Текст книги "Адмирал Д. Н. Сенявин"

Автор книги: Александр Шапиро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

Как известно, по вопросу о возвращении Средиземноморской эскадры и по вопросу об оставлении Котора царь вынужден был одобрить действия Сеиявина, расходившиеся с приказами из Петербурга. Не вызвано ли заявление о служебном несоответствии Дмитрия Николаевича тем, что его решения оказались более правильными, чем царские решения? И не потому ли Сенязнн был обвинен в «недостатке логики», что он решился критиковать непродуманные и неясные директивы царя? Во всяком случае несправедливый отзыв о Сенязине еще раз доказывает, что Атександр не прощал подчиненным исправления царских ошибок, что он не умел и не хотел объективно оценивать людей по их действительным качествам.

В письмах к Чичагову, которые были, конечно, написаны на изысканном французском языке, царь мотизн-рует назначение Поццо-ди-Борго недостатком способных людей в России *. Это утверждение показывает, насколько плохо царь умел ценить народ, над которым он царствовал. Чичагов также был заражен неверием в творческие силы своего народа. Его резкий протест против назначения Поццо-ди-Борго вызывался не соображениями национального престижа, а аристократическим стремлением ограничить правящую среду узким кругом старых высших дворянских фамилий. Возражая против кандидатуры Поццо-ди-Борго и отстаивая кандидатуру Сенявина, Чичагов вместе с тем исходил и из опасения, как бы посылка чиновника министерства иностранных дел не привела к ослаблению руководящей роли морского министра при решении средиземноморских дел.

Карьеризм Поццо-ди-Борго доходил до того, что он возбудил вопрос о своем собственном награждений за участие в Афонском сражении. В доиошениях царю он пытался выставить Сенявина в невыгодном свете, чтобы выпятить свою собственную роль в происходивших событиях. Но, будучи откровенным карьеристом и интриганом, Поццо-ди-Борго был все же незаурядным дипломатом.

Инструкция Поццо-ди-Борго, подписанная царем 7 марта, излагала мирные предложения, с которыми он должен был обратиться к Порте. Первый пункт этой инструкции предусматривал восстановление прежних русско-турецких конвенций и договоров. Далее царь выразил согласие прекратить оккупацию Молдавии и Вала-хин. Он требовал только оставления русских гарнизонов в крепостях Хотин и Бендеры, непосредственно прикрывавших днестровскую границу и польский плацдарм войны с Наполеоном. Речь должна была идти об удержании этих крепостей только на время войны с Францией и лишь в качестве предохранительной меры на случай проникновения французских войск в балканские владения Порты. При этом Поццо-ди-Борго было разрешено отказаться и от этого требования, если турки дадут твердые заверения в том, что не пропустят французские войска через свою территорию и подкрепят эти заверения такой гарантией, как изгнание из своей страны посла Себасти-ани и других французов.

Поццо-ди-Борго предписывалось договориться с турками о совместных мерах, направленных к изгнанию французов из Далмации. При этом от турок не требовали

военной помощи. Они должны были только пропустить в Далмацию русские поиска.

При переговорах с Портом посланник должен был также позаботиться о сербах и добиться для них права выбирать себе князя (с последующим утверждением его султаном) ².

Поццо-ди-Борго прибыл к Тенсдосу 12 мая, через два дня после Дарданелльского сражения и за пять дней до свержения султана Селима III. 13 мая Сенявин послал к капудан-паше пленного турка с извещением о прибытии царского посланника и с просьбой пропустить в этой связи в Константинополь парламентера, который бы договорился о времени и месте мирных переговоров. Несмотря на то, что вслед за первым письмом Сенявин направил капудан-паше второе и третье, ответ был получен только 28 мая. Капудан-паша известил Дмитрия Николаевича о вступлении на престол Мустафы IV и добавил, что новый султан «настолько занят», что к нему может быть направлен только парламентер с личным письмом царя³. В тот же день Сенявин в четвертый раз послал парламентера, снабженного письмами от Буд-берга к великому визирю и от Поццо-ди-Борго к рейс-эфеиди ⁸⁷.

Сенявин и Поццо-ди-Борго всячески стремились широко разгласить среди турок известие о мирных предложениях России и о готовности ее, несмотря на дарданелльскую победу, освободить Константинополь от тягостен блокады. Таким образом, они рассчитывали возбудить население столицы против продолжения войны и оказать давление па турецкое правительство.

Наоборот, Порта опасалась распространения известий о мирных предложениях России. Письма Будберга и Поццо-ди-Борго были поэтому приняты капудан-пашой со всяческим соблюдением тайны. Русского же парламентера в Константинополь не пропустили, чтобы его появление не взбудоражило население и не вызвало недовольство Себастиани.

В своем письме к рейс-эфенди Поццо-ди-Борго напоминал о помощи, которая была оказана Турции Рос-сиен, когда Бонапарт напал на Египет, и о пользе, кото* рую турки извлекли из союза с Россией. Далее Поццо-дн-Борго указал па неудачи французов в текущей войне с Россией и на лживость французских обещаний помочь Порте войсками и флотом. Турецкое правительство должно знать, продолжал царский посланник, что французская армия в Далмации не превышает 8000 человек, она не имеет обеспеченных морских коммуникаций и находится под постоянной угрозой атаки. Война с Россией, которая навязана была Порте французами,-поставила под угрозу турецкую столицу, а между тем обещанная французами помощь является сплошной фикцией. Если же под видом помощи французы действительно ввели бы свои войска в оттоманские владения, Порта была бы доведена до предела несчастий и погибла бы.

Когда Поццо-ди-Борго писал это письмо, он не знал еще, как повлияет майский переворот в Турции на ее внешнюю политику. А поскольку свергнутые соратники Селима были врагами России, он выражал некоторые надежды на то, что новое правительство будет настроено враждебно по отношению к Франции. В первые дни после переворота такого же мнения придерживался и Себа-стиани. Однако очень скоро выяснилось, что новое правительство Турции не намерено менять курса внешней политики. 2 июня оно вручило Себастианн ноту, в которой было заявлено, что Турция будет продолжать войну с Россией и не заключит отдельного от Франции мира.

Турки лишь попытались использовать мирные предложения России для того, чтобы добиться от Франции новых обещаний не заключать мир без обеспечения турецких интересов. И Себастиаии, который с такой же легкостью и охотой давал обещания, как и его император, поспешил заверить Порту в том, что, отказываясь от мирных переговоров с Россией, она ничем не рискует. «Франция, – заявлял Себастиани, – не заключит никакого договора без того, чтобы не обусловить в нем независимости и целостности Оттоманской империи и не потребовать упразднения всех положений, которые могли бы нанести ущерб свободе Блистательной Порты» ⁴. Турки удовлетворились этими заверениями французского посла и решили не принимать мирные предложения, сделанные через Поццо-ди-Борго.

Отказавшись от мира с Россией, турки должны были возобновить боевые действия, направленные на снятие блокады Дарданелл. Новое правительство не в силах было справиться с недовольством, вызванным продовольственными трудностями, и, чтобы упрочить свое положение, категорически требовало от Сеид-Али решительных действий. Убежденные в том, что изгнание русских с о. Тенедос имеет решающее значение в борьбе с блокадой, турки вновь стали готовить для этой цели десант.

Одновременно они спешно ремонтировали поврежденные в Дарданелльском сражении корабли, пополняли -флот новыми кораблями и готовили его к выходу с целью обеспечения тенедосского десанта. Турецкий флот, пишет Панафндии, «стоял под самыми крепостями и всякий почти день прибавлялись их корабли».

3 июня Сенявин написал Грейгу, что, по слухам, к Галлиполи прибыло до 40 военных кораблей «разной величины».

Еще до того, как стали заметны военные приготовления противника, русский командующий понял, «что турки, получа несколько кораблей к усилению себя, выдут непременно на нас». К такому заключению Дмитрий Николаевич пришел, исходя из нежелания Порты вступать в мирные переговоры и из учета трудностей, которые должны были все возрастать в связи с продолжением русской блокады ⁵.

Новый бой русскому флоту предстояло провести з обстановке, усложнившейся со времени предыдущего сражения у Дарданелл. Противник не только успел заменить выбывшие из строя корабли, но и увеличил численный состав своей эскадры. Личный состаз турецкого флота приобрел некоторый опыт в предыдущем сражении, а командиры, терроризированные кровавой расправой, учиненной Сеид-Али над командирами, потерпевшими неудачу, должны были действовать с большим упорством. Подготовка к десанту на Тенедос проводилась более тщательно, чем в начале мая, и в ней принимали активное участие французские офицеры.

Русская эскадра и гарнизон Тенедоса также обогатили свой опыт в Дарданелльском сражении и продолжали после него совершенствовать боевую выучку. Но

они испытывали все возраставшие трудности снабжения. Панафиднн пишет, что в июне стал ощущаться «недостаток в провизии». Винограда и вина было достаточно, но мяса приходилось выдавать мало.

Самая главная трудность заключалась в острой нехватке снарядов. 23 мая Сенявии прямо писал командирам кораблей, что снарядов «не более осталось, как на одно доброе сражение». При таких обстоятельствах необходимо было добиться максимальных результатов при минимальном расходе боезапаса. Бой надлежало вести с кратчайших дистанций, по возможности не пропуская снарядов мимо цели.

Чтобы содействовать усилению «миролюбивых расположений» турок, Сенявии считал необходимым нанести решительный удар. Таким образом он рассчитывал убедить противника в тщетности его надежд на срыв блокады. В инструкции командирам кораблей, данной 12 нюня, Дмитрий Николаевич пишет, что обстоятельства обязывают «дать сражение решительное» °. В том же смысле он ориентировал и командиров сухопутных войск. «Прошедшее сражение, – читаем мы в инструкции 12 июня, – показало нам: чем ближе к неприятелю, тем от него менее вреда, следовательно, естьли бы кому случилось свалиться с неприятельским кораблем, то и тогда можно ожидать вящаго успеха». Еще 23 мая Сеня-вин приказал «отнюдь не стрелять на дальнем расстоянии, хотя бы неприятельские ядра при таком случае и доставали».

Чтобы продиктовать противнику дистанцию боя, Дмитрий Николаевич считал необходимым выиграть ветер и захватить в свои руки инициативу атаки. «Естьли турки выдут из Дарданелл, – писал он в инструкция 23 мая, – я буду стараться всячески не допустить себе атаковать, а чтобы улучить самим нам напасть на них, ибо они, атакуя нас и определяя дистанцию свою, в короткое время могут истощить нас в последних снарядах артиллерии».

Отлично учитывая возможности противника, Сенявии указывал, что «покудова флагмана неприятельские не будут разбиты сильно», приходится ожидать «сражения весьма упорного». Командующий назначил для атаки каждого из турецких флагманов по два корабля (в одну пару были включены «Рафаил» и «Сильный», в другую – «Мощный» п «Ярослав», в третью – «Селафаил» и «Уриил»). По установленному секретному сигналу Сеня-вина все шесть кораблей должны были спускаться на неприятельских флагманов «и атаковать их по назначению двум одного со всевозможною решительностью».

«Чтобы вернее и скорее победить», Сенявин приказал трем парам выделенных против флагманов кораблей атаковать противника с одной стороны и не брать его в два огня ⁸⁸. Таким образом исключалась возможность стрельбы неприятельских кораблей с обоих бортов и достигался более значительный перевес в огне на решающем направлении, а также предотвращалась опасность повреждения своих кораблей своими снарядами.

Очень существенное значение имело то обстоятельство, что решение атаковать каждый флагманский корабль противника двумя своими кораблями было принято и доведено до командиров кораблей еще 16 апреля, то есть задолго до Афонского и даже до Дарданелльского сражения. Это целеустремило боевую подготовку и побуждало офицеров совершенствовать искусство движения в сомкнутом строю ⁸⁹.

Наряду с инструкцией командирам шести кораблей, которым поручена была атака турецких флагманов, Сенявин дал инструкцию командирам остальных кораблей и своему младшему флагману Грейгу. Этими инструкциями предусматривалось выделение двух отрядов, которые должны были «или усилить атакующих, или напасть на неприятельские корабли, где более видна будет в сем надобность». В состав одного из этих отрядов включены были корабли «Ретвизан» и «Елена», шлюп «Шпицберген» и одно корсарское судно. Командование отрядом поручено было Тренту. В состав второго отряда были включены «Твердый» и «Скорый». Командование этим отрядом Сенявип взял на себя ⁷.

Разрабатывая свои планы еще до выхода турок, Сеня-вин не мог. конечно, знать, какое место в боевом порядка будут занимать неприятельские флагманы. Не мог он заранее предвидеть и расположения остальных кораблей противника, а также и направление ветра. Поэтому выделение двух отрядов, которые могли бы наносить вспомогательные удары па разных направлениях и помешать туркам прийти на помощь своим флагманам, было вполне целесообразно. Командирам шести кораблей, выделенных для атаки флагманов, можно было заранее поставить совершенно определенную задачу. А командиры отрядов, действующих на направлении вспомогательных ударов, должны были принимать решение в зависимости от обстановки, и от них требовалась еще большая инициатива. Этим объясняется то на первый взгляд странное обстоятельство, что Сенявип нс включил ни одного флагманского корабля в отряды, наносившие удар на главном направлении.

Чтобы добиться решительного результата в предстоящем бою, Сенявип с особенной тщательностью разрабатывал меры, которые должны были помешать противнику спастись бегством. Он неустанно повторял данный еще до Дарданелльского сражения приказ бить по парусному вооружению, если придется сражаться с противником на ходу.

«Естьли случится также, – читаем мы в циркулярном предписании 23 мая. – быв в беспорядке, нагнать вам корабль неприятельский, то иметь в предмете:

1– е – атаковать с той стороны, на которую есть ему возможность убежать;

2– е – атаковав, сражаться с ним до вершения победы и не отделятся никуда без особого приказания;

3– е – естьли другой корабль будет иметь случай вам помочь, то посторонится ему можете, по не выходя отнюдь из длины картечного выстрела».

При преследовании беспорядочно бегущего противника. как и при бое с эскадрой, построенной в линию баталии. Сенявип считал целесообразным наносить сосредоточенный удар, соединяя по два своих корабля против каждого из выбранных для нападения кораблей противника.

Предписания 23 мая и 12 июня 1807 года относятся к числу наиболее замечательных боевых инструкций периода парусного флота. Они знаменуют собой шаг вперед в развитии передового русского военно-морского искусства, намечая такие новые, ранее не применявшиеся тактические приемы боя в море, как атака каждого флагманского корабля противника парой своих кораблей с одного борта и атака в составе пяти взаимодействующих друг с другом тактических групп.

Сенявинские инструкции, проникнутые духом боевой активности, нацеливали на решительный разгром неприятельских сил. При этом они ясно и четко определяли способы. достижения решительного результата в предстоящем бою: сближение на короткую дистанцию, сосредоточенные удары, неотступность преследования, стрельба по корпусу, если бой будет вестись на якоре, и по рангоуту и такелажу, если он будет вестись на ходу, атака противника с той стороны, «на которую видна будет удобность убежать ему».

Инструкции базировались на твердом учете боевых качеств и высокого воинского мастерства русских воинов и были проникнуты твердой уверенностью в то, что, несмотря на сложность поставленных задач, они будут, безусловно, выполнены. В основе их лежало глубокое знание особенностей противника и тщательный учет предшествовавших боев с ним; отсюда идея сосредоточенной атаки по флагманам, стремление взять в свои руки инициативу атаки и продиктовать туркам кратчайшую дистанцию боя, отсюда и меры, направленные к предотвращению бегства неприятеля. Вместе с тем Сенявип не навязывал своим подчиненным предвзятое мнение относительно поведения противника в предстоящем бою. Командиры и весь личный состав кораблей были подготовлены к ведению боя в различных условиях обстановки.

В предвидении боя с турками Сенявин определил ордер баталии ⁹⁰ эскадры и расписал корабли между авангардом, кордебаталией и арьергардом*. По, рассылая чертеж линии баталии, командующий добавлял, что для выигрыша времени он весьма вероятно прикажет устроить линию баталии по способности. Если «вы случитесь тогда передовым, – писал Сепявин каждому из командиров кораблей и командирам авангарда и арьергарда,– то всемерно стараться вам достигать и атаковать передовой же неприятельский корабль». Остальные корабли в этом случае будут занимать места в линии баталии, не обращая внимания на свой номер в чертеже.

Таким образом, инструкции Сеиявина, отличавшиеся замечательной предусмотрительностью, в то же время ориентировали командиров на самостоятельные решения и инициативные действия. «По множеству испредвиди-мых случаев, – писал адмирал в заключительной части предписания 12 июня, – невозможно по каждой сделать положительных наставлений. Я не распространяю оных более; надеюсь, что вы почтитесь выполнить долг ваш славным образом». Эти скупые слова свидетельствовали о величайшей уверенности адмирала в своих подчиненных и не могли не оказать благотворного воздействия на моральный дух командиров кораблей и всех офицеров и матросов.

* Ордер линии баталии, разосланный Сенлвиным 6 апреля

1807 года Грейгу и командирам кораблей

⁸

.Авангардпод командованием

«Рафаил»«Ретэизан»

контр-адмирала Г рейга

«Елена»

«Ярослав»

Кордебаталня

«Уриил»

«Твердый»«Селафанл»

Арьергард *

«Мощный»

под командованием

«Сильный»

капитан-командораИгнатьева

«Скорый»

(Когда рассылался этот чертеж, Игнатьев еще был жив.)

АФОНСКОЕ СРАЖЕНИЕ

10 июня в б часов посты наблюдения сообщили о том, что эскадра противника, стоявшая в Дарданелльском проливе, снимается с якоря. К 10 часам из пролива вышло 8 кораблей, 5 фрегатов, 2 корвета и 2 брига. До 17 часов они лавировали против пролива, а затем стали на якорь у восточной оконечности острова Имброс. В течение следующих трех дней из пролива вышли еще два корабля, фрегат и шлюп и присоединились к эскадре.

Из-за иепрекрашающихся северных ветров русская эскадра в эти дни не имела возможности «приблизиться хотя мало к неприятелю» и вынуждена была оставаться на месте (у о. Тенедос). Лишь к вечеру 12 июня ветер «несколько поблагоприятствовал», и командующий «вступил под паруса с ескадрою в десяти кораблях, одном фрегате, одном шлюпе и двух корсарских судах» К Покинув остров Тенедос, русская эскадра не пошла прямо на противника, а стала огибать Имброс с запада, проходя между этим островом и островом Самофраки.

В своем рапорте царю Сенявин пишет, что «движением сим имел в предмете взять у неприятеля ветер». Вспомним, что еще в инструкции от 23 мая Дмитрий Николаевич выразил твердое намерение выиграть ветер, чтобы вырвать у турок инициативу и продиктовать им ближнюю дистанцию боя. В это время года в районе Дарданелл почти не прекращались северные ветры, а обойдя Имброс, русская эскадра оказывалась к северу от турецкой. Но цель маневра эскадры отнюдь не ограничивалась только выигрышем ветра. Обходя остров Им-брос, Сенявин стремился напасть на противника со стороны Дарданелл и лишить его таким образом возможности укрыться в проливе; Маневр этот вытекал из. стремления добиться решительного результата и основывался на учете поведения турок в Дарданелльском сражении.-Обойдя противника с севера, легче было также отогнать его от береговых батарей, под огнем которых русскому флоту было, конечно, невыгодно сражаться. Поясняя замысел командующего, Панафидии пишет, что «надо было зайти с севера, отрезать их (турок. – А. Ш.) от крепостей и заставить дать сражение в море». Свиньин пишет: маневр эскадры был предпринят, «дабы отрезать турецкий флот от Дарданелл, куда не мог бы он попрежнему убежать от нас»².

Как и перед Дарданелльским сражением, Сенявин учитывал, что уход русского флота от Тенедоса турки используют для высадки десанта. Но его не покидала уверенность в том, что в течение кратковременной отлучки эскадры противнику не удастся сломить стойкость гарнизона и овладеть крепостью. Больше того, десантные действия противника могли даже содействовать отвлечению Сеид-Али от Дарданелл и разгрому турок в открытом море.

Турки не разгадали замыслов Сенявина. Внезапный уход эскадры должен был, конечно, озадачить Сеид-Али, но о намерении русских отрезать его от Дарданелл он, видимо, не подозревал³ и, обнаружив 15 июня, что у Тенедоса остались только бриг «Богоявленск» и два других легких судна, он устремился к этому острову. При приближении турецкой эскадры к Теиедосу десантные войска начали переправляться с анатолийского берега на остров. После обстрела крепости и берега турецкими кораблями высадка десантных войск противника пошла более интенсивно, и 16 июня на острове было сосредоточено около 7000 турок⁴. Русский гарнизон, насчитывавший всего 600 человек, атаковал противника в момент высадки, а артиллерия крепости и «Богоявленска» вела огонь по его кораблям. По отзывам пленных, ни один снаряд с русского брига не пролетел мимо цели^в, однако, учитывая огромное численное превосходство противника, командовавший гарнизоном полковник Подей-ский счел необходимым оставить крепостцу и земляные укрепления вокруг города, собрать все силы в главной крепости и обороняться здесь до подхода эскадры.

Обход острова Имброс занял у Сенявина двое с половиной суток. В журнале, который велся на флагманском корабле, такая продолжительность маневра объяснена неблагоприятными ветрами^б. Именно это обстоятельство позволило противнику осуществить переброску значительных сил на Тенедос до возвращения эскадры. Но благодаря необычайной твердости и смелости русского гарнизона противнику так и не удалось использовать свое численное превосходство.

17 июня утром русская эскадра вышла с севера к Дарданелльскому проливу и обнаружила турецкий флот, стоявший в этот момент на якоре между Тенедосом и малоазиатским берегом. Эскадре приказано было спускаться на неприятеля. Но турки не решились принять бой и стали уходить. Намерение их, пишет Сенявин царю, заключалось в том, чтобы, «избегая сражения, стараться отвлечь меня от острова Тенедос, дабы чрез то получить более удобности сделать со стороны азиатского берега вспоможение высаженному вчерашнего дня в большом количестве десанту».

Как ни стремился русский командующий быстрее сразиться с турецким флотом, он не мог бросить на произвол судьбы гарнизон Тенедоса, у которого приходили к концу военные припасы. «Основываясь на сем рассуждении,– пишет Дмитрий Николаевич,—спустился я к острову и в полдень остановился на якорь». Вся оставшаяся часть дня 17 июня была использована для снабжения крепости необходимыми припасами. Русские вооруженные гребные суда заняты были в то же время преследованием неприятельских десантных судов и лодок, уничтожили часть из них и отогнали остальные к материку. Чтобы не позволить туркам подкреплять и снабжать десант с анатолийского берега, Сенявин выделил фрегат «Венус», шлюп «Шпицберген» и два корсарских судна, а с десятью линейными кораблями устремился 18 июня утром за неприятельским флотом.

В течение дня турецкую эскадру не удалось обнаружить. Панафидин рассказывает об «обшей горести», охватившей личный состав эскадры, горячо стремившейся к бою с турками и опасавшейся, как бы они не ускользнули. «У всех пошли свои предположения: один говорил, что он (противник. – А. Ш.) ушел в Египет, другой – в Салонику, третий – в Смирну». Мнение офицеров «Твердого», на котором находился Свиньин, сводилось к тому, что Сеид-Али спустился к о. Лесбос (Ме-телино)⁷. Сам Сенявин исключал возможность значительного удаления турок от проливов. Наоборот, он был уверен, что, обойдя Теиедос с юга, эскадра противника повернет к западу и затем к северу, чтобы избежать встречи с русскими и вновь приблизиться к Дарданеллам. А приняв во внимание направление и силу ветров, адмирал «полагал наверное» найти турок у Лемносской крепости ⁸.

Чтобы не дать противнику ускользнуть в Дарданеллы, Сенявин сначала направился к острову Имброс, лежащему между проливом и Лемносом, а затем стал спускаться к Лемносу. Вечером 18 июня он находился в 6 милях к северу от этого острова и надеялся на рассвете найти и атаковать противника.

19 июня 1807 года является днем славного Афонского сражения. В течение ночи русская эскадра продолжала спускаться к югу под малыми парусами. Комендоры спали у пушек не раздеваясь. Остальной личный состав также находился в состоянии полной боевой готовности.

В пятом часу у юго-западной оконечности Лемноса была обнаружена эскадра противника, находившаяся в неустроенном ордере. Ветер в это время дул юго-юго-восточный, и турецкая эскадра была под ветром у русского флота. Один линейный корабль отделился от эскадры и стоял северо-западнее русского флота у острова Тасос.

Всего у Сеид-Али было 10 линейных кораблей (считая отделившийся от остальных корабль), б фрегатов, 2 корвета, 2 брига и другие легкие суда. По данным Бро-невского, на них было около 1200 пушек⁹. На десяти линейных кораблях русской эскадры было всего 754 пушки. «Следственно, – пишет Броневский, – неприятель превосходил 10 судами и 442 орудиями». Приведенные данные о числе пушек нельзя считать вполне точными, однако приблизительное соотношение они отражают правильно. На кораблях эскадры Сеид-Али было во всяком случае в полтора раза больше пушек, чем на эскадре Сенявина ¹⁰,

Когда противник был обнаружен, на флагманском корабле Сенявииа был поднят сигнал «поставить все возможные паруса и спускаться на неприятеля». Турки в это время начали строить линию баталии. Стоявший з отдалении линейный корабль поспешил присоединиться к эскадре. Сеид-Али собрал все адмиральские корабли в центре линии баталии. Такое расположение затрудняло управление боем, так как в авангарде и арьергарде не оставалось флагманов. Но зато флагманы могли успешнее оказывать помощь друг другу и находились в большей безопасности.

Так как расстояние между турецкими флагманами было небольшим, шести русским кораблям было особенно трудно сосредоточить на них свой огонь. Для этого нужно было во время боя настолько сомкнуть строй, чтобы утлегарь сзади идущего корабля лежал на корме впереди идущего. Но Сенявин знал, что командиры и личный состав эскадры в силах справиться с этой задачей, и не изменил инструкции, данной еще за неделю до боя.

В 5 час. 15 мин. на «Твердом» был поднят сигнал, по которому корабли, предназначенные для атаки адмиральских кораблей, должны были сгруппироваться по парам. Согласно предварительной инструкции командующего в кильватер «Мощного» вступил «Ярослав», в кильватер «Рафаила» – «Сильный», в кильватер «Селафаила» – «Уриыл». Но образовавшиеся таким образом пары не составляли одной общей кильватерной колонны, а спускались на неприятеля тремя группами на параллельных курсах.

Русским кораблям приходилось спускаться почти перпендикулярно к линии противника. Если бы они двигались в строю одной кильватерной колонны, тактическое развертывание сильно растянулось бы во времени и турки могли бы сосредоточить огонь на головных кораблях и причинить им тяжелые повреждения до того, как концевые русские корабли подошли бы на дистанцию артиллерийского залпа и вступили в бой. Примененный Се-нявиным прием атаки турецкой линии несколькими взаимодействующими друг с другом тактическими группами значительно ослаблял эту опасность.

• Новый прием атаки обеспечивал вместе с тем большую гибкость маневра и облегчал переразвертыванне в случае изменения обстановки.

Чтобы одновременно начать атаку турецких флагманов, Сенявин подал сигнал головным кораблям этих трех групп держаться соединенно и соблюдать равнение¹¹. Вместе с тем он ни на минуту не забывал задачи обеспечения их действий. Так как на ветре у русской эскадры появилось несколько легких турецких судов, которые могли оказаться брандерами, командующий в

6 час. 45 мин. приказал всем кораблям эскадры подготовить шлюпки для отбуксирования брандеров. А около

7 часов он подозвал для переговоров флагманский корабль Грейга «Ретвизан» и корабль «Скорый» и поставил перед ними специальную задачу следить за кораблями противника, находившимся вне линии баталии.

В то же время была окончательно уточнена главная задача, которую должен был решать отряд Грейга. Сначала его предполагалось использовать по обстановке: либо против авангарда, либо против арьергарда противника. Есть основания предполагать, что до 7 часов отряд Грейга находился против арьергарда турок, в то время как «Твердый» и «Скорый» находились против их авангарда ¹². Но после того как «Ретвизан» и следовавшая за ним «Елена» подошли в 7 часов к Сенявину «для переговору», они уже больше не отделялись от «Твердого» и «Скорого» и вместе с ними атаковали головные корабли противника. К этому времени Сенявин принял решение оставить арьергард противника без воздействия и направить четыре своих корабля против трех кораблей его авангарда, чтобы задержать движение турок к Дарданеллам и расстроить их боевой порядок.

В 7 час. 30 мин. с «Твердого» был подан заранее установленный секретный сигнал, по которому шесть кораблей должны были немедленно атаковать турок. Пропустив их ми-мо своего корабля, Сенявин продолжал с помощью сигналов руководить их маневрами. В 8 час. 45 мин. он приказал быстрее спускаться на неприятеля, а вслед за тем потребовал, чтобы отставшие «Селафаил» н «Уриил» приблизились к туркам.

Турки открыли по приближающимся к ним кораблям огонь «весьма в дальнем расстоянии и действовали беспрестанно». Русские же корабли не вели стрельбы с дальней станции:. «Рафаил», который вместе с «Сильным» должен был атаковать корабль капудан-паши, спускался, по словам Сенявина, «с великим терпением и не

о

о

о

о

о

(^„Таусу– Бах ри" Сад-эль-Бахри-

„Тоордый"

..Скорый"

Ретвизан-

Седова ел*'• „Уриил”

^..Рсфаи,"

^ „Мессудив" Анкай-Бахри*„Сильный"

«

⁰

„Мощный

«0

=0 0

^

Ярослао

"

Услоаные обозначения