Текст книги "Питер - Москва. Схватка за Россию"
Автор книги: Александр Пыжиков
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)
«Нет той волшебной палочки, от соприкосновения с которой в один миг может переустроиться целое учреждение»,
– сказал премьер. Поэтому нужно начинать работу сейчас, не допуская промедлений[542]542
См.: Там же. Стб. 1404-1405.
[Закрыть]. В Государственном совете, который рассматривал смету Морского министерства после нижней палаты, столыпинские доводы нашли большее, чем у парламентариев, понимание. Неслучайно премьер говорил, что Государственный совет состоит «из лиц, умудренных государственным опытом»: они не обязаны во всем соглашаться с депутатами и в случае необходимости могут вносить поправки в решения Думы. Без этого существование двухпалатной системы утратило бы всякий смысл[543]543
См.: Выступление П.А. Столыпина // Государственный совет. Стенографические отчеты. Сессия 3. Заседание 36 от 13 июня 1908 года. Стб. 1708.
[Закрыть]. Большинство членов Государственного совета именно так и расценивало свое политическое предназначение. Один из них, лидер правых П.Н. Дурново, в ответ на премьерские пожелания заявил:
Особенно возмутило Дурново, что подобные требования выдвигают «люди, которые в жизни своей ни разу не видели военного корабля» и это нисколько не мешает им рассуждать о проблемах строительства и управления флотом[545]545
См.: Там же. Стб. 1711-1712.
[Закрыть]. Вообще в Государственном совете соотношение сторонников и противников морской программы оказалось обратным по сравнению с Государственной думой. Меньшинство, солидарное с нижней палатой, здесь возглавлял граф Д.А. Олсуфьев, давно связанный с московской купеческой элитой[546]546
Граф Д.А. Олсуфьев не скрывал своего расположения к купеческой элите Москвы, называя даже покойного Савву Морозова своим другом. См.: Олсуфьев Д.А. Революция (из воспоминаний о 90-х годах и о моем товарище Савве Морозове) // Возрождение. 1931. 27 июля.
[Закрыть]. Он отвергал обвинения Думы в некомпетентности, усмотрев в этом проявление дореформенной привычки к ведомственному ведению дел. До возникновения законодательных учреждений именно чиновниками решались все важные вопросы. Порядки морского ведомства, сказал Олсуфьев, напоминали ему, как один слепой вел другого слепого, и оба упали в яму, которой оказалась Цусима. Но времена изменились: теперь необходим не только ведомственный подход, но и общегосударственный[547]547
См.: Государственный совет. Стенографические отчеты. Сессия 3. Заседание 36 от 13 июня 1908 года. Стб. 1726.
[Закрыть]. Его-то в полной мере и продемонстрировала Дума: депутатские комиссии рассматривали морскую программу со всех сторон 28 раз! Тогда как комиссия Государственного совета вообще признала аналогичное обсуждение не относящимся к компетенции верхней палаты[548]548
См.: Там же. Стб. 1721-1722.
[Закрыть]. И потому, по убеждению сенатора, только Дума смогла составить полноценное мнение о том, какой флот необходим России. Англия и Австрия, заметил Олсуфьев, не могут иметь одинаковый флот: разницу между морской и континентальной державами следует ставить во главу угла, а сравнение Англии с китом и России – с медведем не утратило силы[549]549
См.: Там же. Стб. 1729.
[Закрыть]. Но приверженцы строительства флота не воспринимали подобные мнения. Адмирал Ф.В. Дубасов требовал пресечь травлю Морского министерства в Государственной думе, общественных кругах и печати; В.И. Тимирязев призывал брать пример с немецкого парламента, который правильно понимает свою роль в решении подобных вопросов; П.А. Сабуров воспевал море, лучше воспитывающее души и характер, чем сухая земля, и т.д.[550]550
См.: Там же. Стб. 1745, 1746, 1790.
[Закрыть]
В течение 1908-1910 годов Государственный совет регулярно утверждал расходы Морского ведомства, неизменно каждый раз отвергаемые нижней палатой. Лишь с назначением на пост министра И.К. Григоровича ситуация изменилась. Этот высокопоставленный чиновник, в течение двух лет занимавший должность товарища морского министра, сумел наладить отношения с Государственной думой и, как он сам признавал, чувствовал ее поддержку[551]551
См.: Григорович И.К. Воспоминания бывшего Морского министра. М., 2005. С. 48.
[Закрыть]. В результате в 1911 году Дума впервые приняла ведомственную смету, а в следующем – одобрила и так называемую большую морскую программу объемом в полмиллиарда рублей. Этого момента с нетерпением ждали судостроительные заводы и столичные банки (их представители постоянно присутствовали на думских обсуждениях сметы[552]552
См.: Выступление А.А. Уварова // Государственная дума. Стенографические отчеты. Созыв III. Сессия 3. Часть 3. Заседание 78 от 22 марта 1910 года. Стб. 1924.
[Закрыть]). Теперь на повестку дня выдвигался вопрос о практическом выполнении программы судостроительными предприятиями. Необходимо отметить, что новым положением «Об управлении заводами Морского ведомства», начавшим действовать с 1908 года, их деятельность переводилась на коммерческие начала. Этот шаг предполагал большую экономическую независимость правлений казенных предприятий от министерства и был продиктован стремлением приблизить их к организации частных заводов, чтобы снизить расходы морского бюджета. В свою очередь, для заводов открывались большие возможности кредитования в питерских банках; сотрудничество производственных и финансовых структур стремительно налаживалось.
Вокруг крупных бюджетных ассигнований на судостроение развернулась нешуточная борьба. Ситуация напоминала железнодорожный бум 60-70-х годов XIX столетия, когда получению концессий в отрасли содействовали великие князья, аристократия и высшее чиновничество. Но теперь финансовые объемы были намного обширнее. Ради участия в создании будущего флота, то есть ради получения заказов, специально создавались частные производства. Предложения поступали от Нобеля, от рижского завода Беккера[553]553
См.: Григорович. И.К. Воспоминания бывшего Морского министра. С. 60-61.
[Закрыть]. Составленные по одной и той же схеме, они подразумевали участие крупных столичных банков. К примеру, на утверждение правительству был направлен устав вновь образованного судостроительного общества с капиталом 15 млн руб., которое финансировалось консорциумом во главе с Петербургским международным банком[554]554
См.: Новое судостроительное предприятие // Утро России. 1911. 30 апреля.
[Закрыть]. Все эти инициативы сопровождались мощным лоббированием: не было ни одного судостроительного завода, в руководстве которого не состоял бы директором кто-либо из бывших чинов министерства. Причем наибольшим спросом пользовались выходцы из морского технического комитета, главного управления кораблестроения, за ними устраивалась настоящая охота[555]555
См.: Шацилло К.Ф. Русский империализм и развитие флота. М., 1968. С. 297-298.
[Закрыть]. Даже товарищ морского министра, председатель межведомственного совещания по судостроению М.В. Бубнов поддерживал тесные связи с питерскими биржевыми и финансовыми кругами[556]556
См.: Григорович И.К. Воспоминания бывшего Морского министра. С. 47.
[Закрыть]. Стремление к участию в программе продемонстрировало громадные денежные аппетиты заводов и их партнеров. (Правительство всеми силами старалось их умерить[557]557
См.: РГИА. Ф. 1276. Оп. 2. Д. 444. Л. 515-515 об.
[Закрыть].) Расценки на изготовление кораблей всех видов взвинчивались, из-за чего происходили постоянные задержки с размещением заказов; заявленные суммы превосходили зарубежные в 1,5 раза. К тому же заводы пытались добиться дополнительных льгот, настаивая на включении в контракты пунктов о выдаче авансов без обеспечения процентными бумагами, а также о неначислении штрафов и неустоек за срыв сроков по причине забастовок[558]558
См.: Письмо Морского министра И.К. Григоровича в Совет министров. 31 декабря 1911 года // Там же. Л. 345.
[Закрыть]. В правительстве после долгих дебатов решили пойти навстречу промышленникам.[559]559
См.: Особый журнал Совета министров. 5 января 1912 года // Там же. Л. 349-353.
[Закрыть]
Судостроительная программа стала важнейшей сферой деятельности для финансово-промышленного капитала в последнее десятилетие царской России. Купечество же к ней никакого отношения не имело: его представители никогда не выполняли выгодных судостроительных заказов. И хотя Государственная дума не смогла воспрепятствовать росту гарантированных бюджетных ассигнований, которыми безраздельно пользовались столичные предпринимательские круги, купеческая элита не собиралась отступать без боя. Ее усилия сосредоточились на завоевании более прочных позиций в торговом мореплавании. В начале XX столетия в этой перспективной отрасли выделялись два крупных игрока: Русское общество пароходства и торговли (РОПиТ) и Добровольный флот. РОПиТ, наиболее крупное акционерное общество, было создано при тесном содействии правительства еще в конце 50-х годах XIX века. Его суда хозяйничали на наиболее прибыльных торговых и пассажирских линиях. В свое время конкуренцию этому предприятию решило составить московское купечество: используя патриотический подъем Русско-турецкой войны 1877-1878 годов, оно предложило создать специальный флот за счет добровольных пожертвований. Главный комитет по сбору средств учредили в Москве, всем российским губерниям были разосланы предложения поддержать усилия по развитию русского торгового мореплавания. Уже через полгода комитет располагал суммой, превышающей 3 млн руб. На эти средства в Германии были закуплены корабли, переименованные в «Россию», «Москву», «Санкт-Петербург» и «Нижний Новгород»[560]560
Подробнее о деятельности флота см.: Поггенполь М. Очерк возникновения и деятельности Добровольного флота за время 25-летнего его существования. СПб., 1903.
[Закрыть]. Дабы придать солидности и престижа созданному пароходному обществу, почетное председательствование в нем было предложено Александру III, который с готовностью изъявил согласие[561]561
См.: Письмо Александра III к К.П. Победоносцеву. 31 декабря 1881 года // Победоносцев К.П. и его корреспонденты. М., 2001. С. 129.
[Закрыть]. Добровольный флот получил ведомственную приписку к Морскому министерству. В случае войны его корабли должны были выполнять функции подсобного транспорта во время военно-морских операций.
В начале XX века активизировались дискуссии о назначении флота. Идею совмещения коммерческих и военных функций признали непродуктивной. Дела Добровольного флота заметно ухудшились, и после возникновения Министерства торговли и промышленности его переподчинили этому новому ведомству. Однако судьбой купеческого детища серьезно озаботилась и Государственная дума. Добровольный флот стал своего рода орудием атаки на могущественный РОПиТ. Крупнейшее пароходное предприятие России, находившееся под крылом петербургской бюрократии, располагало долгосрочным контрактом с правительством на обслуживание пароходных сообщений, за что регулярно получало субсидии из бюджета. В реестре акционеров общества значился ряд ведущих столичных банков, а также члены императорской фамилии, включая великих князей Владимира Александровича и Александра Михайловича[562]562
См.: РГИА. Ф. 1278. Оп. 2. Д. 3240. Л. 582.
[Закрыть]. Финансовая комиссия думы направила в Министерство торговли и промышленности запрос о деятельности РОПиТ и о деталях его договора с правительством. В ответ представители Министерства торговли и промышленности заявили, что преимущества действующего соглашения очевидны и альтернатив ему нет. Но думский напор усиливался: комиссия потребовала как можно скорее пересмотреть договор с РОПиТ и выступила против повышения дивидендов его акционерам[563]563
См.: Протокол заседания Финансовой комиссии III Государственной думы. 16 января 1908 года // РГИА. Ф. 1278. Оп. 2. Д. 3212. Л. 60-63.
[Закрыть]. А чуть позже комиссия очень заинтересовалась предложением, поступившим от Добровольного флота, и в связи с этим высказалась уже за немедленное расторжение договора с РОПиТ. Ее заключение мотивировалось тем, что Добровольный флот – это истинно национальное предприятие и потому оно способно выполнить обязательства перед государством более добросовестно[564]564
См.: Протокол заседания Финансовой комиссии III Государственной думы. 4 февраля 1908 года // Там же. Л. 92-93 об.
[Закрыть]. Однако капиталисты юга России раскритиковали работу Добровольного флота: пароходство, мол, находится в тяжелом состоянии, его необходимо приблизить к нуждам отечественной торговли, чему посодействовать лучше других могут как раз промышленные компании юга. Это заявление было камнем в огород Московского биржевого комитета. Как писал журнал «Промышленность и торговля», москвичи считают своей прерогативой патронаж пароходства, однако:
«и помимо Московского биржевого комитета у нас сейчас имеется ряд других, более разносторонних торгово-промышленных организаций, представители которых должны быть тоже привлечены к управлению Добровольным флотом»[565]565
См.: Добровольный флот // Промышленность и торговля. 1908. №5 (1 марта).
[Закрыть].
Надо признать, Первопрестольная действительно проявляла большой интерес к развитию этого флота: здесь ратовали за его реорганизацию и повышение качества обслуживания, за введение новых рейсов не только на западноевропейском, но и на американском направлениях[566]566
См.: Добровольный флот // Голос Москвы. 1909. 4 июля.
[Закрыть].
Конкурентом, конечно же, выступал РОПиТ, не собиравшийся сдавать своих позиций. К примеру, капиталисты Северо-Западного региона, рассчитывая на крупнейшее пароходство страны, спешили заявить свои права на коммерческое освоение Дальнего Востока, так как благодаря северному морскому сообщению эти рынки более доступны из Петербурга, Риги и Ревеля, нежели из Центральной России, которую Добровольный флот связывал прежде всего с черноморским бассейном[567]567
См.: Журнал №7 совещания членов Государственной думы и Государственного совета, интересующихся работами обеих палат в области промышленности, торговли и финансов. 29 января 1908 года // РГИА. Ф. 150. Оп. 1. Д. 54. Л. 47-47 об.
[Закрыть].
На пленарном заседании Государственной думы в начале июня 1910 года между РОПиТ и Добровольным флотом произошла открытая схватка за государственный контракт по обслуживанию рейсов. Мы можем составить представление о ней по выступлениям министра торговли и промышленности С.И. Тимашева и его оппонента октябриста Л.К. Шешминцева. Министр безоговорочно выступал за продление договора с РОПиТ сроком на шестнадцать лет. Ежегодные бюджетные субсидии он назвал возмещением тех расходов, которые несет общество, оказывая услуги правительству; такая практика имеет место во всех европейских странах. Он напомнил, что для РОПиТ содержание обязательных линий убыточно; урезанные Думой субсидии не покрывают затрат, и предприятие с большим трудом исполняет возложенные на него обязательства. К тому же дивиденды, получаемые исключительно на коммерческих линиях, постепенно падают[568]568
См.: Государственная дума. Стенографические отчеты. Созыв III. Сессия 3. Часть 4. Заседание 129 от 4 июня 1910 года. Стб. 3470.
[Закрыть]. Что касается Добровольного флота, за который активно выступала Дума, то Тимашев не разделял ее мнения относительно возможностей этого пароходства. Особенно смущало его такое выставленное условие: флот предполагает в течение двух лет эксплуатировать зафрахтованные суда, а затем будет использовать собственные. Однако для расширения парка кораблей ему необходим кредит в 7,5 млн руб., что, разумеется, сопряжено с целым комплексом проблем. Тимашев предупредил депутатов:
В этой ситуации, заключил он, лучшим вариантом будет продление договора с РОПиТ, хотя бы на временной основе, раз Дума категорически отказывается вотировать предлагаемый правительством шестнадцатилетний контракт[570]570
См.: Там же.
[Закрыть]. Депутат от Калужской губернии Л.К. Шешминцев возражал: обязательные линии, прописанные в контракте, РОПиТ обслуживает из рук вон плохо. На них курсируют корабли, построенные еще в 60-х годах XIX века, а они по своей ветхости требуют громадных расходов на содержание. Несомненно, субсидия из бюджета приходится здесь весьма кстати. Общество терпело убытки на этих направлениях не вследствие их действительной убыточности, а из-за крайне низкого уровня эксплуатации[571]571
См.: Там же. Стб. 3474-3475.
[Закрыть]. Причем за эту работу, как справедливо упомянул министр, не берется никто другой. Это неудивительно: ведь РОПиТ имеет таких высоких покровителей, что любые предложения будут все равно отвергнуты.
«РОПиТ – есть не что иное, как кладбище русской предприимчивости, а памятники его – это пароходства, скупленные им у несчастных конкурентов»,
– заключил Шешминцев[572]572
См.: Там же. Стб. 3478.
[Закрыть]. После этого большинство Думы отвергло сотрудничество с крупнейшим пароходством страны.
В следующем, 1911 году споры о заключении контракта разгорелись с новой силой. На этот раз правительство подготовилось к думским дебатам гораздо основательнее. Тимашев сообщил депутатам, что РОПиТ мало дорожит обязательными отношениями с правительством и «мечтает сделаться свободным предприятием», поставив свои корабли на выгодные линии. Таким образом, налицо была та же дилемма: или прекращение обязательных рейсов, или Добровольный флот. Но когда мы обращаемся к последнему, уверял министр, то вступаем в область полной неопределенности. Во-первых, ему только еще предстоит развернуться, а платить за это должна казна. Во-вторых, большой вопрос: выдержит ли он конкуренцию на рынках перевозок и сможет ли удержать клиентуру РОПиТ? Государственная дума, по словам Тимашева, поступала явно опрометчиво, доверившись представленным Добровольным флотом расчетам и заверениям. Результат, считал правительственный чиновник, предопределен: если договор с РОПиТ не будет заключен, то Россия просто потеряет свои рынки, которые очень быстро займут иностранные компании[573]573
См.: Выступление С.И. Тимашева // Государственная дума. Стенографические отчеты. Созыв III. Сессия 4. Часть 3. Заседание 104 от 4 мая 1911 года. Стб. 3399, 3402-3403.
[Закрыть]. Со своей стороны, оппозиция, как и прежде, привела целый ряд контраргументов. В стенограмме заседания Думы выделяется яркая речь А.А. Уварова, октябриста, перешедшего затем из-за конфликта с А.И. Гучковым во фракцию прогрессистов. Он обратил внимание на то, что акции РОПиТ на бирже за год неплохо подросли. Всем казалось, что прошлогоднее решение Думы уронит бумаги общества, но все вышло наоборот. В июне 1910 года его акции стоили 550 руб., 3 мая 1911-го – уже 800 руб., а в день заседания – 830 руб. Трудно избавиться от ощущения, констатировал оратор, что все было предрешено заранее и что это злосчастное общество не сомневалось в благоприятном исходе дебатов в нижней палате. Указал Уваров и еще на одно любопытное обстоятельство: главным противником Добровольного флота выступил министр торговли и промышленности, которому этот флот подчинен. Ситуация парадоксальная: вместо того чтобы отстаивать интересы своего ведомственного актива, министр лоббирует частное пароходство, проявляя неплохую осведомленность о его делах и намерениях[574]574
См.: Там же. Стб. 3414-3416.
[Закрыть]. Тем не менее на этот раз общий оппозиционный настрой оказался более сдержанным, а итоги оказались благоприятными для властей. Со второй попытки общее собрание Государственной думы при незначительном перевесе голосов поддержало предложения Министерства торговли и промышленности о продлении контракта с РОПиТ; Тимашев расценивал это как свое значимое достижение на посту министра[575]575
См.: Автобиографические записки С.И. Тимашева // С.И. Тимашев: жизнь и деятельность. Тюмень, 2006. С. 261-263 (публикация А.А. Вычугжанина).
[Закрыть]. Однако правительство все же не оставило без последствий думское лоббирование Добровольного флота. Ему поручалась организация сообщений между Одессой и Владивостоком, на что выделялись небольшие субсидии. Но главное, флоту было решено предоставить беспроцентный кредит (около 4 млн руб.) на приобретение пароходов в 1914-1923 годах[576]576
См.: Государственная дума. Стенографические отчеты. Созыв IV. Сессия 2. Часть 5. Заседание 102 от 3 мая 1914 года. Стб. 520.
[Закрыть].
Неудачи, которыми сопровождались попытки Государственной думы обуздать правящую бюрократию, вызывали серьезные раздумья в купеческой элите. Как мы видели, за эти годы она смогла не раз убедиться в неэффективности существующего думского формата для реализации своих интересов. Крупнейшая предпринимательская организации страны – Совет съездов представителей промышленности и торговли – приносила московской буржуазии еще меньше пользы. Исследователи справедливо квалифицировали это объединение не только как один из каналов взаимодействия предпринимателей с властями, но и как своего рода противовес Государственной думе в деловой сфере[577]577
См.: Ганелин P.Ш., Шепелев Л.Е. Предпринимательские организации в Петрограде в 1917 году // Октябрьское вооруженное восстание в Петрограде. Сб. статей. М.; Л., 1957. С. 263.
[Закрыть]. Напомним, что деятельность Совета съездов с момента образования в 1906 году вдохновлялась прямыми конкурентами купечества – буржуазией Петербурга, юга России и Польши. Видные предприниматели из названных регионов в противоположность коммерсантам из Центрального промышленного района и Поволжья были широко представлены в руководящих органах этой организации[578]578
См.: Записки помощника управляющего тарифным отделом Министерства путей сообщения Н.Н. Изнара // РГИА. Ф. 1101. Оп. 1. Д. 778. Л. 232.
[Закрыть]. Москва:
Из состоявшихся ежегодных съездов в период 1906-1914 годов лишь один (в 1907-м) прошел в Первопрестольной. А глава Московского биржевого комитета Г.А. Крестовников, получив однажды приглашение из Петербурга председательствовать на съезде, предпочел отказаться, сославшись на болезнь жены; не поехали тогда на съезд и многие другие[580]580
См.: Там же. С. 253.
[Закрыть]. Если же купеческие лидеры все-таки появлялись на съездах, то, как правило, для выяснения отношений со своими традиционными конкурентами, причем «со стороны московских деятелей враждебность чувствовалась сильнее»[581]581
См.: Там же. С. 250.
[Закрыть]. Один такой конфликт произошел на IV съезде, в сентябре 1909 года. Московские биржевики критиковали практику распределения железнодорожных заказов. Правительство, говорили они, распределяет казенные заказы в пользу нескольких избранных заводов в ущерб остальным, что наносит громадный вред металлургической индустрии страны в целом. Ю.П. Гужон потребовал прекратить это безобразие; его тут же поддержали П.П. Рябушинский, С.Н. Третьяков, Н.А. Куров и др. Однако им стали бурно оппонировать горнопромышленники южного региона – те самые «избранные», о которых и шла речь. Они сочли этот вопрос не подлежащим обсуждению на съезде и отказались вырабатывать какую-либо резолюцию по этому поводу[582]582
См.: Труды IV очередного Съезда представителей промышленности и торговли. 11-13 ноября 1909 года. С. 28-29.
[Закрыть]. На VIII съезде, в мае 1914 года, нападки на правительственную политику со стороны московской делегации заметно усилились. Купеческие ораторы прибыли на форум с целью подвергнуть обструкции Петербургскую бюрократию, которая, по их мнению, не только ничего не делала для развития производительных сил страны, но и всячески его тормозила; между тем все были вынуждены ездить к ней на поклон, как в «ханскую ставку»[583]583
См.: Съезд представителей объединенной промышленности // Речь. 1914. 4 мая.
[Закрыть].
Политическое лицо московской буржуазии формировалось не в рамках Совета съездов представителей промышленности и торговли, а совсем в другом формате – в ходе так называемых экономических бесед, которые происходили в купеческих особняках Москвы с 1909 года. От пятидесяти до ста представителей крупной буржуазии центра России, Поволжья и Сибири ежемесячно собирались для обсуждения различных вопросов, рассматривавшихся в Государственной думе. В беседах самое деятельное участие принимали оппозиционные депутаты думы, известные в стране ученые: ректор Московского университета А.А. Мануйлов, экономист П.Б. Струве, юрист С.А. Котляревский, проф. М.М. Ковалевский, И.X. Озеров, С.Н. Булгаков и многие другие. Информация о встречах в виде коротких отчетов и статей участников дискуссий иногда появлялась в печати[584]584
См., напр.: Экономические беседы // Русские ведомости. 1909. 17 марта; 1909. 21 апреля; Гольдштейн И.М. Апология синдикатов // Русские ведомости. 1909. 8 декабря; Рябушинский В.П. Отечество и армия // Московский еженедельник. 1909. 2 мая; Четвериков С.И. Общество и промышленные союзы // Московский еженедельник. 1909. 5 декабря; и др.
[Закрыть]. И.X. Озеров метко назвал их «московским торгово-промышленным парламентом»[585]585
См.: Русское слово. 1912. 4 марта.
[Закрыть].
Члены этого «парламента» разрабатывали для России свой рецепт модернизации – по западным стандартам. Опорой развития провозглашался исключительно частный бизнес, который идейно обслуживают разноликие слои прогрессивной общественности. Влияние бюрократии, считали участники собраний, следует свести к минимуму, к технической роли. Во всех дискуссиях звучала критика правительства, которое все активнее пользовалось полицейско-бюрократическими методами руководства экономикой:
Именно в ходе экономических бесед вызревали претензии купеческой элиты и ее идейных союзников на управление не только экономикой, но и государством. «Утро России» провозглашало:
«Купец вступает на политическую арену... купец „идет" потому, что он, во-первых, осознал свое крупное значение в политико-экономической жизни страны, а во-вторых, изверился в плодотворности совместной работы с правительственными элементами»[587]587
См.: «Новые ноты» // Утро России. 1912. 15 мая.
[Закрыть].
Причем буржуазные деятели вовсе не были настроены ни против иностранного капитала как такового, ни против трестов, синдикатов и т.д. Но им хотелось контролировать зарубежные инвестиции. Они прекрасно видели все преимущества административного ресурса, и поэтому их устремления естественным образом направлялись в политическую сферу. Доступ к управленческим рычагам сделал бы взаимодействие с иностранным капиталом привлекательным и позволил бы им сполна вкусить коммерческие прелести, которые обеспечивала деятельность синдикатов и трестов. Экономические беседы наглядно свидетельствуют, как далеко продвинулись купеческие верхи по либеральной стезе. Можно сказать, что в 1910-х годах они обретают новое общественное качество и выходят на передовые рубежи в оппозиционном движении.
Но вот что самое интересное: в этот период у купечества появляется сильный союзник в лице руководителя Главного управления по земледелию и землеустройству А.В. Кривошеина. Пожалуй, это уникальный случай в истории российских элит. Странный, на первый взгляд, альянс представителя высшей царской бюрократии и оппозиционных капиталистов составился не вдруг. В 1892 году скромный выпускник юридического факультета Московского университета Кривошеин удачно женился на внучке Т.С. Морозова – Елене Карповой, породнившись с именитой купеческой семьей[588]588
Елена Карпова была дочерью Анны Морозовой. Знаменитый Савва Морозов – родной брат Анны, а ее сестра Юлия – жена Г.А. Крестовникова, председателя Московского биржевого комитета. Анна Морозова решила связать судьбу с молодым историком Геннадием Карповым, но родители не дали согласия и выгнали ее из дома. Молодые уехали в Харьков, где Г. Карпов преподавал в университете. Однако после рождения первого ребенка они были прощены и вернулись в Москву. Вот на их дочери и женился А.В. Кривошеин // См.: Кривошеин К.А. Александр Васильевич Кривошеин. Судьба российского реформатора. М., 1993. С. 37, 44.
[Закрыть]. Он слыл своим в кругах московской купеческой элиты, водил дружбу с С.Т. Морозовым и С.И. Мамонтовым (в компаниях последнего работал юристом, сумев обратить на себя внимание деловой хваткой)[589]589
См.: Олсуфьев Д.А. Москва и революция // Возрождение. 1931. 31 июля.
[Закрыть]. Затем Кривошеин переходит на государственную службу, и здесь его замечает видный деятель царской России И.Л. Горемыкин (министр внутренних дел в 1894-1899 годах, председатель правительства в 1906 и 1914-1916 годах), который берет перспективного чиновника под свое покровительство. С тех пор Кривошеин быстро продвигается по служебной лестнице; вскоре он попадает в круг высшего чиновничества страны и становится близким соратником П.А. Столыпина, вошедшего как раз в правительство И.Л. Горемыкина. Заинтересованность в нем купеческого клана возрастает: человек, связанный с ними родственными узами, никогда еще не оказывался так высоко на властном Олимпе. Фонд А.В. Кривошеина в РГИА содержит немало писем к нему от Г.А. Крестовникова, А.И. Гучкова, С.И. Четверикова, В.В. Якунчикова и других: все его благодарят по разным поводам, с нетерпением ждут приезда, хотят видеть и т.д.[590]590
См.: РГИА. Ф. 1571. Оп. 1. Д. 210, 233; Оп. 2. Д. 57 и др.
[Закрыть] В 1911 году именно Кривошеин (вместе с главой Московского биржевого комитета Крестовниковым) являлся душеприказчиком одной из самых богатых женщин дореволюционной России – М.Ф. Морозовой (матери известного Саввы Морозова, погибшего в 1905 году)[591]591
См.: Поткина И.В. На Олимпе делового успеха: Никольская мануфактура Морозовых. 1797-1917 годы. М., 2004. С. 280.
[Закрыть].
Так А.В. Кривошеин стал одним из редких представителей высшей царской бюрократии, который имел связи с купеческой Москвой, а главное, был облечен ее полным доверием. Заняв в 1908 году важный пост руководителя Главного управления земледелия и землеустройства, он приступает к лоббированию интересов магнатов Первопрестольной на правительственном уровне. Под его председательством создается межведомственное совещание, на котором обсуждается развитие и освоение хлопковых плантаций Туркестанского края[592]592
См.: Совещание об орошении Туркестанского края // Промышленность и торговля. 1909. № 6 (15 августа). С. 215-216.
[Закрыть]. Понятно, что текстильные короли Москвы были крайне заинтересованы в стабильных поставках хлопка на свои предприятия, раскинутых по всему Центральному региону страны. Тем более что с 1910 года между ними и петербургскими банками разворачивается жесткая борьба за контроль над источниками сырья. Конкурентами Московского купеческого банка, Московского учетного банка, торгового дома «Л. Кноп» и других фирм выступают столичные финансовые структуры во главе с Русско-Азиатским банком[593]593
Этому сюжету посвящено специальное исследование. См.: Хотамов Н.Б. Роль банковского капитала в социально-экономическом развитии Средней Азии (начало 90-х годов XIX века – 1917 год). Душанбе, 1990. С. 142-144.
[Закрыть]. В противовес последним Кривошеин усиленно продвигает пул московских капиталистов (А. И. Кузнецов, Кнопы, Горбуновы, Рябушинские, Хлудовы, Вогау и др.), представляя в верхах их предложение по орошению хлопкового Туркестана. Кривошеин поддерживал их стремление получить правительственные гарантии на вкладываемый ими в освоение среднеазиатских степей акционерный и облигационный капитал по примеру того, как это происходило в железнодорожной отрасли. Однако в данном случае Министерство финансов не видело в этом острой необходимости[594]594
См: Особый журнал Совета министров. 12 января 1912 года // РГИА. Ф. 23. Оп. 9. Д. 143. Л. 3-4.
[Закрыть]. В марте 1912 года Кривошеин предпринимает специальный вояж по Туркестанскому краю с целью выработать программу развития русского хлопководства. Его сопровождала делегация, в состав которой вошли управляющий отделением Московского купеческого банка, управляющий Кокандским филиалом Государственного банка, местные хлопковые промышленники[595]595
См.: А.В. Кривошеин в Фергане // Русское слово. 1912. 28 марта.
[Закрыть]. Московские фабриканты выражали большую удовлетворенность результатами поездки и призывали других министров и правительственных чиновников следовать примеру Кривошеина и чаще покидать свои высокие кабинеты[596]596
См.: А.И. Кузнецов о поездке А.В. Кривошеина в Туркестан // Утро России. 1912. 10 апреля; Будущее туркестанского хлопководства // Голос Москвы. 1912. 22 июля.
[Закрыть]. Их восторг был вполне оправдан: межведомственная комиссия активно добивалась для представителей деловой Москвы больших участков земли Ферганской области для производственного освоения[597]597
См.: Записка Главноуправляющего землеустройства и земледелия о поездке в Туркестанский край // РГИА. Ф. 391. Оп. 4. Д. 2046. Л. 36-36 об.
[Закрыть]. Следующим шагом Главного управляющего по землеустройству и земледелию стала поддержка еще одной группы фабрикантов из Иваново-Вознесенска во главе с П.Н. Дербеневым, жаждущей заполучить площади Каракумской степи[598]598
См.: Особый журнал Совета министров. 5 декабря 1912 года // РГИА. Ф. 23. Оп. 9. Д. 143. Л. 235-237.
[Закрыть]. Государственная дума приветствовала все эти планы[599]599
См.: Журнал заседаний Комиссии по хлопководству Государственной думы. 6 марта; 5 мая; 2 июня 1912 года // РГИА. Ф. 1278. Оп. 2. Д. 3448. Л. 2-12.
[Закрыть]. Еще одну поездку Кривошеин совершил в Закавказье (1913), куда он также стремился проложить дорогу московским предпринимателям[600]600
См.: Кривенко В.С. Закавказские степи и переселение // Новое время. 1913. 3 июля; Хлопководство в Закавказье // Утро России. 1913. 5 июля.
[Закрыть]. Нельзя пройти мимо такого факта: активности Кривошеина на хлопковом поприще нисколько не мешало то обстоятельство, что, открыто лоббируя интересы текстильных магнатов, он состоял членом ревизионной комиссии Никольской мануфактуры Саввы Морозова: на подпись протоколы заседаний переправлялись ему непосредственно в петербургский кабинет[601]601
См.: Русское слово. 1912. 5 апреля.
[Закрыть].
Тесное сотрудничество А.В. Кривошеина с московской буржуазией, конечно, не осталось незамеченным. Нарастала напряженность в его отношениях с министром финансов В.Н. Коковцовым, ставшим с осени 1911 года премьером. Как известно, последний всегда благоволил столичным банковским кругам, с которыми был неразрывно связан по роду своей деятельности. Взаимное нерасположение двух ведущих членов правительства стало особенно бросаться в глаза после гибели П.А. Столыпина[602]602
См.: Автобиографические записки С.И. Тимашева // Тимашев С.И. Жизнь и деятельность. Тюмень. С. 242.
[Закрыть]. Ситуация во многом усугублялась как раз тем, что их противостояние опиралось на конкурирующие финансово-промышленные группы (Коковцов – на питерскую, а Кривошеин – на московскую). Подчеркнем, эта борьба затрагивала не только коммерческую сферу, но и переходила в область политики. Именно здесь находился основной интерес буржуазии Первопрестольной и Кривошеина. Свои главные надежды они связывали с реализацией либеральной стратегии, направленной на преобразование Государственной думы в парламент западного типа, который бы полноценно участвовал в управлении экономикой. Напомним, что А.В. Кривошеин являлся любимцем нижней палаты. Сметы Главного управления по землеустройству и земледелию неизменно встречали самое благожелательное отношение в Таврическом дворце. За 1908-1914 годы ассигнования этому ведомству по отдельным статьям настолько возросли, что приближались к европейским показателям финансирования сельского хозяйства[603]603
См.: Выступление И.В. Годнева // Государственная дума. Стенографические отчеты. Созыв IV. Сессия 2. Часть 5. Заседание 98 от 30 мая 1914 года. Стб. 6-7.
[Закрыть]. Кроме того, депутаты ставили в пример другим министерствам стремление руководства кривошеинского ведомства:
Прочные позиции Кривошеина в Думе позволили ему вместе с его московскими партнерами начать продвижение по пути желанных политических перемен.
Кривошеин пользовался большим расположением царской четы. И даже неприязненные отношения с премьер-министром В.Н. Коковцовым не могли поколебать его положения. Более того, расставаясь с Коковцовым, Николай II желал утвердить преемником падшего финансового гения именно Кривошеина. Но тот предпочел уступить премьерское кресло своему давнему патрону – уже стареющему И.Л. Горемыкину. Известно, что эта рокировка произошла во многом как раз благодаря стараниям Кривошеина. Вежливый отказ от заманчивого предложения (со ссылкой на состояние здоровья) был продиктован серьезной причиной: Кривошеин помнил о судьбах предыдущих премьеров (того же С.Ю. Витте), которые в мгновение ока могли распрощаться с высоким постом, лишившись почему-либо расположения императора. Быть заложником системы он не желал. А личные перспективы видел в утверждении такого государственного порядка, при котором политическая устойчивость обеспечивается не только верховной волей, но и в равной степени опирается на поддержку Государственной думы. Сбалансированная модель государственного управления существенно расширяла возможности по сохранению должности, оберегала от различных капризов и придворных веяний. В построении такой политической системы были одинаково заинтересованы и сам Кривошеин, и его друзья из московской буржуазии. Именно они и стали главными движущими силами в создании Прогрессивного блока, выступавшего за парламентское устройство Российской империи.
