Текст книги "Словарь афоризмов русских писателей"
Автор книги: Александр Тихонов
Соавторы: Александр Ломов,Анжелика Королькова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 33 страниц)
* * *
О люди! Жалкий род, достойный слез и смеха!
Жрецы минутного, поклонники успеха!
Как часто мимо вас проходит человек,
Над кем ругается слепой и буйный век,
Но чей высокий лик в грядущем поколенье
Поэта приведет в восторг и в умиленье!
* * *
О люди! Как похожи вы
На прародительницу Эву:
Что вам дано, то не влечет;
Вас непрестанно змий зовет
К себе, к таинственному древу;
Запретный плод вам подавай,
А без него вам рай не рай.
* * *
О люди, странные созданья!
Меж тем как тяжкие страданья
Тревожат, убивают вас,
Обеда лишь наступит час —
И вмиг вам жалобно доносит
Пустой желудок о себе
И им заняться тайно просит.
Что скажем мы такой судьбе?
* * *
О юность легкая моя!
Благодарю за наслажденья,
За грусть, за милые мученья,
За шум, за бури, за пиры,
За все, за все твои дары;
Благодарю тебя.
* * *
Одна из причин жадности, с которой читаем записки великих людей, – наше самолюбие: мы рады, ежели сходствуем с замечательным человеком чем бы то ни было, мнениями, чувствами, привычками – даже слабостями и пороками. Вероятно, больше сходства нашли бы мы с мнениями, привычками и слабостями людей вовсе ничтожных, если б они оставляли нам свои признания.
* * *
Одно просвещение в состоянии удержать новые безумства, новые общественные бедствия.
* * *
Одно только страшное потрясение могло бы уничтожить в России закоренелое рабство; нынче же политическая наша свобода неразлучна с освобождением крестьян, желание лучшего соединяет все состояния противу общего зла, и твердое, мирное единодушие может скоро поставить нас наряду с просвещенными народами Европы.
* * *
Односторонность в писателе доказывает односторонность ума, хоть, может быть, и глубокомысленного.
* * *
Описывай не мудрствуя лукаво…
* * *
Описывать слабости, заблуждения и страсти человеческие не есть безнравственность, так как анатомия не есть убийство.
* * *
Оставь герою сердце! Что же,
Он будет без него? Тиран!
* * *
От беды не отбожишься: что суждено, тому не миновать.
* * *
Отсутствие общественного мнения, это равнодушие ко всякому долгу, справедливости, праву, истине… Это циничное презрение к мысли и к достоинству человека.
* * *
Охота к перемене мест
(Весьма мучительное свойство,
Немногих добровольный крест).
* * *
Охотники мы все до новизны…
* * *
Ошибиться и усовершенствовать суждения свои свойственно мыслящему созданию. Бескорыстное признание в оном требует душевной силы.
* * *
Паситесь, мирные народы!
Вас не разбудит чести клич.
К чему стадам дары свободы?
Их надо резать или стричь.
Наследство их из рода в роды
Ярмо с гремушками да бич.
* * *
Педантизм имеет свою хорошую сторону. Он только тогда смешон и отвратителен, когда мелкомыслие и невежество выражаются языком пьяного семинариста.
* * *
Первый несчастный воздыхатель возбуждает чувствительность женщины…
* * *
Первый признак умного человека – с первого взгляда знать, с кем имеешь дело, и не метать бисера перед Репетиловыми и тому подобными.
* * *
Переводчики – почтовые лошади просвещения.
* * *
Письменный язык оживляется поминутно выражениями, рождающимися в разговоре, но не должен отрекаться от приобретенного им в течение веков. Писать единственно языком разговорным – значит не знать языка.
* * *
Повторенное острое слово становится глупостью.
* * *
Под старость жизнь такая гадость…
* * *
Подымем стаканы, содвинем их разом!
Да здравствуют музы, да здравствует разум!
Ты, солнце святое, гори!
Как эта лампа бледнее
Пред ясным восходом зари,
Так ложная мудрость мерцает и тлеет
Пред солнцем бессмертным ума.
Да здравствует солнце, да скроется тьма!
* * *
Пока не требует поэта
К священной жертве Аполлон,
В заботах суетного света
Он малодушно погружен;
Молчит его святая лира;
Душа вкушает хладный сон,
И меж детей ничтожных мира,
Быть может, всех ничтожней он.
* * *
Пока свободою горим,
Пока сердца для чести живы,
Мой друг, отчизне посвятим
Души прекрасные порывы.
* * *
Покамест упивайтесь ею,
Сей легкой жизнию, друзья!
* * *
Полезен русскому здоровью
Наш укрепительный мороз:
Ланиты, ярче вешних роз,
Играют холодом и кровью.
* * *
Постоянный труд, без коего нет истинно великого, является необходимым условием художественного творчества.
* * *
«Пошли мне долгу жизнь и многие года!»
Зевеса – вот о чем и всюду и всегда
Привыкли вы молить – но сколькими бедами
Исполнен долгий век!
* * *
Поэзия бывает исключительною страстию немногих, родившихся поэтами; она объемлет и поглощает все наблюдения, все усилия, все впечатления их жизни.
* * *
Поэзия гордо сохраняет свою независимость от вкусов и требований публики.
* * *
Поэт! В твоей предметы воле!
Во звучны струны смело грянь!
* * *
Поэт! Не дорожи любовию народной.
Восторженных похвал пройдет минутный шум;
Услышишь суд глупца и смех толпы холодной,
Но ты останься тверд, спокоен и угрюм.
* * *
Правдоподобие положений и правдивость диалога – вот истинное правило трагедии…
* * *
Презирать суд людей нетрудно, презирать суд собственный – невозможно.
* * *
Привычка свыше нам дана:
Замена счастию она.
* * *
Причинами, замедлившими ход нашей словесности, обыкновенно почитаются – общее употребление французского языка и пренебрежение русского – все наши писатели на то жаловались, – но кто же виноват, как не они сами. Включая тех, которые занимаются стихами, русский язык ни для кого не может быть довольно привлекателен – у нас еще нет ни словесности, ни книг, все наши знания, все понятия с младенчества почерпнули мы в книгах иностранных, мы привыкли мыслить на чужом языке; просвещение века важных предметов размышления для пищи умов, которые уже не могут довольствоваться блестящими играми воображения и гармонии.
* * *
Но ученость, политика и философия еще по-русски не изъяснялись – метафизического языка у нас вовсе не существует; проза наша так еще мало обработана, что даже в простой переписке мы принуждены создавать обороты слов для изъяснения понятий самых обыкновенных; и леность наша охотнее выражается на языке чужом, коего механические формы уже давно готовы и всем известны.
* * *
Приятно дерзкой эпиграммой
Взбесить оплошного врага;
Приятно зреть, как он, упрямо
Склонив бодливые рога,
Невольно в зеркало глядится
И узнавать себя стыдится;
Приятней, если он, друзья,
Завоет сдуру: это я!
* * *
Простим горячке юных лет
И юный жар и юный бред.
* * *
Разбери, кто прав, кто виноват, да обоих и накажи.
* * *
Разве речь и рукопись не подлежат закону. Всякое правительство вправе не позволять проповедовать на площадях то, что кому в голову придет…
* * *
Разврат, бывало, хладнокровный
Наукой славился любовной,
Сам о себе везде трубя
И наслаждаясь не любя.
* * *
Разговорный язык простого народа (не читающего иностранных книг и, слава богу, не выражающего, как мы, своих мыслей на французском языке) достоин также глубочайших исследований. Альфиери изучал итальянский язык на флорентийском базаре: не худо нам иногда прислушиваться к московским просвирням. Они говорят удивительно чистым и правильным языком.
* * *
Разум неистощим в соображении понятий, как язык неистощим в соединении слов. Все слова находятся в лексиконе; но книги, поминутно появляющиеся, не суть повторение лексикона. Мысль отдельно никогда ничего нового не представляет; мысли же могут быть разнообразны до бесконечности.
* * *
Родные люди вот какие:
Мы их обязаны ласкать,
Любить, душевно уважать
И, по обычаю народа,
О рождестве их навещать
Или по почте поздравлять,
Чтоб остальное время года
Не думали о нас они…
Итак, дай Бог им долги дни!
* * *
Роскошь утешает одну только бедность и то ненадолго, на одно мгновенье.
* * *
Сердцами сходствуем; он – точно я другой: я горе с ним делю, он – радости со мной.
* * *
Сердце в будущем живет;
Настоящее уныло.
Все мгновенно, все пройдет;
Что пройдет, то будет мило.
* * *
Сколь черств и горек хлеб чужой —
Сколь тяжко медленной ногой
Всходить на чуждые ступени.
* * *
Скука есть одна из принадлежностей мыслящего существа.
* * *
Слишком часто разговоры Принять мы рады за дела.
* * *
Слог его <Ломоносова>, ровный, цветущий и живописный, заемлет главное достоинство от глубокого знания книжного славянского языка и от счастливого слияния оного с языком простонародным.
* * *
Служенье муз не терпит суеты:
Прекрасное должно быть величаво.
* * *
Случалось ли поэтам слезным
Читать в глаза своим любезным
Свои творенья? Говорят,
Что в мире выше нет наград.
* * *
Смех, жалость и ужас суть три струны нашего воображения.
* * *
Совесть – когтистый зверь, скребущий сердце.
* * *
Сокровища родного слова, —
Заметят важные умы,
Для лепетания чужого
Пренебрегли безумно мы.
Мы любим Муз чужих игрушки,
Чужих наречий погремушки,
А не читаем книг своих…
* * *
Старинной глупости мы праведно стыдимся,
Ужели к тем годам мы снова обратимся,
Когда никто не смел отечество назвать
И в рабстве ползали и люди и печать?
* * *
Стократ блажен, кто предан вере,
Кто хладный ум угомонив,
Покоится в сердечной неге…
* * *
Страшен хлад подземных сводов:
Вход в него для всех открыт,
Из него же нет исхода.
* * *
Счастлив, кто в страсти сам себе
Без ужаса признаться смеет;
Кого в неведомой судьбе
Надежда робкая лелеет.
* * *
Так наше ветреное племя
Растет, волнуется, кипит
И к гробу прадедов теснит.
Придет, придет и наше время,
И наши внуки в добрый час
Из мира вытеснят и нас!
* * *
Так! Равнодушное забвенье
За гробом ожидает нас.
Врагов, друзей, любовниц глас
Вдруг молкнет.
* * *
То, что я мог бы сказать относительно женщин будет для вас совершенно бесполезно. Я лишь замечу, что чем меньше любят женщину, тем скорее могут надеяться обладать ею, но эта забава достойна старой обезьяны XVIII века.
* * *
Товарищ, верь: взойдет она,
Звезда пленительного счастья,
Россия вспрянет ото сна…
* * *
Только первый любовник производит впечатление на женщину, как первый убитый на войне!
* * *
Только революционная голова, подобная Мирабо и Петру, может любить Россию так, как писатель только может любить ее язык.
* * *
Тонкость не доказывает еще ума. Глупцы и даже сумасшедшие бывают удивительно тонки. Прибавить можно, что тонкость редко соединяется с гением, обыкновенно простодушным, и с великим характером, всегда откровенным.
* * *
Точность и краткость – вот первые достоинства прозы. Она требует мыслей и мыслей – без них блестящие выражения ни к чему не служат.
* * *
Ты понял жизни цель: счастливый человек,
Для жизни ты живешь.
* * *
Тьмы низких истин мне дороже
Нас возвышающий обман.
* * *
У ночи много звезд прелестных,
Красавиц много на Москве…
* * *
Уважен хочешь быть, умей других уважить.
* * *
Уважение к минувшему – вот черта, отличающая образованность от дикости.
* * *
Увижу ль, о друзья! Народ неугнетенный
И рабство, падшее по манию царя,
И над отечеством свободы просвещенной
Взойдет ли наконец прекрасная заря?
* * *
Увы! Куда ни брошу взор —
Везде бичи, везде железы,
Законов гибельный позор,
Неволи немощные слезы;
Везде неправедная Власть
В сгущенной мгле предрассуждений
Воссела – Рабства грозный Гений
И Славы роковая страсть.
* * *
Уж носятся сомнительные слухи,
Уж новизна сменяет новизну…
* * *
Ум ищет божества, а сердце не находит.
* * *
Ум у бабы догадлив,
На всякие хитрости повадлив.
* * *
Ум человеческий, по простонародному выражению, не пророк, а угадчик, он видит общий ход вещей и может выводить из оного глубокие предложения, часто оправданные временем, но невозможно ему предвидеть случая – мощного, мгновенного орудия провидения.
* * *
Ученый без дарования подобен тому бедному мулле, который изрезал и съел Коран, думая исполниться духа Магометова.
* * *
Фиалка в воздухе свой аромат лила,
А вол злодействовал в пасущемся народе;
Он кровожаден был, фиалочка – мила;
Всяк следует своей природе. <сущность натуры>
* * *
Хоть, может быть, иная дама
Толкует Сея и Бентама,
Но вообще их разговор
Несносный, хоть невинный вздор.
* * *
Хочу воспеть Свободу миру,
На тронах поразить порок.
* * *
Цель художества есть идеал, а не нравоучение.
* * *
Чем богаче язык выражениями и оборотами, тем лучше для искусного писателя.
* * *
Чем более мы холодны, расчетливы осмотрительны, тем менее подвергаемся нападениям насмешки. Эгоизм может быть отвратительным, но он не смешон, ибо отменно благоразумен. Однако есть люди, которые любят себя с такой нежностью, удивляются своему гению с таким восторгом, думают о своем благосостоянии с таким умилением, о своих неудовольствиях с таким состраданием, что в них и эгоизм имеет всю смешную сторону энтузиазма и чувствительности.
* * *
Чем меньше женщину мы любим,
Тем легче нравимся мы ей,
И тем ее вернее губим
Средь обольстительных цепей.
* * *
Чины сделались страстию русского народа.
* * *
Читайте простонародные сказки, молодые писатели, чтоб видеть свойства русского языка.
* * *
Читайте Шекспира, он никогда не боится скомпрометировать своего героя, он заставляет его говорить с полнейшей непринужденностью, как в жизни, ибо уверен, что в надлежащую минуту и при надлежащих обстоятельствах он найдет для него язык, соответствующий его характеру.
* * *
Чтение — вот лучшее учение. Следовать за мыслями великого человека – есть наука самая занимательная.
* * *
Что дружба? Легкий пыл похмелья,
Обиды вольный разговор,
Обмен тщеславия, безделья
Иль покровительства позор.
* * *
Что в имени тебе моем?
Оно умрет, как шум печальный
Волны, плеснувшей в берег дальный,
Как звук ночной в лесу глухом.
* * *
Что может быть на свете хуже
Семьи, где бедная жена
Грустит о недостойном муже
И днем и вечером одна;
Где скучный муж, ей цену зная
(Судьбу однако ж, проклиная),
Всегда нахмурен, молчалив,
Сердит и холодно-ревнив!
* * *
Что нужно драматическому писателю? Философию, бесстрастие, государственные мысли историка, догадливость, живость воображения, никакого предрассудка любимой мысли. Свобода.
* * *
Что развивается в трагедии? Какая цель ее? Человек и народ – Судьба человеческая, судьба народная.
* * *
Что слава? – Яркая заплата
На ветхом рубище певца.
* * *
Что слава? шепот ли чтеца?
Гоненье ль низкого невежды?
Иль восхищение глупца?
* * *
Что шум веселий городских —
Где нет любви, там нет веселий.
* * *
Чувство приличия зависит от воспитания и других обстоятельств.
* * *
Чужбины прах с презреньем отряхаю
С моих одежд.
* * *
Чуждый язык распространяется не саблею и пожарами, но собственным обилием и превосходством.
* * *
Я говорил пред хладною толпой
Языком истины свободной,
Но для толпы ничтожной и глухой
Смешон глас сердца благородный.
* * *
Я говорю: промчатся годы,
И сколько здесь не видно нас,
Мы все сойдем под вечны своды —
И чей-нибудь уж близок час.
* * *
Я не люблю видеть в первобытном нашем языке следы европейского жеманства и французской утонченности. Грубость и простота более ему пристали.
* * *
Языку нашему надобно воли дать более – (разумеется, сообразно с духом его). И мне ваша свобода более по сердцу, чем чопорная наша приветливость.
РАДИЩЕВ АЛЕКСАНДР НИКОЛАЕВИЧ
Александр Николаевич Радищев (1749–1802). Русский писатель, публицист. Автор знаменитой книги «Путешествие из Петербурга в Москву»; поэм «Бова», «Песнь историческая» и др.; од «Вольность», «Ода к другу моему»; прозаических произведений «Дневник одной недели», «Письмо к другу, жительствующему в Тобольске», «Слово о Ломоносове», «Беседа о том, что есть сын Отечества», «О человеке, его смертности и бессмертии», «Житие Ф. В. Ушакова»; путевых очерков «Записки путешествия в Сибирь», «Записки путешествия из Сибири» и др.
Вечна едина премудрость. Победа ее увенчает,
После тревог воззовет.
* * *
Все злые следствия рабства, как-то: беспечность, леность, коварство, голод…
* * *
Добродетелью я называю навык действий, полезных общественному благу.
* * *
Если свободно всякому мыслить и мысли свои объявлять всем беспрекословно, то естественно, что все, что будет придумано, изобретено, то будет известно; великое будет велико, истина не затмится.
* * *
Излишний покой расслабляет тело и бывает причиною многих и тяжелых заболеваний.
* * *
Истина есть высшее для нас божество.
* * *
Истинный человек и сын отечества есть одно и то же.
* * *
Мистицизм приводит к бездействию; упование на силы небесные мешает приводить в порядок дела земные.
* * *
Мужайтесь, бодрствуйте и смело протекайте
Сей краткой жизни путь.
* * *
Нет ничего вреднее, как всегдашнее на предметы рабства воззрение. С одной стороны родится надменность, а с другой робость.
* * *
Ничего для нас столь обыкновенно, ничто столь просто кажется, как речь наша, но в самом существе ничто столь удивительно есть, сколь чудесно, как наша речь.
* * *
О вольность, вольность! Да скончаешь,
Со вечностью ты свой полет…
* * *
О вы! Счастливые народы,
Где случай вольность даровал!
Блюдите дар благой природы.
* * *
О! Дар небес благословенный,
Источник всех великих дел;
О вольность, вольность, дар бесценный!
* * *
Покоя рабского под сенью
Плодов златых не возрастет.
* * *
Священнослужители были всегда изобретатели оков, которыми отягчался в разные времена разум человеческий, они подстригали ему крылие…
* * *
Таков есть закон природы: из мучительства рождается вольность, из вольности рабство…
* * *
Только тогда станешь человеком, когда научишься видеть человека в другом.
* * *
Человек родится в мир равен во всем другому. Все имеем разум и волю. Следственно, человек без отношения к обществу есть существо ни от кого не зависящее в своих деяниях.
* * *
Чем более вникают в деяния природы, тем видима наиболее становится простота законов, коим следует она в своих деяниях.
* * *
Чем выше человек восходит в познаниях, тем пространнейшие открываются ему виды.
* * *
Чрезвычайность во страсти есть гибель; бесстрастие есть нравственная смерть.
* * *
Яко врачебное некое зелие, совесть есть лекарство злых дел.
* * *
Яко упражнения в телодвижении укрепляют телесные силы, тако упражнения в размышлениях укрепляют силы разумные.
РАСПУТИН ВАЛЕНТИН ГРИГОРЬЕВИЧ
Валентин Григорьевич Распутин (р. 1937). Русский писатель, общественный деятель, лауреат Государственной премии СССР. Перу В. Распутина принадлежат сборники рассказов «Человек с этого света», «Край возле самого неба», «Костровые новых городов», «Век живи – век люби»; повести «Деньги для Марии», «Последний срок», «Живи и помни», «Прощание с Матерой», «Пожар»; рассказы «Наташа», «Что передать вороне», «В ту же землю», «Поминный день», «Нежданно-негаданно», «Отчие пределы» («Видение», «Вечером») и др.
В обычае русской бабы устраивать свою жизнь лишь однажды и терпеть все, что ей выпадет.
* * *
До чего легко, способно жить в счастливые дни и до чего горько, окаянно в дни несчастные! Почему не дано человеку запасать впрок одно, чтобы смягчать затем тяжесть другого?
* * *
Если у родителей один ребенок, они, судя по всему, сами впадают в детство, продолжая играть с ним, как с куклой, до тех пор, пока не откупится собственным родительским вкладом.
* * *
Живешь-то всего ничего, пошто бы ладом не прожить, не подумать, какая об тебе останется память. А память, она все помнит, <…> ни одной крупинки не обронит.
* * *
Жизнь, на то она и жизнь, чтоб продолжаться, она все перенесет и примется везде, хоть и на голом камне и в зыбкой трясине, а понадобится если, то и под водой.
* * *
И кто знает правду о человеке: зачем он живет? Ради жизни самой, ради детей, чтобы и дети оставили детей, и дети детей оставили детей, или ради чего-то еще? Вечным ли будет это движение?
* * *
Не может быть, <…> чтобы человек вступал в каждый свой новый день вслепую, не зная, что с ним произойдет, и проживал его лишь по решению своей собственной воли, каждую минуту выбирающей, что делать и куда пойти. Не похоже это на человека. Не существует ли в нем вся жизнь от начала и до конца изначально и не существует ли в нем память, которая и помогает ему вспомнить, что делать. Быть может, одни этой памятью пользуются, а другие нет или идут наперекор ей, но всякая жизнь – это воспоминание вложенного в человека от рождения пути. Иначе какой смысл пускать его в мир?
* * *
Нет ничего несправедливей в свете, когда что-нибудь, будь то дерево или человек, доживает до бесполезности, до того, что становится в тягость…
* * *
Ничто так не опасно для любой страны, как равнодушие народа.
* * *
Потихоньку да помаленьку жизнь притрется, человек приспособится, иначе не бывает.
* * *
Сладкое и тревожное обмирание по вечерам пред красотой и жутью подступающей ночи, когда уж и не понимаешь, где ты и что ты, когда чудится исподволь, что ты бесшумно и плавно скользишь над землей, едва пошевеливая крыльями и правя открывшимся тебе благословенным путем, чутко внимая всему, что проплывает внизу; эта возникшая неизвестно откуда тихая глубокая боль, что ты и не знал себя до теперешней минуты, не знал, что ты – не только то, что ты носишь в себе, но и то, не всегда замечаемое, что вокруг тебя, и потерять его иной раз пострашней, чем потерять руку или ногу, – вот это все запомнится надолго и останется в душе незакатным светом и радостью. Быть может, лишь это одно и вечно, лишь оно, передаваемое, как дух святой, от человека к человеку, от отцов к детям и от детей к внукам, смущая и оберегая их, направляя и очищая, и вынесет когда-нибудь к чему-то, ради чего жили поколения людей.
* * *
Смерть каждую минуту стоит против человека.
* * *
Смерть кажется страшней, но она же, смерть, засевает в души живых щедрый и полезный урожай, и из семени тайны и тлена созревает семя жизни и понимания.
* * *
Смотрите, думайте! Человек не един, немало в нем разных, в одну шкуру, как в одну лодку, собравшихся земляков, перегребающих с берега на берег, и истинный человек выказывается едва ли не только в минуты прощания и страдания – он это и есть, его и запомните.
* * *
Стареют с годами, а душой можно остыть и раньше лет.
* * *
Тому, кто не имеет ее, самостоятельность кажется настолько привлекательной и увлекательной штукой, что он отдаст за нее, что угодно.
* * *
Хорошая книга, как и плохая, создается из одних и тех же слов, расставленных, правда, в ином порядке, звучащих в иной интонации и благословленных иным перстом, но уже то, что первичное сырье берется из одной кучи, дает многим чудакам повод думать, что и конечная продукция должна расцениваться одинаковой мерой.
* * *
Человек в слабостях своих на всю жизнь остается ребенком.
* * *
Человек должен быть с грехом, иначе он не человек.
* * *
Человек приходит в мир и, пожив, устав от жизни, <…> а когда и не устав, неминуемо уходит обратно.
* * *
Это неправда, что на всех людей, одна смерть – костлявая, как скелет, злая старуха с косой за плечами. Это кто-то придумал, чтобы пугать ребятишек да дураков… у каждого человека своя собственная смерть, созданная по его образу и подобию…
