Текст книги "Питер - Москва. Схватка за Россию"
Автор книги: Александр Пыжиков
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)
Глава 4.
ОБОСТРЕНИЕ БОРЬБЫ ЗА ПЕРВЕНСТВО
В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
Развернувшаяся мировая война кардинально изменила жизнь всех стран, участвовавших в этом грандиозном противоборстве. Для России вступление в войну, разумеется, также повлекло за собой предельное напряжение сил и мобилизацию ресурсов для масштабных боевых действий. Вместе с тем для отечественных предпринимательских кругов военные реалии открыли и новые экономические возможности. Традиционное соперничество двух основных буржуазных кланов – питерского и московского – приобрело гораздо большую остроту, чем в мирное время. Речь шла о переделе сложившихся рынков, о проникновении в те или иные промышленно-торговые сферы, об усилении экспансии в экономику посредством банковско-биржевого инструментария, о получении заказов на военные поставки и т.д. Необходимо учитывать, что в военный период реализация подобных стратегий тесно увязана с политическим фактором, который приобретает все более весомое практическое значение. Экономическое противостояние двух столиц протекало теперь на фоне острой борьбы за установление парламентской государственной модели: по замыслам вдохновителей этой борьбы законодательная власть в лице Государственной думы должна была наконец-то выступить полноценным руководителем экономической жизни страны, отстранив правящую бюрократию от рычагов управления. Бенефициаром, крайне заинтересованным в утверждении подобной политической трансформации, как было показано в предыдущей главе, и был купеческий клан, возглавляемый Московским биржевым комитетом.
Начало войны с Германией в июле 1914 года вызвало прилив патриотизма и верноподданнических чувств во всех слоях населения России. В такой атмосфере естественным образом сошли на нет любые сценарии по ущемлению властных прерогатив Николая II: вся страна во имя победы сплотилась вокруг монарха. Соответственно, о каком-либо усилении полномочий Государственной думы и о превращении ее в полноценный институт власти парламентского типа пришлось на время забыть. Председатель думы М.В. Родзянко в начале войны вообще предлагал распустить законодателей до завершения боевых действий, дабы не мешать достижению победы[605]605
См.: Барк П.Л. Воспоминания // Возрождение. 1965. Кн. 160. С. 87.
[Закрыть]. В то же время развернувшееся военное противостояние предельно актуализировало тему вражеского, точнее, немецкого засилья во всех областях российской жизни (как известно, германское присутствие в стране в силу многих причин было немалым)[606]606
См.: Кюнг П.А. Бизнес в условиях мобилизационной экономики. 1914–1915 годы // Экономическая история. Ежегодник. 2010. С. 171-172.
[Закрыть]. Для купеческой буржуазии подобный поворот стал поистине подарком судьбы: теперь она, играя на своем исконно русском происхождении, могла повести мощную атаку на своего давнего конкурента – немецкий бизнес, тесно связанный с петербургскими придворными, правительственными и банковскими кругами.
Московский биржевой комитет не замедлил сосредоточиться на перспективном для него направлении. Здесь, например, с энтузиазмом начали выявлять чиновников с немецкими фамилиями. Особенное и вполне предсказуемое рвение у купечества вызвали прежде всего Министерство финансов и Министерство торговли и промышленности. Московское «Утро России» вскоре рапортовало о произведенных изысканиях. По сведениям газеты, даже не слишком глубокое знакомство с руководящим составом этих ведомств давало вполне определенную картину: 30 немецких фамилий по Министерству финансов и 27 – по Министерству торговли и промышленности[607]607
См.: Внутренний немец (передовая) // Утро России. 1914. 25 ноября.
[Закрыть]. Эти подсчеты сопровождал следующий комментарий:
«Не смеем спорить, все эти фоны, бароны и просто Дренеры, несомненно, люди весьма почтенные и достойные уважения, но беда их и того русского дела, которому они вызвались служить, в том, что в жилах этих Пасторов и Страусов течет как-никак немецкая кровь. Если этих „русских“ чинов частным образом по душам позондировать по части желательности умаления немецкого элемента в области наших финансов, торговли и промышленности, ну разве можно сомневаться в ответе? Свой своему поневоле брат»[608]608
См.: Там же.
[Закрыть].
Желая рассказать властям о масштабах вражеского засилья, специальная депутация Московского купеческого общества добилась приема у министра внутренних дел и министра торговли и промышленности. Каждому был представлен обстоятельный доклад о мерах по искоренению немецкого влияния на все стороны русской жизни. Предприниматели обратили внимание высоких чиновников и на экономические вопросы: предлагалось прекратить деятельность акционерных обществ, принадлежащих германским и австрийским подданным, произвести секвестр их имущества, а также принимать в купечество не иначе как с согласия его представительного органа – собрания выборных. При этом делегация неизменно апеллировала к национальным интересам и ссылалась на пример союзных государств[609]609
См.: Утро России. 1914. 2 декабря.
[Закрыть].
Наряду с предложениями по устранению немецких конкурентов в купеческой среде вынашивались идеи по освоению собственными силами высвобождающейся рыночной доли. О планах деловых кругов Первопрестольной мы можем узнать из беседы крупного предпринимателя А.И. Кузнецова в редакции «Утро России». Известный текстильный фабрикант сетовал, что с прекращением немецкого экспорта отечественная промышленность столкнулась с необходимостью форсировать производство всего того, что ранее в достатке поставлялось из-за границы. Для этого, – продолжал Кузнецов, – необходимо финансирование, но государство, поглощенное войной, не в состоянии в должной мере кредитовать новые предприятия, иностранные же капиталы поддерживают сейчас собственную индустрию. В этой ситуации, когда рассчитывать приходится только на собственные силы, именитое московское купечество обдумывает проект организации особого товарищества. Чтобы облегчить частному капиталу финансирование новых предприятий, крупные промышленники Москвы предложили банкам открывать кредиты напрямую им – промышленникам, объединенным в товарищество. Их известность, репутация и коммерческая состоятельность выступят лучшей гарантией для инвестированных средств. Главная задача товарищества – обследование конкретных предприятий в тех отраслях, которые больше всего зависели от немцев, а также поддержка новых деловых начинаний и оценка их жизнеспособности. Фактически объединение крупного купечества предлагало себя в качестве заказчика для разного рода продукции, пытаясь замкнуть на себя же финансовые потоки. А.И. Кузнецов выражал уверенность в том, что работы в данном направлении непочатый край. А преимущества такой организации, – продолжал он, – неоспоримы: они позволят наиболее полно учитывать местные условия, то есть проделывать в рамках товарищества кропотливую работу, непосильную для крупных банковских структур. Результатом всего этого станет развитие средних и мелких промышленных заведений, для которых откроется более легкий доступ к банковскому кредиту[610]610
См.: Как развивать нашу промышленность (Беседа с А.И. Кузнецовым) // Утро России. 1915. 19 мая.
[Закрыть].
Конечно, коммерческие аппетиты в условиях военного времени разыгрались не только у московских коммерсантов. То же можно сказать и об их питерских коллегах по «нелегкому» предпринимательскому делу. Столичная банковская элита, контролировавшая многие предприятия оборонного комплекса, также пожелала проявить инициативу. Правда, по сравнению с москвичами административных возможностей у ее представителей было явно побольше. Именно в питерских деловых кругах зародилась патриотическая идея помощи государству в наращивании производства военного снаряжения. В начале 1915 года с таким проектом выступила группа крупных банков: Русско-Азиатский, Петроградский международный, Учетно-ссудный и др. Его одобрил Совет представителей промышленности и торговли; в правительство была направлена соответствующая записка от этой ведущей предпринимательской организации страны[611]611
См.: Записка Совета съездов представителей промышленности и торговли «О мерах по обеспечению своевременного выполнения заказов на оборону и обеспечению армии боевыми снарядами». 12 января 1915 года // РГИА. Ф. 1276. Оп. И. Д. 814. Л. 1-8.
[Закрыть]. Глава Совета съездов член Государственного совета Н.С. Авдаков активно пропагандировал данное начинание, акцентируя внимание на значении частной инициативы в деле повышения боевого потенциала родины[612]612
См.: Экономический комитет // Утро России. 1915. 22 апреля.
[Закрыть]. Обсуждение записки в верхах вошло в завершающую стадию, когда глава Русско-Азиатского банка А.И. Путилов предложил создать при военном министерстве специальное совещание из промышленников и банкиров, которое будет получать, координировать и распределять заказы между заводами[613]613
См.: Поливанов А.А. Из дневника и воспоминаний по должности военного министра и его помощника. М. 1924. С. 153.
[Закрыть]. Купеческие патриоты, увлеченные борьбой с немецким засильем, прекрасно понимали, что здесь затевается. Тесные отношения руководителя военного ведомства В.А. Сухомлинова с южным синдикатом «Продамет» и петроградскими банками ни для кого не были секретом.
Действительно, положение московских промышленных верхов, с тревогой наблюдавших за привычным взаимодействием питерских банков и чинов бюрократии, выглядело малоперспективным. Угроза остаться без вожделенного «куска пирога» военных заказов казалась им свершившимся фактом. Ситуация усугублялась тем, что с начала войны Государственная дума не собиралась на свои заседания, а значит, основной инструмент противодействия банковско-административным комбинациям не работал. Пересуды в московской прессе о попытке бюрократического решения всенародных задач обороны, о навязывании программ, может, и нужных, но созданных без непосредственного участия живых сил общества, и т.п. мало что давали[614]614
См.: Экономическое совещание // Утро России. 1915. 19 апреля.
[Закрыть]. Правда, неутомимый председатель Государственной думы М.В. Родзянко сумел добиться участия в совещании при военном министерстве представителей нижней палаты. Изначально он настаивал на вхождении в его состав всего президиума Государственной думы, но оппозиционные думские лидеры растолковали ему нелепость этого замысла: тогда получалось, что президиум Думы должен работать под началом военного министра и «быть ширмой» для сухомлиновских дел. Поэтому решили ограничиться присутствием в совещании лишь четырех отдельных лиц и к тому же не на партийной основе. Некоторые, как, например, А.Ф. Керенский, вообще считали, что вхождение в этот государственный орган несовместимо с членством в президиуме Думы[615]615
См.: Конференция Конституционно-демократической партии. 6-8 июня 1915 года // Политические партии России. Конец XIX–начало XX века. Т. 3. Кн. 1. М. 2000. С. 135.
[Закрыть]. Но питерские деловые круги в преддверии работы учреждаемого совещания демонстрировали совсем другой настрой. Так, в апреле 1915 года член Государственного совета В.И. Тимирязев, тесно связанный с Русским банком для внешней торговли, подчеркивал, что цель – «не сетовать на те или другие затруднения и стеснения, критиковать уже принятые правительством меры экономического характера», а, наоборот, воодушевленно заявить ему о полной поддержке, обеспечив надлежащее конструктивное взаимодействие[616]616
См.: Постановления и протоколы Чрезвычайного Всероссийского съезда представителей биржевой торговли и сельского хозяйства. 5-11 апреля 1915 года // РГИА. Ф. 32. Оп. 1. Д. 616. С. 7об-8.
[Закрыть].
Как именно планировалось достичь этого, определилось очень скоро.
В мае 1915 года Николай II утвердил создание Особого совещания; в промышленной его части первую скрипку, как и задумывалось, играли столичные дельцы и финансисты. В итоге, к их большому удовлетворению, львиная доля заказов начала поступать на подконтрольные им предприятия. Журналы Особого совещания за май 1915 года подтверждают именно такую направленность его решений. К примеру, на третьем заседании этого органа докладывалось о денежных ссудах Путиловскому и Балтийскому судостроительным заводам, выданных еще до образования Особого совещания, то есть фактически задним числом. В качестве же надзорной инстанции в состав правлений этих предприятий назначались чиновники Министерства финансов (заметим: лучшей формы контроля банкам и желать было трудно). Вопрос о финансовых злоупотреблениях на двух этих заводах большинство членов совещания попросту проигнорировало, указав, что доказанных фактов не имеется[617]617
См.: Журнал №3 от 23 мая 1915 года // Журналы Особого совещания по обеспечению действующей армии артиллерией, главнейшими видами довольствия, предметами боевого и материального снабжения. М., 1975. С. 15.
[Закрыть]. На следующем заседании состоялось любопытное обсуждение контракта на поставку пороха Барановским заводом, принадлежащим Русско-Азиатскому банку. Главное артиллерийское управление выразило несогласие с ценой пороха в 140 руб. за пуд (по их мнению, она не могла превышать 90 руб.). Но совещание допустило такое повышение при условии, что сроки поставки будут соблюдены[618]618
См.: Журнал №4 от 27 мая 1915 года // Там же. С. 24.
[Закрыть]. То же самое произошло и с заказом гранат на Путиловском заводе: совещание нашло стоимость высокой, но приемлемой ввиду общего подорожания материалов, рабочих рук и т.д.[619]619
См.: Там же.
[Закрыть]
Однако административный конвейер по осваиванию казенных средств, устроенный столичными банкирами, не смог набрать больших оборотов. Сбой наступил вместе с апрельско-майскими поражениями русской армии. Отступление произвело гнетущее впечатление на все население: возобновились разговоры о несостоятельности военного командования и правящей бюрократии, неспособной обеспечить нужную всей стране победу; на этом фоне резко активизировались призывы к скорейшему созыву Государственной думы, в которой видели потенциального спасителя отечества. У купечества появился реальный шанс взять реванш в битве со столичными финансово-промышленными тузами. И бой был дан, причем, образно говоря, на вражеской территории – в Петрограде, на IX Съезде представителей промышленности и торговли в последних числах мая 1915 года. Вообще-то на этом форуме представители буржуазии Питера и юга России собирались одобрить недавнее учреждение при их деятельном участии Особого совещания во главе с военным министром. Это одобрение должно было продемонстрировать сплочение предпринимательских сил вокруг правительства. Однако задуманный сценарий натолкнулся на резкое сопротивление московского купечества. Деловые круги Первопрестольной тоже решили использовать петроградский съезд, но в своих целях[620]620
В Москве отмечали небывалый интерес к созываемому в Петрограде форуму.
См.: В Москве // Утро России. 1915. 19 мая.
[Закрыть]. В итоге его лейтмотивом стал не доклад о производительных силах России, как планировали организаторы, а громкий протест против закрытого, негласного решения вопросов помощи фронту правительственными чиновниками. В противовес такому способу ведения столь важных дел было предложено создать систему военно-промышленных комитетов с теми же задачами и с центром в Петрограде. Предложение огласили П.П. Рябушинский и прибывший на заседание Председатель Государственной думы М.В. Родзянко. Столь резкий поворот в ходе съезда озадачил его ведущего Н.С. Авдакова, и он поспешил свернуть его деловую часть. Тем не менее целый ряд делегатов при содействии группы депутатов Думы смогли провести резолюцию о созыве экстренного съезда с иной повесткой[621]621
См.: IX торгово-промышленный съезд // Утро России. 1915. 29 мая.
[Закрыть]. Еще одним, не менее значимым, итогом состоявшегося форума стала резолюция о незамедлительном созыве законодательных учреждений. Родзянко взялся довести принятые решения до сведения царя. После закрытия заседаний большинство участников собрались на специально устроенном банкете, где присутствовали многие члены законодательных палат. От Государственной думы выступил А.А. Бубликов, а от Государственного совета – В.И. Гурко. Они говорили о единении предпринимательского класса с народным представительством, о том, что настрой съезда не должен пропасть втуне, для чего и требуется срочно созвать обе палаты[622]622
См.: Банкет в клубе общественных деятелей // Утро России. 1915. 30 мая.
[Закрыть].
В Министерстве внутренних дел итоги съезда восприняли крайне негативно. Глава ведомства Н.А. Маклаков в приватных беседах сокрушался:
Правда, вопрос мучил Маклакова недолго: в первых числах июня он санкционировал арест активного участника только что закончившегося съезда председателя Московского общества фабрикантов и заводчиков Ю.П. Гужона, что буквально потрясло Первопрестольную[624]624
См.: Письмо Н.С. Брасовой к вел.кн. Михаилу Александровичу. 10 июня 1915 года // ГАРФ. Ф. 668. Оп. 1. Д. 77. Л. бЗоб.
[Закрыть]. У военного министра В.А. Сухомлинова закончившийся съезд также вызвал предсказуемые пессимистические настроения:
«У нас стал шевелиться и внутренний враг, съехались думцы, прибыл Гучков... карканье их нехорошее, осуждают все и вся... в сущности, собралась неофициально, явочным порядком Государственная дума и желает властвовать»[625]625
См.: Переписка В.А. Сухомлинова и Н.Н. Янушкевича // Красный архив. 1923. Т. 3. С. 71.
[Закрыть].
Военный министр и министр внутренних дел запросили список инициативной группы по проведению нового предпринимательского форума. Но эти сведения не понадобились: уже 5 июня последовала их отставка.
Лето 1915 года вошло в российскую историю как период определенных парламентских надежд, когда оппозиционные силы, направляемые царским фаворитом А.В. Кривошеиным, пытались подвигнуть Николая II на соответствующие изменения в государственном строе. Удаление ненавистных общественности министров, и в первую очередь военного, стало важным звеном парламентского проекта либеральной части правительственного кабинета. Отстранение Сухомлинова от должности в корне меняло ситуацию в бюрократических верхах. Тем более что вместо него был назначен А.А. Поливанов, его бывший товарищ по министерству, удаленный еще до войны за слишком тесные связи с думцами. Новый глава военного ведомства не скрывал, что является приверженцем либерально-оппозиционного направления. К нему тут же потянулись А.И. Гучков, П.П. Рябушинский, лидеры Земского и Городского союзов и другие[626]626
См.: Поливанов А.А. Из дневника и воспоминаний по должности военного министра и его помощника. С. 172.
[Закрыть]. Разумеется, Поливанов сразу внес существенные коррективы в политику вверенного ему министерства. Так, намеченной встрече предпринимателей был дан «зеленый свет»: уже 25 июля 1915 года состоялся первый Всероссийский съезд новой общественной организации – военно-промышленных комитетов (ВПК). Его атмосфера кардинальным образом отличалась от размеренных мероприятий Совета представителей промышленности и торговли. Это неудивительно, поскольку тон здесь задавали уже исключительно оппозиционные деятели.
Председательствующим на съезде был избран А.И. Гучков. Он предложил направить приветственную телеграмму Верховному главнокомандующему, которым в тот момент являлся великий князь Николай Николаевич (давний противник В.А. Сухомлинова)[627]627
См.: Труды Съезда представителей военно-промышленных комитетов. 25-27 июля 1915 года. Пг., 1915. С. 5.
[Закрыть]. Среди первых ораторов оказался лидер Земского союза Г.Е. Львов, заявивший о победе над старым порядком управления и о принятии на себя важнейших государственных функций[628]628
См.: Там же. С. 7.
[Закрыть]. С высоты государственной ответственности собравшиеся обрушили шквал критики на правительство. Так, П.П. Рябушинский рассуждал о присущем Москве патриотизме и об отсутствии его в Петрограде, где «все мертво и совсем не чувствуется необходимости борьбы»[629]629
См.: Там же. С. 34.
[Закрыть]. Он говорил о бездействии власти, с пафосом вопрошая: кто же управляет Россией в настоящее время?! По его словам, это никому не было известно, а вот ответ на вопрос, кто же должен взять работу в свои руки – промышленник или отживающий дворянин, – не вызывал сомнений[630]630
См.: Там же. С. 35.
[Закрыть]. С трибуны звучали ставшие уже привычными слова об ответственном перед народом правительстве, о том, что существующий Совет министров – это мачеха для русской страны[631]631
См.: Там же. С. 67.
[Закрыть]. Предлагалось ввести должность товарища военного министра по снабжению армии и назначить на нее гражданское лицо. Даже более того, ходатайствовать перед Николаем II о введении в состав правительства на правах министров без портфеля председателей Земского и Городского союзов, а также Центрального военно-промышленного комитета (ЦВПК). Это стало бы первым шагом на пути формирования правительства народного доверия, которое будет отвечать за свои действия не только перед государем, но и перед народным представительством[632]632
См.: Выступление П.А. Кобзева // Там же. С. 99.
[Закрыть].
Итоги работы съезда приветствовались военным министром А.А. Поливановым. Хотя он не забывал и о других, не менее важных делах, таких как реорганизация «детища» Сухомлинова и питерских финансистов – Особого совещания по обороне. С приходом Поливанова работа этого органа претерпела существенные изменения. Новый военный министр стал председательствовать в совещании с 20 июня 1915 года, и сразу голос питерских банкиров стал звучать на заседаниях реже и реже. Зато начали солировать другие хорошо знакомые нам лица. Своей озабоченностью разными проблемами делится А.И. Гучков, настаивая на выделении средств для распределения через формирующийся ЦВПК[633]633
См.: Журнал №9 от 24 июня 1915 года // Журналы Особого совещания... С. 76.
[Закрыть].
Рассматривается предложение Г.Е. Львова: воспользоваться силами Земского союза для снабжения армии (он ходатайствовал об отпуске союзу на текущие расходы 10 млн руб., а также о выделении в качестве аванса 9 млн руб. для строительства крупного завода по производству снарядов[634]634
См.: Журнал №11 от 1 июля 1915 года // Там же. С. 91.
[Закрыть]). Принял участие в работе Особого совещания и П.П. Рябушинский: была поддержана его просьба отпустить из военного фонда в распоряжение Московского биржевого комитета 5,5 млн руб. на организацию необходимых поставок для нужд армии[635]635
См.: Журнал №12 от 4 июля 1915 года // Там же. С. 104.
[Закрыть]. Помимо решения конкретных хозяйственных вопросов все названные деятели были привлечены военным министром к выработке нового Положения об Особом совещании, которое бы расширяло его компетенцию, а главное – предполагало серьезное обновление состава. В него вместо петроградских банкиров (креатур Совета съездов) должны были войти представители Государственной думы, Государственного совета и ЦВПК. Причем состав обновленного совещания определялся не императором, как при Сухомлинове, а самими структурами, делегирующими туда своих членов[636]636
См.: Воронкова С.В. Материалы Особого совещания по обороне государства. М., 1975. С. 26-27.
[Закрыть]. Обсуждение этих намерений вызывало большое раздражение в столичном деловом мире. Его представители недоумевали: с первых ролей медленно, но верно оттирают лучших людей! Ведь нельзя забывать, восклицали тогдашние олигархи, что весомая часть российской индустрии находится в руках банков. К тому же правительству легче всего найти общий язык с выходцами из бюрократических кругов. А потому оптимальный и наиболее эффективный путь в деле скорейшей мобилизации промышленности – «столковаться представителям 5-6 питерских банков»[637]637
См.: Левин И.И. Роль банков в нынешний момент // Промышленность и торговля. 1915. №15. 1 августа.
[Закрыть].
Но эти доводы не казались убедительными военному министру и его союзникам во власти. Они сумели убедить Николая II утвердить новое Положение Особого совещания по обороне, что и произошло 22 августа 1915 года. Это событие явилось серьезной победой купеческой буржуазии над столичным финансовым кланом. И хотя парламентский проект, к продвижению которого и относится это завоевание, был отвергнут, а Дума в начале сентября – распущена, Особое совещание по обороне продолжило свою деятельность. Этот аппаратный успех имел неоценимое значение: он предоставил оппозиционным кругам возможность наносить постоянные удары по правящей бюрократии. А из-за вынужденного бездействия Государственной думы значимость Особого совещания лишь возрастала. В совещание, состоявшее из сорока человек, входило по десять членов от обеих законодательных палат, а также представители общественных организаций, помогающих снабжению фронта. На заседаниях всегда присутствовало много приглашенных. Зал в доме военного министра, где совещание собиралось при Сухомлинове, оказался тесен; заседания перенесли в залы Мариинского дворца[638]638
См.: Полинованов А.А. Девять месяцев во главе Военного министерства (13 июня – 13 марта 1916 г.) // Вопросы истории. 1994. №2. С. 126-127.
[Закрыть]. Один из военных чинов, присутствовавший на заседании в ноябре 1915 года, заметил, что происходящее там «сильно напоминало Государственную думу – те же лица, те же разговоры, то же направление»[639]639
См.: Безак Ф.Н. Воспоминания о Киеве и о гетманском перевороте // Верная гвардия. М., 2008. С. 373.
[Закрыть]. Неслучайно Особое совещание в историографии даже называли своеобразным мини-парламентом[640]640
См.: Сидоров А.Л. Экономическая политика России в годы Первой мировой войны. М., 1973. С. 102-103.
Добавим, что кроме Особого совещания по обороне были созданы аналогичные структуры по топливу, перевозкам и продовольствию. Но Особое совещание по обороне являлось наиболее значимым и занималось общей координацией работы по снабжению армии и флота.
[Закрыть].
Новый состав Особого совещания незамедлительно погрузился в дела. Одним из громких дел, сотрясших бюрократические верхи, стал секвестр Путиловского завода, в результате чего Русско-Азиатский банк лишился контроля над ним. Следует уточнить, что национализация промышленных предприятий – не редкость в годы войны. Всего за этот период было секвестировано 94 объекта: 28 из них непосредственно Особым совещанием, остальные – начальниками военных округов, генерал-губернаторами; в подавляющем большинстве это были незначительные промышленные заведения[641]641
См.: Шацилло К.Ф. Из истории экономической политики царского правительства в годы Первой мировой войны (о причинах секвестра военно-промышленных предприятий) // Об особенностях империализма в России. М., 1963. С. 217.
[Закрыть]. Особняком стояли лишь несколько крупных индустриальных активов, принадлежащих питерским банкам и задействованных в судостроительной программе. Вот эти-то предприятия и вызвали пристальный интерес у совещания во главе с военным министром. Бросить вызов могущественному А.И. Путилову оказалось весьма нелегко. Началось все с того, что в августе 1915 года А.А. Поливанов распорядился обследовать работу Путиловского завода за последний период, подключив к этому своего соратника А.И. Гучкова, а также группу думцев. Делегацию депутатов возглавлял крестьянин (то есть человек труда) И.Т. Евсеев (он входил во фракцию прогрессистов)[642]642
См.: Последние вести (депутаты на Путиловском заводе) // Финансовая газета. 1915. 10 августа.
[Закрыть]. Разумеется, ни дирекцию, ни акционеров предприятия не мог порадовать подобный визит. Как сообщала столичная пресса, он не отличался деловым характером; вопросы касались в основном политических проблем и мало затрагивали конкретные хозяйственные проблемы[643]643
См.: Расшатывают промышленность // Финансовое обозрение. 1915. №17. Сентябрь.
[Закрыть]. После такой подготовительной работы в дело включилось Особое совещание. Атаку начал известный депутат и критик правительства кадет А.И. Шингарев. Он заявил, что считает вполне доказанным: финансовые дела на Путиловском заводе запутаны и администрация вынуждена набирать новые заказы в надежде оплатить за их счет старые долги[644]644
См.: Журнал №16 от 17 октября 1915 года // Журналы Особого совещания для обсуждения и объединения мероприятий по обороне государства. М. 1975. С. 349-350.
[Закрыть]. Как выяснилось, общество Путиловских заводов, имея около 25 млн руб. основного капитала, получило свыше 40 млн руб. авансов на казенные поставки. Причем предоставленные документы не позволяли понять, как были израсходованы эти суммы. Лицо, назначенное Русско-Азиатским банком директором предприятия, – докладывал депутат, – одновременно состоит членом столь многих правлений, что не имеет возможности уделять Путиловскому заводу надлежащее внимание[645]645
См.: Журнал №19 от 28 октября // Журналы Особого совещания... С. 376-377.
[Закрыть]. В конце концов, Шингарев потребовал секвестра этого актива; однако члены совещания от Государственного совета В.И. Тимирязев и С.И. Тимашев не поддержали эту крайнюю, по их мнению, меру. Было решено пригласить на заседание самого Путилова и дать ему возможность объясниться.
Разговор состоялся 17 ноября 1915 года. Банкир занял весьма агрессивную позицию: завод планировал выйти из тяжелого положения, но все расчеты лопнули после приезда комиссии Особого совещания и думской делегации. Эти визиты породили множество слухов, подорвали доверие к предприятию и затруднили получение нужных кредитов. Путилов также отверг обвинение в финансовой непрозрачности администрации; по его словам, эти разговоры прекратятся, как только балансы рассмотрят специалисты, разбирающиеся в соответствующей документации. В заключение он расценил наложение секвестра как незаслуженную меру, от которой пострадают государственные интересы[646]646
См.: Журнал №22 от 7 ноября 1915 года // Там же. С. 400-401.
[Закрыть]. Визит главы Русско-Азиатского банка в Особое совещание вызвал там бурные и долго не утихавшие дебаты. Представители Министерства финансов и Министерства торговли и промышленности решительно поддержали Путилова, заявив о нежелательности секвестра, который неблагоприятно отразится на финансовом имидже России[647]647
См.: Журнал №25 от 18 ноября 1915 года // Там же. С. 426, 431.
[Закрыть]. Их позиция во многом повлияла на голосование по этому острому вопросу: за секвестр – 15 членов совещания, против – 16[648]648
См.: Там же. С. 432-433.
[Закрыть]. Возмущение А.И. Шингарева не знало границ:
«Из обстоятельств данного дела обнаружилось влияние на дела государства безответственной, но чрезвычайно могущественной власти банков. Правительство начинает терять государственную дорогу, стесняясь власти плутократии... Но банки не ограничиваются управлением заводами, а хотят управлять и государством. Никаких новых данных Особому совещанию не представлено, объяснения Путилова производят крайне тяжелое впечатление, ибо он говорил с Особым совещанием как власть имущий, будучи заранее уверен, что секвестра не последует»[649]649
См.: Там же. С. 430.
[Закрыть].
После принятия этого нужного для Русско-Азиатского банка решения в Особое совещание вновь потекли ходатайства о предоставлении авансов и кредитов Путиловскому заводу: 21 ноября доклад о предоставлении 5 млн руб., спустя всего две недели – еще о 7,7 млн. И никаких изменений в составе правления, о которых так много говорилось, не происходило[650]650
См.: Журнал №26 от 21 ноября 1915 года; Журнал №30 от 5 декабря 1915 года // Там же. С. 437, 475.
[Закрыть]. Тем не менее группа членов совещания вместе с военным министром А.А. Поливановым не собиралась отказываться от задуманного. Наступление возобновилось в начале 1916 года: тема секвестра вновь стала актуальной в связи с забастовкой, которая разгорелась после неоднократных приездов на завод рабочей группы, недавно образованной при ЦВПК. (Надо заметить, что рабочая группа стала весьма действенным инструментом в руках купеческой буржуазии, возглавлявшей военно-промышленный комитет; члены этой группы оказались куда более радикально настроенными, чем депутаты, посещавшие завод в августе.) Положение на Путиловском заводе, создавшееся в связи с забастовкой, сразу привлекло внимание Особого совещания и послужило поводом для пересмотра решения по отмене секвестра. Обсуждение прошло 27 февраля 1916 года; те же ораторы отстаивали свои прежние позиции. Правда, судя по журналу заседания, заметно возросло количество депутатов Государственной думы, пришедших добиваться наложения секвестра. Противники этой меры пытались доказать, что забастовка носит чисто политический характер и является прямым следствием агитации рабочей группы при ЦВПК. Однако А.И. Гучков, А.И. Коновалов, М.В. Родзянко, П.Н. Милюков и Н.В. Савич им возражали, описывая патриотичный настрой рабочих и умеренный характер их требований к дирекции. Способ локализовать или вовсе прекратить волнения на предприятии этим деятелям был вполне ясен: завод нужно секвестрировать[651]651
См.: Журнал №51 от 27 февраля 1916 года // Журналы Особого совещания для обсуждения и объединения мероприятий по обороне государства. Ч. 1. М., 1977. С. 122-124.
[Закрыть]. Как они убеждали, причина забастовки – в отчужденности правления от рабочих, в неправильном к ним отношении. Люди раздражены чрезмерными окладами, какими пользуется ныне администрация, и секвестр – это единственный способ устранить недовольство[652]652
См.: Там же. С. 125.
[Закрыть]. После такого напора законодателей и их союзников секвестр Путиловского завода был предрешен: прежнее руководство отстранялось, вместо него назначалась новая администрация, главным образом из чинов военного и морского ведомств. При этом предыдущее правление, предчувствуя неблагоприятный исход, оставило в кассе завода 1 руб. 15 коп. наличными, а на текущем банковском счету – всего-навсего 135 руб. Добавим: дела были сданы в среду, в понедельник же новому правлению предстояло выдать почти 2,5 млн руб. заработной платы, а по накопившимся счетам за поставки сырья – еще около 4 млн руб. Только перевод 10 млн руб. из Государственного банка спас завод от краха[653]653
См.: Крылов А.Н. Воспоминания и очерки. М. 1949. С. 208-209.
[Закрыть].
Национализация Путиловского завода стала самой громкой акцией Особого совещания и вызвала оглушительный общественный резонанс. Это событие обсуждалось даже на специальном заседании Государственной думы, на котором депутаты с удовольствием примеряли на себя роль истинных защитников трудящихся от власти ненасытного капитала. Лидер кадетов П.Н. Милюков, ставя в пример рабочую группу при ЦВПК, сожалел, что в составе Особого совещания по обороне пока нет рабочих[654]654
См.: Выступление П.Н. Милюкова // Государственная дума. Стенографические отчеты. Созыв IV. Сессия 4. Часть 2. Стб. 2867-2868.
[Закрыть]. Демонстрируя заботу об их интересах, думцы дружно голосовали за развитие профсоюзов, утверждение на предприятиях института старост и создание примирительных камер для переговоров о согласовании интересов хозяев и наемных работников[655]655
См.: Там же. Стб. 2887-2888.
[Закрыть]. Правда, победа оппозиционных сил, добившихся секвестра завода, была несколько омрачена: в марте 1916 года под давлением председателя Совета министров Б.В. Штюрмера А.А. Поливанов был вынужден покинуть должность военного министра[656]656
См.: Спиридович Л.И. Великая война и Февральская революция. Нью-Йорк, 1960. С. 69.
[Закрыть]. Новый премьер еще в большей степени, чем И.Л. Горемыкин, ориентировался на другие, нежели Поливанов, силы – как в политической, так и в экономической жизни. К примеру, сразу после назначения Штюрмер принял группу видных предпринимателей, среди которых не было ни одного московского представителя[657]657
См.: Делегация русских промышленников у Б.В. Штюрмера // Финансовое обозрение. 1916. №4. Февраль. С. 4.
В канун назначения на должность премьера у Штюрмера произошел серьезный конфликт с московским купечеством. Штюрмер приехал в Первопрестольную поклониться Иверской чудотворной иконе: купеческие тузы воспользовались его пребыванием в городе и обратились с просьбой назначить на свободную в тот момент должность московского губернатора действующего вице-губернатора В.М. Устинова. Тот уже около десяти лет служил в Москве и пользовался доверием купечества. Штюрмер пообещал выполнить эту просьбу. Однако в Петрограде к нему обратилась его давняя знакомая А.С. Сипягина (сестра убитого в 1902 году министра внутренних дел Д.С. Сипягина) с ходатайством позаботиться о ее зяте Н.А. Татищеве, который, будучи губернатором оккупированной Курляндии, находился не у дел. Штюрмер и сам давно знал как самого Татищева, так и его семью: их имения находились рядом. В результате он решил назначить в Москву своего человека и «забыл» о своем обещании купечеству. После этого случая московская буржуазия на Штюрмере как государственном деятеле «поставила крест».
См.: Стремоухое П.П. Все в прошлом. Воспоминания // ГАРФ. Ф. 6546. Оп. 1. Д. 4. Л. 28–28 об.
[Закрыть].
