Текст книги "Оберон - 24. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Александр Машков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 29 страниц)

Даже памяти не осталось, хорошо мне было от близости или нет. Стараюсь не думать об этом, а то подкатывает тошнота.

– Катя, зачем ты завела этот разговор? Мне так приятно было с тобой, а теперь обыкновенно. Давай спать.

Катя разочарованно вздохнула, тем не менее, не выпуская меня из своих объятий, и я стал проваливаться в добрый сон, где я бегаю с Машей по Набережной. Древней реки Славутич. Потом Маша стала похожей на Катю в соболиной шапке.

Катя напевала мне колыбельную песенку.

Так потекли сентябрьские дни. Мы ходили в школу, я с удовольствием учился, постигая науки. Кое-что я помнил, что-то было мне в новинку. Учился, как все, не выделялся. Даже когда вопросы казались мне простейшими, не тянул руку, чтобы ответить. Если спрашивали, отвечал.

Местная география меня удивила, но не настолько, чтобы испытать шок.

Посёлок Терней я нашёл, причём на том самом месте, где он был, правда, это было не Приморье, а Уссурийский Край, но не суть важно. И столицей Края был Уссурийск, который здорово разросся и насчитывал более миллиона жителей.

Владивосток был закрытым военным городом, в Находке располагался огромный торговый порт, по описанию в учебнике это был Порто-Франко, немного похожий на Гонконг, с огромными башнями иностранных представительств и банков. Я как-то по телевизору нечаянно посмотрел небольшой репортаж из этого города.

Физику я когда-то знал хорошо, но основательно подзабыл, мне помогала Катя, когда-то учившая этот предмет. По вечерам она, усталая, садилась со мной за стол, делать уроки, которые я иногда не успевал приготовить, гоняя в футбол с приятелями.

Сегодня Кати долго не было. Я разложил тетрадь с задачей по физике, и мучил её. Пробовал по – всякому, но что-то не получалось. Звонил ребятам, они тоже не могли решить, потому что обычно списывали у меня.

– Маша, приходи ко мне, Катя не звонит, мне скучно.

– Не могу, Тошка, мама дома, Алёнка с Женькой, прикрыть некому, к тебе не отпустит.

– Какие-то глупости, – ворчал я, – с взрослым мужиком оставляет, с мальчиком боится.

– Мальчики всякие бывают! – сказала Маша.

– А то ты меня не знаешь!

– Знаю я тебя, – почему-то вздохнула Маша, – пока, мама что-то зовёт, – и отключилась. А я тупо посмотрел в тетрадку, и решил завтра встать пораньше, попросить Катю подсказать решение.

Разделся и лёг, пока на улице светло. Забрался под одеяло, представил, что, Катя на кухне, готовит обед на завтра, улыбнулся и заснул.

…Снится мне, что Сашенька кричит, не переставая, я ношу её на руках, а она не перестаёт плакать, и горячая такая!

– Тонька, уйми свою…, или выйди за дверь! – крикнула мне Катя из своей спальни. Какое, за дверь?! Там дождь, ветер.

– Что ты, маленькая? – шепчу я Сашеньке, – успокойся! – но дочка не успокаивается, плачет.

– Пойду, придушу выродка! – услышал я голос Катиного друга, и ко мне в комнату ворвался голый Катин друг.

– Дай сюда! – протянул он руку, – Я еле уклонился.

– Давай! – схватил он меня за плечо. Я увернулся и пнул его изо всей силы между ног. Друг с воем отлетел от меня, стал кататься по полу.

Я уложил Сашеньку в кроватку, загородил её своим телом. Катин друг поднялся, в его руке уже был нож. Он кинулся на меня, я отобрал у него нож, и рукояткой стукнул по лбу. Друг растянулся на полу и затих. На шум вышла Катя с помятым лицом, из-под накинутого халата выглядывали опавшие груди.

– Что здесь происходит? – спросила Катя, – зачем ты избил Урана? Уранчик! – заголосила она, пытаясь приподнять тело, – Помоги, что стоишь? – закричала она на меня. Я достал из кроватки плачущего ребёнка, стал укачивать. Катя подошла ближе, я отодвинул дочку.

– Да не трону я твою… дай, на твоих руках потрогаю. О, у неё жар!! Положи её в этот бокс, это детский лечебный бокс, тупая ты скотина! Клади, говорю.

Я положил Сашеньку в бокс, голенькую. Катя активировала бокс, опять хотела приказать отнести её друга во взрослый лечебный бокс, но я сжал её горло.

– Если с Сашенькой что-нибудь случится, придушу, тварь! – сказал я. Катя обмочилась от страха, я бросил её на пол, и она поползла к своему другу, а я занял позицию у дверей, вынув нож…

Я опять подскочил от ужаса, но не стал кричать, чтобы не разбудить Катю. Вдруг она дома?

Решив проверить, встал и пошёл в туалет. Выйдя оттуда, приблизился к двери Катиной спальни, прислушался. Судя по характерным звукам, Катя была дома, и не одна.

На цыпочках я двинулся к себе, подумав, что опять им не нашлось подходящего места. Если привела тихонько, пока я спал, значит, и уведёт незаметно. Когда проснусь, никого уже не будет.

Ложась спать, порадовался за Катю, судя по звукам, ей было приятно, а то жаловалась, что делать это всегда противно и больно.

Утром я встал пораньше, меня разбудили часы. Пошёл, почистил зубы, умылся, потом сел на кухне завтракать, ожидая Катю.

Вместо Кати на пороге нарисовался молодой человек в трусах. Я застыл, забыв жевать. Мои, и без того огромные глаза, открылись ещё больше: парень засунул руку в трусы, и что-то там искал.

Шагнув внутрь, увидел меня.

– О! Брат, что ли, так похож? – вынул руку из трусов и протянул её мне, – Привет!

Еле сдерживая рвоту, я быстро обогнул его, надвинул на ноги сандалики и бросился из квартиры.

Выбежав на холодную улицу, пошёл к лавочкам. На одной из лавочек кутался в куртку Дима.

Я сел рядом, подобрав ноги и привалившись к другу.

Дима снял куртку, мы накрылись ею, прижались друг к другу, согреваясь.

Я выскочил в одной майке и шортах. Хорошо, что у меня привычка ключи утром сразу вешать на шею, иначе не знаю, как бы попал домой.

Так мы просидели долго, пока не раскрылась дверь, и оттуда вышел тот молодой человек.

Увидев нас, подошёл:

– Извини, парень, что напугал, – я спрятал лицо на груди у Димки.

– Иди отсюда, мразь! – с такой ненавистью сказал Димка, что парень отшатнулся.

– Я-то тут причём, она меня сама пригласила!

– Пошёл вон! – крикнул Дима, – И парень почти убежал.

– Тоша, он ушёл, – сказал Дима, ласково прижимая к себе моё дрожащее тельце.

Немного успокоившись, я сказал Димке «спасибо», и пошёл домой.

Открыв дверь ключом, зашёл на кухню, и остановился на пороге.

На столе стояла почти пустая бутылка вина, за столом сидела Катя, в халате, неумытая, с размазанным макияжем. Взяв сигарету, она пыталась закурить.

– Катя, не смей! – крикнул я.

– А, явился! – увидела меня Катя, – Ты, что моих клиентов пугаешь?

– Катя, ты что делаешь?! Я просил тебя не пить вино, а ты ещё и куришь?!

– Не командуй здесь, малыш.

– Ты… Ты похожа на проститутку! – крикнул я.

– А я и есть проститутка! – воскликнула Катя, – Я его сняла не для дела, а для удовольствия!

Мне по щекам, будто тёркой провели:

– Мужа не стесняешься, ребёнка бы постыдилась!

– А мой муж ребёнком прикидывается, вот и приходится водить, кого попало. Ма-ма! – передразнила она меня.

У меня от лица отхлынула кровь. Я медленно повернулся, и пошёл к себе в комнату.

Там, совсем раздавленный, опустился на стул. Эту женщину я когда-то любил больше жизни?

Я смотрел на тетрадь с задачкой, которую надеялся решить с помощью Кати. Зачем мне это надо?

Через полчаса зашла Катя, уже умывшаяся, похожая на девчонку лет шестнадцати.

– Ну, что сидишь? Собирайся в школу.

– Зачем? Я так надеялся, что ты другая. Немного, но другая. Сегодня Тоник мне сказал, что, Катя с твоим другом Ураном хотели задушить Сашеньку, потому что она плакала и мешала им спать. Предательница. Ты тоже предательница! – у меня уже бежали слёзы. Я смахнул на пол всё, что было на столе, и закричал на Катю:

– Убирайся! Я ненавижу тебя! Ты сломала жизнь мне там, ломаешь здесь! – я уронил голову на руки и безутешно разрыдался. Катя ушла, потом вернулась, поставила на стол стакан.

– Перестань биться в истерике, выпей воды. Я взял стакан и выпил. Тут же меня повело.

Катя успела подхватить меня, взяла на руки, стала напевать колыбельную, и я заснул.

Проснулся я на другой день утром. Чувствовал себя хоть и муторно, но сносно, биться головой об стенку не хотелось. На столе всё было аккуратно сложено, задачка решена.

Я пошёл в туалет, потом умыться, собрался позавтракать. На столе лежала записка:

«Я вчера позвонила в школу, сказала, что тебе нехорошо. Сегодня можешь идти. Я пока поживу у друга. Уходим пятнадцатого».

Я перечитал записку, раз пять, прежде чем до меня дошёл смысл. «Поживу у друга»! А я?! Она же знает, что я жутко боюсь одиночества и темноты! Предательница!

Из-под хлебницы торчали деньги. Всё. Я упал на стул, хотелось выть. Такие счастливые дни кончились настолько страшно.

«Впервые, что ли? – задавал вопрос внутренний голос, – пока ты с Катей, так и будет: то счастье, то горе». Надо с ней завязывать. Всё равно мы не ровня, у меня есть новая пара, к которой могу уйти прямо сейчас. Я посмотрел в сторону двери. Проход работал.

Но я не ушёл, потому что была ещё Маша, и скоро у неё день рождения. Сегодня же посмотрю для неё подарок. А потому пойду сейчас в школу, попрошу Димку ночевать у меня.

Какое сегодня число? Тринадцатое, четверг.

Я переоделся в школьную форму, всё ещё летнюю, вышел во двор, сел на лавочку, ожидая одноклассников.

Через некоторое время ребята стали собираться. Они здоровались со мной, тактично не спрашивая, что со мной случилось вчера. Мне всё равно нечего было сказать, потому что, сам ничего не помнил.

– Как твоё здоровье? – спросила Маша, взяв меня за руку. Я пожал плечами.

Впервые мы шли, молча, не бегая вокруг. Обычно мы выходили рано, до школы было идти всего ничего, а приходили самыми последними, потому что успевали обежать все окрестности.

Сегодня же мы шли прямо в школу. К счастью, меня никто не собирался утешать, наверно, Димка рассказал про утренний случай. Всем это было знакомо.

Что там у нас сегодня первым уроком? Математика? Я выложил тетрадку по математике, Маша учебник. От нечего делать, стали читать материал.

– Тоша, ты придёшь ко мне на день рождения? – спросила Маша. Я пожал плечами.

– Я бы хотела. Ты, наверно, скоро уедешь? – я кивнул, и вдруг вспомнил: пятнадцатого мы уходим!

– Маша, я приду к тебе на день рождения! Нам же надо попрощаться!

– Да, Тоша, хотя бы попрощаться, – вздохнула Маша, глядя на меня. – Ну, почему? Почему всё так несправедливо?!

– Маша, не надо. Ты ещё не знаешь, насколько это несправедливо, – я замолчал.

Прозвенел звонок, вошёл учитель. Когда все сели, учитель увидел меня.

– Ага. Сопелкин, смотрю, поправился? – я встал, глядя в окно, на солнечный день, обещающий быть тёплым, но не жарким, самоё то, для наших игр.

– Уроки учил? – я кивнул:

– То, что на вчера задавали.

– Других заданий пока не было. Ты хорошо себя чувствуешь? – я опять кивнул. – Тогда иди к доске.

Я решал биквадратные уравнения, даже не думая. Решались они в два приёма, что тут думать?

Систему уравнений? Легко!

– Садись, Антошка! Все бы так учились! Так что у тебя произошло? – я снова встал, опустил голову.

– Семейные неурядицы? – я кивнул, стараясь удержать близкие слёзы. – Ладно, Тоша, всё пройдёт, пройдёт и это. Садись.

Я сел, закрыв лицо руками. Маша потихоньку дала мне платок.

Перед уроком физики у меня списывали решение задачи, а я смотрел, смотрел, и понял, как она решается. Не зря Катя подшучивала надо мной, когда помогала, посадив меня себе на колени.

Мне снова стало грустно.

На уроке я поразил всех друзей, рассказав тему, и объяснив, как решаются задачки.

Уроки по литературе остались для меня загадкой. Не было у нас таких писателей! Ни одного не знал, а прочитать не успел. Тоже был знаменитый поэт, вроде Пушкина, Гусаров, Сергей Александрович.

В истории я вообще не разбирался, читал, как сказку.

Были тут войны, как же без войн? В девятнадцатом веке в России установилась Конституционная Монархия, потом власть стала выборной, президентской, хотя аристократия сохранилась, монархисты были в оппозиции, были даже президентами. Коммунисты тоже были.

В экономику я не вникал, оно мне надо? Я скоро забуду этот Мир. Жалко с друзьями расставаться, очень редко, где так много друзей можно найти.

Последним уроком был сдвоенный урок физкультуры. А я и забыл. Уроки проходили на школьном стадионе, мы там бегали, прыгали в высоту и в длину. Но переодевались в школьной раздевалке.

– Геннадий Николаевич! Я форму забыл! – уныло сказал я.

– Не переживай, Антошка! – весело сказал физрук, – Майка есть? Снимай рубашку, будешь так бегать.

Бегая с ребятами, я немного отвлёкся от своих мыслей, и домой уже шёл, оттаяв.

Димку и Алису я пригласил к себе. Видя такое дело, Маша позвонила маме и сказала, что не придёт на обед, некогда.

– Тошка, пошли на лоджию! – прошептала Маша мне на ухо, пока Алиска с Димкой разогревали обед.

– Тошка! – обняла меня девочка, – Не грусти, пожалуйста! Нам всем очень плохо, когда тебе грустно!

Как будто дождь идёт! – Интересное сравнение, – подумал я.

Маша начала потихоньку целовать меня.

– Маша, осторожней! – шептал я, уклоняясь от её губ, – Сейчас это очень опасно! Будешь тосковать!

– Правда? Ты думаешь, я не буду тосковать, если не поцелуюсь с тобой? – заглядывала мне в глаза Маша, – Как могла Катя обидеть тебя? Ты такой милый!

– Потому и обидела, – пробормотал я, понимая, почему Катя сорвалась. Но простить её не мог.

– Пошли кушать, – сказал я, боясь расспросов. Маша согласилась, видя, что мне неприятен разговор.

– Антошка, ты скоро уедешь, а целоваться научил только Машу! – закапризничала Алиска, когда уже поели и чай выпили.

– Ничего! – засмеялся я, – Маша научит Димку, а Димка уже тебя! – Алиска возмутилась.

– Ладно, Алиска, давай, я тебя в щёчку… – я наклонился к девочке, и вдруг был ею схвачен, Алиска прижала меня к себе и быстро поцеловала глаза, щёки, нос, и губы.

– Как долго я мечтала это сделать! – сказала улыбающаяся девочка.

Никто не посмел ей ничего сказать, глядя на её счастливое личико.

Пританцовывая, она перемыла всю посуду, и мы побежали гулять. Алиска сказала, что сегодня хочет поиграть со мной, пусть Маша разрешит. Маша только вздохнула, покачав головой.

Что значит, поиграть со мной? Мы бегали все вместе, только держались с Алиской ближе друг к другу.

Набегавшись, сидели на лавочке, я уговаривал пойти ко мне, делать уроки.

Я смотрел на Женьку, который тоже был с нами, и вдруг понял, зачем он нужен моим нынешним родственникам.

– Жень, нам надо поговорить, – сказал я.

Мы собрались на кухне, разложили учебники и тетрадки, и очень весело провели время, договорившись завтра снова собраться.

Я достал вазу с печеньем и конфетами, вскипятил чай.

– Чтобы ни для кого не было неожиданностью, – сказал я, – послезавтра мы с Катей уезжаем.

Воцарилась мёртвая тишина. Только Маша знала об этом.

– Женя, пойдём, поговорим, – я пошёл в свою комнату.

– Женя, – сказал я, усадив друга на стул, – тебя всё равно найдут, даже если ты вернёшься домой. Твой дар очень редкий и нужный. Ты знаешь, где мы сейчас находимся? – Женя отрицательно покачал головой.

– Женя, мы сейчас находимся в заповеднике! – Женька хлопал глазами.

– Мы в свёрнутом Мире, Женя! Так называемые Странники, или Ангелы, не знаю, как правильно их называть, поместили здесь многие вымершие цивилизации и альтернативные Миры, тоже. Они живут почти по кольцу, настолько сжата спираль развития. Ты что-нибудь понял? – Женя потряс головой:

– Зачем ты мне это рассказываешь?

– Потому что ты «ходок» между Мирами, вернее, осколками Миров. Их уже нет, они отжили своё, понимаешь? Странники выхватили куски из жизни людей, замкнули в кольцо, поместили сюда, в заповедник, или запасник. Но энергия, которая поддерживает здесь жизнь, не вечна, когда-нибудь она иссякнет, и здесь всё исчезнет.

– Антон, ты рассказываешь жуткие вещи!

– Это ещё не жуть. Ты тоже будешь таким, как я.

– Как это? – испугался Женя.

– Жень, меня выдернули из взрослого тела, я был почти старик, поместили в мальчика, подстроили, чтобы я сам, понимаешь, сам пришёл в этот заповедник! Убедившись, что я справляюсь с этим делом, переселили в это тело, тело Ангела. Теперь я смогу очень долго работать проводником.

– А что вы делаете? – спросил Женя.

– Мы собираем генный материал, передаём его Ангелам, и они заселяют планеты, пригодные для жизни, людьми, и прочими расами, возрождают вымершую Галактику.

Планеты переделывают под пригодные для жизни, люди с Земли, которые искренне считают, что делают это сами, без подсказки.

– Вы возрождаете Галактику? – удивился Женя.

– Да, но таким способом, когда считается, что цель оправдывает средства. Ты тоже подружишься с девочкой, и будешь водить её по Мирам, а она… – я замолчал, не в силах проглотить комок в горле, – Впрочем, тебе ещё рано это знать. Пойдёшь со мной? Или подождёшь, когда тебя найдут?

– Ты так ошарашил меня, Антон, мне надо подумать, привести мысли в порядок! А Юра?

– Юра обыкновенный человек, – пожал я плечами, – только ты ценный. Наверно, ему устроят судьбу, которую ты попросишь. Только хорошо подумайте, прежде чем загадать желание, оно сбудется!

– А можно остаться здесь?

– Можно, вам создадут все условия, будете жить, как захотите.

– Мы?

– Да, с тебя снимут матрицу, и оставят твою копию с Юрой. Он не заметит подмены, ведь другой Женя тоже будет тобой. А ты будешь водить свою девочку по Мирам. Приключений у вас будет масса.

– Я не понял, зачем надо водить девочку по Мирам?

– Тебе лучше этого не знать. Подумай, Женя, у тебя времени до Дня рождения Маши.

Когда мы с Женькой вышли, ребята собрались уходить.

– Маша, я сегодня один остаюсь, – сказал я с надеждой.

– Меня не отпустят, – грустно сказала Маша, – они откуда-то знают, что я ночевала у тебя.

«Катя!», – подумал я, и посмотрел на Димку. Димка отрицательно покачал головой, он держал за плечи Алиску. Алёнка подружилась с Женькой.

– Прости, Тошка, – сказали мне, и меня передёрнуло от предстоящей жути одиночества. Они не представляли себе, насколько это страшно.

Когда гости ушли, я закрылся у себя в комнате, сел у окна, глядя во двор, где ещё ходили люди.

Потом, когда стало темнеть, разделся, и забрался, под одеяло, крепко зажмурившись.

Кто-то ходил за дверью, капала вода из крана на кухне, вот лёгкие шаги остановились у моей двери. Кто-то прислушался, я слышу его дыхание, но это не Катя, это Страх. Мысленно завывая, я забился в угол и описался.

Не в силах сдвинуться с места, я так и сидел, боясь лёгким шевелением выдать своё присутствие. Там я и уснул, сидя в мокром углу.

Проснувшись утром, краснея от стыда до корней волос, собрал всё бельё, отнёс в стиральную машинку.

Матрас остался подмоченным, я не знал, что с ним делать.

Я не понимал, откуда у меня взялся такой жуткий страх, днём ведь я ничего не боялся. Хорошо хоть, засыпаю, иначе весь день ходил бы сонный, а ночью…

Мне предстоит ещё одна ночь, или две. Может, уйти? Что толку? Меня всё равно пошлют сюда за Катей. Я разозлился на Катю. Я ей жаловался, что боюсь оставаться один, а она смеялась над моими страхами, говорила, что я впадаю в детство. И ушла она не потому, что хотела наказать меня одиночеством, а потому что, я сказал, что ненавижу её, а значит, не хочу видеть.

День прошёл, почти, как вчерашний, я получал пятёрки, совершенно не понимая, зачем они мне, потом, после уроков, гонял мяч, с нами упорно бегали девочки, не уступая нам в выносливости.

Вечером собрались у меня, очень хорошо провели время.

Когда стали прощаться, меня начало колотить от страха. Меня так трясло, что стучали зубы.

Но со мной никто не хотел оставаться, наверно, считая, что здесь происходят ночью жуткие вещи.

В своей комнате я пододвинул к двери стол, не выключал свет, боясь заснуть, но утром опять проснулся в мокром углу. Ещё добавил мокроты, но никак не мог вспомнить, от какого ужаса я здесь прятался.

Я уже не стал менять постельное бельё, что толку! Тем более что простыня оказалась порванной.

Последней ночью мне приснился настоящий сон.

… Я кормил из бутылочки Сашеньку, когда в дом вошли двое, похожие на Катиного друга. Я быстро встал, загородил Сашеньку от них.

– Тоник? – спросил старший, заглядывая мне в глаза. Я кивнул.

– Это не Тоник, – разочарованно сказал он, – где Катя?

– Там, – указал я в сторону спальни.

Мужчины зашли туда, я услышал приглушённый вопль ужаса и гнева, потом мимо меня, за ноги, протащили обнажённое тело Катиного друга, затем вывели Катю, закутанную в халат. Катя плакала, размазывая грязные слёзы по измождённому некрасивому лицу.

– Пойдёшь с нами, – сказал мне старший. Младший с сожалением посмотрел на меня:

– Как ты мог?!

– Это не Тоник! – осадил его старший.

– Я Тоник, – возразил я.

– Может быть, и Тоник, но не тот.

– Дэн, что с Катей? – спросил младший.

– Хашишь, – ответил старший.

Мы вышли из дома, я увидел, как Катиного друга привязали за ноги к лошади, в седло вскочил всадник, и поскакал в степь. Катин друг был ещё жив, руками пытался вцепиться в ковыль. Катя плакала и выла, умоляя вернуть ей Уранчика.

Дэн привязал её к седлу, сам сел на другую лошадь, и они медленно поехали по тропинке, ведущей в степь.

Мне с Сашенькой тоже помогли забраться в седло, лошадь повели на поводу…

На этот раз я проснулся, успокоившись. Наконец-то вся эта жуть в том нашем доме закончилась, теперь Сашенька с Тоником в безопасности, девочку не оставят кормящие мамы, Катю вылечит Ичубей, Тонику там найдут занятие, будет заниматься с ребятами, радоваться дочке.

Я облегчённо вздохнул, немного ему позавидовав.

Встав, осмотрел свою постель. От неё воняло мочой, простыни были разодраны. Это я затыкал себе рот, чтобы не обнаружить себя своими воплями. Оставил всё, как есть, пусть Катя думает, что с этим делать.

Я отмылся в душе ароматным мылом, потому что неприятный запах преследовал меня. Зайдя в комнату, свернул матрас, накрыл всё одеялом.

За завтраком пересчитал деньги. На первый взгляд, немало, схожу в магазин, посмотрю, сколько стоит украшение. Почему-то мне очень хотелось оставить Маше память о себе.

После уроков, когда ребята разбежались по домам, не дождавшись от меня приглашения, я отправился в ювелирный магазин. Комплект нужных мне украшений имелся, но, как я и думал, денег не хватало, хоть и были украшения сделаны специально для девочки. Колечко я даже примерил. У нас с Машей пальчики были одинаковыми, я проверял, мы, в шутку, примеряли мне колечко, которое носила Маша.

Когда пришёл домой, там была Катя!

От радости у меня замерло сердечко, потом ему стало тесно в грудной клетке, я быстро скинул сандалики и хотел броситься к ней навстречу, но Катя вышла из моей комнаты, злая:

– Что ты натворил со своей постелью, маленький мерзавец?! Отомстить мне решил, чтобы я задохнулась от твоей вони?

Я опустил голову, стоя в коридоре, краска стыда залила мне лицо.

– Уходим сейчас же! – бросила Катя, опять ушла в мою комнату, вышла уже с ворохом моего постельного белья. Прошла в ванную, завела машинку.

– Ну, что стоишь, столбом? Пошли!

– Катя… – одеревеневшими губами сумел сказать я.

– Что, «Катя»?

– Позволь мне сходить к Маше, на день рождения…

– Какие тебе ещё дни рождений?! – она подошла ко мне, хотела схватить за руку. Я упал на колени:

– Катя! Я прошу тебя! Я даже… – я зажмурился от стыда и отвращения к себе, – я буду… с тобой…

– Что?! – отшатнулась Катя, – Ты мне решил сделать одолжение? Неужели я тебе так противна?

Я сел на пятки, опустил голову. Посмотрев на меня, Катя сжалилась:

– Ладно, сходи, только не долго, – я сидел в прежней позе.

– Ну, что ещё? – раздражённо спросила Катя.

– У меня не хватает денег на подарок…

– У меня тоже, почти ничего не осталось, я ведь собралась уходить, – Катя задумалась, – Впрочем, совсем забыла! Когда тебя принесли побитым, я, прежде чем забросить твои тряпки в стирку, проверила карманы, там были деньги. Я положила их в баночку на кухне, и совсем забыла об этом! – Катя обошла меня, направляясь на кухню, – Вставай, хватит сидеть на полу!

Я встал, вытирая глаза.

– На, посмотри, хватит? – я пересчитал. Хватало и на цветы. Я кивнул.

– Иди, приведи себя в порядок и сходи к своей Маше, попрощайся.

Когда я вышел, умытый, причёсанный, переодетый в свежие шортики и рубашку, Катя даже улыбнулась мне.

– Зачем ты описал постель? – спросила она, уже не сердясь. Я опустил голову, опять жутко покраснев:

– Я боялся.

– Чего ты боялся? – удивилась Катя.

– Не знаю, мне было очень страшно, – пожал я плечами.

– Простыню-то, зачем порвал?

– Я прокусил её, когда затыкал себе рот, чтобы не кричать, – прошептал я.

– Неужели тебе было так страшно? – удивилась Катя, я взглянул на неё, и снова опустил глаза.

– Я никогда так не боялся, – признался я.

– А твои друзья? Почему они не остались с тобой?

– Сказали, что не могут, – прошептал я, не глядя на Катю.

– Я думала, что ты просто капризничаешь, когда говорил, что боишься оставаться один. Если бы знала, не оставила бы тебя.

Я ничего не ответил, потому что не поверил, пошёл в прихожую обуваться. Сама сказала, что пойдёт к другу, просто наша ссора была ей на руку.

– Не задерживайся! – крикнула мне вслед Катя, я кивнул, не оборачиваясь.

По лестнице я не бежал, шёл медленно, пытаясь успокоиться.

В ювелирном магазине я оформил покупку, мне уложили подарок в красивый футляр, перевязали розовой ленточкой. Я положил футляр в карман, сходил до цветочного киоска.

Попросил розовые розы, тринадцать штук. Деньги потратил все. Вот и всё, – подумал я, теперь можно уходить. Купив букет, я бегом побежал к Машиному дому, входная дверь как раз открылась, потому что выходил мужчина с собакой. Собаке я не понравился, она заскулила и поджала хвост.

Я не стал на неё обращать внимания, поднялся на третий этаж и надавил кнопку звонка.

Мне открыла какая-то женщина, по-видимому, мама Маши. В комнатах играла музыка.

– Ты к Маше? – спросила она, – Антошка?

– Да, позовите, пожалуйста, Машу!

– Да ты проходи, ребята уже собираются.

– Мне некогда, позовите… – я увидел Машу, она вышла, услышав наш разговор.

– Тошка! – обрадовалась она, – Почему не заходишь?

– Я… – я опять замолчал, за Машей вышел Славка. Маша обернулась.

– Слава, подожди, я сейчас, – Славка отошёл, но стоял и смотрел на нас.

– Катя, я пришёл проститься с тобой, поздравляю с днём рождения, – протянул я ей цветы, – и вот, ещё, – протянул я ей футляр.

– Что это? – спросила Маша.

– Подарок, Маша, на память. Я ведь ухожу навсегда, – я повернулся, и стал спускаться по лестнице.

– Тошка, подожди! Так же нельзя! – крикнула Маша, подбегая ко мне, – Никто не захотел прийти ко мне, когда узнали, что у меня в гостях будет Славка.

– Извини, Маша, мне надо идти.

– Ты не хочешь ко мне заходить из-за Славки? – спросила Маша, заглядывая мне в глаза.

– Что ты, Маша! Причём тут Славка? Я еле уговорил Катю, чтобы она отпустила к тебе, попрощаться, так что, извини, тороплюсь! Прощай! – я бегом сбежал до входной двери, с трудом её открыл и вышел на улицу.

Вроде сделал всё, что хотел, но осталась какая-то досада. На Машу? Я сам хотел, чтобы они со Славкой помирились, тем более, теперь знаю, что они не рылись по моим карманам, пока я валялся в отключке.

Хотя, теперь все друзья отвернутся от неё, потому мне её жаль. И ещё жаль, что мы с Машей не посмотрели вместе подарок, я не увидел, как на ней будут выглядеть украшения, как она бы радовалась, поцеловала бы меня.

Женька? Он сегодня был в школе, не сказал о своём решении ничего. Пусть с ним занимаются взрослые. Алиса, как я и хотел, подружилась с Димкой, Женька с Алёной.

Может, в Алёне всё дело, что, Женя не захотел со мной уйти? Что ж, это твой выбор, Женя!

Когда я зашёл в свою бывшую квартиру, Катя уже нервничала.

– Наконец-то! – сердито сказала она, – Пошли скорее!

– Куда ты торопишься? – удивился я, – Там же время не идёт!

– Зато здесь идёт! Да! Зачем ты дверь исцарапал? Тоже от испуга?

– Какую дверь? – удивился я, – Не трогал я никакую дверь! – я посмотрел на дверь, ведущую в мою комнату, и замер: на ней были явственно видны следы когтей и клыков.

– Катя! – севшим голосом спросил я, – Ты видела у меня такие когти и клыки?

– Ты хочешь сказать… Пошли скорее! – Катя схватила меня за руку, потащила к двери, ведущей в наш Мир.