Текст книги "Разорванная Земля (СИ)"

Автор книги: Александр Воронич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц)

– Ну что? Идём? – спросил Шон, глядя на застывшего брата. – Мутанты всё ещё рядом.

Где-то позади раздался разъяренный вопль Клу, пытающегося выбраться из ловушки.

– Да, ты прав.

Протерев ладонью заплаканные глаза младшего, Акудник вывел его на крышу. Пока враги приходят в себя, они успеют укрыться в лесу. Обнаружив металлический трос, натянутый между цехом химкомбината и зданием периметра, Борис удовлетворённо хмыкнул. Как удачно. Затем подсадил брата на спину и велел ему крепко обхватить себя за шею. Накинув на трос кусок ткани, он смело, словно заправский каскадёр, рухнул в пустоту. Шон испуганно вскрикнул, а затем расслабился, продолжая громко дышать в шею Бориса. Путешествие над бездной продлилось недолго: уже через секунд они тяжело рухнули на крышу, заваленную многочисленным мусором, обломками антенны и кусками гудрона.

Впереди, на окраине города, замаячила невидимая стена. Лишь самые опытные путешественники, вроде скаутов Центра-0, могли ощущать её чудовищное влияние на таком расстоянии. За последние месяцы Борис тоже развил в себе это чутьё. И прямо сейчас оно вопило, оповещая его о новой опасности, ни менее страшной, чем та, которую они только что избежали.

Подняв голову к ночному небу, Борис остолбенел. Эта тварь, этот исполинский монстр, снова был здесь. Какого хрена… Среди вспышек молний и разноцветных потоков ему привиделись расплывчатые контуры, находящиеся вне человеческой геометрии. Нечто огромное, нечто пугающее… Посреди небес, над самой их головой, как-будто извивался мифический Уроборос, или нет, Шаб-Ниггурат[1] собственной персоной, пульсирующий чернильно-чёрными вспышками.

– Ты тоже это видишь? – мрачно поинтересовался Борис, желая получить негативный ответ.

Но Шон кивнул.

– Это Хобот. Он следует за нами с первого дня, как только мы покинули дом.

– Хобот? Откуда такое имечко? – удивился Борис. – Кто его так назвал?

Младший пожал хрупкими плечами.

– А как ещё его можно назвать? Хобот и есть, разрушитель миров.

От этого ответа Борису сразу полегчало, и он даже усмехнулся. Ну всё понятно, подумал парень. Снова братишка начитался на планшете своих дурацких американских комиксов. Нужно будет побольше уделять ему внимания, а не откупаться дешёвой беллетристикой, как поступал когда-то их отец, равнодушный к обоим своим сыновьям.

[1] Шаб-Ниггурат – вымышленное божество в произведениях Говарда Филлипса Лавкрафта и последователей «Мифов Ктулху»

Глава 11. Клешня

Удар, пришедшийся по голове, оказался довольно сильным. Периодически проваливаясь из прошлого в настоящее, Акудник осмысливал происходящее вокруг него на периферии сознания, а затем возвращался в кошмары из прошлого. Когда он в очередной раз очнулся, фургон с откинутым брезентом как раз проезжал Аллею висельников, и Борис не сумел отличить убогую реальность от болезненной галлюцинации. Пара десятков тел болталась где-то над ним, суча связанными ногами на холодном ветру и скалясь ему провалившимися ртами. Реакция тела оказалась весьма предсказуемой: его вывернуло наизнанку недавно съеденными бутербродами, и он снова погрузился в небытие, но перед этим ещё успел услышать недовольный женский голос:

– Вот же ублюдок. Чтоб ему пусто было. Придётся теперь оттирать всё тут от его блевотины…

И снова тишина накрыла собой всё и вся, даруя уставшему сознанию временное пристанище и успокоение.

Когда он снова очнулся, прошло несколько часов. Не понимая, что происходит и где он находится, Борис мучительно схватился за голову. Очередная шишка появилась на ней, вторая за последние сутки, на этот раз слева. Сначала его вырубили шестёрки Колесникова, а теперь вот эти дегенераты. Такими темпами можно за несколько дней стать полным идиотом.

– Возможно, это уже случилось, – простонал парень.

А как иначе объяснить то, что он доверился мерзкой старухе? Все-таки он недооценил местных, а также атмосферу предательства, пустившую корни в этом забытом богом городишке. Хорошо же Клешня поработал: превратил людей в безмозглых рабов, готовых на что угодно ради нескольких купонов на еду.

Поднявшись с бетонного пола, Акудник осмотрелся. Небольшая камера напоминала тюремный карцер. Полтора метра на два.

– Есть здесь кто? – охрипшим голосом спросил юноша.

Как по мановению палочки, к решётке, отделяющей его комнатушку от внешнего мира, приблизился человек. Невысокий, но крепкий: настоящий сельский труженик. Лет тридцать пять, сорок. Обычная спецовка работника, значит, не охранник, предположил пленник.

– Ты как, новенький? Очнулся?

– Кажется, да, – кивнул Борис.

– Тогда чего ждёшь? Выходи оттудава. Будем знакомиться.

Акудник с изумлением понял, что его карцер не заперт. Пошатываясь на неуклюжих ногах, он вышел из своей темницы и обнаружил, что находится в каком-то цеху. С железных балок свисали подъёмные цепи, а на земле вокруг извивалась механизированная лента доставки. Прямо сейчас на ней громоздились красноватые обломки руды.

– Где это я? – спросил юноша.

– Известно где, – ответил человек. – В аду, вестимо.

Борис с лёгкой улыбкой кивнул. Похоже, так оно и было. Оглядевшись, он увидел у стены железный стол, за которым трапезничали неизвестные ему люди. Судя по лицам, все сплошь деревенские, четыре десятка человек, или около того.

– Вы все из Слободы?

Мужик кивнул.

– Оттуда, батенька. Меня, кстати, зовут Емельян, а это мои товарищи по несчастью. Идём к ним, познакомимся и поедим перед работой. Скоро начнётся дневная смена.

Борис приблизился к столу, и остальные мужики окинули его настороженными взглядами.

– Кто таков? – спросил один из них, сидевший во главе стола. Похоже, бригадир.

– Здравствуйте, люди добрые, – начал юноша. – Меня зовут Борис. Вчера ещё я был в Слободе, а сегодня почему-то здесь.

– Тебя поздно ночью притащил Гангрена и другие гиены Клешни, чтоб они провалились, – сообщил бригадир. – Ты был в отключке. Что им от тебя понадобилось?

Борис пожал плечами, не желая распространяться о своих догадках.

– Без понятия. Я прибыл в город, чтобы разобраться, что у вас тут происходит. Меня попросили об этом ваши родственники, – ложь удивительно легко давалась ему сегодня.

– Родственники? – угрюмо переспросил бригадир.

Борис кивнул.

– Да. Они места себе не находят от беспокойства. Твой отец, например, Емельян, вчера потребовал у старосты, чтобы тот собирал оставшихся людей. Хотел идти за вами на штурм крепости.

– Отец?

– Да, такой пожилой мужчина без ноги.

Емельян расплылся в гордой улыбке.

– Это точно он. Мой батя может.

– Погоди ты, Емеля. Пусть пришлый договаривает. И что же решил Степан? Надеюсь, не повёлся на это безрассудство?

Борис кивнул.

– Не повёлся. Сказал, что нужно ещё переждать. Мол, пока непонятно, что тут у вас происходит.

– Ты присаживайся, Боря, – услужливо сказал Емеля, подтягивая стул. – Поешь с мужиками.

Акудник с удовольствием последовал совету. Бутерброды, схомяченные ночью, не сильно его насытили, и сейчас похлёбка с бобами в металлической тарелке показалась просто божественной.

– Тебе интересно, что тут у нас происходит? – задумчиво произнёс бригадир. – Хреновые вещи происходят. Барон не хочет отпускать нас, а всё потому, что один круглый идиот чем-то вывел его из себя.

– Ну зачем ты так, Исаак? – сказал кто-то. – Не гневи бога. Мы ничего о том не знаем. Возможно, Фёдор не причём.

Акудник насторожился. Фёдор? Уж не тот ли самый?

– Не причём? Тогда почему он сидит на цепи, словно пёс. А наши друзья, которых в прошлый раз увели к Барону сразу за ним, до сих пор не вернулись? Что там произошло? Чует моё сердце, нет их больше в живых.

– Фёдор? О ком вы сейчас говорите?

– Да есть среди нас один, – ответил бригадир, – не такой, как мы. Шибко умный. Профессор, говорят. Жил в Слободе несколько лет, несмотря на неприязнь местных. А всё потому, что Степан, наш староста, постоянно его защищал. Велел остальным не трогать профессора.

– Правильно говорил, – осмелился вставить Емельян. – В прошлом году Фёдор спас мою дочурку от кори. Сам поставил диагноз и помог найти лекарства в городе. Кассандра, шептунья наша, так-то утверждала, что делать ничего не надо. Мол, это простуда играется. Поиграется, и пройдёт. И где бы сегодня была моя любимая девочка, если бы не Белоус?

Теперь всё сходилось. Стало очевидно, что Фёдор Белоус, отец Эльвиры, находится где-то рядом. Ну и что с того, уныло одёрнул себя юноша. Теперь он и сам в плену, так что о спасении Белоуса пока что не могло быть и речи. Эх, и зачем я вообще припёрся сюда? Тоже мне защитник сирых и убогих, распятых и угнетённых.

– И где же он сейчас? – осторожно поинтересовался юноша, стараясь не показать чрезмерного интереса.

– А тебе зачем это знать? – с подозрением спросил бригадир Исаак.

– Так я же к вам из Слободы пришёл. Ему тоже есть весточка от его дочери.

– От этой чёртовой мелюзги, которой мерещится всякое, вроде мамаши-покойницы?

– Исаак, – раздался предупреждающий голос.

– Ну что ещё? Думаешь, что имеешь право меня поучать? – огрызнулся старший.

– Ничего такого, – сразу же стушевался Емеля. – Пойдём, новенький. Я покажу тебе Фёдора. Он недалеко.

Борис поднялся из-за стола, сгорая от любопытства. Емельян махнул рукой и повёл его мимо отключённых станков, в коридор, ведущий в соседнее помещение.

– Он здесь. Как и сказал бригадир, сидит на цепи.

И действительно, Борис замер у решетки, замкнутой на ключ. У противоположной стены с осыпавшейся штукатуркой сидел человек, прикованный к батарее. Заросшее щетиной лицо, грязные соломенные волосы и впалые щёки, облик бедолаги не отличался здоровьем и блеском. Подняв голову, он внимательно посмотрел на посетителей.

– Как твои дела, Фёдор? – крикнул через решётку Емеля.

Прикованный ничего не ответил.

– К тебе тут пришли. Этот парень говорит, что у него весточка от твоей дочери.

На этот раз в глазах Фёдора зажёгся неподдельный интерес. И вместе с ним страх. Борис, чувствуя некую неловкость, громко прокричал:

– Вчера я был в гостях у вашего старосты и виделся с твоей дочерью. Она скучает по тебе и ждёт домой.

Ничего другого он не мог сообщить ввиду присутствия чужих ушей. Пришлось импровизировать. По щекам Белоуса потекли крупные слёзы, и он что-то прорычал, скорее от бессилия, нежели от злости.

– Ну ладно, – кивнул Емеля, – пошли отсюда. Не то Исаак ещё больше рассвирепеет.

Борис не стал с ним спорить, и они вдвоём вернулись к столу. В это же время раздалась сирена, и слободчане, все разом, поспешили к закрытым вратам, на другую сторону цеха.

– Куда это вы? – поинтересовался Акудник.

– Начинается наша смена. Сейчас нас выведут отсюда и отправят в шахту. Там мы проработаем до позднего вечера, пока городские будут заниматься очисткой руды, которую мы добыли вчера.

– А чего же вас, а не их, поселили в цеху? Было бы логичнее, не находишь?

– Тоже скажешь. Они же не холопы, как мы. По крайней мере, живут в своих квартирах. С горожанами Барон обходится не в пример мягче, чем с нами. Хотя тоже скор на расправу, и может запросто оторвать голову любому своей клешнёй.

В этот момент ворота скрипнули и начали раздвигаться, благодаря усилиям нескольких охранников снаружи.

– Ну что, работнички? Готовы к труду и обороне? – с ухмылкой спросил один из них, входя внутрь. – Сегодня вам придётся попотеть в забое, если желаете увидеться с родными к концу недели. Вас ждёт шахта № 3.

– Почему третья? – угрюмо поинтересовался Исаак. – Мы ещё вторую не выбрали.

– Чтобы ускорить процесс выработки, – снизошёл до объяснений охранник. – Там, говорят, ещё более богатая жила. Полковник Метисов не может ждать, пока вы изображаете из себя черепах. Ладно, ступайте за мной.

Борис двинулся к выходу вместе с остальными, но в последний момент его остановили.

– Эй-эй, не так быстро, торопыга.

– Что не так?

– За тобой вот-вот прибудет персональный конвой. А вот и он, кстати.

Раздвинув остатки работников, в цех вошли двое – в чёрных касках, лёгких бронежилетах и военной одежде.

– Ну как ты, малой, – с ухмылкой обратился к Борису один из них, при ближайшем рассмотрении оказавшийся девушкой. – Не сильно я тебя приложила?

Акудник с удивлением уставился на самодовольную особу. Увидев нахальную улыбку, крепкие руки и ноги профессиональной пловчихи, он сразу же догадался, что именно она захватила его ночью, огрев чем-то тяжёлым в квартире старухи.

– Будем знакомы. Крабстер.

Борис не понял, имя ли это или кличка. Скорее второе. Слишком уж странно звучало.

– Шрам, – ответил он, не желая называть своего настоящего имени.

– Да ну? – притворно изумилась дама в броне. – Какой же из тебя шрам? Шрамик, скорее. Ну ладно. Не будем тянуть время. Забираем его, Макарчук.

Охранник цеха осклабился.

– Да забирайте. Как я понимаю, он уже сюда не вернётся?

– Будет видно. Ступай впереди, Шрамик.

Борис понял, что у него не осталось иного выбора и подчинился. Одна надежда – сбежать по пути, но шансов крайне мало. Похоже, эти бойцы весьма опытные ребята. К тому же с оружием. Хотя бы можно будет осмотреться и понять, что здесь к чему.

Территория снаружи напоминала военный объект. Казармы чередовались с цехами, подтянутые люди в спецодежде патрулировали участки тут и там.

– Куда вы меня ведёте? – спросил Борис, вращая головой.

– Скоро увидишь, Шрамик. Сегодня тебе придётся держать ответ за всё, что ты сделал, негодяй. Метисов будет рад тебя увидеть.

Борис ни черта не понял и благоразумно промолчал. Вскоре его привели к административному двухэтажному зданию и толчком заставили войти внутрь. На входе они пересеклись с тощим типом в костюме и галстуке. Очевидно, он куда-то спешил, но при виде заключенного и его конвоиров остановился.

– Не тормозим, – насмешливо фыркнула Крабстер, подталкивая Бориса. – Вперёд и с песней.

– Взяли-таки негодяя, Полинушка? – воскликнул тип. – Похоже, придётся выписать тебе премию.

Девушка презрительно сплюнула, не удостоив типа даже взглядом.

– Зря ты так, Полина, – пробормотал Макарчук, когда они прошли десяток метров.

– Ты сейчас про что? – переспросила девушка. – Ах, про Шестова. Пусть идёт лесом, слизняк подколодный. Никогда не понимала, как мужик может быть таким ничтожеством.

– Каким бы не был, – упрямо ответил напарник. – Архивариус, как-никак. Нужно проявить уважение.

– Вот ты и проявляй, – закончила разговор Крабстер и ещё раз пинком подтолкнула Бориса.

Его провели по длинному затёртому ковру красного цвета и запустили в огромное помещение. Это был классический актовый зал, в котором в советские времена устраивали выступления самодеятельности для трудовых коллективов. Длинные ряды стульев были разделены широким проходом, который упирался в сцену. Вместо фортепиано на ней стоял дубовый стол с огромным «депутатским» креслом и несколько книжных шкафов. Ни дать ни взять кабинет важной шишки.

– Иди уже, – велела девушка, заставляя Бориса взойти по лестнице прямо на сцену.

В этот момент из задней комнаты появился немолодой человек звериной наружности с густой поседевшей кипой волос. Крупное лицо, покрасневший нос заядлого выпивохи и массивная межбровная дуга моментально выдавали данный типаж, как жестокого и необузданного человека. Вместо правой руки из-под фланелевой рубашки выглядывала металлическая конструкция, напоминающая кузнечные клещи. Цепкие глаза Барона сразу же начали буравить Бориса, как будто пытаясь докопаться до его внутренностей. Следом за ним на сцене актового зала появился другой персонаж, лет сорока, подтянутый, собранный, очевидно, военный. Его лицо было гладко выбрито, а карие глаза казались живыми.

– Ну и вот и всё, герр полковник, – с ухмылкой прорычал человек с протезом. – Поймали мы вашего воробушка. Даже не знаю, что за это теперь попросить.

Военный хмуро сказал:

– Позвольте, Барон, я проверю его.

– Как вам будет угодно.

Военный приблизился к Борису, который стоял зажатый меж двух ухмыляющихся бойцов, и внимательно осмотрел его.

– Похож, не спорю, – а затем он обратился к пленному. – Я полковник Олег Метисов. Слышал обо мне?

Борис помотал головой, строя из себя дурачка.

– Вот уже почти год, как я охочусь за вами, товарищ Акудник. Ай-яй-яй, нехорошо брать чужое и прятать это от законных владельцев.

– Так а что он украл-то у вас, Метисов? – поинтересовался Барон. – И по что вы расклеили листовки с его постной рожей по всем окрестным лакунам?

Военный скривился, но это увидел только Борис. Внезапно ему стало понятно, что шишки из Центра-0 не стали делиться всей информацией со своими союзниками.

– Это засекреченные данные, – скупо ответил он.

– Засекреченные? – усмехнулся Барон. – Допустим. Значит, вам не нужен его чемодан с вещами?

Барон тут же достал знакомый саквояж из-под стола, зажав его ручку своей клешнёй. Метисов резко развернулся и отправился к столу.

– Открывай, – велел он, и глава Шахтинска не стал перечить.

Щёлкнув замками, он явил полковнику содержимое чемодана: окуляры с вихревым анализатором, базовая модель «Strider-911», используемая скаутами Центра-0.

– Что это? – рявкнул Метисов и прыжком вернулся обратно к Борису.

Схватив его за грудки, он начал трясти молодого человека, словно мешок с тряпьём.

– Где она? Я тебя спрашиваю, Акудник, где Сфера Римана?

Борис пожал плечами.

– Сфера? Так вот почему вы охотились за мной? Но с чего вы решили, что она у меня? Разве не мой отец занимался её изучением?

– Ты за кого меня принимаешь, молокосос? – не выдержал Метисов и затряс Бориса ещё активнее. – Твой отец мёртв. Банда душманов выпотрошила его как креветку и размазала по всей лаборатории. Ты же был там. Ты не мог этого не видеть.

Борис не поверил своим ушам. Что за чушь. Отец был жив, когда передал ему артефакт и велел бежать в поисках Форта Боярд. А к тому моменту душманы уже отступили от города. Зачем Метисов врёт ему?

– Это… это ложь, – запинаясь сказал Борис. – Отец не мог умереть.

Глаза полковника округлились. Каким-то образом он почувствовал, что сейчас бежавший лаборант не врёт ему. И в этом было некое противоречие.

– Ладно, парень. Давай теперь без дураков. Отдай нам Сферу, и мы вернём тебя обратно, в тот мир, в котором тебе никогда и ничто не угрожало. Закончишь институт, снова начнёшь работать на благо ССВЛ. Или ты думаешь, что если бы мы тебя сейчас не взяли в этом захолустье, ты бы бесконечно бегал от своих врагов? Как бы не так. Я слышал о том, что случилось в Горыни.

Картинка из прошлого встала перед его глазами, стянув горло тугим узлом.

– Подумай обо всех, кто погиб, – продолжил давить Метисов. – Неужели всё это было зря? Вспомни отца, вспомни Гришу, Елизавету Борщёву, Павла Марченко. Неужели ты станешь ренегатом и предашь их светлую память?

Имена, произнесённые полковником, внезапно огненными шипами вонзились в мозг Бориса. Этого не может, не могло быть. Они не могли погибнуть. Зачем он всё врёт? Павлуша… Лизонька… Гриша… Отец.

– Как же я ненавижу тебя, – прорычал юноша, чувствуя, как у него подгибаются ноги. – Это ты виноват. Ты отправил меня в это проклятое путешествие. Почему я не мог остаться дома и умереть с остальными.

Все присутствующие, и Барон, и Метисов, с изумлением уставились на парня, который внезапно скорчился у ног бойцов, схватившись за голову, словно в припадке безумия.

– Что это с ним? – осторожно спросил один из них и мыском сапога дотронулся до пленника. – Может он из тех чудиков, которые исходят пеной…

– Это называется «эпилепсия», – со знанием дела ответила Крабстер.

– Да успокойтесь вы, – рявкнул Метисов. – Нет у него никакой эпилепсии. Я смотрел его дело.

Клешня осклабился.

– В любом случае, парнишка сейчас не сможет тебе ответить. Как пить дать, он в шоке. Нужно ещё какое-то время подержать его в заключении.

Полковник с неохотой кивнул.

– Похоже, ты прав. Ладно. Верните его обратно и проследите за тем, чтобы он не расшиб себе голову, назло маме. Пусть отдохнёт немного, а потом мы с ним ещё раз поговорим.

Крабстер и её напарник подхватили Бориса под руки и поволокли прочь из актового зала, выполняя приказ начальства.

– Ну а мы тем временем пообщаемся с вами, полковник, – усмехнулся Клешня, усаживаясь в своё красное «депутатское» кресло. – Не желаете ли приоткрыть завесу тайны? В конце концов, мы с вами в некотором роде союзники. Вот я своих людей не жалею, напрягаю их до полусмерти, чтобы удовлетворить ваши возросшие запросы. Это же надо, в этом квартале мы установим настоящий рекорд – полтора тонны аридиума. В пять раз больше, чем обычно.

– Я ценю это, Барон, – кивнул Метисов. – Однако я человек военный, и мои суждения и поступки мне никоим образом не принадлежат. Вот прибудет в Шахтинск генерал-майор Гробченко, и тогда вы можете допытываться у него сколько-угодно. Я уже отправил запрос в полевой штаб. В течении двух суток он будет здесь.

– Ладно. Подождём немного, – губы Клешни расплылись в безмятежной улыбке. – А пока что не желаете ли изучить наши богатства, полковник? Могу лично продемонстрировать вам линию очистки аридиума. Или, если желаете, показать цех, где мы собираем ещё один ЭГР-модулятор для вторых ворот.

– Что? Тот самый, чей принцип был придуман товарищем Белоусом?

– Тот самый.

– Это довольно интересное предложение, – кивнул полковник. – Но я бы предпочёл, чтобы подобную экскурсию мне провёл лично этот удивительный учёный-самоучка.

– Очень жаль, – искренне расстроился Барон. – В таком случае, вы вряд ли на неё попадёте. Белоус очень твердолобый человек, и сейчас я прикладываю все усилия, чтобы сломать его. К сожалению, в последнее время он ведёт себя крайне неразумно.

– Вот как? – не поверил полковник. – Интересно, с чего бы он так противился нашему сотрудничеству?

– А кто ж его знает, что в голове у этого гения-самоучки, – ухмыльнулся Клешня, приглаживая протезом седую прядь волос.

– Тогда до следующего раза, Барон, – подытожил полковник. – Сейчас мне нужно отдать парочку распоряжений своим людям. Ещё увидимся.

На этом они расстались. Покинув зал, Метисов отправился к своим, в отдельный ангар, милостиво выделенный им с позволения Барона. Оказавшись среди военных Центра-0, он жестом подозвал к себе своего заместителя, черноволосого и черноглазого капитана Шеварднадзе.

– Чего желаешь, полковник? – дружески поинтересовался тот, после того как отдал честь.

– Послушай, Гурам. Выведай у бойцов Клешни, где они схватили Акудника, и отправляйся туда со своей группой. Нужно, чтобы вы тщательно исследовали там каждую пядь землю. Я уверен, что наш язык сбросил артефакт где-то на местности. Тебе всё ясно?

– Так точно, товарищ полковник, – кивнул Шеварднадзе. – Будет сделано. Могу я идти?

– Ступай.

***

Район Гатово был одним из нескольких спальных районов города. В прежние времена он вполне себе считался респектабельным и неплохим для жизни, наравне со Скобелево и даже Центром. Однако после войны, продолжительной разрухи, последующих двух волн Фрагментации, прежняя зажиточность куда-то испарилась. О тучных годах свидетельствовало лишь несколько монументальных зданий. Дом Союза Печати был одним из них.

Раннее утро в Гатово ознаменовалось непродолжительной перестрелкой. Некоторые жители, вставшие раньше других, поспешили прикрыть окна квартир, от греха подальше. Их можно было понять. С тех пор как в районе стал заправлять Корявый, в прошлом рядовой боец Колеса, а нынче тот, кто поставлял Клешне работников из местных, жизнь здесь не стала безопасней. Некоторые даже с тоской вспоминали не такие уж далёкие времена, когда в Гатово всем заправлял Иван Колесников, бандит, проигравший Барону в противостоянии банд-формирований. Однако это не мешало людям поминать его правление добрым словом. В то время на районе хотя бы не грабили стариков, а нынче это стало привычным делом.

Когда перестрелка закончилась, жители Гатово сразу же постарались забыть о ней, не желая вникать в драматические события, которые только что произошли в высоких кабинетах Дома Союза Печати. Зато внутри здания всё было шиворот-навыворот.

– Ну что ты теперь скажешь, ублюдок? – с ядовитой ухмылкой осведомился Колесников, глядя на избитого и связанного врага. – Думал, что я не вернусь?

Корявый – уродливый мужчина, изъеденный оспой – с ненавистью, исподлобья, уставился на того, кого уже не думал когда-либо увидеть живым.

– Зря ты вернулся, Колесо, – процедил он. – Клешня с тобой разберётся. У тебя нет никаких шансов против него.

– Ну это мы ещё посмотрим.

В этот момент в комнату, обитую дубовыми панелями, вбежало несколько бандитов. Вид у них был довольно растерянный, скорее даже ошарашенный. Ещё бы, весь коридор на пути к кабинету был усеян трупами самых верных людей Корявого.

– Что здесь случилось? – воскликнул один из них, держа руку на кобуре, и тут он увидел связанного босса… в компании прежнего босса.

– Теперь вам понятно, ребята? – усмехнулся Колесников.

Бандиты осторожно кивнули.

– Тогда идите и сообщите всем, что Колесо вернулся. Кто будет против, пусть приходит. Посмотрим, чего стоят шестерки Барона.

Бойцы так же поспешно скрылись.

– Вот видишь, Корявый, – усмехнулся Иван. – Вот и всё, на чём стояла твоя власть, такая шаткая и кратковременная.

Корявый сплюнул кровавый сгусток прямо на ковёр.

– Посмотрим, сколько продлится твоя.

Оглобля подскочил сбоку к связанному и нанёс ему один прицельный удар в лицо. Кровотечение усилилось.

– Выбирай слова, когда разговариваешь с главным.

Бывший босс яростно сверкнул глазами, но не осмелился сказать в ответ что-то дерзкое.

– Ладно, – устало махнул рукой Колесо. – Забирайте его. Мне надо побыть немного в одиночестве, чтобы привести мысли в порядок и подготовить план.

– План?

– Да. План нашего возвращения в большую политику. Соберите пока остальных и приведите их к присяге банде Колеса. Затем займитесь сбором оружия. Скоро оно нам понадобится.

– Понятно, босс, – громогласно исторгли амбалы и покинули кабинет, таща по земле связанного мужчину, прямо за волосы.

– Хорошо же денёк начинается, – пробормотал Колесо, усаживаясь в глубокое кожаное кресло.