Текст книги "Тайная библиотека. Рыцарь Дальней стороны."

Автор книги: Александр Гир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)

– А что с ним? – спросил принц. – Крепкий смышленый парнишка.

– Да вот, изволите видеть, не нравится ему оружейное ремесло…

– Почему не нравится? – пробурчал из своего угла Филипп. – Нравится. Я все про оружие знаю.

– Вот и надумал в рыцари податься, – заметил Шеробус.

– Куда? – переспросил принц.

– Вовсе и нет! – крайне смутившись, выпалил юноша. – Я, конечно, понимаю, что сначала нужно походить в оруженосцах…

Принцу вовсе не хотелось обижать юного мечтателя, но не расхохотаться он не мог.

– Походить в оруженосцах, – с трудом выговаривая сквозь смех слова, сказал принц. – Отлично сказано, молодой человек.

– И напрасно вы смеетесь! – вдруг воскликнула Эльза.

Она пришла в негодование. Не будь Корфул рыцарем, дочь трактирщика наверняка набросилась бы на него.

– Филипп, между прочим, все знает о рыцарях!

– Ты смотри, как разошлась! – засмеялся, впрочем, весьма довольный Хэмм. – То чуть не дерутся, а тут, поди ж ты, заступается.

– Да, отец, ты не знаешь, а я знаю. Он все баллады рыцарские знает.

– Так-таки и все? – усмехнулся Корфул.

– Да, все!

Принц перестал смеяться.

– Ну-ка, пойди сюда, молодец.

– Правильно, правильно, ваша честь, – подхватил Шеробус. – Проэкзаменуйте его.

Филипп оставил свои, а точнее, Эльзины тарелки и вышел вперед. Приятной неожиданностью для принца было то, что сын оружейника умеет, довольно легко преодолевать смущение.

– Так что, – пристально глядя на Филиппа, повторил принц, – неужели все баллады знаешь?

– Ну, может быть, и не все, но много.

– И «Как славен был король Бергор»?

– Знаю.

– Не гимн, юноша, который знают все, а балладу?

– Балладу знаю.

Принц покачал головой.

– Ее не всякий рыцарь знает.

– А я знаю.

– Интересно откуда?

– Да у меня книга есть…

– Что у тебя есть? – спросил вдруг мастер Шеробус.

По жалкому виду Филиппа было ясно, что он попался.

– А мне и не сказал, – покачал головой оружейник. – Вот шельмец!

Принц с интересом смотрел на Филиппа и не обращал внимания на замечание его отца.

– Ну-ка, исполни.

– Что, прямо сейчас?

– Конечно, думаю, что не все здесь присутствующие слышали ее.

Филипп смущенно улыбаясь огляделся, откашлялся.

– Вряд ли я смогу спеть ее правильно, пою я не очень.

– Ну прочти хотя бы.

– Нет, я лучше попробую напеть.

Особым голосом, как выяснилось, Филипп и впрямь не обладал, но пел правильно, и вскоре его неокрепший голос перестал обращать на себя внимание.

Сколь славен наш король Бергор —

Отец всех королей!

Он был всех воинов на земле

Отважней и сильней.

Он откровенье получил

И двинулся в поход,

Тернистым сумрачным путем

Повел он свой народ.

Через дремучие леса,

Через отроги гор,

Через бескрайние поля

Упорно шел Бергор.

Однажды перед ним возник,

Как в дымке, дивный лес.

Сельвены обитали в нем -

Хранители чудес.

Сельвен главнейший оказал

Почтенье королю

И стал проводником ему

В неведомом краю.

Он звался Рисли-чародей

И всех мудрее был.

Советом добрым много лет

Он королю служил.

В сопровожденье мудреца

Король повел народ

На берега большой реки,

Что Рубежом слывет.

«Король, – промолвил чародей, —

Словам моим внимай:

Там за рекой лежит в тиши

Благословенный Край.

Пять полноводных сильных рек

Поят его простор,

Он с севера от злых ветров

Укрыт цепями гор,

Великим морем он омыт

С полуденной страны.

Никто не правил им, поверь,

От самой старины.

И если смел ты и силен,

Заключим договор:

Бери в удел весь этот край,

О доблестный Бергор.

А мы, хранители чудес,

Что человек забыл,

Вас станем обучать всему,

Покуда хватит сил.

Бергор с дружиною своей

Отправился вперед,

Его на Рубеже-реке

Остался ждать народ.

Двенадцать полных лун король

Удел свой объезжал,

И вот вернулся и всему

Народу рассказал

О небывалой красоте

Неведомой страны,

О плодородии ее

Непаханой земли.

И перешел народ Лиммрун,

Найдя желанный рай

И дал название стране —

Благословенный Край.

Но, так случилось, радость их

Недолгою была:

Из-за реки подкралась к ним

Нежданная беда.

Народ, кочующий в степях,

К Лиммруну подошел.

Смур – отважный государь —

Его с собой привел…

Филипп, наверное, через час закончил бы балладу, но его воодушевленному пению помешало досадное происшествие: то ли замечтавшись от величественных образов древнего опуса, то ли просто намаявшись за день, трактирщик Хэмм слишком уж крепко закрыл глаза. И как раз в тот момент, когда сын оружейника собрался приступить к описанию знаменитой битвы на Пограничных Увалах, скорее диссонируя напеву юноши, нежели аккомпанируя ему, раздался устрашающий по своей свирепости храп. Филипп смолк, а отец его, оружейник Шеробус, тихо засмеявшись, потряс кума за плечо.

– Это что это я? – заморгал глазами Хэмм. – Заснул? А?

– И то сказать, время позднее.

Оружейник поднялся.

– Честным людям на боковую пора. Завтра трудный день. Вон, господину рыцарю набраться сил надо.

– Спасибо, добрый оружейник. Утром я заберу снаряжение.

– Признаться, я и не сомневался в вас, ваша честь. Как и не сомневаюсь в вашей победе.

– И правильно делаете, господин Шеробус, – сказал принц так уверенно и бодро, что трактирщик проснулся окончательно.

– Вы так уверены в себе, господин рыцарь! – воскликнул он.

– Я знаю, за что дерусь.

Принц Корфул тоже поднялся и направился к лестнице. К нему подбежала Эльза.

– Вы что, видели ее? – порывисто спросило она, и глаза девушки при этом сияли.

– Принцессу? Видел, Эльза. Видел.

Корфул счастливо улыбнулся и направился по лестнице, больше ни на кого не обращая внимания.

А Шеробус, пожелав куму доброй ночи, подошел к сыну, положил ему на плечо свою тяжелую руку и, чуть подтолкнув к двери, сказал:

– Это хорошо, что знаешь такие красивые баллады. И поешь, оказывается, неплохо. Но, на мой вкус, нет прекрасней музыки, чем стук молоточков нашей кузницы…

И до самого дома, проходя затихшими улочками ночного Баргореля, он говорил о красоте и благородстве своего ремесла.

Глава шестая

Старый отшельник

Пока принц Корфул наблюдал учебный поединок в фехтовальном зале, а потом прятался с принцессой Аделиной за дверью от старого шута, в тайных королевских покоях, король Магнус Мудрый беседовал с одним странным человеком, и беседу эту нельзя было назвать приятной.

Тайные покои представляли собой небольшой зал с высоким сводом. Из темного узкого коридора в него вела низкая двустворчатая дверь, напротив располагался большой камин, в котором неизменно поддерживался огонь. По правую сторону от камина вдоль стены тянулась длинная скамья, а по левую – находилось полукруглое, в две ступени, возвышение, на котором стояло удобное мягкое кресло, заменяющее трон.

В этом кресле и сидел король Магнус. Он был худым, но прямым и крепким. Седым, как лунь, но отнюдь не дряхлым. Глубоко сидящие в глазницах серые глаза смотрели из-под под мохнатых седых бровей пристально и проницательно. Одет он был в темно-синюю тунику, препоясанную широким серебристым кушаком. Под туникой виднелась рубаха с длинными рукавами из той же материи, что и кушак.

Король сидел, откинувшись на спинку кресла, упершись в подлокотники и крепко сцепив пальцы. Подбородок его касался груди, а взгляд, полный скорбных размышлений, был обращен в пол.

У подножия ступеней, на низком табурете сидел человек неопределенного возраста: его черные как смоль волосы были щедро осыпаны сединой, лицо несло на себе отметины времени и скитаний, но большие темно-синие глаза светились необычайной живостью. Полы бурого балахона тяжелыми складками лежали вокруг сидящего, спереди из-под них выглядывали босые ноги в изношенных сандалиях. К плечу отшельника был прислонен отполированный за годы странствий простой посох. Он, прищурившись, смотрел на короля, и в этом взгляде читалось сочувствие.

Молчание, похоже, длилось давно.

В зал тихо вошел Голь, некогда шут, а теперь самый близкий поверенный короля. Правда, многие поговаривали, что, перестав быть «дураком», Голь так и не сделался умным, но король ценил старого слугу за преданность: Голь, не задумываясь, грудью закрыл бы своего короля от любой опасности, и причиной тому была отнюдь не глупость, а большая любовь. Да и что касается глупости бывшего шута, тут было немало преувеличений: ему вполне хватало умственных способностей подмечать все, что творилось во дворце, и в надлежащих подробностях сообщать королю, так что Голь был при короле не столько телохранителем, сколько «государевым оком и ухом».

Появление Голя, тихо присевшего на скамью в дальнем углу зала, как будто пробудило короля. Не поднимая головы, он проговорил низким, слегка сиплым голосом:

– Я никогда не ожидал ничего доброго от твоего посещения, Ольд-отшельник, но сегодня ты превзошел самого себя.

Выдержав паузу, отшельник ответил:

– Поверь, государь, меня самого не радует роль горевестника, которую я невольно исполняю…

– Невольно?! – воскликнул вдруг король с такой мукой в голосе, что Голь, несмотря на свою дряхлость, подскочил с места и, положив руку на рукоять кинжала, сделал несколько шагов к отшельнику.

Король не сводил огненного взгляда со своего гостя, а тот, нисколько не изменив позы, все так же спокойно смотрел на правителя Норриндола.

– О да! Невольно явился ты в мои владения, и без того осажденные неведомым врагом! Невольно ты заявляешь, что я должен отдать то, что принадлежит мне по праву, чем владею с величайшей бережностью уже столько лет! Невольно ты обвиняешь меня в воровстве! Все это совершенно невольно, дорогой Ольд!

– Ты знаешь, король, чьим вестником я являюсь, кто послал меня к тебе. Я ни в чем не обвинил тебя. Да и кто я, чтобы судить короля Магнуса Мудрого?

– Почему я должен тебе верить? – уже спокойней, но все же резко спросил король. – Кто поручится мне за тебя, отшельник Ольд? Ты говоришь, я знаю того, кто тебя послал? Да, я слышал о нем, как слышал всякий живущий в Благословенном Крае…

– Но ты не всякий, – перебил его Ольд, – ты – Магнус Мудрый и, в отличие от многих других, живущих в Пятиречье, должен яснее понимать, что означает это посольство.

Король поднялся и сошел вниз. Тотчас встал и отшельник.

– Все вы, отшельники, подражаете сельвенам, прячетесь в лесах, в убогих хижинах, бежите от нужд человеческих. Кто из вас хоть немного думает о человеке, о его доле под солнцем, которая есть труды, болезни, старость и смерть? О том, чтобы дать ему надежду?

– На долю человеку выпадают не только скорби, но также любовь, радость видеть и понимать, способность мыслить и творить…

– В том-то и дело, – проговорил король. Он подошел к камину и протянул руки к огню, хотя в зале не было холодно. – В том-то и дело, дорогой Ольд, что все это дано нам лишь на краткое время. А потом?…

Он резко обернулся к отшельнику, и глаза его сверкнули, но уже не гневом, а вдохновением.

– Ты понимаешь, что именно сейчас нам в руки попало средство, которое позволит сделать всех людей счастливыми. О нет, не думай, я отдаю себе отчет в том, что мудрость моей библиотеки – страшное оружие, я сам с трепетом, с большой осторожностью приближаюсь к этому великому знанию. Какой смысл в вашем подражании сельвенам, если вы не обладаете их способностями, если вы, в отличие от них, смертны? Для нас, для людей были написаны эти тома! Почему же мы не можем ими воспользоваться?

Теперь отшельник опустил голову, уставив задумчивый взгляд в мраморный пол зала. Но король и не ожидал ответа на свой вопрос. Он смотрел сквозь отшельника и видел то, что рисовало его возбужденное воображение.

Однако Ольд ответил:

– Да, эта мудрость была записана для людей, но только для подготовленных, а таким был один король Бергор. Его в течение многих лет учил великий сельвен Рисейль-Эрон, или Рисли, как называли его люди. А кто готовил к восприятию великой мудрости сельвенов короля Магнуса Мудрого? Разве недостаточно нам скорбного примера старшего сына Бергора, дерзостно задумавшего прикоснуться к тайной библиотеке?

Король Магнус кинул на собеседника быстрый огненный взгляд, но ничего не сказал, а отвернулся к камину, и лишь спустя время спокойным, бесстрастным тоном заговорил:

– Я потратил всю свою жизнь, чтобы войти в эту мудрость, и теперь, когда я стою на пороге величайшего открытия, когда я могу дать человеку то, о чем он может только мечтать, никто не заставит меня отступить.

– Не думаю, государь, что ты действительно понимаешь, какая сила находится в твоих руках, – сказал отшельник. – Ты видишь в библиотеке только магию, только сборник рецептов и заклинаний. Но я говорю тебе: ты никогда не прочтешь в этих книгах того, что там написано на самом деле. Мистическая библиотека сельвенов – не поваренная книга, по прописям которой можно сварить гарантированную от зла, счастливую жизнь для всех живущих под луной. Тайна этих книг доступна лишь разуму, соединенному с сердцем и просветленному светом Небес. Ведь здесь, в мире забвения, наш ум находится во тьме.

Король посмотрел на Ольда, и неприятная усмешка исказила его уста

– Какие высокопарные речи! Трудно поверить, что ты провел столько лет в лесной чаще. Но все это бредни сельвенов. Что ты можешь знать об этой библиотеке, когда не видел в глаза ни одного тома? Как ты смеешь рассуждать о магических знаниях, когда не прочел ни одной страницы? Или сельвены пересказали тебе все, что изложено в семистах семидесяти семи томах? Ольд, не позорь свои седины!

– Бредни сельвенов?! – не на шутку возмутился отшельник. – Уж не у король ли Эрсепа ты подслушал подобное выражение?

– Безумный старик! Знай, что именно король Эрсеп, имя которого ты произносишь с таким презрением, в благодарность за оказанную ему услугу помог мне стать обладателем магической библиотеки…

– Библиотеки сельвенов, – перебил его отшельник, – смею напомнить тебе, государь.

Король тяжелым взглядом посмотрел на Ольда.

– Не ты, отшельник Ольд, скрывающийся в лесах, как дикий зверь, питающийся кореньями, живущий в компании с лешими, не ты, повторяю я, а король Эрсеп, дал нам в руки великую мудрость, которая приведет все Пятиречье к счастливой и благословенной жизни. Наш край станет благословенным не только по названию.

Отшельник покачал головой и тяжко вздохнул.

– Король Эрсеп Великий, король Эрсеп Бессмертный… Эрсеп Проклятый – вот его настоящее имя! И такое же имя будет носить Благословенный край, если осуществятся злые замыслы этого отцеубийцы!

– Замолчи! – воскликнул король.

– Нет, не замолчу, – с неожиданной силой воскликнул отшельник. – Если бы ты знал, некогда мудрейший из королей, какую страшную услугу оказал Пятиречью двадцать лет назад! Я только один из тех, чья жизнь была разрушена твоим легкомыслием.

– Ты лжешь! – раздраженно крикнул король. – Я не желаю тебя слушать!

Король принялся ходить взад и вперед. Он будто разговаривал сам с собой.

– Какая ложь, какая чудовищная ложь! Я сам говорил с королем Эрсепом, я видел его правдивость и искренность. Первенец славного Бергора был оболган сельвенами, которые до сих пор не могут простить, что наш народ завоевал их земли.

– О великие Небеса! – Воскликнул отшельник, воздев руки к потолку. – Сельвены оболгали бедного короля Эрсепа!

– Не паясничай! – грозно молвил король.

– По неволе станешь паяцем, государь, когда слышишь глупость из уст короля Магнуса, называемого Мудрым.

– Как ты смеешь? – задохнувшись от гнева, прохрипел король.

– Эх, король! За двадцать лет ты не вычитал ничего из книг великого сельвена Рисли, хотя там написано все. Это лишний раз доказывает, что владеешь ты ею не по праву.

Король безмолвствовал. Взгляд его был обращен на Ольда, но вряд ли он видел что-нибудь. А отшельник между тем продолжал:

– Неужели ты не разу не задавал себе вопросы: почему король Эрсеп сам не воспользовался этой библиотекой, почему он просил тебя не открывать Совету Королей, что ты владеешь ею, почему твой союз с ним должен быть секретом для всего Пятиречья?

– Я вижу, ты верный вассал лесных жителей, – спокойным холодным тоном заговорил король Магнус, он уже совершенно овладел собой. – Не знаю, что они посулили тебе за верную службу, но хочу напомнить, что было время, когда ты присягал на верность Благословенному краю и Союзу Королей. Как легко ты сменил покровителей, Ольд-предатель, как легко, наслушавшись басен наших старых врагов, и теперь сеешь клевету, Ольд-лжец. Ты обвинил меня в воровстве и в предательстве, я бы мог уничтожить тебя, но разум твой во тьме, а за безумие не казнят.

– Король, прошу тебя, не торопись с суждениями. Сегодня ты впервые услышал правду. Она больно ранила тебя. Подожди, дай ей ужиться с твоими мыслями. Ты действительно мудр и можешь победить тьму неправды, если, конечно, захочешь. А что касается моего безумия, я не боюсь прослыть сумасшедшим, я боюсь только того, чтобы глупость не затопила мою родину.

Король хотел было что-то возразить, но взгляд его упал на Витольда, который уже неизвестно сколько находился в зале. Увидев, что он замечен государем, хранитель поклонился и сказал:

– Вы хотели меня видеть, ваше величество?

– И очень давно, – сердито ответил король.

Он повернулся к отшельнику и твердым голосом проговорил:

– Так вот, Ольд, передай своим хозяевам, которым ты так верно служишь, что я, король Магнус Мудрый, отказываюсь от их предложения и не уступлю того, что всецело принадлежит мне и что может принести пользу моему народу и народу всего Благословенного Края. И не забывай, что я не только чудак, отдавшийся изучению тайных знаний, но и страж Пятиречья.

– И все-таки я надеюсь, что благоразумие возьмет верх, – ответил отшельник. – Время еще есть. Подумай, король, над тем, что услышал от меня, над тем, о чем говорил сам, загляни в свое сердце, я знаю, что в нем написана правда, иначе бы я не пришел к тебе. И последнее. Ты сам знаешь, что настоящее благо для человека не всегда лежит на поверхности.

Он поклонился королю, повернулся и направился к выходу. Но, поравнявшись с Витольдом, остановился, внимательно посмотрел на него и, обернувшись к королю, спросил:

– Кто этот юноша? Твой ученик?

Но Магнус молчал, нахмурив брови. Ольд снова обернулся к Витольду и спросил уже его:

– Откуда ты родом?

Хранитель, несколько растерявшись, не сразу нашелся, что ответить. Он вопросительно посмотрел на короля, потом перевел взгляд на отшельника и открыл было рот, но король не дал ему говорить.

– Я больше не задерживаю тебя, Ольд, ступай. Голь! – обратился он к слуге. – Распорядись, чтобы этому человеку показали дорогу из замка. И из Баргореля тоже.

Но отшельник не обратил внимания на слова короля. Он продолжал смотреть на хранителя, вводя того в совершенное смущение. Но вот он опустил глаза, вздохнул, словно переводя дыхание, и тихо промолвив:

– Ничего, мы скоро увидимся, – вышел из зала. За ним, как мог, поспешил бывший королевский шут.

– Не надо смотреть на меня с жалостью, – тихо и сурово проговорил король.

Он по– прежнему стоял у пылающего камина, но уже не протягивал вечно зябнущих рук к огню. Опустив голову, он немигающим взглядом пожирал пляшущее пламя.

– Я не смотрю с жалостью, ваше величество, что вы! – ответил Витольд.

– Не лги! – повысил голос король.

Он был не далек от истины.

– Я в недоумении, – признался хранитель. – Этот человек так разговаривал с вами…

Король внимательно смотрел на ученика. Это был странный взгляд: в его глубине угадывалась нестерпимая боль и несокрушимая твердость, в нем как будто звучал вопрос, невнятный, но требующий однозначного ответа. Так на Витольда еще никто и никогда не смотрел. Это напоминало испытание, и Витольд знал, что нельзя отступать.

– Все правильно, – наконец проговорил король и улыбнулся, – все правильно, мой мальчик. Я не ошибся в тебе. Да этого и не могло случиться.

Он повернулся и, заложив руки за спину, глядя себе под ноги, медленно пошел через зал к креслу.

– Наступило время, когда твоя преданность мне понадобится куда больше, чем умение. Я рад, что твой дух крепче твоих знаний.

Король сел в кресло, устало откинулся на спинку, прикрыл глаза и замер.

Витольд смотрел на государя, и его охватывал трепет. Было ясно, что произошло нечто важное, что-то такое, что вот-вот изменит всю его жизнь.

«Все дело, – думал Витольд, – в этом странном отшельнике. Короля просто нельзя узнать. Несомненно, здесь какая-то тайна. Но готов ли я встретиться с этой тайной, готов ли заглянуть в эту бездну, которую увидел во взгляде государя? Боюсь, что нет».

Стояла тишина, и волнение хранителя дошло до предела. Не зная, что сказать, он промолвил:

– Ваше величество, тот опыт, который вы велели мне провести…

Король открыл глаза, полные ясной, спокойной мысли.

– Оставь это.

Он жестом поманил Витольда, и тот сел на ступени возле его кресла.

– Пора тебе побольше узнать о библиотеке, которую ты столь ревностно хранишь. Время опытов и проб закончено, нам нужно торопиться. Теперь мы знаем кто тот враг, что стоит под стенами. Он хочет отнять у нас то, что составляет нашу жизнь, он хочет украсть у нас надежду на спасение, у нас, у всех жителей Пятиречья. И только я один знаю об опасности, которая нависла над нашим Благословенным Краем. Теперь о ней узнаешь и ты. Садись поудобнее, мой мальчик, я буду долго рассказывать.

Глава седьмая

Рассказ короля Магнуса

Это произошло в те времена, когда тебе было, года два-три от роду. Подошла чреда нашему королевству нести стражу на восточной границе. На Лиммруне было неспокойно, и я вознамерился лично возглавить дозор. Я покинул мою королеву Финну, совершенно не подозревая, что скоро стану отцом. Только спустя два месяца, когда я с отрядом двигался из Оймена на юг, пришло известие, что королева ждет ребенка. Я буквально опьянел от счастья. Радость усугублялась еще и тем, что за день до этого мы встретились с отрядом короля Эркора Озенгорнского, который тоже почел за благо сам возглавить отряд. Мы устроили грандиозный пир, грандиозный настолько, насколько это позволяли походные условия. Мы разбили лагерь на северной окраине Пограничных Увалов. Король Эркор тогда пошутил: «Если небо подарит тебе дочь, у меня уже готовы два жениха: постарше – Эрфул, помладше – Корфул». После празднества я собирался отправиться в столицу, оставив командование отрядом на Угло Оймеского, тогда он был первым рыцарем моей дружины, а наш доблестный Решш хранил мой трон в Баргореле.

С твоим королем, мой мальчик, не раз случалось, что он давал слишком много воли захлестывавшим его чувствам. Так случилось и на этот раз: мы были слишком радостны и слишком беспечны, хотя, как и понял позже, король Эркор сохранял больше трезвости, нежели я. Большой отряд тыштыронцев атаковал нас на рассвете второго дня пиршества. Но это было еще полбеды: как вскоре стало ясно, много южнее через Лиммрун переправился и другой отряд, он направился прямым ходом в Ирри-Корнскую долину, видимо, чтобы пограбить стада Ирри. Мы не успели подготовиться к серьезной обороне и приняли бой в собственном лагере. Тут и проявил себя король Эркор. При первых звуках рога он поднял большую часть своего отряда, добрую половину которого составлял утренний дозор, и умчался на север. Первое мое впечатление от этого маневра было не самым лучшим. Но, когда лагерь окружили тыштыронцы, я понял, как важно иметь отряд вне кольца осады. Как я уже сказал, мы не слишком успели подготовиться, но все же встретили врага в седлах.

Прости, что так подробно рассказываю тебе обо всем этом, но если бы не то нападение, тебя бы здесь не было, не было бы и должности хранителя Королевской библиотеки.

Вокруг лагеря полыхали сторожевые костры, а за Лиммруном зажглась полоска рассвета. Дикие крики тыштыронцев, свист стрел. Они обстреливали нас из своих коротких луков. Наши арбалетчики, укрывшись щитами, получили приказ стрелять только наверняка, когда враг окажется в свете костров. Все рыцари в полном боевом вооружении выстроились кругом, мы ждали, когда тыштыронцы пойдут в атаку. К кострам они приближаться не смели, поскольку арбалетчики Норриндола редко промахиваются, а стрельба из-за костров не могла причинить нам большого вреда. Но вот у кочевников истощился запас стрел, и они ринулись вперед. Мы стояли плотно, и, услышав их боевой клич, выступили вперед, оставив в тылу своих арбалетчиков. Первую атаку мы отразили, потом вторую, но третья нарушила наш строй, и началось настоящее месиво! Когда стало ясно, что отряд кочевников слишком велик для нас, я дал сигнал к сбору у знамени. Мы воспользовались передышкой, чтобы подсчитать, сколько нас уцелело. Оказалось, не так уж мало. К штандарту не подошло что-то около десяти человек, точнее я уже не вспомню. Пока стражи Пятиречья осматривали раны и пересчитывались, хорошо потрудились наши оруженосцы: их арбалеты заставили тыштыронцев отступить. Но стрелы были на исходе, и я приказал не стрелять. Мы снова заняли круговую оборону. Кочевники, разозленные тем, что мы еще живы, готовились к решительному приступу, и тут послышался рог Озенгорна. О, какая это была сладкая музыка, мой мальчик! Мы ответили сигналом атаки и двинулись вперед. Король Эркор, к отряду которого присоединился гарнизон Северного Сторожевого замка, незаметно окружил кочевников, и они оказались между молотом и наковальней, наши бравые оруженосцы достали свои длинные кинжалы и вступили в схватку. От тыштыронцев вскоре осталась небольшая горстка, которая, чудом прорвав окружение, бросилась наутек. Над Лиммруном встало солнце.

Такое дерзкое нападение нельзя было оставить без сурового наказания, и я решил настигнуть беглецов. Короля же Эркора я убедил пополнить свой отряд половиной моих людей и немедля отправляться в сторону Ирри-Корнской долины, откуда мы слышали сигналы тревоги.

Когда я со своими людьми переправился через Лиммрун, отряд кочевников был уже далеко в степи, но наши кони не были так измотаны, как тыштыронские. Возможно, и тыштыронцы не ожидали погони. Так или иначе, но мы начали их настигать.

Тут нам крупно повезло: кочевники, должно быть, настолько ополоумели от поражения, что вместо того чтобы повернуть на юг, в свои спасительные степи, забирали все больше на север. Северный хребет был все ближе и ближе, и после полудня мы увидели Дальний отрог. Теперь погоня осложнилась, беглецов то и дело скрывали холмы. Но, на наше счастье, они не переправились через Ветлистую, может, боялись тамошнего сурового народа. Мы оставили холмы позади, перебрались через глубокую заросшую балку, и перед нами открылся лес. Подобно огромному зеленому озеру, он лежал под отрогом, подпирая на севере утесы Горрогана, растворяясь в узкой полоске желтой степи на юге и уходя за горизонт на востоке. Я понял, что если мы не настигнем беглецов до леса, они для нас потеряны. Рыцарь Угло, скакавший рядом со мной, взволнованно прокричал мне:

– Государь, умоляю вас, остановитесь! Это же Зачарованный лес!

Я остановил отряд.

– Сельверон? – переспросил я, как будто не слышал, что он мне сказал.

– Да, государь, – подтвердил Угло. – И это очень странно. Впервые слышу, чтобы кочевники появлялись вблизи этого леса. У нас в Оймене о нем рассказывают страшные вещи.

– Однако король Бергор прошел через Сельверон и обрел благословение.

Я посмотрел на Угло. Это был бесстрашный рыцарь, но в его лице я не видел желания повторять приключение Бергора.

– Так или иначе, – сказал я, – мы доведем дело до конца, не было случая, чтобы Норриндол показывал врагу спину.

Мы поскакали вперед. Но Угло оказался прав: кочевники явно не любили это место, по мере приближения к опушке леса, они все больше забирали на юг и вскоре мчались вдоль кромке лесу. Я было начал беспокоиться: их маневр был безрассуден, разве что заранее спланирован, а в этом случае они заманивали нас в какую-то ловушку. Но по-настоящему обдумать эту мысль я не успел: на севере возле леса мы заметили небольшой отряд всадников, человек пятнадцать, в черных одеяниях, на вороных конях, и лишь один, на белом коне, выделялся из них. Однако скакали они не в нашу сторону, а стремительно приближались к тыштыронцам.

– Это еще что такое? – вырвалось у меня против воли.

– Меня вот что интересует, государь, – прокричал Угло, – они собираются помочь нам или же объединиться с кочевниками и дать нам отпор?

– Чтобы дать нам отпор, им не нужно объединяться. Что это за люди? На кочевников не похожи.

– На горцев тоже, я в Оймене их много навидался.

Между тем неведомый отряд настиг тыштыронцев… и началась бойня. Я остановил отряд. Странно и жутко было смотреть со стороны, как кто-то делает твою кровавую работу. Еще когда незнакомцы настигали кочевников, они пустили в ход арбалеты, и отряд беглецов значительно поредел. Потом пошли в ход длинные мечи. Самое нелепое, придававшее всему происходящему вид бойни, а не битвы, было то, что тыштыронцы не пытались оказывать сопротивление, они до последнего надеялись уйти. Но ни один из них не ушел. Минут через десять все было кончено. Только несколько уцелевших тыштыронских лошадей продолжали скакать на юг, в родные степи.

Мы наблюдали за тем, что произойдет дальше. Было интересно узнать, кто эти отчаянные воины и почему они так ненавидят тыштыронцев. Отряд на рысях поднимался к нам по склону. Теперь стало понятно, что всадник на белом коне, так ярко выделявшийся среди остальных, был их предводителем: он ехал впереди отряда и был довольно богато одет. Они остановились, не доехав до нас шагов пятидесяти. От отряда отделился один из черных всадников и, воздев руку в знак мира, приблизился к нам.

– Да будут мирными дни короля Магнуса Норриндольского. Тебя приветствует хозяин Бескрайнего Леса, владыка Даркулона, король Эрсеп Великий.

– Я также желаю мира королю Эрсепу Великому, – ответил я.

Герольд отъехал в сторону, и ко мне приблизился всадник на белом коне. Он сказал:

– Рад, что смог оказать тебе эту небольшую услугу, брат Магнус.

Так я встретил короля Эрсепа, человек, над которым время не властно. Обликом он был юн и прекрасен, но во взгляде его читалась вековая мудрость. Знаю, знаю, что ты хочешь сказать: о короле Эрсепе в Благословенном Крае ходят дурные слухи. Но не торопись, и ты все услышишь.

Король Эрсеп сказал, что не совсем удобно продолжать разговор в седлах, тем более, что наши кони устали, да и всадникам требуется отдых.

– А поговорить с тобою, брат Магнус, мне бы очень хотелось. Не так часто в наши края заезжают короли Благословенного Края.

По его предложению, мы спустились к лесу и разбили на опушке лагерь. В это время часть моих людей с людьми Эрсепа сожгли трупы тыштыронцев и их коней. Трапеза прошла в молчании, мы обменялись несколькими общими фразами. Потом король Эрсеп заговорил:

– Догадываюсь, что ты думаешь обо мне, брат Магнус. В Пятиречье, должно быть, моим именем пугают детей. Хотя, возможно, и не только детей. «Эрсеп Ужасный», должно быть, так называют меня?