Текст книги "Оберон - 24. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Александр Машков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 29 страниц)

– А что, отец, ещё не всё вывезли? – спросил я, – Обоз мы обогнали.

– Так праздник же! – удивился Первак, – Коляда, Коловорот!

– О! – хлопнул я себя по лбу, – С этими делами совсем забыл! Катя, Солнцеворот уже! Новый Год!

Катя недоумённо посмотрела на меня, и я подумал, что искусственно выращенные дети не знают праздников, у них учёба, работа, отдых, стандартные развлечения.

– Мы уже потеряли счёт дням, – засмеялся я, чтобы сгладить удивление, с каким посмотрел на Катю Первак, – Лада думала, что до праздника ещё далеко, а он уже настал!

Катя тоже улыбнулась, сказав, что мы решили проверить себя на службе в дозоре, но переоценили свои силы, и вот, возвращаемся домой, к батюшке с матушкой.

– Ох, и будет вам на орехи! – покачал головой хозяин заведения, – Я свою дочку точно выдрал бы!

– Папа! – воскликнула девочка, оказавшаяся здесь же.

– Ой, прости, Отрада, не заметил… – смутился отец. А мы поняли, что любимую дочь он и пальцем не тронет, что бы она ни сделала, но и боится за неё до дрожи.

– Вы знаете, что, в окрестностях, лихие люди за детьми охотятся? – спросил я.

– Слышали, как не слышать! – расстроился Первак, – Теперь Отрадушку боюсь в город, на праздник отпустить, и хозяйство оставить не могу, а жена моя преставилась в прошлом году. А вы не боитесь?

– Нет, отец, не боимся, мы обучены сабельному бою, из лука стреляем неплохо.

– Так-то оно так, но могут из засады подстрелить, сетью поймать.

– Есть такой риск, – согласились мы, – но волков бояться – в лес не ходить!

– Это так! Соскучились по батюшке с матушкой?

– Что есть, то есть, – ответил я за обоих.

Отдохнув, мы пустились в дальнейший путь. Опять на нас никто не напал. Я скакал, и думал, что безмятежная дорога наверняка сулит нам весёлые дни в городе. Вспоминал прошлую ночь, проведённую с Катей, а сердце уже замирало от горя и тоски, представив, что нас ждёт впереди.

Когда солнце начало клониться к закату, появились стены города, сложенные из могучих брёвен.

По углам стояли башни, выдвинутые вперёд, чтобы не было слепых зон. По стенам укрытым навесом, ходили караульные. Ворота были широко распахнуты, в них въезжали и выезжали обозы.

Нас никто не задержал, лишь караульные удивлённо посмотрели нам вслед.

С одной стороны, было хорошо, что нас принимают за детей князя и боярина, с другой, не спросишь дорогу к княжескому терему. Впрочем, проскакав по широкой улице, мы сами нашли его.

Дело в том, что начинался праздник, и князь поздравлял горожан с Колядой.

Посовещавшись с Катей, решили пока остановиться в гостинице, оставить там лошадей, снять комнату. Так и сделали. Только гостиницы оказались все заняты, приехал народ из ближних и дальних селений, посмотреть на городские игрища, спустить заработанное потом и кровью серебро.

– Ну что, Лада, приютит нас твой батюшка? – невесело пошутил я.

– Наверняка приютит, – отозвалась Катя, – особенно, когда узнает, что мы самозванцы. Однако, что нам делать с коняшками? Они же устали, есть хотят, пить…

– Выхода нет, надо идти к князю. Грамоту ведь отдать надо!

– Постой! – Катя хлопнула себя по лбу, – есть у меня письмо одному человеку!

– От кого? – спросил я, насторожившись.

– Неважно! Человек этот – купец, живёт здесь в собственном доме. Поехали!

Как только моя подруга ориентируется в таких запутанных улочках? Тем не менее, выбрались из оживлённого центра в тихий, почти пустынный уголок города.

Постояв, Катя сориентировалась, и, подъехав к высокому забору, постучала кнутовищем в ворота.

Сделав мне, знак спешиться, соскользнула с седла.

– Здесь неприлично въезжать во двор на лошади, – пояснила она.

Ждали мы довольно долго, Катя ещё постучала в калитку. Наконец открылось небольшое окошко, появилась бородатая харя.

– Что надо? – спросила харя.

– Хозяина позови.

– Нету хозяина, у князя он!

– Ты что, не видишь, кто к нему приехал, морда? – возмутилась Катя.

– Я вижу, ваша милость, только хозяин не велел!

– Возьми хотя бы заводных лошадей на постой, мы разыщем хозяина, и вернёмся, неудобно одвуконь по городу ездить!

– Что, батюшку опасаетесь? – ехидно спросила харя.

– Не твоё дело, – хмуро сказала Катя, – отворяй ворота!

Как ни странно, ворота распахнулись, нас встретил хитро улыбающийся привратник, к нам уже спешил мальчик, принять лошадей.

– О, и вы здесь! – поклонился мне привратник, – куда же без вас, боярич!

Любит, видно, пошалить княжна, коли нам нигде не удивляются, ни на засеке, ни здесь, на купеческом подворье. Мы сняли поклажу, навьюченную на лошадей, где были упакованы сабли. Нам объяснил Микула, что в городе запрещено ходить с оружием, а если не желаешь расставаться с ним, эфес с ножнами должны быть завязаны специальной тесёмкой.

– Комнату ту же займёте? – спросил мужик.

– Да, только бы баньку нам, или хотя бы бадейку в комнату.

– Хорошо, будет вам и банька, и бадейка.

– Сейчас, Третьяк, проводи нас в нашу комнату, мы оставим свои сумки, сходим к батюшке налегке. Вести у нас для него.

– Вот даже как! – крякнул Третьяк, – провожая нас к терему, вернее, к пристройке с отдельным входом.

– Извини, Лада, там не топлено, сейчас велю протопить, пока вернётесь от батюшки… если вернётесь, будет тепло!

Я удивлялся всё больше и больше. Катя ведёт себя здесь, как хозяйка!

Третьяк провёл нас в просторную светёлку, в которой был стол со стульями, сундуки вместо кроватей, маленькое слюдяное окошко освещало комнату вечерним светом.

Мы скинули надоевшие рюкзаки, поставили их в угол, осмотрелись.

– Вот, Лада, возьми, – Третьяк подал Кате ключ, – от задней калитки.

– Отдохнуть бы, да некогда, – проговорила Катя, подавая Третьяку серебряную монетку, проводи нас на улицу. Третьяк кивнул, и вывел нас в пустынный проулок.

Отойдя от терема, я спросил, что за чудеса здесь происходят.

– Никаких чудес, – вздохнула Катя, – здесь живёт двоюродный брат Микулы. И вот же совпадение! Лада и Ратибор такие проказники, что не могут спокойно дня прожить! Они давно помолвлены, мало того, любят друг друга и дружат с детства. Здесь у них тайная комнатка для убежища от батюшкиного гнева. Шалят детки, Тоник, потом здесь скрываются, а купец, Любослав, потакает им. Да и как не потакать княжьей дочери, хоть и сорвиголове?

– Вот уж не думал, что в древности такие девчонки были! – искренне удивился я, – Но как ты всё это узнала? Микула же думал…

– Вольха рассказал, – призналась Катя, – Просто завела разговор, он всё и выложил. Оказывается, почти все в городе нас знают, и наши проказы всем известны, кроме наших батюшек.

– «Наших», – усмехнулся я. Катя ничего не ответила, быстро шагая по улице.

На площади, недалеко от княжьего терема, уже начали разжигать костры, возле них собралась детвора, грея озябшие руки. Ночью будут игрища, славяне начнут праздновать праздник Коловорот, радоваться, что Солнышко опять возрождается, день увеличивается. Будут жечь яркие костры, чтобы помочь солнышку, славить Даждьбога и Сварога, Ярилу.

Мы пробрались к высокому крыльцу, попросились к батюшке князю. Нас проводили в горницу.

Оставив одних, пошли доложить князю. Через некоторое время князь вышел к нам. С ним вошёл мужчина, выправка и гордая осанка которого выдавала его, как кадрового военного, скорее всего это был воевода. Удивлённо посмотрев на нас, князь спросил:

– Куда собрались? Я вам что сказал?!

– Не гневайся, батюшка, – поклонилась Катя, ну и я, заодно, – вести у нас с засеки тревожные.

Катя протянула князю грамоту. Князь недоверчиво взял грамоту, сломал печать, развернул, принялся читать. Чем дальше читал, тем выше поднимались у него брови.

– Про поганых понятно, про хана Кучука понятно, про вас непонятно! Когда вы успели совершить столько подвигов?! Какие пленные, какие дозоры?! Лада?! Ратибор?! Что за шутки?!

Мы смиренно поклонились, Катя показала князю глазами на мужчину, который стоял рядом с ним.

Князь округлил глаза:

– Ты уже отцу Ратибора не доверяешь?

Опа! – побледнел я.

– Простите нас, батюшка князь, но мы не ваши дети, – пробормотала Катя, – мы просто похожи. Нас гонцами выбрал Микула, чтобы мы побыстрее передали вам донесение.

Князь переглянулся с отцом Ратибора, потом вышел, отдал какое-то приказание, и снова вошёл, внимательно нас разглядывая. Через некоторое время в горницу вошла… Катя.

– Звал, батюшка? – спросила она князя.

– Посмотри, дочка, не знаешь ли ты этих ребят, – указал он на нас.

Лада взглянула на нас, и покраснела:

– Это же Ратибор, батюшка, вы же знаете…

– А рядом с ним кто стоит?

Лада пригляделась и побледнела:

– Не может быть!

– Вот и я говорю, но подождём ещё одного героя.

Ждали мы недолго, к нам в горницу вошёл Ратибор, поклонился князю, своему батюшке, только потом увидел нас. Лада уже пришла в себя, стояла, рядом с Катей, скромно потупившись.

Князь тоже решил пошутить:

– Ратибор, где твоя Лада?

– Как где? – удивился Ратибор, уверенно поднимая руку, однако так и не показал, увидев двух одинаковых девушек.

– Что же ты, Ратибор?

Не только Ратибор растерялся, Катя тоже с удивлением смотрела то на Ратибора, то на меня. Мне не менее приятно было видеть двух совершенно одинаковых девушек.

Наконец, настоящий Ратибор сделал выбор. Сначала он хотел было взять руку Кати, но, видимо, по одежде, признал свою Ладу. Ну и хорошо, а то Лада уже готова была задать своему другу трёпку.

– Ну вот и разобрались, – вздохнул князь, – какая удача, что вы пришли сначала ко мне, а не встретились в городе! Вот устроили бы мне с Добрыней праздник!

– Это да! – кивнул хмурый боярин, – Думаю, Ратибора теперь надо запереть.

Ратибор возмущённо посмотрел на отца.

– На всякий случай, – добавил Добрыня, – было у нас в городе два несчастья, теперь четыре.

Я подумал, что он ещё не знает, насколько прав. Если события вокруг нас закрутятся, несдобровать настоящим Ладе и Ратибору.

– Ну а вас как звать? – спросил князь у меня.

– Катя… Екатерина и Антон.

– Христиане, что ли?

– Почему вы так думаете?

– Хм! Святая Катарина, святой Антоний. Не бойтесь, у нас нет гонений на чужую веру, не то, что у вас.

– Где же вас устроить? – задумался князь.

– Позвольте нам поговорить с Ладой и Ратибором? – спросила Катя.

– Поговорите, – махнул рукой князь.

Катя отвела в угол ребят, и начала им объяснять, что мы поселились в их тайной светёлке.

– Только батюшке не говорите, где вы поселились, умоляюще прошептала Лада, – Если вы ему понадобитесь, я вас найду!

Мы поклялись, что тайну не раскроем.

– Катерина, Антоний, вижу, вам надо и отдохнуть, и погулять хочется. Только о том, что знаете, никому ни слова.

– А мы? – спросила Лада.

– Что вы?

– Мы хотим с ними.

– Понятно, хотите, – вздохнул князь, – я бы тоже с ними побеседовал подольше, но ребята устали, скакали весь день. Может, останетесь здесь? Вы, кстати, как? Вместе живёте, или нет?

– Мы женаты! – поспешил сказать я, заметив, с какой завистью глянул на меня Ратибор. Я вздохнул: знал бы ты правду…

– Для нас топят баньку, простите, нас ждут, – сказала Катя. Тут уже вздохнула Лада. Наверняка намеревалась пробраться к нам, поговорить перед сном.

Отказавшись от провожатого, мы поспешили туда, где сняли светёлку.

На улице уже стемнело, ярко горели костры, жители и гости города веселились, некоторые надели шубы мехом наружу, кто-то переоделся в женскую одежду, катали зажжённые колёса с четырьмя спицами – знаком Мира, с четырьмя сторонами света, его ещё называли знаком Солнца.

Этот знак так и рисовали, но получался замкнутый Мир, тогда решили открыть выход, стёрли края сторон света, получился Солнечный знак, свастика.

Когда пришли «домой», в светёлке уже было тепло. Взяв рюкзаки, вышли во двор, нашли Третьяка, спросили, готова ли баня. Попросили, чтобы мальчик проводил нас.

Третьяк, если и удивился, не подал виду.

– Что, Тоник, устал? – спросила меня Катя, когда я парил её.

– Столько событий случилось сегодня! – согласился я, удивляясь сам себе, что не появилось желание. Впрочем, удивляться было нечему, я заметил, что Катя кого-то нашла в толпе, который её заинтересовал, сразу стало тяжело на душе.

В горнице уже был накрыт стол с незатейливым ужином, состоящим из каши, молока и хлеба.

Поужинав, выбрали сундук пошире, улеглись на нём, было тепло, уютно, щиток печки выходил как раз рядом.

– Тоник, я соскучилась по тебе, – прошептала Катя, прижимаясь ко мне. Сразу потекла по жилам кровь, мне стало радостно и весело, я начал целовать свою любимую, и опять потерял голову.

Успокоившись, мы обнялись, и я провалился в глубокий сон.

Не знаю, что меня разбудило среди ночи, что-то неприятное, ощущение какой-то тревоги.

Кати рядом не было. Неприятное чувство ещё более овладело мной. Я оделся, прошёлся по светёлке, приник к маленькому мутному окошку, сквозь которое почти ничего не было видно. Когда уже ожидание стало невыносимым, я скорее почувствовал, чем услышал звук открывшейся калитки.

С облегчением вздохнув, я стал ждать появления Кати, но так и не дождался.

Куда она могла пойти? Может, в баню? Помыться? Ведь неизвестно, где и с кем она была всё это время!

Во рту появился металлический привкус, заныло сердце. Я натянул меховые штаны, куртку, и побежал в баню.

Катя была здесь, сидела в широкой лохани, и яростно тёрла себя мочалкой. Увидев меня, она сникла. Когда я подошёл к ней, она попыталась спрятать лицо в руках, но, даже в тусклом свете масляной лампы я увидел синяки у неё на предплечьях.

Осторожно отняв её руки от лица, увидел, что оно всё в кровоподтёках, а мои любимые красивые грудки приобрели жуткий сине-красный цвет. Тут Катя расплакалась.

– Что случилось, Катюш?

– Меня изнасиловали…

– Что?! – не понял я.

– Их было двое, один из них был охранником того парня, который был мне нужен.

– Ты ведь очень сильная девушка! – не поверил я.

– Потому и вернулась живой… Тоник, ты же поможешь мне отомстить? Они покусились на твоё…

– Что?! – не поверил я.

– Да, я не получила то, что хотела, Тоник, я так виновата перед тобой… прости, я всё сделаю, чтобы загладить свою вину, помоги мне.

– Хорошо, сиди здесь, я принесу аптечку.

Я бегом сбегал за аптечкой, достал регенерирующий крем.

– Тоник, помой меня сначала, мне надо очиститься.

Я взял из Катиных рук мочалку, добавил ещё горячей воды, начал намыливать всхлипывающую девушку, почти девочку, свою любимую.

– Здесь тоже, – показала она на низ живота, – тебе надо очистить меня изнутри.

Я молчал. Поставив Катю на ноги, обмыл её чистой водой, завернул в полотенце, и положил на лавку.

– Сейчас натру тебя мазью, – я взял мазь, стал нежно размазывать её по Катиному лицу, по всему телу, добрался до животика. Кровь ещё немного сочилась.

– Кать, может, сама?

– Тоник, я от тебя всё выдержу, только не бросай меня, ладно? Мне надо… тебя.

Я стиснул зубы от бессильной ярости, но, переборов себя, спросил:

– Отнесу тебя в постель, там тепло, уютно, там ты быстрее придёшь в себя. Катюша, ну почему ты пошла одна, в ночь?

– Тоник, ты не представляешь, как мне теперь стыдно перед тобой за свою сущность! Но я не могу, я чувствую, ещё немного, и озверею! Мне надо! – воскликнула Катя.

Я завернул её в сухое полотенце, прижал к себе, Катя доверчиво лежала в моих руках, положив голову мне на плечо, успокаиваясь. Я уже решил помочь ей.

Утром, проснувшись, я увидел, что лицо и тело у Кати почти пришло в норму. К полудню всё сойдёт.

Катя, почувствовав мой взгляд, проснулась, потянулась, как кошечка… нет, как пантера!

Открыла глаза, посмотрела на меня с радостной улыбкой:

– Ты здесь! Ты не бросил меня! Иди сюда, мой любимый, – она обняла меня, начала целовать, и я опять сошёл с ума от любви.

Определённо Катя имеет какой-то дар гипноза!

Когда я спросил об этом, Катя согласилась, сказав, что не успела его применить к тем двум отморозкам, потому что, когда они стали её избивать, ни о каких чувствах уже не могло быть даже мысли.

– Я покажу их тебе, Тоник, ты отделаешься от громилы, и приведёшь ко мне парнишку. Я сниму одну палатку, на реке.

– Что за палатка на реке? – не понял я.

– На реке ставят палатки, в виде чума, внутри шкуры, ковры, чтобы не мёрзнуть, жаровня. Палатки снимают любители подлёдного лова, прорубают прорубь, и ловят так рыбу!

– Когда ты всё это узнала? – удивился я, – Ловля рыбы, да ещё таким изощрённым способом!

– Да, Тоник, пока ты спал, я много чего узнала, побывала на настоящем празднике Солнцеворота, который мы изучали в школе. Не волнуйся, праздник будет ещё долго длиться, завтра уже выльется за стены города, будут кулачные бои на реке, борьба, скачки, стрельба из лука, много чего весёлого, жаль, мне придётся испортить тебе такой праздник. Наверно, мы сюда больше не вернёмся.

А ловля рыбы? Здесь много рыбы, Тоник, очень много, не забывай, людей ещё мало, причём славяне живут в единении с природой, поклоняются речным и лесным духам, так что, сохранять природу, жить с ней в мире, у них в крови. Это потом, когда разрушат веру, человек, начнёт рубить сук, на котором сидит, потому что не поверит, что он сидит на нём…

Услышав про человека, рубящего сук под собой, я улыбнулся.

– Ты чего? – удивилась Катя.

– Анекдот вспомнил!

– Расскажи!

– Да вот, сидит мужик на суку, рубит его. Проходит человек, увидел, что делает мужик, и говорит: «Зачем рубишь сук, на котором сидишь? Упадёшь!», «Да пошёл ты!» – ответил мужик. Человек ушёл, а мужик рубил, рубил, и упал. Встал с трудом, вспомнил человека, пожал плечами: «Шаман, что ли?!»

Катя прыснула в кулачок:

– Да, похоже. Даже когда упадут, не понимают, что сами были виноваты.

– Катя… – я взял её ладошку, прижал к своей щеке, в груди у меня опять заурчал котёнок.

Катя приблизилась ко мне, поцеловала:

– Как хорошо, что ты у меня есть, Тоник.

– Ты меня заколдовала, Катя? – тихо спросил я.

– Нет, Тоник, наша любовь мне мешает, я с трудом ломаю себя, но я счастлива с тобой, правда!

– Катя, а если те, кто послал тебя, вовсе не для той цели собирают материал, о которой ты мне рассказывала?

– Тоник, да пусть они хоть едят его! Мне что, легче от этого?! Давай вставать, пора искать моих обидчиков. Тебе надо одеться в скафандр, иначе не справиться с ними, да и безопасней.

– А ты, Катя?

– Мне придётся ходить в обычной одежде.

Мы умылись над медным тазиком, поливая из кувшина, только вытерлись, в дверь постучали.

Открыв, я увидел мальчика.

– Завтракать будете? Проходите в трапезную, хозяин вернулся.

Переглянувшись, мы сказали, что сейчас оденемся к выходу.

– Во что мы будем одеваться? – задал я вопрос.

– Сейчас посмотрим, что у нас есть, – Катя порылась в рюкзаке, вынула обычную походную одежду: штаны и рубашку. У меня было то же самое. Одевшись, мы поморщились.

– Наш вид не оскорбит хозяина? – спросил я.

– Да, надо было позаботиться своим внешним видом, – смутилась Катя.

В дверь опять постучали, зашёл Третьяк:

– Любослав ждёт вас.

– Понимаешь, Третьяк, мы с собой не взяли другой одежды, только походная, – сказала Катя, – нам неудобно так выходить.

– Хозяин знает, пройдёмте за мной!

Пришлось послушаться. Мы прошли переходами, и оказались в небольшой горнице, с одним накрытым столом. Во главе стола сидел довольно молодой мужчина, с аккуратной бородкой.

При нашем появлении он встал, поклонился. Мы поклонились в ответ.

– Слышал я, что вы вчера вернулись с засеки, где служит мой брат. Поздорову ли он?

– Спасибо, дядя Любослав, здоров ваш брат, службу несёт исправно!

– Какие новости? Что поганые замышляют?

– Извините, но нам князь-батюшка запретил…

– Ясно. Набег готовят, – изрёк Любослав, – не стесняйтесь, ешьте.

Мы принялись за еду, которая в большом количестве была разложена на столе. Наши молодые организмы не знали сытости, всегда мы чувствовали лёгкое чувство голода. Любослав смотрел на нас, и радовался.

– Какой аппетит! Не то, что мои дети, вечно им невкусно!

– Предложите им поскакать на лошади, дядя Любослав, у них сразу проснётся зверский аппетит! – предложил я, проглотив большой кусок осетрины.

– Малы они ещё! – махнул рукой наш радушный хозяин, а я мысленно улыбнулся, зная любящих родителей, для которых дети всегда остаются детьми. Не так у Сахов, да и не только, у всех степняков дети умеют ездить на лошадях раньше, чем ходить. Но не стал развивать эту тему.

Наевшись и выпив сбитня, мы собрались откланяться.

– Дядя Любослав, – спросила Катя, – где можно поменять камни на деньги?

– У меня можно, – осторожно сказал Любослав.

Катя достала из-за пазухи небольшой рубин:

– Этого хватит за наше проживание?

– Что ты, девочка, за этот камешек вы можете жить у меня целый год!

– Так возьмите его, и всё же скажите, есть здесь человек, который купит такие камешки?

– Есть здесь один немец, Томаззо Торквемада назвался…

– Торквемада? – удивилась Катя, – Явно, не его имя. Очень подозрительно… Тоник, нам надо поговорить.

Я тоже о чём-то догадывался. Насколько я помнил, такое, или похожее имя было у знаменитого инквизитора, испанца.

– Дядя Любослав, нам бы несколько монет, праздник всё же.

– Я встречался с Ратибором, – огорошил нас Любослав, – он, от имени Лады, попросил помочь вам, вот я и пригласил вас на завтрак, посмотреть собственными глазами на вас. Честно скажу, поражён. Если бы не ваши манеры, ни за что бы не догадался, что вы не Лада и Ратибор. Может, и правда, дурите меня? Ваши шутки всему городу известны.

– Нет, дядя Любослав, мы действительно Катя и Тоник, и мы прибыли с далёкой заставы, где служили под руководством вашего брата, Микулы. Князь сначала тоже не поверил, пока не собрал всех четверых вместе.

– Хотел бы я на вас всех посмотреть! – весело рассмеялся Любослав, – Но ладно, пойдёмте, ребята, дам вам на расходы немного мелочи.

Мы прошли в кабинет купца, где тот извлёк из несгораемого шкафа небольшой мешочек и вручил его Кате.

– Катя, – спросил я, когда мы возвращались к себе, – откуда у тебя камешки?

– Я реквизировала у Вольхи половину, – хмыкнула Катя, – пусть скажет спасибо, что не все! За то, что он натворил…

Собравшись, вышли через неприметную калитку в переулок. Я был одет в скафандр, который умножал мои силы, мог защитить даже от пули, не то, что от ножа или стрелы. Шлем был приведён в боеготовность, готовый в любой момент захлопнуться, на голове был подшлемник, похожий на спортивную шапочку. Впрочем, мы могли одеться вообще, как космонавты, и никто не обратил бы на нас внимания, потому что праздник, и все рядятся, кто во что горазд.

Катя довела меня до постоялого двора с корчмой, сказала:

– Они там. Парнишка и его охранник. Охранник сам себя шире, зовут Дубыня. Парня, как ни странно, Милослав.

– Дубыня? – удивился я.

– Что тут удивительного? У вас мало ребят с именем Саша? Или Антон?

Я согласился.

– Я пойду, сниму палатку.

– Как я узнаю, где ты? – спросил я.

– Я поставлю шест с нашим штандартом.

– С чем?

– Тоник, ты как был тупым, так и остался! – рассердилась моя жена. Я вспомнил. Это же знак космоархеологов!

– Прости, Катя, забыл совсем, кто мы такие! – засмеялся я, – Скажи, откуда ты знаешь, что твои обидчики там?

– Я его чувствую, – вздохнула Катя, – удачи тебе! – повернулась и ушла, нисколько не сомневаясь во мне. Я посмотрел ей вослед и подошёл к входу.

– Куда, мелочь, прёшься! – услышал я в свой адрес.

– Ты что, совсем попутал? – удивился я, – не видишь, кто перед тобой?

– Вижу. Только приказ у меня: малолеток в такие заведения не пускать!

– У меня там друзья, мне с ними надо поговорить!

– Выйдут, поговоришь! Не мешай, видишь, посетители! – В корчму направлялись двое широких мужчин. Пропустив их, я решил действовать.

– Значит, не пропустишь? – задумчиво спросил я вышибалу.

– Нет, лучше уйди от греха, боярич, мне место дорого.

Пришлось ударить его в солнечное сплетение. Когда парень согнулся, его лицо познакомилось с моим коленом. Оглянувшись, не видит ли кто, усадил пострадавшего в снег. Думаю, не успеет замёрзнуть. А если и замёрзнет, не велика потеря!

Я удивился сам себе: в прошлой жизни даже ударить человека было для меня проблемой, а здесь стал каким-то… не могу подобрать слова, но я ведь уже убивал! Покачав головой своим мыслям, вошёл в корчму, почти полную народу, в тумане нашёл тех, кто мне нужен. Они сидели одни, рядом было ещё два места. Я подошёл и сел напротив молодого парня.

Милослав поставил большую глиняную кружку с пивом и с любопытством стал разглядывать меня.

– Чё уставился? – нагло спросил я его.

– Ты как сюда попал, малыш? – спросил Милослав.

– Прошёл, – пожал я плечами.

– Что тебе надо?

– Ты обидел мою подругу, надо за обиду ответить, – Милослав сначала тупо смотрел на меня, потом расхохотался:

– И кто меня привлечёт к ответу? Ты?

– Я.

– Какая наглая молодёжь пошла. Дубыня, разберись.

Я не стал ждать, пока Дубыня «разберётся», схватил его за волосы, и, сначала отпихнув от себя, грохнул лицом о столешницу, потом, посмотрев в его глаза, ещё раз. Положил его лицом на стол, как слегка перебравшего гостя.

– Ну, любезный Милослав? Будем разговаривать?

– Эта твоя… – парень похабно улыбнулся. Я не стал сдерживаться, вбил эту улыбку ему в пасть. Парень слетел с лавки, с трудом поднялся, выплюнул на ладонь осколки зубов:

– Да ты знаешь, что я с тобой сделаю?! – прошепелявил он.

– Сядь! – приказал я, – Иначе прибью!

Милослав сел, удивлённо глядя на мирно спящего Дубыню, будто только что увидел.

– Ничего страшного не будет, парень. Вчера ты её изнасиловал, сегодня она хочет тебя.

Милослав выдохнул, глаза его округлились:

– Врёшь!

– Нисколько! Пошли за мной, убедишься!

В это время в корчму сердобольные посетители внесли вышибалу, спросили, кто его так. Вышибала показал на меня. Двое широченных парней подошли к нашему столику. Я уже приготовился к драке, когда парни схватили Дубыню, и стали его мутузить. Мы с Милославом с удивлением смотрели за избиением, пока Дубыня не пришёл в себя от побоев.

Взревев, он кинулся в драку, не разбирая, кто прав, кто виноват.

– Милослав, пора сниматься с якоря! – сказал я, парень согласился, и мы осторожно начали пробираться сквозь драку. Вышли, почти невредимыми, Милославу ещё досталось пару раз, да о мой скафандр сломали скамейку. Я мысленно поблагодарил свой скафандр, и он отозвался, ласковой дрожью пробежав по всему телу. Я удивился, никогда не думал, что моя вторая кожа способна на эмоции. Мелькнула мысль, что это тоже внеземная разработка, найденная нашими коллегами. Зря Катя так недобро отзывалась о них.

Я вывел Милослава за городские ворота, осмотрел реку и увидел над одним из шатров, раскиданных по реке, шест с нашим гербом. Туда я и привёл парня. Катя уже ждала нас, в одной длинной рубашке.

– Узнаёшь? – спросил я насильника, пока тот привыкал к полумраку.

– Не совсем, – неуверенно ответил тот. Я ему поверил, ведь отделали они Катю вчера знатно, Милослав ожидал увидеть девочку, всю в синяках, а тут такая красавица!

– Катя, давай, я возьму у него материал в баночку? – спросил я.

– К сожалению, не могу ждать, да и много чести для него… – Катя не договорила, стремительным броском уложила парня на импровизированное ложе, собранное из шкур и ковров, и оседлала его.

Пока парень пытался вздохнуть, Катя стянула с него штаны, накрыла собой…

Я смотрел, не в силах отвести взгляд. Катя зарычала. Это была уже не Катя! Моя девушка неуловимо изменилась, став похожей на пантеру. Она насиловала парня на моих глазах, и мне было страшно, ноги приросли к полу!

Существо, бывшее моей любимой, наклонилось к лицу Милослава, и я удивился, когда она, на пике оргазма, не загрызла свою жертву, а просто сломала ему гортань, а потом и свернула шею.

Я явственно слышал хруст.

Отдышавшись, Катя медленно приняла свои обычные черты, потом слезла с трупа, натянула штаны.

– Что смотришь? – спросила она меня, – Осуждаешь? Помоги лучше! – Катя откинула шкуру с пола, там оказался деревянный люк, закрывающий прорубь. Взяв тело, мы с трудом протиснули его в отверстие, пустив под лёд.

– Вот снасти, бери, будем рыбу ловить! – сказала Катя, взяв бечёвку с крючком.

Насадив на крючок рыбку, размером с наважку, она забросила наживку в прорубь, намотав бечёвку мне на руку, потом наживила ещё одну снасть, села на своё ложе, я – на какой-то ящик, сидели, не вспоминая жуть, что сейчас произошла на моих глазах. Тут у меня клюнуло, да так, что чуть не вырвало из рук бечёвку.

– Держи!! – вскрикнула Катя, бросаясь ко мне на помощь. Мы стали вместе бороться с рыбой, которая металась подо льдом, бросая нас из стороны в сторону.

– Там что, акула? – спросил я.

– А я знаю? – тут полог нашей палатки отлетел в сторону, вошли двое стражников. Увидев нас, борющихся с неизвестной рыбой, старший бросил копьё, и, с криком «держи!», кинулся нам на помощь. Немного погодя взялся за бечёвку и его напарник.

Наши усилия увенчались успехом, из лунки выглянула огромная зубастая пасть щуки невероятных размеров. Поборовшись ещё, вытянули всю рыбину, которая забилась в палатке, сбивая нас с ног.

Стражник не растерялся, схватил копьё, и успокоил рыбину.

– Смотри, Любомир! Я ещё не ловил таких громадин! – обратился к своему напарнику старший стражник.

– Да, Кривоступ, я тоже вижу такую тварь впервые!

Наконец они вспомнили причину, по которой они оказались здесь:

– Господа, вас ожидает князь! Он велел разыскать вас и немедленно к нему доставить!

– Щука ваша! – предложила Катя, – Дорогу мы и так знаем, дойдём.

– Не сбежите?

– А что? – насторожилась Катя, – Мы арестованы?

– Кто знает? Приказано доставить, значит, доставим.

– Ну, как хотите.

Мы отправились в город с младшим стражником. Старший реквизировал нашу законную добычу.

– Тоник, ты ловил когда-нибудь такую рыбу? – спросила меня Катя.

– Что? – не понял я, погружённый в свои невесёлые думы.

– Рыбу, говорю, ловил?

– Рыбу? Рыбу ловил.

– Да ну тебя! Не бойся, ничего с нами не сделает князь!

– А я и не боюсь… – Катя усмехнулась, весело глядя на меня:

– Тоник, меня тоже не бойся, не съем! – честно говоря, мне стало жутко от её весёлых слов.

Князь вызвал нас для того, чтобы сообщить, что скоро собирается рать, и, несмотря на праздник, выдвигается к дальней заставе под предводительством воеводы.

– Вы как, остаётесь, или с войском? – спросил нас князь.

– Конечно, на заставу! – воскликнули мы. Мне не терпелось вернуться на Станцию, где моя жена не превращается в дикого зверя, а Кате надо было освободиться от своей добычи.

– Лада и Ратибор просятся с вами погулять. Возьмёте? Судя по письму Микулы, вы сможете их защитить, если что случится.

– Мы рады будем погулять с ними, – согласилась Катя. А я облегчённо вздохнул. Катя подозрительно посмотрела на меня, но ничего не сказала.

Ребята прибежали, как будто стояли за дверью. С восторгом смотрели они на своих двойников. Вероятно, им что-то о нас рассказали. А зря, вот возьмут и отправятся на войну.