необходимой осторожностью, то особого вреда оттого, что мы направим этих людей к Пулю, получиться не может… Мы решили свести обоих латышей с Сиднеем Рейли, который может наблюдать за ними и помочь им в осуществлении их благих намерений.

(Из книги Р. Локкарта «Воспоминания британского агента».)

Москва, 17 августа 1918 года

– Мы поможем вам добиться независимости Латвии, – Роберт Брюс говорил торжественно, почти патетически. Красные командиры внимали ему. – Мы поможем вам в праведной борьбе с большевиками. Наконец, мы поддержим вас денежными средствами.

– Я бы рекомендовал, – тонким голосом вставил консул Гренар, – создать для начала национальный латышский комитет.

– И наконец, – не слишком довольный вмешательством француза, Локкарт нахмурился, – вот удостоверения, с которыми вы отправитесь в расположение британских войск для переговоров с генералом Пулем…

«Британская миссия в Москве. 17 августа 1918 года. Всем британским военным властям в России. Предьявитель сего поручик Ян Буйкис, латышский стрелок, направляется с важным поручением от Британской штаб-квартиры в России. Обеспечивайте ему свободный проезд и оказывайте всемерное содействие. Р. Локкарт. Британский представитель в Москве».

– Да, с такой охранной грамотой можно перейти линию фронта, – удовлетворенно заметил Бер-зинь, получивший такой же документ на имя капитана Крыппа Кранкаля.

– А деньги когда же? – Буйкис-Шмидхен продолжал играть роль человека, который интересуется в основном материальными ценностями. – И на подкуп… И на дорогу туда и обратно…

– Деньги получите от меня, – подал голос Реллинский, который на протяжении всей беседы, как бы скучая, молча сидел в углу. – И в дальнейшем вы будете держать связь со мной. Господин Локкарт слишком занят. А я человек свободный и в настоящий момент постоянно нахожусь в Москве. Встречаться будем на конспиративной квартире…

Он протянул Берзиню визитную карточку с адресом: Цветной бульвар, 8. Эдуард заметил, что рука Георгия дрожит. Он знал почему.

В этот день в Петрограде умерла Татьяна Филипповна, жена Реллинского.

1979 год Москва, пункт приема вторсырья № 398/2

После происшествия в квартире Эдика Вики не было ровно неделю. Она не приходила, да и у Бодягина не было особого желания ее видеть. Клиенты тоже не досаждали, и он коротал время за чтением все тех же тетрадок со шпионскими мемуарами. Скорее всего, этот чувак страдал раздвоением личности. Или работал в органах и записывал показания разных людей. А потом, как тот палач из анекдота, таскал халтурку дом. А может, и в самом деле, как Мата Хари, был двойным агентом и снабжал данными все разведки сразу. Только при чем тут англичанин, который помер в первую мировую?

Бодягин и сам не думал, что так увлечется. Он залез в энциклопедию, но почерпнутых оттуда знаний о Рейли было явно недостаточно для того, чтобы идентифицировать его с Розенблюмом или Реллинским. Противоречия и неувязки сильно раздражали и никак не хотели складываться в общую картину. Одно только Эдик знал наверняка: как всегда, здесь не обошлось без КГБ… точнее, ОГПУ. Да чекисты, собственно, сами этого не скрывали. Наоборот, гордились, что спровоцировали «заговор Локкарта». Бедный Рейли вообще тут не пришей кобыле хвост. Небось в гробу перевернулся, когда узнал, что гэ-бэшник Реллинский присвоил себе его фамилию. А Розенблюм при чем?

«…Надел новый костюм и отправился на Красную площадь, – продолжал читать Бодягин. – Чудесное весеннее утро. Люди нарядные, радостные… На трибуне товарищ Сталин, лихие кавалеристы товарищи Ворошилов и Буденный…»

– Можно? – отвлек его знакомый голос.

В дверях стояла Вика с двумя связками старых газет.

– А, это ты… – Эдик неохотно поднялся и отложил «Блокъ-ноть».

Он молча взял у нее из рук макулатуру и погрузил на весы. Так же молча отсчитал мелочь и звякнул медяками об стол.

– Извини меня, пожалуйста, – тихо сказала Вика, не притрагиваясь к копейкам.

– За что? – Бодягин пожал плечами.

– Я поступила очень некрасиво, – девушка готова была расплакаться. – Но, честное слово, это совсем не то, что ты подумал…

– А что же тогда?

– Меня интересовало, – после недолгого колебания призналась Вика, – женат ли ты…

– Ну, и тебе полегчало? Да, я был женат…

– Почему ты не сказал мне об этом?

– Я что, должен отчитываться? И какое это имеет значение?

– Для меня имеет… Мне казалось, мы должны доверять друг другу… между нами не может быть тайн…

– И поэтому ты шарила у меня по карманам? Лучше бы спросила.

– Я больше не буду! – всхлипнула Вика. – Честное слово!

Бодягину стало жалко ее. Он подошел и прижал Вику к себе.

– Ну, не надо… Ладно… Я уже простил…

– Не обижаешься? – сквозь слезы пролепетала девушка.

– Все уже, не обижаюсь, – успокоил ее Эдик.

Они лежали обнявшись на узкой медицинской кушетке, которую Бодягин месяц назад приволок из поликлиники, где работала мать. Списанная мебель не раз служила им ложем. Но сегодня впервые Эдик почувствовал, какая кушетка неудобная. И вообще день выдался пасмурным и серым.