Текст книги "По праву рождения"

Автор книги: Александр Казанков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 30 страниц)

   В течение этих трудных и напряженных дней у Романа Александровича, было, мало времени подумать о сыне. Александр и его друзья уже несколько дней содержались под арестом. Роману пока удавалось скрывать этот факт от императора. Тот уже спрашивал, куда же подевался его родственник смутьян. Из-за всех этих дел князю удавалось переводить разговор на другую тему. Но сейчас следовало немедленно отпустить молодых людей, пока император не узнал о дуэли. Князь ходил по комнате, заложив руки за спину, и думал, достаточно ли наказан его сын и усвоил ли он хоть что-нибудь из полученного урока. В этот момент в дверь решительно постучали, и вошел император. Когда он зашел в комнату и закрыл за собой дверь, лицо его приняло грустное и сосредоточенное выражение. Князь легким поклоном приветствовал государя, и, не сказав ни слова, отошел к окну.

   – Что-то вы сегодня не очень любезны со своим государем, ваше высочество. – С легкой иронией сказал Александр. – Наверное, все дело в том, что сейчас еще утро, а в Петербурге принято вставать не раньше полудня. Вы еще не проснулись.

   Князь посмотрел на императора, и легкая улыбка скользнула по его лицу. Он видел, как Александр измучен и знал, как тяжело далось ему решение о союзе с Наполеоном. И так же знал, что неприятные последствия этого договора еще впереди. У недовольных в Петербурге появился хороший повод для осуждения императора и недовольства им.

   – Прошу прощения, ваше величество, если мое поведение показалось вам нелюбезным или неучтивым.

   – Ах, бросьте, князь. Я отлично знаю, что из всего моего окружения может быть вы единственный, кто никогда не будет осуждать и упрекать меня.

   – Вы преувеличиваете, ваше величество. А что касается осуждения и упреков, так недоброжелатели и недовольные существовали всегда.

   Александр сел в кресло и горько усмехнулся – Да? Возможно. Но может быть, в этот раз они будут не так уж и не правы.

   – Может быть. Но вы не должны допускать и мысли об этом. Если так будете думать вы, так будут думать и они. Слово и решение императора – закон! Закон для всех подданных! А недовольство и осуждение его решений – государственное преступление. Вы единственный, полновластный правитель Российской Империи!

   – А как же собственное мнение моих приближенных?

   – А собственное мнение они могут держать при себе. Оно порождает свободомыслие, а свободомыслие порождает революцию.

   – Что с вами сегодня, Роман Александрович? – удивился император.– Не ожидал от вас услышать такие слова. Вы призываете меня заткнуть рот недовольным? Но вы же сами охотно выслушиваете мнение своих подчиненных. Вы сами всегда говорили, что никогда не знаешь, где можешь услышать умные речи и найти решение любой проблемы.

   – Все верно. Но вряд ли в недовольстве и осуждении императора можно услышать что-либо умное или полезное.

   – У вас что-нибудь случилось, Роман Александрович? Что-нибудь с Александром?

   Князь отошел от окна и сел напротив императора. На мгновение у него появилась мысль скрыть от императора правду. Александр смотрел на него своим внимательным, цепким взглядом и терпеливо ждал.

   – С Александром всегда что-нибудь случается – ответил небрежно князь.– Это не должно занимать мысли вашего величества.

   – Но ведь ваши мысли он занимает.

   – Он мой сын.

   – И мой родственник. И очень близкий, к тому же. Ну, рассказывайте, что он натворил на этот раз.

   – Вам это не понравится. – Роман внимательно посмотрел императору в глаза.

   При этих словах Александр насторожился. Князь выдержал паузу.

   – Я приказал арестовать Александра за участие в дуэли.

   Император немного расслабился. Дуэль? Это конечно неприятно, но явление не такое уж и редкое, тем более среди офицеров. Но князь смотрел на него так испытывающее, что Александр понял, что это еще не все.

   – Он должен был драться с маршалом Мюратом.

   Услышав это известие, Александр недовольно скривился: – Я надеюсь, дуэль не состоялась.

   – Нет. Я вовремя об этом узнал. Переговоры должны были только начаться. Он мог бы все испортить.

   – Да. – Александр задумчиво замолчал. – Ну, ничего. Сейчас, слава богу, все закончилось.

   Роман Александрович был немного удивлен реакцией государя. А тот тем временем продолжал удивлять его еще больше. Он энергично встал с кресла и весело рассмеялся.

   – Хотел бы я увидеть это своими глазами.

   – Я вас не понимаю, ваше величество.

   – Да? Вы видели Мюрата? Самодовольный разукрашенный павлин. – В этот момент император был весел и безмятежен. Он не походил на уставшего и удрученного человека, каким он совсем недавно вошел в комнату. Зато князь чувствовал себя болваном, недоуменно уставившемся на императора.

   – Хорошо князь, что вы не сказали мне об этом раньше. Возможно тогда, руководствуясь государственной необходимостью, я строго наказал бы его.

   – А сейчас вам это кажется забавным?

   – А вам нет? Должно быть, все происходило очень занимательно. И если бы дуэль состоялась, я надеюсь, Александр вышел бы из нее победителем. Может быть тогда, хотя бы один раз, Россия одержала бы победу над Францией.

   – А я думаю, ваше величество, что если бы дуэль состоялась, вам бы не казалось все это таким уж занимательным. Давайте дождемся все же победы России на поле боя.

   – Вы дерзите, Роман Александрович и противоречите своим словам о свободомыслии. Надо быть более последовательным в своих суждениях.

   – Как и вам, ваше величество в своих поступках.

   – Вот как? – Александр насмешливо смотрел на князя. – Вы сегодня явно в воинственном расположении духа. Если вы так позволяете себе говорить со своим государем, могу представить, как вы будете говорить со своим сыном.

   – Прошу прощения, ваше величество.– Роман Александрович безрезультатно пытался усмирить свой гнев. Сейчас император был так похож на его сына и разговаривал так дерзко и насмешливо, что князю это было не приятно, он не привык к подобному обращению. Если сыном он мог управлять, то в этой ситуации он был явно бессилен. Ведь сам же недавно говорил, что слово и поступки императора закон для всех его подданных. И если император считает все это забавным, значит, так оно и есть, несмотря на личное мнение князя, которое он должен держать при себе.

   – Да ладно, Роман Александрович. – Император примирительно улыбнулся. – Вам что больше бы понравилось, если бы я отреагировал по-другому и наказал его? К тому же, по-моему, вы сами с этим отлично справились. Будем считать, что инцидент исчерпан и освободим, наконец, вашего смутьяна. Тем более что никаких последствий дуэли не было.

   – Вы слишком добры.

   – А вы слишком строги. – Император вздохнул и сел в кресло напротив князя. – Знаете, а я шел к вам по делу. Я хотел просить вас, Роман Александрович.

   Князь ничего не сказал и лишь терпеливо ждал, что скажет император.

   – Я хотел просить вас, поехать посланником в Париж, пока я не назначу постоянного посла.

   Эта просьба совсем не обрадовала его высочество. Но он так же знал, что он не может отказаться, что просьба императора равносильна приказу. Князь тяжело вздохнул, и это выдало его недовольство.

   – Вы можете отказаться. Но это очень важно и вы сами это отлично знаете. Я не знаю никого, кто справился бы с этим лучше вас. – Да император явно знал, как заставить человека сделать то, что он хочет: немного лести, немного уверений в незаменимости и дело сделано. Впрочем, его высочество понял уловку императора, но сказать "нет" он не мог.

   Александр ходил взад-вперед по камере, не останавливаясь ни на минуту. Меньшиков безмятежно дремал на своем неудобном ложе, Воронцов сидел за столом и что-то писал, а Репнин сидел, уткнувшись в бумаги, делая вид, что чрезвычайно занят этим занятием, но его обеспокоенный взгляд то и дело падал на Александра. Все молчали. Прошло уже несколько дней их заключения. Никто из них не думал, что они задержаться здесь так надолго. Сначала в камере царило веселье, потом упреки и недовольство, а теперь полная тишина. Александр расхаживал по комнате и злился на отца. Нет, он конечно виноват, но разве он заслуживает сырой и темной камеры? Отец мог хотя бы прийти и спросить причину его поступка. Но тот, кажется, не посчитал это такой уж необходимостью. Впрочем, Александр сразу же одернул себя, ведь никакой особо веской причины для вызова Мюрата на дуэль у Александра не было. Зачем обманывать себя. Он искал ссоры с французами, мечтая хоть чем-нибудь отомстить им за поражение и за этот мир. Но главной причиной все же было то, что он просто в очередной раз хотел хорошо провести время, не задумываясь о последствиях. И все же он не заслужил подобного наказания. Александр злился от бессилия и обиды на отца. Его шаги гулко раздавались по всей камере.

   – Да сядь ты! Хватит ходить туда сюда. – Меньшиков сонно потянулся. – Спать мешаешь.

   Александр резко остановилсяь, и изумленно посмотрел на друга: – Правда!? Ты можешь здесь спать!?

   – Я солдат и могу спать где угодно. И тебе советую.

   – Хороший совет! Ничего не скажешь! А если я не хочу здесь спать!!! Если я хочу спать в нормальной постели и есть нормальную пищу, а не эти помои! – Александр брезгливо махнул в сторону стола, на котором стоял завтрак.

   Петр Меньшиков поднял голову и насмешливо уставился на друга: – Ах, какие мы нежные. Сразу видно императорских кровей. – Но, заметив, что Александр сдерживает себя из последних сил, примирительно сказал: – Успокойся. Твой отец, конечно, немного перестарался, но я думаю, что он скоро вспомнит о нас.

   – Отец? А если это император.

   – Нет. Если бы император, нас бы уже вызвали на ковер. Говорю тебе, точно твой папенька постарался. Император, небось, и не знает. Сидим здесь как закоренелые преступники без суда и следствия.

   – А ты что суд хочешь? – Оторвался от своего занятия Андрей Воронцов. – Лучше уж так, чем суд и разжалование.

   – А по мне лучше домой, в Петербург. – Мечтательно протянул Репнин. – Как думаете, переговоры уже закончились? Долго еще император здесь пробудет?

   – А тебе, зачем знать, Николя? Мы то с вами точно домой не попадем, ну разве что в Петропавловку.

   – А не заткнулся бы ты Петруша, надоел уже. Надеюсь, в Петропавловке нас в разные камеры посадят.

   – Вот это настоящий друг!

   – Кстати, насчет друзей. – Александр мрачно подошел к столу и уселся на лавку. – Может кто-нибудь знает, как солдаты на месте дуэли появились. – Все молча уставились на Александра.

   – О чем это ты? – Всю безмятежность и простодушие Меньшикова как рукой сняло. – Ты что же хочешь сказать, что кто-то из нас донес о дуэли? Ты обвиняешь нас в предательстве?

   – Я никого ни в чем не обвиняю. – Александр повысил голос. – Я просто говорю, что это странно, что они там появились.

   – Нет, Александр! Ты считаешь, что кто-то из нас сообщил о дуэли! Да ты в этой камере совсем рассудком помутился! Знаешь ли, подозревать своих друзей – вот это предательство!

   – Да?! А вы что молчите? – Обратился Александр к Воронцову и Репнину. – Тоже считаете, что я рассудком помутился? Тоже считаете, что я не в себе?

   Андрей тупо уставился на друга, а Николай побледнел.

   – Считаете, что я слишком подозрителен? А может быть, у меня есть для этого основания?

   – Ах, основания у тебя есть! – Петр Алексеевич вскочил с кровати и подбежал к Александру: – Ну, давай, попробуй сказать мне в лицо, что я предатель!

   Оба уставились друг на друга, и не один не хотел уступать.

   – Господа, успокойтесь. – Андрей поспешил встать между спорящими. – Давайте разберемся по хорошему. Зачем нам ссориться.

   – По хорошему! Какой ты добрый Андрюша. Он нас предателями назвал, – не унимался Меньшиков, – а ты говоришь по-хорошему.

   – Я этого не говорил! Ты искажаешь мои слова!

   – Нет, друг, ничего я не искажаю. Когда это я мог донести, когда я все время с тобой был? И Андрей тоже. Николя, правда, за доктором ездил, так что теперь, его подозревать будешь?! А ты Репнин что молчишь?

   – Я оправдываться не стану. Да, я ездил за доктором, и был в городе. Но я не предатель. – В этот момент что-то сильно сжалось в груди Николя. Ему было больно и противно. Но что он мог им сказать? Правду?

   – Ну, Александр, – опять взял слово Меньшиков, – кто же подозреваемый?

   Александр посмотрел на них, и ему стало стыдно. Он не знал что сказать. Он усомнился в них. Он примирительно протянул руку Меньшикову:– Прости, Петруша. Не прав был.

   Но поручик в ответ руки не подал:

   – Не прав? О да. Не ожидал от тебя Александр. Я бы в своем друге, никогда не усомнился. – Больше ничего, не сказав, он опять улегся на свое неудобное ложе.

   Александр невесело усмехнулся: – Ну а вы? Тоже так считаете?

   – Да, считаем. Но кто не ошибается? – Андрей облегченно протянул Александру руку. Николай поспешил последовать его примеру: – А на Меньшикова ты внимания не обращай. Полежит немного и отойдет.

   В этот момент в коридоре раздались шаги, и послышался звук открываемого засова.

   – Выходите.

   Узники не заставили повторять себе дважды. Дойдя до кабинета начальника тюрьмы, конвойный обратился к заключенным: – Александр Романович пусть зайдет, а остальные подождут здесь.

   Когда Александр вошел в кабинет, отец сидел в кресле начальника тюрьмы. Больше в кабинете никого не было. Александр смотрел по сторонам, боясь посмотреть на отца. Ему было очень стыдно.

   – Ужасно выглядите, ваше высочество. Заключение не пошло вам на пользу. По крайне мере, если рассматривать ваш внешний вид.

   – Ну, апартаменты здесь немного сыроваты, темноваты и неудобны.

   – Рад, что вы сохранили чувство юмора и не пали духом. В тюрьме вам оно пригодится.

   – В какой тюрьме? – растерялся Александр.

   – Как в какой? В Петропавловской. Когда вы будете осуждены как преступник за участие в дуэли.

   Александр вздрогнул. Он знал, что отец говорит не правду. Но его слова показались ему какими-то жутковатыми.

   – Вы шутите, отец? Я ведь никого не убил. – Александр продолжал стоять, как провинившийся ребенок, ожидавший прощения.

   А Роман смотрел на сына и знал, что простит его, что он просто не может не простить. Он с усилием заставил себя сохранить строгое выражение лица:

   – Шучу? Вы чуть не сорвали переговоры, от которых зависела судьба России! Вы государственный преступник, Александр! И ваша вина тяжелее, чем вина какого-нибудь вора или убийцы!

   – Но отец...

   – Молчать! Как вам в голову такое могло прийти! – Роман вскочил с кресла и подошел к сыну. – Жертвы вора или убийцы не многочисленны. А вы, могли быть причиной смерти тысяч людей. Может быть, ваших друзей.

   Александр опустил глаза. Взгляд отца давил на него тяжким грузом:

   – Простите меня. Я виноват.

   – И больше так не буду, да? Это слова ребенка, а не мужчины, Александр. Благодарите бога, что все закончилось так, а не иначе.

   Александр невесело усмехнулся:

   – Вы беспокоитесь о России? А обо мне, отец?

   При этих словах Роман Александрович побледнел, вспомнив какой страх охватил его, когда он узнал о дуэли. Но он опять подавил в себе это чувство. Александр всегда знал, как заставить отца сменить гнев на милость.

   – О вас? А разве вы, важнее России?

   – Я думал для вас важнее.

   – Да? А для вас, для вас есть хоть что-нибудь, что заботит вас больше, чем вы сами! Ведь вы не подумали ни о России, ни о своей семье! Вы подумали о матери, которая не переживет вашей смерти? И где? На войне? Нет. На дуэли! На глупой, не нужной дуэли!

   – Думаете, для нее была бы разница?

   – Может быть, и нет. Но осознание того, что вы отдали свою жизнь за родину, может быть, и не смягчило бы ее боль, но заставило бы смириться с этим, в отличие от мысли, что она растила вас для такой глупой и не кому не нужной участи.

   – Я уже просил прощения! Что вы хотите от меня! – не выдержал Александр.

   – Я хочу, чтобы вы усвоили этот урок до конца своих дней.

   – Я усвоил. Я все понял. Я был не прав. Простите меня. – Александр видел, что лицо отца смягчается. Он уже не вселял в Александра чувство вины и страха. Сейчас он видел отца, который любил его больше всего на свете.

   – Вот и хорошо. – Роман провел рукой по щеке сына. Но тут же отдернул, устыдившись своей слабости. Как же быстро он сдался. А ведь собирался еще помучить Александра. – Ну, давай, садись. Поговорить надо.

   – Да я уж постою, если вы не против. Насиделся уже.

   Роман Александрович улыбнулся, глядя на сына:

   – Ох, чувствую я, Александр, что урок для тебя даром прошел.

   – И вовсе нет. – Александр все же сел. – А император знает?

   Князь улыбнулся опять, вспомнив разговор с императором на эту тему:

   – Знает, – он попытался опять придать лицу строгое выражение, не рассказывать же сыну о странной реакции императора, а то тот и вправду решит, что ему все дозволено, – император счел, что ты уже достаточно наказан. На этот раз. Но я хотел поговорить с тобой не об этом. Завтра император уезжает из Тильзита и ты, разумеется, поедешь с ним.

   – А ты?

   – А я еду в Париж.

   – Правда? Я тоже хочу!

   – Ты едешь в Петербург.

   – Ну конечно. Я в Петербург, а вы в Париж. Вам всегда достается самое интересное. У вас там дела?

   – Александр отправил меня туда представлять интересы России, пока не прибудет постоянный посланник.

   – Маменька расстроится. Вы надолго?

   – Я не знаю. Надеюсь, что нет. Объясни ей все. И пусть она не беспокоится. Позаботься о ней в мое отсутствие. О ней и о сестре. И веди себя прилично, пока меня не будет.

   – Конечно. Все понял. – Александр уже предвкушал полную свободу. – Скажите, отец. А вы бы могли извиниться, если бы были не правы?

   Роман заинтересованно посмотрел на сына:

   – Ну и перед кем же ты собрался извиняться? Кого ты успел в тюрьме обидеть?

   – Да никого. Так смогли бы, или нет?

   Князь, задумавшись, не надолго замолчал. Все знали о высокомерии и надменности Романа Александровича. Он никогда не считал себя виноватым и никогда не перед кем не извинялся.

   – Ну, я не знаю. Порой бывает очень трудно сказать "прости". – Он серьезно посмотрел на сына. – Но если бы этот человек был очень дорог мне, и у меня не было бы никаких сомнений, что я обидел его и был не прав и что могу потерять его, то, наверное, да, я смог бы попросить прощения. Так кого же ты обидел?

   – Меньшикова. Мы с ним поссорились, потому что я усомнился в своих друзьях.

   – Понимаю. – Князь опять о чем-то задумался. На этот раз его молчание затянулось несколько дольше.– Знаешь, Александр, хоть мне и не нравится поведение твоего друга, но я думаю, что он благородный человек...

   – Я тоже так думаю. – Перебил Александр отца.

   – Да. Но. Не стоит доверять чужому человеку, пусть даже другу так же, как ты доверяешь себе. Люди – сложные существа, никогда не знаешь, что от них ожидать.

   – Почему ты так говоришь?

   – Потому, что я знаю, что это правда.

   – А откуда ты узнал о дуэли?

   – Откуда? – Лицо князя стало беззаботным и веселым. – Капитан, который арестовал тебя, доложил мне об этом. Ты должен радоваться, что он доложил об этом мне, а не императору.

   – Чему же радоваться-то? Столько дней в тюрьме. Вот спросят меня когда-нибудь, был ли я в Тильзите во время переговоров. И я что скажу? Да был, только в тюрьме сидел?

   Роман рассмеялся, увидев обиженное лицо сына. Нет, какой же он все-таки еще ребенок. Неужели и он в его возрасте был таким же:

   – Ну, ступай. Друзья тебя заждались.

   – Конечно. – Александр подошел к отцу и обнял его. – Я люблю тебя. Возвращайся скорее. – Но тут же смутился и выбежал из кабинета.

   Его друзья до сих пор стояли в коридоре, подперев собой стену. Александр подошел к поручику Меньшикову:

   – Извини меня, друг. Я был не прав. Никто больше меня не сожалеет об этом. Вот тебе моя рука, – он протянул руку поручику, – последний раз прошу. Если откажешься, пойму. Но мне бы очень этого не хотелось.

   – Да? – Поручик усмехнулся. – Мне тоже. Люблю тебя, чертяку. – Он рассмеялся и с силой пожал протянутую руку.

   – Вот и отлично. А теперь, как свободные люди, отметим это!

Глава 2.

1807 год. Петербург.

  

   Екатерина Алексеевна хлопотала по дому, давая указания слугам. Сегодня из Тильзита должны были вернуться муж и сын. Екатерина Алексеевна скучала по мужу и волновалась за сына, у которого словно был талант притягивать к себе неприятности. Роман Александрович из Тильзита ей не писал, и она не знала, что там происходит. Лишь накануне она получила небольшую записку об их возвращении. Князь написал ее до того, как было принято решение о назначении его посланником в Париж, и поэтому Екатерина Алексеевна ожидала их обоих, и не знала, что Александр вернется один. Мало ей было беспокойства за сына, так еще и дочь от него не отставала. Девочке недавно исполнилось шестнадцать, и она и без того не отличавшаяся послушанием, вообразила себя взрослой, и с этого времени совершенно отбилась от рук. Нет, она не ругалась, не ссорилась, а, просто спокойно выслушав, что ей говорили, все делала по-своему.

   – Маменька, маменька, они приехали! – в комнату вбежала молоденькая девушка, вся раскрасневшаяся от возбуждения. Из идеальной прически выбилось несколько светлых локонов.

   – Приведите себя в порядок, Анна, – строго сказала княгиня, неодобрительно глядя на дочь, – вашему отцу, ваше поведение очень не понравится.

   – А папенька не приехал. Я в окно видела. Приехали Александр и три молодых офицера.

   – Тогда тем более приведите себя в порядок.

   В этот момент послышались шаги, и в комнату почти вбежал Александр. С ним, как и говорила Анна, были трое его друзей.

   – Матушка – Александр весело подошел к матери и нежно коснулся губами ее руки.

   Екатерина Алексеевна смотрела на сына и понемногу тревога, и беспокойство стали отступать. Ведь он был здесь, живой и здоровый.

   – Александр. – Она нежно провела рукой по его волосам. – Вот вы и вернулись. Я так ждала.

   Молодой человек посмотрел на мать, улыбнулся ей. Только сейчас он почувствовал, как соскучился по ней, по этому дому, по ненормальной сестренке, которая до поры до времени тихонько стояла в стороне. Но лишь стоило Александру поприветствовать матушку, как она с визгом и криком бросилась ему на шею.

   – Анна! – княгиня была в ужасе. Да, у ее детей были хорошие отношения, но нельзя же так при посторонних.

   Александр, тоже отлично понимая, что сестра ведет себя неприлично, отстранился от нее и строго сказал:

   – Анна Романовна, я тоже очень рад вас видеть. – Поначалу Анна смутилась от его реакции. Но, внимательно приглядевшись к брату, заметила, что, несмотря на его строгость, его глаза светились радостным и веселым блеском.

   – Позвольте представить поручики Репнин Николай Александрович, Меньшиков Петр Алексеевич и Воронцов Андрей Николаевич – мои друзья. Моя матушка княгиня Екатерина Алексеевна, моя сестра Анна Романовна.

   После обоюдных любезностей княгиня пригласила всех в гостиную.

   – А где же ваш отец? – Тихонько шепнула она сыну. – Он сейчас у императора?

   – Нет. Видите ли, – Александр запнулся, он так не хотел расстраивать мать, но знал, что от этого известия она расстроится, – случились непредвиденные обстоятельства. Все решилось в последний момент. Он отправился посланником в Париж. Но вы не беспокойтесь, – поспешил он успокоить княгиню, – это не надолго. На месяц, может чуть больше. Пока не определяться с постоянным послом.

   Княгиня грустно улыбнулась сыну. На месяц, может больше. Если бы он знал, как это долго.

   – Конечно. Интересы государства превыше всего, – сказала она твердо и уверенно.

   Николай Репнин сразу же обратил на девушку внимание. Красива, своевольна, непосредственна, а главное сказочно богата. Роман Александрович уж точно не поскупится на приданное. Все эти мысли вились в его голове, но еще не оформились в окончательное решение, когда он мило и любезно беседовал с княгиней. Но стоило ему поймать на себе заинтересованный взгляд Анны и заглянуть в ее бездонные глаза, как что-то шевельнулось в его душе, и он понял, что сделает все возможное, чтобы она стала его женой. Анна же рассматривала его, кажется без всякого стеснения, улыбалась ему, и использовала каждый удобный момент, чтобы заговорить с ним и обратить на себя его внимание. Княгиня была в ужасе от такого поведения дочери. Так открыто выказывать молодому человеку свое расположение, тем более которого знаешь несколько минут, было неприлично. Александр же не обратил на это особого внимания, зная своевольный характер сестры. Он принял это за очередную блажь и желание поступать наперекор существующим условностям.

   – И какие же у вас планы, Александр? – поинтересовалась княгиня. Сын успел сообщить ей о том, что император предоставил им отпуск.

   – Мы все вместе собирались поехать в имение к Андрею. Его родители сейчас там и любезно пригласили нас провести отпуск у них.

   – Очень хорошо. Летом в деревне прекрасно. – Княгине вспомнилась ее молодость, когда они с Романом ненадолго, но каждое лето уезжали в деревню. В отличие от мужа, который не мог долго выносить тишину и покой деревенского быта, она с удовольствием осталась бы там навсегда. – Я бы тоже с удовольствием отдохнула от петербургской суеты.

   – Вот еще! И что там интересного, в деревне! Петербург, балы – вот это жизнь! – Вступила в разговор Анна. – А вы Николай Александрович, тоже едете в деревню? Вы тоже хотите отдохнуть от петербургской суеты?

   Репнин немного смутился от этого вопроса, столько насмешки ему почудилось в нем. Он и, правда, собирался вместе с друзьями к Воронцову, но сейчас его планы резко изменились. Он видел, что нравится Анне.

   – Да, мадмуазель, я собирался поехать. Но у меня есть некоторые дела в Петербурге, и может быть, я поеду туда чуть позже.

   – Вот как! – Александр был удивлен. – А ты нам об этом не говорил. Мы же собирались отбыть через пару дней.

   Николай немного смутился от его пристального взгляда. Его рука потянулась, было к воротнику, который показался ему в эту минуту уж слишком тугим. Он чувствовал, что все смотрят на него и ждут объяснения его внезапного решения. Он перевел взгляд с Александра на Анну и тут же опустил руку. Лучше бы он смотрел куда угодно, но не на нее. Она улыбалась ему, и Николаю показалось, что Анна поняла причину его желания остаться в Петербурге. А если поняла она, то поняли и все остальные. Но если и поняли, то вида не показали. Его друзья по-прежнему ждали объяснений.

   – Совершенно верно, не говорил. Как-то возможности не было. Надо еще дома побывать. Я присоединюсь к вам позже.

   Александр Романов подозрительно посмотрел на друга, потом на сестру. Он видел, что Репнин заинтересовал Анну, и что Анна нравится Николаю. Улучшив свободную минуту, он отвел Репнина в сторону:

   – Послушай, Николя. Я вижу, тебе нравится Анна, но она моя сестра.

   Николай попытался, было протестовать и говорить, что Александру все показалось, и он все не правильно понял, но Александр решительным и властным жестом, что было на него совсем не похоже, прервал его.

   – Может быть, мне и показалось. Спорить не буду. Но я хочу, чтобы ты знал. Я не против, если у вас возникнут взаимные чувства. Но если ты позволишь себе что-то лишнее или как-либо обидишь ее, я не посмотрю, что ты мой друг и просто убью тебя. Так что прежде чем ты дашь ей повод думать о тебе, хорошенько подумай, любишь ли ты ее и нужна ли тебе Анна.

   – Ах, какие мы грозные! – Николай Александрович был раздражен реакцией Александра. – Не смей угрожать мне, хорошо? У меня и в мыслях не было обидеть ее. И я не знаю, что ты там себе напридумывал. Я отлично помню, что она твоя сестра. И если захочу ухаживать за ней, то только потому, что буду иметь серьезные намерения. Надеюсь, вы не против, Александр Романович?

   Александр усмехнулся: – Не против.

   – Благодарю покорно, – поклонился Репнин.

   Александр видел, что Николай разозлен, что ему не понравились нравоучения. Но ему было решительно все равно. Анна была его сестрой. И если бы кто-нибудь обидел ее, пусть даже его лучший друг, он, не задумываясь, убил бы любого. Так было в детстве, так осталось и сейчас.

   – Ну, брось злиться, Николя, – примирительно сказал Александр, – не хотел тебя обидеть, просто предупредил. Если бы у тебя была сестра, ты бы меня понял.

   Когда друзья прощались перед уходом с хозяевами, Анна незаметно вложила в руку Николая маленький листочек бумаги.

   Александр со своими друзьями собирался выехать в деревню через пару дней после возвращения из Тильзита. Но погода распорядилась иначе. Уже неделю лили проливные дожди, дороги размыло, и пускаться в путешествие в такую погоду было полным безумием. Но отпуск молодых друзей уже заканчивался, и они рисковали провести его остаток в полу-опустевшем Петербурге. Большая половина знати разъехалась по своим имениям еще до дождей. Поэтому друзья приняли решение ехать к Воронцову и больше поездку не откладывать.

   Всадники уже несколько часов были в пути. Решили ехать верхом. Карета могла увязнуть в грязи и задержать путешественников. Ехали молча. Александр был раздражен. Он весь промок, был голоден и клял себя за то, что не остался в Петербурге, как Репнин. Андрей Воронцов был, кажется того же мнения, что и Александр. Лишь Меньшикову было все равно, что он вымок до нитки. Он ехал, смотрел по сторонам и насвистывал веселую песенку. Лошади вязли в грязи, но покорно шли вперед, управляемые наездниками. Если бы не дождь, Александр получил бы огромное удовольствие от этой поездки. Впрочем, на удовольствие он и рассчитывал, когда отправился в это путешествие. Но дождь лил сплошной стеной, и красоты родины совсем не радовали его. До имения Воронцовых было часов двенадцать пути, но это в хорошую погоду и при сухих дорогах. Они были в дороге уже шесть часов, но не проехали еще и половины.

   – Слушай, Александр, здесь миль через десять будет имение Горчакова Владимира Ивановича. Они с моим отцом дружны. Мы могли бы заехать к ним, обсушиться, перекусить. А потом бы поехали дальше. – Попытался хоть как-то разрядить обстановку Андрей.

   – Горчаков, это который? – Александр приободрился. Бокал хорошего вина и вкусный обед, это то, что сейчас ему было необходимо.

   – Ты его не знаешь. Младший брат князя Горчакова. Двадцать лет назад женился на своей крепостной.

   – Что!!! – Разом крикнули Романов с Меньшиковым. – И ты хочешь, чтобы мы поехали к ним!

   – А я и не знал, что вы так к этому отнесетесь. Владимир Иванович очень хороший человек. И если он полюбил девушку, а она оказалась крепостной, и он женился на ней, а не сбежал как трус, то это только делает ему честь.