Текст книги "Питер - Москва. Схватка за Россию"
Автор книги: Александр Пыжиков
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)
Все это показывает, что победу купечества и его либеральных союзников нельзя назвать полной или хотя бы достаточной для реализации нужных им экономических сценариев. Политическая неопределенность и тесная зависимость от союзников из Антанты не позволяли Временному правительству допустить доминирование купеческой буржуазии в экономике страны. Это прекрасно осознавала петроградская финансовая группа: оправившись от февральско-мартовского шока, она продолжила экспансию в различные отрасли российской экономики, следуя путями, определившимися еще при царском режиме. Забегая вперед, скажем, что в течение 1917 года ей удалось серьезно продвинуть свои интересы, и лишь Октябрьская революция прервала уверенную поступь питерских капиталистов. Именно при Временном правительстве завершается начатая в годы предвоенного подъема экспансия столичных банков в индустрию Урала. Все наиболее крупные уральские промышленные округа окончательно переходят под контроль этих финансовых структур. Так, Нижнетагильский округ был фактически куплен Русским для внешней торговли банком, а перспективные платиновые прииски перешли к французской компании. Богатейший Верхне-Исетский округ при крупной задолженности Государственному банку оказался в руках Азовско-Донского банка[1226]1226
См.: Вяткин М.П. Горнозаводской Урал в 19001917 годах. М.; Л., 1965. С. 312-313.
[Закрыть]. Та же участь постигла Невьяновский округ, попавший в полную финансовую зависимость от Сибирского торгового банка. Русско-Азиатский банк установил контроль над Алапаевским округом. А Сысертский округ управлялся из лондонской штаб-квартиры[1227]1227
См.: Там же. С. 297, 302.
[Закрыть]. Новые собственники предполагали перестроить производство по отраслевому принципу с широкой кооперацией между отдельными хозяйствами, расположенными в других регионах. Например, Петроградский международный банк, скупивший акции Белорецкого общества, планировал использовать заводы в кооперации с концерном «Коломна–Сормово», Азовско-Донской банк обдумывал проект слияния Верхне-Исетского и Сысертского округов, с выкупом последнего у англичан[1228]1228
См.: Буранов Ю.А. Акционирование горнозаводской промышленности Урала (1861-1917 годы). М., 1982. С. 249-250.
[Закрыть].
Но самое интересное, что за 1917 год петроградские банки серьезно укрепились в горной индустрии юга России. Развернувшиеся там рабочие беспорядки вызывали у зарубежных собственников обоснованные опасения по поводу судьбы их активов. Адресованные к властям требования нормализовать ситуацию мало к чему приводили. Тогда европейские акционеры стали воздерживаться от финансовых вложений, выжидая, чем закончится воцарившаяся в южном регионе анархия. Вот этой ситуацией и решили воспользоваться петроградские банки. Они активно начали предоставлять ссуды предприятиям, оказавшимся в сложном положении из-за недостатка оборотных средств. Причем финансирование организовывалось посредством выпуска новых акций, которые приобретались самими банками. В результате влияние питерской элиты в горной промышленности юга стало быстро нарастать. Если до войны предприятия Донецкого бассейна, находившиеся в собственности у иностранцев, давали 3/4 добываемого угля, то в послефевральский период этот показатель стал неуклонно снижаться[1229]1229
См.: Торгово-промышленная газета. 1917. 6 октября.
[Закрыть].
Лидером питерской экономической экспансии выступал Русско-Азиатский банк, располагавший наиболее мощным финансовым потенциалом. В 1917 году денежные вклады банка в тринадцать раз превышали собственный капитал; одних только депозитов было привлечено на 805 млн руб.[1230]1230
См.: Коммерческий телеграф. 1917. 27 мая.
[Закрыть] В годы Первой мировой войны Русско-Азиатский банк подвергся серьезной акционерной перестройке. На первые роли выдвинулись новые собственники в лице фирмы Стахеева – Ватолина, которых привлек к работе непосредственно глава банка Путилов. Эти представители купечества чувствовали себя в своей тарелке при работе на внутрироссийском рынке – в отличие от старых крупных акционеров, лучше знакомых с европейскими реалиями. В Первую мировую войну именно союз с Путиловым постепенно делает стахеевскую фирму серьезным экономическим игроком с интересами в самых различных отраслях экономики. А в 1917 году группа Стахеев – Батолин – Путилов превращается в ударную силу агрессивной банковской экспансии. Партнеры могущественного Путилова становятся крупными акционерами Русско-Азиатского банка. Однако этот процесс протекал весьма болезненно: другие акционеры были не в восторге от новых партнеров. Ближайшие многолетние соратники Путилова француз Верстрат и Н.А. Гордон выступили против операций, которые Батолин проводил через банк (например, под залог различных векселей получал крупные кредиты в десятки миллионов рублей). Дело доходило до ультиматумов: если этим коммерсантам будут с легкостью ссужаться средства, то в банке последуют отставки. Однако Путилов не только не отступил, но и решил распрощаться с давними коллегами, фактически вынудив их продать паи своим новым партнерам[1231]1231
См.: Махинация синдиката Путилов – Стахеев // Коммерческий телеграф. 1917. 9 августа.
[Закрыть]. Все эти события, будоражившие финансовый мир России, сопровождались пересудами о хитроумных комбинациях Путилова. Например, упорно циркулировали слухи о том, что контрольный пакет Русско-Азиатского банка продан некой парижской финансовой структуре, специально учрежденной для этого самим Путиловым. Если требуется совершить какую-либо сделку, ее оформляют от имени французских акционеров – на сцене появляется парижский банк, по существу не совершающий никаких других операций. То есть перед нами такая комбинация: парижский банк владеет контрольным пакетом акций Русско-Азиатского банка, а последний держит этот пакет у себя. Смысл всего этого – в страховке на случай неблагоприятного развития событий в России. По мысли Путилова, иностранному собственнику проще будет получить от российского правительства возмещение убытков[1232]1232
См.: В Русско-Азиатском банке (Синдикат Путилов – Стахеев) // Коммерческий телеграф. 1917. 14 июня.
[Закрыть]. Но даже самые предусмотрительные банкиры не могли представить, с чем им придется столкнуться в очень недалеком будущем.
А пока группа Стахеева – Батолина – Путилова уверенно расширяла финансовый потенциал, в частности, сумела поставить под свой контроль крупный Соединенный банк, располагавшийся в Москве. Весь 1916 год вокруг него шла борьба с целью скупки значительного числа акций, позволявших влиять на ход дел[1233]1233
См.: Интерес к акциям Соединенного банка // Биржевой курьер. 1916. 17 ноября.
[Закрыть]. В мае следующего года трем агрессивным капиталистам удалось собрать контрольный пакет. 20 мая на общем собрании акционеров управляющий Соединенным банком граф В.С. Татищев складывает свои полномочия. Вместо него избирается руководитель московского отделения Русско-Азиатского банка А. де Сево. Заметим, что этот переход крупной финансовой структуры в другие руки прошел довольно мирно: Татищев остался председателем правлений в тех предприятиях, которые ранее контролировал[1234]1234
См.: Биржа и финансы // Коммерческий телеграф. 1917. 23 мая.
[Закрыть]. Совсем по-другому получилось с Волжско-Камским банком. Стахеев с Ватолиным начали скупать и его акции, но встретили сопротивление Кокоревых и Мухиных – семей, давно владевших контрольным пакетом банка и не желавших отдавать бразды правления. Позиционная борьба, не завершившаяся победой ни одной из сторон, тянулась вплоть до Октябрьской революции. Однако новые акционеры все-таки получили доступ к денежным ресурсам Волжско-Камского банка и смогли из этого извлечь для себя определенную пользу. Цель синдиката, выросшего вокруг Русско-Азиатского банка, состояла в том, чтобы объединить три эти крупные финансовые структуры под общим управлением. Если бы объединение удалось, то агрессивность, присущая организаторам этих сделок, превратила бы их в доминирующую силу на российском экономическом пространстве[1235]1235
См.: Финансовый синдикат А.И. Путилова, И.И. Стахеева // Коммерческий телеграф. 1917. 19 мая.
[Закрыть]. Акции Соединенного и Волжско-Камского банков были заложены в Русско-Азиатском банке, который выдал под них повышенные ссуды; все эти средства направлялись на скупку различных предприятий. Наблюдатели того времени подсчитали: состояние самого Стахеева оценивалось в 8 млн руб., стоимость же приобретенных им акций достигает 100 млн руб. Московская пресса была убеждена: этот елабужский предприниматель ничего не делает самостоятельно, без поддержки могущественного Путилова – и предостерегала об опасности, нависшей над Россией[1236]1236
См.: Там же.
[Закрыть].
Но в Петрограде совсем иначе расценивали активную деятельность концерна. Об отмечавшей очередной день своего рождения фирме Стахеева и Ватолина писали:
«В ней рельефно намечается тонко задуманный, грандиозный план – создать в различных отраслях русской промышленности целый ряд предприятий, раскинув их по всей необъятной Руси и связав их общностью задач и целей. Эта колоссальная русская работа... пробуждает к жизни производительные силы страны. Какая широта творческой мысли, какой охват, сколько жизненной энергии, какая удивительная способность претворять идею в дело!»[1237]1237
См.: Отрадное явление // Финансовое обозрение. 1917. №17-18 (июнь). С. 56.
[Закрыть]
Все эти качества три предпринимателя применили еще на одном направлении своей деятельности: в 1917 году они продолжили штурмовать цитадель купеческой экономики – российскую текстильную промышленность. Пресса апреля – августа пестрит сообщениями о покупке ими различных текстильных предприятий как в Центральной России, так и в Петрограде[1238]1238
См.: Покупка И.И. Стахеевым хлопчатобумажных фабрик // Коммерческий телеграф. 1917. 18 апреля; Продажа крупных мануфактур // Коммерсант. 1917. 17 июня; Новое приобретение И.И. Стахеева // Коммерсант. 1917. 14 июля.
[Закрыть] (десять мануфактур, мощностью 500 тыс. веретен, и 10 тыс. ткацких станков[1239]1239
См.: Коммерческий телеграф. 1917. 30 сентября.
[Закрыть]). Однако главное состояло в другом: летом 1917 года Путилову с партнерами удалось окончательно договориться с бухарским эмиром о совместном освоении земель ханства – ключевых в поставке хлопка для текстильной промышленности России. Этот проект вынашивался еще с царских времен, лоббировал его тогда министр внутренних дел А.Д. Протопопов. Теперь питерские финансисты увлекли эмира перспективой создания в Бухаре крупного банка на паритетных началах, пообещав выделить ему большие финансовые ресурсы[1240]1240
См.: Эмир бухарский и Русско-Бухарский банк // Коммерческий телеграф. 1917. 23 сентября.
[Закрыть]. Надежда купеческой буржуазии центра России закрепиться на хлопковых территориях окончательно растаяла. Текстильная индустрия оказалась перед угрозой ценового диктата, устроенного столичными банкирами.
Следует обратить внимание и еще на один аспект послефевральской активности питерских финансистов: в апреле – мае 1917 года Русско-Азиатский и Петроградский международный банки получили крупные правительственные заказы под свои проекты в тяжелой индустрии. При этом ранее, в 1916 году, Государственная дума наотрез отказалась выделить двадцатимиллионный кредит АО «Кузнецкие каменноугольные копи» на строительство нового металлургического завода. Но после февраля, когда со сцены сошла царская бюрократия, безуспешно продвигавшая этот проект названных банков, он неожиданно получает поддержку – уже от новой власти. Теперь акционерному обществу делается заказ на поставку 75 млн пудов рельсов и 12 млн пудов скреплений в 1921-1930 годах. Для этих целей правительство предоставило беспроцентный кредит в размере 65% от стоимости заказа; расценки на поставку были установлены более низкие, чем на южнорусских заводах; окончательное уточнение цен (в зависимости от уровня инфляции) назначалось на 1918 год[1241]1241
См.: Журнал заседания Временного правительства по заключениям, состоявшимся 4 апреля 1917 года в совещании товарищей министров. 21 мая 1917 года // ГАРФ. Ф. 1779. Оп. 1. Д. 29. Л. 24-25.
[Закрыть]. Это решение вызвало неоднозначную реакцию в правительственных кругах. Председатель Совещания товарищей министров Д.Д. Гримм информировал премьера князя Г.Е. Львова о возникших разногласиях. В частности, Министерство финансов задавалось вопросом, насколько своевременны заказы, требующие крупных расходов казны и при этом не связанные с текущими военными потребностями[1242]1242
См.: Письмо Д.Д. Гримма к председателю Совета министров кн. Г.Е. Львову. 29 апреля 1917 года // ГАРФ. Ф. 1778. Оп. 1. Д. 37. Л. 1-2.
[Закрыть]. Товарищ министра юстиции А.С. Зарудный указывал, что подобные соглашения следует заключать лишь на конкурсной основе и после проведения тщательной экспертизы, отдавая предпочтение тем фирмам, которые выставили более низкие цены[1243]1243
См.: Там же.
[Закрыть]. Однако представители Министерства путей сообщения заявили, что имеющиеся производственные мощности не могут удовлетворить огромный спрос на рельсы, а также утверждали, что квалифицированная ведомственная экспертиза уже проведена[1244]1244
См.: Там же.
[Закрыть]. Временное правительство согласилось с этой аргументацией: у одного из сельских обществ Томской губернии изымалась в бессрочное пользование одна тысяча десятин под строительство завода для АО «Кузнецкие каменноугольные копи»[1245]1245
См.: Журнал заседаний Временного правительства по заключениям, составившимся 12 апреля 1917 года в совещании товарищей министров. 24 мая 1917 года // ГАРФ. Ф. 1779. Оп. 1. Д. 29. Л. 65о6.
[Закрыть].
Интересно, что это решение не стало исключением. Правительство утвердило также договор с обществом «Коломенский машиностроительный завод», находившимся в собственности Петроградского международного банка. В 1915-1916 годах этот актив у банка пыталось отбить Особое совещание по обороне, теперь же коломенское предприятие получало государственный заказ по той же схеме, что и «Кузнецкие копи». Правление обязалось поставить одну тысячу паровозов и 15 тысяч крытых товарных вагонов; за это оно получало беспроцентный аванс в размере 13,5 млн руб. из расчета 65% стоимости заказа[1246]1246
См.: Журнал заседания Временного правительства по заключениям, состоявшимся 4 апреля 1917 года в совещании товарищей министров. 21 мая 1917 года // Там же. Л. 26.
[Закрыть]. Аналогичная сделка была заключена и с правлением Русского общества для изготовления снарядов и военных припасов (те же акционеры) – на поставки подвижного состава с предоставлением денежного аванса в 15 млн руб. и на тех же условиях, что и в предыдущих случаях[1247]1247
См.: Там же. Л. 29 об.
[Закрыть]. В результате почти 50 млн руб. выделялось в качестве аванса конкретным столичным банкам. С такой легкостью банкиры получали беспроцентные ссуды разве только при царском военном министре В.А. Сухомлинове, когда в мае 1915 года они вместе с ним начинали осваивать бюджетные средства. Оппозиционно настроенное Особое совещание по обороне с июля 1915 года перестало допускать подобные вольности, а уж после победы оппозиции фортуна, казалось бы, должна была окончательно отвернуться от питерских финансистов. И тем не менее им удавалось проталкивать нужные решения даже в такой неблагоприятной ситуации. Объяснение этого парадокса кроется в том, кто был заказчиком этих поставок: их лоббировало Министерство путей сообщения, возглавляемое знакомым нам Н.В. Некрасовым (об этом представителе оппозиции говорилось в предыдущей главе). Переместившись с поста главы железнодорожного ведомства на должность министра финансов, Некрасов делает ставку на сотрудничество с питерскими банкирами, которые и навели его на мысль осесть именно в финансовом ведомстве. Этот неожиданный союз, явственно проявившийся в июле – августе 1917 года, подспудно вызревал уже давно. Во всяком случае, деловые отношения Некрасова с питерской финансовой группой сложились не летом, а несколько раньше. Выгодные контракты, дарованные банкирам Министерством путей сообщения в апреле – мае, стали прелюдией к их тесному взаимодействию. Причем тогда решение еще принималось с трудом – об этом свидетельствует слишком большая пауза (с начала апреля по конец мая) между заседаниями совещания товарищей министров, одобрившими заключение договоров, и заседанием Временного правительства, на котором это решение было утверждено. Такие затяжки были совсем не характерны для практики того времени. Кроме того, окончательно постановление о заказах и авансах банкам было принято 21 мая, то есть сразу после того, как правительство покинул Коновалов – один из лидеров московского купечества и давний противник питерцев.
Не менее интересные процессы происходили и в деловом мире Москвы. Под руководством Н.А. Второва продолжал стремительно наращивать свой потенциал Московский промышленный банк. В 1917 году его текущие счета и вклады превысили в общей сложности 240 млн руб.[1248]1248
См.: Деятельность Московского промышленного банка // Коммерческий телеграф. 1917. 16 сентября.
[Закрыть] Конечно, до показателей ведущих питерских финансовых структур Моспромбанку было еще далеко, но динамика развития позволяет утверждать, что в ближайшем будущем он мог бы встать с ними вровень. Осенью 1917 года Второв был близок к получению контроля над Донецко-Юрьевским обществом, чего настойчиво добивался на протяжении двух предшествующих лет[1249]1249
См.: Биржа и финансы // Коммерческий телеграф. 1917. 4 октября.
[Закрыть]. В то же время он активно проводил операции по объединению в синдикаты однородных предприятий. Иными словами, Московский промышленный банк уверенно шел проторенными финансовыми путями, составляя конкуренцию сильным столичным игрокам. А вот стратегия Московского банка, являвшегося вотчиной группы Рябушинских, на первый взгляд вызывает большое удивление. В 1916 году этот банк участвовал во многих крупных проектах, стремясь завладеть крупными промышленными активами. Здесь и борьба за Коломенско-Сормовские и Выксунские заводы, и участие в консорциуме по проведению Московско-Донецкой железнодорожной магистрали, и проч. По логике вещей, в новых государственных условиях эта московская группа могла бы наконец серьезно усилить свои позиции. Однако, как отмечают исследователи:
«после февральской революции активность Рябушинских и их Московского банка заметно ослабла. Они не прилагали заметных усилий к тому, чтобы реализовывать свои начинания... Мы не имеем никаких сведений о попытках приобретения Рябушинскими в этот период контрольных пакетов акций коммерческих банков и промышленных предприятий»[1250]1250
См.: Лаверычев В.Я. Монополистический капитал в текстильной промышленности России (1900-1917 годы). М., 1963. С. 325.
Обстоятельный Лаверычев нашел лишь один эпизод с участием Московского банка в коммерческом проекте за этот период. В середине сентября 1917 года (когда П.П. Рябушинский после насыщенных летних месяцев уже находился на лечении в Крыму) банк совместно с Московским купеческим банком открыл кредит Московско-Казанской железной дороге (Там же. С. 326).
[Закрыть].
(В советское время их пассивность объяснялась вполне традиционно – предчувствием пролетарской революции. Правда, непонятно, почему у других капиталистов продолжалась акционерная горячка – едва ли только потому, что они не были столь проницательны.) Причем Рябушинские не только не затевали никаких новых дел, но и фактически забросили уже начатые проекты. Это относится даже к широко разрекламированному строительству автомобильного завода в Москве. В конце 1916 года фирма получила из казны 10 млн руб. аванса с обязательством поставки первых 150 автомобилей[1251]1251
См.: Автомобильный завод Рябушинских // Коммерческий телеграф. 1916. 14 октября.
[Закрыть]; Рябушинские очень гордились ролью устроителей новой отрасли отечественного машиностроения, но забросили и это дело. В результате Особое совещание по обороне в середине июля 1917 года рассматривало вопрос о дополнительных авансах на строительство автомобильного завода. Причем запланированный на предыдущий год объем работ не был выполнен, и речь шла уже не о запуске серьезного производственного объекта, а о переквалификации его в обычные ремонтные мастерские широкого профиля[1252]1252
См.: Из журнала подготовительной комиссии по общим вопросам Особого совещания по обороне об отпуске дополнительных денежных средств автомобильному московскому заводу для завершения строительства завода. 13 июля 1917 года // Экономическое положение России накануне Великой Октябрьской революции. Ч. 1. С. 390-391.
[Закрыть]. При этом политическая деятельность П.П. Рябушинского весь 1917 год вплоть до начала сентября, когда он выехал на лечение, была как никогда интенсивной.
Чтобы понять довольно странное деловое поведение Рябушинских в послефевральский период, следует вспомнить об их настойчивых попытках 1916 года закрепиться в каком-нибудь из крупных питерских банков. Траектория их движения была такова: Русский торгово-промышленный банк, Волжско-Камский банк и Русский банк для внешней торговли. Лишь в первом из них дело продвинулось довольно далеко: группе Рябушинских удалось аккумулировать значительный пакет акций, проведя в руководящие органы своих представителей. Но их стремление стать полноценным владельцем банка, вершащим в нем свою политику, натолкнулось на нежелание Министерства финансов отдавать москвичам крупный финансовый актив. Рябушинские были вынуждены отступить, но не оставили замыслов по вторжению в столичную финансовую элиту. Они продумали стратегию, направленную на раскол петроградской банковской группы. Ранее борьба с этим мощным противником традиционно имела форму соперничества за обладание торгово-производственными активами в различных отраслях экономики. И успех чаще сопутствовал питерцам, располагавшим большими денежными и административными ресурсами. Напора московского капитала, хотя и усилившегося в годы Первой мировой войны, не хватало для того, чтобы оттеснить столичных финансистов с лидирующих позиций. В этой ситуации напрашивалось иное решение: не тратя силы и средства на борьбу за принадлежащие банкам многочисленные активы, войти непосредственно в капитал банков и заполучить их контрольные пакеты. В случае успеха обширные промышленные империи, собранные питерскими финансовыми структурами, могли бы оказаться в распоряжении новых удачливых акционеров.
Вот этот-то элегантный сценарий и выбрали Рябушинские. Он требовал предельной концентрации финансовых ресурсов и не допускал преследования каких-либо иных коммерческих целей – что и объясняет резкий спад их текущей деловой активности. Однако реализовывать этот сценарий собственными руками было неразумно: питерские финансисты сразу оказали бы резкое сопротивление своими давним врагам из Москвы. Внимание Рябушинских привлекает фигура Карла Ярошинского, чья коммерческая репутация никак не ассоциировалась с их группой. Этот амбициозный киевский предприниматель внезапно взошел на деловой Олимп в 1916-1917 годах. Он всегда мечтал стать сахарным дельцом и потому приобретал небольшие пакеты акций в рафинадных обществах, расположенных на Украине[1253]1253
См.: Вонлярлярский М.В. Мои воспоминания. 1852-1939 годы. Берлин, 1939. С. 227.
[Закрыть]. Здесь он контактировал с одним из крупных сахарозаводчиков региона М. И. Терещенко, получившим большие предприятия по наследству. Однако накануне и особенно в первые годы войны питерские банки начали бурную экспансию в сахарную промышленность. Старым собственникам, которые не выдерживали их натиска, приходилось расставаться с активами. Не миновала эта участь и молодого Терещенко, уступившего свои заводы тем, кто работал в интересах банкиров[1254]1254
См.: Коммерческий дневник // Утро России. 1915. 22 мая.
[Закрыть]; особенно же пострадали средние и мелкие владельцы[1255]1255
См.: Банки и сахарная промышленность // Финансовое обозрение. 1916. №3 (февраль). С. 20.
[Закрыть]. В результате таких изменений в отрасли появилось немало недовольных; среди них был и Терещенко, который из приверженца либеральных идей превратился в деятельного оппозиционера и занял пост заместителя председателя ЦВПК, а также главы Киевского военно-промышленного комитета.
Терещенко, находившийся в самой гуще борьбы с царским режимом, покровительствовал Ярошинскому, грезившему расширением сахарного бизнеса, но не имевшему соответствующих возможностей. Причем это покровительство не было эпизодическим и продолжилось и при Временном правительстве: есть свидетельства, что Терещенко даже устраивал своему земляку аудиенции у премьера Керенского[1256]1256
См.: Показания А.Ф. Керенского по делу об убийстве царской семьи // Российский архив. Вып. VIII. М., 1998. С. 245.
[Закрыть]. С 1916 года Ярошинский приступил к скупке паев некоторых рафинадных заводов, для чего специально приобрел Киевский коммерческий частный банк, основанный еще в 1868 году. До Первой мировой войны эта структура принадлежала столичному Азовско-Донскому банку, но Ярошинский внезапно предложил за нее очень хорошую цену, и столичные банкиры решили не упускать возможность заработать, после чего вновь приступили к созданию отделения Азовско-Донского банка в том же Киеве, который и не думали покидать. Никто не знал, откуда в распоряжении молодого предпринимателя оказалась необходимая для такой операции сумма. Заметим, что предположения о том, что в своей кипучей деятельности Ярошинский выступал как подставное лицо, высказывались исследователями уже давно[1257]1257
См.: Гиндин И.Ф. Некоторые итоги в области изучения финансового капитализма в России // Вестник коммунистической академии. 1929. Кн. 33. С. 196.
[Закрыть]. К примеру, его удачный коммерческий старт объясняли связями при дворе: родной брат Ярошинского Франц был произведен в камер-юнкеры[1258]1258
См.: Фурсенко А.А. Русский Вандербильт // Вопросы истории. 1987. №10. С. 183.
[Закрыть]. В доказательство приводилась записка Г. Распутина к министру финансов П.Л. Барку: помочь активному бизнесмену в каком-то коммерческом вопросе[1259]1259
См.: Шемякин И.Н. О некоторых экономических предпосылках Великой Октябрьской социалистической революции // Социалистические преобразования в СССР и их экономические предпосылки. М., 1959. С. 60.
[Закрыть]. Однако эта версия более чем сомнительна: трудно найти представителя высшей российской бюрократии, которому бы Распутин не адресовал поток всевозможных просьб; на них уже мало кто обращал внимание[1260]1260
См.: Допрос И.Ф. Манасевича-Мануйлова // Падение царского режима. М.; Л., 1926. Т. 2. С. 53; Допрос М.М. Андроникова // Там же. Т. 1. С. 400.
[Закрыть]. Существует также версия о тесной связи Ярошинского с Русско-Азиатским банком. Но в этом случае получается, что мощный финансовый концерн сам создал себе проблемы, которые ему в скором времени пришлось разрешать (о чем речь впереди). Гораздо интереснее в этом отношении связи Ярошинского с купеческими банковскими структурами – немалые средства он сумел почерпнуть именно там. К примеру, известен его договор 1915 года с Московским купеческим банком на получение кредита в 8,5 млн руб., причем с обязательством не кредитоваться нигде без согласия данного банка. Судя по всему, потребности Ярошинского стремительно росли, и вскоре он поставил вопрос о выделении ему еще 14 млн руб. Так как решение о новом займе затягивалось, Ярошинского освободили от предыдущего обязательства[1261]1261
См.: Шемякин И.Н. О некоторых экономических предпосылках Великой Октябрьской социалистической революции. С. 61.
[Закрыть], и он получил кредит под товары в размере 13,5 млн руб. – теперь уже в Волжско-Камском банке[1262]1262
См.: Гиндин И.Ф., Шепелев Л.Е. Банковские монополии в России накануне Великой Октябрьской революции // Исторические записки. М., 1966. Т. 68. С. 26.
[Закрыть]. В коренных петроградских банках ему шли навстречу менее охотно; известный шведский банкир У. Ашбер вспоминал, что при упоминании Ярошинского столичные финансисты «только с презрением пожимали плечами, но в скором времени [сами] попали в угрожающее положение»[1263]1263
См.: Ашбер У. Между Западом и Россией. 1914-1924 годы. Из воспоминаний «красного банкира» // Из глубины времен. 1993. №2. С. 25.
[Закрыть].
Тем не менее активный киевский бизнесмен делает в столице первый по-настоящему крупный шаг: он нацеливается на контрольный пакет Русского торгово-промышленного банка и уже в мае 1916 года получает статус одного из его акционеров[1264]1264
См.: Общее собрание акционеров Русского торгово-промышленного банка // Коммерсант. 1917. 21 мая.
[Закрыть]. К осени усилия Ярошинского заметно возрастают, и он проводит успешные переговоры с Министерством финансов о приобретении находившегося у него в залоге пакета акций англичанина Ч. Криспа. Точнее, переговорами с ведомством занимался по доверенности Ярошинского банкир Г. Лесин, широко известный в финансовых кругах Петрограда. Несомненно, это сыграло положительную роль: то, чего не смогли в свое время сделать Рябушинские, осуществил крупный столичный делец. Он же провернул дело с А.В. Коншиным, владевшим значительным пакетом акций. В результате крупный Русский торгово-промышленный банк оказался в руках Ярошинского[1265]1265
См.: Семенов Е. Русские банки за границей и большевики. Париж. 1926. С. 57-58.
[Закрыть]. Интересно, что в Петрограде тогда не совсем понимали, с какой целью затеяна вся эта довольно хлопотная эпопея. Если интерес Лесина, работавшего за приличные комиссионные, был очевиден, то поступок Ярошинского расценивали как игру азартного или психически больного человека, страдающего манией величия[1266]1266
См.: Там же.
[Закрыть]. Однако после того как Ярошинский получил контроль над банком, туда в виде вкладов стали поступать денежные средства, причем в таких объемах, которые удивили многих[1267]1267
См.: Приток денежных вкладов в Русский торгово-промышленный банк // Финансовая газета. 1916. 10 октября; Биржа. 1916. №37-38 (октябрь). С. 15.
[Закрыть]. В столичных биржевых кругах начали циркулировать различные слухи. В частности, говорили о заинтересованности московского дельца Н.А. Второва, якобы стремившегося объединить Русский торгово-промышленный банк со своим Московским промышленным (этот слух оказался вымыслом)[1268]1268
См.: Коммерсант. 1917. 23 марта.
[Закрыть]. Министр внутренних дел А.Д. Протопопов – лоббист петроградских банков – счел нужным запросить информацию о Ярошинском. Киевское губернское жандармское управление сообщало, что последний действительно орудует большими капиталами, но соответствует ли его имущественное положение суммам, которыми он оперирует, «установить не представляется возможным»[1269]1269
См.: Донесение Киевского губернского жандармского управления в Департамент полиции. 9 декабря 1916 года // ГАРФ. Ф. 102. ОО. 1916. Д. 48. Ч. 32. Л. 97-97 об.
[Закрыть]. (Это очень напоминало ситуацию со Стахеевым, когда тот, не обладая большими собственными капиталами, с легкостью приобрел акций на сумму около 100 млн руб.) Проливает же свет на всю историю один любопытный документ, а именно письмо Н.С. Брасовой к своему супругу великому князю Михаилу Александровичу – младшему брату Николая II. Как известно, Брасова была самым тесным образом связана с московской купеческой группой: ее отец и его ближайшие родственники работали в качестве юристов на клан Рябушинских. В одном из писем к супругу Брасова рассказывала, как ее дядя рекламировал финансиста Ярошинского, всячески расписывая его таланты. В свою очередь и она сама убеждала мужа вступить в дело, затеваемое этим уникумом. По ее словам, главная его цель – создать противовес Д.В. Рубинштейну и ему подобным банкирам, то есть питерцам. Как она поясняла, Ярошинский желал бы придать усилиям в этом направлении надлежащую окраску, а потому «ищет лицо русское и с большим положением, находя, что великий князь как нельзя более соответствует этим требованиям»[1270]1270
См.: Письмо Н.С. Брасовой к вел.князю Михаилу Александровичу. 9 июля 1916 года // ГАРФ. Ф. 668. Оп. 1. Д. 79. Л. 53об.
[Закрыть]. Несложно догадаться, кто был истинным организатором данной затеи. Если бы, используя Ярошинского, удалось создать противовес столичным банкам, украсив его участием младшего брата Николая II, который как раз из-за своей супруги находился в натянутых отношениях с императорской четой и двором, это создало бы ситуацию с поистине скандальным оттенком. Лишь пассивность Михаила Александровича помешала осуществиться этой заманчивой комбинации.
Получив такую удобную площадку, как Русский торгово-промышленный банк, Ярошинский приступает к реализации главной части задуманного плана – к расколу столичной банковской группы. Как мы уже упоминали, в историографии господствует мнение, что за спиной киевского дельца стоял все тот же Е Лесин, а за ним – Русско-Азиатский банк. Однако факты этого не подтверждают. Во-первых, как только Лесин помог Ярошинскому заполучить Русский торгово-промышленный банк, у него испортились отношения с питерским банковским сообществом, он ликвидировал свои дела и покинул Россию в конце лета 1917 года[1271]1271
Коммерческий телеграф. 1917. 16 сентября.
[Закрыть]. Во-вторых, если бы заказчиком захвата Русского торгово-промышленного банка выступал Русско-Азиатский банк, это нарушило бы все взаимосвязи в столичном банковском мире, поставив под вопрос само существование питерской финансовой группы: ведь, как стало ясно в дальнейшем, целью кампании, начатой этим захватом, являлись Русский банк для внешней торговли и Петроградский международный банк. И направление удара было выбрано не случайно: оно имело идейную подоплеку, а именно намерение ликвидировать немецкое засилье в российской экономике. Напомним, что вдохновительницей этой борьбы выступала как раз купеческая буржуазия, сделавшая ее с начала войны своим знаменем. Из ведущих петроградских банков два названных выше были особенно тесно связаны с немецким капиталом. Русский для внешней торговли банк, основанный при самом деятельном участии Deutsche Bank, всегда считался форпостом германских сил, распространяющим немецкое влияние по всей стране. Возглавляли этот питерский банк выходцы из высшей бюрократии: член Государственного совета В.И. Тимирязев и бывший высокопоставленный чиновник Министерства финансов Л.Ф. Давыдов. Однако из пятнадцати членов совета банка только шестеро находились в России, а остальные проживали в Германии[1272]1272
См.: Русский для внешней торговли банк // Биржа и русская промышленность. 1915. №35 (сентябрь). С. 7.
[Закрыть]. Аналогичная ситуация наблюдалась и в Петроградском международном банке. Его называли проводником немецких интересов, а руководство банка подвергали нещадной критике за якобы осуществлявшееся им расхищение богатств России; особое внимание обращалось на то, что членом правления банка состоял бывший директор департамента полиции А.А. Лопухин[1273]1273
См.: Докладная записка о Международном банке // Коммерческий телеграф. 1917. 8 марта; Международный банк и департамент полиции // Коммерческий телеграф. 1917. 28 апреля.
[Закрыть]. Иными словами, в условиях войны с Германией эти финансовые активы представляли собой весьма перспективные объекты для рейдерской атаки. И Ярошинский в начале весны 1917 года начинает активно заниматься ими. В апреле Русский торгово-промышленный банк создает «для поддержки полезных России предприятий и для взаимной помощи в случае уменьшения оборотных средств» два консорциума с целью покупки и последующей продажи 40 тыс. акций Русского для внешней торговли банка и 40 тыс. акций Петроградского международного банка[1274]1274
См.: Протокол заседания Правления Русского торгово-промышленного банка. 24 апреля 1917 года // РГИА. Ф. 634. Оп. 1. Д. 258. Л. 1-1 об.
[Закрыть]. Как и в случае с приобретением Русского торгово-промышленного банка, основными операторами по скупке выступили известные питерские и киевские дельцы; официальная доля Ярошинского, вдохновителя всего начинания, составляла в этих консорциумах около трети[1275]1275
См.: Там же. С. 3.
[Закрыть].
Уже в июле 1917 года подводились первые итоги. Русский для внешней торговли банк находился на грани капитуляции перед Ярошинским; сопротивление оказывал лишь швейцарский подданный И. Кестлин – ключевое лицо в правлении. Упорного иностранца обвиняли в симпатиях к немцам, но никак не могли отправить восвояси. (Интересно, что в то же время начали ходить слухи о скором переводе правления банка из Петрограда в Москву, где будто бы подыскивалось соответствующее его статусу здание[1276]1276
См.: Коммерческий телеграф. 1917. 12 сентября.
[Закрыть].) С Петроградским международным банком дело обстояло сложнее. Его правление во главе с Вышнеградским до войны уверенно держалось за счет пакетов, принадлежащих германским банкам. С начала войны общие собрания акционеров стали случайными, что вполне устраивало руководящие органы. Но когда началась массированная скупка акций, положение изменилось.