Текст книги "Разорванная Земля (СИ)"

Автор книги: Александр Воронич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц)

– Ну давай, – в голосе человека-жабы послышалась насмешка, – послушаем.

– Это из-за тебя мы лишились нашего пса и не смогли захватить мартышку.

– Что? Почему это из-за меня?

– Ну смотри, кто спустил его с поводка на ночь глядя?

– Допустим, это был я, – согласился Карло. – Тотошка должен охотиться и хорошо питаться. А ты… ты вообще никогда не любил его.

– Ты совсем поехал с этим псом, – презрительно фыркнул Крокодайл. – Зиверг подчинил его и передал нам не для того, чтобы ты сюсюкался с собачкой. Он должен был выследить пропажу, а ты просто взял и похерил всё.

– Кто же знал, что этот негодник окажется таким изворотливым, – хмуро ответил коротышка.

– Потом расскажешь эту слезливую историю Извергу, – клацнул зубами Крокодайл.

– Я вижу, что ты делаешь, Ганечка, – возмущённо квакнул Карло. – Хочешь переложить на меня всю ответственность? Но это ты отказался преследовать мартышку, когда у нас ещё был шанс.

– Какой ещё шанс? – огрызнулся длинный. – Ты же видел, что находилось внутри поля? Если бы мы последовали за ними, то неизбежно погибли бы в пасти Хобота.

– Трусливые отговорки.

– Ах ты, безмозглая жаба! Следи за словами.

Карло разинул беззубую пасть, демонстрируя липкий и толстый язык.

– Тебе тоже стоит выбирать выражения, гнилая личинка. Думаешь, если выше, то можешь валить всю вину на меня? Смотри, Ганя, однажды я не сдержусь и просто плюну в тебя.

– Можешь попробовать, – ухмыльнулся Крокодайл. – Если хочешь почувствовать, что значит быть выпотрошенным заживо.

Оба существа уставились друг на друга тяжёлыми немигающими взглядами, а потом неожиданно рассмеялись. Как ни крути, они понимали друг друга намного лучше, чем остальные представители отряда Пантелеймона Зиверга. Вечная весёлая парочка, Карло и Крокодайл. Как известно, даже безумцы и маньяки стремятся к тому, чтобы отыскать в пучине лиц родственную душу, способную разделить интересы.

[1] ЦЕРН – европейская организация по ядерным исследованиям

Глава 5. Красная Слобода

Где-то через час едва заметная тропинка в лесу превратилась в довольно широкую дорогу, утрамбованную за многие годы ногами местных жителей. Судя по всему, Эльвира Фёдоровна вела их правильно. Вскоре они вышли из прореженного лесного массива, насобирав на обед немного белых грибов и опят. Шон нёс грибы в своей курточке, довольно мыча что-то под нос. Борис отметил, что сегодня его младший находится в хорошем настроении. Не такое уж частое событие. Неужели это присутствие Эльвиры так на нём сказывается? Если подумать, в этом нет ничего удивительного. Женский пол способен поднять настроение мужчинам любого возраста.

С некоторой щемящей тоской ему вспомнилась Елизавета Борщёва. Интересно, как она там? Начала ли уже встречаться с кем-то другим? Или ждёт его возвращения, словно княжна своего рыцаря из похода?

Борис споткнулся на ровном месте. А вернётся ли он вообще? Этот вопрос был неясен даже ему самому. За прошедший год он через многое прошёл. Испытания, выпавшие на их с братом долю, тревога и чувство ответственности, разительно поменяли его – и внешне, и внутренне. Если раньше Борис был довольно субтильным юношей, с лёгкой сутулостью и довольно слабыми мышцами, абы только суметь поднять с пола научные приборы, которыми полнилась лаборатория отца, то теперь он казался совсем другим человеком. Его плечи округлились, осанка выпрямилась, на лице навсегда остался шрам от косого удара ножом – ничего героического, всего лишь случайная шалость подвыпившего завсегдатая одной из харчевен, в пятнадцати переходах отсюда. Однако рубец придал его осунувшемуся лицу некоторый злобный шарм, который моментально считывался каждым из новых незнакомцев на их длинном пути.

– Смотрите, – раздался ликующий голос девочки. – Мы почти пришли.

Действительно, в километре южнее к небу поднимался дым из кирпичной трубы. Судя по всему, кто-то вялил мясо.

– Это подворье Степана, – радостно сообщила Эля. – Он староста нашей Слободы. Отвечает за всё, что происходит внутри.

– Ясно, – кивнул юноша. – Будет интересно с ним пообщаться.

– Надеюсь, родители не очень на меня сердятся, – продолжила девочка, не в силах остановиться.

– За что?

– Что значит, за что? Я же ушла в лес по собственному желанию, без разрешения. Но как я могла остаться? Степан ведь сказал, что они отправились за грибами. Ой, – внезапно воскликнула Эля, – я вдруг подумала, а что если они ещё не вернулись?

Эта мысль испугала её.

– Всё будет хорошо, – уверил Шон. – В любом случае, мы с братом обещали тебе, что вернём тебя к ним. А мы привыкли держать своё слово. Так ведь, Борис?

Старший предпочёл промолчать. К этому времени, он уже успел познать тяжесть даваемого кому-либо слова. Порой оно могло полностью изменить твою жизнь. Так было и с ними, когда им пришлось бежать из родного города. Проклятый отец. И почему он взвалил на них эту ношу? Не мог что-ли найти других исполнителей?

– Брат? – вновь раздался вопрошающий голос Шона. – Мы ведь поможем Эле?

– А чем мы сейчас занимаемся? – отмахнулся старший. – Перестань напрягаться раньше времени. Хорошо?

Шон надулся, уловив раздражение в голосе Бориса. А Эльвира, напротив, с каждым шагом становилась всё легче и радостнее. Она неслась по дороге вприпрыжку, словно предвкушая в конце пути любящие объятия. Вскоре они приблизились в воротам поселения. Несколько мальчишек и девчонок лет двенадцати стояли около них, хмуро поглядывая на гостей.

– Привет, ребята, – Эльвира помахала рукой, но ей не ответили.

Гости прошли мимо неприветливых детей и направились дальше, прямиком к подворью Степана. Лай собаки, посаженной на цепь, предупредил хозяина о приходе чужаков.

– Кто такой? – спросил он, выходя на порог, а потом увидел девочку и расслабился. – А, так ты привёл её.

– Здравствуй, дядька Степан. Мамка с папкой уже вернулись из леса? – нетерпеливо спросила малышка.

Широкоплечий высокий мужчина, лет пятидесяти, с окладистой бородой и намечающейся лысиной, вздрогнул от этого вопроса, а затем посмотрел на Бориса. Тот сразу же понял, что не всё так радужно.

– Вернутся, Элечка. Обязательно вернутся. Ты только не волнуйся. Я отправил за ними нескольких человек. А пока расскажи мне, где ты пропадала весь день и всю ночь, малявка, – внезапно его голос стал рассерженным. – Разве я не сказал тебе гулять с ребятами около школы?

– Я им не нравлюсь, – пожаловалась она. – Они прогнали меня.

– Вот как, – промычал Степан. – Ладно, разберёмся. Эй, Ганна, выйди-ка сюда. Смотри, кто пришёл.

Из соседнего дома вышла женщина в фартуке.

– Что такое, Степан? Думаешь, мне нечем заняться?

Внезапно она разглядела пропажу и едва не расплакалась.

– Где же ты была всё это время, милая? Мы так перепугались!

– Я искала родителей, – застенчиво ответила Эля. – А потом потерялась. А потом на меня напала большая собачка. А эти добрые люди спасли меня от неё.

После её слов Степан как-то подозрительно посмотрел на Бориса, но ничего не сказал.

– Пошли со мной, малышка, – велела Ганна. – Я накормлю тебя тёплой едой и уложу спать. И где ж ты так извазюкалась? Сначала нам с тобой надо будет умыться.

– А можно Шон пойдёт со мной?

Сердобольная женщина пожала плечами. В её глазах мелькнуло сочувствие.

– А почему же нет. Пусть идёт.

Девочка радостно схватила Шона за руку, улыбнулась Борису, и они вдвоем отправились за милой женщиной. Акудник остался один на один во дворе с хозяином дома.

– Ну что же, чего стоять здесь. Проходи в избу. Расскажешь подробнее, что там случилось.

Парень молча кивнул, принимая приглашение, и проследовал за хозяином через сени в широкую комнату. Большой деревянный стол стоял у стены, скатерть ручной работы украшала его. Объёмная покрытая побелкой печь распространяла давно забытые приятные запахи деревенского быта. Когда-то в детстве, ещё при жизни матери, он часто бывал в деревне, а потом как-то это прекратилось.

– Садись, – велел Степан, указывая рукой на лавку. – Как тебя зовут-то?

Борис снова почувствовал себя как в недавней юности перед отцом, неуверенно и растерянно. А затем на его лице появилась злая ухмылка. Ну уж нет, прошли те времена. Нет больше нужды бояться не оправдать чьих-то надежд.

– Борис. Из рода Акудников мы.

Нарочито небрежно, он поставил на пол свой саквояж, затем медленно снял непромокаемый плащ и повесил его на крюк. И только затем уселся на лавку. Степан не очень-то проникся его показательным нахальством, зато сразу же срисовал кобуру с береттой.

– Путешественник, значит? Или бежишь от кого?

– И то, и другое, – с неудовольствием признал юноша. – Но давай не будем об этом.

Степан кивнул, а затем достал из шкафа какую-то бутыль с жидкостью подозрительного цвета. Налив полрюмки, он поставил её перед гостем.

– Что это? Алкоголь?

– Совсем немного. Для аперитиву. Сейчас подам тебе щей. Ганна недавно наварила. Она сестра моя. Живёт в соседней хате, а ко мне приходит с волонтерской помощью: в избе прибраться, или щей вот изготовить.

Борис усмехнулся.

– А что же, ты не женат? – спросил, и тут же запнулся. Негоже лезть с такими вопросами к незнакомым людям.

Но Степан не обиделся.

– Был когда-то. А потом она сбежала с одним морячком, да детишек мне оставила. Всех вырастил и поднял на ноги, но отчего-то с тех пор перестал верить бабам. Понимаешь?

Юноша осторожно кивнул, скорее для того, чтобы замять странный поворот беседы. Для того же он опрокинул в себя предложенные полрюмки и сразу же почувствовал тепло, распространившееся по гортани и пищеводу.

– Хорошая вещь, – с удовольствием кивнул он.

– Так и есть. Под щи деревенские самое то, – и хозяин извлёк из печи чугунок, в котором плескалось горячее и аппетитное варево.

– Держи, сынок. Кушай. Спасибо тебе за нашу Элечку. Ты ведь спас не только её, но и мою седую голову. Не представляю, что бы я сказал Фёдору, отцу её, если бы волки порвали девчонку.

Борис кивнул, вовремя сообразив, что не стоит уточнять, что волк был непростой. Глядишь, от такой информации мужик действительно заработает пару седых прядей в бороде.

– Так что там с её родителями, – спросил юноша, – уплетая с удовольствием горячий суп, и закусывая его ломтем душистого хлеба. – Она ведь нам все уши прожужжала про мамку свою и папку. Где они?

– Вам? Хм… Как бы сказать. Девчонка она хорошая, но уж больно необычная.

– В чём это проявляется?

– Видит всякое, то, что отсутствует…

– Это я уже понял, – ухмыльнулся Борис. – Необычное умение. Опасное. Видимо, её глаза ещё в утробе матери приспособились к флуктуациям пены.

Лицо Степана стало немного ошарашенным. Он явно не понимал, о чём говорит гость. Тот быстро это сообразил и вернулся к исходной теме.

– Так что же насчёт родителей? Я ведь обещал ей, что передам её непосредственно в их любящие руки.

Староста почесал в затылке.

– Видишь ли, на данный момент это не представляется возможным. Отец её, мой друг Фёдор Белоус, вместе с другими жителями слободки нашей ушли на подработку в Шахтинск. Обычное дело, мужики часто туда уходят, но чередуются посменно – три дня через три. Теперь это возможно, благодаря волшебным воротам, которые Барон возвёл на границе. Они позволяют создавать проход в обе стороны сквозь окаянный барьер. Изумительное изобретение.

Борис согласно кивнул.

– Так что, Фёдор не вернулся? И почему?

– А кто его знает, – грустно ответил староста. – Похоже, там что-то случилось непредвиденное. Проход в Шахтинск закрыт, а охрана у ворот словно воды в рот набрала. Молчат, как партизаны, а другого способа узнать что-либо не существует. Помимо ворот другого пути в город нет: ни туда, ни обратно.

Борис почувствовал лёгкое недоумение.

– Погоди, Степан. Я только сейчас сообразил, что уже что-то слышал об этом. Шахтинск? Так и есть. Хм, откуда я помню это название… Такой же поселок, как у вас?

– Нет, что ты, – покачал головой староста. – Скорее уж город. В прошлом, промышленный градообразующий центр всего региона. Расположен по ту сторону Кременной. А мы, Красная Слобода, являемся периферией того города. Уже полсотни лет снабжаем его здоровыми продуктами, без всяких там ГМО и пестицидов. Точнее, снабжали, пока Первая Волна не разделила нас.

– Первая Волна? – удивился Борис.

Он не предполагал, что деревенский мужик может знать подобный термин. Степан понял его не правильно.

– Да, так называют первый прорыв той пакости, которая разорвала мир и отделила нашу Слободку от Шахтинска. Кажется, это случилось в шестьдесят восьмом. Не суть. Нам ещё повезло – деревня осталась целой, линия прошла по ту сторону реки, зацепив город. Будет желание, сходи, посмотри. Пара кварталов Шахтинска за мостом оказалась на нашей стороне, но деревенские там не живут. Разве что клубом пользуются. Нужно же молодым где-то плясать, удаль свою выплясывать.

– Я тебя понял, – кивнул юноша, расправляясь со щами в глубокой тарелке. – Но потом, после Фрагментации, что-то изменилось?

– Как я уже сказал, горожане построили ворота. Это случилось относительно недавно, в семьдесят втором, спустя два года после Второй Волны. Именно тогда к власти в Шахтинске пришёл новый хозяин – Барон Клешня, и уже правит там почти пять лет. Под его руководством в шахтах начали добывать какую-то необыкновенную руду. Как же там… атри… аври… авридиум, что ли. Она оказалась чрезвычайно полезной.

– Почему?

– Так именно с её помощью городские создали те ворота, а сейчас, я слышал, этим чудо-металлом заинтересовались какие-то чужаки с запада. По словам Фёдора, Барон сейчас ведёт с ними переговоры о поставках. Одна беда с этим: Клешне срочно понадобились почти все наши мужики, чтобы увеличить добычу в шахтах. Вот почему их так мало сейчас в деревне.

– Аридиум? – повторил юноша, вспоминая что-то из своего прошлого. Павлуша вроде о нём рассказывал…

– Кажется, я что-то слышал об этом металле. Барон Клешня? Почему его так называют?

Степан пожал плечами.

– Клешня и есть. У него вместо руки стоит механический протез. Говорят, когда он пришёл к власти, с его помощью лично давил головы своих противников. А их было немало: не один и не два. Против Барона сражалось сразу несколько группировок. Те, кто выжил, теперь скрываются.

– И вы не боитесь ходить к такому кровожадному изуверу на заработки?

– Раньше боялись. Но таких случаев больше не случалось. Постепенно люди к нему и потянулись. Фёдор, отец Эли, как-то признался, что видел в городе повешенных на деревьях, но по его словам, они это заслужили. С ворами и нарушителями спокойствия Барон не церемонится.

Борис кивнул.

– Вот скажи мне, Степан. Ты уже несколько раз упомянул отца Эльвиры Фёдоровны, но ещё ни разу не сказал о её матери? Что с ней-то? Она сейчас тоже на подработках у Барона?

Староста помрачнел. Было видно, что он не сильно хочет отвечать на этот вопрос.

– Дело в том, дорогой гость, что мать-то её мы никогда и не видели. Сам Степан пришёл к нам из Шахтинска несколько лет назад, с годовалой девчонкой на руках. Он был там уважаемым учёным, и Барон хотел, чтобы он работал на него, но Фёдор сопротивлялся. Упёртый малый. В конце концов, они достигли некоего консенсуса. Что касается Анастасии, матери девочки, по словам Фёдора она погибла при родах дочери. Вот и вся история. Печальная, как и многие другие…

Борис исподлобья уставился на хозяина. Он что, серьёзно? Или так странно шутит?

– Погоди! Я не понимаю. Она же всю ночь и всё утро вспоминала о своей мамке, и описывала её. Красочно так описывала, правдоподобно.

– Да уж, – кивнул Степан. – Мы тоже с Ганной слышали это. Да что там, вся деревня слышала. А ты думаешь, почему девчонку-то не особо принимают в свою компанию местные ребятишки? Боятся её, считают странной. Многие родители даже запрещают своим оболтусам с ней общаться. Пару лет назад было несколько попыток изгнать их с отцом из Красной Слободы, но я, как староста, сказал свое веское слово. Кто мы такие? Люди или звери? Если звери, то нате вам меня, рвите, сколько хотите. А если люди, то миритесь со странностями ближних. Вот так-то. Кажется, мои слова на них подействовали.

– Ничего себе, – Борис сидел, ошарашенный. – Слушай, Степан, а ты случайно в прошлом не был священником?

– А что?

– Умеешь красиво и мощно излагать.

Староста рассмеялся.

– Ну, ты прав и не прав одновременно. Папаша мой заведовал местной церковью, пока не сгорела. А я что, просто нахватался от него словечек всяких.

– Понятно, – кивнул юноша. – Так значит, нет никакой мамки. Наврала девчонка. А отец уже который день у Барона. Не знаю, что и делать. Я же обещал ей.

– Если обещал, тогда выполни обещание, – уверенно предложил Степан. – Дождись хотя бы Фёдора с вахты и передай дочурку прямо в руки. Лично я надеюсь, что уже завтра утром их бригада вернётся со смены, и всё разъяснится. Могу за бесплатно предоставить тебе койку на эту ночь. Человек ты вроде хороший, если тебя волнует какое-то обещание, данное незнакомой малявке. Оставайся.

Пытливо разглядывая гостя, он внезапно смутился и отвернулся к печи, чтобы задвинуть чугунок со щами обратно в горячее жерло.

«Что с ним такое? Как будто узнал меня? Или боится чего?», – лениво подумал Борис и погрузился в размышления. Как же теперь ему быть? В словах хозяина определенно имелся смысл. Почему бы не дождаться отца девочки прямо здесь: в теплоте, чистоте и комфорте? Да и Шон будет поспокойнее, если они доведут начатое дело до конца.

– Хорошо, – решился он, – я принимаю твоё приглашение, Степан. Могу я оставить свои вещи в твоём доме? Хочу прогуляться по вашему местечку налегке, посмотреть, что здесь к чему.

– Оставляй, конечно. Да вот только куда же ты пойдешь? – удивился староста.

– Хочу посмотреть на ту часть поселения, о которой ты говорил. Уж больно ты раззадорил меня рассказом о тех необычных воротах, ведущих в Шахтинск.

– А, ну если так любопытно, то сходи, конечно, – согласился староста. – Только помни, что местные не шибко привечают чужаков. А в пригороде так и вовсе могут быть мародеры. Будь осторожен.

– Не беспокойся об этом, – жёстко усмехнулся Борис и скосил один глаз на верную беретту. – Не думаю, что сегодня со мной что-нибудь случится.

Глава 6. Разведка

Степан, как человек, оказался довольно интересной и общительной личностью. Он долго и обстоятельно показывал Борису своё подворье, очевидно гордясь им. Пару раз Борис видел обоих детей, Эльвиру и Шона, которые словно резвые собачонки проносились среди деревьев в саду. Ближе к пяти вечера юноша оставил свой рюкзак, драгоценный саквояж, а также брата и направился вниз по сельской улице. На деревянной лавке у соседней избы сидело несколько стариков. Они проводили его неодобрительными взглядами, не издав при этом ни звука. Похоже, недолюбливают здесь чужаков, подумал Борис. Оно и не удивительно. Где их сейчас любят. Разве что в крупных городах не так обращают внимание.

Пройдя мимо пары десятков дворов, он добрался до обмелевшей реки. Старый бетонный мост казался надёжным, несмотря на погнутые балки и просевшую посередине плиту. Борис пошёл вдоль края, посматривая вниз, на бурлящие, клокочущие воды, едва скрывающие несколько опасных порогов. По таким бы одно удовольствие сплавляться на байдарках, но, очевидно, не в эти суровые времена. Попав в ловушку хромоплазмы, тело человека должно было взорваться, словно сосиска внутри работающей микроволновки.

Дорога продолжилась на другой стороне реки, но местность значительно изменилась. Ещё недавно юноша находился в плену деревенских хибар, фруктовых деревьев и вездесущего запаха навоза, и вот уже он погрузился в царство цемента и асфальта. Древние пятиэтажные хрущёвки и несколько административных зданий.

Ага, так это же школа, догадался Борис, увидев группу подростков. Что с ними всеми такое? Смотрят на него своими волчьими глазами, словно он украл у них любимую курицу. Борис сделал несколько шагов к ребятишкам, но они сразу же скрылись за строением, видимо, не желая общаться с незнакомцем.

Акудник пожал плечами. Ну и ладно, не больно-то и хотелось. Идём дальше.

Ему пришлось свернуть на узкую улочку, ведущую в спальную и, похоже, заброшенную зону города. Вокруг него возвышались старые, активно разваливающиеся строения, кричащие о пустоте целого района. Стены пяти– и девятиэтажек были покрыты трещинами, окна разбиты, а фасады обветшали от времени и запустения.

Борис продолжил путь, с каждой минутой всё глубже проникая в небезопасный квартал. Возможно, он был не так пуст, как ему показалось вначале. Что угодно могло скрываться за каждым поворотом – аномалия, бандиты или стая одичалых собак. Акудник ощутил, как сердце в груди забилось сильнее, а ноги стали ватными и неповоротливыми. Однако любопытство и тайное желание увидеть необычные ворота, созданные Бароном, победили страх юноши.

Вскоре он оказался перед линией обветшалых хрущёвок, за которой по ощущению поток глюонной пены резко усиливался. Борис осознал, что дальше он не пройдёт, по крайней мере, без Сферы Римана. Единственная возможность увидеть хоть что-то, подумал Акудник, это попытаться исследовать местность с крыши какого-нибудь здания.

Приняв решение, Борис направился к ближайшей хрущёвке. Вход в неё оказался забит обломками и мусором, поэтому он запрыгнул в разбитое окно на первом этаже и нашёл лазейку, ведущую в подъезд. Проникнув внутрь и осторожно ступая по обломкам и стеклу, Борис начал подниматься наверх. Лестница представляла собой печальное зрелище; на секунду ему почудилось, что из-за квартирных дверей доносятся звуки из прошлого: перебранки жён и мужей, счастливые крики детишек и собачий лай. Жизнь, которой на Земле больше не было места.

Через минуту Борис обнаружил, что путь на крышу перекрывает решётка, наглухо заваренная. Она была ржавой, но бывший лаборант не был склонен переоценивать свои возможности.

Нужно проверить квартиры. Вдруг какая-нибудь не заперта.

Так и оказалось: первая же дверь в тамбуре была распахнута. Борис вошёл внутрь и в нос ему сразу же ударил старый отвратительный запах. Сплошная плесень и гниль. Под ногами заскрипели доски, выгнутые и покорёженные от влаги. Ветер проникал сквозь щели и создавал жуткие свистящие звуки, словно призывая его к осторожности. Он ощутил, как что-то из прошлого отозвалось в нём. В точно таком же доме, в такой же квартире он жил вместе с отцом и братом в далёком Атомграде-49. Типичная застройка, оставшаяся по всем осколкам Родины. Войдя в комнату, Борис увидел кучи мусора и пыли, скопившиеся по углам. Потолки были затянуты паутиной, стены оборваны, а мебель развалилась.

А ведь сравнительно недавно здесь кто-то жил, подумал Борис. Возможно, был счастлив, растил детей, планировал купить дом в соседней Слободе. Обычная счастливая жизнь маленького человека. И что же произошло? Почему весь мир пошёл по п*зде? Кто в этом виноват? Проклятые пиндосы, прогнивший Запад? Именно так им и заявляли «идеолухи» в институте, который он так и не закончил.

Выйдя на балкон, Акудник с удовлетворением понял, что оказался на нужной стороне. Отсюда можно было смотреть далеко вперёд: туда, где находилась промышленная зона города, такая близкая и одновременно такая далёкая, фактически недосягаемая для него. С высоты здания барьер выглядел менее плотным.

Жаль, что я оставил свой анализатор в избе старосты, с опозданием расстроился Борис. Можно было бы рассмотреть не только город, но и потенциальные точки для прокола, которые время от времени возникали внутри поля в виде цветовых вихрей. Придётся довольствоваться биноклем. Что это? Цеха какого-то завода? Рядом, на каменном холме, ещё несколько. Затем шли бараки, возле которых сновали люди в спецовках. Похоже, работники. А эти, в чёрных касках с автоматами, наверняка охранники. Взгляд Бориса сместился. Ого, а это что такое? Похоже на здание городского цирка, если верить каменным львам у входа. Как говорится, хорошо жить не запретишь.

Акудник тщательно исследовал местность перед собой, пытаясь обнаружить точки сопряжения между сторонами. И наконец нашёл: широкая асфальтированная дорога, в хорошем состоянии, упиралась в необычный блокпост. За ним на протяжении двадцати метров вдоль пути возвышались странные агрегаты, напоминающие тюремные прожекторы. Изучая их в бинокль, Борис увидел, что на всём протяжении участка тянутся бухты кабеля. Судя по всему, это и были пресловутые врата в город. Сразу за ними возвышалась гигантская вышка, с круглой лампой на верхотуре. Сейчас лампа светилась мягким фиолетовым светом.

«Как всё это работает?» – подумал Борис. Снова он пожалел о том, что забыл захватить окуляры. Внезапно внимание молодого человека привлекло к себе облако пыли, клубящееся на дороге. Кто-то направлялся в город. Дыхание в груди спёрло. Неужели ему так повезло, и он сможет увидеть создание прокола в действии?

Так и есть! Всего через несколько минут к блокпосту подъехал вазик, за которым следовали военные фургоны. Один, два, три, четыре. Сердце юноши оборвалось, когда он увидел символ на двери вазика – по бокам две винтовки, а в середине молот. Знак Центра-0.

«Неужели полковник Гробченко собственной персоной?» – мелькнула паническая мысль.

Несколько человек вышли из машины и приблизились к переговорной будке. Произошла короткая беседа, после которой лампа на вышке загорелась зелёным светом, а затем включились и остальные прожекторы, осветив весь участок пути. Борис всё ещё ничего не понимал. Военные вернулись обратно в транспорт, и машины тронулись. Без каких-либо затруднений они преодолели несколько десятков метров и скрылись за поворотом.

Акудник лихорадочно размышлял. Его познания в физике элементарных частиц были не бог весть какими, но кое-что он всё-таки знал, благодаря отцу. Кварк-глюонная плазма, кварковый суп, хромоплазма (сколько названий) считалась первичным состоянием Вселенной, в котором она пребывала в первые наносекунды после Большого Взрыва. Она состояла из простейших разрозненных частиц: глюонов, кварков и антикварков первого поколения. Почти мгновенно все они начали взаимодействовать, формируя привычный нам корпускулярный мир. Кварки, обладающие квантовым зарядом или цветом, начали объединяться с другими, подобными им кварками и антикварками при помощи глюонов – склеивающего вещества Вселенной.

Практически мгновенно, по причине нарушения CP-симметрии, почти все антикварки аннигилировались. Зато из различных комбинаций оставшихся частиц сформировались более тяжёлые – мезоны и барионы. Данный процесс получил название адронизации.

Фактически, линии Фрагментации, прочертившие себе путь по всей Земле, состояли из того же самого первичного супа, существовавшего в начале времён. Первичные частицы были вновь разделены, существуя независимо друг от друга. Глюоны перестали склеивать их, напротив, образуя поле, отталкивающее от себя материю с кинетической энергией. Другими словами, камень, лежавший вдоль линии, мог спокойно пребывать на своём месте, но брошенный в поле, отскакивал обратно, словно мячик. С биологическими объектами ситуация была и того хуже. Ранние эксперименты, проводимые в закрытых городах, показали, что автомобиль, направленный на скорости прямо в поле, постепенно останавливался, теряя импульс, но человек внутри превращался в кровавое месиво.

Так как же они создали прокол? Подобное ещё недавно казалось сказкой даже для ведущих специалистов ВНИИ. Волшебный металл, о котором год назад ему говорил Павлуша, вроде бы стабилизировал цифровой сигнал в проводнике, но как это может помочь с проколом? Видимо, каким-то образом аридиум отменяет распад при помощи обратного поля. Единственные разработки в этом направлении, которые велись в Атомграде-49, были связаны с загадочной Сферой Римана, точнее с её функцией Разрывателя. Скорее всего, за тот год, что Борис отсутствовал, скрываясь по лакунам, произошёл некий скачок научной мысли, который позволил местным добиться такого впечатляющего результата. И в таком случае, становится понятно, зачем сюда прибыли все эти грузовики Центра-0, и почему Барон не отпускает своих рабов из шахт.

– Ладно, хватит об этом, – пробормотал Борис, негодуя на себя. – Ещё будет время поразмышлять.

И в самом деле, ему уже пора было возвращаться. Судя по зареву, прорывающемуся сквозь перламутровую дымку, быстро начинало вечереть. Покинув здание, он всё ещё продолжал размышлять о странных прожекторах, аридиуме и основах хромодинамики, пытаясь из множества разрозненных фактов уложить в голове целостную картину. Именно поэтому он немного расслабился и пропустил мимо ушей подозрительный шум. А через мгновение всё закончилось: удар металлической трубой по голове отправил его в темноту. Пара человек подхватили обмякшее тело Бориса за руки и ноги и потащили его в неизвестном направлении.

***

Он нёс младшего брата на уставших плечах, следуя по бесконечным извилистым коридорам. На стенах, по обе стороны от него, висели десятки фотографий в дешёвых пластиковых рамках. Они изображали предметы и сцены из прошлой жизни, когда никто на Земле ничего не знал о грядущем апокалипсисе. Центральный коллайдер, пульт управления, ведущие специалисты, выезды на пикники и празднование Нового Года в актовом зале ВНИИ. Чёртовы призраки прошлого, подумал Акудник. Где вы все были, когда Красный Протокол дал сбой? Корчились в глюоонной пене? И поделом вам.

Борис почувствовал, как внутри него накапливается и концентрируется злость. Недавний шок, вызванный страхом утратить Шона, теперь, когда тот находился в безопасности, вцепившись в его шею своими ручонками и сонно посапывая на ходу, прошёл, но накопленная фрустрация требовала своего выхода. Гнев идеально подходил для этой цели. Главное, это отыскать подходящий объект, на который можно было бы излить его.

Войдя в лабораторию, Борис запоздало удивился отсутствию других сотрудников. Даже охранник куда-то пропал. Подойдя к своему столу, он увидел чашку недопитого кофе, пробежался мимолётным взглядом по столу Елизаветы, на котором всегда был идеальный порядок.

– Где же все? – пробормотал он, а затем внезапно сообразил.

Ну конечно. Бункер под институтом. Директива безопасности велела сотрудникам сразу же направляться туда в случае неожиданного проникновения врага. Хотя Борис не помнил, чтобы когда-нибудь на его памяти они следовали этой директиве, а проработал он в лаборатории, дай-боже, уже три года, начиная со второго курса местного физмата. Поначалу на полставки, а теперь, будучи на пятом курсе, на полную. Деньги, подумал он, никогда не бывают лишними. Особенно в ситуации, когда отец по рассеянности забывает заранее отложить на продукты и тратит все накопления на резонаторы глюонного поля для их лаборатории.