Текст книги "Питер - Москва. Схватка за Россию"
Автор книги: Александр Пыжиков
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)
Ярошинский был близок к тому, чтобы заполучить контрольный пакет банка и реорганизовать правление, удалив из него Вышнеградского и его сторонников. Это предполагалось осуществить на чрезвычайном общем собрании акционеров. Правление отбивалось всеми силами, пытаясь перекупить свои же акции там, где это представлялось возможным[1277]1277
См.: Борьба вокруг Петроградского международного банка // Коммерческий телеграф. 1917. 8 августа.
[Закрыть]. Параллельно оно пыталось найти компромисс, предлагая Ярошинскому отказаться от попыток сместить руководство и обещая взамен широкое финансирование его предприятий[1278]1278
См.: Ган А. Борьба двух финансовых групп (вокруг пакета Петроградского международного банка) // Коммерсант. 1917. 19 октября.
[Закрыть]. Однако Ярошинский не польстился на это предложение (что, кстати, свидетельствует о его истинных намерениях). На заседании правления Русского торгово-промышленного банка под председательством Ярошинского было решено: по причине того, что:
«количество купленных акций еще не образует действительно контрольного пакета... признать целесообразность усиления консорциального пакета акций Петроградского международного банка до размера действительно контрольного»[1279]1279
См.: Протокол заседания Правления Русского торгово-промышленного банка. 17 июля 1917 года // РГИА. Ф. 634. Оп. 1. Д. 258. Л. 14.
[Закрыть].
Обострившийся конфликт разрешился лишь благодаря активному вмешательству Русско-Азиатского банка. Его ключевые акционеры выступили на стороне Вышнеградского и его правления. В трудную минуту они не оставили своих давних партнеров: Батолин перекупил часть акций, не дав Ярошинскому собрать искомое большинство[1280]1280
См.: Коммерсант. 1917. 28 июля.
[Закрыть]. Конечно, это был не просто дружественный акт: летом 1917 года речь фактически шла о развале мощной питерской банковской группы с ее устоявшимися многолетними связями. В случае перехода Петроградского международного банка в недружественные руки положение остальных становилось крайне уязвимым.
Но этому сценарию не суждено было осуществиться: после корниловских событий дела Ярошинского резко пошли на спад. Ощущая серьезный денежный дефицит, он обратился к Временному правительству за финансовой помощью. Но теперь купеческий состав кабинета не только отказывает ему, но и поднимает вопрос о злоупотреблениях в Русском торгово-промышленном банке. В результате от значительного числа акций Русского для внешней торговли банка и Петроградского международного банка Ярошинскому пришлось отказаться[1281]1281
См.: Шатающиеся миллионы // Коммерсант. 1917. 25 октября.
[Закрыть]. Проект по развалу столичной банковской группы после корниловской эпопеи явно не имел уже перспектив.
Пока москвичи пытались провернуть все эти операции, питерцы не оставались пассивными наблюдателями. Летом 1917 года они повели крупную политическую игру, успех в которой должен был обеспечить им возврат лидирующих позиций. Об этом и пойдет речь далее.
Глава 7.
КОРНИЛОВСКАЯ ЭПОПЕЯ
События, связанные с вооруженным выступлением под руководством генерала Л.Г. Корнилова, – ключевые для бурного и насыщенного периода, когда у власти в России находилось Временное правительство. Эти события стали прелюдией катастрофы, круто изменившей весь ход российской истории и судьбы всех россиян. Многие из них на протяжении последующих десятилетий вновь и вновь будут обращаться к этим событиям, уточняя детали и пытаясь проникнуть в суть противостояния Керенского и Корнилова. Историки также не оставили без внимания август 1917 года: огромное количество литературы на данную тему – лучшее тому свидетельство[1282]1282
См.: Владимирова В. Контрреволюция в 1917 году (Корниловщина). М., 1924; Мартынов Е.И. Корнилов (попытка военного переворота). Л., 1927; Видясов Ф.И. Контрреволюционные замыслы иностранных империалистов и корниловщина // Вопросы истории. 1963. №5; Капустин М.И. Заговор генералов. М., 1968; Иванов В.Я. Контрреволюция в России в 1917 году и ее разгром. М., 1977; Поликарпов В.Д. Военная контрреволюция в России. М., 1990; Иоффе Г.3. Керенский, Корнилов, Ленин. М., 1995; Федюк В.П., Ушаков А.И. Лавр Корнилов. М., 2006; Федюк В.П. Керенский. М., 2009; Тютюкин С.В. Керенский: страницы политической биографии. М., 2012.
[Закрыть]. И так как этот судьбоносный эпизод изучен довольно обстоятельно, в настоящей работе он будет рассмотрен лишь в контексте общей задачи, поставленной автором; будут выделены те аспекты, которые связаны с борьбой двух мощнейших группировок отечественной буржуазии. Корниловская эпопея убедительно показывает, какими трудными были взаимоотношения питерского и московского кланов. Тогда под угрозой оказалась судьба отечественного капитализма в целом, но даже в этой драматической ситуации они не смогли продемонстрировать элементарного доверия друг к другу и предпринять те действия, в которых, казалось, были кровно заинтересованы.
Мысль о том, что именно конкуренция двух буржуазных кланов помешала успешной реализации замыслов Корнилова, не нова. Еще в советский период историк В.Я. Лаверычев обратил внимание на то, насколько непохожими политическими путями двигались эти буржуазные группы[1283]1283
См.: Лаверычев В.Я. Русские монополисты и заговор Корнилова // Вопросы истории. 1964. №4. С. 32-43.
[Закрыть]. Купеческая буржуазия изначально ориентировалась на сотрудничество с различными политическими партиями, которые появились в России в 1905 году – в преддверии выборов в Государственную думу. Более того, она всячески способствовала их формированию, будучи крайне заинтересованной в создании законодательного органа нового типа. И либеральные партии, заседавшие в Государственной думе, действительно превращали нижнюю палату в своего рода инструмент по ограничению всевластия правящей бюрократии. Питерские же предприниматели, напротив, в партийном строительстве не участвовали, не видя в этом большой надобности: их аффилированность с придворными и правительственными кругами служила залогом успешной коммерческой деятельности. Таким образом, задача по ограничению власти правящей бюрократии, жизненно важная для московского купечества, явно не отвечала интересам питерского клана, опиравшегося на эту самую бюрократию. Столичные инициативы не шли дальше учреждения общественно-предпринимательских организаций, целью которых было исключительно взаимодействие с чиновничеством. Как мы видели, после февраля 1917 года и крушения царского правительства деловая элита Петербурга перестраивалась с большим трудом. Она так и не обзавелась дружественной партийной структурой, не смогла наладить публичную политическую деятельность, по-прежнему тяготея к полузакрытому от общественности решению насущных проблем.
Всероссийский торгово-промышленный союз, учрежденный московской буржуазией, активно вел политическую пропаганду. Достаточно просмотреть протоколы заседаний его совета, чтобы убедиться в размахе и профессионализме этой деятельности. К ней были привлечены известные интеллектуалы (Г.И. Чулков, Н.А. Бердяев, Б.П. Вышеславцев) и популярные литераторы (И.А. Бунин. Е.Н. Чириков. И.С. Шмелев и др.); было налажено сотрудничество с рядом членов Временного комитета Госдумы. Протоколы заседаний показывают также тесную связь купечества со ставкой и ее главой генералом М.В. Алексеевым, чьи посланцы периодически появлялись в Москве для обсуждения конкретных вопросов[1284]1284
См.: РГИА. Ф. 32. Оп. 1. Д. 244. Л., 13-13 об., 17-18, 19-20, 21-22об., 25.
[Закрыть]. Особенно тесными были отношения с кадетской партией, так что «иногда затруднительно определить, где кончается партия кадетов и начинается союз»[1285]1285
См.: Лаверычев В.Я. Всероссийский союз торговли и промышленности // Исторические записки. Т. 70. М., 1961. С. 42.
[Закрыть]. В питерской же предпринимательской группе, располагающей мощным финансовым ресурсом, дело обстояло совсем иначе. Как вспоминал глава Русско-Азиатского банка А.И. Путилов, для нужд политической борьбы петроградскими капиталистами в короткий срок было аккумулировано около четырех миллионов рублей; свой вклад сделали крупные банки и страховые общества. Но вот что удивительно: по откровенному признанию Путилова, финансово-промышленные воротилы слабо представляли, что делать с собранной ими суммой[1286]1286
См.: Заговор Корнилова (Из воспоминаний А. И. Путилова) // Последние новости. 1937. 20 января.
[Закрыть]. Забегая вперед, скажем: данное обстоятельство не ускользнуло от внимания современных ученых, серьезно изучающих события 1917 года. Поддержку Корнилова партией кадетов, опиравшейся на общественное мнение, они назвали «надпольем», а усилия питерских финансистов по укреплению позиций генерала – «подпольем»[1287]1287
См.: Ушаков А.И., Федюк В.П. Лавр Корнилов. М., 2006. С. 98.
[Закрыть]. В этих определениях верно схвачены поведенческие отличия двух буржуазных сил, противостояние которых является одним из важнейших факторов, определивших исход корниловского выступления, и потому нуждается в самом внимательном изучении.
И все-таки питерские финансисты нащупали выход из трудной политической ситуации, сложившейся после крушения царизма. А связан он был с обретением ими неожиданного союзника – А.И. Гучкова. В начале мая 1917 года он был отставлен с должности военного и морского министра. Разочарованный ходом событий в стране и действиями коллег из Временного правительства Гучков (уже после апрельского кризиса) дистанцируется от своих прежних соратников. Он понимает, что ситуация становится неконтролируемой и приближается катастрофа. Выступая на торжественном заседании Государственных дум четырех созывов (27 апреля 1917 года), уходящий министр заявил: пока еще не создан тот жизненный центр, который мог бы сплотить оставшиеся здоровые силы, способные выправить положение[1288]1288
См.: Заседание четырех дум // Русское слово. 1917. 28 апреля.
[Закрыть]. А вскоре он обрел этот жизненный центр, наладив связь с лидерами питерского клана, которые по определению не могли приветствовать происходящие в стране перемены. Безусловно, такой разворот не просто активного оппозиционера, а одного из ключевых действующих лиц февральского переворота не может не поражать. Однако для этого имелись все основания. Напомним, что начиная с 1905 года, когда, собственно, и началась в России публичная политика, Гучков всегда стоял особняком. Недолгое и неудачное пребывание на посту председателя Государственной думы (март 1910 – март 1911) не поддержало его претензии на руководящую роль в деловом и политическом мире Москвы. К тому же незадолго до завершения работы III Государственной думы Гучков рассорился с московской купеческой элитой. Он инициировал законопроект по двукратному повышению экспортных пошлин из США (в ответ на выдачу американцами паспортов российским евреям, которые незаконно эмигрировали в Новый Свет). Драконовскому таможенному обложению подлежал и хлопок, поставлявшийся на текстильные предприятия центра России, – для них же такое удорожание сырья было неприемлемым. Купеческие магнаты вызвали Гучкова в Первопрестольную для объяснений[1289]1289
См.: Возможна ли торговая война с Америкой? // Утро России. 1917. 10 декабря; 11 декабря; 13 декабря.
[Закрыть]. В результате он потерпел поражение на очередных думских выборах в Москве и сошел с политического Олимпа.
После этого Гучков проживал в Петербурге, где даже избрался в столичную городскую думу (он занимался проблемами водопровода и канализации), а также стал членом совета Петербургского учетного и ссудного банка. В этом качестве, в компании с главой банка Утиным и руководителем Петербургского международного банка Вышнеградским, он даже лоббировал проект прокладки метрополитена в Москве, чем вызвал немалое раздражение местной деловой элиты[1290]1290
См.: А.И. Гучков и метрополитен // Раннее утро. 1913. 22 января.
[Закрыть]. И лишь начавшаяся вскоре Первая мировая война вынудила оппозиционные круги изменить отношение к «блудному сыну»: понадобились его связи в армейской среде.
Теперь же, весной 1917 года, после ухода с поста военного и морского министра и после критических высказываний в адрес бывших коллег, Гучков вновь и уже окончательно примыкает к столичным финансовым кругам. Конечно, питерцам в данной ситуации пришлось наступить себе на горло, учитывая, сколько нервов в 1915-1916 годах измотал им этот неутомимый деятель, возглавлявший ЦВПК (достаточно вспомнить эпопею с секвестром Путиловского завода, чтобы понять отношение к нему со стороны того же Русско-Азиатского банка). Однако в новых тяжелейших условиях заинтересованность в Гучкове пересилила неприязнь: ведь он не только располагал связями в военной сфере, но и обладал серьезным политическим опытом, в том числе как лидер партии октябристов. По решению питерской финансовой элиты, Гучков должен был осуществлять практические шаги в общественной сфере. И он справился с задачей, приведя за собой ударную силу и вселив в столичных дельцов надежду на восстановление пошатнувшихся позиций. Под ударной силой мы имеем в виду генерала Л.Г. Корнилова.
Корнилов родился в Семипалатинской губернии в простой семье; учился в Сибирском кадетском корпусе и Михайловском артиллерийском училище, окончил Академию Генерального штаба; служил в Туркестанском военном округе, в Китае. Его становление как личности прошло вне столицы, где он прослужил меньше года[1291]1291
См.: Мартынов Е.И. Корнилов (попытка военного переворота). Л., 1927. С. 12-13.
[Закрыть]. Большими боевыми заслугами генерал похвастаться не мог, но после дерзкого побега из австрийского плена его имя приобрело популярность. Интересно, что вначале Корнилов придерживался монархических взглядов, неодобрительно высказываясь о лидерах оппозиции[1292]1292
См.: Там же. С. 16.
[Закрыть]. Однако уже к концу 1916 года он демонстрировал критический настрой по отношению к Николаю II[1293]1293
См.: Верховский А.И. На трудном перевале. М., 1959. С. 215.
[Закрыть]. Общение с Гучковым явно не прошло даром: испытывая личную ненависть к императору, тот воистину мог заразить ею кого угодно. Гучков общался с бравым генералом ради конкретной цели: он хотел собрать вокруг себя популярных военачальников, которые могли быть полезны для осуществления дворцового переворота и были способны воздействовать на широкую армейскую среду. В их число входили и Корнилов, и генерал Крымов, и адмирал Колчак. Поначалу Гучков делал ставку на Колчака, думая о нем «как о возможной центральной фигуре для той второй национальной революции, без которой не могло быть спасенья»[1294]1294
См.: Письмо А.И. Гучкова к Д.В. Филатьеву. 25 октября 1931 года // Грани. 1983. №130. С. 12.
[Закрыть]. Возглавив министерство, Гучков хотел взять Колчака своим заместителем (фактически морским министром). Но затем отказался от этой мысли, посчитав целесообразным не отрывать адмирала от командования Черноморским флотом, развалу которого тот смог успешно противостоять (эти результаты особенно впечатляли на фоне анархии, охватившей Балтийский флот). Колчак не стал дожидаться, когда организуются матросские комитеты, а сам инициировал их создание и таким образом взял их под свой контроль. Гучков так характеризовал действия адмирала: уступки во второстепенном и непреклонность в существенном[1295]1295
См.: Там же. С. 13.
[Закрыть].
Затем Гучков и его соратники сосредоточились на фигуре Корнилова. Член Государственной думы октябрист граф Э. Беннигсен, придя в тревожные дни переворота в Таврический дворец, застал сына председателя думы М.В. Родзянко, восторженно говорящим о Корнилове, в чьей дивизии он состоял уполномоченным думского отряда Красного Креста[1296]1296
См.: Граф Э. Беннигсен. Первые дни революции 1917 года // Возрождение. 1954. Кн. 33. С. 127.
[Закрыть]. В этом отношении не отставал от сына и отец: сам М.В. Родзянко слал телеграммы в ставку генералу М.В. Алексееву с просьбой срочно командировать Корнилова в Петроград на должность командующего войсками столичного округа. Свою настойчивость Родзянко мотивировал необходимостью как можно скорее водворить порядок[1297]1297
См.: Лукомский А.С. Воспоминания. Т. 1. Берлин, 1922. С. 141.
[Закрыть]. Надо заметить, что это назначение, произведенное в обход военного командования, пришлось ставке не по вкусу. Но в конечном итоге Алексеев уступил организаторам февральского переворота, хотя этот случай не добавил ему симпатий к Корнилову.
В первых числах марта 1917 года Корнилов прибыл к новому месту службы. А так как вступление в должность командующего войсками Петроградского военного округа требовало утверждения в Совете рабочих и солдатских депутатов, он получил знаковое поручение: произвести в Царском Селе арест императрицы Александры Федоровны. Подробности этого события излагались в печатном органе военного министерства «Русский инвалид»[1298]1298
См.: Лишение свободы Александры Федоровны // Русский инвалид. 1917. 11 марта.
[Закрыть]. Спустя всего несколько дней официальное издание ведомства уже именовало Корнилова вождем народной армии[1299]1299
См.: Вождь народной армии // Русский инвалид. 1917. 14 марта.
[Закрыть], и советская публика тоже с энтузиазмом приветствовала нового командующего на ответственном посту. Между тем от очевидцев не ускользнуло, что при посещении Совета генерал демонстрировал нескрываемое недовольство. Неудачным посчитали то, что его – совершенно случайно – разместили в окружении лиц явно еврейской внешности, многие из которых выглядели довольно карикатурно; с ними генералу пришлось провести более часа. В.Б. Станкевич, упомянувший данный факт в своих мемуарах, задавался вопросом:
Заняв пост командующего Петроградским военным округом, Корнилов при поддержке Гучкова стал настойчиво добиваться расширения своей служебной компетенции. В частности, он разработал проект создания Петроградского фронта, прикрывающего подступы к столице через Финляндию и Финский залив. В состав нового фронта планировалось включить части Кронштадта, Ревельского укрепленного района и самого Петроградского гарнизона; обсуждалось и присоединение к нему Балтийского флота. Таким способом авторы проекта хотели освободить столицу от воинских частей, становившихся весьма ненадежными: эта реорганизация давала право командующему фронта проводить передислокацию фронтовых и тыловых частей по своему усмотрению[1301]1301
Си:. Деникин А.И. Очерки русской смуты. Т. 1. М., 2003. С. 526-527.
[Закрыть]. Но назначенный Верховным главнокомандующим Алексеев был не в восторге от учреждения нового фронта под Корнилова. Завязалась бесконечная переписка со ставкой о территориальных границах предполагаемого фронта[1302]1302
См.: Половцев П.А. Дни затмения. М., 1999. С. 83.
[Закрыть]. От этой интриги отвлек апрельский кризис, наглядно показавший, что столичный гарнизон с готовностью откликается на подстрекательство посторонних лиц и не склонен неукоснительно исполнять приказы непосредственного начальства. Временное правительство в эти дни находилось в смятении, и лишь обращение Корнилова к солдатам с напоминанием, что они – революционные войска и не должны подтверждать мнение о себе как о недисциплинированном сброде, выправило ситуацию[1303]1303
См.: Семенов Е. Начало корниловского движения // Русская неделя. 1925. Париж. №2. С. 12-13.
[Закрыть].
Командующий разными способами пытался укрепить дисциплину. Так, в ответ на участившиеся случаи побегов из воинских подразделений он решил оглашать в печати фамилии дезертиров, нарушивших свой долг перед Родиной[1304]1304
См.: Приказ генерала Корнилова // Русский инвалид. 1917. 27 апреля.
[Закрыть]. Однако это мало помогало, и Корнилов жаловался военному и морскому министру на усиливающуюся анархию во вверенном ему округе. Анализируя ситуацию, он пришел к такому выводу:
Гучкова не надо было долго убеждать: в самом аппарате министерства многие офицеры намеревались вступать в партию эсеров, поскольку рассматривали Временное правительство как непрочную, промежуточную структуру. Их помыслы концентрировались на социалистах, к которым, им казалось, следовало втереться в доверие[1306]1306
См.: Там же. С. 100-101.
[Закрыть]. Образец такого поведения демонстрировали «младотурки», которые все больше ориентировались на Керенского с Советом и намеревались делать «определенную демагогическую революционную карьеру»[1307]1307
См.: Там же. С. 106.
[Закрыть]. Все это подводило к мысли, что оздоровление армии должно начаться с фронта, где еще существовал надежный воинский контингент. После апрельских событий, накануне своего ухода, Гучков пожелал провести своего протеже на должность командующего Северным фронтом, освободившуюся после увольнения генерала Рузского. Сам военный министр так мотивировал свое намерение:
Непреодолимым препятствием для осуществления гучковского плана вновь стал Алексеев. Несмотря на настойчивость министра, ставка не менее шести раз отвергала кандидатуру Корнилова. Гучков говорил о трудностях управления наиболее распущенным Северным фронтом, о необходимости присутствия там твердой руки, об уместности Корнилова в непосредственной близости от Петрограда – на случай будущих событий. Но Алексеев оставался непреклонным, игнорируя политическую сторону и ссылаясь на недостаточный командный стаж Корнилова, а также на невозможность обойти других, более опытных кандидатов, которые лучше знают фронт. Подводя итог бурной дискуссии, Алексеев заключил: если назначение состоится помимо его воли, он незамедлительно подаст в отставку[1309]1309
Си:. Деникин А.И. Очерки русской смуты. Т. 1. С. 528.
[Закрыть]. В результате достигнутого компромисса Корнилов оказался лишь командующим 8-й армией Юго-Западного фронта. Добавим: неприязненные отношения, установившиеся между Алексеевым и Корниловым в первые месяцы революции, сохранялись и в дальнейшем. Даже когда в 1918 году генералы встретились в Новочеркасске, приступив к формированию Добровольческой армии, они мгновенно начали ожесточенную борьбу друг с другом, причем резкие конфликты возникали по самым незначительным поводам[1310]1310
См.: Мартынов Е.И. Корнилов (попытка военного переворота). С. 167.
[Закрыть].
Корнилов отправился на Юго-Западный фронт – принимать командование 8-й армией – не один: за ним последовал В.С. Завойко. Этот крайне любопытный персонаж, ставший ординарцем генерала, никогда не имел отношения к воинской среде, но обладал богатой биографией, наполненной иным жизненным опытом. Еще в 1902 году тогдашний министр внутренних дел В.К. Плеве предлагал ему стать чиновником по особым поручениям с перспективой назначения на пост товарища министра; Завойко, по его собственным словам, отказался от этого заманчивого предложения. Затем он неудачно баллотировался во II Государственную думу; даже успел побывать под следствием за растрату 1800 рублей[1311]1311
См.: Показания В.С. Завойко // ГАРФ. Ф. 1780. Оп. 1. Д. 13. Л. 4-5.
(Данный отрывок из показаний Завойко не вошел в публикацию двухтомника «Дело Корнилова».)
[Закрыть]. После всех мытарств решил сосредоточиться на предпринимательстве. Будучи родственником известного питерского дельца А.Ф. Рафаловича, он быстро влился в столичную финансовую элиту[1312]1312
См.: Лаверычев В.Я. Русские монополисты и заговор Корнилова // Вопросы истории. 1964. №4. С. 35.
[Закрыть], став доверенным лицом знаменитого банкира Путилова: фамилия Завойко неизменно встречается в списках акционеров предприятий с участием Русско-Азиатского банка (в среднеазиатском нефтепромышленном обществе «Санто», в нефтяном и торговом обществе «А.И. Манташев и Ко»[1313]1313
См.: Финансовая газета. 1916. 1 июня; 1 июля.
[Закрыть] и др.). Исследователи, глубоко занимающиеся историей экономики, уверенно называют Завойко агентом путиловского бизнеса[1314]1314
См.: Китанина Т.М. Исторические условия формирования группы Путилова – Стахеева – Ватолина // Очерки истории российских фирм: вопросы собственности, управления и хозяйствования. СПб., 2007. С. 267.
[Закрыть]. Теперь же его таланты пригодились для другого, не менее серьезного дела: он становится, попросту говоря, связным между своим новым военным патроном и столичными банковскими кругами[1315]1315
См.: Иванов Н.Я. Контрреволюция в России в 1917 году и ее разгром. М., 1977. С. 34.
[Закрыть]. С огромным энтузиазмом восприняв это поручение, Завойко быстро стал доверенным лицом Корнилова, у которого стойкость характера сочеталась с детской доверчивостью к людям, умевшим ему льстить[1316]1316
См.: Милюков П.Н. История второй русской революции. М., 2001. С. 338.
[Закрыть].
Союз решительного генерала с финансовой элитой наладился в течение апреля 1917 года при посредничестве Гучкова. Ощутив в Корнилове силу, способную бросить вызов послереволюционной смуте, питерские дельцы сделали на него ставку. Крупные денежные суммы, собранные столичными капиталистами, были предоставлены в распоряжение генерала. Как говорил Гучков, тот тратил их на пропаганду среди офицерских и нижних чинов, на подарки солдатам 8-й армии – в общем, для поднятия своего личного престижа[1317]1317
См.: Александр Иванович Гучков рассказывает... С. 79.
[Закрыть]. Один только Завойко побывал в пятнадцати-восемнадцати полках, вручая солдатам от имени командующего армией табак, папиросы, бумагу и т.д.[1318]1318
См.: Показания ординарца генерала Корнилова прапорщика В.С. Завойко. 6 сентября 1917 года // Дело Корнилова. Т. 2. М., 2003. С. 83.
[Закрыть] Отношения с генералом строились по всем правилам предпринимательской практики: акционеры делегировали доверенное лицо – ординарца генерала – для текущего контроля над делом, в которое вложились. Кстати, через ординарца шла вся личная переписка Корнилова, не написавшего собственной рукой ни одной бумаги. А потому написанное Завойко фактически считалось написанным самим командующим[1319]1319
См.: Из мемуаров русского министра В.Н. Львова // Последние новости. 1920. 30 ноября.
[Закрыть]. Понятно, насколько это было безопасно и удобно для поддержания связи между Завойко и столичными банкирами, без сомнения, хорошо знакомыми с почерком своего доверенного. Следует сказать и еще об одном важном обстоятельстве: сделав ставку на Корнилова, питерские финансисты так и не включились в какой-либо партийный проект. Даже попытка создания новой республиканско-либеральной партии на базе «Союза 17 октября», инициированная братьями Гучковыми в начале июня, не получила развития[1320]1320
См.: Русская воля. 1917. 6 июня.
[Закрыть]. Не случайно главная обязанность Завойко, как он сам говорил Корнилову, состояла в том, чтобы оберегать его от влияния любых партийных течений, которые захотят привлечь генерала в свои ряды. Корнилов должен был стоять выше каких-либо партий и «объединять страну во имя одной великой цели: спасения родины от внешнего врага»[1321]1321
См.: ГАРФ. Ф. 1780. Оп. 1. Д. 13. Л. 8.
[Закрыть]. Он, собственно, и действовал в рамках этой идейной установки. К примеру, когда Гучков прибыл в штаб 8-й армии с просьбой ходатайствовать о зачислении его в один из полков, Корнилов счел это для себя неудобным из-за того, что общественный облик бывшего военного министра обладал яркой политической окраской, и попросил его добиваться зачисления самостоятельно[1322]1322
См.: Там же. С. 15.
[Закрыть].
Возвышению Корнилова способствовало наступление российских войск в июне 1917 года. Точнее, то жестокое поражение, к которому привел быстро иссякнувший наступательный порыв, подогреваемый Керенским. Как известно, в начале июля армия пережила подлинный разгром, сопровождавшийся массовым и беспорядочным отступлением вглубь страны. На фоне этой катастрофы наиболее слаженными и достойными выглядели действия 8-й армии Юго-Западного фронта. Ее командующий сумел оказать хоть какое-то воздействие на своих подчиненных; в частности, он, несмотря на официальную отмену смертной казни, решился применить расстрелы. Это оценили Керенский и его окружение. В создавшейся ситуации персону деятельного генерала они признали оптимальной для использования на более высоких военных должностях (в пользу его кандидатуры выступал, в частности, Б.В. Савинков, который и обратил внимание премьера на Корнилова[1323]1323
См.: Протокол допроса бывшего управляющего Военным и морским министерством Б.В. Савинкова. 13-15 сентября 1917 года // Дело Корнилова. Т. 2. С. 300.
[Закрыть]). Но такого стремительного карьерного взлета, какой осуществил Корнилов в течение одного месяца, не ожидал, пожалуй, никто. 8 июля Корнилов возглавил весь Юго-Западный фронт, а всего через неделю с небольшим стал верховным главнокомандующим российской армии. Как удачно замечено, столь бурное продвижение Корнилова «создало и укрепило в нем сознание, что не соблюдение буквы закона, а исполнение своего долга, хотя бы и очень тяжелого, находит оправдание и одобрение»[1324]1324
См.: Протокол допроса в.и.о. дипломатической канцелярии Верховного главнокомандующего Г.Н. Трубецкого. 31 августа 1917 года // Дело Корнилова. Т. 2. С. 325.
[Закрыть]. После происшедшего разгрома Керенский стал очень одобрительно относиться к аргументам в пользу самых жестких мер для наведения дисциплины. Теперь он неизменно говорил, что политика заигрывания с солдатскими комитетами не оправдала надежд. Ни для кого не составляло секрета, что ярым противником провалившейся линии был и Корнилов. Конечно, тут он не отличался от большинства российских генералов, но Керенский явно не желал выдвигать кого-либо из устоявшегося круга высшего военного руководства и по совокупности причин остановился на кандидатуре Корнилова. И это несмотря на то, что новый верховный главнокомандующий явно не обладал необходимым опытом. К середине июля 1917 года он имел около пятнадцати месяцев фронтового стажа (ровно столько же он провел и в австрийском плену), из них восемь месяцев командовал дивизией, погода – корпусом, два месяца – 8-й армией и всего 11 дней – войсками Юго-Западного фронта[1325]1325
См.: Гребенкин И.Н. Генерал Л.Г. Корнилов: штрихи к портрету // Отечественная история. 2005. №4. С. 113-114.
[Закрыть]. На фоне биографий предыдущих Верховных главнокомандующих – М.В. Алексеева или А.А. Брусилова – достижения Корнилова выглядели довольно блекло. Однако это не стало препятствием для начала шумной кампании по его восхвалению. Инициатором ее в июле 1917 года выступила питерская печать, тесно связанная с банковскими кругами. «Русская воля» на первых страницах помещала портреты бравого генерала[1326]1326
См.: Русская воля. 1917. 27 июня.
[Закрыть]. «Новое время» с умилением повествовало о его простом происхождении, о трудном детстве, о том, как он самостоятельно пробивал себе жизненную дорогу[1327]1327
См.: Корнилов // Новое время. 1917. 20 июля.
[Закрыть]. Завойко подготовил специальную брошюру «Первый народный Главнокомандующий», отпечатанную в типографии «Нового времени»[1328]1328
См.: Мартынов Е.И. Корнилов (попытка военного переворота). С. 41.
[Закрыть]. Это был настоящий пиар-проект. Общественному мнению презентовалась мифологема о «всаднике на белом коне», въезжающем в город победителем; как заметил атаман Краснов, красивый образ внедрялся так настойчиво, что им было трудно пренебречь при подготовке государственного переворота[1329]1329
См.: Краснов П.Н. Атаман. Воспоминания. М., 2006. С. 308.
[Закрыть]. Технология раскручивания Корнилова строилась на сравнении его выдающихся качеств и слабости Брусилова, замененного на посту верховного главнокомандующего восходящей военной звездой. Безудержное превозношение Корнилова за счет ущемления Брусилова вынудило последнего даже обратиться с письмом в столичные «Биржевые ведомости». В нем он опровергал утверждение, что подал в отставку вследствие неспособности справиться с ситуацией на фронте, для чего на выручку и был направлен человек железной воли – Корнилов. Обиженный генерал апеллировал к своему трехлетнему боевому опыту, по которому и следует судить о его недостатках и способностях[1330]1330
См.: Брусилов А.А. Я не дезертир // Биржевые ведомости. 1917. 1 августа (утро).
[Закрыть]. Добавим, что Брусилов был совершенно чужд питерской элите. Французский министр А. Тома в своих донесениях в Париж подчеркивал его популярность именно в Москве, где проживали семья и ближайшие родственники генерала[1331]1331
См.: Брусилов А.А. Мои воспоминания. М., 1983. С. 242.
[Закрыть] и где он пользовался огромным авторитетом, в частности, и в местном Совете рабочих и солдатских депутатов[1332]1332
См.: Телеграмма А. Тома в МИД Франции. 13 июня 1917 года // Попова С.С. Между двумя переворотами. М., 2010. С. 141.
[Закрыть].
Восхождение Корнилова по военной лестнице сопровождалось знаковыми для него акциями. Например, еще на Юго-западном фронте он издал приказ об обеспечении армии продовольствием, который, вступив в должность главковерха, распространил на все российские вооруженные силы. Приказ декларировал сохранность собственности и имущества на театре военных действий и пресечение его самоуправного расхищения; приказом воспрещалось увеличение договорных расценок на труд, не допускались насильственные захваты посевов, хлеба и кормовых трав. Лица, виновные в неисполнении данного приказа, кроме предусмотренной общей законной ответственности, подвергались аресту или денежному взысканию в соответствии с воинским уставом о наказаниях; совершившие преступления по сговору с группой лиц подлежали заключению в исправительные арестантские отделения сроком до трех лет. Наблюдение за исполнением данного приказа возлагалось на губернских и уездных комиссаров, а суды обязаны были рассматривать подобные дела вне очереди[1333]1333
См.: Обязательное постановление Верховного главнокомандующего генерала Л.Г. Корнилова о борьбе с аграрным движением в прифронтовой полосе. 31 июля 1917 года // Экономическое положение России накануне Великой Октябрьской революции. Документы и материалы. Ч. 3. М., 1967. С. 249-250.
[Закрыть]. Помещики прифронтовых областей, на которые распространялось действие корниловского распоряжения, выражали большое удовлетворение. Они информировали Временное правительство, что приказ главковерха «внес некоторое успокоение и дал хоть какую-нибудь надежду на пониженные земельной разрухой урожаи». В этой связи земельные собственники просили скорее отменить закон от 12 июля о запрещении земельных сделок как противоречащий приказу верховного главнокомандующего[1334]1334
См.: Телеграмма Союза земельных собственников Овруческого уезда Волынской губернии Временному правительству с ходатайством отменить закон от 12 июля 1917 года о запрещении земельных сделок. 2 августа 1917 года // Там же. С. 252.
[Закрыть]. Очевидно, что эта смелая инициатива Корнилова претендовала на то, чтобы задать определенный политический курс. Подобные новации, направленные против законотворчества Министерства земледелия, которое возглавлял эсер Чернов, крайне тревожили социалистические круги. Так, министр продовольствия Пешехонов просил Корнилова в обязательном порядке согласовывать с представителями ведомства приказы, касающиеся продовольственных дел[1335]1335
См.: Русское слово. 1917. 25 августа.
[Закрыть].
Однако верховный главнокомандующий не собирался исполнять данную просьбу; более того, он явно нацелился на расширение своего влияния, теперь за счет контроля над предприятиями, работающими на оборону. В своих записках во Временное правительство Корнилов обосновывал необходимость распространения военных законов, предусматривающих строгие наказания за нарушение дисциплины, на промышленность и железнодорожный транспорт. Он ратовал даже за введение смертной казни в тылу. Причем облекал свои предложения в ультимативную форму, и это все больше раздражало Керенского. (Уже на исходе жизни Керенский сожалел, что не сместил генерала сразу после того, как тот начал говорить языком ультиматумов, и называл это одной из главных своих ошибок[1336]1336
См.: Новиков Г.Н. Об архиве А.Ф. Керенского в Техасе // Новая и новейшая история. 1993. №1. С. 212.
[Закрыть].)
Следует подчеркнуть, что Корнилова отличало резкое неприятие советов и советских деятелей. Именно как проявление этого неприятия следует рассматривать реанимацию им старых замыслов по раскассированию петроградского гарнизона. Корнилов приступил к формированию петроградской армии, куда планировалось перебросить ряд частей с Юго-Западного фронта. Как признавался главковерх, это было продиктовано не столько стратегическими, сколько политическими причинами – намерением оздоровить общественные настроения в столице[1337]1337
См.: Иоффе Г.3. Семнадцатый год: Ленин, Керенский, Корнилов. М., 1995. С. 120.
[Закрыть]. (Заметим: Керенский никак не хотел отдавать Петроград с окрестностями в подчинение верховному главнокомандующему[1338]1338
См.: Показания 1-го генерал-квартирмейстера при Верховном главнокомандующем И.П. Романовского. 2-4 сентября 1917 года // Дело Корнилова. Т. 2. С. 289.
[Закрыть].) Кроме того, Корнилов непоколебимо выступал против назначения на высшие должности тех военачальников, которые пользовались симпатиями Совета. Нам известно о конфликте, происшедшем при назначении генерала Черемисова командующим Юго-Западного фронта.
