Текст книги "Тайная библиотека. Рыцарь Дальней стороны."

Автор книги: Александр Гир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)

– По правде сказать, брат Эрсеп, редко кто вспоминает о тебе. Об Эрсепе, первенце короля Бергора, говорится в легендах, и, по правде сказать, рассказы эти не слишком лестные для тебя.

– И что же говорится в этих легендах?

– Ты ставишь меня в сложное положение, брат Эрсеп.

– Не смущайся, брат Магнус, я живу так долго и так много знаю, что уже ни на что и ни на кого не могу обидеться.

Странно даже вспоминать, Витольд, каким я был тогда невежественным: мне пришлось пересказать королю Эрсепу те сказки, которые знает каждый ребенок.

– Ну что ж, – начал я. – В легендах говорится о том, что первенец великого короля Бергора Эрсеп, видя, что отец его состарился, решил завладеть троном короля Бергора и быть единовластным правителем Пятиречья. Он обосновался на севере Благословенного Края, на острове реки Тихой, в замке Эрсепрель, заманил туда своего отца и вознамерился умертвить его, однако короля спас его оруженосец Трад. Эрсеп был проклят и отправлен в вечное изгнание, а король скончался от смертельной раны. Теперь на месте королевского замка стоит Камень Берготель, а на месте Эрсепреля – развалины.

Я понимал, что это вряд ли обрадует того, кто носит имя Эрсеп, и решил немного сгладить впечатление:

– Впрочем, многие относятся к легендам как к сказкам, уж не знаю, хорошо это или плохо. Признаться, я и сам в недоумении, неужели передо мной тот самый король Эрсеп?

– Тот самый? – переспросил мой сотрапезник и усмехнулся. – Ну да, тот самый, Эрсеп-Чудовище. А может быть, тот самый, оклеветанный и всеми гонимый Эрсеп, ставший жертвой зависти и ревности сельвенов?

Я был совершенно поражен.

– Что ты говоришь, брат Эрсеп?

– Да, я вижу, ему на славу удался коварный план.

– Кому?

– Величайшему в мудрости и не менее величайшему в подлости Рисли. Не удивляйся и не гневайся. Посмотри, ты не успел подумать, а рука твоя легла на рукоять меча. Неужели этому сельвену удалось вызвать в моих братьях такую любовь, что они готовы умереть за его имя? Еще раз прошу тебя, не гневайся. Выслушай сначала меня, а потом суди. Счастливая звезда привела тебя сегодня сюда, иначе бы мы не встретились. Видимо, Небесам угодно, чтобы ты услышал правду о короле Бергоре, его сыне Эрсепе и чародее Рисли. Неужели сбывается пророчество о Надежде Пятиречья?

Он выглядел возбужденным, глаза его сверкали. Невольно это возбуждение передалось и мне.

– Слушай, – говорил он, – слушай меня, брат Магнус. Первое, что ты должен знать, это то, что никогда ни единым помыслом не намеревался я убить моего отца короля Бергора. Клянусь в этом его великим именем. Но знай, что чародей и мудрец, великий сельвен Рисли свел близкую дружбу с моим отцом не просто так. Когда король Бергор прошел через этот колдовской лес, сельвены поняли, что к Пятиречью подошли люди сильные и мужественные, они покорят этот дикий край. Еще поняли сельвены, что они не смогут воевать против дружины Бергора, к тому же им угрожал набег Тыштыроша, отца всех кочевников. Они решили заручиться дружбой с Бергором, пропустить в Пятиречье и выставить как щит от нападения кочевников. Так оно и вышло, мы отбросили Тыштыроша за Пограничную реку и надолго отвадили соваться в Благословенный Край. Теперь сельвенам нужно было избавиться от нас.

Не смотри на меня с удивлением, брат Магнус, все знают, что сельвены не любят наш народ. Сейчас, насколько мне известно, они никак не общаются с жителями Пятиречья, всячески сторонятся их, но и в то время было не лучше. Сельвены преспокойно жили в Пятиречье, не зная нужды, они и дальше хотели бы жить как дикари, бродить в своих лесах и не с кем не знаться. Но мы пришли в Пятиречье, и с этим уже ничего нельзя было поделать.

Рисли, как мог, втирался в доверие моему отцу, нахваливал его, расписывал его подвиги, хотя подвиги, конечно, были настоящими. Кончилось тем, что он пообещал обучить отца чародейству. Такому воину, как король Бергор, это было ни к чему, но Рисли так ловко уговаривал его, что отец согласился.

– Но в чем же здесь злой умысел, брат Эрсеп? – не утерпел и спросил я.

– В том-то и дело, что Рисли сказал, что откроет тайные знания только одному королю Бергору и больше никому. Этим он хотел внести раздор в наш народ. Разве не король Бергор провозгласил, что в Благословенном Крае будут равны перед нашими законами и король, и крестьянин, разве не король Бергор провозгласил совершенное равенство между своими сыновьями, что не будет между ними ни б ольшего, ни м еньшего по достоинству. Да и себя самого он называл лишь старшим среди равных.

– Короли Пятиречья и поныне именуют себя таким почетным званием.

Мой собеседник улыбнулся.

– Это хорошо, что так бережно чтятся традиции моего великого отца. Вот и подумай, брат Магнус, условия, на которые Рисли склонил короля, были пагубными для всего нашего народа. Узнав об этом, я принял опрометчивое решение любым способом выведать тайные знания сельвенов и поделиться ими со всем народом. Да, я был опечален тем, что мой отец, великий король Бергор, первый отступил от введенного им закона. По молодости, я не мог выдумать ничего лучшего, как повсюду следовать за отцом и подслушивать их разговоры с Рисли. Удалось мне подслушать и несколько разговоров Рисли со своими сообщниками. И вот что мне открылось. Ты знаешь, брат Магнус, что сельвены живут сколько угодно, никто не видел мертвого сельвена, даже если его поражает оружие, он наполняется светом, оживает и уносится по воздуху, куда ему вздумается. Так вот, Рисли решил открыть королю все тайные знания своего племени, кроме секрета бессмертия. Черный замысел сельвенов стал с тех пор для меня совершено очевидным. Представь себе, брат Магнус, каково это, обладать сокровенными знаниями о природе, уметь подчинять себе стихии и при этом покорно ожидать неизбежной смерти! К счастью случилось так, что подошел праздник летнего солнцеворота, день, в который король Бергор вступил в Пятиречье. К этому празднику мой младший брат Иллт-Корабел приготовил отцу подарок: построил два корабля. Это были первые корабли в Пятиречье. И отец, а с ним и неотлучный Рисли отправились в плавание. А я собрал все книги, которых оказалось ровно семьсот семьдесят семь, и отправился в свой замок Эрсепрель.

Да, что говорить, это было преступное деяние. Но тогда мне казалось, что это единственный выход. Я взял магическую библиотеку как бы в залог, чтобы пробудить отца от обольщения сельвенами. Я знал, что у меня немного времени, и принялся за изучение тайных знаний. Но прошло время, и под стенами моего замка появилось войско короля Бергора. Я вызвал отца для переговоров, пытался его вразумить, но чары Рисли были сильнее, я еще не успел набрать силу в чародействе. Отец не слушал меня, раздражался, схватился за меч, мне пришлось защищаться, и, на горе, не он меня, а я ранил его. Сколько раз я потом жалел, что не вышло наоборот.

А вот о том, что было дальше, ваши легенды говорят правду. Проклятие, изгнание и всеобщее презрение. Никто, кроме меня и отца, не знал о магической библиотеке сельвенов, потому и нетрудно было сочинить байку о том, что первенец Бергора вознамерился отнять у него корону. Рисли отвез тайные книги обратно в свою пещеру и наложил на них заклятие. Но, как видишь, секрет бессмертия я все-таки узнал.

Я смотрел на его юное, улыбающееся лицо, испытывал на себе его мудрый старческий взгляд, и у меня не было причин не верить ему.

– Воспользовавшись случаем, – продолжал король Эрсеп, – сельвены разорвали отношения с нашим народом. Рисли удалился в Сельверон, а я сделался скитальцем. Но шли столетия, немало людей, ищущих правды, присоединялось ко мне, желая, чтобы я правил ими, так я сделался хозяином Бескрайнего леса, владыкой Даркулона, королем Эрсепом Великим, но сердце мое навсегда оставалось в Пятиречье.

Солнце давно село, и наступила непроглядная ночь. Воины наших отрядов устраивались на ночлег. Несмотря на уверения короля Эрсепа, что в его владениях мы можем чувствовать себя в безопасности, я, сославшись на необходимость поддержания порядка в отряде, приказал Угло выставить дозор. Мне хотелось продолжить разговор, и король Эрсеп понимал это. Когда мы отдали все необходимые распоряжения, король Эрсеп сказал:

– В твоих глазах, брат Магнус, я читаю большой интерес и воодушевление. Это радует меня и наводит на мысль, что пришло время исполнению пророчества о «Надежде Пятиречья»…

– Пророчество о «Надежде Благословенного Края»! – воскликнул я пораженный. – Но ведь оно принадлежит Рисли.

Эрсеп усмехнулся.

– Да, это пророчество Рисли, но оно было сделано по повелению моего отца. Уже на смертном одре, в замке Берготель, он призвал Рисли и спросил, возможно, ли когда-нибудь преодолеть нашу вражду? Чародей прибег к гаданиям, хотя преодолеть ее можно был в тот же день. Думаю, перед умирающим Рисли не стал кривить душой, и его пророчество верно. Впрочем, оно было верно и в минуту его возглашения. Помнишь ли ты его, брат Магнус?

– Конечно, – ответил я, – его повторяет на коронации каждый новый король. Вот оно:

Небо да будет свидетелем!

Я возвещаю пророчество:

минет лихая година,

снова наступит веселье!

Рисли с Бергором обнимутся,

это объятье укажет

путь во Святое Отечество.

Сбудется то, что возвещено

только тогда, когда явится

тот, кто родится от доблести,

брак заключившей с премудростью,

он-то и будет «Объятием»

двух государей, двух братьев

и наречется «Надеждою

Края Благословенного».

Некоторое время он хранил молчание, глядя на меня с тихой улыбкой.

– И как же толкуете это пророчество вы, короли Пятиречья? – спросил он наконец.

– Мы никак его не толкуем, это просто традиция. Но в нем, насколько я понимаю, говорится о примирении сельвенов и нашего народа…

– Нет, брат Магнус, не так все просто. В каждом пророчестве простыми словами написано нечто неведомое. «Рисли с Бергором обнимутся», – нужно понимать иносказательно, ведь моего отца уже нет в живых. А Рисли бесследно исчез.

– Но у нас, в Пятиречье, говорят, что от горя он лишился рассудка.

– Ну что ж, тем более, – воодушевленно воскликнул король Эрсеп, – для любого человека лишиться рассудка еще хуже, чем умереть. Поэтому-то эти слова пророчества нужно понимать так, что народ Пятиречья получит тайные знания сельвенов, а два брата, это доблесть и мудрость, ибо народ Бергора – доблестные воины, сельвены – мудры. Примирение же, то есть объединение этих двух традиций произойдет лишь тогда, когда появится человек, доблестный рыцарь, который не побоится спуститься в пещеру Рисли и овладеть тайной библиотекой сельвенов. Он, овладев тайной мудростью, откроет ее всему Пятиречью. Теперь подумай, брат Магнус, быть может, ты окажешься этим человеком?

Его слова поразили меня. Сердце затрепетало, как листва на ветру. Никогда не забуду этого чувства, мне даже привиделось, будто я стою на краю пропасти, над разверзшейся бездной, которая не столько пугает, сколько манит, зовет сделать только один шаг, и во мне растет уверенность, что, решись я на это, меня ждет не падение, а полет. Я даже провел ладонью по лицу, чтобы отогнать видение, а взгляд короля Эрсепа совсем отрезвил меня. Это был взгляд человека, который все понимает.

– А как же ты, брат Эрсеп, – спросил я, чувствуя сильное смущение, – ведь ты, король, доблестный воин, ты знаешь, где находится пещера Рисли, почему же ты не завладеешь магической библиотекой?

Он отвел взгляд и печально промолвил:

– Во-первых, я уже владел библиотекой и многому научился, в каком-то смысле она мне ни к чему, во-вторых, мое имя поругано и оклеветано в Пятиречье, вряд ли кто примет науку мудрости от Эрсепа-Чудовища, в-третьих, на библиотеку наложено заклятие, я не могу приблизиться к ней.

– Почему ты думаешь, что я смогу сделать это?

– Ты чист сердцем, брат Магнус, и ты открыт для великой мудрости сельвенов, я это вижу. Что ж, быть может, тебе удастся овладеть тайной мудростью, и тогда ты сможешь воспитать учеников, которые будут и доблестными воинами, и мудрецами. Их может быть двенадцать, и они, обладая столь ценным сочетанием качеств, со временем смогут занять двенадцать престолов Пятиречья, ибо только такие юноши будут первыми претендентами на руку любой из принцесс Благословенного Края. Может быть, тогда и я смогу вернуться в родные края, ведь там будет такой авторитетный свидетель моей невиновности.

Я больше не в состоянии был скрывать волнение. Вскочил на ноги и воскликнул:

– Я готов, брат Эрсеп, веди меня в пещеру Рисли!

Поднялся и король Эрсеп.

– Ну что ж, попробуем, – сказал он. – На рассвете мы отправимся в путь. Я надеюсь, что не случайной была наша встреча здесь, на опушке Зачарованного леса, в самой глубине которого и находится пещера Рисли. А теперь нам нужно отдохнуть. Доброй ночи, брат Магнус.

Я тоже пожелал ему доброй ночи, и мы разошлись по своим шатрам, однако, как ты понимаешь, мой мальчик, я так и не сомкнул глаз в ту ночь.

Наутро мы въехали в Сельверон. По условию короля Эрсепа, я должен был взять с собой только одного верного человека и трех свободных коней. Со мной отправился Угло, молодой Ойменский барон. Вряд ли я смогу описать тебе этот лес. На опушке он мало чем отличался от любого другого, и долгое время мы ехали, казалось, по совершенно обычному лесу, но, по мере нашего продвижения вглубь, все менялось: деревья становились все выше, стволы все мощнее, а кроны наверху все гуще. Это был очень старый лес, и чем дальше мы ехали, тем сильнее это ощущалось. Под густой кроной, между гигантскими стволами, поросшими причудливым лишайником, создавалось особое пространство, ни на что не похожая атмосфера: вероятно, так должен выглядеть зал в замке какого-нибудь сказочного великана или совершенно иной мир под другим небом. Несмотря на то, что листва была непроницаема для солнечных лучей, лес был наполнен небывалым золотисто-зеленым светом. Создавалось впечатление, будто свет испускают сами листья. Ковер плотного и упругого мха, украшенный лесными цветами, то взбегал на невысокие пригорки, то спускался в пологие лощины. Стояла поразительная тишина, какая-то уж очень тихая, и в ней ощущалась такая торжественность, что великий трепет охватил меня.

Наконец мы въехали на огромную поляну. Она была бы совершенно круглая, если бы, подобно гигантскому тупому клину, в нее не врезался скалистый утес с совершенно отвесными стенами. В утесе чернела огромная щель, расширяющаяся книзу. Перед утесом посреди поляны лежало совершенно круглое озеро.

– Это – сердце Сельверона, – тихо проговорил король Эрсеп. – У нас не так много времени. Тебе нужно подойти к озеру, трижды омыть его водами лицо, обойти его справа и войти в пещеру. Ты должен идти один.

Он протянул мне маленький пузырек светло-зеленого стекла.

– Наполни эту склянку водой из озера Сколл, она хранит свет.

Король Эрсеп обернулся к всадникам и приказал:

– Никто да не сходит с коней, кроме короля Магнуса!

После чего, обернувшись ко мне, добавил:

– Итак, вперед, брат Магнус.

Я сделал все, как сказал король Эрсеп. Когда вход в пещеру остался позади, я обнаружил, что склянка с водой из озера Сколл действительно испускает свет, но каким-то странным образом: сама склянка светилась неярко, а свет ее устремлялся на десятки шагов вперед. Свод пещеры постепенно опускался ниже, стены сужались. Это продолжалось довольно долго, пока, наконец, не открылся огромный подземный зал с колоннами, арками, какими-то непонятными изваяниями. Свод зала сиял золотом, а в центре его находился огромный круглый каменный стол, на котором лежали книги.

Мне понадобился должно был час, чтобы вынести книги из пещеры и погрузить их на трех свободных лошадей. По условию, поставленному Эрсепом, а он ссылался на заклятие Рисли, я должен был все сделать сам, без посторонней помощи. Когда все было закончено, я протянул королю Эрсепу склянку с солнечной водой, но он предложил оставить ее себе на память. Она и сейчас хранится у меня, вот только свет ее стал очень тусклым. Не произнеся ни слова, король Эрсеп повернул коня, и мы двинулись прочь от пещеры. Мы явно спешили, свет все еще наполнял лес, но чувствовалось быстрое приближение сумерек. Я обратил внимание, что возвращаемся мы иной дорогой. И тут, признаться, меня охватило беспокойство. Впервые с момента нашей встречи с королем Эрсепом во мне появилось смутное сомнение. До сих пор со стыдом вспоминаю об этом.

Из леса мы выехали, когда было почти совсем темно. По правую руку от нас меркла вечерняя заря.

– Здесь нам надлежит проститься, брат Магнус, – сказал король Эрсеп. – Ты должен взять самую суровую клятву с твоего рыцаря, чтобы он хранил молчание о том, что видел и слышал. Мы выехали на южный край леса, так что теперь поворачивайте к закату и держитесь вдоль опушки. Прежде чем займется рассвет, вы увидите огни своего лагеря.

– Как мне благодарить тебя, брат Эрсеп? – промолвил я, охваченный сильным волнением. – Ты оказал мне великую услугу.

– Не тебе, – строго произнес он, – а всему Благословенному Краю, не забывай об этом. Если со временем, когда ученики короля Магнуса Мудрого, а именно так тебя станут называть, воссияют во всем Пятиречье мудростью сельвенов, ты замолвишь за меня слово и тем поможешь восстановить мое поруганное имя, это и будет лучшей благодарностью.

– Но это и так очевидно! – воскликнул я. – Кто, как не ты, уже и теперь достоин звания старшего среди равных королей Пятиречья. Я даю тебе слово помогать во всем, что ты сейчас сказал. Но я желаю вознаградить тебя и от себя лично. Я готов дать тебе все, что только пожелаешь, из того, что подвластно мне.

– Мне не нужно золота, брат Магнус, но я принимаю твое предложение. Через семнадцать лет я пришлю к тебе своего посланника, который потребует того, чего я захочу, и надеюсь, мое желание не огорчит тебя.

– Да будет так! – воскликнул я, радуясь, что он принял мое предложение.

– Еще одна просьба, брат Магнус. Когда будешь возвращаться, за Волчьим Логом возьми на север, через пять миль за рекой увидишь хутор, у его хозяина ты найдешь мальчика лет трех. Он сирота, лишился матери в минуту своего рождения, отец же его погиб в одной из схваток с кочевниками. Мальчик болен, он погружен в глубокий сон, и никто не в силах разбудить его. Ты дашь ему один глоток воды из озера Сколл, и он проснется. Ты заберешь его и воспитаешь в послушании, как сына, быть может, он станет твоим первым учеником. А теперь прощай.

Ночь была звездная, и мы с Угло довольно отчетливо видели опушку леса. Едва над деревьями зажглась заря, показались огни нашего лагеря.

***

Король Магнус замолчал и опустил голову на грудь. Витольд, сидя на ступеньках трона, прислонившись к массивному креслу своего владыки, смотрел невидящим взглядом куда-то вдаль, должно быть, представляя все то, что услышал от короля. Молчание длилось долго, наконец, Витольд, как бы отгоняя видения, провел рукою по лицу, повернулся к королю и с волнением в голосе спросил:

– А как же тот мальчик, вы нашли его, государь?

– Конечно, – усмехнувшись, отозвался король. – Все было так, как сказал король Эрсеп. Того мальчика звали Витольд.

– Это был я?! – воскликнул Витольд.

– Да, это был ты.

– Но я этого совсем не помню.

– Это неудивительно: вода из озера Сколл пробудила тебя от странного сна, но еще два года ты ничего не говорил и был словно безучастным ко всему окружающему.

Король выпрямился в кресле, осмотрелся вокруг и строгим голосом промолвил:

– Ну вот, приближается рассвет, а с ним и множество забот.

Витольд быстро поднялся и встал перед королем.

– Я рассказал тебе все это не для забавы. Мне нужен понимающий и преданный помощник. Ты знаешь человека, который приходил? Это отшельник Ольд.

Король помолчал, Витольд видел, что ему трудно говорить.

– Этот человек… он назвал себя посланником Рисли…

– Кого? – воскликнул хранитель.

– Сохраняй спокойствие, мой мальчик, – раздраженно сказал король, – иначе я решу, что напрасно потратил время на твое воспитание и обучение. Отшельник Ольд назвал себя посланником Рисли. Сельвены требуют вернуть библиотеку. Тайна серебристых блуждающих огней раскрыта. Это – сельвены. Они стягивают силы вокруг города. Но это не тот враг, с которым можно сражаться обычным оружием. Вот поэтому мне нужна твоя помощь. Ты единственный мой ученик. Надежда Пятиречья не оправдалась, во всяком случае, во мне.

Король порывисто поднялся и, обеспокоенный какой-то мыслью, зашагал по залу.

– Семнадцать лет провел я в упорном чтении магических книг, я многое могу, я чародей, меня называют Магнусом Мудрым, но за все эти годы я ни на шаг не продвинулся к разгадке главной тайны – бессмертия. Во всех книгах магической библиотеки встречаются намеки, обмолвки, ведущие в тупик ходы, и только в последнее время мне удалось нащупать метод, я, кажется, понял, как можно сложить все эти осколки вместе. Только в последнее время я начал продвигаться вперед… и что же, именно сейчас я должен отказаться от надежды, отдать библиотеку, признать свою жизнь несостоявшейся?

Витольд с тревогой наблюдал за королем. Он еще никогда не видел своего государя таким подавленным, изнуренным, даже… затравленным.

– Ваше величество! – невольно воскликнул он.

Король остановился, посмотрел на ученика, его туманный взгляд постепенно прояснился. Он усмехнулся и сказал:

– Да-да, ты прав, Витольд, нужно держать себя в руках. Начинается новый день. Пойди приготовь эликсир бодрости, у нас сегодня много дел, нужно позаботиться о судьбе королевства.

Он повернулся и вышел через потайную дверь, открывшуюся за креслом. А Витольд остался наедине со своими мыслями. Все, что он знал прежде, после рассказа короля предстало в ином свете, и все это надлежало обдумать и понять заново.

Глава восьмая

Турнир Короны: выстрел Ферты

Проснулся принц Корфул рано и очень удивился тому обстоятельству, что вообще уснул, уж очень был взволнован накануне.

За завтраком он вспоминал и обдумывал, все виденное и слышанное им вчера в замке. Принцесса Аделина оказалась не только достойной молвы, которая шла о ней по всему Пятиречью, но и превосходила самые тайные надежды принца.

«Это невероятно, невероятно, – повторял про себя рыцарь. – Она необыкновенная девушка, она… она… Я уж даже не знаю, красива ли она, просто она единственная и больше никого нет и быть не может. Аделина».

Невнимательно поглощая ветчину и хлеб, запивая это разведенным вином, принц Корфул снова и снова будил в памяти события минувшего вечера. Он опять видел, как принцесса сняла шлем и ее волосы рассыпались по сверкающей кирасе, как они прятались за дверью от неведомого ему Голя и принцесса держала его за руку, полагая, что возле нее всего лишь какой-то поставщик минералов, снова слышал ее голос, напевающий балладу о доблестном рыцаре Горгеноте. А порой перед его внутренним взором представал встревоженный взгляд принцессы в тот момент, когда он откинул капюшон и она узнала в нем рыцаря.

В сладостные видения принца внезапно вторгся несколько удивленный девичий голос:

– Принести, господин рыцарь, вам еще ветчины и вина?

Перед Корфулом стояла Эльза. Он непонимающе посмотрел на нее.

– А разве я что-нибудь ел?

– Две порции ветчины и две кружки вина, сударь.

Корфул опустил взгляд на стол и увидел опустошенную посуду. Он было смутился, но тут же рассмеялся.

– Нет. Эльза, конечно, нет. Ты будешь сегодня на турнире? – вдруг спросил он.

– Возможно, сударь, – уклончиво ответила девушка, и слегка покраснела. Но Корфул не обратил на это внимания.

– А твой дружок Тим? – бросил он, лукаво улыбаясь.

– Какой еще Тим? – удивилась Эльза.

– Да тот, что чуть не сшиб меня позавчера на лестнице.

Эльза покраснела.

– Не знаю я никакого Тима…

– Зато я знаю, милая Эльза, теперь знаю.

И более не в силах сдерживаться, принц тихо и счастливо засмеялся. Девушка смотрела на него во все глаза.

– Так вы… вы догадались, что это была… – но Эльза так и не договорила, окончательно смутилась и затараторила:

– Если вам больше ничего не нужно, сударь, то я, с вашего позволения, пойду, а то сейчас просыпаются все постояльцы и требуют воду для умывания, завтрак, а прислуга не справляется…

Девушка сбилась и поспешила прочь от Корфула, поминутно оборачиваясь и бросая на него тревожный взгляд.

– Эй, девица! – вдруг послышался окрик, предназначавшийся Эльзе. – Тащи скорее завтрак, мой господин торопится!

Эльза обернулась, кивнула и побежала на кухню. Обернулся и принц Корфул. Этот сиплый голос был ему знаком, он сразу же воскресил в памяти неприятный эпизод вчерашнего вечера.

Принц поднялся из-за стола с явной целью разглядеть хозяина Освальда. Видимо, им был тот крепкий, рослый человек с кудрявыми черными волосами и короткой, слегка поседевшей бородой, которому Освальд что-то шептал на ухо и показывал глазами на Корфула. Было заметно, как тень наползает на лицо его хозяина. Он встал во весь рост и вперил суровый взгляд в Корфула. Принц так же внимательно разглядывал рыцаря. Тот резко отодвинул табурет, обогнул стол и приблизился к принцу.

– Вы вчера нанесли оскорбление моему оруженосцу, сударь. Я такого никому не прощаю…

– Я надеюсь, он передал вам мои слова и вы их правильно поняли? Никому не позволено нарушать законы Пятиречья, тем более чужестранцам.

– О каком нарушении вы говорите?…

– Я слышал ваш разговор…

– Не знаю, что и где вы слышали, но вы нанесли оскорбление…

– Я вижу, вы ничего не поняли или ваш слуга вам ничего не передал, поэтому повторяю: если вы не откажетесь от своей подлости, вы близко не подойдете к ристалищу.

Рыцарь пристально и даже с интересом смотрел на Корфула.

– Что же вы намерены предпринять в случае, если я не откажусь от своих намерений?

– Объявлю об этом маршалу турнира.

– И у вас есть свидетели? Или здесь слово стража Пятиречья стоит дороже, слова какого-нибудь иноземного рыцаря? А я утверждаю, что я ничего не говорил и у меня есть свидетели.

– Вы не только негодяй, но вдобавок ко всему еще и лжец!

Ответом принцу была лишь презрительная усмешка.

– Ну что ж, – рыцарь перестал усмехаться, – на турнире у меня будет возможность наказать вас за дерзость, мой юный друг.

– Не сомневаюсь, что урок получите вы. Я, рыцарь Дальней стороны, к вашим услугам.

Рыцарь более не удостоил принца ни словом, ни взглядом, он вернулся за свой стол и как ни в чем не бывало предался завтраку в компании оруженосца. Корфул еще немного постоял, обдумывая последние слова своего неожиданного противника, и, решив, что нужно обязательно посоветоваться с Витольдом, покинул трактир. Хранителя ему нужно было повидать, чтобы вернуть перстень-пропуск. Необходимо было также проверить коня, навестить оружейника и хотя бы немного поупражняться.

***

За час до полудня над южными воротами королевского замка зазвучали фанфары. Но уже задолго до этого собралась огромная толпа. Все боялись пропустить торжественное шествие, в котором пройдут король с принцессой в сопровождении придворных, гости королевств Пятиречья, почетные горожане, да и все, кто захочет присоединиться.

Как только отзвучали фанфары, раскрылись ворота замка и первыми выехали два герольда. Они вскинули горны, протрубили короткий призыв и дважды поочередно возвестили:

– Все, кто способен двигаться, все, кто способен видеть, все, кто способен слышать, на турнир Короны!

Герольды протрубили еще раз и двинулись вдоль по улице. За ними выехали всадники с флейтами, фанфарами и барабанами. Улицу наполнили звуки марша. Под взрыв громогласного ликования из ворот замка на гнедой лошади выехал король Магнус Мудрый, за которым с поднятыми обнаженными мечами ехали офицеры замкового гарнизона. Многих гостей Баргореля заинтересовало, что это за молодой человек, который едет рядом с королем, на месте, обычно занимаемом совершеннолетним принцем.

– Это же господин хранитель Королевской Библиотеки, – важно отвечали горожане, на их вопросы.

Гости же только пожимали плечами.

Но вот раздалось еще более громкое ликование. Это означало, что в воротах появилась принцесса Аделина. Она восседала на белой кобыле с золотой упряжью и золотым султаном на голове. Одета принцесса была в платье небесно-голубого цвета, с плеч ниспадал алый плащ, а в ее волосах сверкал алмазный венец. За принцессой двигался эскорт из двух пажей и фрейлины, лицо которой было закрыто краем платка. За эскортом принцессы ехали почетные гости и послы разных дворов Пятиречья. А дальше, уже пешим порядком, шли почетные горожане: старшины ремесленных цехов и купеческих гильдий. Они высоко и гордо несли штандарты и знамена и, вторя мелодии марша, которой в их рядах уже почти не было слышно, истово пели гимн: «Сколь славен наш король Бергор, отец всех королей…»

Шествие двигалось к Южным воротам города, и улицы, по которым оно проходило, были украшены как никогда: знамена, вымпелы, разноцветные ленты, гирлянды цветов. К шествию непрерывно пристраивались простые горожане и гости города, так что из Южных ворот выходило уже почти все население Баргореля. Сразу за воротами дорога, посыпанная по случаю праздника песком, делала два широких поворота и выводила к огромному зеленому Ратному лугу.

Здесь уже собралась изрядная толпа зрителей. Ее составляли те нетерпеливые горожане, которым представлялось скучным участие в торжественном шествии. Посреди луга помещалось ристалище, с двух сторон которого были сколочены трибуны. Южные, наиболее удобные трибуны, были обтянуты красной и синей материей, они предназначались для короля и почетных гостей. На значительном расстоянии от ристалища луг был окружен поросшим травой земляным валом, это были трибуны для простонародья.

Шествие продолжалось почти час. Но вот ровно в полдень, когда все, вплоть до самого неторопливого зрителя, заняли места на Ратном лугу, фанфары призвали всех к вниманию. Возле королевской трибуны лицом к зрителям восседали на конях герольды.

– Слушайте! Слушайте! Слушайте! – поочередно возвестили они. – По указу короля Норриндола Магнуса Мудрого и в согласии со священными традициями Благословенного Края, объявляется Турнир Короны! Турнир Короны! Турнир Короны! В Турнире может участвовать всякий, имеющий коня и шпоры. Турнир будет состоять из четырех состязаний. По традициям королевства Норриндол, первым состязанием будет стрельба из арбалета. Каждый участник стреляет трижды. Победители получают право участия во втором состязании: поединке на анкейских клинках. Победивший соперника, получает право участвовать в третьем состязании: поединке на длинных мечах. Тот, кто победил в этом состязании, получает право участвовать в следующем: поединке на копьях. Если в этом состязании окажется двое победителей, последует испытание, которое предложит сама принцесса Аделина. Соперников в поединках определяет жребий. Победитель турнира получает руку принцессы Аделины, а в будущем – корону Норриндола. Есть ли охотники участвовать в турнире? Есть ли охотники? Есть ли охотники?