Текст книги "Смертный страж. Тетралогия"

Автор книги: Александр Прозоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 53 страниц)

Капитан Семен Олашев даже не подозревал, что с каждым шагом все больше удаляется от разгадки своего дела. И уходит от нее невозвратимо.

* * *

Закрыв за гостями дверь, Дамира вернулась в комнату.

– Мне нужно сюда, – не оглядываясь, ткнул пальцем в экран Шеньшун.

– Неужели ты все же научился им пользоваться? – подошла ближе археологиня посмотреть, куда указывает нуар. – Ого! У вас были карты Земли? Ты в них разбираешься?

– Бог показывал мне, на что похожа планета, и я понимаю, что и где искать. Я знаю это место, я был там много раз.

– И где это? Ни фига себе – Пакистан! Может, все же выберешь для экскурсии место поближе?

– Там обитали боги из враждебного клана. Я хочу убедиться, что они мертвы.

– Весомый аргумент, – признала Дамира, наклоняясь к экрану. Ощутила на шее горячее дыхание стража богов, поежилась: – А почему вам запрещено прикасаться к смертным женщинам, нуар? Вы так сильны, что причините им вред?

– Боги предупреждают, что дети от этих браков будут никчемными. Недостаточно умны и сильны для стражей, но слишком развиты, чтобы послушно исполнять нудную и скучную работу рабов. Мы слишком ценны, чтобы мешать свою кровь с кровью смертных.

– А я думала, ты просто неспособен…

Но страж богов обидную для любого мужчины подначку, похоже, даже не понял, продолжая спокойно указывать на берег Инда. Дамира увеличила масштаб:

– Что у нас здесь? Ларкана… О-о, черт, да это же Мохенджо-Даро!

– Что это означает? – не понял ее восклицания нуар.

– Город мертвых. Он находится на окраине Ларкана, возле самой реки. Есть серьезные подозрения, что несколько тысячелетий назад его сожгли ядерным взрывом.

– Что такое «ядерный взрыв»?

– Разве ты не знаешь, гений полубожественного рода? Хочешь, чтобы глупая смертная тебе рассказала?

– Хочу.

– А если глупая смертная не знает? Что делать тогда, могучий сверхгений?

– Тогда спроси у этого ящика, – невозмутимо указал на компьютер нуар.

– Какие мы все умные… – вздохнула Дамира и снова полезла в поисковик. – Не стану тебе ничего объяснять! Ты ведь все равно не поймешь, дурак доисторический. Просто покажу, как работает.

– Хорошо, смертная, я признаю, – неожиданно ответил страж усыпальницы. – Да, я признаю, ваши достижения невероятны для расы, созданной для нудного труда в плохих условиях и с дешевым питанием. Это совершенно непостижимо. Невероятные открытия, невероятные устройства, невероятные возможности. После всего, что я увидел, я не могу поверить, что это создано без помощи богов. Возможно, они руководят вами тайно, не желая выдать себя перед лицом опасности или вызвать страх среди вашего народа. Я должен убедиться в правдивости тех утверждений, что собраны в этом ящике. Но если это правда, если вы достигли всего сами, без помощи высших существ, – я соглашусь, что ваш ум близок к моему, а ты, будучи одной из умнейших среди смертных, способна выносить ребенка, который будет не глупее, а разумнее меня. Теперь перестань меня оскорблять и помоги исполнить мое предназначение.

– Я твоего ребенка рожать и не напрашивалась, между прочим, – приняла пространные извинения Шеньшуна женщина. – Ладно, проехали. Сейчас, сперва сюда взгляну. Билеты до Карачи… Ох, ни хрена себе! Двадцать тысяч в один конец! Мне столько не наскрести… Потом подумаю. А теперь… Сейчас покажу тебе ядерный взрыв во всей его красе. Одно из немногих величавых событий, которые желательно наблюдать на мониторе, а не в реальности.

* * *

Это было неописуемое наслаждение. «БМВ» летел, как птица, легко отзываясь на прикосновение к ручке газа и резво разгоняясь даже тогда, когда скорость казалась запредельной. Спрятанная в двух его горшках мощь оказалась воистину бесконечной. А встречный ветер – таким жестким и беспощадным, что на первом же авторынке Геката купила два глухих шлема, джинсы и плотные куртки, нагло выдаваемые продавщицей за кожаные.

Тяжелый «Хаммер» они обогнали еще перед Волгоградом – хотя выскочили из города минимум на два часа позднее, – но задерживаться не стали. Варнак только бибикнул, проносясь мимо, и умчался дальше вперед. Могучий мотоцикл тяжелого туристского класса проглатывал километры так легко и просто, что у седока возникало ощущение всемогущества и способности на чудеса – но перед Самарой небо стало быстро темнеть, желудок же недовольно заурчал и того ранее.

– Перекусим где-нибудь и в лесу заночуем, или отель искать? – громко спросил спутницу Еремей.

– Отель, – решительно ответила она. – Всю задницу отбила и ноги давно свело. Хочу хоть поспать нормально!

Варнак кивнул и, въехав в город, сбросил скорость почти до сорока, поглядывая по сторонам. Вскоре он уверенно свернул к плоской высотной коробке с надписью «Гостиница» на крыше.

Оформлять номера он отправил Гекату – поскольку и деньги ее, и документы имеются. Сам же отогнал мотоцикл на охраняемую парковку и только после этого двинулся следом. И был немало удивлен: стройная длинноногая девица в облегающих черных джинсах, в короткой полурасстегнутой куртке, с волосами цвета красного дерева ничуть не походила на бесформенную цыганку, выманившую Вывея из порта ароматом райского блаженства. Она была яркой и броской, причем облик красотки отличала небрежная естественность.

– Надо же, что делают с человеком нормальная одежда и десять часом верхом, – улыбнулся Еремей.

Услышав его голос, «лягушонка» оглянулась, усмехнулась в ответ, и Варнак понял, что улыбка ее на самом деле не страшна, а даже весьма обаятельна.

– Ты хочешь сперва поесть, а потом душ – или сперва душ, потом поесть?

– Есть!

– Я так и думала, – кивнула она, забирая у дежурной ключ. – Спасибо. Мы потом поднимемся.

– Ресторан через ту дверь, – указала на стеклянные створки служащая. – Там увидите коридор налево, по нему немного пройдете и будете там.

– Не помню, говорил я тебе это или нет, – взяв девушку под локоть, повел ее в указанном направлении Варнак, – но ты невероятно хороша собой. Просто глаз не отвести.

– Я бы тебе поверила, милый, – нежно проворковала в ответ Геката, – но ты челеби. Ты наполовину волк. А в этом мире все собаки от меня без ума. Так преданы… Готовы даже сдохнуть по мановению пальца. Но ты продолжай, мне все равно приятно слушать комплименты.

После такого ответа Еремей, разумеется, смолк. «Лягушонка» немного помолчала, потом рассмеялась:

– Да не бойся, лично тебя я не съем. Ты челеби. Ты наполовину человек. На тебя мои чары действуют не так убийственно, как на прочих псов.

Но настроение Варнака уже было безнадежно испорчено, и сытный, обильный до осоловелости ужин прошел в молчании.

Правда, сюрпризы от спутницы на этом не кончились. Когда они поднялись на восьмой этаж и вошли в номер, он увидел, что постель в комнате всего одна, хотя и двуспальная.

– Мне было проще сказать, что ты мой любовник, чем показывать ворованные права, – небрежно объяснила Геката. – Но если ты дорожишь своей девичьей честью, можешь спать на полу.

– На полу жестко, – возразил Варнак.

– Мы взрослые люди. Давай не будем устраивать глухариное токование над простыми и естественными желаниями. Иди в душ.

Еремей последовал совету, хорошо намылся впервые за много дней, обернулся полотенцем и пришлепал босиком в комнату, отряхивая мокрые волосы.

– Молодец, – кивнула «лягушонка», одетая лишь в кружевной лифчик и легкие шелковые трусики. – Я скоро.

Варнак скинул полотенце, нырнул под одеяло, с наслаждением вытягиваясь на чистых простынях, сладко зевнул: обильный ужин на пустой желудок, да после долгого дня давал о себе знать.

Кстати, у остальных ипостасей Гекаты, как он понял, этот день еще совсем не кончился. Недавно перекусивший Вывей продолжал скучать в просторном багажнике, машина куда-то мчалась, время от времени встряхиваясь и виляя из стороны в сторону. Правда, в «Хаммере» Гекат было две, и они вполне могли меняться.

Варнаку подумалось: а что почувствуют те, остальные, когда «лягушонка» выйдет из душа и тоже заберется под одеяло, квакнет, запрыгает, начнет ловить мух и стрекоз, а потом выберется на солнечный бугорок и будет греться, греться, гре…

– Вставай, сурок, время поджимает, – грубовато разбудила его спутница, пнув в бок коленом. – Нам еще гнать и гнать.

– М-м? – приоткрыл он глаза.

– Вставай, солнце поднялось. Пора ехать.

– Что, уже утро? – не поверил своим ушам Еремей. – Я думал, еще вечер…

– Про вечер, парень, ты лучше вообще помалкивай. Все, вставай. Погнали.

Двигатель «БМВ» заурчал в восемь утра с минутами, а уже в пять Варнак и прижавшаяся к его спине Геката пулей пронеслись через Пермь и сразу вывернули на Соликамскую трассу. А еще через четыре часа, добравшись до Красновишерска, остановились возле пригородной заправки. Еремей воткнул пистолет в бак, его спутница пошла платить за бензин, а вернувшись, сунула сдачу ему в карман:

– Ну, вот и все, челеби, дальше сам. Надеюсь, карту ты помнишь? Тебе в Мутиху, а от нее вверх по реке. Мне же, извини, в очередной раз получить от Укрона по голове не улыбается, предпочитаю находиться подальше.

– Ты забыла! На этот раз Укрон на нашей стороне.

– Это ты забыл! Он изначально создан для того, чтобы уберегать усыпальницы богов. И он будет это делать независимо от своего желания. Ты же был воином. Скажи, если у выпущенного в танк умного снаряда возникнет желание прожить долгую счастливую жизнь – он отвернет от цели или выполнит программу? Задумался? Укрон отличается от ваших снарядов лишь тем, что он куда умнее и могущественнее. Но он все равно не способен оспорить свое предначертание.

– Но он же не знает, зачем мы приехали!

– Ты глупее, чем я ожидала, челеби. Вспомни, могущество Укрона столь велико, что он смог сплести воедино твой разум с разумом волка! Ты думаешь, если от тебя будет исходить угроза усыпальнице, он этого не ощутит? Ты сможешь спрятать от него свое желание у себя в черепушке? Нет, ты, конечно, пробуй. Все же ты его любимец. Но я при этом предпочитаю находиться подальше. Попытаюсь поискать следы привратника здесь. Городок небольшой, пути мимо нет. Скажу, что это мой брат, сбежавший из психушки, подмажу полицейских, обшарю больнички. Стражи богов весьма собой примечательны, их трудно не заметить. Здесь они, к тому же, чужаки, будут привлекать внимание странным поведением. Если он появлялся – вычислю без проблем. Или хоть на след выйду.

Колонка сбросила обороты, выжимая в бак последние оплаченные капли. Варнак вынул пистолет, повесил обратно, закрыл горловину. Вскинулся:

– Постой, Геката! Если Укрон должен оберегать усыпальницу – как же он подпустил к ней археологов?

– Полагаю, они не проявляли агрессивности. Скорее, наоборот, выражали всяческое уважение перед захоронением и пиетет. Поэтому леший не ощутил опасности. В итоге мы имеем то, что имеем. Привратник проснулся, и боги могут вернуться в любой миг. Ошибка Укрона пошла на пользу тем, кому он служит, а не во вред. Выходит, это было правильное решение верного слуги.

– Хорошо, я понял, – после короткого размышления ответил Варнак. – Он читает мысли и не подпускает к усыпальницам опасных гостей. Значит, попробую думать о чем-нибудь постороннем и не выдавать своих желаний. Встречаемся здесь?

– Уж как получится. Удачи в безнадежном деле! – Она чмокнула Еремея в щеку, повесила шлем на ручку мотоцикла и, развязно виляя бедрами, отправилась в сторону кафе.

Варнак перекинул мотошапку в полупустой кофр, оседлал своего красавца, завел и величественно покатился вперед. Газовать при той мощи, что пряталась в моторе, было слишком рискованно.

По укатанной грейдерной дороге он добирался до Мутихи весь остаток дня – но так и не смог справиться с последним препятствием, остановился на ночлег возле дороги, съехав на первую замеченную прогалину. Открыл и быстро опустошил банку сайры, запил минералкой, отстегнул кофр, вытянулся на сидушке, свесив ноги, – благо длина мотоцикла позволяла – и закрыл глаза. В жизни бывшего спецназовца случались постели и похуже, так что выспался он неплохо и поутру продолжил путь в хорошем настроении и бодрости духа.

Через час Еремей миновал известную каждому приличному туристу деревню, свернул на лесовозную грунтовку, идущую вдоль Акчима, и медленно покатился по ней, осматриваясь и принюхиваясь. Мотоцикл, подобно величавой яхте, перебирался с одного глиняного вала на другой, а Варнак искал приметы недавней стоянки археологов. В заметке указывалось, что преступление случилось на берегу реки. Дорога тянулась почти впритирку. Значит, все должно быть видно прямо из седла.

Тем не менее, километр пробегал за километром, а никаких следов лагеря, даже обычного туристского, на глаза не попадалось. А когда после небольшого озерца грунтовка и Акчим внезапно разошлись в разные стороны, Варнак и вовсе встревожился. Но отступать было поздно – не для того он отмахал две тысячи верст, чтобы сдаться при первой же трудности.

Через пару километров он увидел отворот вправо, направил мотоцикл туда и через шесть сотен метров выкатился на уютную рыбацкую стоянку с местом для двух палаток.

«Ну, не все так плохо, – решил Еремей. – Река рядом».

Варнак вернулся на трассу, через полчаса проверил еще отворот, оказавшийся тупиком возле выработанной лесовальной делянки, двинулся дальше, миновал неглубокий, по колено, брод и закачался на дорожных холмах и ямах дальше. Теперь съезды уходили влево. Один рыбацкий, другой, третий. Четвертый окончился возле обширной стоянки с большим кострищем, стопкой заготовленных дров и следами сразу четырех палаток. Причем одна – довольно большого размера, типа армейской.

– Какое интересное место, – заглушил мотор Варнак. – Рыбаки и байдарочники так далеко от воды не устраиваются, лесорубы тут тоже своих рук нигде не прикладывали. Тогда кто наследил?

Еремей обошел брошенный лагерь по краю. От стоянки довольно сильно пахло выхлопными газами, табаком, женскими духами и мужским одеколоном. Любители бродяжничать таких ароматов после себя не оставляют. А вот столичные гости, наехавшие из центра цивилизации с цивилизаторскими интересами – легко.

– Генератор, пара гламурных дам и пара парней, которым не лень бриться даже в лесу, – вслух прикинул Еремей. – Кажется, в этот раз я попал куда надо.

Он свернул по тропе, что отворачивала к реке, и через три десятка шагов оказался на большой поляне у скалы, расчищенной от деревьев и кустарника. Посреди прогалины лежала овальная гранитная плита, за которой открывалась глубокая темная пещера. Из нее пахло чем-то церковно-смолистым, смесью ладана и воска – но только более плотно и терпко. Варнак заглянул внутрь. Хмыкнул. Внутри явно поработал мастер с возможностями выше средних. Камень был выбран оттуда в форме правильной полусферы, прямо как под циркуль. Стены, потолок и пол густо заросли какими-то лианами с крупными листьями. Среди зелени было нелегко разглядеть три возвышения, похожих на ящики для «ФАБ-500», или… Или скромные саркофаги.

– Надо же, нашел! – даже немного удивился Еремей, а в голове у него уже щелкнула мысль о том, что, если подорвать тол в самом центре выработки, волна очень удачно, равномерно ударит в сферический потолок, слегка его приподнимет, ломая гранит, а когда тот осядет назад, получившиеся камни намертво завалят склеп. Что, собственно, и требуется.

И одновременно с этой мыслью лианы вдруг шевельнулись, прянули к нему. Варнак едва успел выскочить наружу. О том, на что способны растения, следуя воле Укрона, он уже знал и не расслаблялся.

– Все хорошо! – воскликнул он, отчаянно пытаясь наполнить сознание желанием сохранить все в целости и сохранности. Ничего не трогать, ни к чему не прикасаться, ничего не повреждать. – Это прекрасное место! Его нужно беречь, беречь, беречь…

Несмотря на уверения – мысленные и словесные, – лес вокруг кряхтел и шевелился, кустарники у реки тянули в его сторону ветки, шевелились сучья в сосновых кронах, из земли высунулись и подползли к самым ступням несколько корней. Но действовали они как-то слабо, неуверенно, и остановились, когда всего лишь один ткнулся кончиком в его ботинок.

– Я свой, я друг, я воин Укрона, – продолжал бормотать Еремей, торопливо наполняя голову образами красиво порхающих птичек вперемешку с алыми губами Зоримиры, жареной рыбы пополам с бородой Маркса, кузовов «Феррари» и полевых колокольчиков, березовой листвы и яшмовых ваз, одноразовых тарелок и… И он сам не понял, как естественной ассоциацией к белому пластику оказался одноразовый шприц. А ведь именно из шприца он сделал детонатор, чтобы…

Лес вокруг буквально взорвался: вздрогнули и изогнулись сосны, затряслись кусты, метнул вперед свои ветви можжевельник, стремительно хлестнули по ногам гибкие коричневые корни. Он еле успел подпрыгнуть, уходя от удара, кинулся вперед, ободрался о невесть как дотянувшиеся со склона можжевеловые заросли, перескочил попытавшийся захлестнуть ногу корень, споткнулся о другой, но не остановился – вышел из падения кувырком вперед и… И увидел, как три сосны часто-часто молотят вершинами несчастный «БМВ», словно догадавшись, где кроется главная опасность. Он отпрыгнул в сторону, спасаясь от такого же угощения уже по своей голове, получил по спине хлесткий, как кнутом, удар ветвями лещины, еще какой-то корень дернул за ногу. Еремей упал лицом прямо в кострище, тут же откатился. И вовремя: по месту его падения крепко вдарило еловой плетью. Но вскочить Варнак все равно не успел: лещина подволокла его за ноги ближе к открытому краю стоянки, там на голову обрушилась юная береза. Тонкий стволик для убийства оказался слишком слаб, и, оставив пару синяков, деревце вдруг оплело его, качнуло через себя и швырнуло в реку.

Спиной о камни шумной протоки Варнак ударился очень и очень больно, только чудом не потеряв сознание. Но с облегчением понял, что теперь спасся. При всей мелководности Акчим имел ширину метров пятнадцать, и прибрежные деревья до середины русла явно не доставали. Пару раз он вздохнул, переводя дух, потом попытался встать – и тут же кто-то с силой дернул его за ноги. От неожиданности Ерема вскрикнул, упал, едва успев подставить руки, чтобы не разбить о булыжники лицо, но и руки кто-то мигом потянул в стороны.

– Проклятье! – Он со всей силы дернул все конечности к себе, вырывая из цепких лап, кого-то пнул, от кого-то выскользнул, снова попробовал встать – но его опять рванули за ступни, стягивая с и без того скользких камней. Варнак опрокинулся, сверху набросились сразу пять женщин. Круглые лица, длинные волосы, большие груди. Русалки во всей красе! Мужчина дернулся – но они держали и руки, и ноги, наваливались на грудь, давили на голову, не позволяя поднять лицо из воды.

Чертова нежить водяная! Как она ухитряется прятаться здесь, где глубины – коту по колено?

Тонуть на таком позорном мелководье было обидно – но русалок собралось слишком много даже для него. В глазах поплыли круги, грудь горела от нехватки воздуха. Он напрягся из всех возможных сил, используя для спасения последние секунды, и… И они оказались сильнее. Варнак сделал вдох, впуская в легкие холодную воду, и расслабился. Он проиграл. Лишь открытые глаза смотрели на лесные кроны, где между сосновыми макушками белел вздернутый ввысь изуродованный «БМВ».

Русалки вгляделись в свою жертву и ослабили хватку, отпуская тело по течению. Вода пронесла неудачника несколько шагов, ударила об один камень, другой, приткнула к третьему, нахлестывая на лицо прозрачной струей. Все это Варнаку не понравилось. Ему было противно, холодно и неудобно. Участь утопленника – удачной не назовешь. Прямой путь к простуде.

Еремей осторожно приподнял голову, чуть выждал, перевернулся на живот, поднялся на четвереньки и наконец-то смог изрыгнуть из себя всю ту жидкость, которой пришлось наглотаться. Избавившись от этой гадости, он огляделся по сторонам и медленно пополз к берегу. Прокрался через прибрежную траву, раздвинул ивовые ветки, пробрался через кусты. Снова остановился, прислушиваясь и принюхиваясь.

Лес успокоился. Он снова мирно шелестел листочками на ветру, ронял хвою и потрескивал пересохшими сучьями. Желания добивать жертву деревья и подлесок не проявляли. И это было понятно: Варнак больше не представлял для склепа ни малейшей опасности. А мстительность, похоже, чисто человеческая особенность.

Тем не менее, внимания к себе Еремей постарался не привлекать. Сперва на четвереньках прополз у самых комлей молодых березок, а когда они расступились – поднялся и стал пробираться к дороге, стараясь не касаться сосен. Еще издалека он заметил, что на месте лагеря археологов и на проезде к нему творится неладное. Там из земли быстро выпирали можжевельник и орешник, выкидывала вверх свои стволы черемуха, ползли, закрывая проплешины, сосновые и еловые корни. Понятно, что в эту кутерьму челеби лезть не стал, а отвернул вниз по течению, обогнул странное место по широкой дуге и выдрался на дорогу через рябинник на добрую сотню метров в стороне. Вернулся по грунтовке назад… и покачал головой: поворот к захоронению исчез. Стена леса была густой и плотной, от колеи не осталось никаких следов, равно как и просветов, подсказывающих месторасположение скалы или реки.

Разумеется, молодые деревца были лиственными и свежими, и ростом своим сильно уступали окружающей чаще. Но это замечал Варнак, который знал, куда нужно смотреть. Человек же посторонний не отличил бы свежие заросли от старых и с десяти шагов. К тому же, за пару дней они запылятся, за месяц – еще подрастут и сплетутся ветвями с остальными деревьями, лесовозы пообломают слишком далеко выступающие над дорогой ветви… И все, ни одна собака старого хода не найдет.

Плавно покачиваясь на дороге, к Варнаку подползла зеленая «Нива», притормозила. Открылась пассажирская дверца, из-за которой пахнуло янтарем и патокой:

– Доброго дня и всяческих удач, друг мой, – поздоровался знакомый голос. – Вас подвезти?

– Кристофер?! – резко наклонился Еремей. – А вы-то здесь откуда взялись?

Глава восьмая

Маленькая зеленая машинка ползла по дороге, штурмуя один за другим застывшие валы грунтовки. Отец Истланд старательно крутил рулем, лавируя между ямами и гребнями, и одновременно пытался ответить на вопрос Варнака в привычной для себя велеречивой манере:

– Очень, очень давно, друг мой, аж в тысяча семьсот семьдесят шестом году честный христианин аббат Диквемар прогуливался возле моря. Происходило это во Франции, на Норвежском побережье. И к своему удивлению священник наткнулся на огромные кости непонятного происхождения. Будь он атеистом, он бы плюнул на это и пошел дальше. Будь он язычником – решил бы, что это какое-нибудь колдовство, баловство духов или останки каких-то демонов. Но, как вы помните, первая Божия заповедь запрещает верить в колдовство, бесов или иную сверхъестественную чепуху. Будь аббат Диквемар членом иной конфессии, он бы просто прошел мимо. Однако главным смыслом христианской веры является постижение Божьего замысла. Истинному христианину надлежит собирать и изучать любые мелочи, способные рассказать о деталях великого плана. Поэтому священник собрал кости и попытался найти ответ, кому они принадлежат. Увы, друг мой, увы, наш орден в те далекие годы делал еще только самые первые шаги, братья иезуиты были слишком заняты поисками предков человека, и отклика в лоне церкви священник не нашел. Попытка же обратиться за помощью к светским ученым принесла результат вполне ожидаемый: аббата обвинили в мракобесии, вере в чудеса, демонов и так далее, его находки обозвали подделкой, а все заданные им вопросы – криком лженауки. Ну, вы знаете, как светская паука относится к фактам, которые ей непонятны, и к находкам, которые не укладываются в прокрустово ложе уже выдвинутых теорий. Однако священник не сдался, не прервал поиски и собрал немалую коллекцию ископаемых костей…

Кристофер притормозил перед особенно крупной ямой, провалился в нее по очереди каждым колесом, снова подразогнался и продолжил:

– Увы, после смерти аббата Диквемара церковь не успела забрать коллекцию, и противники «лженауки» ее уничтожили. Однако вера Христова крепка и необорима, и на место павших последователей всегда приходят новые. Отец Башеле собрал новую коллекцию взамен погибшей и передал ее на хранение в Национальный музей Парижа. Разумеется, во славу адептов нехристианского познания ее тоже поспешили спрятать от посторонних глаз в темных запасниках. Нет фактов – нет проблем, как говорится среди бизнесменов от науки. Но в этот раз христианству повезло. В тысяча восемьсот восьмом году Жорж Кювье, осмотрев кости, опознал в них останки крокодила. И предположил, что это просто древнее вымершее животное, предок хорошо известного современного крокодила. После этого находки стали считаться безопасными для светской науки и были обнародованы. Впоследствии выяснилось, что Кювье ошибся, однако повернуть историю обратно оказалось уже невозможно, – усмехнулся Истланд. – Джинн вырвался на свободу. Так родилась наука палеонтология.

– Вы знаете, Кристофер, дорога у нас долгая, рассказываете вы интересно, – улыбнулся Варнак, свесив руку из окна наружу и откинувшись на подголовник кресла. – Так что я не против, готов слушать вас и дальше. Но мне все-таки любопытно, какое отношение имеет вся эта палеонтология к вашему появлению на глухой дороге возле места моего скоротечного отдыха?

– Друг мой, если вы не будете знать самых основ жизни, ее фундамента, ее корней, вы не сможете понять, откуда и почему все произрастает, какие мотивы и желания двигают делами нашего ордена, что побуждает к действиям моих друзей, иных людей, почему я сам поступаю так или иначе и каких ответов жду от вас.

– Ой, не надо о корнях, – попросил Еремей. – Давайте сразу об ответах. Я должен в чем-то признаться? Вы меня в чем-то подозреваете?

– Ну, теперь я могу ответить и на это, – кивнул монах. – Еще в купе поезда я обратил внимание, что ваша собака, друг мой, удивительно умна. Мало того, когда вы вышли для разговора, она попыталась помешать мне продолжить беседу с нашим общим знакомым. Это, должен признать, не очень походило на случайность. Когда вы задерживали в Ростове террориста, пес тоже действовал на удивление разумно и слаженно с вашими поступками. А когда вы погибли, он мгновенно исчез.

– Это случайность, – тут же парировал Варнак. – Плоды хорошей дрессировки.

– Вы даже не отрицаете, что погибли?

– Но я же жив! – широко улыбнулся Еремей.

– Мне было очень жаль вас, друг мой. Говорю честно: глубоко и искренне жаль. Поэтому мы с Дмитрием проявили повышенный интерес к судьбе вашего тела – и вдруг узнали, что вы живы, но находитесь в глубокой коме. Совершенно безнадежной… Из которой вышли буквально через день.

– В медицинской практике такое случается сплошь и рядом, – поспешил предупредить Варнак.

– Вы явно не медик, – настала очередь улыбаться монаху. – Случается – но не с такой скоростью. Вы должны понять, друг мой, что я, будучи христианином и верным служителем ордена Экклезиаста, не мог не обратить внимания на такой случай. Стыдно признаваться в грехе гордыни, но пример аббата Диквемара, давшего рождение целой науке, побудил меня к более серьезному сбору фактов. Я связался с орденом и получил благословение на дополнительные расходы. Поскольку я был занят на станции, то, уж простите, счел возможным просто нанять частного детектива, который уже в первый день порадовал меня отчетом о вашем самочувствии. Вы удрали из госпиталя, друг мой. Удрали, презрев и смерть, и кому, и вообще все, что вынуждает обычных людей после ранения месяцами лежать в постели и носить гипс. Дальше и вовсе все было просто. Ибо следить в Ростове за «Хаммером», как ни странно, на-амного проще, нежели за какими-нибудь «Жигулями». И установить его владелицу тоже труда не составило. А заодно ее оператора мобильной связи, который оказался еще и провайдером, и ай-пи ее компьютера. А поскольку, как вы знаете, весь ваш интернет-трафик идет через наши серверы, старанием некоторых членов ордена мы смогли узнать об интересах владелицы этого адреса.

– А ведь это незаконно, Кристофер, – покачал головой Еремей. – Очень незаконно и неэтично.

– Вы уверены в том, что говорите? – хитро прищурился монах.

Варнак подумал, потом ощупал свои карманы, нашел документы на погибший мотоцикл, чужие права и выбросил их в окно.

– И первое же, что стало известно нам о ваших дамах, друг мой, так это то, что они весьма активно интересуются судьбой археологической экспедиции, разгромленной какими-то вандалами на берегу Акчима, – продолжил Истланд. – После этого моя маленькая попытка добыть для ордена новые факты из скромного интереса моментально перешла в приоритетные темы. Ибо именно наш орден и финансировал данные раскопки.

– Что?! – вздрогнул Еремей и пересел боком, повернувшись к спутнику: – Это организовали вы? Вы-то каким образом оказались здесь замешаны, Кристофер?

– Не я лично, а орден Девяти Заповедей, находящийся под покровительством пророка Экклезиаста, – поправил монах. – Разве вы никогда не слыхали про систему грантов, друг мой? Многие ученые рассылают заявки на поддержку своих исследований во многие заинтересованные организации. Наш орден есть одна из таких организаций. Некая Дамира Иманова из московского Института антропологии прислала заявку на грант для раскопок древнего могильника в здешнем районе. Тема показалась нам перспективной, и мы выделили деньги ей на раскопки.

– И что такого интересного для христианского ордена может быть в таежной могиле?

– Целью нашего ордена является познание замысла Божьего. Разве наше желание помочь кому-то в познании вызывает удивление?

– Вы уже проболтались, Кристофер. Пять минут назад вы сказали, что мой интерес к экспедиции сделал ваше скромное любопытство к персоне тихого телохранителя приоритетной миссией ордена. Так что не нужно затирать лапкой. Орден Экклезиаста заказал эти раскопки не просто так. Вы явно ожидали здесь что-то найти.

– Ну, – пожал плечами Истланд, – не без этого. Но мы занимаемся наукой и оплатили эти раскопки. Мы тревожимся о своих расходах. А вот что искали здесь вы, друг мой? Что так испугало всех вас в начавшихся раскопках?

– У меня алиби, Кристофер. Это вы. Когда здесь совершалось преступление, мы вместе были в поезде.

– А потом вы сбежали из больницы, схватили мотоцикл и рванули сюда с такой скоростью, что самолетом было не догнать. Очень, очень интересно, что вам, – с нажимом произнес монах, – нужно на наших раскопках.

– Вы все равно не поверите, Кристофер.

– А вы попробуйте, друг мой.

– Баш на баш. Я скажу, что там было, – а вы скажете, что хотели найти.

– Договорились.

– Даже если мои слова покажутся полным бредом?