Текст книги "Смертный страж. Тетралогия"

Автор книги: Александр Прозоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 53 страниц)

– Разобрались? Докладывай. – Начальник УВД области, как оказалось, сидел на заднем диване. Он несколько раз стукнул пальцем по клавишам, что-то доделывая, и закрыл крышку ноутбука.

– Студентки найдены, товарищ полковник, – загнул палец на опущенной руке капитан. – Показания сняты. Сейчас отправлю девочек на токсикологическую экспертизу. На этом поиски предлагаю прекращать. Последняя пропавшая из женщин, Дамира Иманова, предположительно, уехала в Москву. Машина обнаружена у вокзала в Соликамске, на ее имя куплено сразу два билета, ориентировка в Пермь отправлена, – загнул второй палец полицейский. – По времени ее уже должны задержать.

– Полагаешь, это она все затеяла?

– Думаю, что нет, – загнул третий палец капитан. – Если она замешана – какой ей смысл сообщать о преступлении, о машине преступников, о направлении их движения? Она ведь не знала, что им удастся проскочить! А чтобы отвести от себя подозрения, проще было лечь в пещере рядом со своим научным руководителем и сказать, что тоже ничего не помнит.

– С равным успехом преступники могли закопать ее в лесу и воспользоваться ее документами, – сурово ответил полковник. – Так что поисков до темноты не прекращай. Пока не придет информация о ее задержании, будем держать в уме и этот вариант.

– Есть, товарищ полковник. Будем искать.

– Продолжай, что там дальше с пострадавшими?

– Погибшие, предположительно, студенты Павел Сомов и Данила Захаров. Из института сообщили, что в штате экспедиции числились именно они. Под описание подходят. Оба погибли от глубоких резаных ран и связанной с этим обширной кровопотери. Раны нанесены длинным и узким острым…

– Я понял, капитан, их зарубили мечами. Давай ближе к делу.

– У обоих в руках ружья со стреляными патронами, – заговорил быстрее Олашев. – Значит, опасность они осознавали и даже попытались оказать сопротивление. Сколов от дроби на стенах нет. Получается, все заряды попали в цель. Среди нападавших должны быть погибшие или как минимум тяжелораненые. Даже утиная дробь, выпущенная в упор, человека до полусмерти изувечит. А тут, судя по патронам, картечь на крупного зверя. Патроны покупные, стандартные, приобретались в Москве. На всякий случай мы уже послали запрос. По крови, глубине и характеру ран подробностей пока нет, эксперты работают. Но если после четырех выстрелов в упор кто-то смог подойти и зарубить парней – значит, нападавших было никак не меньше четверых. Минимум двое сейчас ранены. Но скорее всего, преступников было больше. Четыре выстрела, как-никак. Картечью промахнуться трудно.

– Следы есть?

Капитан вздохнул.

– Ладно, тогда говори, что есть. Что там за ожившие мертвецы и жрущие людей зомби?

– Мы предполагаем, – оживился Олашев, – что ограбление было подготовлено заранее. «Черные археологи» дождались, пока экспедиция вскроет могильник, и подсыпали людям в пищу какой-то психотропный препарат, надеясь их усыпить или просто сделать недееспособными. Но поскольку яд разошелся неравномерно, а ели все по-разному, то и реакция на отравление вышла для преступников неожиданной. Доцент Салохин потерял сознание, у девушек случились галлюцинации, а студенты, возможно, вообще не обедали и не травились. Увидев нападавших, он оказали активное сопротивление, успев сделать по два выстрела. Преступники их зарубили, забрали содержимое могильника и скрылись. Вероятно, им пришлось вывозить тяжелораненых, и для этого понадобился дополнительный транспорт. Они воспользовались неадекватным состоянием гражданки Имановой и вынудили ее вести одну из машин. Она подчинилась, но в деревне как-то обманула похитителей и совершила звонок, предупредив нас об убийстве и машине преступников. Если бы ДПС не лопухнулось, вся компания уже сидела бы в кутузке и строчила чистосердечные признания.

– Переводить стрелки на ДПС мы не станем, капитан. До них сигнал тоже полдня доводился. Что похищено?

– Пока неизвестно. Все уцелевшие «отключились» еще до вскрытия захоронения. Возможно, руководительница что-то знает.

– Понятно, – вздохнул полковник, отложил в сторону ноутбук. – Вот ведь напасть на мою голову! Первая в истории археологическая экспедиция – и ту вырезали. Как думаешь, раскроем?

– Раскроем, товарищ полковник, не беспокойтесь, – уверенно ответил капитан. – Слишком много странностей. А чем больше странностей, тем больше зацепок. Это когда пьяный труп с разбитой головой, когда ни мотивов, ни свидетелей, и арматурина без отпечатков рядом – тут крепко замаешься концы искать. А здесь у нас люди на преступление не ножи или ружья, а мечи взяли. Значит, хорошо умеют пользоваться, где-то обучались. На вскрытии микрочастицы металла выделим, сорт стали и производителя определим. Для преступления использовались какие-то психотропы. Сделаем токсикологию, получим наводку на поставщика. Люди в глухомань ради своей задумки забрались. Значит, хорошо знали, что ищут, с чем столкнутся, куда реализовать. Выходит, осведомленный наводчик имелся. Женщина, которую на «Маверике» с собой взяли, – она тоже что-то видела. Время звонка и место зафиксировано – тоже свидетели должны найтись. Эвон, сколько ниточек. Хоть одна, но размотается.

– Хорошо, работай. Завтра утром доложишь, как продвинулся, – снова вздохнул полковник. – Возьми упаковку минералки в багажнике. Твои наверняка пить хотят на этакой жаре. А я поеду. Теперь моя очередь перед начальством отдуваться.

Капитан выбрался из «Мерседеса», обошел его, забрал из багажника упаковку прохладной воды, отнес к своему потрепанному «УАЗу», поставил в тень. Позади тяжелый джип с тихим шелестом упятился на лесовозную трассу. Даже не оглянувшись, Олашев отер лоб, пальцем пробил пленку, что стягивала упаковку минералки, разорвал, достал бутылку из середины, открыл, сделал несколько глотков, закрутил крышку и громко позвал:

– Чапалин!

– Я, Семен Викторович! – отозвался кто-то из-за дальней палатки.

– Где ты там? Почему не вижу?

– Иду! – Из-за палатки, торопливо застегивая пуговицы, показался курчавый лейтенант.

– Чего мокрый такой?

– В реке макнулся. Мочи же больше нет! Припекло сегодня – как на сковороде жаримся.

– Воду забери для патрульных. Свидетелей сажай ко мне в «УАЗ», в больничку поедем. Полковник не разрешил поиски сворачивать. Так что остаешься за старшего. К вечеру пришлю машину, лагерь археологов к тому времени сверните. И опись не забудь составить! Господи, за что же мне такое? Тоже, что ли, искупаться? Каждый день собираюсь сменную одежду на службу взять – и каждое утро забываю. – Полицейский забрался в машину, включил рацию: – Капитан Олашев вызывает диспетчера. Капитан Ола…

– Слушаю, диспетчер.

– Ольга, ты? Как там Пермь? Подозреваемую с поезда сняли?

– Нет сообщений.

– Ну, так ты сама им позвони, потряси толстозадых, чтобы мозоль на пятой точке зазря не натирали!

– А это их ответ и есть. Говорят: «Нет сообщений».

– Как это нет? Если и поезд известен, и вагон, и номер места?

– Нет сообщений.

– Вот же тормоза дубовые! У всех от жары мозги расплавились. Отзвониться – и то лениво!

* * *

Разумеется, капитану МВД Олашеву и в голову не могло прийти, что наряд из трех патрульных, заглянувший в указанное ориентировкой купе, услышал приказ: «Идите дальше», – и пошел, не очень вдумываясь, куда и зачем. Именно поэтому, сойдя с поезда, ничего внятного полицейские дежурному сказать и не смогли.

– Почему мы пересели? – спросил нуар. – Почему не ехали дальше на маленькой быстрой повозке?

– Она не моя, – отозвалась Дамира. – В нашем мире не принято пользоваться чужими вещами.

– Разве они принадлежат не богу? – удивился Шеньшун.

– Нет. В нашем мире вещи достаются тем, кто смог заслужить их своим трудом.

– В нашем тоже, – пожал плечами восставший мертвец.

По пути, еще у въезда в Соликамск, они остановились у небольшого магазинчика, торгующего одеждой, и теперь мужчина выглядел вполне даже презентабельно: в яркой клетчатой сорочке из мятого льна, в белых брюках и открытых сандалиях он походил на обычного московского туриста, налегке возвращающегося из отпуска.

– К тому же, на поезде удобнее, – добавила женщина. – Мы спим, поезд идет. Сегодня такой длинный день, что у меня глаза сами собой закрываются, хоть спички вставляй. Я вскрыла могильник, я сбежала из экспедиции, я встретила человека из древней цивилизации. В голове полная пустота. Прости, я сейчас упаду… Помоги достать матрас.

Нуар послушно снял с верхней полки свернутую постель, Дамира быстро расстелила ее, разложила простыни, легла и почти мгновенно провалилась в небытие.

Разбудил ее звонок. Спросонок она не сразу сообразила, где искать телефон, долго шарила по сторонам, пока не нащупала штаны и не вытянула из кармана трубку:

– Алло?!

– Дамирочка, это ты? Ты где? Ты цела? Что с тобой? – узнала она взволнованный голос доцента.

– Со мной все в порядке, Сергей Олегович, – мотнула она головой. – Вы где?

– В Красновишерске, в больнице. Нас тут осматривают, но, вроде бы, все в порядке. А ты где?

– Я? – Руководительница экспедиции выглянула в окно. – Кажется, я в поезде. Кажется, на полпути к Москве.

– В поезде? Как ты в него попала, зачем?

– Даже не знаю… Сергей Олегович, мне причудился такой невероятный сон, вы даже не представляете!

– Если такой же, из-за которого с нашими девочками беседует местный психиатр, лучше держи его при себе. Боюсь, без долгого курса антидепрессантов их уже не выпустят. Говорят, всех нас кто-то траванул психотропными препаратами, и теперь у них стойкое расстройство психики.

– Вы хотите сказать, это была галлюцинация?! – растерянно пробормотала Дамира.

– Не знаю. Я ничего не знаю! Я помню только, как вошел в могильник, а потом темнота. В чувства меня приводили уже полицейские. Кстати, они очень хотели тебя найти.

– Да, я вспомнила, – кивнула женщина. – Я действительно возвращаюсь в Москву. Буду на вокзале в середине дня.

– Хорошо, тогда я следователю так и передам.

Археологиня отключила телефон.

– Просто удивительно, как много разных неожиданных вещей придумано в вашем мире, смертная, – прозвучал голос с верхней полки. – Этот маленький камушек позволяет разговаривать на расстоянии, я правильно догадался?

Рухнула последняя надежда пробудившейся женщины. Ее сон и явь безнадежно поменялись местами.

– Это называется «телефон», – прошептала она. – А в вашем мире, наверное, все пользовались там-тамами?

– Мы ничем не пользовались. Боги умеют говорить на много дней пути просто так, по своему желанию. Местные приказчики слышали их повеления и передавали смертным.

– И как они это делали?

– Просто говорили, – повторил нуар. – И кто должен был услышать, те всегда их прекрасно слышали.

Дамира подняла руку, потрогала спутника за колено.

– Вы так здороваетесь? – с интересом спросил нуар.

– Если это были психотропные препараты, значит, ты всего лишь психоз. Моя устойчивая галлюцинация. Эта теория хорошо бы все объяснила.

– Хорошо, – кивнул Шеньшун и перевел взгляд за окно.

– Ты согласен? – удивилась женщина.

– Моей миссией является познание этого мира, определение его безопасности, а не доказательство реальности своего существования. Считай меня своей болезнью, если так тебе будет легче исполнить клятву. Главное, чтобы ты ее исполнила.

– Мне не легче сознавать себя сумасшедшей! – огрызнулась женщина. – Я хочу знать, что настоящее, а что нет!

Она села на своей постели, потерла виски…

– Если ты психоз и порождение моего разума, то ты не можешь знать ничего такого, чего не знала бы я, – наконец произнесла она. – Мой мозг не способен вложить в тебя то, что ему самому неизвестно. И если ты скажешь что-то, чего я не знаю, то это значит, что ты настоящий. Но только это должен быть факт, который можно проверить.

Она снова потерла виски:

– Скажи, где вы жили? Где строили свои города? Как выглядели храмы? Из чего вы их возводили?

– Боги выращивали все из местных деревьев.

– Проклятье! – Дамира откинулась на спину. – Все деревянное сгниет за полвека, и следов не останется. Этого не проверить… А из камня? Из камня вы ничего не строили?

– Боги использовали камень только в сухих землях, в пустынях, в горах. Там, где деревьям трудно расти, и они получаются чахлыми и слабыми, – перевернувшись на спину, закинул руки за голову Шеньшун. – Строить из камня очень трудно и долго. Ведь его нужно колоть, носить и поднимать на большую высоту, когда стены уже подводятся под крышу. Боги даже создали особого зверя для поднимания камней. У него на спине было так много мяса, что над хребтом он был вдвое толще, чем в груди. Он был так силен, что с легкостью поднимал камни, больше человека в длину и ширину. Поэтому ни одни из каменных домов, построенных по воле богов, не превышает высотой роста взрослого зверя, вставшего на задние лапы. Строители не могли заволочь камни выше. Хотя иногда для него насыпали холмик, с которого он мог забросить груз немного выше своей головы…

– Зверь? Со спиной, на которой так много мышц, что она казалась толще груди? – вскинула голову археологиня. – Большей чуши я еще ни разу не слышала. Но допустим…

Женщина потянулась к телефону, пролистала адресную книгу, выбрала абонента, нажала кнопку.

– Алло! Женя?

– М-м… Кто это? – ответил сонный голос.

– Женя, привет. Это Дамира. Помнишь? Дамира!

– A-а, да, конечно. Мы на банкете вместе были, после защиты докторской у моего дядюшки. Я тебя еще на пиво и раков приглашал. И на шашлык. И ты, кстати, согласилась.

– Я помню, Женя. Просто у меня экспедиция. У нас же археология, каждое лето полевой сезон. Тут вопрос возник по твоей специальности. Ты ведь на биофаке, да?

– Есть такое дело, – зевнул он. – А чего ж так рано-то?

– Одиннадцать часов уже по Москве, Женя! День в разгаре!

– Это кто как ложится, – послышался новый зевок. – Вы чего, откопали чего-то там спозаранку? Ты где?

– В Перми. Скажи, тебе известно крупное животное древности, имевшее на спине очень большую мышечную массу? Ну, такое крупное и сильное, чтобы могло поднять две-три тонны груза на высоту третьего этажа?

– Что за чушь? Живой подъемный кран? Господи, откуда тебе такое в голову могло прийти?

– Ну да, я так и думала, – не особо удивилась женщина. – Извини.

Она отключилась и в задумчивости прикусила ремешок. И тут вдруг ее трубка запела. Взглянув на имя абонента, археологиня ответила, поднесла телефон к уху:

– Женя?

– Да, это опять я. Прости меня, Дамира, я полный идиот. Просто не дотумкался спросонок. Прости, бывает.

– Боюсь, до раков и шашлыков в ближайшее время у меня руки не дойдут, – осторожно ответила женщина.

– Да я не об этом! Ты знаешь, какой на сегодня самый крупный ископаемый ящер?

– Диплодок.

– Фиг вам! Спинозавр! По латыни, кстати, так и называется: Spinosaurus. Что означает: «ящер спинного хребта». Просто как-то из головы вылетело. Ты все про мышцы говорила – а палеонтологи обычно только кости находят. Так вот, спинозавр по строению похож на тираннозавра. Ну, две ноги, мощный корпус. Но в отличие от «рекса», у него на хребтине стояли мощнейшие костяные выступы, каждый в рост человека. Как ты понимаешь, наличие толстых и больших костей предполагает высокие нагрузки и крепление мощной мышечной массы. А если к этому добавить классическое правило рычага, которое позволяет приложить малое усилие к верху кости и получить высокое усилие на самом позвонке, – то, полагаю, выпрямляясь, эта зверюга тонн этак пять, а то и десять поднять могла запросто. Ну, это если относить его собственную массу к известным рекордам. Он весил под десять тонн, высоту имел восемь метров в холке, а в длину восемнадцать. Если вычесть хвост, то, поднимаясь во весь рост, он мог класть современные бетонные строительные плиты на современный пятый этаж, не особо напрягаясь. Хотя, чего я тебе всухомятку рассказываю? Сама можешь в справочниках посмотреть. Слава богу, не в двадцатом веке живем. Все доступно, если в «Гугле» не забанили.

– Да, я посмотрю, – закрутилась Дамира в поисках портфеля.

– Самое смешное в этих ящерах, знаешь, что?

– Что?

– Что из семи известных науке экземпляров все семеро найдены на севере Африки, недалеко от египетских пирамид. То есть, я не хочу сказать, что они эти пирамиды строили, – хихикнул Женя, – но есть в наличии такая забавная шутка палеонтологии. Что еще тут можно сказать? Ну, есть такие забавные теории, что хребтина в рост человека была нужна динозавру для терморегуляции. Типа, он ее солнцу подставлял и так грелся. Но сама понимаешь, для натягивания кожицы кости втрое толще ребер и нафиг не нужны. Слоны вон, для той же цели тонкими хрящиками в ушах обходятся, а всякие ящерицы с плащами – парой коготков. Очень удобно. Надо – поднял, надо – опустил. А стационарный хребет в жаркий день тепловой удар гарантирует вместо терморегуляции. К тому же, все прочие тероподы звероногие без этого хребта жили не тужили, проблем не испытывали. Слушай, а ты меня там случайно не записываешь? – вдруг забеспокоился он. – Если кто узнает, что я все это вслух говорил, да еще посторонним, меня в пять минут с кафедры выгонят! Поганой метлой и с волчьим билетом.

– Нет, Жень, не беспокойся. Что я, не понимаю, что ли? У нас тоже лишнего болтать не стоит, если клейма в биографию получить не желаешь. Потому тебе и позвонила. Мы же друзья?

– Ну, ладно, раз пошла такая пьянка… Есть еще такие зверюги, как стегозавры. Это вообще уникумы. У них на спине росли очень крупные костяные пластины, совершенно никак с прочим скелетом не соединенные. При этом пасть к употреблению пищи совершенно не приспособлена. Повторяю еще раз: не кожа, не хрящи, а кости. Кости… – Трубка захрипела. – Кости предполагают нагрузку… Мышцы… Кормление…

Трубка замолчала, убрав от значка антенны все палочки. Зона действия мобильного оператора закончилась. Дамира кинулась к окну – за ним тянулись поля, поля, поля.

– Вот черт! – Она вскочила. – Шеньшун, что за город мы проехали?

– Не знаю… – пожал он плечами.

– Черт! – Дамира достала ноутбук, открыла, но включать не стала: какой смысл? Если трубка ничего не ловит, значит, и мобильного интернета в вагоне тоже нет. Нужно ждать приближения очередного населенного пункта. Только теперь она заметила возле полки напротив край оранжевого чемодана, ткнула в него пальцем: – А это что?

– Когда ты спала, пришли еще смертные. Опустили полки, легли и стали храпеть. Я велел им уйти. А сам забрался наверх. Мне тут нравится.

– Как ты можешь так поступать, Шеньшун?! – повысила голос Дамира. – Ты относишься к людям, как к животным!

– Как к смертным. Считай меня своей болезнью, и тебе будет проще все это принять.

– Уже не могу, – поморщилась археологиня. – Всего этого я не знала, не знала! Даже больной мозг не способен выдать того, что ему неизвестно. Тебе известно то, о чем я никогда не слышала. Значит, ты не бред…

* * *

Все оказалось даже проще, чем Варнак ожидал. Мощный внедорожник домчал его, Вывея и толстуху до нужного моста всего за пару часов, проглатывая сухие степные километры с такой легкостью, словно несся по автостраде. Ровно в девять утра они остановились возле покосившегося столбика с масляной табличкой: «Стой, стреляют!», и Геката, заглушив мотор, стала с интересом осматривать горизонт через бинокль.

Полигон, раскинувшийся на три десятка километров на восток от мотострелковой бригады, никогда не огораживался. Какой смысл делить заборами выжженную землю вдалеке от жилья и водопоев на свою и чужую? Сколько Еремей помнил службу, сюда даже отары отродясь никто не пригонял. Зелени, особенно весной, тут хватало. Но вот запивать ее скотине было нечем.

Правда, меры безопасности от случайных прохожих на полигоне все-таки были приняты. Выглядели они как земляные валы, нарытые бульдозерами в нескольких местах и регулярно подправляемые в зависимости от интенсивности учений. Назначение валов было простым и понятным: они улавливали пули и снаряды, посылаемые в мишени, не давая смертоносным гостинцам разлетаться куда попало. Все же танковый снаряд на двадцать километров улетает запросто. Правда, неприцельно – но от этого случайной жертве легче не станет. Валы назывались очень просто и понятно: «тир» – и позволяли сузить поиски искомого «снарядного брака» до минимальной площади.

– Дальше не заезжай, – предупредил Гекату бывший лейтенант. – Мало ли что могли на стрельбище притащить. Бывало, вместо мишеней и по тракторам попадали, и по машинам.

Последнее, если честно, чаще случалось не по случайности, а из курсантского хулиганства – и именно поэтому маячить за «тирами» на расстоянии прицельной дальности не стоило. Мало ли кому из стрелков чего в дурную голову взбредет?

Спрыгнув на сухую ломкую траву, он сунул саперную лопатку в чехол на поясе и сразу перешел на бег, вспоминая армейское прошлое. Но за волком двуногому было, конечно же, не угнаться. Вывей домчался до ближайшего вала уже через час, когда Еремей еще и трети дистанции не одолел, закрутился среди частых, но неглубоких воронок, дотрусил до окопа с мишенями, встал над ним.

Пахло тут, понятно, кислым жженым порохом, чесноком, дымом и маслом. Пахло так сильно, что прочие мелочи разобрать было невозможно. Порадовала тишина. Ни поблизости, ни вдалеке не было слышно ни шума моторов, ни голосов, ни лязга железа. Это означало не только то, что стрельбы в ближайшее время не ожидается, но и то, что в тир не пригнали на пристрелку никакой техники. А нет техники – нет и часовых. Пустую степь никто не охраняет даже в учебках.

Вскоре волк принюхался к общему фону и повернул к валу, обходя его у подножия и опуская нос к каждой дырке в земле. Большинство снарядов были, естественно, учебными «чушками». От оставленных ими пробоин несло слабым дымком, а от старых – и вовсе ничем. Снаряды «боевые» оставляли воронки, пахнущие чесночной кислятиной, и только изредка от некоторых дырочек слабо и нежно веяло миндалем. К тому моменту, когда потный и выдохшийся Варнак добежал до тира, Вывей уже успел пометить шесть дырочек с нужным запахом. Человеку осталось только развернуть холщовый мешок и взяться за лопату.

Первая попытка оказалась неудачной – на глубине в полметра Варнак обнаружил изуродованную гранату от РПГ. Тротила в ней, как известно, немного, а вот донный взрыватель, не сработавший на мишени, способен на сюрпризы. Второй находкой оказался стомиллиметровый осколочно-фугасный снаряд «Бахчи» – тринадцать килограммов смертоносного железа… в котором спрятано два кило драгоценной взрывчатки. Третьим подарком стал тридцатимиллиметровый снаряд от той же «Бахчи», и четвертым – еще один стомиллиметровый «фугас». Дальнейшие поиски смысла не имели – двадцать шесть кило груза через плечо он себе уже обеспечил, больше снарядов ему будет банально не уволочь.

Спустя два часа Варнак вернулся к «Хаммеру», осторожно переложил добычу в багажник и перебрался в салон, устало упав на сидушку:

– Поехали! Куда-нибудь километров на десять к северо-западу.

– Почему к северо-западу? – завела мотор Геката.

– Дикая степь. Хочу закончить самую нудную часть подальше от глаз. Там в снарядах взрыватели закисли. Не открутить. Почему не сработали, непонятно. Зачем рисковать? Взрывчатку сольем и выбросим.

– Какой риск? – пожала плечами толстушка. – Нас с тобой такой ерундой не убить. Хотя нет, прости. Ты же вместе с волком. Вот его бы, коли жить хочешь, лучше отпустить в сторонку.

– Ноги жалко. Как остановимся, тогда и отбежит.

Остаток дня больше напоминал пикник, чем диверсионно-подрывную работу. Толстушка, раздевшись, устроилась в шезлонге, загорая на солнышке и попивая мятный коктейль из запотевшего стакана. Варнак кипятил на портативной газовой плитке ведро с водой и одновременно, поставив мангал на пять шагов в сторону, жарил шашлыки. Просто для еды – все же весь день в степи, кушать хочется. Вывей, носясь вдалеке, пытался найти сочных сусликов, но зверьки успешно прятались, оставляя после себя только густой запах сырой пряности.

В ведре варился снаряд. Этому самому безопасному способу переплавки тротила их обучал еще в училище майор Косухин, проведший в поле больше времени, нежели дома. Как взрывчатка ни безопасна – от искры способна и шарахнуть. Незаряженное оружие раз в год стреляет, негорючая взрывчатка раз в год детонирует. Посему боеприпас лучше опустить в воду целиком. Тем более, что ТНТ ее не боится.

Хорошенько прокипятив снаряд, Варнак аккуратно перелил его содержимое в двухлитровую бутылку из-под кваса, опустил в ведро второй. К тому моменту, когда закончились шашлыки – он тоже прогрелся и безропотно расстался со взрывчатым содержимым.

– Вот и все, – бросив на землю опустевший корпус, поднял перед собой бутылку Еремей. – Прошу любить и жаловать: тринитротолуол, температура плавления восемьдесят один градус, нечувствителен к ударам, нагреву, старению и механической обработке, на открытом пространстве горит желтым коптящим пламенем, химически инертен, не меняет своих свойств при намокании. Самое популярное орудие убийства у современного человечества.

– Если этот панегирик должен был меня впечатлить, ты зря старался, – ответила с шезлонга Геката. – Мог бы просто сказать, что нам можно ехать. Желательно сказать это с колена, поднося мне еще бокал ледяного вина.

– Вина нет. Так что коктейль-бар закрыт.

– Тогда ты прав. Давай грузиться.

Вечер и ночь они провели все в том же ресторане. Кабинет, откровенно предназначенный для альковных утех, чем-то привлекал Гекату, побуждая использовать его вместо гостиницы. И вряд ли тем, что здесь не нужно платить за номер – в деньгах триединая затруднении явно не испытывала.

– Ты где-то работаешь? – не удержался от нескромного вопроса Варнак. – Просто интересно, как смены между телами распределяешь?

– Конечно, работаю, – ответила Геката голосом «лягушонки». – Когда требуется кто-то особо умный, либо просто слегка бессмертный. Но ты не беспокойся. На случай простоя у меня имеются некоторые сбережения. Частью в ценностях, частью в самих смертных.

– Вот интересно, как тебя самого Укрон себе в воины ухитрился прибрать? – зевнула развалившаяся на альковном диване «деловая» ипостась. – Почему ты ему служишь?

– Я дал слово, – пожал плечами Варнак.

– О-о, честный смертный! – хмыкнула от стола толстуха, сидя перед ноутбуком. – Какой забавный случай. Немудрено, что ты так понравился нашему леснику.

– Ты никогда не встречала честных людей? – повернулся к ней Еремей.

– Никогда, – как это любила делать Геката, ответ был брошен ему в спину.

Но прежде, чем он оглянулся на «лягушонку», толстуха добавила:

– Смертные либо служат какой-то идее – по причине собственного сумасшествия, – либо ищут корысти по причине своей разумности.

– Смертный может предать за идею, – перекатилась по дивану «деловая».

– За любовь, – добавила «лягушонка».

– За деньги, – припомнила толстуха.

– Из карьеризма…

– По глупости…

– По пьяни…

– Но никогда по честности.

– Естественно! – устал крутить головой Варнак. – Честь и предательство понятия несовместимые!

– Нашла, – вдруг вскинула палец толстуха. – В новостях Пермского края позавчера мелькнула заметка о вырезанной «черными археологами» научной экспедиции. Вчера уже было опровержение, что погибших всего двое, а раскопки велись на Акчиме, выше по реке, столь популярной у любителей водного отдыха… Язык бы журналюгам вырвала за такие репортажи! Ничего не понять – кто, куда, откуда? Зато есть карта. Тоже, наверное, половину переврали, но хоть что-то. Иди сюда, служивый, посмотри.

Варнак, решив немного сквитаться с Гекатой за ее привычку говорить сразу со всех сторон, поднял волка. Вывей подошел к толстухе, поставил лапы ей на колени и заглянул в экран.

– Кроме двух деревень ничего не видно, – ответил Еремей.

– Вот от них и будешь плясать, – парировала толстуха. – Это ведь ты хотел найти усыпальницу. А меня вполне устроит привратник. Пошарю окрест и в ближних городах. Утром рванем. Как делимся?

– Чем? – не понял сразу Варнак.

– Телами, челеби! – презрительно фыркнула «деловая». – Ты уже забыл, что для безопасности наши части должны находиться на удалении? Хотя бы для того, чтобы не умереть от жалкого взрыва бутылки из-под кваса. Ты можешь поехать на машине, доверив волка поезду и моей худой части, либо ехать поездом сам.

– Я предпочитаю поехать сам на мотоцикле, – парировал Еремей. – Купить с утра что-то недорогое, но быстрое и к вечеру вас нагнать. На двух колесах всегда быстрее выходит.

– Отличная мысль. – «Деловая» снова зевнула и закрыла глаза. – Тогда зверь поедет в «Хаммере», а я с тобой.

Разумеется, понятие «я» Гекаты сильно разнилось с тем, как оно воспринималось окружающими. Утром выяснилось, что с бывшим лейтенантом остается не «деловая» ее ипостась, а «лягушонка». Впрочем, Варнака такие мелочи особо не беспокоили. Молодуха – так молодуха. Не дожидаясь отъезда «Хаммера», он взял такси, усадил в него спутницу и, сунув пакет с тяжелыми бутылками в ноги, легко разрешил все трудности, просто сообщив водителю:

– Нам нужен авторынок.

– Это который на Вологодской? – трогаясь, уточнил водитель.

– На котором мотоциклы.

– Вроде как были там «бешеные табуретки». Самоубийцы, елы-палы. Это каким нужно быть дураком, чтобы на таком убоище кататься? Это же считай, что голый… – С каждым новым словом таксист стремительно уменьшал размеры своих чаевых, и когда потрепанная «десятка» затормозила возле заставленного автомобилями переулка, сверх счетчика ему не причиталось уже ничего.

Как это обычно и случается в будний день, выбор техники был небогат. Полста начищенных до зеркального блеска иномарок, вполовину меньше изделий тольяттинского автозавода, несколько «Волг» и «УАЗов». Варнак прямым ходом отправился к обширной выставке китайских скутеров, являющейся верной приметой «уголка мотоциклиста», и за цветастыми «азиатами» увидел несколько родных «Восходов», «Минсков», «Ижей». Чуть поодаль на особой площадке сверкали глянцевыми обтекателями две «Хонды», «Харлей» и белоснежный «БМВ».

– Вот, проклятье, не везет! – сплюнул Еремей.

– Что так? – поинтересовалась Геката.

– Кроме «Ижака», все дохлятики, не разогнаться. А в него масло с бензином при каждой заправке мешать надо. При дальних ходках геморрой изрядный. Нам бы «Урала». Но сегодня, увы, не мой день.

– Эти тоже «дохлятики»? – ткнула она пальцем в глянцевых красавцев.

– Эти соколы не в моей ценовой категории, – со вздохом признал Варнак.

– Деньги не имеют значения, когда речь идет о моей жизни, – ответила «лягушонка» и щелкнула пальцами, подзывая чернявого продавца в камуфляжной футболке и трениках: – Эти на ходу?

– Все новое, клянусь, да! – встрепенувшись, подскочил тот. – Неделю как доставили, по России не ездили ни шага! Лучший товар, не пожалеешь ни разу, красавица!