Текст книги "Проклятый (СИ)"

Автор книги: Александр Лимасов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

Глава 4

Старый кузнец устало бухал тяжёлым молотом. Огонь в горне ревел, стремясь вырваться и пожрать весь мир, в бессильной ярости вгрызался в железные пруты, что станут затем искусно откованными ножами, топорами, подковами. Не так уж плохо ремесло кузнеца, больших денег, конечно, не принесёт, но безбедную жизнь обеспечить может. Правда старость уже накатила и с каждым годом всё тяжелее поднимать молот, но до полной немощи ещё далеко. Своих детей не нажил, как умерла жена при родах, не разродившись, так и жил бобылём. Племянницу бы замуж выдать, а то давно уже поспела девка, а всё бегает как дикая кобылка. Охота уже внуков понянчить, да и в кузне ещё одни руки лишними не будут.

Во дворе что-то прогрохотало. Старик тяжко ударил в землю молотом и, опираясь о дверной столб, вышел из кузни. Так и есть, племянница пронеслась, роняя жерди, стоящие у стены, что за егоза, девятнадцать уже, а все не успокоится.

Дверь избы распахнулась, и кузнец увидел встрепанную Наталью. Девушка, споткнулась, едва не растянувшись на земле выскочила во двор, за плечами котомка, в руках посох, глаза горят как у чумной.

– Ну и куда ты собралась?

– В лес, за Бэром.

– Спохватилась. Не быть вам уже вместе, поздно.

– Я всё равно его найду. Хотя бы поговорить, увидеть его ещё раз.

– Хм, нож хоть возьми.

– Обойдусь.

Девушка вышла на улицу и направилась в чащу леса.

– Ну и что с ней делать? Угробила парня, теперь искать рвётся. Сумасшедшая, он в лесу лучше, чем дома всё знает. Если и наткнёшься, то совершено случайно.

Двое суток бродила девушка по лесу. Была в избушке мёртвого волхва, там нашла маленький детский лук с вырезанной лисой на дуге. Насколько знала, Бэр всегда пользовался взрослым луком, уже в детстве отличаясь недюжинной силой, так что этот ему не принадлежал, но всё равно в груди немного защемило. Излазила полянку вокруг избушки вдоль и поперёк, но не нашла никаких следов.

Пошла к лесному озеру, его любимому месту, но и там ничего не обнаружила. Пришлось углубиться в чащу. Еда кончилась на второй день, воды оставалось совсем немного, охотиться девушка не умела и уже совсем решила вернуться в деревню, пополнить запасы, когда обнаружила отсутствие тропы. Поплутав немного по густым зарослям, она поняла, что совершенно заблудилась.

Есть хотелось до невозможности. Когда Бэр с братьями возвращались из леса, то всегда несли какую-нибудь добычу, и девушке казалось, что в лесу полно съестного и шла именно с таким расчётом. Сейчас же, набредя на кустики съедобной горькой травы, обрадовалась как караваю хлеба и тут же затолкала полный рот уже постаревших листьев. Жевала жгучее растение, притупляя чувство голода. Съев сколько могла, сорвала остальное и уложила в котомку.

Не останавливаясь чтобы передохнуть, двинулась дальше. Продираясь сквозь колючий шиповник, в кровь исколола руки, но была вознаграждена за терзания, попав в густой малинник. Ягод в нем, конечно же, ещё не было, но пела какая-то пичужка, скрытая в листве.

Обойдя малинник по краю, вышла к огромной скале с очень удобным, будто специально оставленным здесь, камнем у подножия, на который она незамедлительно присела отдохнуть и послушать птичку.

неожиданно та заткнулась и поспешно упорхнула. Девушка огляделась, силясь понять, что же напугало звонкую певунью. Поднялась, заглядывая в кусты, и побледнела от ужаса, услышав над головой злобное рычание. Она медленно подняла глаза.

На скале, что возвышалась на два человеческих роста, стоял Волк. Глаза чёрного, как смола зверя горели яростью. Превозмогая страх, девушка закричала:

– Куда ты его спрятал?! Верни мне Бэра!

Волк чуть не упал с камня. Его трясло, зубы жутко скалились, он даже кашлял от смеха. Наталья разрыдалась и упала на колени.

– Верни его, – умоляла она, – я избавлю Бэра от страданий.

Девушка понимала, что этот зверь её не пощадит. Перед глазами встала картина, как она упадёт на зелёный мох, заливая его кровью, и к запаху травы и лесных цветов примешается ещё один.

Чёрный зверь спрыгнул. Её глаза, не отрываясь, глядели на его клыки. Вот и расплата, думала Наталья, за мою слепоту.

Неожиданно всё вокруг накрыла тень, настолько густая, что Безкосой показалось, будто наступила ночь. Она робко подняла глаза, ожидая увидеть нечто ещё более страшное, нежели лесной зверь. На скале стоял седой волк.

Наталье казалось, что зверь, забравший Бэра, огромен, но этот волк был просто чудовищных размеров. По сравнению с его шерстью, самая тёмная ночь могла смело назваться ясным днём, лишь на голове меж ушей проходила белая полоса и опускалась до загривка.

– Прости меня, Бэр. – Прошептала она. – Если хочешь, убей, но прости.

Волк, превративший Бэра в оборотня, предостерегающе зарычал, обнажая бритвы клыков и красные, словно огонь нижнего мира, дёсны. Седой волк рыкнул в ответ и тот отступил.

Наталья следила за огромным, но прекрасным зверем, рассматривая его голову. Шрам остался, и глаза всё ещё были человеческими. Он в великолепном прыжке спустился со скалы в кусты и поднялся человеком. Наталья впервые видела Бэра обнаженным по пояс (ниже скрывала листва), и взгляд сразу прикипел к огромной груди, поросшей чёрным волосом, заскользил по телу. Он был прекрасен. Шрам нисколько не безобразил лицо, торс как будто выкован из бронзы. Она привыкла, что густая волчовка скрывает его грудь, и не представляла, что под ней такое великолепие. Как-то сразу почувствовалось, насколько этот человек силён, пришло на ум, что ему ничего не стоило взять её силой, но вместо этого защищал, перенёс столько страданий из-за неё, а она не оценила, не помогла, когда он был слаб и теперь Бэр – это.

– Зачем ты пришла? Ведь всё как ты хотела, я ушёл, исчез из твоей жизни.

– О, Бэр! – Наталья бросилась ему на грудь, из глаз сами собой хлынули слёзы. Странный запах волновал кровь, ноги слабели, она хотела умереть так в его объятьях.

– Я люблю тебя, Бэр. – Шептали губы. И пусть его страшный волк убьет её, но почему он медлит?

Девушка скосила глаза на зверя, и её брови взлетели от удивления. Волк сидел и с довольным видом вычёсывал блох из густой шерсти, поглядывая на них счастливыми глазами и довольный словно кот, ухомякавший крынку сметаны и представляющий как съест ещё две, пока хозяйка не обнаружит пропажу. Он тихо зарычал, но без злости.

– Волк говорит, если нашла меня в такой чаще, то ты действительно любишь. И ещё, что ты достойна.

– Достойна?

– Он решил избавить меня от страданий, превратив в волка. И если женщина найдёт своего мужчину, то боль пройдёт и моя душа возродится. Если же нет… что ж, волком быть тоже неплохо.

– Значит, он меня не ненавидит?

– Звери не испытывают ненависти, ведь они не люди, но он был очень зол на тебя.

Они шли домой. Лес заметно поредел, птицы заливались трелями, а запахи трав и ранних цветов кружили голову. Волк носился по кустам, шугая пташек, ластился к Бэру и даже Наталье позволил погладить свою лобастую голову, высовывая от удовольствия язык на целую ладонь и жмуря глаза. Бэр снова шёл в своей лохматой волчовке и льняных штанах, которые он извлёк из тайника под камнем. Сильная рука обнимала Безкосую за тонкий стан и никогда прежде девушка не чувствовала себя такой защищённой. Ветер дул в лицо, а трава ложилась им под ноги и казалось что теперь-то уж они будут счастливы.

Волчий слух Бэра уловил хищный свист рассекаемого воздуха. Он мгновенно развернулся, одной рукой толкая девушку в высокую траву, а другой перехватывая летящую стрелу.

– Ты ответишь за моего брата! – Орал охотник, брызжа слюной и пуская стрелы одну за другой.

Оборотень мчался к нему огромными прыжками, отбивая летящие в него стрелы с наконечниками сверкающими серебром. Неожиданно одна полетела во что-то за его спиной. Оборотень попытался перехватить, но не успел, и среброклювая птица устремилась к Наталье, поднявшейся из травы. Мелькнула тень, раздался визг, но Бэр уже, ничего не слыша, рвал глотку младшему сыну старосты.

Девушка стояла на коленях и рыдала. Оборотень подбежал и тоже грохнулся на землю. Волк лежал со стрелой в боку. Сейчас Бэр хотел бы оглохнуть, чтобы не слышать хрипов и хлюпанья крови в разорванных внутренностях.

– Он спас мне жизнь. – Всхлипнула она. – Пожертвовал собой ради нашего счастья. Бэр, ты можешь спасти его?

– Нет. – Пробормотал он. Грудь раздирало словно клещами. – Слишком серьёзная рана. Я могу лишь облегчить его страдания.

Бэр вытащил кинжал. Волк словно понимал свою участь. Лизнув его руку и пальцы Натальи, он подставил шею под удар, жёлтые глаза смотрели с обожанием.

Бэр не смог заставить себя перерезать шейную жилу, сталь погрузилась в свободное сердце. Зверь дернулся и затих, глаза остекленели. Парень провёл рукой, прикрыв ему веки.

Погребальный костёр взбрасывал огненных змей выше самых высоких деревьев. В огне исчезло сердце убийцы, кровь приёмного отца и кровного брата, лишь кровь спасённой не осквернила священное пламя, что возносит воинов в Вирий. Девушка стояла в стороне зачарованная жутковатым зрелищем, особенно ей не понравилось то, что огонь, повинуясь движению руки Бэра, превратился в чудовищной мощи пламя за одно краткое мгновение.

– Бэр, а ты не идёшь против богов, хороня зверя как человека? – спросила, Наталья чтобы привлечь его внимание.

Парень едва не зарычал в ответ:

– Этот зверь спас меня, спас тебя, сражался со мной бок о бок! Он достоин пировать в вирии больше чем многие люди! А боги… – И внезапно он заорал голосом, казалось, заставившим дрогнуть саму землю – БОГИ!!! Вы отняли у меня всё! Вы хотели лишить меня жизни! Вы САМИ этого хотели! Я, ЧЕЛОВЕК ПО ИМЕНИ БЭР, БРОСАЮ ВАМ ВЫЗОВ!!! Кто из вас осмелится сразиться со мной!

– Бэр, остановись! – Закричала девушка в ужасе, боги не посмотрят что он слабоумный, накажут страшно, хорошо что не явятся. К обычным людям они не являются. – ОСТАНОВИСЬ!

Но было поздно.

Налетевший яростный ветер закачал лесных исполинов, пригнул к земле. Налетели тучи тяжелые, словно из сырого железа и тёмные, будто небо разом превратилось в болото. Гром ударил кувалдой, яркая вспышка ослепила. Небесный огонь поразил великанский дуб, не согнувшийся в почтении, превратив в прах. Из пепла поднялся человек, или не человек – кожа отливает золотом, яхонтами пламенеют глаза, ночь – его волосы, день – его лик. Красивое, но свирепое лицо, шесть рук, пальцы оканчиваются кривыми когтями. Тело скрыто золочёным панцирем, в руках серебряная секира, а на поясе болтается меч.

Подобный грому голос пророкотал:

– Глупец! Ты посмел оскорбить светлых богов своим непочтением! Наказание за такую дерзость тебе придумает Ящер! Но Перун смилостивился и прислал меня сказать: «Отдай самое дорогое – свою деву и будешь прощён».

Бэр в безумии расхохотался богу в лицо, чем привёл того в немалое изумление:

– Тебе нужна Наталья? ПОПРОБУЙ ЗАБРАТЬ, ГАД!!! – выхватил свою секиру.

Боги не отличаются терпением, поэтому шестирукий, зло выпалив положенное: «Ты сделал свой выбор, смертный», мгновенно бросился на Бэра, замахнувшись секирой, огромный и страшный.

Бэр смотрел на сияющее лезвие и, казавшегося великаном, бога. Попробовал уклониться, но не успел. И, хотя отточенное лезвие просвистело рядом, не задев и волоса, страшный удар кулака отослал его в россыпь валунов, где впечатало так, что потемнело в глазах. Оборотень оказался совершенно безоружен – его секира упала в щель между камней. В один прыжок бог оказался рядом, лезвие начало опускаться на разбитую голову. Оборотень заставил неслушающееся тело отскочить. Странный металл развалил огромный камень, словно тот был из тёплого коровьего масла. И снова оружие бога понеслось на Бэра. Удар обухом сломал несколько ребер и лишил возможности дышать. Мощные руки притянули оборотня и шарахнули о панцирь. Единственным, что пронеслось в голове Бэра, было: – Да, явно золоченый, золотой погнуло бы. – Он кулём стек на землю, оставив на доспехах кровавые разводы.

– Вот и всё, смертный. Ты умрёшь, а девица будет моей рабыней.

Бог развернулся и шагнул к Наталье. Она ничего не выражающими глазами смотрела на окровавленного Бэра, чьи пальцы в судороге цеплялись за землю. Оборотень умирал. Жесткая рука, грубо ухватившая девушку за плечо, оцарапала нежную кожу. Наталья не сопротивлялась. Этот бог был похож на Сокольника – та же усмешка.

– Теперь ты принадлежишь мне.

Внезапно бог как бы уменьшился в размерах, стал такого же роста, как и Бэр, лицо исказилось, он вскрикнул. Человек, которого уже не считал препятствием, стоял рядом, сжимая его меч, невесть как оказавшийся в руках смертного, а рука, державшая Наталью корчилась на земле. От удара ноги, Бэр отлетел на десяток саженей, отсечённая рука мгновенно вернулась на своё место.

– А ты силён, смертный, но не достаточно.

Бог протянул руку и посмотрел на меч в руках Бэра. Послышалось шипение, разнёсся сладковатый запах горелой плоти. Оборотень сцепил зубы и лишь сильнее стиснул рукоять. Зарычал и бросился на бога, будто и не было сломанных рёбер.

Посланец Перуна замахнулся секирой, намереваясь размозжить дерзкому голову, полоской света послал вниз. Девушка крепко зажмурилась, от такого удара ничто не спасёт. Раздался жуткий вопль и тут же оборвался. Не выдержав неизвестности, она приоткрыла один глаз.

Все шесть рук божества корчились отдельно от тела. Голова с глухим стуком упала, а Бэр стоял, держа меч, пронзивший то место, где должно быть сердце. Клинок выскользнул из раны и рассёк туловище на две части. Панцирь не защитил тело, и изрубленные останки рухнули к ногам оборотня.

– Вашей памяти, братья! – Выговорил он.

Голова бога разразилась хохотом, взметнулся вихрь, тело срослось, и он снова был готов к бою.

– Ты хочешь победить бога, смертный? – Ухмыльнулся он. – УМРИ!

Туча, крутившаяся над лесом тёмной спиралью, разразилась вспышками небесного огня, они вгрызались в землю и застывали словно нити паутины. В их пересечении появился великан. Замахнувшегося секирой бога гигантской искрой отбросило в камни, в которых скрылась секира Бэра. Лицо гиганта искажала ярость:

– Он победил, Радогост!

– Повелитель!

– Ты опозорил меня, позволив смертному совладать с собой! Будь ты смертным, ты был бы мёртв! Ты! Лучший слуга бога воинов! За это ты теперь демон в царстве Ящера! – Названый Радогостом с воем скрылся под землёй.

– А ты, человек по имени Бэр, отправишься вслед за ним.

Искры заструились меж пальцев великана. Земля под ним вспучилась и выскользнувший корень сбил бога с ног. Палая листва, пополам с комьями земли, поднялась стремительным вихрем, в середине которого взметнулся огромный дуб, обратился медведем и прорычал:

– Пер-р-рун, я бог лесов, здесь даже ты в моей власти. Здесь ты не убьёшь этого человека. Он сразил твоего слугу и имеет право на выбор. Ты знаешь закон!

Бог войны скрипнул зубами, но проговорил:

– Слушай же, смертный, у тебя есть год. За это время ты должен решить. Если захочешь боя со мной, ступай на восход. Ты пройдёшь сквозь земли хазар и достигнешь песков. Там ты повторишь свой вызов. Молния метнулась от бога к туче, и он исчез, ветер унес чернеющие клубы, бог леса вернулся в землю, и всё стихло.

Последний жиденький дымок отлетел от погребального костра. Бэр поднял окровавленное лицо к небу и страшно, по волчьи, взвыл. На этот звук ответили волки со всего леса. Всё молчало, лишь владыки чащи отдавали последнюю дань своему чёрному родичу.

– Бэр, пойдём домой. – Взмолилась девушка.

– Домой… – Ответил он, а глаза следили за заходящим солнцем. В памяти Натальи всплыли слова старой провидицы: «… согреть своим теплом, сказать ласковое слово…» девушка, пачкаясь в красном, робко обняла Бэра, прижалась к залитой кровью груди.

– Бэр, идём. Мы будем счастливы. – Он как будто не слышал. Наталья притянула поближе его лицо, губами нашла его губы, жарко поцеловала, и оборотень как будто очнулся, взгляд немного ожил. Боясь вновь потерять его, девушка снова и снова целовала, жадно шептала:

– Бэр, я люблю тебя, идем. Идем, я рожу тебе сына, ты, наконец, познаешь счастье. Пойдём.

– Пойдём. – согласился он отрешённо.

Наталья вела оборотня к лесному озеру. Его рука мягко обнимала девушку. Бэр и раньше был очень силён, но сейчас, после сражения с богом, в нём чувствовалась странная мощь, не замеченная раньше, она волновала молодую кровь девушки, оставляя в голове лишь обрывки мыслей.

Лесное озеро отражало кровавый закат, разыгравшийся в полную силу, окрашивающий всё в красные тона, две фигуры на холме, лес.

Наталья распахнула волчовку Бэра, обнажив могучую грудь, покрытую густыми чёрными волосами, стыдливо отвела глаза, но, пересилив себя, посмотрела снова. Он сбросил одежду, связал в узел, туда же сунул меч и, не обращая внимания на боль, бросился в озеро, подняв тучи брызг. Грязь, кровь, пот – чистая вода смывала всё, гася боль в израненном теле. Безкосая развязала шнуровку на груди, сняла сарафан, оставшись в одной нижней рубахе.

Оборотень вышел из воды, поднялся на берег. Капельки блестели на плотной коже, седые волосы прилипли к голове и вода, стекая с них, струилась по телу, красная в лучах заходящего Солнца, она напоминала кровь, но и кровь ещё сочилась из ран. Он стоял и смотрел на закат. Наталья прильнула к огромному мужчине, её мужчине, чьи руки так гладят её волосы, ласкают нежную кожу.

– Я люблю тебя, Бэр. – Он молчал, а руки обняли её, губы целовали, заставляя кровь закипать, сводя с ума.

– Я рожу тебе сыновей, могучих как ты, как твои братья.

Его губы чуть дрогнули, поцеловали глаза, рука гладила спину, пылающая кровь приливала к тем местам, где прошли его пальцы. Девушка приоткрыла губы, страстно желая его поцелуев, её веки сомкнулись. Бэр отстранился, отпустил нежное тело.

– Иди ко мне. – шептала она.

– Прости. – сказал он.

Послышался глухой удар, земля чуть дрогнула. Чувствуя неладное, Безкосая открыла глаза и успела увидеть лишь чёрную шерсть, колыхнувшиеся ветви. Бэр всё-таки сделал выбор, он взял меч Радогоста и пошел навстречу смерти, ибо нет никого сильнее бога войны. Ну почему настоящие мужчины предпочитают какой-то выдуманный долг счастью. Больше не сдерживаясь, девушка упала на землю, слёзы освобождено хлынули из карих глаз:

– Почему? Ну почему ты опять ушёл?

Огромный чёрный волк с полосой белой шерсти меж ушей мчался, зажав в зубах узелок с одеждой, в котором болтался прекрасный меч. Глухое рычание зарождалось в звериной груди:

– Боги заплатят за мою боль. И теперь у зверя по имени Бэр нет слабых мест.

Глава 5

Князь киевский Владимир восседал во главе боярского совета. Уже год как удельные княжества пали к его ногам. Дружина восстановилась, ополчение велико как никогда.

– Так почему же мы не можем победить хазарский каганат? – лицо князя исказилось, зубы заскрипели будто попал песок.

Поднялся седобородый боярин, тучный, словно облако, несущее грозу с массивными перстнями на пальцах и дорогой шубе. Голос, вылетающий откуда-то из бороды и зычный словно звук рога, зовущего в бой произнёс:

– Волхвы говорят: «Нет нам удачи». Перун отвернулся от твоего войска князь и теперь помогает хазарам. Брешут наверное, мы ведь, как и он сыны Даждьбожьи, но таковы их слова.

– Это говорят все волхвы?

– Да князь.

– Ящер! Так трудно не было даже с княжествами. Узнали, кто покушался на меня?

– Да князь. Новгородцы опять буянят.

– Сжечь! Хватит с меня!

– Нельзя, князь. Карельские удары они первые отражают, за всю Русь кровь льют.

– Тогда послать соглядатаев, пусть разнюхают, как восстановить моё влияние, но виновных в покушении найти и убить. Больше нет дел? – и не дожидаясь ответа, приказал – Тогда все вон. – другому таких слов не простили бы, но Владимира уважали очень сильно и безропотно сносили некоторые причуды, тем более что он радел за Русь.

Совет бояр поднялся и, пятясь, с поклонами вышел из палаты.

Владимир сидел на лобном месте, обхватив голову. Дальняя дверь нехотя открылась и впустила седовласого мужчину. Не поднимая головы, князь спросил:

– Ты всё слышал?

– Да князь.

– Что мне делать, Бэр? Беды со всех сторон.

– А твои соглядатаи у хазар?

– В один голос говорят о новом советнике их кагана. Уже пытались убить, но там охрана такая, что… – князь безнадёжно махнул рукой, горестно вздохнул.

– Кто он?

– Неизвестно.

– Не понял.

– Я тоже ничего не понимаю. Его действия ощутимо бьют по Руси. При этом даже самые приближенные к кагану люди ни разу не видели этого советника.

– Хреново, но загадки – дело волхвов. Есть что-то насущнее?

Князь уставился на Бэра так что, любой баран лопнул бы от зависти.

– Ты не слуга мне, Бэр. Зачем помогаешь?

– У меня свой счёт.

Князь смотрел в глаза цвета пасмурного неба и вспоминал их первую встречу.

Десять всадников с князем во главе возвращались с охоты. Тёплый ветерок раздувал светлые волосы, и витязи ехали, словно окружённые солнечным сиянием непокрытых голов. Чистое небо без единого облачка не позволяло горестным мыслям проникнуть в головы молодых воинов. По правую руку тянулся бесконечный лес, манящий прохладой. Широкие копыта поднимали клубы колючей пыли. Дождей не было уже месяц, и сухая земля гулко отзывалась на удары тяжёлых подков. Всё вокруг дышало покоем.

Охота была удачной и вдалеке маячила телега с убитым оленем. Витязи торопились, предвкушая весёлый пир, на котором главным блюдом будет их олень. Византийским базилевсам не понять всей радости честной охоты, когда лишь лук и нож, без коня, без толпы прихвостней, таскающих тебя в носилках, словно беременную бабу и непременно приносящих дичь, в которой будут торчать именно твои стрелы, куда бы их не пускал.

Дорога вильнула и раздвоилась. Одна полоса пошла вокруг леса, делая изрядный крюк, а другая вломилась в чащу и затерялась среди деревьев. Ею не пользуются, считают опасной, но кто осмелится угрожать десяти великолепным бойцам, осатаневшим от зноя, хотя и не такого злого как летний. Князь первым свернул в чащу.

Ещё зелёная, но местами уже начинающая желтеть листва перешёптывалась под легкими порывами ветра, и в этом шепоте слышались голоса берегинь и русалок, далёкие крики сказочных птиц. На дороге плясали солнечные зайчики, принимающиеся играть в пятнашки при малейшем дуновении прохладного ветра, палая листва заглушала шаги коней, всё окутал загадочный полумрак.

До ушей князя донёсся слабый стон и глухой удар, будто кто-то упал на землю. Он обернулся и едва успел уклониться от шипованой булавы летящей ему в голову, не удержавшись в седле от неожиданности, тяжело рухнул на землю.

Князя и его витязей заставили сбиться в кучу, коням быстро подрезали жилы и киевским воинам пришлось биться пешими. Мечи и булавы взлетали и опускались, нападавшие откатывались после каждой атаки, оставляя убитых и раненых, но и число витязей уменьшалось с каждым разом.

Их осталось пятеро, а нападавших в четыре раза больше, у всех лица закрыты кольчужными масками, были видны только глаза. Обороняющиеся побили половину, но в живых остался лишь князь. Прижавшись спиной к дубу и отмахиваясь мечом, он уже готовился освободиться от бремени жизни, когда число лиходеев стало стремительно уменьшаться. Воин, неожиданно появившийся среди них, двигался столь быстро, что был виден лишь смазанный силуэт. Его меч блистал молнией, рассекая булатные кольчуги ровно шерстяные рубахи. Владимир ещё не успел перевести дух, как всё было кончено. Залитый чужой кровью воин, облачённый в шкуры, сжимал в руках странный клинок, сияющий серебром лезвия и золотом рукояти.

– Спасибо, незнакомец. – только и смог выговорить князь, загоняя клинок в ножны – Ты знаешь, кого спас?

– Какая разница, ты цел? – неуловимым движением воин укрыл меч в ножнах за спиной.

– Жить буду. Как твоё имя, воин?

– Бэр…

– Так что сейчас самое важное, Владимир? – Этот вопрос вырвал князя из воспоминаний и вернул к суровой реальности жизни.

– Сейчас? Ты должен участвовать в празднике масленицы, победить в состязаниях, чтобы завоевать уважение и любовь народа.

– Зачем?

– Из ополчения нужно выбрать лучших и создать мою личную охранную дружину. Я надеюсь, что этим займёшься ты и станешь во главе.

– Я воеводой? – ухмылкой Бэра можно было пугать невинных девиц, настолько она была похабна.

– Ты сможешь, больше некому. – князь, успевший немного изучить неожиданного спасителя не показал виду, что его раздражает выражение лица витязя.

– А твои бояре?

Князь чуть не свалился со своего места, стены опасно задрожали от гулкого хохота.

– Бояре? Они своё отвоевали и уже давно.

– Тогда зачем они тебе?

– Хороший вопрос, иногда я и сам задаюсь им. Единственный ответ – традиции, обычай.

– Понятно. Ну, хорошо, людей я отберу, но кто обучит?

– А ты как думаешь? – хитро прищурился князь.

– Князь, я воин, но не знаю, как научить биться.

– Учи, как тебя учили.

– Вряд ли они выдержат.

– Я же сказал, найди тех, кто выдержит.

Бэр вздохнул как отец, которого сынишка уговорил купить долгожданную игрушку.

– Уговорил, но при условии.

– Слушаю.

– Дружина будет подчиняться только тебе и мне. Никто из твоих витязей, никто из воевод и бояр не должен иметь над ними власти.

– Принято.

– И ещё. Лучшие кузнецы должны выковать доспехи и оружие, ещё нужны лучшие кони из твоих табунов под седло.

– Это трудно, но сделаю. Что ещё?

– Плотники, материал для постройки молодецкой и доступ к казне. Строительство должно быть закончено к празднику масленицы.

– Это же неделя! – не удержался от вскрика Владимир.

– Я знаю, но люди должны сразу получить жильё, почувствовать, что они дружина, единое целое. – бэр сжал пальцы во внушительных размеров кулак, символизирующий силу единства.

– Таких затрат даже мои витязи не требуют!

– И сражаются как в лесу?

Это задело князя за живое.

– Там погибли не охранники! – Заорал князь – Полегли мои друзья! Бэр, я тебя очень уважаю, любого другого за такие слова я бы казнил, а тебя прошу, не тревожь их память, они защищали меня.

– Извини, Владимир, но именно поэтому они и погибли. Не заботясь они так о твоей безопасности, хрен бы кто с ними справился. А я научу людей, как быть в таких случаях.

– Ну хорошо. Будет всё что нужно. – едва сдерживая стон, выговорил правитель.

– И за два месяца у тебя будет две сотни великолепных бойцов, но это если выдержат.

– Подожди, подожди. Два месяца, значит, на Купалу мы можем…

– Каганат? Можем.

– Какой там каганат, – горестно отмахнулся Владимир – от печенегов бы отбиться.

– А ты уверен, что эти печенеги, половцы не подчиняются кагану?

– Даже если так, что мы можем? Хазары совсем не те, которых разбил мой отец. Неистовому Святославу и не снились те подлости, которыми теперь пользуются эти кочевники. Стоит послать войско, как они рассыпаются и мелкими ударами бьют моих витязей, травят коней, нападают с тыла. Вертишься как вьюн и всё равно не поспеваешь.

– Вот поэтому мне нужны лучшие кони.

– Ты хочешь потягаться с их конницей? Бэр не смеши.

– Я серьёзно. Небольшой, но достаточно сильный отряд может проникнуть в самое сердце каганата. Стоит уничтожить верхушку степняков и они потеряют свою мощь.

– Думаешь, не найдется способных занять место кагана?

– Найдётся, конечно найдется, человек десять, если не больше.

– Вот видишь, каган тут же появится снова.

– Нет, Владимир, это ты ничегошеньки не видишь. Эти десятеро равны, у каждого за плечами могучий клан. Думаешь кто уступит? За примером далеко ходить не надо, помнишь своих братьев, и что случилось? А вас всего трое… было.

– Ты хочешь сказать…

– Да, повальная резня, после которой приходи и бери их голыми руками.

– Если бы Перун был на нашей стороне, но он помогает хазарам и, боюсь, твоя затея провалится.

– Не нужно оправдывать именем бога свои сомнения и ошибки. Если тебе так уж неймётся, возьми другого бога в покровители. Хотя бы того.

– Которого?

– Ну, единого. Твоя бабка Ольга приняла его веру. Этот бог хоть и жалкий, но это крес… крис… христьянство, язык сломаешь, поможет держать в узде Русь без особых усилий.

– Боги прогневятся.

– Они тебе не помогают, какой от этих богов прок?

– Предки им поклонялись.

– Род завещал, что всё меняется. Кроме того, что наши верования, что новые – одного поля ягоды, разница лишь в сказаниях. Слушай, что я тебе объясняю? Ты же князь не за красивые глаза, ты видишь преимущества новой веры.

– Но она для народа, для пахарей, а дружина?

– Пригласи волхвов новой веры, пусть подробно объяснят тонкости и не стоит отметать наши верования полностью. Может их можно объединить.

Князь вскочил, потирая руки. От былой задумчивости, что старила его лет на двадцать, не осталось и следа:

– Отлично! Бэр ты успокоил мою душу. Я отдам приказ казначею и мастерам, а ты решай, где будет молодецкая моей дружины, и иди, готовься к празднику.

Витязь чуть склонил голову и ушёл через дальнюю дверь, что всё также нехотя и со скрипом открылась.

Алена, дочь Велибора – старшего боярина князя Владимира и первая красавица княжества украдкой наблюдала из коридора княжеских хором, как на заднем дворе молодой, обнажённый по пояс, воин развешивает кольца на конском волосе. Двор большой, полторы сотни шагов, кое-где стоят столбы, иногда на них приколочены жерди, вот на такую конструкцию воин и привязывал волосы из конского хвоста.

Странное говорили про этого витязя: будто князь верит ему больше чем себе, будто нет среди людей бойца лучше, чем этот гридь. Но женским естеством, которое зачастую более чуткое, чем слух опытнейшего охотника, она ощущала странность, которую не замечают мужчины. Этот юный витязь, у которого борода растёт самое большее – год, красив, очень красив, но не грубой красотой воина, а чуть женственными чертами лица и шрамы его совсем не портят. Девки на выданье и даже замужние засматривались на него, стараясь чтобы глаза цвета тёмного булата заметили их смущение, потупленные взоры. Но он их не замечал. Даже на неё – первую красавицу, дочь богатого и родовитого человека, которой многие дарили дорогие подарки, а двое молодых богатырей дрались до смерти, смотрел, как смотрят на пустое место.

Воин, тем временем, развесил десять колец, отбежал на сотню шагов, достал лук, согнул, девичье сердце застучало чаще, когда руки богатыря вздулись плетьми мышц, набросил тетиву, отмерил взглядом расстояние, забросил за плечо тулу со стрелами, вздохнул, потрогал расщеплённые концы, чёрное перо. Девушка задержала дыхание, представив, как этот воин притянет тугую тетиву, задержит, давая возможность полюбоваться собой сенным девкам.

Его рука метнулась за плечо. Алена ничего не успела рассмотреть, а все десять колец были пришпилены к бревенчатой стене острыми наконечниками. Гридь хищно улыбнулся, жестоко искривив губы, созданные, на взгляд девушки, для поцелуев, и, не спеша, побрёл освобождать свои стрелы.