Текст книги "Питер - Москва. Схватка за Россию"
Автор книги: Александр Пыжиков
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)
Именно эти налоги, подчёркивал Шингарев, особенно тяжелы для малообеспеченного населения, которому теперь придется оплачивать еще и фискальные льготы крупных сельхозпроизводителей.
Ряд ораторов настойчиво указывали на несоответствие названия законопроекта – «О мерах поощрения русского сельскохозяйственного машиностроения» – его действительному содержанию. Как сказал трудовик В.И. Дзюбинский, слово «русского» было введено в заглавие законопроекта только как некий оттенок, как уступка духу времени, дабы подчеркнуть национальную направленность проекта. А слова «сельскохозяйственное машиностроение» вообще ни о чем не говорят – ведь в России существует не только крупная, но и мелкая промышленность, большое ремесленное производство. Данный же законопроект, заявил депутат, целиком посвящен крупным предприятиям, выпускающим технику для крупных хозяйств, и нисколько не нацелен на поддержку широкого круга тружеников[481]481
См.: Там же. Стб. 2204-2206.
[Закрыть]. Еще резче высказался В.М. Андрейчук: этот проект – «предъявленный от кучки людей уголовно-гражданский иск к русскому казначейству». Он поражался, с какой стремительностью правительство продвигало эту инициативу: позавчера в комиссии, сегодня уже на общем собрании, тогда как в Государственной думе проекты лежат без движения по году и более и не назначаются к докладу[482]482
См.: Там же. Стб. 2221, 2223.
[Закрыть]. Сторонники правительственного законодательного творчества пытались возражать критикам. В частности, они считали принципиально неверным противопоставление многочисленного крестьянства и крупного землевладения. Н.И. Шидловский предлагал не обращать внимания на подобные мелочи, не имеющие, на его взгляд, непосредственного отношения к делу[483]483
См.: Там же. Стб. 2216.
[Закрыть]. Н.Е. Марков уверял, что сельхозтехника полезна всем: и крестьянам, и помещикам, главное, – чтобы она увеличивала производительность труда. Он предлагал не выяснять отношения, а радоваться будущей громадной пользе для всего народа, ведь долгое время не удавалось даже поставить как следует вопрос о поощрении сельскохозяйственного машиностроения. Причем не удавалось из-за оппозиции, которая совершенно не понимает, «что кому полезно и что кому вредно»[484]484
См.: Там же. Стб. 2220.
[Закрыть]. Но думское большинство смотрело на дело иначе. Депутаты испещрили документ множеством исправлений, фактически сводящих его идеологию, разработанную правительством, на нет. Как замечала питерская пресса, в таком виде законопроект может содействовать разве лишь созданию сборочных мастерских[485]485
См.: Поощрение или противодействие // Финансовое обозрение. 1912. №6 (март).
[Закрыть].
Самое мощное сопротивление синдикатским тенденциям Государственная дума оказала в связи с нефтяным промышленным комплексом. С начала XX столетия нефтяная отрасль начинает приобретать ключевое значение в экономической жизни. Интерес к ней заметно усиливается со стороны не только иностранных фирм, но и всего предпринимательского сообщества России, и прежде всего петербургских банков[486]486
Подробно об этих сюжетах см.: Ахундов Б.Ю. Монополистический капитал в бакинской нефтяной промышленности. М., 1959.
[Закрыть]. Нижняя палата парламента, разумеется, не могла не обратиться к этой теме, начав с рассмотрения положения, в котором находится отрасль. В 1872 году произошла отмена откупной системы в нефтяном деле и был установлен новый порядок добычи «черного золота». Земли Бакинского района, где велся основной промысел, разбили на участки. Из 322 таких участков размером по 10 десятин 180 были проданы на торгах, а 142 – по высочайшим повелениям безвозмездно розданы различным лицам за их государственные заслуги[487]487
См.: Выступление Е.М. Шейдемана // Государственная дума. Стенографические отчеты. Созыв III. Сессия 1. Часть 3. Заседание от 7 мая 1908 года. Стб. 71.
[Закрыть]. Торги осуществлялись в соответствии с временными правилами, изданными в 1900 году. По ним в казну вместо по-пудной платы назначалось долевое отчисление от добытой нефти. Дума сделала вывод:
«Все нефтяное дело велось без всякой программы, без всякой политики, и последствием этого было то, что вся нефтяная промышленность сосредоточилась в руках нескольких монополистов, которые сделались хозяевами положения и получают в настоящее время громадные доходы»[488]488
См.: Там же. Стб. 72.
[Закрыть].
В 1905 году в Бакинской губернии проводилась ревизия под руководством сенатора Кузьминского, представившая подробный отчет о неустройствах в российской нефтяной отрасли; отчет остался без всякого внимания правительства. Между тем кризис нарастал. Так, если в 1888 году США добыли 197 млн пудов сырья, а Россия – 182 млн, то спустя десять лет у американцов было 378 млн, в России – 486 млн пудов; но еще через десять лет по этому показателю Россия вновь отставала: США – 1 млрд 562 млн пудов, Россия – только 515 млн пудов. Эти цифры наглядно продемонстрировали парламентариям начавшийся упадок отрасли[489]489
См.: Выступление И.И. Дмитрюкова // Там же. Стб. 79-80.
[Закрыть]. По их мнению, такие печальные результаты были вызваны временными правилами, регулирующими сдачу казенных нефтеносных земель через торги. Они устраивались дважды, в 1903 и 1906 годах, и в обоих случаях вызвали массу нареканий[490]490
См.: Там же. Стб. 82, 86.
[Закрыть]. Дефицит «черного золота» стал остро ощущаться в экономике. Как сказал А.И. Шингарев, московский район требует нефти, но ее нет; зато растут цены, а значит, и барыши нефтепромышленников, следовательно, стимул для расширения добычи весьма слаб. Несколько крупных фирм захватили нефтедобычу в свои руки, противостоять им не могут ни частные предприниматели, ни отдельные лица, «бороться с ними может только государство»[491]491
См.: Там же. Стб. 97-98.
[Закрыть].
Эти слова стали руководящим принципом для Государственной думы в ее политике в нефтяной отрасли. Нижняя палата фактически объявила войну крупным нефтедобывающим компаниям. Наиболее известной ее страницей стали большие думские прения о причинах высоких цен на нефть (март 1913). Депутатский запрос правительству по поводу нефтяного синдиката всполошил бакинских дельцов. Совет Съездов представителей торговли и промышленности посвятил запросу специальное заседание, где признал его малообоснованным и противоречащим основам торговой политики[492]492
См.: Борьба с синдикатами // Раннее утро. 1913. 5 марта.
[Закрыть]. На претензии народных избранников непосредственно с думской трибуны пришлось отвечать министру торговли и промышленности С.И. Тимашеву. Цены на нефть действительно демонстрировали впечатляющую динамику. Еще в начале XX века они держались на отметке 6 коп. за пуд, но к 1904-му поднялись до 14 коп. После революционных погромов в бакинском регионе цена взлетела до 36 коп., затем стабилизировалась на уровне 21-25 коп. А с начала 1910 года происходил неуклонный рост стоимости сырья: в 1912-м цена достигала уже 38 коп. за пуд и продолжала стремиться выше.[493]493
См.: Государственная дума. Стенографические отчеты. Созыв IV. Сессия 1. Часть 2. Заседание 31 от 22 марта 1913 года. Стб. 32.
[Закрыть] Однако, в отличие от возмущенных депутатов, Тимашев считал данную тенденцию отражающей общемировую практику и вполне закономерной. Ее движущая сила – серьезное увеличение спроса. Причем спрос имел не временный или случайный, а прочный, прогрессирующий характер. Бакинская нефтепромышленность за ним не поспевала, ее производительность постоянно снижалась: с 490 млн пудов в 1910 году до 425 млн – в 1911-м и 419 млн – в 1912-м. Это было не удивительно, поскольку в регионе с начала XX столетия не вводились в эксплуатацию свежие месторождения и промыслы продолжали работать на старых скважинах. Говорить об их истощении было преждевременно, однако не принимать во внимание стагнацию в отрасли было нельзя[494]494
См.: Там же. Стб. 34-35.
[Закрыть]. Затем Тимашев остановился на набиравшей силу концентрации нефтепромышленности. На его взгляд, это был совершенно объективный процесс: затраты росли, добыча требовала привлечения значительных вложений, а они были под силу только крупным производителям. Поэтому в отрасли наблюдался ряд корпоративных слияний, в которых была задействована целая группа частных банков, способных предоставить компаниям необходимое финансирование. Обвинения в организации синдиката или в ценовом сговоре между банками министр назвал вымышленными, не соответствующими действительности. И в заключение посоветовал депутатам лучше анализировать статистику и делать более взвешенные выводы[495]495
См.: Там же. Стб. 37-39.
[Закрыть].
Гораздо серьезнее, чем к возмущению думцев, правительство относилось к предложениям, исходящим непосредственно от самих бакинских промышленников. А те в 1910-1911 годах выдвинули свой план по увеличению добычи сырья. Его ключевым моментом стала идея паевого товарищества, которое должно было учесть многообразные интересы различных компаний, действующих в отрасли. Проект, представленный П.О. Гукасовым и С.Г. Лианозовым, предусматривал, что в товарищество войдут все действующие фирмы Бакинского района, а в его распоряжение без каких-либо торгов будут переданы свободные нефтеносные земли. Доля участия каждой отдельной компании определялась размером среднегодовой добычи за последние три года: каждые 100 тысяч пудов давали один пай. Проект получил поддержку в правительстве; его горячими сторонниками выступили министр финансов В.Н. Коковцов и министр торговли и промышленности С.И. Тимашев. Они придерживались мнения, что практика выделения нефтяных участков через торги себя не оправдала, поскольку не позволяла надлежащим образом учитывать интересы средних компаний. Правительство в виде эксперимента предлагало передать товариществу 100 десятин земли на льготных условиях; кроме добычи нефти, оно наделялось широкими правами по разведке нефтяных ресурсов[496]496
См.: РГИА. Ф. 32. Оп. 2. Д. 11. Л. 59-68.
[Закрыть].
Правда, не все в Совете министров были в восторге от предложенного промышленниками проекта: государственный контролер П.А. Харитонов выступал против идеи создания паевого товарищества на указанных основаниях[497]497
См.: Отношение Государственного контролера П.А. Харитонова управляющему делами Совета министров Н.В. фон Плеве с протестом против предоставления Паевому товариществу бакинских нефтепромышленников 100 десятин нефтеносных земель. 31 января 1912 года // Монополистический капитал в нефтяной промышленности России. 1883-1914 годы. Документы и материалы. М.; Л., 1961. С. 526-528.
[Закрыть]. Но, разумеется, главным его противником стала Государственная дума. Здесь начинание нефтяных королей расценили как стремление, с одной стороны, еще больше закрепить свои позиции на рынке и, с другой, воспрепятствовать работе средних компаний. Из 186 фирм, присутствующих в регионе, 12 крупнейших фактически получили бы почти две трети всех площадей[498]498
См.: РГИА. Ф. 32. Оп. 2. Д. 11. Л. 59-68.
[Закрыть]. Результатом стало бы неизбежное усиление монополистических тенденций, а значит, продолжение роста цен на нефть и нефтепродукты. В пику бакинским дельцам, желавшим отказаться от системы торгов нефтяными участками, нижняя палата выработала предложения в противоположном духе. Был подготовлен и стремительно принят законопроект о новых правилах проведения торгов, главная цель которого состояла в обуздании роста цен на «черное золото». В рамках предусмотренного формата хозяйствования повышение стоимости сырья становилось невыгодным в первую очередь для самих нефтяников. Для этого вводилось специальное понятие «условной цены», устанавливаемой на тридцать лет. Предприниматель с торгов по заранее назначенной условной цене получает участок и платит казне разницу между ней и ценой, складывающейся непосредственно на рынке. Следовательно, если рыночная цена высока, то разница между условной, раз и навсегда определенной ценой и рыночной существенна. То есть чем рыночная стоимость выше, тем больше промышленники должны платить казне, и, соответственно, чем ниже рыночная цена, тем меньше бюджетные выплаты. Это была своего рода формула понижения рыночных цен на нефть, давивших российскую экономику[499]499
См.: Выступление кн. А.Н. Лобанова-Ростовского // Государственный совет. Стенографические отчеты. Сессия VII. Заседание 72 от 5 июня 1912 года. Стб. 4728.
[Закрыть].
Несложно представить, какую реакцию вызвали эти новации у нефтяников. В Государственном совете их представители пытались дискредитировать законопроект, сняв его с обсуждения. Думское творчество квалифицировалось как несерьезное, крайне легкомысленное, поскольку в нижней палате было мало тех, кто хоть немного был знаком с нефтяной промышленностью[500]500
См.: Выступление П.О. Гукасова // Там же. Стб. 4722.
[Закрыть]. Критический тон задавали руководители Совета Съездов представителей торговли и промышленности, входившие в Государственный совет. Так, П.О. Гукасов возмущался, что законопроект в корне меняет существующий принцип пользования казенными нефтяными землями. До сих пор промышленник рассматривался в качестве арендатора, выделявшего казне известную долю получаемого продукта. Теперь же предприниматели превращались в подрядчиков по бурению и по добыче нефти, обязанных сдавать нефть не по себестоимости и не по биржевому курсу, а по цене, установленной на торгах на тридцать лет вперед, так как предметом торга делается условная цена. Гукасов недоумевал, как можно реализовывать предпринимательские инициативы в подобных условиях[501]501
См.: Там же. Стб. 4725.
[Закрыть]. Сам дух законопроекта пропитан отношением к промышленнику как к врагу населения, как к разбойнику, которого следует связать по рукам и ногам, – возмущался предприниматель[502]502
См.: Там же. Стб. 4735.
[Закрыть]. Его поддержал Н.С. Авдаков, говоривший о невозможности подобной организации в горном деле: сдача недр на определенный срок неприемлема, поскольку провоцирует расхищение ресурсов.
«Только тогда горная промышленность может развиваться, – заявил он, – когда горный промысел свободен, когда недра свободны. Это существует во всех странах, а здесь является какое-то закрепощение разработки недр на срок, это какое-то странное превращение промышленников в подрядчиков»[503]503
См.: Там же. Стб. 4731.
Следует отметить, что ссылка на то, что предоставление максимальных свобод при освоении природных богатств было принято в международной практике, не совсем точна. Так, правительство Германии, которое в деле организации бизнеса часто держали за образец, как раз незадолго до описываемых дискуссий в российской думе исключило добычу угля и минеральных удобрений из свободных рыночных отношений, предоставив право разработки этих ресурсов государству. Причем правительство получило возможность передавать это право другим лицам на строго определенный срок. И никто не видел в этом подрыва основ предпринимательства. См.: Выступление товарища Министра торговли и промышленности Д.К. Коновалова // Там же. Стб. 4734.
[Закрыть].
Тем не менее большинство в Государственном совете, вдохновленное надеждой стабилизировать нефтяные цены, поддержало думский законопроект; 17 июня 1912 года он получил Высочайшее утверждение. Однако его практическое применение никак нельзя назвать удачным. Торги назначались дважды, 17 мая 1913-го и 15 сентября 1914 года. Бакинские нефтяные короли сделали все, чтобы продемонстрировать их полную несостоятельность. В первом случае поступило 426 заявок, большинство из которых были сделаны явно подставными структурами и лицами, действовавшими в интересах все тех же крупных отраслевых игроков. В результате торги были признаны недействительными[504]504
См.: Представление Министра торговли и промышленности С.И. Тимашева в Совет министров о результатах торгов на нефтеносные участки, произведенных 17 мая 1913 года в Баку. 8 июля 1913 года // Монополистический капитал в нефтяной промышленности России. 1883-1914 годы. Документы и материалы. С. 589-594.
[Закрыть]. Повторные торги осенью 1914 года снова не имели успеха: выставленные участки разыгрывались безрезультатно три раза подряд. По условиям тендера, в случае, если нефтеносные площади оказывались не арендованными, возникала возможность передачи их без торгов. Именно этой юридической уловкой и решили воспользоваться крупные нефтяники, чтобы заполучить земли для затеянного ими паевого товарищества. Кстати, нефтяные компании после утверждения неугодного им законопроекта внесли заметные коррективы в свою тактику. Во-первых, Бакинский съезд нефтепромышленников для усиления лоббистского потенциала влился на правах секции в Совет съездов представителей промышленности и торговли: заявления от лица всероссийского предпринимательского объединения звучали гораздо весомее, чем отраслевой голос[505]505
См.: РГИА. Ф. 32. Оп. 2. Д. 11. Л. 23-26.
[Закрыть]. Во-вторых, для продвижения идеи паевого товарищества вербуются союзники из стана ее критиков. Так, одним из горячих поборников крайне непопулярной в Государственной думе бакинской инициативы неожиданно становится член нижней палаты И.В. Титов. Этот депутат из фракции прогрессистов вдруг начал энергично выступать с публичными речами о благотворности паевой организации нефтяного дела[506]506
См.: Доклад И.В. Титова на заседании Совета съездов представителей промышленности и торговли «Обсуждение проекта отдачи в разработку оставшихся свободных земель путем образования паевого товарищества». 23 ноября 1914 года // Там же. Л. 10.
[Закрыть]. Заметим, подобные оригинальные ходы будут в дальнейшем взяты на вооружение петербургскими банками в их противостоянии с Государственной думой.
Еще одним серьезным противником, объявившим войну бакинским дельцам, стала купеческая буржуазия центра России и Поволжья. Будучи потребителями нефти, предпринимательские круги данных регионов серьезно страдали от безудержного роста ее стоимости: с 1910 по 1912 год уголь поднялся в цене на 20-30%, тогда как нефть – на 160%[507]507
См.: Нефтепромышленники и потребители // Финансовое обозрение. 1912. №20. С. 2.
[Закрыть]. Многие фабриканты постепенно переходили на твердое топливо. Например, в Иваново-Вознесенском районе закупки нефти снизились почти в два раза[508]508
См.: Борьба угля и нефти // Утро России. 1912. 22 мая.
[Закрыть]. Даже Московская городская дума была вынуждена реагировать на вздорожание сырья; она заморозила прокладку нефтепровода и строительство терминала в Кунцеве, решив отапливать город антрацитом[509]509
См.: Переход с нефти на антрацит // Голос Москвы. 1912. 30 августа.
[Закрыть]. Трудности ощущали и речные судовладельцы: себестоимость водных перевозок увеличивалась до 50%, прибыли падали до минимума[510]510
См.: Перспективы волжско-каспийского судоходства // Утро России. 1912. 17 июня.
[Закрыть]. В этих условиях купечество самоотверженно противостояло нефтяным королям. Так, летом 1910 года делегация судовладельцев Волжского бассейна сумела добиться аудиенции у Николая II, на которой излила свою печаль. Представитель нижегородцев Д.В. Сироткин сообщил императору о пренебрежительном отношении к их интересам правительственных чиновников, заметив, что купеческие пароходные общества, приносящие огромную пользу российской экономике, развивались без какой-либо казенной поддержки. Николай II выразил сожаление, что этому важному вопросу уделяется недостаточно внимания[511]511
См.: Вечерняя хроника // Новое время. 1910.28 июля; 1 августа.
[Закрыть]. Правительство, со своей стороны, также очень сожалело – правда, больше о том, каким образом купеческие деятели, миновав бюрократические сферы, попали на высочайшую аудиенцию, итогами которой теперь станут спекулировать...[512]512
Письмо директора правления товарищества «Бр. Нобель» Э.К. Грубе к Э.Л. Нобелю. 2 августа 1910 года // Монополистический капитал в нефтяной промышленности России. 1883-1914 годы. Документы и материалы. С. 486.
[Закрыть]
Очагами борьбы с бакинскими нефтяными компаниями были биржевые комитеты, действовавшие в унисон с Государственной думой. Заседавшее там купечество не менее ярко, чем народные избранники, обличало нефтяников, чья ненасытность медленно, но верно разоряет страну. К примеру, Самарский биржевой комитет указывал, что нефтяная промышленность развивается по негласным соглашениям, которые вдохновляются иностранными предпринимателями, усиленно скупающими акции компаний. Доказательств ценового сговора в нефтяной индустрии было немало. Так, крупные фирмы уже заранее объявляли пароходным обществам те цены, по которым будут осуществляться поставки сырья на следующий сезон, причем не заключившие договора предупреждались о значительном ухудшении условий[513]513
См.: Протокол чрезвычайного собрания Самарского биржевого комитета по вопросу о мерах борьбы с нефтяным голодом и дороговизной жидкого топлива. 6 сентября 1913 года // Там же. С. 590-591.
[Закрыть].
Самарский и другие поволжские биржевые комитеты обратились к наиболее авторитетному Московскому биржевому комитету с просьбой взять на себя труд по созыву Всероссийского съезда потребителей топлива. После неудачи с торгами нефтяными участками купечество разных регионов решило выработать новые меры против роста цен. Предлагалось также препятствовать попыткам создания паевого товарищества, исходившим от бакинских воротил[514]514
См.: Записка Астраханского биржевого комитета в Московский биржевой комитет с предложением созвать Всероссийский съезд потребителей топлива для выработки мер по борьбе с топливным голодом. 23 сентября 1913 года // Там же. С. 600, 603.
[Закрыть]. Глава московских биржевиков Г.А. Крестовников в середине декабря 1913 года проинформировал правительство об острой необходимости всесторонне обсудить эту животрепещущую проблему. Он сообщал, что поскольку число желающих высказаться поистине не ограничено, то целесообразнее было бы созвать не многочисленный форум, а особое совещание в составе тех лиц, кто способен компетентно участвовать в дискуссии и вырабатывать предложения[515]515
См.: Письмо Г.А. Крестовникова в Министерство торговли и промышленности. 16 декабря 1913 года // РГИА. Ф. 1276. Оп. 9. Д. 278. Л. Зоб.
[Закрыть]. Однако даже такой скорректированный формат мероприятия не получил одобрения властей.
Министр торговли и промышленности С.И. Тимашев без промедлений вынес вердикт по делу о купеческой инициативе. Как он напомнил, подобные дебаты с самым широким привлечением разных категорий потребителей проводились не один раз. Все уже настолько выяснено, что в созыве Московским биржевым комитетом еще одного совещания по тем же вопросам не усматривается никакой необходимости[516]516
См.: Письмо С.И. Тимашева в Совет министров. 23 декабря 1913 года // Там же. Л. 2-2 об.
[Закрыть]. В результате без правительственного разрешения съезд не состоялся. Тогда надежды купечества обратились к очередному, VIII Всероссийскому съезду представителей биржевых комитетов и сельского хозяйства, намеченному на январь 1914 года. Здесь, в отличие от Совета Съездов представителей торговли и промышленности, где хозяйничала буржуазия юга России, у купечества имелся шанс раскрутить тему дороговизны «черного золота». И действительно, эти проблемы вошли в повестку дня, но нефтяное лобби снова оказалось на высоте, сумев доказать необоснованность обвинений в искусственном сокращении добычи и вздувании цен на нефть. Питерское издание «Финансовое обозрение», тесно связанное с банками, вовлеченными в отраслевые дела, писало, что подобные обвинения есть следствие полного незнакомства с предметом. Объединенный поход биржевых комитетов против несуществующего нефтяного синдиката окончился неудачей. Съезд постановил, что проблемы можно решить только за счет незамедлительного увеличения площади нефтеносных земель, отданных в эксплуатацию[517]517
См.: Нефтепромышленность перед судом Всероссийского биржевого съезда // Финансовое обозрение. 1914. №3. С. 4.
[Закрыть].
Важным пунктом противостояния Государственной думы и петербургских чиновничье-банковских кругов стали также военно-морские и торгово-морские вопросы. Громкие конфликты сопровождали их обсуждение с 1908 по 1913-й год. Обратимся к принятию Думой морской программы правительства, предусматривавшей создание нового мощного флота. Как известно, завершение Русско-японской войны 1904-1905 годов нанесло непоправимый урон отечественным военно-морским силам, а Цусимский разгром стал для общества именем нарицательным. Оправившись от этого удара, власти поставили перед собой задачу воссоздания морской мощи государства. По их убеждению, модернизационные вызовы нового столетия требовали наличия современного флота, иначе претензии на статус великой державы выглядели, мягко говоря, несерьезными. Однако эта принципиальная позиция правящей бюрократии не была оценена в Таврическом дворце. Точнее, обширные планы правительства вызвали резкое неприятие в оппозиционной среде. Уже весной 1908 года, когда подошла очередь рассмотрения сметы морского ведомства, многие предрекали трудности при утверждении правительственных предложений. Все началось с весьма красноречивого эпизода 23 мая 1908 года на открытии пленарного заседания Государственной думы, собравшейся впервые обсудить военно-морскую проблематику. Вместо того чтобы заняться представленной сметой, Дума обратилась к сделанному группой народных избранников запросу о незаконных действиях министерства при постройке крейсера «Рюрик» на английском заводе Виккерса. Суть ситуации была в следующем: морское ведомство неоднократно указывало на преимущества российской артиллерии над заграничной, а потому на строящемся корабле решили установить орудия отечественного образца. С этой целью фирме «Виккерс» были переданы чертежи, по которым она обязалась изготовить соответствующую артиллерию и оснастить ею крейсер. Депутаты нашли такие действия странными, усмотрев в них нарушение государственной тайны чинами министерства, и потребовали расследования[518]518
См.: Выступление А.И. Звегинцева // Государственная дума. Стенографические отчеты. Созыв III. Сессия 1. Часть 3. Заседание 71 от 23 мая 1908 года. Стб. 1190-1191.
[Закрыть].
Негодующие думцы быстро перешли от анализа данного случая к серьезным обобщениям. По словам трудовика В.И. Дзюбинского, запрос:
«приподнял уголок той таинственной завесы, скрывавшей от нас до сих пор ту область, куда народное представительство до настоящего времени еще не проникало. Поднявши этот уголок, мы все ужаснулись, мы пришли в неописуемый ужас от тех порядков, которые там царили»[519]519
См.: Там же. Стб. 1203-1204.
[Закрыть].
Депутат даже усомнился в виновности отдельных чиновников министерства, с легкостью переложив ответственность за этот конкретный эпизод на общий строй, на все направления внутренней политики[520]520
См.: Там же.
[Закрыть]. Однако разъяснения товарища морского министра И.Ф. Бострема, пытавшегося вернуть депутатов с высот политических заявлений непосредственно к запросу, удачными назвать никак нельзя. Бледно прозвучала его ссылка на то, что руководство в ведомстве новое и потому оно пока не в курсе дела, а со стороны фирмы «Виккерс» нарушений условий контракта нет. Еще слабее выглядело заявление, что наказание за передачу секретных сведений касается только военного времени и в данном случае подобные санкции неприменимы, а действия министерства безукоризненны. Не могло удовлетворить депутатскую аудиторию и замечание, что какое-либо порицание морскому министру может вынести лишь Верховный вождь армии и флота, перед которым тот несет полную ответственность[521]521
См.: Там же. Стб. 1205-1207.
[Закрыть]. Но, пожалуй, самым провальным моментом в речи Бострема стала одна досадная оплошность. Юридическая служба ведомства, подготавливая для него материалы выступления, перепутала не только номер статьи из Свода законов Российской империи, на которую давалась ссылка, но даже номер тома. В Думе быстро выяснилось, что зачитанная товарищем морского министра с трибуны ссылка указывает на статью Лесного устава, предусматривающую наказание за незаконную рубку леса; Морское министерство надолго стало объектом едких насмешек[522]522
См.: Крылов А.Н. Мои воспоминания. Л., 1984. С. 162.
Из-за этого досадного казуса Бострем вскоре покинул должность товарища морского министра; на его место был назначен С.А. Воеводский.
[Закрыть].
Приступая к рассмотрению военно-морской сметы, Государственная дума намеревалась дать бой правящей бюрократии. Стенограмма заседания красноречиво свидетельствует о воинственном настрое народных представителей. Одним из ключевых стал вопрос о том, требуется ли сухопутной стране, каковой является Россия, такой громадный флот. На сей счет обстоятельно высказался П.Н. Крупенский: желанием играть первостепенную роль на морях увлекаться не стоит, поскольку у России недостаточно водного пространства, которое бы напрямую сообщалось с океаном. Наши моря, рассуждал депутат, не глубоки, и флот для нас не является такой необходимостью, как для других держав, обладающих колониями, разбросанными по всему миру. К тому же Россия была великой державой, даже не имея сильного флота, «а слепое подражание еще не есть абсолютно правильное решение». Крупенский предложил вспомнить, сколько казенных средств за последние четверть века было истрачено на Морское министерство и как соотносятся сделанные затраты с их эффективностью[523]523
См.: Государственная дума. Стенографические отчеты. Созыв III. Сессия 1. Часть 3. Заседание от 23 мая 1908 года. Стб. 1250.
[Закрыть]. Эту точку зрения оспаривал граф А.А. Бобринский, напрямую связавший наличие современного флота с политическим весом государства. Возьмите, настаивал он, небольшие страны – Бельгию, Испанию, Португалию – и дайте каждой из них мощный флот: значение этих стран в европейском концерте немедленно станет совершенно иным. И наоборот, отнимите флот у Франции, Германии или у России, и тотчас же эти первоклассные державы окажутся на второстепенных ролях[524]524
См.: Там же. Стб. 1324.
[Закрыть]. Помимо геополитических аргументов сторонники военно-морского строительства активно использовали и исторические, неизменно апеллируя к Петру Великому – родоначальнику отечественного флота, завещавшему его беречь и укреплять. «Красная нить» их речей: тут, в Петербурге, при Петре создавался наш флот, а двести лет спустя здесь же «нам предлагают расписаться в его уничтожении»[525]525
См.: Выступление А.А. Бобринского // Там же. Стб. 1324-1325; Выступление А.С. Паскина // Там же. Стб. 1312-1313.
[Закрыть]. Противники правительственной программы считали ссылки на заветы Петра I неоправданными, поскольку «история меняется и условия жизни государства меняются»[526]526
См.: Выступление П.Н. Крупенского // Там же. Стб. 1259.
[Закрыть]. Надо прежде всего смотреть в будущее и реалистично оценивать грядущие задачи.
Чиновники морского министерства осознавали слабость своей позиции среди народных представителей. И сетовали, что ни народ, ни интеллигенция не понимают важности этих проблем: для них военный флот – «сказочный царевич, ничего общего с действительной жизнью не имеющий»[527]527
См.: Всеподданнейший доклад кн. А.П. Ливена «Памятная записка по поводу закона о флоте и судостроительной программе». 30 января 1912 года // ГАРФ. Ф. 543. Оп. 1. Д. 123-127. Л. 16.
[Закрыть]. Но особенно примечательно то, с чем именно связала правительственная бюрократия подобное отношение к флоту: «старые московские инстинкты очень живучи»[528]528
См.: Там же. Л. 17.
[Закрыть]. Налицо опять – теперь уже в военно-морской сфере – противостояние Петербурга и Москвы. Конечно, описанные различия во взглядах являлись выражением различий в реальных экономических интересах двух крупнейших российских центров. Напомним финансовые параметры морской программы: в течение семнадцати лет (1914-1930) планировалось израсходовать 2 млрд 110 млн руб. из бюджетных средств[529]529
См.: Шацилло К.Ф. Последняя военно-морская программа царского правительства // Отечественная история. 1994. № 2. С. 163.
[Закрыть]. Причем этот мощный денежный поток никак не затрагивал московских производителей, далеких от военно-морской проблематики. Естественно, купеческие тузы проявляли заинтересованность в увеличении численности сухопутной армии, которую нужно одевать и обувать[530]530
См.: Во что будет одеваться армия? // Утро России. 1911. 30 апреля.
[Закрыть]. Зато петербургские банкиры с вожделением ожидали, когда «золотой дождь» прольется на судостроительные заводы, традиционно державшие финансовые средства в столичных банках.
В этой ситуации Москва и ее союзники могли пытаться если не сорвать обширные судостроительные планы, то хотя бы минимизировать их, чем с энтузиазмом и занялась Государственная дума. Неслучайно ее интерес сфокусировался на экономических аспектах военно-морской программы правительства. Оппозиционные депутаты настойчиво доказывали финансовую несостоятельность постройки огромного флота. Во-первых, объясняли они, государственный бюджет России, несмотря на свое доминирующее положение в финансовой системе страны, просто не в состоянии выдержать такую нагрузку. Раздутость казны – характеристика не сильной, а отсталой страны, в которой частный сектор экономики с его производством и торговлей имеет второстепенное значение. Напротив, в Англии, Германии и Франции торгово-промышленные обороты играют ведущую роль. Во-вторых, в этих странах – солидные местные бюджеты и развитая культурная жизнь, чего в России нет и в помине. В тех же Англии и Германии местные бюджеты равны государственным или превышают их; у нас же все местные бюджеты равны 1/8 государственного: очевидно, что здесь какие-либо крупные расходы чрезвычайно затруднительны[531]531
См.: Там же. Стб. 3855-3856.
[Закрыть]. В-третьих, развивали оппозиционеры свою аргументацию, стоимость содержания российского флота в 2,5 раза выше, чем у ведущих мировых держав, а постройка кораблей – почти в 2 раза дороже. Например, в Германии строительство дредноута обходится в 22 млн руб., а у нас – в 40 млн; немцы содержат его за 73 руб. в пересчете на тонну водоизмещения, а в России аналогичный показатель равен 180-190 руб.[532]532
См.: Там же. Стб. 3855-3856.
[Закрыть] Депутатов поражали планы правительства взвалить на обнищавшего крестьянина ношу в два с лишним миллиарда рублей:
«Если бы мы такой хомут надели на наше отечество, мы тем самым лишили бы его всякой возможности удовлетворить каким бы то ни было культурным потребностям»[533]533
См.: Выступление В.М. Соколова // Государственная дума. Стенографические отчеты. Созыв Ш.Сессия 1. Часть 3. Заседание 71 от 23 мая 1908 года. Стб. 1315-1316.
[Закрыть].
Расходы на судостроительную программу называли выброшенными деньгами, «данью, которую страна должна платить»[534]534
См.: Выступление А.П. Бабянского // Там же. Стб. 1258.
[Закрыть].
Помимо экономических аспектов военно-морских планов правительства, депутаты нижней палаты занимались и управленческими проблемами. По их убеждению, состояние морского ведомства не позволяло ему (даже при наличии соответствующих кредитов) осуществить намеченную судостроительную программу. Октябристу А.И. Звегинцеву министерство представлялось в образе «помещичьей разваливающейся усадьбы»[535]535
См.: Государственная дума. Стенографические отчеты. Созыв III. Сессия 3. Часть 3. Заседание 78 от 22 марта 1910 года. Стб. 1466.
[Закрыть]. После Русско-японской войны, почти уничтожившей отечественный военный флот, морская администрация и ее учреждения, по логике вещей, должны были сократиться. Но, разъяснял парламентарий, произошло обратное: ведомство продолжает расширяться и заказывает любые суда, какие только возможны на данный момент. Его цель вполне очевидна: создать флот, для которого нужны управленческие структуры. В России, по мнению Звегинцева, реализовывался принцип: не администрация существует для флота, а флот – для администрации[536]536
См.: Выступление А.П. Бабянского // Государственная дума. Стенографические отчеты. Созыв III. Сессия 1. Часть 3. Заседание 71 от 23 мая 1908 года. Стб. 1254.
[Закрыть]. Как утверждал главный противник морской программы лидер октябристов А.И. Гучков, российский флот способен лишь «блестяще фигурировать на смотрах и на торжественных встречах»[537]537
См.: Государственная дума. Стенографические отчеты. Созыв III. Сессия 1. Часть 3. Заседание 72 от 25 мая 1908 года. Стб. 1394.
[Закрыть].
Представленная смета Морского министерства категорически не устроила депутатов:
К тому же проект был составлен вне связи с другими ведомствами, но ведь оборону, справедливо рассуждали думцы, невозможно разделить на морскую и сухопутную части[539]539
См.: Там же. Стб. 1263.
[Закрыть]. В результате депутаты не только не утвердили смету, но и выдвинули требование о полномасштабной сенатской ревизии в Морском министерстве[540]540
Думским требованиям о назначении сенатской ревизии в Морское министерство посвящено специальное исследование. См.: Афанасьев Г.Ю. Политический вклад III Государственной думы в решение задач по воссозданию военно-морского флота России // Таврические чтения 2011. СПб., 2012. С. 104-116.
[Закрыть]. Не переубедил их и П.А. Столыпин, предлагавший сопоставить положение правительства с положением полководца на следующий день после поражения. В такой ситуации, подчеркнул он, первая задача – решить, как быть с остатками разбитой неприятелем силы. Вторая задача – как перестроить работу ведомства, не оказавшегося на высоте положения, как возобновить утраченные позиции, то есть какие строить суда. Наконец, третья – как организовать морскую оборону в связи с общей защитой государства[541]541
См.: Государственная дума. Стенографические отчеты. Созыв III. Сессия 1. Часть 3. Заседание 72 от 25 мая 1908 года. Стб. 1401.
[Закрыть].
