Текст книги "По праву рождения"

Автор книги: Александр Казанков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 30 страниц)

   Придя в себя, но, еще не открыв глаза, Роман почувствовал острую боль в руке, тело ломило, в голове стоял невообразимый гул. Но когда он их открыл, стало еще хуже, если это вообще было возможно. Солнце слепило так, что ему опять пришлось зажмуриться. Он не сразу понял, где находится, и что вообще с ним произошло. Постепенно память стала возвращаться: погоня, скачка, седло, сползающее со скакуна и земля, которая так неприветливо с ним обошлась. Только позже он почувствовал, что голова лежит не на земле и чья-то нежная рука гладит его по волосам. Сделав над собой усилие, Роман Александрович разлепил веки и увидел Мари с тревогой и беспокойством наблюдающую за ним. Он попытался улыбнуться, но вместо улыбки получилась какая-то гримаса.

   – Как вы? – Взволнованно произнесла графиня. – Как вы себя чувствуйте?

   – Ужасно. Неужели я еще жив? – Князь смотрел на нее в упор недоуменным и удивленным взглядом. – Вы всегда волнуетесь за людей, которые вам не нравятся?

   – Я всегда беспокоюсь за людей, которые попали в беду, ваше высочество.

   – А разве я попал в беду? Со мной все в порядке. – Хотя ему и очень не хотелось, но он попытался встать. Рука по прежнему ныла, и шум в голове не прекращался. Роман сел на землю и почувствовал, что перед глазами все плывет и темнеет. Слышать в ее голосе сострадание ему было не приятно. Неприятно, что она жалела его. Жалость – это чувство, которое его высочество не любил больше всего, особенно жалость женщин по отношению к нему. Поэтому, сделав еще одно усилие, он встал на ноги. Но если бы не графиня, которая поддержала его за руку, наверное, он опять бы рухнул на землю. От ее прикосновения к больной руке с губ его высочества сорвался больной стон. Мари в страхе отдернула руку. Она хотела помочь ему, но видела, что помощи он не примет. Немного постояв и придя в себя, он почувствовал, что ему стало лучше. Голова все так же раскалывалась, но по крайне мере больше не кружилась.

   – Благодарю вас за помощь, – несколько холодно проговорил он.

   Графиня этого не ожидала и в некоторой растерянности смотрела на князя. Роман Александрович молчал. Он не хотел обидеть Мари. Просто ему было стыдно и неловко за то, что он так бесславно свалился на землю прямо у нее на глазах. Роман оглянулся по сторонам в поисках своего коня. Тот расхаживал по лугу и мирно пощипывал траву. При виде этой безмятежности его высочество разозлился. Эта подлая скотина, которая скинула его на землю, смела, как ни в чем не бывало прогуливаться по поляне. Руки сжались в кулаки, но тут же разжались при виде седла неподалеку валявшегося на земле. Графиня тоже его заметила.

   – Кто-то, наверное, плохо затянул подпругу, – задумчиво произнесла она.

   Его высочество нетвердой и неуверенной походкой подошел и, подняв седло, с интересом стал его рассматривать. Подпруга оказалась подрезана.

   – Плохо затянули, говорите вы? – Он показал ей ремень, половина которого, была ровно обрезана. – А, по-моему, от меня просто хотели избавиться.

   Графиня вздрогнула от этих слов. И не смотря на теплую погоду, по телу прошел озноб. Она подумала о своем недавнем собеседнике, который пристально следил за князем. "Неужели он? Неужели тайная полиция решила избавиться от родственника императора Александра? Нет, это просто не вероятно. Этого не может быть. Единственное что им было нужно это бумага из тайника князя. Или нет? Или им была нужна его смерть?" Эти ужасные мысли не давали Мари покоя, вселяя страх и ужас в ее сердце. Она смотрела на князя, задумчиво рассматривавшего седло. Трудно было догадаться, о чем он сейчас думал. Только что он чудом избежал смерти. Кто-то пытался его убить. Но страха в нем она не заметила. Только лишь некоторое изумление.

   – Убить вас? – Мари вдруг очень захотелось прервать это затянувшееся молчание. – Этого не может быть. Вряд ли бы кто-нибудь на подобное осмелился.

   Князь посмотрел на Мари и улыбнулся.

   – Вот этот ремень показывает другое. Кто-то все-таки осмелился. Но что с вами, Мари, вы так побледнели. Я напугал вас?

   – Вы должны сейчас же сообщить об этом Наполеону. – Произнесла она, не ответив на его вопрос. Он и, правда, напугал ее. Но разве могла она ему об этом сказать? Разве могла сказать об этом человеке?

   – А зачем?

   – Как зачем! Он должен обеспечить вашу безопасность. Вы гость императора Наполеона. И если вас и, правда, хотели убить, он должен об этом знать.

   Роман опять взглянул на графиню. Она беспокоилась о нем. Беспокоилась, хотя и отрицала это. Он бросил седло на землю и взял Мари за руку. На этот раз она не оттолкнула его. Рука была теплой и приятной. Тепло немного успокоило ее. Чувство страха и безысходности понемногу стало отступать. Постепенно к ней стали возвращаться ее веселый нрав и чувство юмора. В первый раз после их знакомства, он показался Мари таким смешным и забавным. С разбитыми губами и бровью, с порезами на лице он казался обычным человеком, а не высокомерным и надменным богом, сошедшим к простым смертным со своего пьедестала. Мари заглянула ему в глаза и невольно улыбнулась. Под ее насмешливым взглядом он смутился и отпустил ее.

   – Я рад, что насмешил вас. Хоть кому-то происходящее кажется забавным.

   – Ну не сердитесь, – примирительно произнесла графиня. – Почему вы думаете, что я смеюсь над вами?

   – А разве здесь есть кто-то еще. – Роман демонстративно оглянулся по сторонам. Это движение снова отозвалось острой болью в руке.

   Мари стало немного стыдно. Но она отогнала от себя подобные мысли. Таких людей жалеть не следует. Да и о чем жалеть. Рука заживет, и он все равно получит все что хочет. Мари же в этом случае своего голоса не имеет. Осталось только определить когда и при каких обстоятельствах.

   – Если вы позволите, я помогу вам добраться до посольства.

   – Не стоит утруждать себя. Я могу добраться до него сам.

   – Да? Ну, как хотите. – Мари опять улыбнулась, видя его недовольство. – Впрочем, я могу сообщить графу Толстому об этом досадном недоразумении, и он приедет за вами.

   – Ну, как же вы добры. – Саркастически произнес Роман. В эту минуту он ее почти ненавидел. Он видел, что она просто издевается над ним. Ведь она отлично знала, что они далеко и самому ему до посольства не добраться. А просить о помощи графа Толстого Роману не хотелось еще больше, чем принять помощь от Мари. Роман Александрович представил притворно сочувствующее выражение лица графа, его приторные и лживые слова сочувствия. Роман не обольщался на его счет. Он отлично знал, какие чувства вызывает у Толстого. Правда, у Мари он вызывал тоже не очень лестные чувства. И при других обстоятельствах тоже не стал бы посвящать ее в детали происшедшего. Сейчас же, если уж она и так оказалась свидетельницей этого досадного случая, у Романа не было другого выхода, как принять ее помощь. Не тащиться же ему через весь лес пешком, в таком ужасном виде. Завтра весь Париж будет знать о происшествии в лесу. И чего доброго это событие обрастет фантастическими подробностями.

   – Так что, разыскать графа Толстого? – Прервала его размышление Мари. В эту минуту она знала, что он примет ее предложение о помощи, что он выберет меньшее из зол, то есть ее.

   – Не надо графа. – Вздохнул он обреченно. Но тут вдруг, очевидно подумав о чем – то приятном, улыбнулся. – Ну, и как же мы будем добираться до посольства?

   Графиня де Бофор по его довольному выражению лица, поняла, о чем он сейчас думал.

   – На лошади разумеется. На моей.

   Улыбка не сходила с лица князя.

   – Не боитесь? Русского варвара.

   Мари приблизилась к нему вплотную и, стерев кровь с рассеченной брови, слегка надавила на рану. Роман от неожиданности и боли поморщился.

   – Не боюсь. А вы?

   Он дотронулся до ее руки, прикасавшейся к его лицу.

   – Как вы жестоки, Мари. Не знал. Женщина должна быть мягкой и нежной.

   – Как ваша жена? – Усмехнулась Мари.

   При упоминании Екатерины, Роман вздрогнул. Сейчас он не хотел думать о ней. И то, что графиня де Бофор говорила о его жене, было ему неприятно. Чувство вины перед Екатериной сильной волной захлестнула Романа. Он давно научился не думать о ней в такие моменты. Но до Мари не одна дама не смела, говорить с ним о княгине Романовой. А Мари, словно нарочно провоцировала его и пыталась выбить из колеи. Он прикрыл глаза, пытаясь привести свои чувства в порядок. Головная боль мешала сосредоточиться. Это разозлило его еще больше.

   – Как моя жена, – проговорил он угрожающе мягко.

   Мари уловила угрозу в его словах, но остановить себя уже не могла.

   – Тогда вам стоит вернуться к вашей супруге.

   – Конечно. Скоро так и будет. Но я, мадам, не хотел бы с вами говорить о моей жене.

   – Отчего же не поговорить о хорошем человеке?

   – Вы думаете сейчас для этого подходящее время? – Он прикоснулся губами к ее руке. Но в его прикосновении уже не было той нежности, с которой он совсем недавно дотрагивался до нее.

   Мари снова стало холодно. В этот момент она пожалела, что заговорила с ним о княгине. Но это нелепое чувство быстро сменилось на чувство уязвленного самолюбия. Как он смел с ней так себя вести! Как смел, быть с ней таким холодным, после того как выказывал ей знаки внимания и интерес.

   – А почему бы и нет. Прежде чем принять ваше предложение, я должна хоть что-то знать о вас.

   – Я не понимаю, о каком предложении вы говорите.

   -Как! А на балу у князя Талейрана. Вы хотели проводить меня домой. И не только. Или вы так сильно ударились, что забыли об этом?

   Глаза Романа угрожающе сузились. Мари это видела, но остановить себя не могла.

   – Так как!

   – Наверно и, правда, ударился. Не понимаю, как я мог вам сделать такое предложение.

   Роман наблюдал за ней. И произнеся эти слова, понял, что удар достиг цели.

   Мари побледнела и ничего, не ответив, отвернулась от него. Она вдруг пожалела, что при падении он отделался только ушибами. Но, ужаснувшись подобных мыслей, снова повернулась к нему и, выдавив из себя улыбку, произнесла:

   – Что ж не будем терять время. В лесу сейчас много народа и мы можем на них наткнуться. А мне кажется, что вы этого не хотите.

   – Мари. – Он пожалела о своих словах почти сразу же, как произнес их. Но он не смог побороть себя и извиниться. В конце концов, она знала, что говорить о Екатерине не следует.

   Роман запрыгну в седло, и подал графине руку. Она молча, ничего не сказав, приняла ее. Поездка, которая должна была оказаться не лишенной удовольствия, обернулась напряженной и молчаливой из-за упрямства и непреклонного характера обоих.

   Ночь уже давно опустилась над Петербургом. Но ночью жизнь в этом городе только начиналась. Николаю, в этот раз, с погодой повезло больше, чем в прошлый. Было пасмурно и немного сыро, но тепло. Он, снова, уже который день караулил Анну у ее дома. Но княжна не появлялась. Николай пробовал нанести ей визит, но ему говорили, что она не принимает из-за плохого самочувствия. Николай знал, что с ее здоровьем все в порядке. Каждый день к ней приезжала Натали Панина, и когда на улице темнело в еще незанавешенные окна, можно было видеть Натали и Анну в прекрасном самочувствии. Николай злился на себя. Как он мог опуститься до подобного? Но ее слова о мужчинах и о нем самом глубоко запали ему в душу. Ему было просто необходимо доказать ей, что он тот единственный, который ей нужен. Доказать-то ему было необходимо, но как это сделать, если он не мог с ней встретиться. Николай лениво потянулся в своем убежище. Он находился в саду в летней беседке Романовых. Анна, назначая ему, свидание в прошлый раз, сама сказала ему, как сюда попасть, не пересекая главных ворот особняка. На его счастье беседка находилась на той стороне дома, на которой находилась комната княжны. Но к его огромному огорчению сегодня увидеть ее в окно ему не удалось, Анны не было в комнате. Николай знал, что она находилась в доме, но где именно узнать было никак не возможно. Не заглядывать же ему в каждое из множества окон. Поручика уже стало клонить в сон, но тут он услышал громкие голоса. Репнин вскочил на ноги и растерянно обернулся. Если его застанут в саду, проблем не оберешься. Голоса медленно приближались. Поручик выскочил из беседки и прыгнул в кусты. Ветви больно ударили по лицу. Но сейчас было не до таких мелочей. Николай присел на землю, и едва дыша, стал всматриваться в темноту. Вдруг на тропинке показались люди с факелами. Николай отодвинулся еще дальше. «Боже мой, если меня здесь увидят, что я скажу Александру? И что я здесь вообще делаю? Неужели мне это нужно». Но тут он увидел ее и уже больше не задавал себе подобного вопроса. Да, ему это было нужно. Анна медленно шла рядом с княгиней и о чем-то громко спорила с матерью. Лакеи шли немного впереди с зажженными факелами и освещали им дорогу.

   – Маменька, ну, сколько можно держать меня дома взаперти? Я же ничего плохого не сделала. – Возмущалась девушка. – Вот вы едете во дворец, а мне что прикажете делать? Ну почему я не могу поехать с вами?

   – Потому что, моя милая, к моему огромному огорчению, вы не умеете себя вести. Что скажет ваш отец, когда вернется?

   – Но я же ничего не сделала, – повторила свой не очень весомый аргумент княжна.

   На княгиню слова дочери не производили никакого впечатления. Она была непреклонна.

   – Анна, я же сказала, ты никуда не пойдешь, пока не вернется твой отец или ты не научишься вести себя прилично.– Екатерина Алексеевна повернулась к дочери и нежно дотронулась рукой до ее щеки. – А если тебе хочется прогуляться, так для этого у нас есть сад. И здесь, моя милая, я надеюсь, ты будешь просто не в состоянии натворить каких-нибудь глупостей.

   Анна надула губки и чуть ли не плача произнесла:

   – Я больше не буду. Ну, возьмите меня с собой. Там столько интересного, столько народа. А что я буду делать здесь в саду. Ну, маменька, возьмите.

   – Нет. В прошлый раз ты мне тоже обещала. А после твоей прогулки по набережной по Петербургу поползли слухи, что княжна Романова обнимается на улице с молодыми людьми.

   – И не с кем я не обнималась! – Анна в отчаянии топнула ногой. – В Петербурге столько сплетников, что им больше делать нечего, как распускать по Петербургу слухи. Ну, маменька.

   – Все, Анна. – Строго сказала княгиня. – Я уже опаздываю. А ты прогуляйся по парку. – Екатерина Алексеевна развернулась и пошла в обратную сторону, оставив свою дочь дышать воздухом и любоваться цветами. Один лакей ушел вместе с княгиней, а другой остался с Анной.

   Николай, притаившись в кустах, с интересом наблюдал за этой сценой. Так вот почему Анна не выходит из дома и никого не принимает. Девушка под домашним арестом. Сначала было поручик хотел вылезти из своего укрытия и предстать перед девушкой, но лакей толпился рядом с княжной и не оставлял ее одну.

   Анна прошла в беседку, которую совсем недавно занимал Николай. Взгляд был печальным и обиженным.

   – Ненавижу этот парк! Почему я должна здесь гулять? Я хочу во дворец! – Крикнула Анна в темноту. – Пусть сами здесь гуляют. – Девушка вышла из беседки и побежала к дому. Лакей кинулся вдогонку, еле успевая за ней.

   Когда в парке снова стало темно, Николай выбрался из кустов и, отряхнувшись, рассмеялся. Ему вдруг стало так весело. Все происходящее стало казаться забавным и веселым приключением. Вдруг шальная и безумная мысль пришла ему в голову. Если Анну никуда не отпускают, и она никого не принимает, надо сделать так, чтобы у нее не было другого выхода. К тому же, поручик смел, надеяться, что столько времени лишенная общества, княжна будет рада ему. Поэтому, снова зайдя в беседку, он стал терпеливо ждать. Только когда в ее окне показался свет, он вышел из своего укрытия, и крадучись направился к особняку. Комната княжны находилась на третьем этаже, и Репнин рисковал, в случае падения, свернуть себе шею, но сейчас это не имело значения. Он подобрался к дому и стал медленно карабкаться по стене, благо в ней имелись выступы и карнизы. Добравшись до уровня второго этажа, он чуть было не рухнул на землю. Нога соскользнула с выступа, и он едва успел ухватиться руками за камень. Ему повезло, что уже несколько дней не было дождя. Ведь если бы камень был мокрый, он бы не за что не удержался. Николай лихорадочно нащупал твердую поверхность под ногами. Не смотря вниз, он стал карабкаться наверх. Еще немного и он был у окна девушки. Окно было закрыто. Поручик тихонько постучал. Сначала никакого ответа не последовало. Он постучал еще раз. В окне показалось недоуменное и немного испуганное лицо княжны. Увидев поручика, она удивленно вскрикнула и отпрянула от окна. Николай постучал еще раз. Ему стоило все больших и больших усилий держаться за холодный камень и не упасть. Анна снова подошла к окну. Теперь в ее глазах не было страха и удивления, а только веселые и насмешливые искорки. Она смотрела на поручика, но открывать окно не торопилась. Поручик постучал снова и умоляюще уставился на княжну. Сжалившись над молодым человеком, Анна открыла окно. Репнин с облегчением перелез через подоконник и оказался в комнате. Руки немного дрожали, ноги подкашивались. Сказывалось огромное напряжение. С интересом, оглядев комнату, Николай улыбнулся. Сразу было видно, что комната принадлежала еще молоденькой девушки. Везде были различные безделушки и игрушки. Комната была большая и просторная. Камин великолепной работы обогревал помещение и создавал атмосферу тепла и уюта. Повсюду в вазах красовались цветы. Большая резная кровать в светлых тонах занимала большую часть комнаты.

   – Что вы здесь делаете? – Рассмеялась девушка. – И как вам пришло в голову карабкаться в мою комнату на третий этаж? Вы же могли упасть и разбиться.

   – Да. Если бы вы не открыли мне окно, сейчас мы бы с вами не разговаривали. Я рад, что вы открыли. – Улыбнулся Николай.

   – Безумный. Вы знаете, что с вами будет, если кто-нибудь узнает, что вы проникли в мою комнату?

   – Знаю. Но вы же сами сказали, что ради любимой можно пойти на все, что угодно.

   То, что Николай назвал ее любимой, явно понравилось Анне. Ей всегда нравилось мужское внимание и обожание. Но она не хотела так просто уступать ему.

   – Даже скомпрометировать ее? По-моему это не благородно. Я и так из-за вас сижу под замком. – Обиженно проговорила девушка.

   Но Николай видел, что она рада ему и совсем не сердится.

   – Ну, кто вас просил обнимать меня у всех на виду?

   – А если не на виду, можно? – Николай подошел к девушке и попытался обнять ее. Но Анна выскользнула из его объятий и отскочила в сторону:

   – Нет нельзя. А если вы еще сделаете что-нибудь подобное, я подниму такой крик, что все обитатели дома сюда сбегутся.

   – Ну, хорошо. – Поручик отошел от девушки и уселся на стул. – Я просто подумал, что вы в своем заточении соскучились по компании, решил нанести вам визит. Но если вы не рады мне, я удаляюсь.

   Анна улыбнулась молодому человеку своей веселой и насмешливой улыбкой. Она видела, что уходить он никуда не собирался. Если бы собирался, не расположился бы поудобнее на ее стуле.

   – Хорошо, идите. Уже поздно, а принимать мужчину в такое время и в таком месте не прилично.

   – И вы останетесь здесь одна!? Ну, бросьте, Анна. Вы же умрете здесь со скуки.

   – Да. По вашей милости.

   – По моей? Отчего же? Разве только я обнимал вас на набережной? Помнится, ваш друг пытался вас согреть, когда вы замерзли. Разве нет?

   Анна беззаботно пожала плечами "Может быть не так уж и плохо, что маменька не взяла меня во дворец. Пожалуй, сидеть под замком тоже может быть иногда забавным. А собственно, почему я должна прогонять его? Ведь об этом никто никогда не узнает".

   – Ну, хорошо. Если вы обещаете развлекать меня, то я позволю вам ненадолго остаться.

   – Великолепно! – Николай соскочил со стула и подошел к девушке. Он взял ее за руку и наклонился, пытаясь поцеловать ее. – Я очень рад.

   Анна не отдернула руки. Его прикосновения понравились девушке. Молодой человек, ободренный ее реакцией, попытался снова обнять ее. Княжна, упершись кулачками ему в грудь, насмешливо произнесла:

   – Похоже, мужчины знают только один способ развлечь даму. Как же вы примитивны! Одни животные инстинкты.

   Николай разжал объятия и отошел от Анны.

   – А вы, Анна Романовна, не боитесь, что если вы и дальше будете себя так вести, то ни один мужчина не подойдет к вам. Уж слишком вы насмешливы и ядовиты в своих речах.

   – А вы обидчивы, Николай. Разве можно обижаться на женщин. Они всегда несут всякий вздор. Знаете, как папенька обычно реагирует на дам? Выслушивает их, улыбается и всегда поступает по-своему

   – Наверное, они не смеют говорить ему то, что говорите вы. – Поручик прошелся по комнате и подошел к игрушкам княжны. – Может быть, вы и правда еще ребенок и я зря воспринимаю вас всерьез. – Он взял с полки большую и красивую куклу.

   – Наверное, ваш папенька до сих пор дарит вам кукол. Конечно, что еще можно подарить ребенку.

   – Ах, так! – Анна подскочила к поручику. – Тогда что вы здесь делаете?! Разве стоило рисковать своей головой и лезть в окно к ребенку! И вообще вас сюда никто не звал!

   – А почему вы так сердитесь? Разве можно воспринимать всерьез то, что говорит мужчина. – Проговорил Репнин тем же тоном, что и совсем недавно княжна. – Они же так примитивны. Чего от них ожидать?

   Анна замахнулась на поручика, пытаясь его ударить. Но Николай перехватил ее руку и прижал к себе:

   – Ах, мадмуазель. Как же с вами сложно. Но признаться мне так не хватало вас все эти дни. Что, даже не смотря на ваш скверный характер, я люблю вас. – Прошептал поручик, прикасаясь губами к ее волосам. Девушка больше не отталкивала его, а с некоторым любопытством ждала, что будет дальше. То, что он говорил, нравилось ей, а то, что он делал, нравилось еще больше. Его губы соскользнули сначала на щеку, а потом коснулись ее губ. Сначала нежно и неуверенно, а затем более требовательно и властно. Она опять не оттолкнула его. А вместо этого обняла за шею и прижалась к нему. Николай, обнимая девушку, нащупал застежку на ее платье. Но когда он попытался расстегнуть крючок, Анна оттолкнула его.

   – Что это вы делаете?– Произнесла она с некоторым замешательством.

   – Целую вас, – невинным тоном произнес поручик. Он уже понял свою оплошность, но не знал, как выйти из подобного положения. – Мне показалось, вам понравилось,– самоуверенно произнес он. – Разве нет?

   – Может быть. – Смутилась девушка. – Но мне показалось, что вы решили позволить себе кое – что лишнее.

   – Я? Ну что вы. Разве я могу позволить себе что-то лишнее с сестрой моего друга?

   – А кто вас знает. Впрочем, не важно. Вам уже пора.

   Поручик улыбнулся девушке нежной и ласковой улыбкой и снова обнял ее:

   – Вы этого хотите?

   – Не знаю. – В замешательстве произнесла Анна. – Просто если вы сейчас не уйдете, и кто-нибудь об этом узнает, папенька заточит меня в какой-нибудь монастырь. А я не хочу в монастырь.

   – Да, – рассмеялся Николай, – вам там не понравиться. Да и вряд ли обитатели монастыря будут в восторге. – Анна рассмеялась в ответ и позволила ему еще раз поцеловать себя.

   – Анна, а если я завтра снова приду к вам, вы пустите меня?

   – Может быть, – улыбнулась девушка. В ее улыбке уже не было иронии и насмешки. Николай почувствовал, что победил. – Только не через окно. А то если вы выпадете из моего окна и разобьетесь, моя репутация будет погублена навсегда.

   – Завтра, в это же время. Вы ведь впустите меня, Анна? А то мне придется рискнуть еще раз.

   – Пойдемте, я провожу вас. – Анна открыла дверь, и в комнату ворвался прохладный воздух. – Ну, пойдемте же, пока маменька не вернулась.

   Николай Репнин выскользнул из комнаты и по потайному ходу, указанному Анной, вышел из дома. Завтра им он и решил воспользоваться.

   Александр Романов встретил этот солнечный летний день в прекрасном настроении. Солнце светило в окно, радуя своим теплом и светом. Александр потянулся в постели и весело рассмеялся. Жизнь была прекрасна и радостна. Сегодня он собирался просить руки Елизаветы Горчаковой. Наверное, счастливый человек и правда бывает эгоистом. Полностью поглощенный предстоящим разговором, он не на минуту не задумался о своей семье, о Лизе, о ее родителях. Бодро вскочив с постели, и быстро одевшись, молодой человек спустился в гостиную. Хозяева были уже за столом. Петр Меньшиков развлекал Элен.

   – Доброе утро.

   – И, правда, доброе. – Граф Воронцов улыбнулся гостю. – Я как раз хотел сообщить радостную новость. Лизанька Горчакова выходит замуж.

   При этом известии Александр так и замер с рукой, протянутой к тарелкам с булками.

   – Откуда вы знаете? – удивленно произнес он. Сначала он подумал, что Воронцов говорит о его предложении Лизе. Но следующие слова развеяли его заблуждение.

   – Вчера граф Шувалов посетил Владимира Ивановича и просил руки Лизы.

   Ложка звонко стукнулась о чашку и с грохотом упала на пол.

   – Что с вами, Александр Романович? – Заботливо спросила графиня. Она смотрела на Александра несколько обеспокоено. Но, не дождавшись ответа, снова обратилась к мужу, пытаясь нарушить затянувшееся молчание. – Лизанька выходит замуж, как хорошо.

   – Я тоже так думаю.

   Если бы не разговор между графом Воронцовым и его женой, то в комнате царила бы полная тишина. Все остальные находились в таком же замешательстве, как и Александр.

   – Шувалов. – Смог, наконец, выдавить из себя Александр. Он посмотрел по сторонам невидящим взглядом и с силой закрыл глаза. Счастливый и беззаботный мир рухнул в один миг, оставив только боль и разочарование. Солнце уже не казалось ему таким теплым и светлым. Его лучи причиняли ему почти физическую боль, словно в насмешку освещая всю гостиную.

   Андрей Воронцов сочувственно смотрел на друга, хотя в глубине души испытывал облегчение. Нет, он не радовался произошедшему, просто знал, что так для Лизы и Александра будет лучше. Граф Шувалов достойный человек и лучший вариант для Лизы.

   Николай Павлович Воронцов задумчиво смотрел на молодого князя. Он нарочно дождался прихода Александра, чтобы сообщить о свадьбе Лизы. Он видел интерес Романова к девушке. И так же, как и его сын, считал, что он не приведет ни к чему хорошему. И Владимир на балу беспокоился на этот же счет. К тому же Николай Воронцов знал отца Александра и понимал, что тот не примет Лизу.

   Александр в эту минуту не смог скрыть отчаяния, терзавшего его:

   – И что, Горчаков дал согласие на этот брак?

   – А почему он должен был отказать? – В этот момент граф Воронцов искренне посочувствовал молодому человеку. – Граф Шувалов блестящая партия для Лизы.

   – Блестящая? А как же любовь? – Граф с графиней сочувственно переглянулись.

   – Но Александр, – улыбнулась графиня, – любовь приходит со временем. Любовь и уважение. У Лизаньки все будет хорошо.

   Александр смотрел на них и видел, что они жалеют его. Они все, все знали о его чувствах к Лизе и все были рады, что она выходит замуж за другого. Чувство гордости и уязвленного самолюбия взяли верх над эмоциями. Ему было больно, да. Но они этого не увидят.

   – Все это лож, – холодно произнес он, – любовь не может прийти. Она либо есть, либо ее нет.

   Молодой человек встал со своего места, в нервном движении бросив салфетку на стол:

   – Благодарю за завтрак. Все было очень вкусно.

   – Но Александр, – попыталась, было заговорить с ним Элен, – вы же к завтраку даже не притронулись.

   Александр бросил на девушку злой взгляд:

   – Я уже сыт. По горло.

   Молодой человек знал, что он ведет себя не правильно. Что ни Элен, ни кто из здесь присутствующих не виноват в случившемся. Но сидеть за столом, улыбаться и радоваться за Лизу, он был не в состоянии. Александр вспомнил про отца. И горько усмехнулся. Его папенька проделал бы это и даже не поморщился. Ему вдруг стало противно: этот лицемерный свет, эти придуманные кем– то правила. Все люди были лицемерами. Неужели более благородно использовать девушку, которая ниже тебя по положению, а потом бросить ее, чем жениться на ней? И почему? Неужели его кровь была чище и благороднее, чем в Лизе? И только потому, что ее мать бывшая крепостная. Александр был зол. Зол на всех окружающих его людей. Ведь эти люди придумали законы и правила, которые мешали ему быть рядом с любимой женщиной. Нет! Он этого не допустит.

   Александр стремительно выскочил из дома и велел немедленно оседлать коня. Он расхаживал взад и вперед и нервно оглядывался по сторонам.

   – Александр! – Андрей Воронцов и Петр Меньшиков вышли на улицу и направились к Романову. – Александр ну куда ты собрался? Ты же слышал – Лиза выходит замуж за Шувалова. – Попытался урезонить друга Андрей.

   – А это мы еще посмотрим. Лиза моя! Ты слышал! Моя! Я же обещал ей, Андрей. Я обещал, что позабочусь о ней. Ведь ее же даже не спросили.

   – Откуда тебе знать? Владимир Иванович не за что бы ни выдал Лизу без ее согласия.

   Александр побледнел. Рука непроизвольно потянулась к Андрею и схватила его за ворот сюртука:

   – Молчи! Она не могла! Пусть она сама мне скажет об этом!

   Андрей стоял молча и ни как не реагировал на поступок Александра. Но Меньшиков решил вмешаться:

   – Успокойся. Что ты делаешь? Хочешь разодраться со своими друзьями? Мы только зря время теряем. Едем к Горчакову и все там выясним. А то могла или не могла. Женщины, Александр, все могут. Сегодня говорят, люблю тебе. Завтра кому-то другому. Закон жизни.

   – Это не закон жизни, это просто подлость. А Лиза не такая. – Александр отпустил Андрея, поправив ворот. – Ты извини меня. Я знаю, что ты хотел как лучше. Извини.

   – Все нормально.

   – Нет. Все будет нормально, когда Лиза станет моей женой. И прошу тебя, Андрей, не мешай мне.

   В это момент подвели оседланную лошадь. Петр схватил коня за узду:

   – Ну, куда ты торопишься? Подожди нас.

   – Извини, но я спешу.

   Петр пожал плечами и отпустил повод. Обычно всегда веселый и счастливый Меньшиков сегодня был несколько напряжен. Он скептически поморщился, предвкушая череду неприятностей.

   Александр вскочил в седло и нетерпеливо поглядывал на друзей. Они задерживали его, а он не хотел ждать.

   – Ну, хорошо, езжай, – улыбнулся Петр. – Если понадобится помощь – обращайся. Невесту украсть или жениха убить или папеньку похитить, чтобы он не мог дать своего родительского благословения, – попытался пошутить Меньшиков.

   Андрей смотрел на него с растерянностью и ужасом:

   – Да ты с ума сошел! Что ты его заводишь? Слушай, Александр, если Владимир Иванович обещал Лизу Шувалову, ты ничего не сможешь сделать. А ты, – обратился он к Меньшикову, – перестань сбивать его с толка.