Текст книги "Смертный страж. Тетралогия"

Автор книги: Александр Прозоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 53 страниц)

На улице хлопнули несколько выстрелов, зазвенели разбиваемые стекла. В этот раз первой отреагировала археологиня, быстро-быстро побежав на четвереньках к стойке бара в углу. По ушам ударили длинные, щедрые очереди. Стражи порядка, не жалея пуль, заливали свинцом ресторанный интерьер, стремительно превращая стильный зал в мрачный памятник человеческому безумию.

Спрятавшись в уютный уголок за стойкой, Дамира наконец перевела дух и попыталась подытожить увиденное за пару прошедших минут. Двое выброшенных в окно, трое расстрелянных в номере, еще кто-то валялся в коридоре.

– Нет, живыми брать не станут, – сделала она вывод.

– Не бойся, – ответил нуар, на котором еще не появилось ни одной царапины. – Это всего лишь смертные.

– Ты ловок, – признала археологиня. – Не ожидала.

– Я создан защищать богов от любой опасности! – напомнил нуар.

Стрельба, чуть стихнув, внезапно возобновилась с пущей силой, причем теперь беглецам на головы посыпались осколки, потекло виски, текила и вино. Спецназ, похоже, ворвался в ресторанный зал и расстреливал полки бара. Не дожидаясь, пока к ним полетят гранаты, женщина над самым полом метнулась в дверь за стойкой и приподнялась на колени, соображая, куда попала.

Длинная плита с единой жарочной поверхностью, параллельно ей – разделочный стол, под которым тянулись ящики с овощами. Еще несколько столиков вдоль стен, развешанные тут и там дуршлаги, ковши, поварешки, сковороды и прочая подобная утварь. Кухня.

Шеньшун, влетевший сюда следом за археологиней, выпрямился, показал вперед:

– Дверь!

Схватив ее за руку, поволок на выход, выскочил первым – и тут же влетел назад, не позволив Дамире даже высунуться. Снаружи поднялась стрельба, захлопнутая створка покрылась множеством маленьких дырочек, от нее полетела белая щепа. Через дверь у стойки в кухню тоже стали влетать пули, и Шеньшун оттащил спутницу глубже в помещение.

Топот ботинок послышался уже совсем рядом. Дамира увидела, как в воздухе мелькнули серые шарики, крикнула:

– Ложись! – и присела пониже. Нуар торопливо опустился рядом.

За столом и плитой жахнули гранаты, заполняя все кухню дымом и свистом осколков, жалобно звякнули половники и кастрюли, превращаясь в решето. Непрерывно ведя неприцельный огонь сразу во все стороны, из ресторана в кухню ринулись спецназовцы и, заметив цель, повернули автоматы в ее сторону. Шеньшун сгреб женщину в объятия и резко повернулся, зажимая ее в угол и прикрывая своей спиной. Как можно ниже опустил голову.

* * *

Первая пятерка бойцов, расстреляв обоймы, упала на колено, перезаряжая оружие, вторая группа, влетев сразу за ними, сперва хлестнула пулями просто в направлении угла, потом стволы нащупали цель. Белая футболка мужчины мгновенно покрылась множеством красных дырочек. От десятков попаданий атлетически сложенный наркоторговец выгнулся дугой, задрожал и обмяк.

Вторая пятерка остановилась, меняя обоймы, первая выдвинулась вперед, готовая нажать на спусковые крючки при первой опасности. В самом углу было слишком тесно, поэтому к цели подступил только один, сдернул зубами матерчатую перчатку, протянул руку, старательно ощупал шею жертвы и наконец с облегчением выпрямился, расстегивая шлем:

– Готов!

Ногой он отпихнул тяжелое тело в сторону, увидел под ним скрюченную перепуганную женщину, сразу поднявшую открытые руки, быстро обшарил:

– Чисто!

После этого опустили оружие остальные бойцы. Многие снимали каски и вытирали пот, некоторые просто подняли защитные очки.

В затихшую кухню стремительно вошел капитан Алихеро – в полной экипировке спецназовца, отличный от остальных бойцов только золотыми нашивками на рукаве, – остановился над убитым, требовательно спросил:

– Ольянта?

– Готов, – ответил боец, что обыскивал женщину. – Оружия нет. Баба цела, тоже безоружная.

– Точно мертв? – пнул атлета ногой капитан. – Не гипноз?

– В него каждый по пол-обоймы всадил. Мертвее не бывает.

Внезапно тело содрогнулось, поддергивая руки и ноги. Капитан шарахнулся, перехватывая автомат, прочие спецназовцы тоже подняли оружие.

– Что такое?

Первый спецназовец снова пощупал на шее пульс и махнул рукой:

– Это судороги, господин капитан. Труп.

– Ладно, – решил офицер. – Уберите эту падаль. Тетку – ко мне в машину.

Он развернулся, чеканя шаг, пересек ресторан, вышел во дворик, поднялся на второй этаж, вошел в разгромленный и забрызганный кровью номер. Осмотрелся, заглянул в ванную комнату, покачал головой:

– Иисус Мария! И все это натворил один безоружный русский? Как хорошо, что мы имеем дело только с колумбийцами.

Вслед за командиром из посеченной осколками кухни потянулись на воздух остальные бойцы. Ольянта, задвинув автомат за спину, достал наручники, поднял женщину, развернул, свел запястья за спиной и защелкнул браслеты.

Труп снова содрогнулся. Потом еще раз.

– Вот ведь кабан, все никак до конца не сдохнет, – удивился боец, беря задержанную под локоть и выводя из кухни.

На улице полицейские машины уже освободили проезд для «медицинских карет». Сразу три микроавтобуса стояли с раскрытыми задними дверцами, но только в одной врачи суетились возле спецназовца с разбитым лицом. Пройдя до площади, Ольянта наконец увидел открытый «Судзуки-самурай» капитана с проблесковыми маячками над защитной дугой, помог пленнице забраться на заднее сиденье, перестегнул наручник вокруг дуги, подозвал местного полицейского и строго указал:

– Следи за ней, никого близко не подпускай!

Сам отошел к броневикам полицейского спецотряда. В салонах тяжелых машин бойцы, скинув каски и перчатки, раскладывали задние сиденья, превращая посадочные места в настилы для носилок. Отряд всегда увозил своих раненых и погибших с собой. А вот уничтоженных контрабандистов или бандитов чаще всего бросали на месте боя или оставляли на руках местной полиции. Правда, нынешний случай был не тот. Они застрелили гражданина другой страны, опасного наркоторговца из России, предупреждение о котором пришло в полицию Перу по официальным каналам из российского комитета по борьбе с наркотиками. Русские могут захотеть забрать его тело и уж наверняка пожелают осмотреть преступника и убедиться, что он точно мертв, что их никто не обманул. Значит, придется везти в Лиму, уведомлять посольство России.

Ольянта взял из-под сидушки пластиковый мешок для трупов, позвал одного из бойцов:

– Умала, идем со мной.

Вместе они отправились на кухню, расстелили пакет, расстегнули молнию, подступили к трупу.

– Экий бык здоровый этот русский, сержант! – посетовал Умала. – Может и не поместиться в мешок-то. И тяжелый наверняка. Может, еще кого кликнуть? Чего глаза-то ему не закрыли? Смотрит, как живой.

Он протянул руку, дабы опустить веки, но мертвец вдруг сказал:

– Молчи и стой.

– А… – хотел было что-то произнести сержант, но и его сразу настиг такой же приказ.

Глава тринадцатая

Шеньшун прикрыл глаза, морщась, потом подтянул ноги и осторожно встал. В его теле сидело очень много маленьких посторонних предметов. Нуар знал, что могучий организм стража богов вскоре вытолкнет их наружу, но, пока этого не случилось, они причиняли воину нестерпимую боль. Однако делать нечего, ждать выздоровления он не мог.

Нуар внимательно осмотрел смертных и выбрал того, что покрупнее:

– Раздевайся и полезай в мешок.

Одежда местного воина оказалась ему очень мала. Рубашка лопнула на спине и не сошлась на груди, штаны не налезли, и их пришлось разрывать в боковых швах.

К счастью, ремень все же застегнулся, пусть и оказался вытянут до последней дырки, а просветы на груди и спине закрыл бронежилет.

– Закрывай мешок, – приказал Шеньшун, закидывая за спину трофейный автомат. – Куда вы складываете трупы?

– В машину… – свистящим шепотом ответил Умала.

– Неси куда надо.

Вдвоем они взяли мешок и потащили через отель к выходу. Всем, кто попадался навстречу, нуар лаконично приказывал:

– Стой и молчи.

И все останавливались и больше ничего не говорили.

Запихнув мешок с сержантом в броневик, Шеньшун приказал сидеть и молчать Умалу и пошел по улице между автомобилями, тихо и вежливо приговаривая чуть не при каждом шаге:

– Стой и молчи. Стой и молчи. Стой и молчи.

Суета и шум быстро смолкали, ему никто не мешал, никто не пытался остановить. Мир вокруг постепенно становился тихим и спокойным. Вскоре нуар заметил и Дамиру, скучающую на солнце в маленькой машинке с большими колесами под присмотром стража порядка.

– Стой и молчи, – привычно предупредил он полицейского и обратился к спутнице: – Как снять с тебя эти кандалы?

– Ты жив?! – с трудом сдержала крик радости женщина.

– Я страж богов. Мы не должны погибать, это опасно для тех, кого мы охраняем. Так как снять с тебя кандалы?

– У тебя на поясе такие же висят. Наверное, где-то должен быть и ключ. Дерни вон ту цепочку – что на ней?

Археологиня оказалась права. На портупее спецназовца рядом с наручниками находился и ключ, на всякий случай пристегнутый карабином. Заполучив его, дальше Дамира управилась сама, поспешно перелезла за руль, скользнула пальцами по замку – ключей не было.

– Проклятье!

Капитан Алихеро тем временем продолжал не торопясь осматривать номер. Он не знал, приехал сюда русский наркоторговец с товаром, с деньгами или просто на разведку. Судя по отсутствию багажа, оружия и охраны – скорее всего, хотел наладить связи. Ничего ценного с собой не имел. Но тем не менее, помещение следовало тщательно обыскать. И сам номер, и все, что рядом. Контрабандисты, считая себя всех умней, очень часто скрывают самое важное рядом с комнатой, в тайниках в коридоре, на балконе, на стенах за окнами. Надеются, что при обыске туда не заглянут.

Распахнув окно, офицер выглянул наружу, желая осмотреть карниз и стену, но его внимание привлекла возня возле его машины. Не веря своим глазам, он увидел, как арестованная контрабандистка перебирается за руль, а стоящий рядом могучий спецназовец этому никак не препятствует.

– Эй! – заорал он. – Что там происходит! Боец, твое имя?!

– Смотри, как раскричался, – повернулась на вопли Дамира. – Может, это его машина? Шеньшун, попроси ключи.

– Эй, ты! – ответил офицеру нуар. – Кинь ключи от машины!

Капитана Алихеро происходящий прямо на его глазах наглый побег заключенной взбесил настолько, что в смысл просьбы спецназовца он как-то и не вник. Просто сунул руку в карман, нащупал брелок и ловко метнул в руки атлета, не переставая угрожать:

– Стоять! Стоять на месте, или буду стрелять!

Дамира приняла ключ, вставила в замок. Двигатель завелся с полуоборота. Нуар запрыгнул на пассажирское место, и миниджип с мигалкой, провернув на асфальте ведущие колеса, сорвался с места.

– А-а-а, проклятье! – застучал кулаками по карнизу офицер. – Ольянта! Полиция! Где вы все?! Побег! Побе-ег!!! Иисус Мария, вы все заснули, что ли?! Убью!

А юркая и мощная машинка пронеслась по улице, строго следуя знакам, указывающим главную дорогу, свернула к лесистым горным склонам, которые совсем рядом поднимались высоко в небеса, и вылетела на шоссе, идущее по границе между городом и рекой. Несколько лихих петель вдоль извилистого русла, короткий широкий мост – и они оказались за пределами Кильябамбы.

Дорога на удивление не спешила забираться на высоту, а вскоре и вовсе скрылась в густых и тенистых лиственных джунглях. За лесом начался обширный сад, который тянулся больше километра. С окончанием сада оборвался и асфальт. Дамира, глянув в зеркало, предпочла сбросить скорость. Еще несколько петель через леса – и грунтовка, сузившись метров до пяти, потянулась вдоль самого берега реки. Или, точнее – над ним, на высоте трехэтажного дома. Женщина, не желая рисковать, стала притапливать педаль газа послабее.

Горы в этих местах были пологими и позволяли местным жителям возделывать поля без всяких террас. Джип то и дело пролетал сквозь крохотные селения в один-два дома. Зажиточность местных жителей определялась без особого труда по крышам, собранным из кусков старых автобусных бортов, разрезанных пластиковых бочек и рваных рекламных растяжек. Стены, как и тысячи лет назад, были сложены из крупных валунов, собранных в безрастворную кладку. Выдернуть из строений обложенные колотым гранитом автомобильные окна – и здравствуй, империя инков. Те же люди, тот же тяжкий труд, те же дома, та же жизнь.

Полчаса они ехали без приключений, а потом в заднем зеркале, вздымая облака серой пыли, внезапно появились широкие полицейские броневики. Всего два – капитан Алихеро не стал тратить время на приведение своих людей в чувства, а собрал тех, кому повезло не встретиться с нуаром, посадил их в машины и ринулся в погоню. О ярости спецназа можно было догадаться по тому, что, едва завидев беглецов, они сразу открыли огонь через открытые люки. К счастью, извилистая дорога оказалась на стороне Шеньшуна и археологини, почти не оставляя длинных прямых и открытых участков для прицельной стрельбы. Пригибаясь под свистящими пулями, Дамира резко обрела отвагу и выжала из машины предельную скорость, на которую та оказалась способна в таких условиях. Каждый поворот был спасением от очередных выстрелов, и она мчалась от одного до другого, презрев ямы и колеи.

Между тем, трасса начала демонстрировать свой горный нрав, то вдруг забираясь выше, то резко уходя вниз, то извиваясь меж деревьями и скалами. Время от времени щелкающие по камням пули побуждали ученую даже здесь проходить повороты на такой скорости, что крохотный «самурай» то и дело вставал на два колеса.

Еще один участок прямой трассы, ветер и пыль в лицо, небольшая роща, резкий подъем, поворот почти в обратную сторону, стремительный спуск, поворот…

– Стой!!! – закричал в ухо нуар.

Не понимая, в чем дело, Дамира все же нажала на тормоз. Джип запрыгал на плотной каменной крошке, встал. Шеньшун спрыгнул, побежал назад, крепко обнял придорожное дерево, прижавшись лбом к коре полутораобхватного бразильского ореха. Тот задрожал и, согнувшись у корня, плавно опустился, перегораживая узкую трассу под небольшим углом. Страж богов кинулся обратно, когда преследователи уже выскочили из-за поворота. Загрохотал пулемет – но от резкого торможения стрелок качнулся вперед, и все пули ушли в дорожное полотно. Броневик влетел левым крылом в дерево, машину откинуло в сторону, и она соскользнула передними колесами с дороги вниз. Трудно сказать, удержалась бы она на самом краю или нет – второй автомобиль, идущий из-за пыли почти вслепую, влетел в него сзади на полном ходу, и армейский джип, нервно подрагивая колесами, помчался по крутому склону к холодным и мутным водам Урубамбы. Второй остался на дороге. Но его пассажиры после неожиданного удара активности пока не проявляли.

Нуар заскочил на свое место, и археологиня снова нажала на газ. Где-то через полтора километра Шеньшун снова попросил остановить машину, прогулялся от обочины до обочины, опустился на колено и начал вершить какие-то магические пассы. Не прошло и минуты, как прямо из полотна вздыбились наружу толстые древесные корни. Десяток похожих на пни вздутий толщиной в ногу и высотой не меньше полуметра позволяли совершенно точно предсказать, что проехать здесь кому бы то ни было будет весьма и весьма не просто.

Для восставшего из мертвых такая мера, наверное, и могла показаться достаточно надежной, однако Дамира отлично понимала, что живут они далеко не в те времена, когда банальный отрыв от преследования означал спасение. Современные средства связи за секунду оповещали о погоне всех вокруг на сотни и тысячи километров, и потому, как ни удирай, тебе всегда организуют засаду впереди, и никуда ты из нее не денешься. Особенно в горах, когда на всех – одно ущелье и одна дорога, свернуть некуда, и даже пешим через высокие отроги и перевалы от охотников не уйдешь.

К сему можно добавить еще и то, что она совершенно не представляла, где находится и куда улепетывает, что ждет ее впереди. Может быть, там тупик! Отчего узкой неухоженной грунтовке не оборваться возле какой-нибудь одиночной богатой фермы? Вот тогда сразу наступит полное и окончательное веселье.

Однако надежда на то, что рано или поздно впереди покажется перекресток, не угасала, как и на то, что среди мелких горных деревушек не найдется полицейского участка со спутниковой связью – ибо сотовыми передатчиками нигде окрест даже не пахло. И Дамира продолжала гнать машину вдоль реки, штурмуя все новые повороты и новые подъемы и спуски.

Прошло, наверное, часа полтора, прежде чем ей померещился странный посторонний звук. Сбросив скорость, она подняла голову и обнаружила над ущельем маленькую зеленую винтокрылую яйцеобразную капсулу, с одним пулеметом и подвешенными снизу двумя лыжами[9].

– Теперь мы знаем, что эта дорога не тупик, – сказала она. – Иначе погоня с воздуха не имеет смысла.

Вертолет резко пошел на снижение, повернулся. Застрекотал пулемет, выбивая на камнях и земле пыльную змейку, вниз ручьем посыпались гильзы. К счастью, приноровиться к верткой движущейся мишени стрелок никак не мог, и эта смертоносная змеюка все время виляла где-то по сторонам. Археологиня хорошенько вжала педаль газа, разгоняясь в последний раз, влетела под кроны очередной рощицы и тиснула тормоз:

– Бежим!

Вертолет, потеряв машину из виду, зашел с другой стороны, завис, выпустил еще одну длинную очередь, и от дороги к небу пополз черный сальный дым.

– Жалко, хороший джипик, – искренне вздохнула Дамира. – Мне понравился.

В машине что-то несколько раз бухнуло, дым стал еще гуще. Видимо, отстрелялись патроны из брошенной нуаром винтовки. А может, там лежал еще какой-то боезапас.

– Вот теперь нам точно хана, – оптимистично подвела итог археологиня. – Идти некуда, есть нечего, выслеживают с вертолетов и толпа спецназа на хвосте. Что скажешь?

– Пойдем пешком. Вокруг лес, кроны густые. С этой летающей штуки нас никто не увидит.

– Возьмут приборы ночного видения и запросто найдут. Наш брат смертный придумал такие очки, которые улавливают тепло. Человек имеет температуру тридцать шесть и шесть, поэтому его всегда видно на фоне камней и деревьев. Особенно ночью. И никакая крона, никакие кусты этого излучения остановить не смогут. Видно все, как через оконное стекло… – Дамира одновременно и гордилась человеческой изобретательностью перед стражем богов, и пугалась оснащенности возможных охотников. Она совершенно не представляла, как можно спастись от погони злой до безумия местной полиции.

Вертолет сделал небольшой полукруг, явно наугад выпустил по роще несколько коротких неприцельных очередей, после чего круто отвернул и умчался вверх по ущелью. Видимо, расстрелял все патроны. Теперь, когда беглецы остались без колес и не могут далеко скрыться, самое милое дело вернуться ночью, найти прибором теплые тела среди холодных камней и деревьев и поставить в погоне жирную качественную точку.

– Нужно уходить, – сказал нуар. – Чем дальше скроемся, тем труднее будет искать.

Они спустились к реке, Шеньшун снял и отбросил бронежилет, подхватил женщину на руки, перенес на другой берег и первым решительно стал подниматься вверх по склону. Дамира особого смысла в беготне не видела – вертолет все равно быстрее, – но тем не менее понуро потрусила следом. Так они брели почти час. Потом опять послышался гул лопастей, и беглецы затаились в гуще деревьев, по листве больше всего походящих на огромные фикусы. Однако винтокрылая машина лишь полетала по ущелью вперед и назад, иногда снижаясь к самой реке, а потом умчалась обратно.

– Нужно туда спуститься, – указал нуар на небольшую группу высоких толстоствольных деревьев, формой кроны и гладкостью коры похожих на северные тополя. У вершин их ветви густо сплетались в единое целое. – Там нас ни с какой стороны не увидеть и никак не подобраться.

Археологиня пошла было за ним, но через несколько минут из-под ее ступни вывернулся камень. Женщина вскрикнула, прохромала несколько шагов и, чуть не плача, уселась на ближний валун.

– Все, я больше никуда не пойду! У меня и так ноги после горных экскурсий болят, а тут опять новая беготня. Такое чувство, словно кто-то кипятком поливает. Не хочу больше! Не могу. Пусть убивают здесь.

– Не сдавайся, смертная. Никогда нельзя сдаваться! – вернулся к ней Шеньшун. – Ты же была такой храброй и умной, почти как истинный нуар. Так оставайся такой же.

– У нас все равно ничего не выйдет. У них есть машины, автоматы, вертолеты, их много, они знают местность. Как мы сможем от них убежать? Лучше покончить со всем разом и не мучиться.

Восставший из мертвых помолчал, потом, стягивая обрывки рубашки, спустился к реке, хорошенько намочил ткань, вернулся. Медленно и спокойно отер от пыли и грязи ее лицо, шею. Присел и так же старательно омыл ноги. Выбросил тряпье и сел рядом.

– Ты свободна, смертная Дамира, я тебя отпускаю. Ты исполнила свою клятву от начала и до конца. Теперь я знаю, на что похож ваш мир. Я знаю, что враги моего бога сгинули далеко в прошлом, а обители их разрушены или скрылись под водой. Мне известно все, что я хотел. Моя миссия исполнена, твоя – тоже. Я тебя отпускаю. Ты можешь уходить.

– Куда? В тюрьму?

– Я могу не очень хорошо понимать обычаи твоего мира, но мне показалось, что вы ищете справедливости, – ответил нуар. – За все время, пока мы находились вместе, ты ни разу никого не ударила, никого не убила, не взяла ничего чужого. За что тебя карать? Иди к смертным, скажи, что я силой удерживал тебя рядом. Я тебя отпускаю.

– Ну да, так они и станут разбираться! Сперва пристрелят, а все вопросы потом.

– Покажи им свои руки. Когда ты их показываешь, в тебя не стреляют. В номере не стреляли. И потом, когда меня чуть не истребили, тебя ведь тоже не тронули. Так что не бойся, иди. Я тебя отпускаю.

– Ты уже пятый раз говоришь, что меня отпускаешь. У тебя в мозгу чего-то переклинило, остальные слова забыл?

– Нет. Просто я тебя отпускаю.

– Шестой.

– Ты, наверное, не понимаешь, – вздохнул Шеньшун. – Дело в том, что, когда бог или нуар отдает смертному приказ, тот перестает размышлять, колебаться, желать, чувствовать. Ведь если раб, услышав повеление, станет задумываться, то он способен подумать и о том, что волю бога можно не исполнять. Поэтому во всех смертных заложено слепое и безропотное повиновение любому приказу на изначальном языке. Смертный может что-то сломать, испортить, погибнуть – но будет следовать услышанному повелению до конца.

– Знаю. Имела удовольствие наблюдать.

– Но в этом есть не только высшая справедливость, но и серьезная сложность, Дамира. Слепой послушный раб делает то, что сказано, и ничего более. Ему можно приказать поднять камень. Перенести его. Положить. Но невозможно приказать сложить камни в стену. Ведь для возведения стены смертный должен обдумать то, как ее правильно создать. Однако существование собственных мыслей у раба противоречат требованию о безусловном бездумном повиновении. Именно поэтому боги и нуары редко приказывают. Они дают поручения, которые смертные исполняют в меру своего слабого разумения.

– У нас это называется: «заставь дурака богу молиться», – ответила Дамира. – Бездумное подчинение до добра не доведет.

– Нужно и то, и другое. Безусловная покорность при получении приказа – и осознанные разумные поступки, если бог задал тебе цель, которой следует достичь.

– Ты это уже говорил.

– Есть еще одна возможность повелевать низшими существами. Дать им самим осознать, что именно и как нужно делать, а уже потом направить на безусловное исполнение. Когда смертный знает, как именно нужно строить стену, какие действия, как и когда совершать, – ему можно дать приказ начинать работу, и она будет сделана. Это сложнее. Ведь возможны неожиданные трудности. Но если следить за делом и вовремя подправлять, воля бога будет исполнена. Когда в день моего пробуждения я много раз спрашивал тебя, способна ли ты помочь мне исполнить миссию, ты думала над этим вопросом и решала, что следует сделать для ее исполнения. И согласилась, что будешь это осуществлять. Я попросил от тебя клятву следовать нуждам моей миссии. Ты эту клятву дала. Клятва связана в твоем разуме с нужными действиями. После этого мне стало незачем повелевать тобой, как рабыней. Я побуждал тебя исполнять клятву. И ты сама знала, что следует делать для успешного достижения цели. Ныне все нужное совершено. Я получил все ответы. И я отпускаю тебя. Ты больше не связана своей клятвой, смертная Дамира, ты свободна. Ты можешь жить в соответствии со своими желаниями и потребностями.

– Значит, ты взял с меня клятву, – задумчиво проговорила Дамира, – а потом через нее дергал меня, как пони за веревочку? Значит, мое желание помогать тебе, моя поддержка, ответы на вопросы, поиски, находки, моя искренность, наконец, – это все не настоящее? И когда я за твою жизнь до безумия испугалась – это, выходит, ты мною, как марионеткой, на ниточках играл? – сглотнула она. – Значит, мое восхищение твоим искусством на даче, старание тебе угодить, доставить радость – это все липа? Когда я к тебе в метро прижималась, когда прикосновениям радовалась, когда мучилась, что ты чурка бесчувственный, – это все игра с прихихиком? Это я для тебя вроде куклы-неваляшки? Это когда я к тебе с душой – тебе в нее наплевать было? Это какой же ты, оказывается, урод?! Какая же ты тварь?! Подлая и гнусная тварь! – Она вскочила и встала перед Шеньшуном, крепко сжав кулаки: – Мерзавец! Подонок! Ненавижу! Тебя же… Тебя же каленым железом выжи…

Тут она увидела, как на валун прыгнул красный зайчик, задрожал, переместился нуару на грудь, описал короткую петлю, перебежал на лоб, замер.

– Берегись! – Она прыгнула вперед, опрокидывая стража богов вниз – и тут же неподалеку, в россыпи мелких камушков с сочным чмоканьем поднялся пыльный фонтанчик. – Лежать! Уползай! Не поднимайся!

Тут и там захлопали пули. Стрелок, поняв, что промахнулся, торопливо выпускал всю обойму, надеясь хотя бы зацепить жертву, которая не могла скрыться далеко. Дамира пробежала на четвереньках чуть вперед, к очередной россыпи, поджала руки и скатилась по ней на несколько метров вниз, юркнула за тощий колючий куст, притаилась. Мигом позже рядом притулился Шеньшун, и она с наслаждением, от всей души, влепила воскресшему несколько пощечин:

– Тварь! Подонок! Сволочь! Урод!

– Хватит меня бить! – перехватил ее руки нуар. – Что это там было?

– Чтоб ты сдох, погань ископаемая!

– От чего ты меня спасла?

– Я тебя ненавижу!

– Спасла-то от чего?

– Снайпер! Напротив нас на склоне снайпер. Где-то сидит и тебя выцеливает! Или ты думал, так и будешь ходить гоголем и всем вокруг все свысока приказывать? Хрена лысого! За километр тебя шлепнут из снайперки, и кричи не кричи, приказывай, нет – ничего не услышат. Тебе хана, урод. Сейчас тебя пристрелят!

– Если ты этого так хочешь, почему там, на камне, не дала умертвить?

– Потому что я тебя сама хочу убить! Своими собственными руками! – Она изловчилась и отвесила ему еще оплеуху.

Нуар кивнул, крепко ее схватил, быстро перебежал к зарослям толстых «тополей», прижался к стволам. Теперь с противоположной стороны ущелья его было не видно. Хотя, конечно, преследователи могли высадить по несколько охотников на каждый склон.

– А ведь я тебе уже верить начала! – корила себя археологиня. – За человека начала принимать. Доверилась, как живому. А ты – натуральное полено и есть. Буратино безмозглое!

– Сиди, – попросил ее Шеньшун, а сам подступил к одному из деревьев. Погладил кору, прижался лбом, немного так постоял, потом отстранился и наложил на ствол руки.

Поначалу ничего не происходило, но потом кора начала медленно расползаться, открывая розоватое древесное нутро, которое тоже медленно расщеплялось. Вскоре внутри ствола образовалась обширная влажная полость в полтора роста высотой.

– Иди сюда, – тихо подозвал женщину нуар, вместе с нею шагнул в полость, приподнял так, чтобы лица оказались на одном уровне.

Дерево степенно, с величавой медлительностью закрылось, прижимая их все теснее и теснее друг к другу, притирая щеками, стискивая тела. Через полчаса укрывший беглецов «тополь» отличался от своих соседей лишь небольшим утолщением у комля, морщинистой корой, темным наплывом с одной стороны и крохотным дуплом на высоте примерно трех метров.

– Я тебя ненавижу… – прошептала Дамира ему в самое ухо, раз уж оно оказалось так близко.

– Твоя клятва требовала исполнения миссии, смертная, – так же тихо ответил ей нуар, – но не спасения моей жизни. Твоя клятва не заставляла тебя улыбаться мне, искать причины моей грусти или радости, случайно брать меня за руку или баловать самым обычным обедом, приготовленным с необычайной вкусностью. Никто и никогда в моей жизни не искал моей улыбки. За этот подарок я прощу тебе любые глупости, смертная. И за то, что ты спасала мою жизнь.

– Я теперь ничему больше не поверю! – ответила археологиня. – Больше никогда не поверю, ни в чем и никогда.

– Я прощаю тебя, Дамира. А теперь спи. В нашем положении проще всего заснуть.

* * *

– Ну, и где?! – раздраженно спросил офицер.

– Вот здесь. Вот здесь, господин капитан. Они сидели на камне, я выстрелил…

– Не ходи туда! – прикрикнул на снайпера капитан Алихеро. – Все следы затопчешь. Где собаки? Я приказал привести собак! Чертовы бездельники, ничего не дождешься!

– Вот, господин капитан, смотрите! Обрывки рубашки! Я же говорю, что они были здесь! – обрадовался снайпер, найдя подтверждение своей правоты.

– Были, были… – Офицер с ненавистью пнул попавшийся под ноги камень. – И где они теперь?!

Поручение, которое поначалу казалось насмешкой: отдельной группе спецназа из тридцати великолепно обученных, тренированных бойцов задержать всего одного наркоторговца с любовницей, – быстро превращалось в невероятное позорище. Потеряно двенадцать человек убитыми и ранеными, две машины, несчастный отель превращен в руины. И где результат? Что он предъявит начальству в оправдание? Рваную рубашку, к тому же снятую с его же собственного бойца?

– По вашему приказанию прибыл, господин капитан, – вытянулся перед ним местный полицейский с вислоухим догом.

– Снайпер видел их на том валуне! – указал офицер. – Возьмите след, найдите преступников. Надеюсь, хоть на собак этот проклятый гипноз не действует.

Работа ищейки длилась недолго. От валуна она спустилась вниз к реке и там завиляла хвостом. Проводник вернул ее к месту начала поисков, она снова покрутилась, потрусила в другую сторону – и опять спустилась к реке, только уже выше по течению.

– Может, я его подстрелил, и он упал в воду? – предположил снайпер.

– А где кровь? Где женщина? – Капитан раздраженно отвернулся, достал рацию: – Ольянта! Похоже, они пытаются уйти по реке. Выставь посты у перекрестка с нижней дорогой и выше по течению в пяти милях. Следите за склонами. И пройдите от постов двумя группами навстречу друг другу, внимательно просматривая берега. Река тут быстрая. Достаточно оступиться, сразу унесет. Если что-то покажется подозрительным, стреляйте издалека! Потом проверяйте. Хватит мне уже чудес с этими гипнотизерами.