Текст книги "Питер - Москва. Схватка за Россию"
Автор книги: Александр Пыжиков
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)
Однако более важно то, что путиловская эпопея вызвала новые брожения в бюрократических верхах. Именно в это время оппозиционные силы выдвинули и обосновали идею усиления государственного надзора за деятельностью финансовых структур. Тема контроля за банками была поднята Особым совещанием в ноябре 1915 года, сразу после того, как А.И. Путилов довольно умело отбил атаку на свой актив. Думцы и представители ЦВПК, входящие в совещание, извлекли уроки из поражения. И теперь речь шла о необходимости поднять контроль на качественно иной уровень. Деловые круги Петрограда крайне болезненно восприняли подобные разговоры: насколько полезны и своевременны предлагаемые ревизии с государственной точки зрения? Заявления о том, что спекулятивные устремления банков способствуют росту стоимости жизни, расценивались в столице как потворство обывателям, всегда склонным искать виноватых не там, где следует. По мнению питерских бюрократов, ревизовать деятельность банков во имя борьбы со спекуляцией значило отвлекать внимание общественности от иных, более эффективных способов борьбы с дороговизной[658]658
См.: Ревизия банков (передовая) // Финансовое обозрение. 1915. №21. Ноябрь.
[Закрыть]. В подтверждение этой мысли они ссылались на уже состоявшиеся проверки банковских операций, проведенные по требованию Особого совещания по продовольствию. Как писала столичная пресса, никаких нарушений, о которых громко трубили в последнее время, обнаружено не было[659]659
См.: Экономическая жизнь // Финансовая газета. 1915. 18 ноября.
[Закрыть].
И все-таки обсуждение темы усиления банковского контроля неуклонно набирало обороты: возможность надавить на болевую точку питерского клана казалась очень привлекательной его противникам. Полемика по этому поводу вспыхивала то и дело: на Особом совещании по обороне, на вновь открывшихся с февраля 1916 года заседаниях Государственной думы. Противников введения более жесткого контроля за банками возглавлял министр финансов П.Л. Барк. Напомним, что этот финансист был привлечен в правительство еще А.В. Кривошеиным и входил в его либеральную команду[660]660
См.: Барк П.Л. Воспоминания // Возрождение. 1965. Кн. 157. С. 59-61.
[Закрыть]. Но после отставки Кривошеина (в сентябре 1915 г. в связи с отказом императора реализовать парламентский проект) П.Л. Барк оказался в полной зависимости от финансовых тузов, из среды которых он, собственно, и вышел. Это не выглядело неожиданностью, так как, по убеждению П.Н. Игнатьева – министра народного просвещения и коллеги Барка по кабинету, – самостоятельно «вести политическую игру [он] не мог»[661]661
См.: Из воспоминаний графа П.Н. Игнатьева // Новый журнал (Нью-Йорк). 1944. №8. С. 108.
[Закрыть]. Глава финансового ведомства неизменно выступал одним из проводников интересов столичной банковской элиты. И теперь, когда вопрос о банковском контроле крайне обострился, П.Л. Барк предпринял немалые усилия, чтобы направить процесс его решения в нужном для банкиров направлении.
Документы свидетельствуют о его регулярных стычках на этой почве с кадетом А.И. Шингаревым. На одном из заседаний Государственной думы Шингарев традиционно обрушился с критикой на крупные банки, усомнившись в их позитивной деятельности. Он вскрывал их претензии на роль хозяина российской экономики – и «нередко весьма дурного хозяина», озабоченного не развитием предприятий, а главным образом перепродажей их акций[662]662
См.: Выступление А.И. Шингарева // Государственная дума. Стенографические отчеты. Созыв IV. Сессия 4. Часть 2. Пг., 1916. Заседание 34 от 10 марта 1916 года. Стб. 3128-3129.
[Закрыть]. Обращает на себя внимание один акцент этой обличительной речи: Шингарев специально разъяснил, что не имеет в виду «несколько здоровых, ведущих... весьма успешно свои дела банков», меньше всего заслуживающих каких-либо упреков. А говорит он о тех коммерческих учреждениях, которые следует называть банками-хищниками, «чрезвычайно жадными до всякой наживы, не брезгующими ничем и никем»[663]663
См.: Там же. С. 3130.
[Закрыть]. Нетрудно понять, что в первом случае он имел в виду московские банковские структуры, кичившиеся своей направленностью на развитие реального производственного сектора; во втором же случае – петроградские, нацеленные на биржевые спекуляции. Так вот ради ограничения аппетитов последних, уверял кадетский деятель, и требуется незамедлительное осуществление серьезного банковского контроля, и в первую очередь со стороны Министерства финансов. В ответном слове Барк пытался охладить боевой настрой Шингарева, указав на то, что Министерство финансов не имеет права по собственному усмотрению проводить ревизии кредитных учреждений: по закону это могут инициировать лишь сами акционеры[664]664
См.: Там же. С. 3132.
[Закрыть].
Еще одно публичное выяснение отношений между главой Министерства финансов и его думским оппонентом произошло в Особом совещании по обороне 16 марта 1916 года. Шингарев потребовал прекращения торговых операций, осуществляемых непосредственно банками. В пример он ставил германские банки, проникнутые патриотизмом и здоровым промышленным духом. Этого, по его мнению, недоставало отечественным финансистам, которые находились в хищническом спекулятивном угаре, а главное – вне ответственности за свои вредные деяния. При попустительстве финансового ведомства и в ущерб государственной пользе банки, заявлял Шингарев, ведут обширные закупки необходимых для обороны товаров[665]665
См.: Журнал N°56 от 16 марта 1916 года // Журналы Особого совещания для обсуждения и объединения мероприятий по обороне государства. Ч. 1. С. 160-161.
[Закрыть]. Возражения П.Л. Барка сводились к следующему: борьбу с незаконной торговлей банков следует вести осторожно; предлагаемые ревизии привели бы в первую очередь к расшатыванию кредитного дела, а между тем в условиях войны устойчивость кредитных учреждений особенно необходима, прежде всего для размещения военных займов. Рост же торговых операций банков незначителен, а потому не представляет угрозы, о которой говорил депутат.[666]666
См.: Там же. С. 161.
[Закрыть]
Столкнувшись с неуступчивостью Барка, сторонники усиления надзора пытались обойти ее, вводя различные законодательные нормы. При рассмотрении в Думе сметы Государственного контроля неожиданно прозвучало предложение наделить это ведомство правом ревизовать коммерческие банки. (Несомненно, причиной нового предложения являлось нежелание Министерства финансов расширять свои надзорные функции над банковской сферой.) Но глава Государственного контроля Н.Н. Покровский не замедлил возразить против такой скоропалительной и необдуманной инициативы. Как он убеждал депутатов, вверенное ему ведомство совершенно не приспособлено к подобного рода контролю: его задача – ревизовать правительственные обороты, а банковский надзор должен оставаться прерогативой министерства[667]667
См.: Выступление Н.Н. Покровского // Государственная дума. Стенографические отчеты. Созыв IV. Сессия 4. Часть 3. Заседание 38 от 17 марта 1916 года. Стб. 3553.
[Закрыть]. А.И. Шингарев заметил в ответ, что доводы Покровского не выдерживают критики, поскольку обороты банков в большой мере завязаны на вливания Государственного банка, а потому они тесно соприкасаются именно с казенными средствами[668]668
См.: Выступление А.И. Шингарева // Там же. Стб. 3554.
[Закрыть]. Интересно, что поправка к Положению о Государственном контроле была все-таки принята нижней палатой[669]669
См.: Там же. Стб. 3555-3556.
[Закрыть]. Известие о включении в компетенцию ведомства права ревизии коммерческих банков питерская деловая пресса встретила в штыки. «Финансовая газета» писала о вопиющем непонимании природы и конструкции государственного контроля в целом, о том, что Дума своим авторитетом покрыла обывательские подозрения в отношении деятельности банков[670]670
См.: Передовая // Финансовая газета. 1916. 30 апреля.
[Закрыть]. В итоге лишь усилиями Государственного совета принятое Положение было очищено от этой поправки. А вот в случае с законом о подоходном налоге банкам не удалось избежать неприятных последствий. Думские лоббисты сумели добиться включения в этот важный финансовый закон нормы, согласно которой все учреждения обязывались открывать свои операции податному присутствию. Изначально в законопроекте не было упоминания о кредитных установлениях, что открывало возможность для коммерсантов давать кредитным учреждениям товары и поручения на комиссию в безналоговом режиме. Понятно, какое обширное поле открывалось для торговой деятельности банков. И Дума выступила категорически против сохранения этой привилегии для кредитных учреждений. Дебаты в согласительной комиссии с Государственным советом были острыми, но большинство все же поддержало позицию парламентариев[671]671
См.: Выступление А.С. Постникова // Государственная дума. Стенографические отчеты. Созыв IV. Сессия 4. Часть 3. Заседание 46 от 31 марта 1916 года. Стб. 4251-4252.
[Закрыть].
Бурный натиск законодателей, всеми способами пытавшихся воспрепятствовать активности банковских учреждений и поставить их под строгий контроль, в конечном счете принес свои плоды. Министерство финансов было вынуждено озаботиться расширением правительственного надзора над банками. Записка с соответствующими соображениями поступила в Совет министров в конце апреля 1916 года[672]672
См.: Представление П.Л. Барка в Совет министров «О расширении правительственного надзора над банками коммерческого кредита». 25 апреля 1916 года // РГИА. Ф. 1276. Оп. 12. Д. 344. Л. 19-34.
[Закрыть]. Вначале в ней подробно повествуется о существенных различиях в банковском надзоре стран Западной Европы и России. В первых законодательство вообще не оговаривает никакого специального контроля для кредитных учреждений и не предоставляет правительствам права вмешиваться в их текущую жизнь. В России же, напротив, кредитное дело регламентировано специальными нормами и подчинено государственному наблюдению, принимающему неодинаковые формы в отношении каждой категории банков[673]673
См.: Там же. Л. 19об.
[Закрыть]. Данное утверждение как бы подразумевало, что дальнейшее ужесточение надзора не вполне отвечает сложившейся международной практике.
Да и вообще, убеждал документ, такие предложения вызывают принципиальные возражения, в первую очередь с точки зрения их осуществимости. Повторялась мысль о дестабилизации всей кредитной системы, о возможном уходе вкладчиков, оттоке средств и т. п. Общественность, провозглашалось далее, должна привыкнуть к ревизиям, перестав видеть в них неблагоприятный факт для ревизуемого учреждения, а для этого, очевидно, потребуется немало времени. Начинать же применять практику банковских проверок во время войны совершенно неправильно, поскольку это заметно увеличивает риски для выполнения задач по обороне страны[674]674
См.: Там же. Л. 32-32 об.
[Закрыть]. В завершение перечислялись конкретные меры банковского надзора, которые легли в основу соответствующего законопроекта: Министерство финансов получало право требовать от банков сведения и объяснения о производимых операциях, проводить специальные обследования, воспрещать операции, не предусмотренные уставом, а также устранять виновных в этом нарушении членов правлений[675]675
См.: Там же. Л. 33o6-34.
[Закрыть].
Но даже такие мягкие контрольные меры, предложенные правительством, вызвали недовольство в финансовых кругах. Справедливости ради следует подчеркнуть, что противники ревизий продолжали дополнять свою аргументацию. Так, в записке ряда коммерческих банков столицы, посвященной подготовленному законопроекту и направленной в Совет министров, говорилось, что действующие уставы банков, составленные еще в 60-70-х годах XIX века, очень устарели и не соответствуют изменившемуся характеру экономики. Если бы банки руководствовались только этими уставами, никакой прогресс в стране был бы попросту невозможен. Жизнь неумолимо движется вперед, констатировали авторы записки, и следует не втискивать деятельность банков в отжившие формы уставов, а наоборот, расширять правила, чтобы дать возможность кредитным учреждениям удовлетворять насущные потребности государственной и промышленной жизни[676]676
См.: Биржа. 1916. №16-17. Май. С. 5-6.
[Закрыть]. Именно в этом, а не в многочисленных ревизиях, состоит совершенствование банковского законодательства. Кредитные учреждения, по мнению их руководителей, из помощников в организации экономической жизни превратились в ее активных творцов. Поэтому власти и общество обязаны не мешать, а помогать их многогранной деятельности[677]677
См.: О контроле за банками // Финансовое обозрение. 1916. №9. Май.
[Закрыть]. Эту позицию безоговорочно разделял министр финансов П.Л. Барк. Он пользовался каждым удобным случаем, чтобы напомнить общественности:
Барк всячески оттягивал утверждение подготовленного им законопроекта по надзору за кредитными учреждениями, поэтому оно состоялось лишь в октябре 1916 года указом императора без участия Думы[679]679
См.: Шаховской В.Н. Так проходит мирская слава // Русское возрождение. 1998. №73. С. 193.
Заметим, что этот закон, введенный в действие указом императора, совершенно не удовлетворил общественность, ратовавшую за его принятие. Как утверждали, ревизии в исполнении чиновников Министерства финансов нисколько не могли потревожить банки, а наоборот, оказали бы им большую услугу, так как обеспечили бы им официальный документ на непогрешимость и очистили бы путь для новых подвигов (Коммерческий телеграф. 1916. 24 ноября).
[Закрыть].
Перипетии борьбы за ужесточение банковского надзора наглядно продемонстрировали слабость финансовых структур, прежде всего их общественной позиции. Обладая мощнейшим административным ресурсом, они заметно проигрывали в представлении своих интересов в публичном политическом пространстве. Осознание этого факта пришло к банковской элите как раз в разгар дискуссий с Государственной думой по контрольной тематике. Еще в сентябре 1915 года руководители крупнейших питерских банков не видели надобности в проведении съезда кредитных коммерческих учреждений и в открытом обсуждении своих проблем. Хотя идея созыва такого съезда и возникла (тем более что подобный форум не собирался аж с 1872 года), руководители ведущих банков ее не поддержали. Все насущные вопросы не первый год решались на еженедельных встречах в Петроградском учетно-ссудном банке под председательством его главы Я.И. Утина[680]680
См.: Беседы с руководством крупнейших банков // Финансовая газета. 1915. 10 сентября; 11 сентября.
[Закрыть]. Однако оказавшись под жестким давлением со стороны законодателей и общественных организаций, банковские верхи всерьез озаботились формированием собственной публичной площадки. Поэтому было решено вдохнуть наконец жизнь в комитет коммерческих банков, проведя его реорганизацию на Всероссийском банковском съезде[681]681
См.: Реорганизация комитета коммерческих банков // Финансовая газета. 1916. 28 января.
[Закрыть]. Съезд состоялся в Петрограде в начале июля 1916 года; на нем присутствовали представители всех крупнейших банков, включая и московские, и подавляющее большинство провинциальных. Тон, разумеется, задавали питерские финансисты: их представительство в образованном комитете, как и ожидалось, оказалось наиболее весомым. Они получили преимущества при решении всех вопросов благодаря тому, что по разработанному ими же положению количество предоставляемых банку голосов определялось размерами его капитала. В комитет съезда вошли 14 петроградских банков, 7 московских и 3 провинциальных – Рижский, Варшавский и Бакинский коммерческие банки, тесно связанные со столичными финансовыми структурами[682]682
См.: Банковский съезд // Утро России. 1917. 12 июня.
[Закрыть]. Управляющим делами учрежденного Комитета съездов был избран чиновник Особенной канцелярии по кредитной части В.В. Розенберг. Предлагалось даже наделить новую организацию полномочиями третейского суда. Министерство финансов поддержало данную инициативу, посчитав, что таким образом в систему контроля вводится общественный элемент. Но Министерство юстиции не согласилось с этой новацией и настаивало на ужесточении административного надзора[683]683
Подробнее о создании банковского комитета см.: Беляев С.Г. П.Л. Барк и финансовая политика России. 1914-1917 годы. СПб., 2002. С. 429-430.
[Закрыть]. Финансовые тузы Первопрестольной присутствовали на этом мероприятии скорее в роли статистов, а потому их оценки не отличались оптимизмом. С недоумением они констатировали, что организаторы съезда обошли вниманием острый вопрос дороговизны, экстренно поднятый Государственной думой, хотя многочисленные речи о ведущей роли банков в современной экономике, казалось, располагают к серьезным дискуссиям на злобу дня. Еще более странным показался им тот факт, что никто из столичных ораторов не воспользовался такой трибуной, как Всероссийский съезд, для снятия обвинений в раскручивании спекулятивного ажиотажа[684]684
См.: Итоги банковского съезда // Коммерсант. 1916. 14 июля.
[Закрыть].
Ужесточение банковского контроля, введенное усилиями Государственной думы, вызвало ответную реакцию правительства. Оно, фактически используя то же оружие, поставило на повестку дня вопрос о необходимости строго контролировать финансовую деятельность общественных организаций – любимого детища законодателей. Земский и городской союз, а также военно-промышленные комитеты к началу 1916 года превратились в разветвленные учреждения с самыми разнообразными функциями. Причем их громадные расходы оплачивались не из земских или городских касс и уж тем более не из купеческих пожертвований, а напрямую из казны и к тому же без отчетности, установленной законом для правительственных учреждений. Союзу земств и городов на 1 октября 1916 года из бюджета были выделены огромные суммы – всего около 560 млн руб.; ВПК получили 170 млн[685]685
См.: Предсмертная записка А.Д. Протопопова // Искандеров А.А. Закат империи. М., 2001. С. 557.
[Закрыть]. Судя по цифрам, проверка этих общественных помощников фронту, существовавших за казенный счет, была явно не лишней. Весной-летом 1916 года Совет министров постоянно обсуждал различные варианты контроля военно-промышленных комитетов (например, организовать его аналогично контролю над частными железными дорогами). Предлагалось создать особую комиссию при Государственном контроле из представителей Министерства внутренних дел, Министерства финансов, военного ведомства и др.[686]686
См.: Доклад Государственного контроля в Совет министров. 3 июня 1916 года // РГИА. Ф. 1276. Оп. 12. Д. 1268. Л. 4.
[Закрыть] Однако в условиях войны сделать это оказалось весьма затруднительно: около трети сотрудников контрольных учреждений было направлено в войска для проверки оборотов министерств. Речь могла идти лишь о частичной ревизии общественных организаций: просмотр всей отчетности занял бы не менее двух лет[687]687
См.: Там же. С. 6 об-7, 9.
[Закрыть]. Но даже такие скромные попытки контроля встречали резкое неприятие: лидеры общественных организаций расценивали их не иначе как проявление недоверия к ним со стороны властей. «Русские ведомости» писали о неизбежных срывах в нужной фронту работе; о недостойных намеках, бросающих тень на уважаемых людей. Использовалась, например, такая логика: отчетность по расходам Русско-турецкой войны 1877-1878 годов поступила спустя двадцать лет после ее окончания, а по Русско-японской войне – до сих пор не завершена[688]688
См.: Князь Г.Е. Львов по поводу обвинений против союзов // Русские ведомости. 1916. 2 июля.
[Закрыть]; следовательно, и сейчас не стоит ожидать никаких результатов.
Особое внимание правительство уделяло военно-промышленным комитетам, игравшим важную роль в оппозиционном движении. ЦВПК координировал деятельность 220 городских комитетов[689]689
См.: Погребинский А.П. Военно-промышленные комитеты // Исторические записки. Т. 11. М., 1941. С. 161.
[Закрыть]. Эта разветвленная организация, созданная буржуазными кругами и свободная от правительственной опеки, отличалась наибольшим радикализмом. С первых дней своего существования она фактически превратилась в поле деятельности видных оппозиционеров (А.И. Гучкова, А.И. Коновалова, М.И. Терещенко, П.П. Рябушинского и др.). В связи с этим в марте – апреле 1916 года власти решили подготовить новое положение о комитетах, позволяющее государству оперативно реагировать на их, как говорили, уклонение от непосредственной помощи фронту.
В июне эта инициатива Министерства внутренних дел обсуждалась на заседании Совета министров. Однако правительство сочло несвоевременным издавать новое положение о ВПК: эта мера вызвала бы очередной шквал критики и лишь усилила бы антиправительственную агитацию. Вместо этого решили постепенно сокращать заказы комитетам, прекратить авансировать их работу, а затем и вообще перестать прибегать к их услугам; распространить среди населения и в войсках сведения о действительном участии комитетов в деле обороны и о стоимости произведенных ими работ[690]690
См.: Особый журнал Совета министров «О некоторых мерах в отношении военно-промышленных комитетов». 18 июня 1916 года // ГАРФ. Ф. 102. ОО. 1916. Д. 338а. Л. 49-53.
[Закрыть]. Кроме того, правительство отказало военно-промышленным комитетам в праве непосредственно размещать заказы за границей, строго обязав передавать их только государственным ведомствам[691]691
См.: Поливанов А. А. Девять месяцев во главе Военного министерства (13 июня-13 марта 1916 г.) // Вопросы истории. 1994. №10. С. 156.
[Закрыть]. Министерство внутренних дел противилось и проводимым ВПК крупным региональным мероприятиям. Так, московский губернатор Б.А. Татищев (ставленник премьера Б.В. Штюрмера) сделал все, чтобы сорвать съезд крупнейшего Московского ВПК; городская администрация подвергла пересмотру и сокращению программу этого форума, намечавшегося на лето 1916 года. Купеческая буржуазия возмущалась действиями властей, которые смотрят «на деятелей мобилизованной промышленности как на заговорщиков, как на преступников»[692]692
См.: Речь С.А. Смирнова на съезде МВПК. 17-18 марта 1917 года // Деятельность Московского военно-промышленного комитета и его отделов в 1916 году. М., 1917. С. 119.
[Закрыть].
Правительственные усилия по ограничению активности ВПК с энтузиазмом поддержали петроградские банки. Напомним, что военно-промышленные комитеты практически отняли первые роли в делах снабжения фронта у Совета съездов представителей промышленности и торговли. Эта старая предпринимательская организация в годы войны оказалась по сути на периферии политико-экономической жизни страны. К тому же в сентябре 1915 года скончался ее многолетний председатель Н.С. Авдаков. Буржуазия Питера и юга России явственно ощутила, что утрачивает лидерство в организации промышленности вообще и для нужд обороны в частности. Эту тревожную тенденцию обсуждали в руководстве Совета съездов. Беседы, проходившие в особняке П.О. Гукасова и квартире товарища председателя Государственной думы А.Д. Протопопова, собирали членов Думы В.В. Жуковского, И.В. Титова, А.А. Бубликова, члена Госсовета Н.Ф. фон Дитмара, П.А. Тиксона, А.И. Путилова, Э. Нобеля, В.И. Литвинова-Фалинского, И.X. Озерова. Говорили об укреплении связей с общественностью, с обеими законодательными палатами. А однажды решили сделать довольно неожиданный ход, явно нацеленный на раскол купеческой буржуазии: одному из лидеров деловой Москвы – члену Государственной думы А.И. Коновалову было предложено возглавить Совет съездов. Коновалов отказался, сочтя невозможным уйти из руководства только что образованного ЦВПК. Отверг такое же предложение (сославшись на болезнь) и бывший глава Московского биржевого комитета Г.А. Крестовников.[693]693
См.: Последние вести // Финансовая газета. 1915. 27 октября; 4 ноября; 21 декабря.
[Закрыть] После этого питерцы оставили попытки оживить Совет съездов и сосредоточились на новой общественной альтернативе военно-промышленным комитетам.
В конце февраля – начале марта 1916 года в Петрограде состоялся съезд представителей металлообрабатывающей промышленности; на него собрались директора предприятий тяжелой индустрии, большей частью контролировавшихся столичными банками. Одним из инициаторов проведения съезда выступил товарищ председателя Государственной думы А.Д. Протопопов (он участвовал в качестве представителя машиностроительных заводов Гартмана). Выступавшие прямо заявили о несостоятельности всей системы ВПК. А.П. Мещерский обратил внимание на такое обстоятельство:
«Просматривая списки ЦВПК, мы видим, что среди них много лиц очень почтенных, но очень мало промышленников и особенно представителей крупных заводов, работающих на оборону. Понятно, что члены ЦВПК не могли быть представителями наших заводов уже и потому, что мы в массе своей в их избрании не участвовали»[694]694
См.: Труды 1-го съезда представителей металлообрабатывающей промышленности. 29 февраля – 1 марта 1916 года. Пг., 1916. С. 25-26.
[Закрыть].
Отмечалась подчеркнуто агрессивная деятельность военно-промышленных комитетов: они по сути отодвинули на второй план другие предпринимательские объединения, в частности Совет съездов представителей промышленности и торговли, который практически перестал функционировать[695]695
См.: Выступление М.А. Токарского // Там же. С. 33.
[Закрыть]. В кулуарах представитель Москвы владелец металлического завода Ю.П. Гужон в лучших традициях Первопрестольной даже высказал пожелание Совет съездов – как вредное учреждение – вообще закрыть[696]696
См.: Съезд металлообрабатывающей промышленности // Русское слово. 1916. 1 марта.
[Закрыть]. Критические стрелы летели в адрес руководства ЦВПК. Знаменитый банковский делец А.И. Путилов обвинил А.И. Гучкова в некомпетентности: мол, тот за два часа выносит решения, требующие тщательного профессионального изучения. Глава Русско-Азиатского банка заявил о предвзятом и несправедливом отношении Особого совещания к промышленным активам, принадлежащим его банковской структуре[697]697
См.: Выступление А.И. Путилова // Труды 1-го съезда представителей металлообрабатывающей промышленности. 29 февраля – 1 марта 1916 года. С. 86.
[Закрыть]. А.Д. Протопопов в своем выступлении подчеркнул: около 80% военного снаряжения идет с заводов, представители которых присутствуют на съезде; роль же предприятий, сотрудничающих с военно-промышленными комитетами, в производительном смысле незначительна, зато в политическом – крайне велика[698]698
См.: Предсмертная записка А.Д. Протопопова // Искандеров А.А. Закат империи. С. 561.
[Закрыть]. Благожелательное отношение правительства к проведенному съезду не осталось незамеченным в стенах Государственной думы. Трудовик В.М. Вершинин негодовал: съезд ВПК не заслужил одобрительных слов Министерства промышленности и торговли, а вот мероприятие с иным составом участников и другим направлением вызвало неподдельное удовлетворение. Правительству по душе слова о непризнании военно-промышленных комитетов истинными представителями промышленности, заметил депутат. И заключил: в хоре ораторов столичного съезда не слышно государственного голоса[699]699
См.: Выступление В.М. Вершинина // Государственная дума. Стенографические отчеты. Созыв IV. Сессия 4. Часть 3. Заседание 40 от 22 марта 1916 года. Стб. 3796-3797.
[Закрыть].
Рассматривая противостояние правительственных и оппозиционных сил в период Первой мировой войны, следует выделить наиболее острую фазу этой борьбы. Мощные удары как по питерскому, так и московскому буржуазным кланам были нанесены во второй половине 1916 года. В середине лета стартует острая атака на столичные банки; не будет преувеличением сказать, что такого массированного давления деловая элита Петрограда никогда не испытывала. Орудием тут выступил не кто иной, как начальник штаба Верховного главнокомандующего (в ту пору им был сам Николай II) генерал М.В. Алексеев. Как известно, этот представитель высшего военного командования слыл активным приверженцем и защитником общественных организаций, возникших в ходе войны для помощи фронту. Характерный факт: в сентябре 1915 года последовали роспуск Государственной думы и свертывание парламентского проекта, после чего лидеры ВПК, Земского и Городского союзов просили высочайшей аудиенции, дабы разъяснить гибельность для страны подобной политики. Тогда Николай II наотрез отказался общаться с общественными деятелями. Однако спустя несколько месяцев – именно благодаря М.В. Алексееву – он принял Г.Е. Львова и М.В. Челнокова непосредственно в ставке, в Могилеве. Встреча прошла в благожелательной атмосфере, чем лидеры общественных объединений были весьма вдохновлены[700]700
См.: Локкарт Р. Буря над Россией. Исповедь английского дипломата. Рига, 1933. С. 129-130.
[Закрыть]. Тесные отношения Алексеева с военно-промышленными комитетами также ни для кого не были тайной. А.И. Коновалов с думской трибуны торжественно оглашал благодарственные телеграммы начальника штаба российских войск в адрес ЦВПК[701]701
См.: Выступление А.И. Коновалова // Государственная дума. Стенографические отчеты. Созыв IV. Сессия 4. Часть 2. Заседание 17 от 9 февраля 1916 года. Стб. 1559-1560.
[Закрыть]. Аналогичные приветствия от генерала, в которых отмечалось, «насколько дороги нашей доблестной армии внимание и труды комитета», приходили и в Московский ВПК[702]702
См.: Коммерческий телеграф. 1916. 29 января.
[Закрыть]. Широко известно было также, что М.В. Алексеев вел обширную переписку с главой ЦВПК А.И. Гучковым[703]703
См.: Оболенский А.В. Мои воспоминания // Проблемы истории русского зарубежья. Вып. 2. М., 2008. С. 363.
[Закрыть].
Именно начальник штаба летом 1916 года испросил высочайшего соизволения производить следственные действия не только на территории, подведомственной ставке Верховного главнокомандующего, но и в тылу, где функционировали органы гражданской власти. Николай II дал такое разрешение – под воздействием аргументов о важности борьбы с немецким шпионажем и со спекуляцией товарами первой необходимости, которая вызывает справедливые нарекания населения. Эту работу Алексеев поручил своему доверенному лицу генералу Н.С. Батюшину, который состоял при ставке и, как говорили осведомленные военные, пользовался большим расположением начальника штаба[704]704
См.: Лукомский А.С. Воспоминания. Т. 1. Берлин, 1922. С. 117.
[Закрыть]. Следственная комиссия под руководством Батюшина недолго искала источник всех бед и хозяйственных неурядиц, обвинив в этом крупные петроградские банки. 10 июля был арестован и помещен в военную тюрьму города Пскова известный Д.Л. Рубинштейн – владелец «Юнкер-банка». Он был тесно связан со многими банковскими деятелями столицы, совсем недавно возглавлял Русско-французский банк, был вхож и в придворные круги. В свое время этому уроженцу Харькова дорогу в финансовую элиту проложил великий князь Владимир Александрович (дядя Николая II)[705]705
См.: Голицын А.Д. Воспоминания. М., 2008. С. 350.
[Закрыть]. Вместе с Рубинштейном задержали его родственников и сотрудников – всего около тридцати человек. Московская пресса ликовала, оценив данное событие как логическое завершение карьеры зарвавшегося спекулянта[706]706
См.: «Популярная личность» // Коммерсант. 1916. 11 июля.
[Закрыть]. У столичного же бомонда оно вызвало совсем иные эмоции. Состояние шока – так можно описать атмосферу, воцарившуюся в Петрограде. Ряд видных финансистов возбудили ходатайство (оставшееся без последствий) об освобождении Д.Л. Рубинштейна под залог в полмиллиона рублей[707]707
См.: К аресту Рубинштейна // Утро России. 1916. 14 июля.
[Закрыть]. Не помогло и дипломатическое прикрытие банкира, числившегося персидским консулом в Петрограде[708]708
См.: К аресту банковских деятелей // Утро России. 1916. 13 июля.
[Закрыть]. Но на этом неприятности не завершились: последовали обыски и выемки документов в ряде крупнейших банков Питера. Н.С. Батюшин в своих воспоминаниях упоминает кроме Русско-французского и «Юнкер-банка» Петроградский международный, Русский для внешней торговли и Соединенный банк[709]709
См.: Батюшин Н.С. Тайная военная разведка и борьба с ней. М., 2002. С. 136.
[Закрыть]. Здесь следует оговориться, что последний из названных банков, образованный в 1909 году, территориально располагался в Первопрестольной, однако по сути являлся детищем Министерства финансов; возглавлял его граф В.С. Татищев – выходец из этого ведомства. У Москвы Соединенный банк, возникший на руинах финансовых структур семейства Поляковых, симпатиями никогда не пользовался. Иначе говоря, направленность действий комиссии Батюшина не вызывала никаких сомнений: ее мишенью являлась питерская деловая элита и лица, связанные с нею. Разумеется, на их защиту бросился министр П.Л. Барк. Он жаловался императору на то, что деятельность комиссии дезорганизует работу банковских учреждений. И ему удалось немного смягчить удар, добившись соизволения Николая II на образование (из подчиненных ему чиновников) другой комиссии во главе с членом Государственного совета бывшим министром торговли и промышленности С.И. Тимашевым, чтобы во всем спокойно разобраться[710]710
См.: Барк П.Л. Воспоминания // Возрождение. 1966. Кн. 178. С. 106.
[Закрыть]. Дискредитации батюшинской комиссии способствовало также то, что в августе был арестован один из активных ее членов И.Ф. Манасевич-Мануйлов, уличенный, как говорили, в вымогательстве денег у руководства Соединенного банка.
Это вынудило Батюшина и его сотрудников переориентировать наступление. Теперь удар был направлен не напрямую по банкам, а по сахарным заводам, расположенным на Украине, – ведь большинство предприятий по выработке рафинада контролировалось все теми же столичными финансовыми структурами. В начале октября 1916 года в Киеве прошли сенсационные обыски. Местное губернское жандармское управление информировало Министерство внутренних дел, что по распоряжению начальника штаба Верховного главнокомандующего М.В. Алексеева оно выделило нескольких офицеров для помощи генералу Батюшину в проведении следственных действий в киевских филиалах ряда столичных банков и правлений сахарных обществ[711]711
См.: Донесение Киевского губернского жандармского управления в Департамент полиции. 3 октября 1916 года // ГАРФ. Ф 102. ОО. 1916. Д. 48. Ч. 32. Л. 77-77 об.
[Закрыть]. Следственные действия закончились задержаниями трех предпринимателей: Абрама Доброго, Израиля Бабушкина и Иовеля Гоппера, обвиненных в спекулятивном взвинчивании цен на сахар с целью получения максимальных барышей. Аресты явились полной неожиданностью для правительства; Барк уверял озлобленных банкиров в том, что ничего не знал о намерениях военных властей. Он полностью разделял опасения финансистов: подобные акции не только компрометируют промышленников, но и угрожают конъюнктуре; из деловой среды вырываются деятельные люди, которых сложно кем-либо заменить. Министр финансов обещал употребить все свое влияние, чтобы как можно скорее урегулировать это дело[712]712
См.: Коммерческий телеграф. 1916. 25 октября.
[Закрыть]. Кроме того, столичные банкиры предлагали внести залог за освобождение всех троих из-под стражи – уже по одному миллиону за каждого[713]713
См.: Мелетьев В. Сахарные ходоки // Киев. 1916. 23 октября.
[Закрыть]. Своеобразным ответом на ходатайства можно считать арест в Петрограде уполномоченного Всероссийского общества сахарозаводчиков М.Ю. Цехановского, слишком рьяно заступавшегося за своих коллег[714]714
См.: Аресты сахарозаводчиков // Финансовое обозрение. 1916. №19. Ноябрь.
[Закрыть]. Панику, в которой пребывал тогда питерский деловой мир, хорошо передает следующий забавный эпизод. На квартиру к известному петроградскому дельцу А.И. Животовскому прибыла группа лиц в военной форме. Они заявили, что пришли с обыском для выяснения его причастности к спекулятивным сделкам с углем и металлом и настойчиво интересовались, где находятся денежные средства. Не обнаружив крупных сумм, они удалились якобы для доклада начальству. Лишь после их ухода перепуганный Животовский догадался, что стал жертвой аферистов, и подал заявление в полицию[715]715
См.: Мнимый обыск у А.И. Животовского // Коммерческий телеграф. 1916. 14 ноября.
[Закрыть].
Локализовать ситуацию, не позволить ей развиваться по нежелательному сценарию банкам помогли не только их традиционные защитники в лице министров финансов и промышленности и торговли. В сентябре 1916 года ряды противников деятельности комиссии Н.С. Батюшина пополнились еще одной влиятельной фигурой: на должность министра внутренних дел был назначен товарищ председателя Государственной думы А.Д. Протопопов. Как уже говорилось, этот человек, ставший волею истории последним руководителем Министерства внутренних дел Российской империи, имел тесные связи со столичной банковской группой. Неслучайно его назначение на важный пост вызвало негодование Думы и, наоборот, было с оптимизмом встречено деловыми кругами Петрограда: котировки акций, торгующихся на бирже, существенно повысились[716]716
См.: Биржа и А.Д. Протопопов // Коммерсант. 1916. 21 сентября.
[Закрыть]. Начали даже распространяться слухи о скором назначении в правительство А.И. Путилова и А.И. Вышнеградского. Как подчеркивал «Коммерческий телеграф», еще пару месяцев тому назад такие разговоры считались бы праздными или фантастическими; теперь же, после перемен в Министерстве внутренних дел, следует внимательно относиться к подобным ожиданиям. Московское издание задавалось вопросом: можно ли рассчитывать на беспристрастные государственные труды этих дельцов, если Путилов имеет коммерческий интерес почти на шестидесяти предприятиях, а Вышнеградский – на пятидесяти[717]717
См.: Передовая // Коммерческий телеграф. 1916. 30 сентября.
[Закрыть]? Несмотря на так и не сбывшиеся предсказания о переходе финансовых воротил в правительство, позиции крупных банков после пережитых потрясений постепенно обретали устойчивость. Это происходило на фоне охлаждения Николая II к своему начальнику штаба. Вскоре М.В. Алексеев уехал в Крым для лечения, а затем обратился к императору с просьбой продлить на некоторое время его отпуск. Государь дипломатично передал через генерала В.И. Гурко, что не будет возражать, если Алексеев серьезно займется своим лечением, вовсе не думая о возвращении[718]718
См.: Савич Н.В. После исхода. Парижский дневник. 1921-1923 годы. М., 2008. С. 229.
[Закрыть]. Кстати, Гурко, в конце 1916 – начале 1917 года исполняя вместо Алексеева обязанности начальника штаба Верховного главнокомандующего, совсем иначе относился к батюшинской комиссии. Например, после очередного доклада члена комиссии Логвинского о нарушениях, выявленных в Соединенном банке, Гурко приказал отдать его под суд и разжаловать в рядовые[719]719
См.: Полковник А.С. Резанов и комиссия генерала Батюшина // Русская воля. 1917. 17 марта.
[Закрыть]. Обуздать контрразведку Алексеева настойчиво просила Николая II и его супруга: Александра Федоровна выступала за передачу дел в ведение непосредственно Министерства внутренних дел[720]720
См.: Переписка Николая и Александры. 1914-1917 годы. М. 2013. С. 805, 811.
[Закрыть]. В свою очередь, А.Д. Протопопов рекомендовал вместо Н.С. Батюшина – протеже Алексеева, вызывавшего ненависть в банковских сферах, – назначить главой комиссии бывшего товарища министра внутренних дел С.П. Белецкого. Согласие на это императора он получил, и только февральский переворот помешал этим планам осуществиться[721]721
См.: Дополнительные показания А.Д. Протопопова // Падение царского режима. Т. 4. Л., 1925. С. 93-94.
[Закрыть].
