Текст книги "Смертный страж. Тетралогия"

Автор книги: Александр Прозоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 49 (всего у книги 53 страниц)

А затем отдохнувший мудрец снова поднял его на крыло. Оценить, как выглядят угодья после зимы, что изменилось, что пострадало, что уцелело, проще всего с воздуха, охватывая одним взглядом сразу огромные просторы в два-три дня пути.

В первую очередь Повелитель Драконов, разумеется, помчался к Серой топи – к самой великой своей ценности. Болото, спрятанное от ветров меж высокими скалами и подогретое изнутри богатым перегноем, уже давно избавилось от снега и старательно парило, разбросав тут и там сочные листья пробивающихся к свету лилий. Здесь не случилось ничего страшного: посадки уцелели, вода не ушла, Болотная тропа не обрушилась. Правда, она еще пустовала – привычные караваны с травой и гнилыми отходами сюда пока не добрались. Но это дело всего нескольких дней, скоро оживет и она.

Мимолетом вспомнив о том, что обещал отводок летающей лилии юной Чернушке, повелитель повернул к Родильному древу, сделал круг над гнездовьем Растущего, пока еще не подающего признаков разума. Однако толстый стебель Древа выглядел крепким, без следов гнили, без отмерших побегов, из сотен молодых почек уже разворачивались клейкие листья. Здешние смертные активно суетились, убирая ненужный больше лапник, сметая ломаные ветки, расчищая русло ручья от нанесенного талыми потоками мусора, подсыпали свежий песок в родильные шатры. Еще несколько дней – и можно будет помещать в бутоны новые зародыши.

Драконы, повинуясь воле повелителя, сделали вокруг гнездовья широкий круг, потом еще один.

– Мне кажется, ручей обмелел, – сказал ученый. – Если он даже в половодье такой узкий, то летом вообще пересохнет.

Ящеры качнули крыльями и стремительно понеслись вверх по течению рукотворной протоки. Вскоре стало ясно, что властелин северных земель, как всегда, прав: русло реки, от которой был сделан отвод, перегорожено упавшим деревом. Половодье накидало на него целые охапки мусора: вывернутых ручьями кустов, жухлой прошлогодней травы, валежника и мелкого хвороста. Теперь ствол, как гигантская заслонка, направлял течение в сторону, оставляя ручью лишь самые крохи воды, пробивающейся сюда сквозь череду водоворотов.

«Сообщу Растущему, когда проснется», – решил ученый, и ящеры снова стали описывать неторопливые круги.

– Это здесь зимой кто-то сожрал нуара? Неведомые зимние драконы, не боящиеся холода? Если они столь хороши, что летают в любой мороз, то, может статься, они добрались сюда из иных миров?

Шеньшун промолчал. Он ничего не знал ни о пропавшем страже, ни о зимних драконах, и уж вовсе не представлял, где могут находиться другие миры и как они выглядят.

Ящеры тем временем нашли темную влажную прогалину, замерли в восходящих потоках, накапливая высоту.

– Или приказать нуару Растущего послать сюда смертных не медля, пока протоку не занесло песком? – глянул вниз повелитель. – Скинуть дерево сейчас проще и быстрее, нежели потом рыть канал с самого начала… Хотя, отменять приказы Растущего его смертным будет неправильно. Это ведь его гнездовье. Клюворылы тоже далеко… – размышлял он вслух. – А это что еще за странные линии? Уж не гости ли из иных миров отметились?

Парящие гиганты заскользили над рекой в сторону диких нехоженых лесов, совсем бледных на фоне распускающихся лиственных рощ и болотных кустарников. Теперь и Шеньшун заметил в русле реки сразу в четырех местах ровные серые линии, что наискось пересекали протоки почти от берега до берега. У основания каждой, к ней навстречу, шла еще полоска, но намного короче. Судя по тому, что никаких запруд перед линиями не возникало, вода легко протекала сквозь них…

Драконы проскочили дальше, к покрытому сосновым бором холму, круто развернулись и понеслись обратно, скользя уже намного ниже. Теперь богу и его стражу удалось разглядеть, что линии сложены из камней и достают от дна до поверхности. Любому понятно, что случайно такие стены в воде возникнуть не могли – это непонятное творение сознательно сложено какими-то существами с непонятной целью. Только вот какими?

Летающие ящеры устремились к уже знакомому болотцу, стали набирать высоту. Ученый, сгорая от любопытства, молчал, всматриваясь в кроны. Ему невероятно хотелось найти неведомых строителей – но вот как это сделать? Для облавы в столь далеком уголке угодий у него не было ни домашних зверей, ни смертных, ни нуаров. А чтобы поймать самому, парализовать волей и увести для изучения – сперва нужно понять, кого именно он ищет, увидеть этого незнакомца…

Вновь и вновь отправлялись ящеры в бесшумное скольжение вдоль реки, с каждым разом спускаясь все ближе к кронам – чтобы седоки могли лучше разглядеть землю под деревьями, скалы и берега. Тут и там на глаза им попадались мелкие рыжие белки, олени, ощипывающие молодую листву с веток ивы и низких берез, пару раз мелькнул солидный медвежище и стайка подобных мордатикам ящеров, крадущихся следом.

– Построили и улетели? – предположил ученый. – И все равно: зачем?

Усталые драконы развернулись снова…

Глава восемнадцатая

В этот день они заспались. Весеннее тепло, позволяющее обходиться без костра, и привычка к длинным зимним ночам способствовали тому, что молодая пара теперь выглядывала утром из укрытия, когда солнце уже успевало подняться высоко в небо. Вдобавок накануне вечером они заболтались, неспешно лакомясь упитанной щукой, которую на пробу не зажарили, а запекли в листьях лопуха. Получилось очень неплохо…

Поднявшись уже сильно после рассвета, они подзасиделись с завтраком и выбрались наружу, щурясь на солнце, уже за полдень. Дружно потянувшись, влюбленные спустились к воде, помыли липкие после завтрака руки, после чего Сахун подобрал корзину, поцеловал женщину и пошел вдоль берега к дальнему ставню. Он начинал с него всегда – не таскать же улов сперва в одну сторону, потом в другую!

– Я найду чеснок! – крикнула ему в спину Волерика. – Я поняла, на что он похож!

– Тогда завтра мы не встанем вообще, – полуобернувшись, рассмеялся он.

Ставни были уловисты. Каждый за день хоть немного рыбы, но приносил. Правда, у всех был один серьезный недостаток: наилучшую добычу они давали в первые дни после строительства. Затем в них забредало все меньше и меньше речных обитателей. Чтобы оставаться в сытости, приходилось перегораживать русло в новых местах и желательно – как можно дальше от предыдущих ловушек.

Сахун уже подумывал о том, чтобы снова поставить в лесу силки, снятые сразу после первой большой удачи. Лосятины им хватило на всю зиму, только есть успевай. Так почему не попытать охотничью судьбу еще раз?

– С другой стороны, с рыбой проще, – пробормотал он. – Мясо летом не сохранить, а рыбы взял, сколько нужно, а остальную в ставне плавать оставил, пока не понадобится. Нет, на зверя нужно охотиться только после первого снега. Иначе смысла нет…

С этими словами он споткнулся и растянулся на камнях.

Еще не понимая, что случилось, Сахун попытался встать – но руки и ноги отказались его слушаться. Только кончики пальцев бессильно скребли по окатанной гальке. Сбоку промелькнула тень, чуть позже еще одна пронеслась обратно, он услышал громкое хлопанье крыльев, и рядом опустился огромный, как облюбованная ими расселина, дракон.

Юноша бессильно застонал, вкладывая все силы в попытку хотя бы подтянуть руку – но она как приклеилась к земле.

Рядом послышались шаги, негромкий голос приказал:

– Поднимись.

Сахун с облегчением послушался, выронив корзину и свесив руки вдоль тела. Перед ним стоял нуар – невероятно похожий на того, что командовал в гнездовье Растущего, но чуть моложе и в другой одежде. Дракон барахтался в реке, хватая пастью ледяную воду.

На бывшего кормителя накатила волна ужаса: их поймали! Их поймали и теперь скормят ящерам! Ведь они не просто сбежали – но еще и нарушили все мыслимые запреты, провозглашенные повелителем для смертных и рожденных Древом. Он услышал шелест, оглянулся и увидел огромного бога, скользящего вдоль ивового кустарника. Сбоку от него, плача, шагала Волерика.

– Нет! Отпустите! – рванулся было к ней юноша, но страж приказал:

– Не двигаться.

И Сахун послушно замер. Однако молчать ему не приказывали, и он всячески пытался спасти хотя бы Волерику:

– Не трогайте ее!!! Не убивайте! Она способна предсказывать будущее! Я видел, я знаю! Ее пророчества сбылись!

– Предсказательница? – зашипев, вскинулся повелитель. – Она нашлась? Она жива? Она сумела скрыться от поисков?

Его изумлению не было предела. Какие неожиданные способности… Да еще, оказывается, беглянка доказала своему слуге дар предвидения! Столько всего, и сразу… Однако, загадка речных линий разрешилась крайне интересной находкой. Сразу даже и не уразуметь, насколько интересной.

Волерика, размазывая по лицу слезы, вышла на отмель, опустилась на четвереньки, покорно склонив голову.

– Не-е-т… – заскрежетал от бессилия зубами Сахун.

– Замолчи, – надоели его причитания нуару.

Повелитель Драконов заполз в кустарник, втянулся на шею притаившегося там ящера. Тот, резко выпрыгнув, взлетел, промчался вдоль реки, набирая высоту, развернулся, потом разогнался, снижаясь к воде, точным и четким ударом лап сцапал женщину и начал набирать высоту.

– Иди сюда, – приказал нуар.

Все в душе юноши протестовало – ему хотелось броситься на невозмутимого здоровяка, убить его, растерзать, уничтожить! Однако что-то внутри, в глубине сознания, подсказывало, что ничего плохого от послушания не случится, а если так – то почему и не подчиниться? И эта тихая подсказка, к его собственному возмущению, оказывалась сильнее его истинных желаний. Мучаясь, страдая и ненавидя, он послушно вышел на отмель и опустился на четвереньки, подставляясь удару ящера.

Страж богов поднялся на загривок дракона, поднял его в воздух, тут же спикировал, как до этого сделал повелитель – беглый смертный ощутил сильнейший рывок, удар, страшную боль в спине, и земля стремительно ушла вниз.

Теперь, когда приказание было исполнено до конца, Сахун ощутил свободу. Он закричал, попытался вырваться – но стало только хуже. Каждое движение причиняло боль, когти только крепче впивались в тело, кости трещали – и юноша предпочел замереть.

После долгого полета ящеры, мчавшиеся крыло к крылу, спикировали на широкую заводь, стремительно чиркнули над самой поверхностью, возле берега разжали когти и…

Вода жестко и больно ударила в лицо, зашипела пузырьками, охладила тело и тут же наполнила нос и рот. Сахун рефлекторно рванулся вверх, фыркнул, отплевываясь, глубоко вдохнул, увидел неподалеку барахтающуюся женщину, повернул было к ней – но вдруг испытал неодолимое желание плыть к берегу. Такое сильное, что устоять перед ним было совершенно невозможно. Немного успокаивало только то, что и Волерика плыла в том же направлении.

Скоро он ощутил под ногами дно, зашагал в сторону гнездовья и с облегчением понял, что наконец-то выполнил свое желание. И тут же, бросившись к провидице, схватил ее за плечи:

– Ты как, ты цела?!

На миг он успел обнять плачущую женщину, но желание выйти к кормовым котлам смертных вынудило его бросить свою воспитанницу и заторопиться к поляне. Волерика, пытаясь на ходу поправить мокрые волосы, потрусила следом.

Повелитель Драконов был уже здесь, его огромное тело огибало один из чанов, а поднятая вверх голова покачивалась над ним. Нуар, что захватил Сахуна, стоял рядом. Еще несколько бежали от гнездовья, придерживая мечи.

– Она ни в чем не виновата, мой бог! – быстро проговорил Сахун. – Это я увел ее из гнездовья Родильного древа. Она не хотела. Она способна видеть будущее, она пройдет испытание! Ее не нужно заменять!

Он выплеснул это на едином выдохе, спеша сказать все, пока его не остановили. И теперь, успев выпалить нужное, не знал, что еще можно к этому добавить.

– Вот… – после короткой заминки с облегчением закончил он. – Во всем виноват только я.

– Неправда! Я ушла сама! Сама! – дернулась с места Волерика, и сразу несколько стражей резко приказали ей стоять. Женщина смолкла и замерла в нелепой позе – с чуть вздернутыми руками и на полшаге.

– Ты-ы-ы… – зловеще зашипел повелитель. – Ты лжешь… Ты не мог ее забрать против ее воли. Ты смертный, ты раб. Ты слишком слаб!

– Я ее обманул, – легко объяснил Сахун. – Я был ее кормителем, она мне во всем доверяла. Просто сказал, что ты хочешь, чтобы она ушла со мной, она и поверила.

Ученый надолго задумался. Такой странный зигзаг послушания ему в голову не приходил. Служанка, полностью покорная его воле, взбунтоваться против богов не могла. Не могла она перечить их приказам или просто уйти по своему желанию! Но если кто-то ей сказал, что повелитель приказывает покинуть гнездовье, – то она, конечно же, ушла, при этом никак не помышляя о бунте.

Почему никто не учел такой возможности? Наверное, потому, что никто не ожидал, что высокоразвитым существом, рожденным Древом, будет командовать жалкий раб, обычный смертный. Что смертный посмеет говорить от имени бога.

Повелителя Драконов неприятно кольнуло воспоминание о Двухвосте. О чем-то похожем тот и предупреждал. Не о бунте развитых, обученных слуг, покорность которых не подлежит сомнению. Он говорил о бунте низших созданий, мысли которых никого не беспокоят. И вот, пожалуйста: раб увел с собой в леса рожденную Древом! Увел, как покорную овцу.

Странным было лишь то, что она так долго не смогла распознать обмана и не вернулась в первые же дни.

– Значит, ты хитростью выманил ее с собой? – переспросил Дракон. – Ты понимаешь, что за такую выходку ты подлежишь долгому и мучительному смертельному наказанию, которое нуары свершат в назидание прочим рабам?

– Да, повелитель, – смиренно кивнул Сахун.

Ему было страшно – хотя до сего дня он ни разу не видел в гнездовьях никаких показательных казней. Но было и легко. Раз гнев обрушится на него, значит, от Волерики подозрения удалось отвести.

– И ты готов принять смерть?

– Да, повелитель. Я виноват. Я обманул тебя и предсказательницу.

Чем дальше, тем сильнее величайший мудрец севера путался в происходящем. Пусть раб обманул женщину, пусть увел с собой. Но почему он с такой готовностью призывает на себя смерть? В его словах и мыслях чувствуется больше удовлетворения, чем ужаса. Можно подумать, именно смерти он и добивается!

– Это правда, женщина? – чуть повернул голову повелитель.

– Нет, – наконец-то обретя свободу, выпрямилась Волерика. – Я ушла сама, он ни в чем не виноват!

Ну вот! Теперь, похоже, и беглянка захотела попросить себе казни…

– Она умеет предсказывать! Испытай ее, мой бог! – немедленно напомнил Сахун.

– Он невиновен! Он раб, это я забрала его в лес!

– Ты полагаешь, я не способен различать ложь?! – Женщина содрогнулась от волны высшего гнева. – Молчи!

Повелитель Драконов опять задумался. Кое-что прояснилось: раз предсказательница лжет – значит, ее действительно увел смертный. Но почему они оба так жаждут гибели? Может быть, это какая-то болезнь? Болезнь, пораженные которой люди совершают бессмысленный побег?

Хотя нет, ничего не совпадает. Беглые смертные не искали смерти. Они не знали, что попадутся, и стали выпрашивать казнь только здесь. В лесу же были вполне бодрыми и жизнелюбивыми…

Сплошная путаница!

– Я вижу, она носит ребенка, – вслух произнес повелитель. – Это портит мне весь опыт и достойно сурового наказания. Но раз она невиновна, то пусть живет. Она мокрая и замерзшая, Шеньшун, может заболеть. Отведи ее в теплые женские гнезда. Там есть опытные рабыни, ее разденут и согреют.

– Да, повелитель, – коротко кивнул нуар, поманил к себе женщину и приказал: – Иди за мной.

Волерика дернулась, словно ее рванули за привязь, метнула на юношу прощальный взгляд и пошла за стражем.

– Скажи мне, раб, – как мог ласковее обратился к Сахуну Повелитель Драконов, – сыт ли ты был в гнездовье Растущего? Ты вдосталь спал, тебе давали все необходимое?

– Да, мой бог, – глядя женщине в спину, признался смертный. – Там очень хорошо и уютно. Обильно кормят, каждый слуга имеет свой угол и гамак, в достатке раздают кожи – я оделся в первый же год. Растущий очень заботливый повелитель, и служить ему радостно и приятно.

– Тогда почему ты убежал, безумный раб?! – окончательно перестал понимать смертного ученый.

– Я хотел жить с Волерикой, – честно признался Сахун. – Я обманул ее и увел с собой.

– Ты захотел жить с ней? Просто захотел? И поэтому ушел из сытного гнездовья в дикий лес?! Стал бездомным, стал голодным, влез в пасть диким ящерам потому, что захотел жить с ней?! – От гнева тело повелителя заплясало кольцами. – Тупая, жалкая, безумная, мерзкая тварь! Ты испортил мой лучший опыт потому, что тебе захотелось с ней жить?! За одно это ты трижды достоин смерти! Безмозглая, никчемная, умалишенная зверюга!!! Пошла вон, вон, вон! Меня бесит один твой только вид! Вон! Пошел вон!

Это была не просто волна гнева – это был прямой приказ бога. Сахун сорвался с места и бросился бежать вдоль берега, проламываясь сквозь кусты, перепрыгивая коряги, поднимая тучи брызг на мелководье и задевая свесившиеся над водой деревья. Пара нуаров, положив руки на мечи, двинулись следом.

– Ты куда собрался, Хоттаку? – одернул старшего нуара Дракон.

– Ты сказал, он достоин смерти, повелитель. – Страж потянул клинок из ножен.

– Если бы я хотел его смерти, Хоттаку, я бы приказал ему умереть, – сурово сообщил ученый. – Но я его просто выгнал!

– Да, мой бог, – склонил голову нуар и жестом отослал в гнездовье остальных.

«Куда катится планета? – устало подумал мудрец. – Зверорожденные командуют полубогами, стражники додумывают приказы, смертные убегают от сытости и безопасности… И это в то время, когда нам наконец-то открылись врата в другие миры!»

Повелитель Драконов выполз на солнце и свернулся в тугие кольца. Ему хотелось погреться и посоветоваться с Зеленцом, куда лучше знающим хитрости поведения двуногих. Может, ученик найдет какую-то подсказку для распутывания накопившихся загадок?

Сахун же в это время все еще бежал, проскакивая между деревьями и перемахивая выпирающие из земли корни. Леса вокруг главного гнездовья были сильно вытоптаны и тщательно расчищены от валежника, промчаться через них на полдня пути в любую сторону труда не представляло.

Впрочем, свалился он намного раньше, влетев на всем бегу в небольшой ручеек с рыхлым песчаным дном и потеряв равновесие. Вставать беглец уже не стал. Его «отпустило».

Бог приказал: «Пошел вон!» – и раб умчался, куда сказано.

Повелителя рядом нет – выходит, его воля исполнена.

Раскинув руки, Сахун тяжело дышал, приходя в себя, и даже не пытался выбраться из воды. Сейчас в потоке было хорошо: ручей охлаждал разгоряченное тело, успокаивал боль от ран в спине, оставленных когтями дракона, захлестывал на лицо и тем самым давал возможность утолить жажду, не поворачивая головы. Однако вскоре юноша начал мерзнуть, а потому тяжело поднялся и выбрался на берег, сев на камень возле молодой сосенки и привалившись спиной к дереву.

Он жив! Это было странно и удивительно. Но объяснимо. Рассвирепевший властелин вместо того, чтобы хорошенько обдумать жестокую кару, просто отшвырнул его в сторону, как он сам в раздражении отшвыривает камень, о который случайно разбил ногу.

– Повезло, – перевел дух Сахун, поднимаясь и оправляя одежду. Открыл поясную сумку, заглянул внутрь. Оба ножа, большой и маленький, на месте. Огненные камни тоже. И даже трут – но он безнадежно намок. В каком виде его застигли, в таком и отшвырнули в божественном раздражении. Можно спокойно разводить костер, сушиться и обустраиваться на новом месте. – Еще как повезло!

Но самым важным, конечно же, было то, что он сумел отвести гнев повелителя от Волерики. Сейчас предсказательница в тепле и безопасности, хорошо поела и спокойно отдыхает. В гнездовье Повелителя Драконов умели заботиться о беременных. Как-никак, от качества рабочего стада в немалой степени зависел успех любого из исследований великого мудреца.

Вытряхнув испорченный трут, юноша разделся, развесил одежду на ветвях ближней рябины и вышел на открытое место, отогреваясь на солнце и пытаясь сообразить, как ему выбраться отсюда и вернуться обратно к дому. Не то, чтобы он пропал бы в другом месте – но в обжитой расселине Сахун уже привык, приспособился. Там были готовые ловушки и веревки для силков. Начинать все с самого начала ему не хотелось.

Однако воспоминание о полете не радовало. Мало того, что драконы мчались с невероятной скоростью, покрыв за короткий срок дней десять, а то и двадцать пешего пути, так ведь они еще и летели по прямой! По земле так не походишь. Оказывающиеся на пути скалы и болота, буреломы и реки, холмы и овраги заставляют пешего человека кружить, петлять, надолго задерживаться, одолевая препятствия, тратить время на поиски пищи и устройство ночлега – да и просто на отдых. Ведь шагать непрерывно много дней подряд никому не по силам.

Выходило – раньше осени домой не попасть. Даже если набраться наглости и пойти открыто, по тропе Рождений, ведущей от главного гнездовья к угодьям Растущего, – все равно только к концу лета получится вернуться. Он ведь не скотник, ведущий спинозубов или клюворылов на работы, не молодой раб, посланный взамен пропавших. Его просто так никто кормить не станет. А искать еду самому – тратить время.

Согревшись, Сахун оделся – все было еще влажным, но теплым, а потому особо не раздражало. Вниз по ручью он спустился до речной заводи и вдоль берега пошел на юг, с грустью поглядывая на разлегшихся вдоль воды крокодилов. Зверюги его мысли как чувствовали, и многие – те, что помельче, – предпочитали сорваться с места и уйти в глубину. Но охотнику сейчас было не до них.

Первые полтора десятка лет своей жизни беглец провел в главном гнездовье, и хорошо знал, что ночью оно охраняется крикунами, мимо которых незаметно и муха не пролетит. Днем вокруг огромного жилища повелителя за порядком и безопасностью следят нуары. Они не столь глупы, как мелкие обитатели верхних нор, их можно и обмануть.

В этой мысли не было никакого противоречия. Там, где крикун просто орал, заметив движение, поднимал тревогу – страж богов думал, и принимал какое-то решение. А обмануть возможно только того, кто думает.

Когда до гнездовья оставалось всего ничего, юноша снова разделся, туго скрутил одежду и спрятал ее под корнями подмытой сосны на берегу залива. Быстро вошел в воду между задумчивыми крокодилами и торопливо нырнул.

Все мальчишки знают, что эти водяные ящеры всегда яро кидаются на все, что плавает по поверхности – и почти не замечают того, что находится в глубине. По весне и поздней осенью подростки даже развлекались тем, что плавали среди сонных от холода громадин и ныряли под них. Летом таким весельем заниматься не стоило – на мелководье могли и сцапать.

Одолев столько расстояния, насколько хватало воздуха, юноша выглянул наружу, повернул, нырнул, проплыл под водой сколько смог, плавно подвсплыл, подражая медлительным разлапистым тушам, снова нырнул, вскоре опять ухватил толику воздуха и опять нырнул. Миновав скучающего далеко на берегу нуара, повернул к берегу, выбрался на отмель за кустарником, спугнув оттуда крупную серую ворону, и залег, приглядываясь к происходящему возле гнездовья.

Там шла обычная хозяйственная жизнь: кто-то из мужчин тащил за овраг дурно пахнущую корзину, ему навстречу несли охапки с хворостом трое седых бородатых рабов. Вот скотники погнали к восточным холмам недовольно мычащих оленей – на выпас. Три женщины понесли к отмели свернутую в длинный валик покрывашку. Судя по размеру – из детской норы. Для постели великовата. Большая стайка детишек лет до десяти появилась на дальней тропе с большими корзинами, полными мягкого мха.

Многие смертные занимались работами полностью обнаженными. В густо населенном гнездовье людей было куда больше, нежели одежды. Молодые же ребята шастали голыми почти все – им излишков шкур почти не доставалось.

Увидев двух парней примерно своего возраста, старательно волокущих большущую бадью к заводи перед домом, Сахун скользнул вперед, спокойно прошел вдоль берега, не привлекая внимания излишней спешкой, нагнал рабов со стороны гнездовья и взялся за край толстой деревянной емкости:

– Давайте помогу!

– От Лахтаса прячешься? – понимающе подмигнул один из парней, второй же просто кивнул:

– Помогай, коли не лень…

Попытка слуги примазаться к легким работам, чтобы отлынить от тяжелых, была уловкой не новой, а потому особого удивления не вызвала. К тому же, втроем оно и правда легче.

Дотянув бадью до глубокой воды, слуги вместе опрокинули ее набок, хорошенько сполоснули и протерли изнутри, вычищая какие-то травяные лохмотья и темный налет, отволокли немного в сторону, ополоснули еще раз и понесли обратно. Вороны закружили сзади над водой и недовольно раскаркались, не найдя для себя ничего вкусного.

Трое юных голых рабов, занятых полезным трудом, внимания нуара, скучающего у полога, не привлекли. Дружными усилиями смертные затянули бадью в пустое стойло и поставили на место в углу, между шершавыми стволами сосны и ели. Тут беглец предпочел сразу отступить дальше в сумрачный угол, пока его не нагрузили новым поручением, нашарил низкий лаз над самой землей и нырнул туда. Попасться на глаза скотнику он не боялся: днем слуга должен был находиться на работе – или приглядывать за ящером, или раздавать поручения присланным в помощь подросткам.

Норы скотников когда-то были предметом его зависти: собственное жилище, личный мягкий гамак, место для вещей, которые хочется оставить только для себя. Мечта смертного! И хотя жизнь этих слуг была навсегда привязана к животным, подле которых они находились и днем и ночью, это казалось небольшой платой за доступный комфорт.

Однако сейчас, пожив в гнездовье Растущего, который одаривал этакой роскошью практически каждого раба, Сахун только презрительно поморщился: темно, вонюче, низкие потолки, сырость. А про его собственный просторный дом с очагом, припасами и прочными стенами лучше и вовсе не вспоминать!

У нор скотников была замечательная особенность – все они имели два входа. На тот случай, если соваться к разбушевавшимся зверям опасно, или наоборот – когда не хочется их потревожить. Нащупав внутренний лаз, проделанный здесь на высоте груди, Сахун нырнул туда, развел руки и на некоторое время замер, давая глазам время привыкнуть к темноте.

Вскоре во мраке один за другим зажглись светлячки, приученные то ли нуарами, то ли самим повелителем обитать в темных норах. В их мертвенно-голубоватом сиянии юноша полез наверх, благо стены из переплетенных ветвей и пальцами легко цепляться позволяли, и ногу давали куда поставить.

Вскоре нора разошлась, открыв обширные пространства справа и слева, ныне тихие. Тоже знакомые гнезда – в таких, над стойлами, отделенными толстым слоем переплетенных ветвей и корней, отдыхали по ночам молодые смертные. Отчего-то считалось, что над животными теплее. Но Сахун особых отличий от улицы никогда здесь не замечал.

Гнезд для смертных было много, но небольших – они возникали как бы сами собой, в сплетениях ветвей, и зависели только от размеров кроны использованных деревьев и от расстояния, на котором те стояли друг от друга. Гнезда и заселялись точно так же, случайным образом – когда подростки, отлученные от детских нор, искали себе место для ночлега. Смертные укладывались кто где придется – и на работы их отсюда звали точно так же, наугад.

От гнезда к гнезду, забравшись под самую кровлю, Сахун перелез на соседние деревья. Ходов здесь не было – просто сучья торчали достаточно редко, и между ними можно было пробраться. Характерный запах мокрой шерсти подсказал, что теперь он попал в более старую часть дома. Здесь жили старшие смертные – которым нашлось постоянное место среди забойщиков, истопников, варщиков, загонщиков, копателей или людей других сложных профессий. Здесь многие смертные ночевали в гамаках, все имели постоянные места в гнездах, одежду, а нередко – и покрывала. Именно последние и придавали кронам такой ощутимый аромат.

Все стражи и сам повелитель понимали, что умелого варщика или копателя глупо отправлять таскать дрова или вычищать мусор, а потому посторонние тут появлялись редко. Свое место, своя работа, свои знакомые, свой нуар.

За гнездами обученных рабов начиналась древнейшая крона. Где-то там, в центре, по слухам, стоял вечный дуб, в котором и была сплетена первая нора Повелителя Драконов. Она ничуть не изменилась – вот только лаз к ней от внешних стен вытянулся на добрую сотню шагов.

Вокруг обители властелина, само собой, жили нуары. Стражи, кроме самых молодых или явившихся на время из других гнездовий, имели каждый свою нору или гнездо, собственный гамак, отдельный проход к своему месту. Узкие лазы переплетались непостижимым образом, и даже вездесущие мальчишки опасались туда соваться: можно влезть утром с одной стороны и только через пару дней выбраться из путаницы ветвей где-нибудь в дальнем конце дома.

Некоторые старшие подростки утверждали, что это сделано специально, дабы запутать возможных хищников, что иногда забирались-таки в гнездовье. Но скорее всего – так вышло случайно. Ведь нуары умели повелевать растениями не хуже богов, каждый творил свое укрытие сам, проход к нему плел тоже самостоятельно… Вот в итоге и вышло, что каждый страж знал лишь, как попасть к себе домой. Влезь он в чужую нору – тут же неминуемо бы заблудился.

К счастью, даже самая древняя и толстая часть кровли имела то же основание, что остальной дом – толстые кривые сучья. Они были даже мощнее, чем в других местах. Но бывшего шкодливого мальчишку интересовало совсем другое. Пробираясь от тонких веток к толстым, он подкрался ближе к стволу, зашарил рукой по старым, уже сухим веткам, толкая их из стороны в сторону. В одном месте ветки поддались, раздвинулись, и беглец просунул голову в получившуюся прореху.

Здесь тоже были светлячки – десятка два, наверное, – освещавшие овальное гнездо с одиноким гамаком, накрытым мохнатым покрывалом, с парой старых сапог на полу и истертой поясной сумкой между ними.

Все, как и во времена детства: наиболее почетные места – возле покоев властелина, и здесь же – самые ветхие и старые стены, которые никто не пытался поправить уже десятки лет – ведь под толстой древней кровлей не бывает протечек, а тепло она держит куда лучше, чем легкие укрытия для молодых смертных.

Облизнувшись, Сахун надежно оплел ногами крепкий сук, затем протиснул в узкую щель руку, дотянулся до края покрывала, дернул к себе, перехватил угол крепче и поволок, протаскивая через раздвинутые ветви. Тут же аккуратно заправил их назад, убирая следы проникновения, потуже скатал добычу и сунул под мышку.