Текст книги "Адмирал Д. Н. Сенявин"

Автор книги: Александр Шапиро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

Боевые действия по овладению островами были начаты 29 марта 1806 года. В 14 часов входившие в отряд Белле линейный корабль «Ярослав», бриг «Летун» и шебека «Азард» при свежем западном ветре подошли к крепости Корчула, лежащей на восточной оконечности острова того же наименования. Крепость открыла стрельбу ядрами из нескольких пушек, но стрельба эта не причинила никакого вреда русским кораблям. Когда «Ярослав» дал залп из всех пушек правого борта (с самого близкого расстояния), крепость прекратила огонь. Командир «Ярослава» капитан 2 ранга Митьков пишет, что он пытался стать на якорь, однако «из-за худости грунта и свежего ветра» сделать это не удалось, и корабль продрейфовало далеко от города.

' 30 марта на рассвете Митьков вновь приблизился к •крепости и послал к ее коменданту парламентера с предложением сдаться. Но французы не спустили флаг, и Митьков решил высадить десант в составе 40 солдат и 50 матросов при трех офицерах. Высадка прикрывалась бригом «Летун» и протекала успешно. Вместе с не имевшими артиллерии судами, на которых шел десант, к берегу был послан барказ, вооруженный 8-фуитовой пушкой.

В то же время линейные корабли «Азия» и «Елена» и шхуна «Экспедицион» подошли к крепости на самое близкое расстояние и открыли огонь. В результате энергичного обстрела с кораблей и приближения десанта французы решили сдать крепость и в 14 часов подняли белый флаг. В плен было взято 8 офицеров и свыше 250 солдат. Кроме того, шхуна «Экспедицион» захватила трехмачтовую требаку *, на которой находилось 39 французов. В числе трофеев было 12 медных пушек. А посланный к острову Вис (Лисса) «Азард» захватил еще несколько пушек^58.

Немедленно после занятия острова Белле поднял на нем русокий флаг и привел жителей к присяге на подданство России. Узнав об этом, Сенявин объявил Белле письменное замечание. Дмитрий Николаевич считал, что поднимать русский флаг и приводить к присяге на подданство следовало лишь после того, как жители острова сами того попросят. Ошибка Белле заключалась и в том, что он оставил на Корчуле совершенно недостаточный для защиты острова отряд, когда направился для занятия острова и крепости Хвар• (Лезина).

17 апреля почыо «Азия», «Летун», «Азард», «Экспе* дицион», одна вооруженная требака и одно бокезское судно подошли к этой крепости. Но сильный ветер в течение двух дней не давал, по словам Белле, «приняться за такое серьезное предприятие», как овладение ею. Мо-литор, который извлек урок из своего поражения на Корчуле, заблаговременно усилил гарнизон Хвара. А в результате двухдневного пребывания кораблей Белле на глазах у неприятеля был полностью утрачен момент внезапности. Французы смогли тщательно подготовиться к бою. На результатах боевых действий не могло не сказаться и то, что Белле.приступил к.десантным действиям, не разведав предварительно силы противника и их дислокацию. 19 апреля вечером он высадил на_; маленький островок, лежащий в устье хварской гавани, отряд из 100 солдат и 100 матросов и-приказал_: им оборудовать здесь батарею. Высадку прикрывали «Азард» и два небольших судна. Для защиты от ружейного огня против*

ника отряд захватил 200 матросских коек ⁵⁹. Отряд действовал умело и четко, и 20 апреля -в 5 часов утра батарея уже вела перестрелку с артиллерией противника. А в 6 час. 30 мин. из состава отряда был сформирован десант на Хвар, в который вошло 100 солдат и 42 матроса. Однако в результате сильного противодействия, оказанного противником, десант должен был вернуться с острова. При отходе стал на мель десятивесельный катер, и противнику удалось захватить в плен находившихся на нем 93 человек и в том числе штабс-капитана, командовавшего десантом; 10 человек десант потерял убитыми и 38 человек ранеными.

21, 22 и 23 апреля русская батарея и «Азия» вели огонь по крепости и городу и потопили возле него четыре судна. Между тем «Экспедицион», «Азард» и одно бокезское судно прерывали сообщения между Хваром и материком. Но 23 апреля они столкнулись с семью кораблями противника, вооруженными более мощной артиллерией, и вынуждены были «отступить от занимаемых мест».. Полагая, что ‘противник получил значительное подкрепление людьми и орудиями и учитывая, что от бессменных боевых действий днем и ночью люди на островке и на «Азии» начали ослабевать, Белле решил прекратить атаку Хвара. В ночь на 24 апреля личный состав и орудия с островка были сняты, а еще через четыре дня корабли ушли от Хвара. К этому времени у Белле начали иссякать запасы воды и провианта. К тому же противник установил на горе орудия, которые обстреливали «Азию», оставаясь в то же время недосягаемыми для корабельной артиллерии⁸.

Французский гарнизон Хвара был настолько усилен, что мог даже выделить отряд для нового захвата Корчулы. Так как Белле не оставил у этого острова ни одного корабля, -почти не оставил сухопутных войск и не привлек к делу обороны' местное население, противнику удалось овладеть городом Корчула. Все, что только что было завоевано на далматинских островах, казалось потерянным. Но 28 апреля к Корчуле подошел Сенявин. Он вел отряд, состоявший из линейных кораблей «Селафаил» и

«Петр» и фрегата «Автроил». Завидев русские корабли, французы с большой поспешностью бежали с Корчулы на рагузиискмй берег.

Сенявин внимательно ознакомился с положением дел в Далмации и, получив рапорт о бое у Хвара, ответил Белле чрезвычайно интересным письмом. В нем подчеркивается, что личный состав действовал в бою храбро и умело. В то же время командующий вскрыл причины неудачи отряда Белле. Батарея, которую он приказал оборудовать, не могла принести пользы. Такого рода батареи, пишет Дмитрий Николаевич, имеет смысл строить «для делания проломов, предполагая штурмовать город». Но этой цели можно было достигнуть лишь с помощью больших орудий, «а не таковых, как были от вас поставлены». Задачу подавления неприятельских батарей созданная Бёлле батарея не могла выполнить, так как неприятель имел орудия «гораздо превосходнейшие» ⁶⁰. Не принося, таким образом, серьезной пользы, батарея «вредила городу и безвинным онаго жителям».

В подготовке и организации десанта Сенявин также отмечает ряд серьезных просчетов и упущений. «В доноше-иии не видно, – пишет Дмитрий Николаевич, – имели ли вы (Белле. – А. Ш.) сведения о числе неприятельских войск, которых точно было не менее 800, а может, и за тысяч}⁶⁰». При таких обстоятельствах, продолжал Сенявин, «вы напрасно предпринимали действие таким малым числом». Вдобавок, десант был высажен слишком близко к крепости, и «неприятель отважился оставить оную и выйти навстречу». Серьезным упущением Белле Сенявин считал и то, что он положился на опытность командовавшего десантом штабс-капитана и не приготовил «на случай ретирады гребных судов под надежною защитою и в удобнейшем месте для безопасного принятия наших войск обратно».

Главную причину понесенных потерь и проигрыша боя под Хваром Сенявин видел в том, что Белле не разведал численность и дислокацию сил противника, поставил батарее, десанту и легким судам задачи, с которыми они

нс могли справиться, и не позаботился об эвакуации людей в случае неудачи десанта. «Одним словом, – писал в конце своего письма Дмитрий Николаевич, – с таким распоряжением, с таким малым десантом, на удачу отправленным против неприятеля, который был впятеро превосходнее числом и положением, нельзя было ожидать никакого успеха, что и последовало»⁹.

Письмо Сенявина представляет интерес не только потому, что в нем нашли отражение взгляды адмирала на организацию десантных действий. В нем подвергаются скрупулезному анализу допущенные ошибки. На этих ошибках Сенявин учил своих подчиненных. Письмо интересно и потому, что характеризует отношение Сенявина к местному населению.

На острове Корчула, который вторично был освобожден от французов 28 апреля, Дмитрий Николаевич действовал совсем иначе, чем Белле. Он дал населению широкое самоуправление и оставил в распоряжении местных властей все доходы огобложения. Он поднял на крепости русский флаг только после того, как жители сами об этом попросили. Сенявину удалось привлечь местные органы управления («здешнее правительство») к делу обороны острова от французов. В частности, совместно с ними были установлены сигналы для скорейшего «узиания о приближении неприятеля».

1 мая, когда Белле вернулся к Корчуле, Сенявин приказал ему оберегать этот остров «сколько возможно будет» и оставил в его распоряжении «Азию», шебеку «Азард» и несколько лодок. От борьбы за остальные далматинские острова, которая требовала сейчас сравнительно значительных сил, Сенявин счел необходимым воздержаться до получения разъяснений относительно приказа о возвращении эскадры в Россию.

Разработанный Сенявиным план изгнания французов из Далмации помогает верно оценить его стратегическое искусство. План этот характеризовался глубокой оценкой обстановки и, в частности, особенностей театра, соотношения сил и политических настроений местного населения. План этот вместе с тем отличался решительностью и умелым выбором направления главного удара.

Изгнание французов из Далмации изменило бы стратегическую обстановку в Юго-Восточной Европе, лишило бы французов плацдарма, с которого они угрожали про-

никновением в глубь Балканского полуострова, к Ионическим островам, к Босфору и к русским днестровским границам. И если бы царские приказы не сорвали далматинский план, у Сенявина было бы немало шансов на его успешное -претворение в жизнь.

Но и то, что было сделано русскими вооруженными силами под командованием Сенявина в феврале—апреле 1806 года, имело* немалое значение:– занятие Которской области и изгнание французов с острова Корчула значительно улучшило позиции и условия 'базирования русских средиземноморских сил, затруднило «проникновение французов в Албанию и Грецию и обеспечило оборону Ионических островов. В результате успешных военных действий укреплялись дружественные связи между Россией и балканскими народами и создавались «более благоприятные условия для совместной борьбы против Наполеона.

ГЛАВА XII

НАСТУПЛЕНИЕ НА ДУБРОВНИК

Пока Сенявин ожидал царского разрешения на развертывание боевых действий в Далмации, противник успел упредить .его и начал наступление на Дубровник, лежавший на пути из Северной Далмации в Которскую область.

С момента вступления русских войск в Котор до появления французов у Дубровника прошло два с половиной месяца. В течение этого периода Сенявин мог овладеть Дубровником без или почти без сопротивления со стороны рагузинцев. Но не имея инструкций, он не решался нарушить нейтралитет Рагузинской республики и ее протектора – Оттоманской империи. Избежать дипломатических осложнений можно было, если бы рагузинцы сами пригласили к себе русский гарнизон. Но рагузинский сенат соглашался прибегнуть к помощи русских вооруженных сил и принять русский гарнизон лишь после того, как французы вторгнутся на территорию республики, хотя в этих условиях невозможно было успеть сосредоточить силы для обороны Дубровника: ведь после перехода границы Рагузинской республики французам пришлось бы идти до ее столицы максимум 55 километров.

В соответствии с инструкциями, полученными от Наполеона, Молитор направил в Дубровник отряд в тысячу солдат под командованием генерала Лористона. В ночь на 14 мая отряд этот уже прибыл в Слан (Слано) – пункт, расположенный на расстоянии суточного перехода от Дубровника.

Правящие круги Рагузинской ‘республики не собирались выполнять договор, заключенный ими неделю тому

назад с Сенявиным ⁶¹. Но им нужно было считаться с.ан-тифранцузскнми настроениями значительной части жителей, с нетерпением ожидавших решения Сената. Чтобы отвести от себя обвинения в предательстве' и помешать' славянскому населению позвать русских и с их помощью организовать оборону, сенаторы решили разыграть -позорный спектакль. Первым его актом было принятие после долгого обсуждения Сенатом решения спокойно ожидать французов, «чтобы узнать, чего они домогаются». Не приходится сомневаться в том, что Сенат прекрасно знал, зачем идет Лористон, и принял это решение, чтобы ввести в заблуждение народ и облегчить французам выполнение их задачи.

15 мая Лористон подошел уже к воротам города и принял участие во втором акте спектакля, задуманного сенаторами: в городе было сообщено, что Лористон просит разрешения на суточный отдых его отряда в Дубровнике. Он просит также 500 бутылок вина «длй освежения войска, утомленного путешествием». Сверх этого Ло-ристон-де не требует ровным счетом ничего. Сенаторы поспешили открыть ворота и впустить французов.

16 мая Лористон опубликовал от имени Наполеона прокламацию, в 'которой было обещано признать независимость и нейтралитет республики лишь тогда, когда русские уйдут из Котора и с Корфу и других островов и когда они «оставят в покое» берега Далмации. Так французы оккупировали Дубровник при попустительстве нобилитета и вопреки желанию славянского населения республики.

Тотчас же после овладения Дубровником Лористон опустошил казну республики. Его требования были столь велики, что Сенат должен был изъять из церквей серебро, вычеканить из него монету и передать ее «взаймы» французам. Но и этого было недостаточно, и оккупанты ограбили общественные кассы, в том числе кассу общественного призрения. Все сапожники и портные должны были обувать и одевать французских солдат и притом безвозмездно, так как расплата была -возложена Лористо-

ном на ту самую рагузинскую казну, которую он только что опустошил.

В Дубровнике вводились порядки, какие устанавливались и в других оккупированных Наполеоном землях. Вдобавок, русский флот немедленно после открытого перехода Сената на сторону Наполеона стал захватывать рагузинские суда как в море, так и в портах республики. «Таким образом, – пишет современник-рагузи-нец, – в несколько дней был полностью разрушен весь наш флот – единственная поддержка нашего существования и плод многолетних наших усилий» ¹.

Понятно, что Лористон чувствовал себя не очень уверенно в Дубровнике и крайне опасался наступления русских войск. Имея в виду скорейшую присылку обещанных ему подкреплений, он обращается 17 мая к Монитору с таким восклицанием: «Мои войска! мои артиллеристы! мои пушки! мои саперы! мои инструменты!»²

Захватив Дубровник, французы и присоединившиеся к ним рагузинцы двинулись к Которской области. Но у Цавтата они были встречены русско-черногорскими войсками и после коротких боевых столкновений с ними вынуждены были отступить. В районе Брено, где расстояние от моря до турецкой границы едва достигало двух километров, они попытались задержаться. Оборона на таком узком пространстве представлялась французам весьма заманчивой. Но они не учли, что их позиции могут быть обстреляны с «моря.

Между тем 23 мая Сенявин прислал к Цавтату линейный корабль «Уриил» и канонерскую лодку. Лодка была придана линейному кораблю для стрельбы по неприятельским войскам, отходившим вдоль побережья. С «Уриила», кроме того, спустили барказ, вооруженный четырехфунтовыми фальконетами ⁶². Бокезские суда тоже обстреливали отступавших от Цавтата французов и ра-гузинцев ⁶³.

Получив сообщения о первых боях с французами, Се* нявин приказом объявил благодарность командиру «Уриила» капитану 2 ранга Быченокому «за хорошее его распоряжение при том действии со стороны моря». Благодарность была также выражена лейтенантам Повали-шину и Кузину «за расторопную пальбу с порученных им гребных судов». О значении, которое Сенявии придавал артиллерийской поддержке сухопутных -войск, можно судить по заключительным слова<м его приказа. Несмотря на небольшие масштабы боя, адмирал заявил, что «засвидетельствует» царю «о ревности» командиров гребных судов, «поддержавших своим огнем наступавшие войска³.

Гребные суда использовались в целях артиллерийской поддержки сухопутных сил задолго до Сенявина. Русские моряки добились в этом отношении существенных успехов уже «в XVIII веке. Действия петровских галер в финских шхерах в кампании 1713—1714 гг. и действия гребной флотилии во время взятия -Суворовым Измаила в 1790 году являются блестящим тому подтверждением. Используя легкие суда и гребные суда с кораблей для обстрела действующих на побережье неприятельских войск, моряки Средиземноморской эскадры поступали в духе традиций русского флота. При этом следует отметить, что они не ограничивали свою поддержку кратковременным огневым налетом на противника, а сопровождали двигавшиеся вдоль побережья сухопутные войска в течение длительного времени. Так, канонерская лодка 26 мая сопровождала преследовавших врага русских и черногорцев в течение 8 -часов.

Не сумев удержаться в районе Брено, французы и рагузинцы продолжали откатываться. Им удалось остановить своих преследователей лишь у горной цепи, перегораживающей территорию республики юго-восточнее Дубровника. К 26 мая Лористон успел получить подкрепления людьми и артиллерией и построить батареи и редуг перед Дубровником в районе -гор Бергат. Бергатские позиции тянулись уже не на 2 километра, как позиции © районе Брено, а на 5—6 километров. Но зато они были закрыты со стороны .моря крутым берегом. Броневский пишет, что «природа и искусство обеспечивали» крепость французских позиций: перед фронтом у них были почти отвесные высокие скалы, а важнейшие пункты их обороны

были так связаны, что «каждый из них мог защищать один другого» ⁴.

Лористон имел в Рагузе не менее 1900 французских солдат и 2000—3000 рагузин-

цев. Большая часть этих войск под командованием генерала

Бокезский стрелок.

Дельгога была отправлена в район Бергат-ских высот. Сенявин же мог направить сюда 1700 русских солдат под командованием генерал-майора Вяземского и около 2500 черногорцев .и бокезцев* которыми командовал Петр Негош. Сенявин не мог начать атаку столь сильных укреплений, как бергатские, и столь серьезного про-

Рисунок начала XIX в. ТИВНИКа, КЭК НаПОЛвО-

новские войска, пока не подошло подкрепление. Он атаковал французские позиции лишь после того, как добился под Дубровником уравнения в силах, а на решающем направлении • и численного превосходства над противником: против

4000—5000 французов и рагузинцев, находившихся на территории республики, действовало 5000 русских и черногорцев, причем свыше 4000 из них были сосредоточены для штурма бергатских позиций.

Так как бергатские позиции были недоступны для огня корабельной артиллерии, флоту пришлось отказаться от непосредственной артиллерийской поддержки отряда Вяземского. Но имея подавляющее превосходство над противником именно в морских силах, адмирал счел необходимым изыскать иные способы для содействия флота сухопутным войскам.

Следует упомянуть, что уже в первую ночь после прибытия Сеня-внна к рагузинским берегам с его флагманского корабля неоднократно давались ложные сигналы, «с тем намерением, дабы во время ночи содержать французов в тревоге».

Черногорский стрелок.

Рисунок нача.га Х/Х в.

Само собою разумеется, помощь флота сухопутным войскам не ограничивалась этими сигналами. Чтобы связать часть французских сил, Сенявин выделил 4 июня отряд в составе линейных кораблей «Параскева» и «Петр», фрегата «Венус», шебеки «Азард», двух канонерских лодок и двух бокезских судов.

Командиру отряда Со-. рокину было приказано обстрелять крепость Дубровник и расположенный возле Дубровника остров Марка, а затем высадить на остров десант.

Для содействия сухопутным силам в овладении портом Кроче, лежащим рядом с Дубровником, также был выделен отряд в составе линейного -корабля «Уриил», фрегатов «Михаил» и «Автроил» и двух бокезских судов. Таким образом, Сенявин стремился максимально использовать флот для содействия сухопутным войскам.

Рано утром 5 июня началась ружейная перестрелка, деморализовавшая, противника: черногорцы, скрызаясь за скалами, поражали французских солдат, а сами оставались неуязвимыми. Часть черногорских войск была отряжена для овладения аванпостами неприятеля и около 14 часов приступила к выполнению поставленной задачи. А в 14 час. 30 мин. открыл огонь подошедший к Дубровнику отряд кораблей под командованием Сорокина. Ко-

раблн 'периодически возобновляли обстрел и ©ели его до полуночи, приковывая внимание противника к приморскому направлению и заставляя его опасаться высадки русского десанта.

Черногорцам удалось овладеть одним из аванпостов противника и начать бой за второй. Но генерал Дельгог верил в неприступность своих позиций и не придавал серьезного значения успехам своего противника. Он послал Лористоиу успокоительный рапорт, обещая отбросить черногорцев до наступления ночи. В 15 час. 30 мин. Дельгог отдал приказ перейти в контратаку. Завязался ожесточенный бой. Небольшой черногорский отряд сражался на самом -краю пропасти со значительно превосходящими сила-ми противника. С кораблей был виден этот бой, и моряки мучительно беспокоились, так как черногорцам и находившемуся с ними Негошу грозила явная гибель; но в решающий момент к ним на выручку пришли русские. «На вершине горы, – пишет Бронев-ский, —показались наши знамена, эхо повторило громкое ура! и войско наше, подвинувшись вперед, скрылось в ущелиях».

Овладев первыми горными позициями противника, русские -войска устремились -на штурм батарей и редута. Артиллерия не -могла поддержать пехоту в этом бою на крутых горах. Приходилось ограничиваться ружейным огнем. И все же батареи и редут были -взяты. «Видя неустрашимость российских войск при штурмовании батарей, – писал Д. Н. Сенявин, – черногорцы и бокезцы также начали не страшиться пушек и вместе с нашими бросались на батареи». А непосредственный участник штурма одной из бата-рей поручик Красовский добавляет, что она «была взята штыками» ⁰.

Не давая противнику опомниться, русские войска в 18 часов овладели господствующей над Дубровником горой Св. Сергия. Как раз в это время в Дубровник прибыл адъютант, посланный Дельгогом к Лористоиу с успокоительным докладом. «Слушая этот доклад, – рассказывает Лористон, – я поднял глаза и увидел, что гора, господствующая над Рагузой, с востока покрыта беспорядочно отступающими французскими солдатами»⁷.

Французские и рагузинские войска бежали и из порта Кроче, где у них была батарея и 21 вооруженное купеческое судно. Фрегат «Михаил», бокезокие суда и спу*

щенный с «Уриила» барказ успели сделать всего несколько выстрелов по батарее, когда узнали, что защитники Кроче бежали и в порт вошли свои.

В бою 5 нюня противник потерял убитыми и ранеными 450 человек. Убит был и генерал Дельгог⁸. Потери русских составили: 17 убитых, 33 раненых и один пропавший без вести; черногорцы 1ПОтеряли убитыми и ранеными около ста человек^

На батареях было захвачено 13 пушек. Кроме того, в -порту Кроче русские корабли захватили верфь, морской арсенал с большим количеством разных запасов, двадцать одно большое купеческое вооруженное судно и значительное количество требак и малых грузовых лодок.

Во время боя русские войска и черногорцы умело использовали особенности горноскалистой местности, чтобы скрытно подобраться к укрепленным позициям противника. Они сумели нанести удар там, где противник его никак не ожидал: Дельгог считал свои позиции на крутых горах совершенно неприступными, а русские и черногорцы взбирались «по кручам и тотчас же переходили в штыковую атаку. Действия войск были проникнуты стремлением к взаимной выручке Благодаря своевременной поддержке русских был спасен черногорский отряд во главе с Иегошем.

Для действий русских под Дубровником характерно стремление всемерно использовать флот в целях максимального содействия наступлению сухопутных войск. И еще характерна глубокая вера командующего в храбрость и искусство русских войск, причем солдаты не только оправдали, но и превзошли самые оптимистические надежды Сенявина. Он с полным правом мог сказать, что бой под Дубровником показал, что для русских войск «нет мест неприступных».

Ю Зак. 473

ГЛАВА XIII

ОТХОД ОТ ДУБРОВНИКА

Тотчас же после овладения горой Св. Сергия Сенявин использовал эту командующую над Дубровником высоту для бомбардировки города. Дмитрий Николаевич выехал на место, выбрал позиции для батарей и 8 июня приказал поднять на гору орудия. Специально выделенные для этого 500 матросов втащили туда два медных единорога, стрелявших 48-фунтовыми ядрами и бомбами и весивших по 87 пудов каждый. Кроме того, были подняты две чугунные карронады, стрелявшие 24-фунтовыми ядрами, и три сухопутные мортиры *. По словам Броневского, батареи действовали «весьма исправно, так что каждый выстрел причинял вред неприятелю».

Населению Дубровника, резко увеличившемуся за счет беженцев, угрожал голод, так как мельницы находились в занятом русскими пункте Брено, а запасы хлеба, имевшиеся в городе, конфисковали французы. Кроме того, русским удалось в первый же день осады Дубровника – 6 июня – перерезать водопровод, снабжавший город. В Дубровнике, правда, оставались цистерны с пресной водой, но, опасаясь длительной блокрды, французы установили для населения самые скудные нормы ее расходования. Попытка подвоза воды с острова Марка была сорвана русским флотом. Если еще учесть беззастенчивые поборы Лористона, станет ясно, каково было моральное состояние жителей и как сильна была их ненависть к французам и к собственным правителям, навлекшим

на Дубровник столько бедствий. Даже нобили раскаивались в том, что впустили в город французов, вместо того чтобы призвать на помощь Сеня вина.

Через несколько дней после -начала осады в Дубровнике распространились слухи, что в случае отказа капитулировать Сенявин возьмет город штурмом и отдаст его в руки черногорцев. И тогда рагузинская знать стала осторожно намекать Лористоиу «а необходимость прекратить сопротивление и сдать город Сеня-вину.

Пока русские войска и часть черногорцев держали в осаде Дубровник, другая часть черногорцев и бокезцев быстро продвигалась по территории республики. К ним присоединялось местное крестьянство, поднявшееся против своих эксплуататоров, а также отряды славян, пришедших из Герцеговины. Современник пишет, что все они «наводнили республику подобно стремительному потоку». Ими была занята территория к северу от Дубровника, включая Слан. Доходили они и до Стона.

Сенявин оптимистически оценивал обстановку под Дубровником. Он полагал, что в условиях комбинированной (сухопутной и морской) блокады, лишавшей город не только подвоза продовольствия, но и воды, и в условиях все возраставшего разлада между оккупационными войсками и населением французы не смогут долго продержаться в Дубровнике. Правда, на выручку Лористону могли подоспеть французские войска из Северной Далмации или из Италии. Но Сенявин считал, что, опираясь на поддержку местного славянского населения, он сможет разгромить или по крайней мере задержать далматинские войска. А действуя на морских сообщениях противника, он сможет сорвать переброску подкреплений из Италии ².

Что же остановило казавшуюся неминуемой капитуляцию французских войск в Дубровнике? Для ответа на этот вопрос мы должны обратиться -к политическим решениям, которые принимались очень далеко от Адриатического театра военных действий. Известие о вступлении русских войск в Которскую область дошло до Петербурга в середине *марта. И одновременно стали поступать просьбы австрийцев о возвращении Котора. Австрийский посол в Петербурге уверял, что только таким образом его страна может быть спасена «от последствий гнева Бона-

Ил рта». В первый момент царь обещал послу эвакуировать Которскую область³. Однако затем он стал сомневаться в целесообразности такого решения, так как не мог не учитывать, что уход из Котора сильно ослабит стратегические «позиции -и влияние царизма на Балканах и воодушевит Бонапарта на товые захваты.

Был еще один важный довод против немедленной передачи Котора австрийцам. Он был связан с перспективой мирных переговоров между Россией и Францией, к которым весной 1806 года готовилось царское правительство. В программу переговоров петербургский кабинет намеревался включить и которский вопрос, чтобы решить его в связи с другими спорными вопросами.

15 мая в Вену .прибыл русский дипломат Петр Убри, направлявшийся в Париж для ведения мирных переговоров с французским правительством. Убри привез послу при австрийском дворе Разумовскому инструкции, из которых явствовало, что царь намерен решать которское дело путем прямых 'переговоров с Францией. Однако на случай крайней опасности, которая бы стала угрожать венскому двору, Разумовскому было дано право от имени царя отдать приказ о выводе русских войск из Котора. В то же время Сенявину было приказано «во всех действиях» руководствоваться .наставлениями Разумовского ⁴.

Разумовский связался с французским послом в Вене и предложил ему урегулировать которский вопрос путем непосредственных переговоров, не вовлекая в это дело австрийцев. «Две великие державы, -искренне желающие мира, —говорил он, – могут обойтись без посредников». Но французское правительство считало, что ему более выгодно решить которское дело до мирных переговоров и усиливало свое давление на австрийцев. В результате нескончаемых угроз французского посла австрийский премьер-министр Стадион был доведен до полного отчаяния. Он вызвал Разумовского и прерывающимся от волнения голосом стал молить его немедленно отправить приказ об эвакуации Котора.

Наступил ли действительно тот крайний момент, при котором царь считал необходимым эвакуировать Котор? Разумовский не был в состоянии дать ответ на этот вопрос. В своем отчете он писал: «Я бы не мог сказать, была бы Австрия действительно повергнута в пропасть

или нет, если бы я отказался от эвакуации... Но впечатление от опасности было здесь таковым, что предвидели немедленно самые ужасные последствия. Города и провинции юга (Австрии. – А. Ш.) были бы заняты (Бонапартом.– А. Ш.) и австрийские войска были бы принуждены к продвижению, чтобы нас вытеснить (из Котора. – А. Ш.). Я должен был уступить настояиим и тревогам»⁵.

25 мая Разумовский доносит в Петербург, что он отправил приказ об эвакуации Котора. Но, не зная, будет ли в Петербурге одобрено его решение, Разумовский наряду с официальной инструкцией об эвакуации послал секретную инструкцию, -которой предписывалось под всякими предлогами оттягивать передачу Котора.

До Сеня1вина эти инструкции дошли 4 июня, когда приготовления к бою под Дубровником были уже сделаны, но самый -бой еще не начинался. Ознакомившись с полученной из Вены почтой, Дмитрий Николаевич решил не отказываться от своих военных планов и не ушел из Которской области. Прибывшим к нему австрийским представителям Сенявип заявил, что отказывается «приступать к исполнению царской воли», так как Александр I принял решение о сдаче Котора до того, как французы нарушили нейтралитет Рагузшской республики и захватил Дубровник. Лористону, который узнал о приказе Разумовского и послал к Селянину парламентера, было указано -на «неправильность вторжения» в нейтральную Рагузинскую республику «в то время, когда производились‘переговоры об отдаче Боккн-дн-Каттаро».