Текст книги "Проклятый (СИ)"

Автор книги: Александр Лимасов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

Глава 7

Солнце только начало просыпаться, тьма нехотя сдавала свои позиции, со злостью отползая с открытых мест, цепляясь за дальние углы, деревья, коридоры княжьих палат, отступая под натиском яростного Ярилы. Каждый день идёт эта схватка, не нарушающая, впрочем, покоя рассветного часа. В деревнях жизнь уже кипит, но в городе даже петухи ещё спят в окружении своих пернатых жён.

По коридору княжьих палат шел человек, в рассветном сумраке казавшийся сгустком ночи. Поглядывая в окна, он не заметил щели в полу, споткнулся, выругал светило, что совсем разленилось и не хочет вставать раньше. Ярило обиделся и затянул небо тяжелыми тучами, вернув ночной мрак. Вдалеке громыхнуло, человек поёжился: и так холодина, а тут ещё дождь собирается, запахнул шубу плотнее и ускорил шаг.

Бэр уже собирался идти седлать своего коня и ехать в молодецкую, когда его плеча коснулась сморщенная рука.

– Чего тебе, Велибор? – спросил оборотень, не оборачиваясь – Я чту старость, но у тебя для бесед есть девятнадцать бояр и князь, правда они ещё спят, но и ты что-то раненько покинул пуховую перину.

Велибор внимательно осмотрел молодого воеводу, словно впервые увидел. Рослый, широк в плечах, руки не слишком толстые, но чувствуется несокрушимая мощь, что пылает, ища выхода так, что глаза посверкивают в темноте. Страшноватый шрам, как только глаз уцелел, не портил лицо, а придавал мужественности слегка женственным чертам. Седой волос красиво спадает на плечи, Бэр специально не носит шлема и когда он скачет на своем черном жеребце, даже у закаленных воинов кровь стынет, если видят его первый раз – кажется, что это сам бог смерти мчится собирать свою страшную дань. Кольчуга специально укорочена, а сидит плотно словно кожа – ни одно колечко не звякнет, только шуршат при движении, под железной рубахой – льняная чёрная. Почему всегда чёрная? – мелькнуло в голове. На поясе колыхается великолепный меч, даже женщины не могут оторвать глаз.

Этот воин поднимается слишком быстро, никто не удивится, если через год он сядет в боярский совет или на престол собственного княжества. Да, старый боярин никогда не ошибался в людях, Бэр будет хорошим мужем для Алёны.

– Извини меня, могучий Бэр, но я не охоч до пустых бесед и хочу говорить именно с тобой.

– Ну, пойдём.

Бэр подошел к окну, взглянул на свинцовые тучи. Небо, словно не желая чтобы на него пялились, гневно разразилось вспышками огня. Небесная стрела метнулась к земле, по ушам ударило грохотом камнепада. Люди боятся Перуна, боятся его стрел. Бэр ненавидел этого бога, но молнии – это так красиво, что невозможно отвести взгляд. Упали первые тяжелые капли, прибив пыль, свернувшись грязными шариками. Застучало чаще, злее.

– Итак, Велибор, о чём ты хотел поговорить?

– Вообще-то о тебе, Бэр.

– Обо мне? Я что опять перешел кому-то дорогу? Так это не мои проблемы.

Боярин помялся:

– Может, пойдём в палаты?

– Ты боишься грозы, боярин? – усмехнулся воевода.

– Есть немного.

– Не бойся, Перун не посмеет метнуть в меня громовицу, говори, Велибор.

– Моя дочь Алёна, – боярин с неудовольствием заметил, как Бэр скривился, словно нюхнул что-то нехорошее – ты ей нравишься, воин. Ты молод, она девка на выданье, богатое приданое…

– Я уважал тебя, а ты как обычная сваха. Зачем позориться, Велибор?

– Ты завидный жених, Бэр. Ты люб моей дочери, да и зятем будешь неплохим, чую.

– Боярин, я хоть молодой, но далеко не дурак, да и ты – тёртый калач, так что говори на чистоту. Чем смогу – помогу, но на Алёне всё равно не женюсь.

– Отчего так?

– Это моё дело. – чуть дрогнувшим голосом ответил Бэр.

– Ладно, тогда на чистоту. Киев – город заговоров. Недавно возник ещё один. Я не знаю кто, что, но князя убьют, начнётся смута, придут хазары (куда ж без них) и нужен кто-то, кто сможет взять власть железной рукой. Мне кажется, что ты такой человек. Моя же дочь – первая красавица и до её молодости много охотников. Я стар и немощен, но сильный и влиятельный муж убережёт её от беды.

– А поскольку она красива, то рано или поздно некто Бэр влюбится, и кое-кто через свою дочь и нового князя будет править. – докончил Бэр – Ты всё правильно рассчитал, боярин, хвалю.

– Да, ты далеко не дурак, Бэр. Я думал, что смогу сосватать Алёну и дальше всё само собой, а оно вон как…

– Ладно тебе, найдёшь другого жениха. Что до заговора, – Бэр достал из под кольчуги письмо. – За неделю до масленицы кто-то послал это хазарам. «Человек без мизинца» – так сказал посыльный. Я не вхож в боярскую палату, но ты можешь разузнать, кто послал. Возьми это, прочитай и подумай.

– А ты не думаешь, что это мог быть я?

– Если бы это был ты, тебя бы уже не было! – прошипел Бэр – Я бы почувствовал. Это кто-то из молодых и жадных, кто не попадается мне на глаза.

– А почему ты сразу не пошел к князю?

– Ты уверен, что ему обо всём следует знать? Тогда зачем Владимиру бояре? И вообще, он слишком спор на расправу, рубит вершки и оставляет корневище.

– Пожалуй ты прав. Я найду написавшего письмо. А дальше что? К князю?

– Нет, я проверю и, если ты не ошибешься, кое-кто тихо исчезнет, потом найдут изуродованное тело с клеймом предателя. Это повлияет на прочих заговорщиков куда сильнее, чем прилюдная казнь.

– Бэр, Бэр, какой правитель в тебе умер! Будь ты князем…

– Я не буду князем! – Зарычал воевода, боярину даже показалось, что лицо на миг преобразилось в волчий оскал.

– Хорошо, хорошо, послушай, моя дочь, она страдает. Если можно не мучай её, не отталкивай, поговори. Она любит слушать, да и тебе полегчает.

– Только из уважения к твоим сединам, я буду делать вид, что мне не неприятно её присутствие. Большего не проси.

– Спасибо и на этом. – Подождав пока молодой воевода выедет со двора, боярин бросился в спальню дочери.

Бэр не будет хорошим зятем и мужем. Он будет просто великолепным, лучшего родственника нельзя и желать. Три дня Велибор вставал очень рано и не мог застать его, сегодня же вообще не ложился и такая удача.

Дверь с грохотом отлетела в сторону, едва не сорвавшись с петель, и боярин ещё с порога закричал:

– Алёна-а!

Девушка потянулась, капризно надула алые губки:

– Ну что ещё?

– Вставай, вставай, дурочка, дурак я буду, если теперь ты не выйдешь за своего Бэра!

Красавицу словно ужалили, она подскочила, метнулась за загородку и, через мгновение, уже стояла в полном наряде. Сна ни в одном глазу.

– Рассказывайте, батюшка не томите.

Боярин тяжело опустился на лавку: нелегко в его годы как мальчишка по коридорам, да и бессонная ночь даёт о себе знать.

– Значит так, доча, ты считала Бэра богатырём, красавцем с раненой душой. Я же тебе вот что скажу, у него ума столько, сколько и в боярской палате не наберётся. Какие только хитрости я не выдумывал, он всё раскусил, но молодость есть молодость, чувствуется нехватка опыта интриг. В общем, он не будет уходить от тебя, и даже будет говорить. Теперь пускай в ход всю силу своего обольщения, но не злоупотребляй, хитростей не используй – бесполезно, разгадает тут же и тогда все. Поняла?

– Всё поняла, батюшка, но где его застать? Он целый день со своей дружиной, приезжает ночью, встаёт засветло.

– Через три дня начинается праздник посева, он распустит дружину на гулянья, а сам пойдёт на княжий пир.

– Один? – уточнила девушка.

– Нет, скорее всего, с мальчонкой – младшим помощником.

– Мальчик в дружине? – тонкие брови взлетели вверх в изумлении.

– Сам удивляюсь. Я видел, как Бэр гонял ополчение, чтобы отобрать лучших. Поблажек не делалось даже этому ребёнку. В общем, мысли, что и как, а я пойду.

– Куда?

– К Беру в дружину.

– Возьми меня. Одной мне туда нельзя.

– Собирайся, я в конюшне.

Дружина выехала из города, когда её нагнали Велибор и Алёна. Бэр хотел было ускакать, но, вспомнив своё слово, сдержался. Боярин чуть ли не на цыпочках подъехал к нему.

– Бэр, я не искал, я просто вспомнил кто. Это Володарь и, скорее всего, Ратибор. Только у Володаря есть человек без мизинца, и только он слишком поддерживает князя во всём, напоказ.

– Интересно, почему я не удивлён?

– Ты их убъёшь?

– Нет, я пошлю хазарам весточку о возможности, которую они упустили. Каган в лепёшку разобьётся, но братьев достанут.

– Хазары любят издеваться и пытать…

Зловещая улыбка чуть тронула губы воеводы.

– Я знаю.

Чуть осмелев, подъехала Алёна. Голос, чистый как горный ручей, прожурчал:

– А куда ты ведёшь своих людей, Бэр?

– Думаю, девушку это не заинтересует.

– Отнюдь, мне интересно, чего стоят княжеские воины.

Бэр улыбнулся: спросила умело, с невинным видом ударила в самое слабое место мужчины. Чего ты стоишь? Достоин ли ты? Ну что ж, поиграем.

– Чего они стоят, проверяется в битве,… Алёна Велиборовна, а веду я дружину на прогулку в лес, до праздника посева.

– Ночью в лесу? Холодно, страшно. – чуть насмешливо произнесла девушка, но чуть, даже незаметно, чтобы не разозлить.

– У меня воины, а не боярские дочери! – так же насмешливо сказал Бэр.

Девушка смутилась. Жестоко. Это уже прямое оскорбление. Но как изящно! Не всякая женщина способна на такое. Мол, мы достойные, а вот ты что здесь потеряла? И не прицепишься – сказал, не оборачиваясь, как бы обронил не задумываясь, случайно подвернулись боярские дочери. Теперь нужно защищаться.

– Можно нам с батюшкой с вами? Мы сами о себе позаботимся.

Вместо ответа Бэр подозвал паренька.

– Волчонок, скачи в боярские палаты, и вели служкам собрать шатры для Велибора и его дочери и пару человек в сопровождение, мы будем у Кривой балки, на Бесовой поляне, и догоняй нас.

Алёна вздрогнула. Если бы Бэр отказал, то оскорблённый вид и гордое удаление – беспроигрышный ход. А теперь придется жить в самом страшном месте леса и уже не отказаться. Выполнил её желание, но показал, кто главный. Ну да ничего – двое суток с ним рядом… И чтоб красивая девушка не охмурила молодого, пылкого парня? Он не устоит. А сейчас нужно помириться.

– Бэр, ты когда-нибудь слышал о поляницах?

– Доводилось.

– Расскажи.

– Ничего интересного. Слабее мужчин и в открытом бою долго не выдерживают, поэтому достают мечи лишь в крайнем случае, но прекрасные лучницы и это делает их очень опасными.

– Ты тоже отлично стреляешь. Научишь меня?

– Хочешь стать поляницей?

– Хочу.

Бэр снова улыбнулся. Ловко, ой как ловко. Всё-таки он попался. Отказать – унизить себя в глазах дружинников: не смог выполнить такую незначительную просьбу, сделать девушке приятное. Тогда какой же ты мужчина? Сейчас он не может допустить даже такой потери уважения. Согласиться – признать что ему не неприятно её общество и что не прочь оказаться с ней наедине, добровольно отдать себя в её власть. Да, в голове этой девушки мозг явно не из слабых. Что ж, пока он проиграл.

– Конечно, найди себе лук.

Бэр дал шпоры коню и вырвался далеко вперёд, чтобы не видеть счастливых глаз Алёны и не ловить на себе понимающие взгляды дружины. Ящер! Скоро весь Киев будет говорить, что новый воевода влюбился.

Дружина въехала в лабиринт деревьев, спутанный плетьми ежевики и ползучих трав. Продравшись сквозь заросли, вырвались на звериную тропу, деревья чуть расступились.

Листва ещё отливала изумрудной зеленью только что распустившихся почек, и эта изумрудность менялась от светлой, почти белой на едва появившихся листиках до чернеющеё зелени листа, словно с похмелья, пьющего соки, даруемые деревом. Кусты тянули свои ветви ближе к солнцу, ещё не закрытому распускающимися кронами старых деревьев. Молодые побеги, едва прорвавшиеся из прошлогодних семян уже торчали крохотными стрелами, стремясь стать выше, сильнее, затмить всех соседей и собирать весь благословенный свет венца Ярилы.

Лес сердито шумел, недовольный множеством людей в своём чреве. Бэр коснулся ствола зелёного исполина, словно прося прощения за беспокойство, и рассерженный шелест, возобновляясь для порядка, сменился щебетом вернувшихся из тёплых краёв птиц. Развернувшись в седле, воевода гаркнул:

– Воины! Никто уже не помнит родства, но запомните, лес наш друг! Научитесь уважать его! Если не знаете, как спастись, бегите в лес, просите о помощи. Он поможет, укроет, согреет, излечит, накормит. Запомните накрепко!

Дружина смотрела с восхищением на преобразившегося воеводу. Несчастно-брезгливое выражение, не покидавшее лицо Бэра в городе, сменилось спокойностью сытого кота, ранние морщинки разгладились, плечи стали ещё шире, грудь раздулась, послышался мощный вздох. Воевода стянул кольчугу, сорвал рубаху, забыв обо всём, задрал голову, закрыв глаза, и принялся хищно втягивать воздух. Он пил его, словно драгоценное вино, даже рычал от удовольствия.

Волчонок, недолго думая, последовал его примеру и чуть не задохнулся: холодный воздух ожёг распаренное тело, заставив сделать судорожный вдох. Накопившиеся в лёгких городские нечистоты вылетели вместе с кашлем, весенний воздух хлынул в освобождённую грудь, раскатился по телу, выгоняя болезнь, сырость, возвращая молодую силу. Слух истончился, ноздри ловили все запахи, захотелось завопить от восторга, от ощущения своей молодости и силы.

– Не сдерживайся, мальчик, – сказал Бэр – кричи, вопи, покажи лесу, что тебе нравится его ласка, пусть он поймёт, что ты свой, ты человек леса. Выбейглаз, прикажи ставить лагерь.

Алёна смотрела на воеводу, как на бесноватого, когда он, спрыгнув с коня, стянул сапоги и бросился в чащу. Там сбросил последнюю одежду, но этого уже никто не видел.

Он мчался по лесу, всё бежал и бежал и казалось что снова с ним братья, а в кустах мелькает хитрая морда чёрного зверя. Бэр сам не заметил, как лапы застучали по земле и вот уже огромный волк мчится, не разбирая дороги, мелькают кусты, валежины, стволы деревьев, трава щекочет звериное тело.

Он не понял, что привело его сюда. Бэр просто наслаждался бегом и вот перед ним гладь озера, окруженная молодыми камышинками, теряющимися среди высохших копий буйного прошлогоднего камыша, вдалеке приметный холм. В одном месте трава особенно густая и сочная, хотя должна бы остаться выгоревшая проплешина – там была куча золы от погребального костра, он выскочил в самом дальнем месте, как раз напротив, через озеро, возвышался печально памятный холм.

Долетел звонкий смех. На берег, отделившись от склонившейся ивы, выбежала девушка в одной нижней рубахе. В груди укололо неожиданно остро, тёмно-каштановые волосы уже отрасли, спускались ниже плеч. Она потянулась, выгибая изящную фигурку, словно кошка. Следом вышел мужчина. Глаза оборотня застлала кровавая пелена, губа поднялась, обнажая кинжалы клыков, миг и человек упадёт, заливая всё кровью: он обнял её! Как он посмел!!! Заливающаяся трелями птаха, вспорхнула и убралась, напуганная жутким рычанием, неразличимым в шуме леса, но заставившим дрогнуть даже землю.

Долетевшие до слуха слова Натальи ударили молотом. Он развернулся и помчался, неважно куда, только подальше отсюда, а в голове звучало, вгоняя всё новые и новые гвозди в сердце: «Мой супруг!» Супруг?... Супру-у-у-у-у-у-у-у-уг!!!

Волчонок нашел воеводу в лесу, он лежал голый, вымазанный в грязи, неразличимый в надвигающейся темноте. Мальчишка сгибался в три погибели, но тащил тяжеленного Бэра к лагерю. Когда, наконец, воеводу подхватили сильные руки дружинников, он упал без чувств.

Оборотня отмыли, одели в тёплое, пытались накормить, но всё без толку: он смотрел, но не видел, и, казалось, ничего не слышал и не понимал. Боярина попросили осмотреть его, никто не понимал что с воеводой. Будь то болезнь – его можно было бы вылечить, рана – никто не знал полной силы Бэра, но знали, что, кроме смертельной, нет раны, способной свалить его. Такого никто из дружинников не видел, казалось, будто душу вынули из тела, но даже бывалый боярин ничего не понял, сказал лишь, что похожее может быть из-за женщины. Алёна предложила перенести его в свой шатёр, дескать, у неё ласковые руки, и она будет ухаживать, но Волчонок воспротивился:

– Бэр говорил: «лес поможет», может поможет и сейчас?

Большинство согласилось со вторым после воеводы лучником. Нагребли листвы, еловых веток, постелили плащи как можно дальше от шума. Получилось довольно близко к шатру первой красавицы.

Выбейглаз расставил стражу и велел убираться спать. Волчонок схитрил – спрятался в кустах, чтобы потом остаться с воеводой, хранить его сон, но вся дружина знала такие штучки и, получив пару дружеских затрещин, он отправился к самому большому костру слушать байки.

Алёна ворочалась на своём ложе, сон не шёл, близость любимого человека волновала и неважно, что он лежит в тридцати шагах, казалось, она слышит его дыхание, видит сквозь полог шатра. И всё же она засыпала, когда тихие голоса заставили прислушаться:

– Смотри, какой красавец!

– Тихо, разбудишь!

– Нет, сестрицы, не разбудите, он почти уже умер.

– Тогда возьмём его себе. – хихикнула одна девушка – Превратим в лешего.

– Или водяного. – засмеялась другая.

Алёна тихохонько выскользнула из шатра и неслышно подобралась к говорящим, опустившись в траву. В свете звёзд появились три девушки, совершенно нагие, только волосы до пят, у одной – почти что серебряные, словно лунный свет окружил её тело, локоны второй ветер ласково шевелил и тогда они отливали зеленцой, а третья накручивала на палец невероятно белые, словно цветки ландышей, пряди. Слабое свечение исходило от их тел.

– Водяным? Сестрица, ты хочешь подарить его русалкам?

– Тогда – лешим.

– Каким лешим? – из листвы вышла ещё одна девушка, с волосами, будто вымазанными смолой, но на взгляд текучими, словно вода, сразу затмившая остальных своей красотой и величием – Вы что совсем ослепли? Посмотрите, как на жителя леса!

Девушки уставились на лежащего. Одна вскрикнула – Оборотень! – и они принялись водить хоровод, напевая незамысловатую песенку:

Оборотень, оборотень, лесной человек,

Наш брат.

Тебе в дремучем лесу каждый кустик

Рад.

Тут зеленовласка, прервав пение, спросила:

– Но что может довести оборотня до такого?

– А ты, как думаешь? – вместо ответа буркнула старшая.

– Неужели зверь может так любить?

– Я знаю его с младенчества. Он не всегда был перевертнем.

– А ты знаешь, почему он седой? – заинтересовалась серебряноволосая – Расскажи.

– Это грустная и страшная история, а ты слишком молода.

– Я люблю грустные истории, расскажи.

– Ну слушай. – Алёна навострила уши, сейчас она узнает о жизни самого странного человека. Но, чем дольше слушала, тем сильнее её душили рыдания, а лесные девы давно вопили в голос. Девушка оказалась хорошей рассказчицей, и перед глазами вставали красочные картины из его жизни. Когда история закончилась, младшая спросила:

– Значит, это его Радогост мечтает веками жарить у Ящера? Поделом! Этот шестирукий урод смел приставать ко мне! Но, сестрица, за что Бэру такие страдания?

– Пошто я знаю, но даже Перун признаёт его силу и пытается уничтожить.

– А эта девушка, какая она вероломная! Давайте ей отомстим.

– Это не в нашей власти, сестра. Мы можем только вернуть его к жизни, хоть он и не хочет жить. Нужно только чтобы он забыл её, нужен поцелуй бессметной, и он оживёт.

– А кто поцелует? – ревниво спросила беловолосая сестра.

– Он не обычный человек, и память его слишком сильна, так что самая старшая и могущественная.

– Ну вот так всегда!

Пока сёстры спорили, младшая баловница стремительно бросилась к оборотню и коснулась его губ, старшие пытались оттащить, но не успели. Бэр открыл глаза, вскочил, отпрыгнул, глаза сверкнули в темноте, руки метнулись к поясу, зашарили в поисках оружия. Наконец, полностью придя в себя, он проговорил неожиданно рычащим голосом:

– Лесные девы, я думал, вы не подходите к смертным ближе, чем полёт стрелы.

– Мы пришли не к ним, а к тебе Бэр.

– Я так и понял. Зачем вы меня разбудили? Я хотел умереть.

– Зачем она тебе, Бэр, – перебила младшая – живи с нами, в тебе достаточно сил, чтобы стать бессмертным, мы спрячем тебя от Перуна.

– Глупая маленькая берегиня, я не от кого не прячусь, потом я уйду, но я знаю лесные законы и этой ночью буду с вами, это мой откуп за жизнь.

Алёна задержала дыхание – Бэр сбросил одежду. Могучая спина, узкий таз, большего она не успела рассмотреть, его тело покрылось густой шерстью и вот уже не человек, а порождение ночи. Берегини довольно захихикали. Волк потянул воздух, посмотрел умным взором прямо в глаза Алёне, девушка задрожала от страха, но он обращая на неё не больше внимания чем на муравья под дальним дубом, умчался в лес.

Боярская дочь вернулась к себе, слезы всё ещё текли по щекам. Понятно, почему он избегал меня – билось у неё в голове – женщины и боль для Бэра – одно и тоже. Конечно, любовь убить не просто, но лечить раны я умею. Интересно, что же это за Наталья? – С этими мыслями она и уснула.

Безкосой снился сон. Бэр плясал в лунном свете с русалками и берегинями. С каждым движением его глаза светились в ночи всё сильнее, наконец, всё растворилось во мраке, только два горящих глаза жгли её.

На заре Алёну разбудил счастливый рёв множества глоток. Дружинники мотались по лагерю, все в мыле, чуть не падая от усталости, но то, что Бэр снова на ногах словно придавало сил. Они поднимали тяжёлые камни, рубили секирами сухие деревья, изображающие врагов, бегали, держа на плечах соратника в полном вооружении. Волчонок сиял, гордясь тем, что правильно усвоил уроки воеводы, но это сияние терялось в струйках пота, пальцы уже не держали секиру. Бэр, в награду, научил его нескольким тайным ударам и их отражению, всё бы ничего, но сила удара воеводы, была такова, что секиру вышибало из рук, едва не отрывая пальцы.

Девушка прикрыла полог, привела себя в порядок и павой вышла в надвигающийся день. Подождав пока Бэр закончит учить Волчонка, она подошла к воеводе. Больших усилий стоило выдержать ломающий волю взгляд оборотня и не потупить взор.

– Бэр, ты обещал научить меня стрелять.

После небольшой паузы, воевода вымученно произнёс:

– Я помню. – и добавил с надеждой, что еще сможет отвязаться – Лук нашла?

– А ты свой не дашь?

– Ты мой поднять не сможешь, не то что выстрелить. – и с ехидцей добавил – Возьми у Волчонка, он самый лёгкий… из наших.

Через мгновение она уже стояла с хазарским луком в руках, но на лице изумление.

– Это легкий?

– Я предупреждал.

Бэр взял один из кругов, обтянутых воловьей кожей, повесил на дерево. Вообще-то они предназначались для дружинников и специально утолщены, чтобы не всяким выстрелом вогнать стрелу – сойдёт.

Алёна ждала, что он подойдёт к ней сзади, обнимет, прижмётся, возьмёт за руки она видела, как дружинники князя учили девок стрелять, и видела что бывает потом, хотя боярской дочери не след быть такой любопытной, но что могу сенные девки то сможет и она. Пока она представляла жар его объятий и уже ощущала пылкие поцелуи, Бэр достал свой лук, выглядящий вблизи довольно устрашающе, набросил тетиву, взял учебную стрелу, без зазубрин на наконечнике.

– Запоминай. – он наложил стрелу, показал, куда ложится тетива, как захватить расщеп, медленно оттянул тетиву, отпустил. Древко затрепетало уже в центре круга. – Здесь двадцать шагов, попробуй попасть.

Немного смущенная Алёна повторила все действия Бэра и, к своему удивлению, сумела вогнать стрелу, правда в самый край, но, похоже, Бэр удивился ещё больше.

– Неплохо, очень неплохо.

Девушка зарделась, хотела отложить лук, но воевода заставил стрелять ещё и ещё, чтобы больше не приставала с глупыми просьбами.

К вечеру у неё жутко болели руки, грудь и спина, но с двадцати шагов попадала в кружок размером с яблоко. Все старались держаться подальше, не мешать её и Бэру, похоже, боярин подсуетился.

Когда стемнело, а дружинники валялись в изнеможении, не имеющие сил даже отмыть пот, Алёна и воевода расположились в шатре девушки и разговаривали.

– Ты вчера следила за берегинями и теперь всё обо мне знаешь. Ты не боишься?

– Я люблю тебя ещё больше.

– Оборотня?

– Хоть лешего.

– Тебе придётся забыть, мне жить только полгода.

– А ты не ходи, зачем тебе этот бой?

– Месть!

– Но ты погибнешь!

– Зато не будет позора.

– Перед кем, Бэр? Какого позора? Ты уже сразил одного бога, перед кем позор отказаться от боя с сильнейшим из богов?!

– Перед собой, Алёна.

– Я никогда не встречала подобных тебе. Отказаться от всего ради чести!

– Я последний и род прервётся.

– Не прервётся Бэр, я не позволю. – он ничего не успел сообразить, а ласковые руки обвили могучую шею, губы поцеловали, сводя с ума.

– Я никуда тебя не отпущу!

Она заставила оборотня лечь.