Текст книги "Питер - Москва. Схватка за Россию"
Автор книги: Александр Пыжиков
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)
Новый министр финансов оказал столичным банкам серьезную услугу, нейтрализовав угрозу, которая нависла над ними в июне – июле 1917 года. Напомним, что еще в середине апреля Временное правительство образовало комиссию по расследованию злоупотреблений в Военном и морском ведомстве; сюда командировалась группа следователей и чинов прокурорского надзора во главе с сенатором В.А. Бальцем[1023]1023
Сенатор В.А. Бальц довольно примечательная фигура. Будучи прокурорским чиновником, он выступал обвинителем на процессе против членов Петербургского совета 1905 года и, по мнению многих, сделал все, чтобы они избежали серьезной ответственности. В 1915 году министр юстиции А.А. Хвостов назначил его своим товарищем по министерству. Затем Бальц вместе с Хвостовым перешел в министерство внутренних дел, где и оставался до выхода в отставку, в которую подал вместе с кн. В.М. Волконским в знак протеста против политики А.Д. Протопопова, возглавившего это ведомство .
[Закрыть]. Уже в конце апреля комиссия расследовала двенадцать случаев злоупотреблений при снабжении армии и флота[1024]1024
См.: Расследование злоупотреблений в военном ведомстве // Раннее утро. 1917. 27 апреля.
[Закрыть]. Эти действия в первую очередь были направлены против бывшего военного министра В.А. Сухомлинова, в очередной раз арестованного в начале марта. Но к лету, когда пробил звездный час Совета рабочих и солдатских депутатов, комиссия Бальца пополнилась его представителями из армейской среды. Они заметно оживили работу по выявлению коррупционных сделок. В конце июня по ходатайству комиссии был арестован бывший товарищ морского министра М.В. Бубнов (он с марта 1917 года скрывался на ст. Любань Николаевской железной дороги, проживая в простой крестьянской семье). Высокопоставленный царский чиновник в годы службы находился в тесном контакте со столичными финансистами, и теперь ему предъявлялись обвинения в серьезных злоупотреблениях[1025]1025
См.: Арест бывшего товарища морского министра // Петербургский листок. 1917. 1 июля.
[Закрыть]. Однако Бубновым дело не ограничилось, и расследование быстро перекинулось на питерские банки. Этому способствовало и то, что документальный массив пополнился материалами комиссии генерала Н.С. Батюшина, которая до революции буквально терроризировала банковский мир Петрограда. Из этих дел новые сотрудники Бальца почерпнули ценные сведения о деятельности крупных дельцов и в итоге решили произвести в ряде банков обыски и выемки документации. Следственные мероприятия позволили получить достаточно сведений о махинациях финансистов, позволивших им нажить миллионы и причинивших значительный ущерб казне. Некоторых банковских высших руководителей, находившихся на отдыхе в Крыму, срочно доставили в Петроград, где начались их длительные допросы[1026]1026
См.: Обыски у петроградских банкиров // Биржевой курьер. 1917. 2 августа.
[Закрыть]. Как сообщал «Биржевой курьер», работа в этом направлении должна была быть «весьма энергично» продолжена. В финансовых кругах воцарилась паника, грозившая сменой банковского руководства[1027]1027
См.: Там же.
[Закрыть]. Но неожиданно только-только развернувшееся следствие затухло: никто так и не был привлечен к ответственности. И вообще комиссия Бальца с конца июля потеряла интерес к финансовым дельцам, обратилась к более мелким вопросам (например, к заготовке мясных продуктов в Астраханской губернии для нужд армии) и продолжила то, с чего, собственно, и начала – раскручивать сухомлиновское дело[1028]1028
См.: РГИА. Ф. 1405. Оп. 533. Д. 2623. Л. 24-25.
[Закрыть].
Несложно понять, кто во Временном правительстве мог оказать содействие банковской элите. Тем более что материалы комиссии Бальца никак не могли миновать главу финансового ведомства, в компетенцию которого входило обеспечение нормального функционирования банковской системы. Подтверждением того, что именно министр финансов прикрывал денежных воротил, служит следующий факт. Банкиры сами обратились в главное финансовое ведомство (то есть к Некрасову) с просьбой установить за ними правительственный надзор, направив в банки специальных инспекторов. Это предложение не может не удивлять: ведь с ним выступили те, кто в годы Первой мировой войны доказывали абсурдность и вредность любого контроля. А с момента «воцарения» Некрасова в министерстве сразу была признана его полезность и необходимость. Московская деловая пресса терялась в догадках[1029]1029
См.: Ган А. Правительственные инспектора в коммерческих банках // Коммерческий телеграф. 1917. 2 августа.
[Закрыть]. Но в отличие от москвичей банкиры знали, что делают, и не сомневались в благожелательном отношении к ним нового министра. И действительно, на одном из заседаний Временного правительства Некрасов предложил образовать совещание министров (военного, финансов, государственного контроля) при ставке Верховного главнокомандующего, коим в то время был Л.Г. Корнилов. По замыслу Некрасова, это совещание будет осуществлять контроль над всеми военными расходами[1030]1030
См.: Черновые записи заседаний Временного правительства. 3-4 августа 1917 года // ГАРФ. Ф. 1779. Оп. 1. Д. 18. Л. 27.
[Закрыть]. Новация вызвала неподдельное удивление членов кабинета. Как заметил министр торговли и промышленности С.Н. Прокопович, в этом случае Особое совещание по обороне станет просто ненужным, превратившись в чисто техническое учреждение[1031]1031
См.: Там же. С. 29.
[Закрыть]. Надо признать это замечание справедливым: учитывая прыть генерала, после получения им таких полномочий в финансовой сфере многим и правда стало бы нечего делать.
Затем Некрасов помог провести через правительство решение, привлекшее внимание широкой общественности. В начале августа Временное правительство утвердило устав акционерного общества «Русское агентство», ставившее целью наладить собственную телеграфную сеть по примеру государственного Петроградского агентства. Но главное – осуществление этого стратегического проекта отдавалось не кому-либо, а группе Путилова – Стахеева – Ватолина. Московская пресса отмечала: финансовые тузы Петрограда намереваются установить контроль над информационными потоками. И мало кто сомневался, что очень скоро вся российская печать будет обслуживать многообразные интересы этого концерна. В московском «Коммерческом телеграфе» задавались вопросом: почему это вдруг правительство проявляет такую благосклонность к питерским финансистам? И призывали выступить против принятого постановления, потворствующего общественному злу[1032]1032
См.: Синдикат Путилов – Стахеев – Батолин (угроза российской печати) // Коммерческий телеграф. 1917. 12 августа.
[Закрыть]. Хотя формально документы оформлялись Министерством торговли и промышленности, очевидно, что решение такого уровня могло принимать только руководство кабинета. А кто в нем отдавал предпочтение столичной банковской группе, хорошо видно из кадровых инициатив, исходящих все от того же Некрасова. Так, к себе товарищем министра финансов он официально пригласил директора Русско-Азиатского банка Н.А. Глазберга. (Это был известный петроградский делец; он периодически устраивал в своем доме вечера для художественно-артистической богемы; об одной такой встрече имеются воспоминания 3. Гиппиус[1033]1033
См.: Гиппиус 3. Синяя книга. Петербургский дневник. С. 202-204.
[Закрыть].) Правда, Глазберг отказался, сославшись на невозможность совмещения государственной должности со службой в банке, которую он не пожелал прерывать[1034]1034
См.: Новое правительство // Русское слово. 1917. 26 июня; Финансовые перспективы // Новое время. 1917. 29 июля.
[Закрыть]. Некрасов выразил публичное сожаление[1035]1035
См.: Биржевые ведомости. 1917. 25 июля (вечер).
[Закрыть], но переживал недолго. Вскоре к работе Министерства финансов были привлечены другие, не менее известные питерцы: бывший царский премьер В.Н. Коковцов, трудившийся в Русском банке для внешней торговли, и его товарищ по Министерству финансов С.Ф. Вебер; им планировалось поручить работу особого комитета по сокращению расходов[1036]1036
См.: Русские ведомости. 1917. 20 августа.
[Закрыть]. Как писала пресса, Коковцов специально не торопился с ответом, поскольку ожидал более заманчивого предложения[1037]1037
См.: Н.В. Некрасов и В.Н. Коковцов // Коммерсант. 1917. 28 августа.
[Закрыть]. Известия о привлечении банкиров в ряды правительства оживили в Петрограде разговоры о скором открытии биржи, чего давно добивались столичные деловые круги: с конца июля они ожидали скорого возобновления торгов[1038]1038
См.: Биржевая вакханалия // Раннее утро. 1917. 3 августа.
[Закрыть].
Образ Н.В. Некрасова – приверженца социалистических ценностей, издавшего известный приказ от 27 мая 1917 года, который фактически подрывал основы частного владения железными дорогами, стремительно уходил в прошлое. Теперь новый глава Министерства финансов примерял роль защитника института частной собственности. Происшедшая с ним метаморфоза обнаружилась на Государственном совещании в Москве 12-15 августа 1917 года. С этой высокой трибуны Некрасов обещал поддерживать «хозяйственный стимул, чтобы промышленность имела возможность существовать и развиваться», и грозился пересмотреть эксперименты по налогообложению, чего настойчиво добивалась буржуазия[1039]1039
См.: Выступление Н.В. Некрасова // Государственное совещание. 12-15 августа 1917 года. М.; Л, 1930. С. 39-40.
[Закрыть]. Затем он опроверг слухи о готовности Временного правительства конфисковать частные имущества для получения государственных доходов:
Как отметили участники совещания, при всем недоверии к автору приказа от 27 мая государственно настроенная часть совещания (то есть буржуазная) дружно приветствовала его выступление; причем из всех выступивших министров аплодисментов был удостоен только Некрасов[1041]1041
См.: Милюков П.Н. История второй русской революции. С. 306.
[Закрыть]. А ведь идеи, положенные в основу его доклада, были почерпнуты именно в банковских кругах: накануне банкиры направили Некрасову записку, где изложили свои проблемы и пути их решения; эти тезисы министр и передал Государственному совещанию[1042]1042
См.: Записка банков министру финансов // Финансовая газета. 1917. 12 августа.
[Закрыть]. Затем новоявленный защитник капиталистических ценностей сосредоточился на другом важном деле. С начала августа Некрасов лоббировал введение специальной должности полномочного комиссара по продовольственным делам и прочил на нее П.П. Ватолина – ближайшего партнера А.И. Путилова и крупного акционера Русско-Азиатского банка. Предполагалось, что помощником Ватолина станет один из сотрудников американской миссии Красного креста[1043]1043
См.: Показания Р. Робинса // Октябрьская революция перед судом американских сенаторов. Официальный отчет «Оверменской комиссии» сената. М., 1990. С. 152-153.
[Закрыть]. Видимо, этот жест был прежде всего адресован Керенскому, делавшему во внешней политике в тот период ставку на американцев. Социалистическая часть кабинета встретила инициативу в штыки. Назначение Ватолина откладывалось «со дня на день»; Керенский обещал подписать соответствующие документы после Государственного совещания в Москве, когда положение власти укрепится, но потом опять просил немного повременить[1044]1044
См.: Там же. С. 154.
[Закрыть]. Пресса в ожидании назначения Батолина рассуждала о невозможности сотрудничества известного дельца с лидерами эсеров и меньшевиков, заседающих в правительстве[1045]1045
См.: Передовая // Коммерсант. 1917. 23 августа.
[Закрыть]. Некрасов же атаковал министра земледелия Чернова и министра продовольствия Пешехонова, которые противодействовали назначению банковского представителя. Ведь речь шла не просто о конкретном кадровом решении, а о серьезном повороте во всей продовольственной политике. Как было известно, Батолин являлся одним из авторов проекта организации продовольственного снабжения, подготовленного питерскими банками. Этот проект пытался утвердить еще царский глава Министерства внутренних дел А.Д. Протопопов, продвигавший его в пику программе московского купечества. В демократической России старые планы обрели новых сторонников. На заседаниях Временного правительства постоянно происходили стычки между Некрасовым, с одной стороны, и Пешехоновым, Черновым, Авксентьевым – с другой. Стоило Керенскому отлучиться, как между ними вспыхивала перепалка, переходящая в откровенный скандал; министры-социалисты покидали заседание, и Керенскому затем приходилось улаживать конфликт[1046]1046
См.: Отставка А.В. Пешехонова // Русское слово. 1917. 27 августа.
[Закрыть].
Набиравший силу «роман» Некрасова с питерской банковской группой закончился внезапно. Черту под ним подвел Корниловский мятеж, мгновенно изменивший политическую ситуацию. Уже 31 августа 1917 года Керенский звонил в Москву кадету Н.М. Кишкину с просьбой передать приглашение лидерам купеческой группы войти в новый состав правительства. Эти новости обсуждали встретившиеся специально С.А. Смирнов, Н.Д. Морозов, Н.А. Второв, Д.В. Сироткин, А.Г. Карпов и С.Н. Третьяков[1047]1047
См.: ГАРФ. Ф. 3631. Оп. 1. Д. 2. Л. 46.
[Закрыть]. Рябушинский отсутствовал по болезни (бурный август совсем выбил его из колеи), А.И. Коновалов отдыхал в Крыму (причем Керенский лично разыскивал его по телефону, желая обсудить ситуацию[1048]1048
См.: Там же. Л. 46 об.
[Закрыть].) Вообще между Керенским и Коноваловым после ухода последнего из Временного правительства сохранялись хорошие отношения. Коновалов, несмотря на пессимизм многих коллег, публично поддерживал Керенского после его выступления на Государственном совещании[1049]1049
См.: Видные политические деятели о речи Керенского // Биржевые ведомости. 1917. 13 августа (утро).
[Закрыть]. В свою очередь, премьер предлагал бывшему министру торговли и промышленности важный пост посла в Париже[1050]1050
См.: Русское слово. 1917. 20 августа.
[Закрыть]. И в трудный час Керенский решил опереться на старых политических союзников еще по борьбе с царским режимом. Осведомленный представитель купеческой Москвы П.А. Бурышкин утверждал, что ведущую роль в создании нового коалиционного кабинета играла именно «московская промышленная группа», тесно связанная с кадетской партией[1051]1051
См.: Бурышкин П.А. Москва купеческая. М., 1991. С. 312.
[Закрыть]. При таком повороте событий Некрасов оставался не у дел. К тому же оживление Совета, примерявшего на себя лавры победителя контрреволюционного заговора Корнилова, вообще исключало активность Некрасова на политическом поле. И Керенский назначил его генерал-губернатором Финляндии вместо измученного финским сепаратизмом М.А. Стаховича. Спустя годы Некрасов так характеризовал июль – август 1917 года – время его пребывания на вершине властного Олимпа:
После Корниловского мятежа ненадолго был реанимирован московский политический проект, распавшийся в мае – июне 1917 года. Из правительства были удалены социалистические лидеры, которых вряд ли там желали видеть и Керенский, и Коновалов. А новый состав практически полностью совпал с кругом тех представителей социалистических партий, которые еще до Первой мировой войны собирались в купеческих особняках Первопрестольной (А.М. Никитин, П.Н. Малянтович, С.Н. Прокопович; к ним следует добавить и человека Коновалова – лидера рабочей группы при ЦВПК К.А. Гвоздева)[1053]1053
См.: Володарский А.М. Ленин и партия в годы назревания революционного кризиса. М., 1960. С. 40-41.
[Закрыть]. Московское представительство в четвертом (последнем) кабинете было самым широким[1054]1054
Московское представительство во Временном правительстве – весьма интересная и при этом малоизученная тема. Первый думский состав кабинета также был с сильным московским акцентом, а некоторые министерства практически полностью контролировались москвичами. Так, заместителями Г.Е. Львова в МВД являлись его сотрудники из Москвы – Д.М. Щепкин и С.Д. Леонтьев, а также львовский племянник В.В. Вырубов. Шингарев в Министерстве земледелия пережил целое нашествие кооперативных работников из Москвы во главе с В.Н. Зельгеймом. Во втором составе Временного правительства появились социалисты, но в возглавляемых ими ведомствах московское представительство также присутствовало. Например, у Чернова, ставшего министром земледелия, значительную часть практической работы вел П.А. Вихляев, проработавший в течение десяти лет статистиком в Московской губернской земской управе. У Пешехонова в Министерстве продовольствия главным действующим лицом был А.А. Титов – из известной купеческой семьи, бывший гласный Московской городской думы.
[Закрыть]. В Министерстве торговли и промышленности, учитывая занятость Коновалова как заместителя премьера, заправлял В.И. Масальский, в течение десяти лет являвшийся секретарем Московского биржевого комитета. В продовольственном ведомстве заместителем С.Н. Прокоповича и ключевой фигурой стал крупный поволжский купец В.Н. Башкиров. В Министерстве земледелия осваивался молодой талантливый ученый, преподаватель Петровской сельскохозяйственной академии А.В. Чаянов. В Министерстве внутренних дел важным блоком вопросов по избранию и созыву Учредительного собрания ведал бывший член московской городской управы Н.Н. Авинов. Товарищем министра исповеданий профессора А.В. Карташева являлся тесно связанный с московской буржуазией профессор С.А. Котляревский. Главный экономический комитет при Временном правительстве, который планировалось превратить в центральное ведомство по руководству всей хозяйственной жизнью, полностью оказался в руках московского купечества. Председателем этого суперминистерства стал С.Н. Третьяков, а его заместителем – старшина Московского биржевого комитета С.В. Лурье. Неудивительно, что при таком составе кабинета сразу возник вопрос о переезде Временного правительства в Москву. Сначала было решено перевести Министерство исповеданий: для него выделялись площади синодального училища[1055]1055
См.: Утро России. 1917. 28 сентября.
[Закрыть]. Уже делались приготовления для переезда Министерства иностранных дел[1056]1056
См.: Богословский М.М. Дневники. 1913-1919 годы. М., 2011. С. 421.
[Закрыть]. Московская пресса, с энтузиазмом встречавшая подобные намерения, усматривала в этом символическое значение:
«Конечно, перемена места не решает еще вопроса о перемене правительственной политики... но она, может быть, послужит толчком к широкому перемещению политических сил в стране, создав новый центр, вокруг которого вновь, как встарь, соберутся все живые, государственные силы»[1057]1057
См.: Москва и Петроград // Русское слово. 1917. 7 октября.
[Закрыть].
Но на пути этой воображаемой идиллии, как и в марте – апреле 1917 года, когда дебатировался вопрос о месте созыва Учредительного собрания, возникла укрепившаяся революционная демократия. Слухи о готовящемся переезде очень взволновали эти круги, не говоря уже о крайне левых партиях, считавших подобные замыслы ножом в спину революции[1058]1058
См.: Протест революционной демократии // Русское слово. 1917. 6 октября.
[Закрыть]. Член исполкома совета рабочих и солдатских депутатов В.О. Богданов заявлял: если правительство Керенского – Коновалова все-таки уедет в Москву, то в Петрограде образуется новое – революционное[1059]1059
См.: Там же.
[Закрыть].
По сравнению с первыми месяцами после свержения царизма общий политический контекст теперь сильно изменился. И перевести правительство из Петрограда в Москву так и не решились. Крах Корнилова настолько обострил обстановку в целом, что прежние формы политического взаимодействия правительства с демократическими кругами уже не обеспечивали необходимую устойчивость. Даже официальный роспуск Государственной думы и Государственного совета, сопровождавшийся лишь слабыми протестами депутатов, прошел практически незамеченным: такие шаги уже никого не могли удовлетворить[1060]1060
См.: Роспуск Государственной думы // Русское слово. 1917. 8 октября.
[Закрыть]. Противостоять натиску большевиков, стремительно наращивавших силы, становилось все труднее. Это хорошо осознавали и в Москве, представители которой заняли командные высоты в четвертом составе Временного правительства. В деловых кругах Первопрестольной, где преобладал глубокий пессимизм, руководствовались простой логикой: если кто-нибудь еще надеется спасти положение, мешать ему не следует[1061]1061
См.: Бурышкин П.А. Москва купеческая. С. 313.
[Закрыть]. Упадочное настроение усилило известие о задержании Рябушинского в Крыму, куда тот прибыл на лечение. По постановлению Симферопольского совета рабочих и солдатских депутатов знаменитого миллионера подвергли обыску и поместили под домашний арест. Ситуация потребовала вмешательства премьера Керенского и министра внутренних дел Никитина: они распорядились незамедлительно освободить Рябушинского и привлечь к ответственности лиц, виновных в инциденте[1062]1062
См.: Арест Рябушинского // Русское слово. 1917. 16 сентября; К аресту Рябушинского // Утро России. 1917. 26 сентября.
[Закрыть].
На этом фоне многие влиятельные москвичи стали склоняться к мысли привлечь в состав правительства своих оппонентов из петроградской буржуазии. В объединении усилий виделась хоть какая-то возможность спасти положение. Выше уже говорилось о вхождении Московского общества заводчиков и фабрикантов (3 октября 1917) во Всероссийскую организацию таких обществ, сконструированную в Петрограде. Теперь в московских деловых кругах стали раздаваться открытые требования включить в правительство не кого-нибудь, а самого П.П. Батолина. Совсем недавно его называли «хищной столичной акулой», ничем не брезгующей в своих спекулятивных аферах. Ныне же, в тревожные октябрьские дни, Батолин предстал в образе крупной фигуры, чьи частные почины имеют государственный масштаб и приносят стране огромную пользу. Но главное – его считали способным найти общий язык с революционной демократией. Народ пойдет за Ватолиным, убеждал «Коммерсант», поскольку:
Этот самородок – продолжала аргументацию газета, – ведущий мощный корабль (то есть Русско-Азиатский банк) мог бы с успехом встать к государственному кормилу, и «это не явилось бы тем переходом, при котором кормчий теряется и не знает, с чего начать»[1064]1064
См.: Там же.
[Закрыть]. Такие же восторженные слова чуть ранее адресовались одному из лидеров московского купечества – Коновалову, ставшему заместителем премьера и главой торгово-промышленного ведомства: его возвращение во властные органы бурно приветствовали широкие общественные слои[1065]1065
См.: Добро пожаловать (возвращение Коновалова) // Коммерческий телеграф. 1917. 27 сентября.
[Закрыть]. Трудно сказать, как бы пошло сотрудничество давних конкурентов в рамках единого правительства. Несмотря на общую опасность, их коммерческие интересы оставались диаметрально противоположными. Например, сразу после формирования кабинета Коновалов и Третьяков заявили о необходимости поддержать русскую текстильную промышленность, выделив для этого из казны огромную беспроцентную ссуду (4 млрд руб.).[1066]1066
См.: Протокол №4 заседания комиссии Предпарламента по урегулированию народного хозяйства и труда. 19 октября 1917 года // ГАРФ. Ф. 1799. Оп. 1. Д. 35. Л. 14.
[Закрыть] Не нужно быть провидцем, чтобы понять, чем бы занялся Батолин, очутившись на одном из ключевых правительственных постов.
Тем не менее первый шаг по привлечению к сотрудничеству представителей питерской буржуазии был сделан. 11 октября на пост товарища министра финансов по внешнеэкономической деятельности был приглашен бывший председатель правления Сибирского торгового банка Э.К. Груббе[1067]1067
См.: Назначение Э.К. Груббе // Коммерческий телеграф. 1917. 12 октября.
[Закрыть]. Это было первое подобное назначение во Временном правительстве за все время его существования – и последнее, поскольку до 25 октября оставались считанные дни. Большевистское восстание положило конец отечественному капитализму. Осенний реванш московского купечества оказался пирровой победой:
Глава 6.
НЕСОСТОЯВШИЙСЯ ТРИУМФ
МОСКОВСКОГО КУПЕЧЕСТВА:
ЭКОНОМИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ
Почти двадцатилетние политические баталии разной степени интенсивности увенчались победой либеральных сил, выступавших под лозунгом ограничения самодержавия и чиновничьего всевластия. Купеческая буржуазия и либералы ратовали за то, чтобы лишить правящую бюрократию административных рычагов, и позиционировали себя более опытными управленцами, способными ответить на модернизационные вызовы. Административный ресурс манил не одно поколение вышедших из народа капиталистов, с завистью наблюдавших за тем, как петербургский бизнес, тесно связанный с чиновничьими кругами, пользуется всевозможными преимуществами. Борьба за утверждение либеральных ценностей, знамя которой в начале XX столетия подхватила московская предпринимательская группа, подразумевала вытеснение с лидирующих позиций петербургского клана и завладение «контрольным пакетом» отечественной экономики.
На рубеже февраля – марта 1917 года для московской буржуазии наконец открылся путь к реализации обширных социально-экономических замыслов. Заметим, что предшествовавшие два месяца были для нее на редкость неудачными. В январе – феврале правящая бюрократия нанесла по купеческой группе ощутимые удары. Первый был связан с конкурсом на строительство Московско-Донецкой железной дороги. Вокруг этого перспективного проекта, которому все эксперты прогнозировали большую доходность, разгорелись нешуточные страсти; главными конкурентами стали американские финансисты во главе с New-York city bank и группа предпринимателей Москвы. Официальными представителями американцев выступили крупный финансист Ф. Хольбрук и член совета Сибирского торгового банка Ф.А. Липский. Они обещали построить магистраль нового типа по последнему слову техники, используя преимущественно русские материалы[1069]1069
См.: Вопрос о судьбе Донецко-Московской магистрали // Финансовое обозрение. 1917. №4. январь.
[Закрыть]. Со своей стороны, Московский биржевой комитет информировал заинтересованные правительственные ведомства о создании специального консорциума, готового вложить в дело около 500 млн руб. Московские предприниматели настойчиво подчеркивали, что совершенно недопустимо отдавать предпочтение иностранцам, передавая в их руки управление стратегической железнодорожной веткой: ведь они будут руководить ею не из России и в конечном счете не в российских интересах. Подобных примеров, уверяли они, более чем достаточно, чтобы вновь не повторять уже имеющийся печальный опыт[1070]1070
См.: Московско-Донецкий бассейн // Раннее утро. 1917. 24 февраля.
[Закрыть]. Разумеется, московские претенденты заручились поддержкой Государственной думы, где финансовая комиссия признала рассмотрение проекта первоочередным делом. Первого февраля состоялось заседание членов Государственной думы, ЦВПК, Совета съездов представителей промышленности и торговли с чиновниками ряда министерств. Однако последние как раз отдали предпочтение американской заявке, чем вызвали возмущение депутатов, предлагавших обсудить вопрос прежде всего с точки зрения соблюдения российских интересов[1071]1071
См.: Американские капиталы в России // Утро России. 1917. 4 февраля.
[Закрыть]. В ответ чиновник Министерства финансов Н.Е. Гиацинтов проинформировал законодателей и их союзников, что начинать дискуссию о строительстве данной трассы в комиссиях Государственной думы вообще излишне: вполне достаточно провести обсуждение в правительственных ведомствах[1072]1072
См.: Борьба вокруг Московско-Донецкой магистрали // Коммерсант. 1917. 19 января.
[Закрыть]. В результате тендер, как и планировало правительство, выиграла американская финансовая группа. Правда, из-за нестабильности, воцарившейся в стране после свержения царизма, американцы так и не приступили к реализации проекта[1073]1073
См.: Магистраль Московско-Донецкого бассейна // Коммерческий телеграф. 1917. 2 августа.
[Закрыть].
Запрет властей на проведение в Москве Всероссийского торгово-промышленного съезда стал не менее сильным ударом по планам московской буржуазии накануне Февральского переворота. Идея провести Всероссийский предпринимательский форум родилась в конце 1916 года; представители биржевых комитетов центра, Поволжья и Сибири обсудили ее в частных московских собраниях. В результате в правительство поступило ходатайство о разрешении собрать съезд[1074]1074
См.: Письмо Московского биржевого комитета в Министерство торговли и промышленности. 9 января 1917 года // РГИА. Ф. 150. Оп. 1. Д. 424. Л. 3-3 об.
[Закрыть]. Эта инициатива сразу встретила неприятие в столице; питерская пресса писала:
«Москва, в увлечении своим детищем, забывает, что в Петрограде есть уже две центральные организации, объединяющие часть торгово-промышленного класса. Не замечать их – значит не объединять, а разъединять. К тому же не следует, осуждая петроградское местничество, культивировать московское...»[1075]1075
См.: Передовая // Финансовая газета. 1917. 31 января.
[Закрыть]
Монополия на организацию российского бизнеса, считали в столице, принадлежит не Москве: центром является Петроград, где сосредоточены финансово-промышленные учреждения страны[1076]1076
См.: Там же.
[Закрыть]. Министерство внутренних дел, в свою очередь, озаботилось тем, как воспрепятствовать созданию нового торгово-промышленного союза. А.Д. Протопопов не мог допустить появления на политической арене подобной организации, и, разумеется, ходатайство было признано несвоевременным: мол, в напряженных военных условиях не следует отвлекать предпринимателей от работы на оборону[1077]1077
См.: Передовая // Финансовая газета. 1917. 25 января.
[Закрыть]. К тому же министр предлагал больше поддерживать окраинную, а не центральную промышленность: это, считал он, «окажет сдерживающее воздействие на политиканов из числа крупных промышленников»[1078]1078
См.: Письмо Министра внутренних дел А.Д. Протопопова к министру торговли и промышленности кн. В.Н. Шаховскому. 16 февраля 1917 года // РГИА. Ф. 23. Оп. 7. Д. 389. Л. 4.
[Закрыть]. Интересно, что официальный запрет на проведение съезда последовал в день открытия фондовой биржи – 24 января 1917 года, когда все ожидали начала долгожданных торгов[1079]1079
См.: Передовая // Финансовая газета. 1917. 25 января.
[Закрыть]. Раздражение московской буржуазии не знало границ; в купеческих особняках обсуждали дальнейший план действий. П.П. Рябушинский был возмущен таким отношением власти:
«Средства, которыми мы владеем, не являются плодом пожалования, а созданы нами, нашими предками путем упорного труда почти из ничего, часто путем отказа себе в самом необходимом... Если раньше говорили: дворянство обязывает, то теперь нужно сказать: собственность обязывает»[1080]1080
См.: Совещание представителей торгово-промышленных организаций // Утро России. 1917. 26 января.
[Закрыть].
По мнению участников этих встреч, отказ в проведении съезда свидетельствовал о полном разрыве между Москвой и Петроградом, что, несомненно, должно сказаться на предстоящих государственных выборах[1081]1081
См.: Москва и V Государственная дума // Утро России. 1917. 28 января.
[Закрыть].
Но ждать выборов не пришлось. Февральско-мартовские события смели и самодержавие, и ненавистные верхи бюрократии. В мгновение ока купеческие круги оказались в роли триумфаторов; столичные же предприниматели, лишившись административных опор, попали в абсолютно непривычную ситуацию[1082]1082
Из тех, кто возглавлял при царе министерства и ведомства, не был заменен лишь глава Госбанка И. П. Шипов, что вызвало у него самого неподдельное удивление. Это обстоятельство объясняли недостаточной подготовленностью молодого министра финансов Терещенко, который не показал необходимых деловых качеств в ходе трехмесячного пребывания на этом важном посту (См.: Бубликов А.А. Русская революция. Впечатления и мысли очевидца и участника. Нью-Йорк, 1919. С. 32).
[Закрыть]. Так, питерские банки оказались вынуждены отвечать согласием на предложения о пожертвованиях в пользу тех, кто находился в рядах их явных недругов. Вскоре после переворота А.И. Вышнеградский на заседании совета представителей акционерных банков заявил:
Петроградская биржа жертвовала в распоряжение председателя Государственной думы М.В. Родзянко 1 млн руб., а биржевая кулиса собрала 800 тыс. руб.[1084]1084
См.: Журнал заседаний совета представителей акционерных коммерческих банков. 13 марта 1917 года // Там же. Л. 61.
[Закрыть] Более того, контактировать приходилось и с совсем непривычной публикой. Например, управляющий делами комитета съездов банков В.В. Розенберг информировал своих коллег о визите двух лиц, именовавших себя сотрудниками издания «Известия рабочих и солдатских депутатов»: они просили оказать денежную помощь редакции. Изумленные банкиры решили, что после получения письменного заявления следует выделить просителям 3 тыс. руб.[1085]1085
См.: Там же.
[Закрыть] Также банкам пришлось предоставить в распоряжение нового министра юстиции А.Ф. Керенского полмиллиона рублей для политических ссыльных, освобождающихся из тюрем[1086]1086
См.: Революция и банки // Коммерческий телеграф. 1917. 7 марта.
[Закрыть]. А сами заседания банковского комитета начинались по предложению Вышнеградского с минутного вставания в память борцов с царским режимом, погибших за свободу[1087]1087
См.: Международный банк и департамент полиции // Коммерческий телеграф. 1917. 28 апреля.
[Закрыть]. Какие чувства вызывало все это у столичного финансового бомонда, весьма далекого от подобных сторон жизни, представить несложно. Конечно, Совет съездов представителей промышленности и торговли не мог не реагировать на перемены. Главой этой крупнейшей предпринимательской организации был избран Н.Н. Кутлер – член центрального комитета кадетской партии. Этот шаг вполне соответствовал духу переживаемого момента (напомним: члены партии заняли видные места во Временном правительстве). Кстати, решение поставить у руководства Совета съездов именно Кутлера следует назвать весьма удачным. О нем, выходце из ближнего круга С.Ю. Витте, отличавшемся высокими деловыми и интеллектуальными качествами, отзывались как о «человеке чистом и вообще порядочном»[1088]1088
См.: Витте С.Ю. Воспоминания. Т. 3. М., 1960. С. 103.
[Закрыть], имеющем авторитет в предпринимательских кругах. В годы Первой мировой войны Кутлер входил в состав руководящих органов Совета съездов представителей промышленности и торговли и ЦВПК, с 1913 года являлся председателем Совета съездов горнопромышленников Урала[1089]1089
Подробно см.: Марченкова Л.В. Н.Н. Кутлер – материалы к биографии // Из глубины времен. 1997. №8. С. 113-121.
[Закрыть]. И вместе с тем у него напрочь отсутствовали лидерские качества, главными же его чертами были исполнительность и работоспособность.
Восьмого марта 1917 года в Петрограде состоялось заседание ЦВПК, на котором чествовались организаторы февральско-мартовского переворота. Этот триумф купеческой буржуазии и ее союзников стал полным унижением их давних питерских конкурентов. Не случайно им напоминали, что в торжестве обязательно должны принять участие члены не только самого ЦВПК, но и других объединений[1090]1090
См.: Журнал заседания Совета съездов представителей промышленности и торговли. 5 марта 1917 года // РГИА. Ф. 32. Оп. 1. Д. 27. Л. 52.
[Закрыть]. На заседании Кутлер от лица Совета съездов говорил о наступлении желанного часа народного освобождения, о рухнувших преградах, которые препятствовали проявлению народной энергии, и т.д.[1091]1091
См.: Заседание ЦВПК // Торгово-промышленная газета. 1917. 9 марта.
[Закрыть] В устах кадета эти слова выглядели вполне логичными. Однако вслед за ним на трибуне перебывали практически все представители делового Питера и юга России: В.И. Тимирязев, А.И. Вышнеградский, Н.Ф. фон Дитмар, А.П. Мещерский, Э.Л. Нобель и др. Дифирамбы в адрес купеческих министров, чьи имена золотыми буквами будут вписаны в российскую историю, очевидно, стоили им немалых усилий[1092]1092
См.: Там же.
[Закрыть]. Унижение питерской предпринимательской элиты продолжилось уже в Москве, где в конце марта с большой помпой прошел Всероссийский съезд торгово-промышленного союза – тот самый, который двумя месяцами ранее не позволили провести царские власти. Надо сказать, что Совет Съездов представителей промышленности и торговли намечал свой собственный форум на конец марта – но тут пришло телеграфное извещение об открытии в этих же числах съезда в Москве. Из-за этого пришлось отложить петроградское мероприятие[1093]1093
См.: Журнал заседания Совета съездов промышленности и торговли. 7 марта 1917 года // РГИА. Ф. 32. Оп. 1. Д. 27. Л. 58.
[Закрыть]. Не стоит и говорить, с каким настроением ехали в Москву посланцы столичной буржуазии. Встретили их прохладно; даже Кутлера избрали в президиум с большими возражениями[1094]1094
См.: Ганелин Р.Ш., Шепелев Л.Е. Предпринимательские организации в Петрограде в 1917 году // Октябрьское вооруженное восстание в Петрограде. Сб. статей. М.; Л., 1957. С. 272.
[Закрыть]. Сам он невысоко оценил мероприятие, отметив митинговый стиль и ряд организационных неурядиц. По его мнению:
«съезд представлял собой довольно смешанную картину, так как тут было много лиц, которых мы видели в первый раз... вообще состав съезда можно назвать случайным, хотя такие форумы нужны и понятны»[1095]1095
См.: Что дал московский съезд (беседа с Н.Н. Кутлером) // Коммерческий телеграф. 1917. 29 марта.
[Закрыть].
Присягнув на верность новой демократической власти, петроградские деловые круги сразу повели разговор о сокровенном – об открытии фондовой биржи, работа которой прервалась тревожными днями февраля. Напомним, биржевые торги, начатые 24 января 1917 года после длительного, почти в два с половиной года, перерыва, характеризовались стремительным повышением стоимости различных акций. (Картина довольно странная: непрерывный рост курса ценных бумаг на фоне доживающего последние дни режима; этот феномен, по общему мнению, явился следствием всплеска спекулятивного ажиотажа[1096]1096
См.: Обзор петроградской фондовой биржи // Торгово-промышленная газета. 1917. 5 февраля.
[Закрыть].) Теперь, после крушения царизма, банковские деятели жаждали возобновления торгов; они провели специальное совещание, на котором сформулировали аргументы в пользу скорейшего открытия биржи. Но в пылу обсуждения не учли того, что в условиях наступившей политической нестабильности различные непредвиденные обстоятельства способны вызвать существенное падение цен акций: этот весьма вероятный ход событий заслонялся в их глазах двумя практическими соображениями. Во-первых, финансисты считали необходимым прояснить состоятельность акционерных обществ и отдельных держателей ценных бумаг, которые за отсутствием биржевых котировок не знают, чем, собственно, располагают. А во-вторых, сам факт открытия биржевых торгов явился бы, по их мнению, актом доверия новой власти к российскому финансовому миру[1097]1097
См.: РГИА. Ф. 1533. Оп. 1. Д. 14. Л. 62.
[Закрыть]. Однако Временному правительству было явно не до этих реверансов: его заботили непрекращающиеся забастовки на предприятиях; рабочие требовали пересмотра условий трудового найма. Петроградский совет постоянно взывал к продолжению работы, но дело приобретало явно затяжной характер. Требовался какой-то толчок, чтобы ситуация могла нормализоваться. Особые надежды возлагались на соглашение о новых условиях труда, заключенное между Петроградским обществом фабрикантов и заводчиков и исполкомом Совета 10-11 марта 1917 года. Это соглашение усиленно продвигало Министерство торговли и промышленности. На предприятиях учреждались фабрично-заводские комитеты с широкими функциями в области внутреннего распорядка, формировались примирительные камеры из рабочих и предпринимателей на паритетных началах, но главное – вводился восьмичасовой рабочий день[1098]1098
См.: Суханов Н.Н. Записки о революции. Т. 1. М., 1991. С. 247–248.
[Закрыть]. Министр А.И. Коновалов после консультаций с руководством военного ведомства на подконтрольных ему предприятиях также установил перечисленные новшества[1099]1099
См.: Керенский А.Ф. Россия в поворотный момент. М., 2006. С. 262.
[Закрыть]. По мысли правительства, эти социалистические по духу меры должны были внести желанное успокоение в рабочую среду.
