Текст книги "Дао Кенгуру"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 29 страниц)

– Да, в частности про них, и про доктора Халлура Тросторсона, который исландец, но работал на канадский ядерный бизнес, так что можно их рассматривать в комплексе.

Меганезийский лейтенант несколько раз цокнул языком, будто пробуя мысль на вкус.

– Спрут, говоришь? Надо полагать, по твоей версии спрут, схватив девчонок-физиков щупальцами, тащил их с континента в океан, а они, отчаянно хватаясь руками за стволы знаменитых канадских сосен, кричали «родина, помоги!». E-oe?

– Aita-e! Я понимаю: они приехали добровольно. Даже более, чем добровольно. Но это выглядит, как планомерное выкачивание мозгов. Сперва были молодые специалисты по роботизированным сборочным линиям из Японии и Сингапура. Дальше тоже молодые специалисты по мобильной металлургии из Тайваня и Южной Кореи. Следом за ними – специалисты по биотехнологии и моторостроению из Германии. А вот теперь ядерные специалисты из Америки и Скандинавии. Я уже не говорю про австралийцев и киви.

– Ну, – сказал лейтенант, – а где же нам брать специалистов? На пальме они не растут.

– Раньше вы воровали только технологии, а теперь – разработчиков, – пояснила она.

– Не воровали, а аккуратно брали, – поправил он, – а так, верно. И это логика прогресса. Японская экономика тоже развивалась по такой схеме после Второй Мировой войны.

– Японская экономика не стремилась делать атомные бомбы! – возразила Джоан.

– В Японии тогда была другая политическая ситуация, – невозмутимо сказал лейтенант Барбус, – был оккупационный режим. Американский, кстати. А у нас тут все иначе, ты заметила, как я понял. Ну, и что из этого следует? Зачем ты напрягаешься?

– Зачем-зачем… – проворчала она, – ...Я не знаю, что сообщать в Центр, а что нет.

– Ну, так ты бы с этого и начала. Хочешь, помогу?

– Ты такой крупный спец по археологии? – съязвила Джоан Смит.

– Нет, не крупный. Но задачка простая, если подойти к ней с нужной стороны.

– Чертовски интересно, Фидо. И как ты бы сочинил этот рапорт?

– Дай-ка ноутбук, – ответил он.

…

Не прошло и получаса, как меганезийский лейтенант предъявил ей результат. Это был топорный, но прекрасно сбалансированный образец бюрократической лексики.

Положение сотрудников полиции Гавайев и офиса представительства США на атолле Табуаэран: «работа по адаптации туземцев к американскому образу жизни, ведущаяся последовательно в духе уважения к полинезийским этнокультурным традициям».

Канадско-исландская фабрика тяжелой воды: «пример успешных северо-американских инвестиций и создания рабочих мест, с привлечением туземной рабочей силы».

Расстрел 16 миссионеров WIU: «столкновение по религиозному мотиву с экстремистом-одиночкой из числа ветеранов вооруженных формирований Конвента».

Рассматривая этот инцидент с миссионерами (центральный для данного рапорта), Фидо Барбус не постеснялся указать, что: «столкновение не сопровождалось гражданскими беспорядками, и не повлияло на устойчивое и традиционно дружественное отношение туземцев к Америке и американским гражданам, включая туристов из США».

По тексту этого проекта рапорта создавалось впечатление, что Табуаэран в социально-экономическом смысле почти инкорпорирован в сообщество Американских Гавайев, а гибель молодых хрисламских миссионеров – это эхо «Зимней войны», закончившейся полгода назад, подписанием Сайпанского пакта от 29 января (каковой пакт безусловно позитивно воспринимается туземцами, и этнически не-туземными жителями атолла).

Спецагант Смит назвала это «нереалистичной рождественской сказкой для детей».

Лейтенант Барбус предложил указать «где тут чисто конкретно сказка?».

И тут «американка-археолог» с удивлением поняла, что «проект» не содержит прямых противоречий с наблюдаемыми фактами.

– Ладно, – неохотно согласилась она, – формального вранья в тексте нет. Но нюансы…

– Ты придираешься, – спокойно сказал он, – твоему археологическому начальству что, заняться больше нечем, кроме как искать противоречия в нюансах?

– Фидо, ты так хорошо знаешь, чем занимается мое начальство?

– Джоан, этого только ленивый не знает. Твое начальство делит деньги, выделенные Конгрессом из бюджета США на тайные операции по усмирению Меганезии. Если до Алюминиевой революции, когда в Океании все было, как бы, хорошо, на это ежегодно выделялось примерно полмиллиарда баксов, то сейчас, после Гавайского соглашения с Накамурой, на это выделено 4 миллиарда. Неплохая прибавка к жалованию. E-oe?

– Ты зря думаешь, что коррумпированы все! – возмутилась спецагент Смит.

– А не надо, чтоб все. Достаточно, чтоб верхушка, – ответил лейтенант, – вот, например, сенатор Бонстрейт, с которой ты тут общалась днем. Она получает денег за поддержку миссионеров WIU от Исламского фонда Америки, и от Американского союза Южных Баптистов. Плюс, она получает толстые конверты от канадских заказчиков продукции фабрики EOFE, и рассказывает всем, что это очень хорошая экологическая программа. Теперь она попросит у всех еще кучу денег для помощи семьям туземцев, чтобы те не поддерживали экстремистов-одиночек. Очень кстати – ведь семья Бонстрейт строит на Гавайях уже второй элитный отель. А деньги откуда, как ты думаешь?

– Фидо! Пожалуйста, прекрати меня агитировать! Всему есть предел! Одно дело – этот ковбой, застреливший 16 гопников. Черт с ними. Другое дело – атомная бомба.

Лейтенант Фидо Барбус вздохнул и поднял взгляд к звездному небу.

– О, Мауи и Пеле, держащие мир! Ну, почему такие умные и красивые женщины часто оказываются мистическими идеалистками?

– Не ерничай, – буркнула она.

– Я не ерничаю. Я констатирую факт: ты мистическая идеалистка. Ты демонизируешь железяку, называемую «атомной бомбой». Включи мозг, Джоан! Два десятка стран, не считая постоянных членов Совбеза ООН, имеют сколько-то атомных бомб. Это Индия, Пакистан, ЮАР, Израиль, Бразилия, Аргентина, Чили, Австралия…

– …В этих странах легальные режимы, с ними можно иметь дело! – перебила она.

– А как насчет Северной Кореи и Ирана? Как насчет мексиканского картеля «Slims»?

– Стоп, Фидо! Откуда ты знаешь про ядерную программу «Slims»?!

– Какая разница? – улыбаясь, спросил он, – Важно, что ты тоже об этом знаешь, и твое начальство знает, и никому не говорит, а то деньги из бюджета США на борьбу против разгула злой мексиканской мафии будут переделены в пользу военных. В Меганезии – аналогично. Если кто-то начнет тут звонить про А-бомбу, то кусок бюджетного пирога уплывет от твоего начальства, и будет съеден штабом Тихоокеанского флота США.

– Значит, ты считаешь, что мне надо сделать вид, будто я ничего не заметила?

– Ну, я не знаю раскладов в твоей конторе, но если играешь в карты, то с козыря лучше ходить не сразу, а тогда, когда такой ход принесет побольше бонусов.

– Бонусы… – проворчала Джоан, – …Игра в карты… В мире как-то все через жопу.

– В мире все ОК, – возразил лейтенант, – Луна светит, звезды мигают, волны плещут, а человеческим организмам пора спать. Я тебе еще нужен для этого рапорта?

– Вряд ли, Фидо. Я должна сама подумать.

– Тогда я падаю, – он махнул рукой в сторону широкого лежбища под навесом на юте катамарана, – а ты не возись с этим долго, приходи и тоже падай. Не забудь: мы утром собирались понырять к Холодной Искре. Это реально интересная археология.

– Да, я помню, – сказала она, – попробую добить этот рапорт быстро.

…

Boeing-737 авиакомпании SWA, выполняя рейс Гонолулу – Сан-Диего, приближался к тихоокеанскому побережью. До прибытия осталось менее получаса, и Джоан Смит, от нечего делать, разглядывала остров Сан-Клементе, уплывающий назад слева по борту. Остров, вроде, неинтересный, но на нем есть тренировочная база морской пехоты, где, кажется, вечность назад, курсант Смит проходила курс выживания… Жутковато было оказаться на этом огромном голом каменном поле посреди океана. Только с самолета кажется, что континент близко, а если ты на острове, то все выглядит совсем иначе…

…Тут воспоминания спецагента Смит были резко прерваны: в той стороне, куда она смотрела, но далеко к северу, будто полыхнула гигантская фотовспышка. На миг все вокруг показалось черно-белым, угловатым, как картинка грифелем на листе бумаги. Мгновением позже, на месте вспышки возникла полусфера, сияющая, как солнце, и медленно взлетающая над едва видимой отсюда полоской континентального берега. Удивленные возгласы в салоне авиалайнера в этот момент сменились криками ужаса. Пассажиры выкрикивали что-то нечленораздельное, а потом кто-то сказал: «Это Лос-Анджелес! Там был Лос-Анджелес!». Джоан Смит как-то отстраненно наблюдала за огненной полусферой, уже поднявшейся выше перистых облаков, и начавшей менять очертания, превращаясь в гриб. «Да, – промелькнула мысль, – конечно, Лос-Анджелес, главная мишень вероятного противника при ядерном ударе по Калифорнии. Вот мы и доигрались в молчанку, в распил бюджета, в PR для выборов, в фондовую биржу».

– Джоан! – окликнул ее кто-то, и энергично тряхнул за плечо.

– Отвали, – сказала она, не оборачиваясь, – поздно метаться, все просрали уже.

– Джоан! Что с тобой, блин!..

– Со мной-то? – переспросила Смит… И открыла глаза. Она лежала на лежбище под навесом на палубе маленького катамарана. Рефлекторно она сразу же прикрыла глаза ладонью, потому что в лицо ударил ослепительный свет от краешка солнца, только что вынырнувшего из-за горизонта. Над лагуной Табуаэран разгорался рассвет 26 июля.

– Хэй, гло, что тебе такое приснилось? – спросил лейтенант Барбус.

– Мне? Черт! Мне приснился термоядерный взрыв над Лос-Анджелесом.

– Вот нечего работать до середины ночи, – проворчал он, – давай, повернись и засыпай нормально. Сейчас 5 утра. Еще часа два точно можно поспать, ага…

11. Атака овцекролика и ее последствия.

14 июля. 16:05. Остров Косраэ. Западный берег. Fare Corwin.

Корвин вернулся домой с мини-верфи (хотя, уже не «мини», а «миди»), размещенной в комплексе из четырех внушительных купольных ангаров, в трехстах шагах от дома. По сложившейся привычке, он, сначала, шлепнулся на циновку под парой пальм во дворе, сбоку от лесенки, ведущей на веранду, и стал смотреть на небо. Вид хаотичных, кое-как наляпанных белых пятнышек кучевых облаков на лазурном куполе небесного ангара примирял его с неидеальной организацией всех процессов в галактике, в частности, с неидеальным выполнением производственного регламента в фирме «Summers-Warf». Казалось бы: неужели так трудно сначала проверить качество профиля и только потом, убедившись, что профиль ОК, нарезать его, просверлить технологические отверстия, и смонтировать готовые лопасти в агрегат-ротор? Но рабочие, вроде, толковые молодые ребята – корейцы, иногда забывают это сделать. По «закону бутерброда», точно тогда подворачиваются дефектные профили. Узнают ребята об этом лишь в фазе финальной проверки, и приходится демонтировать, на хрен, несколько роторов, нарезать новые лопасти… Треть дня – скату под хвост, и вместо дюжины машин за день имеем восемь. Рабочие-корейцы утешают ворчащего Корвина: «шеф, не нервничай, догоним график за неделю, и прибыль не потеряем». De puta madre! Дело не только в графике и в прибыли! Дисциплина, культура труда, регламент производства, вот в чем еще дело! Если мы не заметим какой-то ляп, а человек на этом йолоптере полетит, то что?.. Вот, то-то же!

«Нет в жизни гармонии, – подумал Корвин, – вот говорят: если авиа-инженер придумал, спроектировал, рассчитал и запустил в производство хоть одну свою модель, то он уже состоялся, как профи-личность. Но дьявол сидит в деталях. Что значит придумал? Если разобраться, то «воздушное колесо» для автожира придумано в начале Второй мировой войны Рудольфом Шривером, авиа-инструктором «Luftwaffe». Но, у Шривера не было компьютера и базы данных по аэродинамике. Со временем он разобрался бы даже без компьютера. Наверное, Шривер связался бы с британцем Элиотом Рое, наследником исследований испанца Хуана Сиерва, автора первой теории автожиров. Вместе они доделали бы теорию устойчивости свободного несущего ротора… Но, началась война, Шривер и Рое оказались по разные стороны… Так что разобрался я, причем случайно, потому что на Кюсю не фиг было делать, кроме как складывать оригами. Вот, теперь штампуем йолоптеры, по сто штук в декаду. Обалдеть можно, какая простая машина получилась. Даже штаб флота заказал полсотни – для базовых летных школ. Пробная партия. И на форуме сайта ассоциации летных школ есть тема: йолоптер – автожир с колесом Корвина. Блин! Оно не Корвина, оно Шривера! Ладно, что уж теперь. Вот, с дисциплиной на производстве надо разобраться… Завтра подумаю, с чего начать».

…Корвин смотрел на белые облака, явно сделанные с нарушениями регламента, и, как обычно, успокаивался. Все. Его шеф-смена позади. А впереди обед. Ага! Решительно поднявшись на ноги, Корвин потянул носом, и ощутил манящий запах Супа с большой буквы «С». Запах супа доносился со стороны навеса – слегка продвинутого, но по сути традиционного домашнего камбуза, изобретенного канаками еще в эпоху Мауна Оро (разумеется, если верить сочинениям Ахоро О'Хара). Тут Корвин, кстати, припомнил присказку коммодора Багио Кресса: «чем больше женщин будет в твоем мобильном отряде, тем больше вероятность, что все бойцы вовремя получат жратву».

Под навесом, вокруг трехведерного бронзового котла с уже почти готовым Супом, оживлено общались Эрлкег, Лирлав, и Ригдис. Принцип обеспечения питанием у кйоккенмоддингеров был прагматичный, партизанский.

Первое: готовим один раз в сутки, сразу – на обед, на ужин, и на завтрак.

Второе: готовим много, поскольку наверняка кто-нибудь придет пожрать на халяву.

Третье: готовим из всего, что аппетитно выглядит, и кладем побольше разного.

Четвертое: это очень вкусно, а кто думает иначе, тот ничего не понимает в жизни!

Корвин уже придумал длинный многоплановый комплимент, адресованный всем трем девушкам вместе, и каждой в отдельности, а также, Супу, и был готов подойти к ним и произнести эту маленькую бытовую поэму, как вдруг…

…С грохотом рухнула секция декоративной ограды, и во двор ворвался овцекролик. Любимой клумбе Ригдис, где росли цветочки типа подсолнухов, угрожало фатальное разорение, и Корвин бросился наперерез злодею. Овцекролик (точнее нуралаг, как по научному называлось это порождение европейской животноводческой генетической селекции, не прижившееся на родине из-за ограничений на ГМО), был крупный, треть центнера, наверное. Явный самец-производитель. И наглость соответствующая. Он, не обращая внимания на Корвина, мчался к клумбе, но точный футбольный удар в брюхо отбросил его в сторону. Будь на месте овцекролика кабанчик такого же веса – атака на подсолнухи прекратилась бы, но это упрямое существо предприняло вторую попытку. Времени на второй замах ногой не было, и Корвин просто прыгнул на агрессора, резко придавив его к земле, и подумав: «хорошо, что неохиппи разводят овцекроликов, а не овцебыков». Овцебык, как известно, весит три центнера, и к тому же, с рогами…

…У овцекролика рогов не было, но имелись твердые тупые когти, сросшиеся на манер копытцев. И через секунду Корвин получил удар таким копытцем по ребрам. От такой наглости в сознании штаб-капитана вскипела ярость, и он обрушил на врага все, чему научился за три месяца стандартных флотских курсов капоэйры… Под градом ударов кулаками и локтями, овцекролик сник и, сообразив своими крошечными мозгами, что связался со слишком крупным противником, повел себя, как нормальный кабанчик. С оглушительным горестным визгом, он метнулся назад и, опрокинув еще одну секцию декоративной ограды, понесся по дороге вдоль берега в сторону ранчо неохиппи.

– Падла! – крикнул Корвин ему вслед, – Еще раз влезешь, пристрелю нах!

– Ты в порядке, кэп? – заботливо спросила Ригдис.

– Типа, да, – отозвался он, повернулся и добавил, – ты классно смотришься.

Обнаженная девушка, загорелая до цвета молочного шоколада, с очень гармонично развитым телом, с гордой осанкой, с короткой стрижкой выцветшей до белизны, и с твердым взглядом глаз цвета льда, держала в руках лопату, как боевую секиру. Она напоминала сейчас валькирию из голливудского кино в жанре «heroic erotic fantasy».

– Хэх… – произнесла она, и воткнула лопату в грунт, – …Кэп, у тебя ранение.

– Что? – удивился он, и провел ладонью по ребрам, – Блин! Кровь, однако. Не по-детски лягнуло меня творение империалистической генной инженерии.

– Сейчас я притащу спирт, продезинфицирую, – сказала Ригдис, и пошла к веранде.

– Капитан! – послышался щебечущий, но сильный голос, – У тебя ограда сломалась!

– Вижу, – буркнул Корвин, поворачиваясь к персоне, вошедшей сквозь дыру в ограде.

Это была микронезийская туземка лет 13, одетая в серые шортики и майку с картинкой: черным силуэтом акулы. Понятно. Участница юниорской «Банды Черных Акул», юных фридайверов – собирателей сувениров с затонувших кораблей на Чууке. В середине мая парочка бывших германских коммандос – Рикс Крюгер и Брюн Брейвик – прикормила и привезла сюда этих «свободных добытчиков» – полсотни мальчишек и девчонок. Теперь

«Черные Акулы» работают на яхтенной мини-верфи, и учатся «без отрыва от производства». Но, в неделе 168 часов, из которых как минимум 120 часов, «трудные подростки» свободны, как ветер над океаном. Видимо, примерно половину свободного времени они тратят на сон и еду, но оставшейся половины достаточно, чтобы еженедельно придумывать и реализовывать нечто этакое, с асоциальным оттенком.

Мысль насчет «асоциального оттенка» возникла у Корвина при сопоставлении грубого вторжения овцекролика, и моментального вслед за этим появления юниорки. Кстати, Корвин вспомнил, что ее зовут Лара Крофт. У всех «Черных Акул» были прозвища из культовых боевых компьютерных игр и телесериалов.

– Мы можем починить ограду за двадцать пять фунтиков, – сообщила юниорка.

– Ух, как быстро вы составили смету, – с притворным восхищением произнес Корвин и, будто невзначай, поинтересовался, – а кто такие «мы»?

– Я, потом еще Зеф Дредд, и потом еще Нев Лонгбо.

– Хэх… – Корвин потер руки, – …Значит, ты и двое парней, причем на переговоры для разнообразия, отправили тебя, хотя ты самая младшая. E-oe?

– А… – начала придумывать она, – …У меня, типа, кун-фу переговорщика лучше.

– Какие еще причины? – слегка «металлическим» тоном спросил штаб-капитан.

Тут юная «черная акула» явно стушевалась. Была другая причина, и понятно какая. По наблюдению «Черных Акул», было у офицеров нези некое табу на битье собеседников женского пола. Трюк, за который мальчишка мог схлопотать от офицера полновесный подзатыльник, обошелся бы девчонке в порцию мата и номинальный шлепок по попе.

– Прикинь, капитан, – пояснила она, – сейчас в лавках субноут «Neuron-Fiji-drive» стоит двадцать пять фунтиков. Такая стартовая скидка, и действует всего три дня.

– Я понимаю, Лара, – сказал он, – а ты уверена, что ваше желание купить по дешевке со стартовой скидкой новейший гаджет обосновывает ваш трюк с овцекроликом?

– Трюк? – переспросила она, старательно изображая недоумение.

– Короче, мелочь глазастая, – строго произнес он, – чем вы подпоили эту скотину?

– Кэп, что ты наехал на юниорку? – вмешалась Ригдис, вернувшаяся с аптечкой.

– Я не наехал, я выведываю секрет химического бешенства овцекролика.

– Вот, значит, как… – протянула кйоккенмоддингер с глазами цвета льда… – Ну-ка по быстрому зови сюда остальных!

– Я позову, сента Ригдис, только драться не надо, ладно?

– Не буду, – сказала та, – вам, обормотам, сильно повезло. Если бы неадекватный зверь потоптала мои японские астры, я бы вас растерзала, это понятно?

– Угу… – Лара кивнула.

– …Короче, зови их, – договорила Ригдис, и повернулась к Корвину, – кэп, постой две минуты вот так. Я обработаю травму. Блин, синяк на ребрах будет реальный.

– Не трагедия, бывало и хуже, – оптимистично отозвался он. Тем временем, на тихий условный свист юниорки Лары явились двое мальчишек: Зеф и Нев.

Джон Саммерс Корвин выслушал сбивчивые объяснения всех трех «черных акул» (это заняло примерно столько же времени, сколько потребовалось Ригдис, чтобы обработать травму от пинка овцекролика, и заклеить сверху биогелем).

– Mauru-roa, – сказал ей штаб-капитан, и резюмировал услышанное от юниоров, – как я понял, вам захотелось сшибить денег на тот новый гаджет, и заодно получить всплеск адреналина. С этой целью вы сначала приманили на ранчо неохиппи самого крупного овцекролика, а потом накормили его сахаром c натертым змеиным корнем. E-oe?

– E-o, капитан! – подтвердил Зеф, самый старший в тройке, почти 15 лет, – Это моя идея, значит, если в морду, то мне.

– Хэх! Мальчик, ты думаешь, что я достигну экстаза, врезав тебе по морде?

– Наверное, нет, – разумно предположил юниор-туземец.

– Ты прав, – подтвердил Корвин, – конечно, если бы ты подвернулся мне под руку семь минут назад, то имел бы шанс получить плюху, но это к делу не относится. На данный момент актуальны три проблемы: починка моей ограды, твой всплеск адреналина, и 25 фунтов на покупку гаджета для вас троих. И платить за починку ограды я не буду, это понятно. Не я же кормил скотину змеиным корнем с целью провокации.

– Да, капитан, это понятно, – согласился Зеф, – но ты сказал про деньги на гаджет.

Корвин коротко кивнул.

– Верно, мальчик. У тебя есть шанс получить эти деньги за абсолютно непыльную 10-минутную работу, а заодно поймать волну адреналина. Прямо сейчас. Ты согласен?

– Хэй, алло, а обедать?! – крикнула Лирлав из-под навеса.

– Так то 10 минут, – ответил Корвин, – и притащи каску-рекордер, если тебе не трудно.

– Aita pe-a, – ответила рыжеволосая кйоккенмоддингер, и пошла в дом.

– Суп уже готов, – предупредила Эрлкег, – так что давай честно, кэп: 10 минут и все.

– Для гарантии я резервирую четверть часа, ОК? – спросил он.

– ОК, но не больше, – сказала девушка с фиалковыми глазами.

– Включай таймер, как только Лирлав принесет каску – предложил он, и через минуту, получив упомянутую каску, протянул ее Зефу, – давай, надевай. А я выкачу машину из ангара. Через две минуты ты должен пристегнуться на сидении слева от меня, ясно?

– Да. А мы что, полетим кататься?

– Типа того, Зеф.

– Кэп, осторожнее, это же юниор, – на всякий случай напомнила Ригдис.

– Я вижу, – лаконично сообщил ей штаб-капитан.

…

Йолоптер – автожир размером как кабинный мотороллер, с оригинальным «воздушным колесом» вместо обычного несущего винта, коротко разбежался по участку грунтовки у дома, и взлетел, будто скользя вверх по невидимой ледяной горке. 15-летний мальчишка пока оставался в неведении относительно того, что ждет его дальше, и беззаботно крутил головой, глядя то назад, на удаляющийся зеленый холмик острова Косраэ, то вперед, на бесконечное синее полотно океана.

– Внимание, курсант, – спокойно сказал ему Корвин, – я отпускаю ручку-штурвал, и ты начинаешь управлять. Бери штурвал!

– А-а… – выдохнул мальчишка-туземец, рефлекторно выполняя приказ, – …А как этой штуковиной управлять?

– Как хочешь, – ответил штаб-капитан, – постарайся привести йолоптер назад на базу. Конечно, у тебя не все сразу будет получаться четко, но относись к этому без нервов, включи интуицию, и аккуратно работай штурвалом и акселератором.

– Я попробую, – неуверенно сказал Зеф, – сейчас мне надо повернуть. Ведь так?

– Да. Мы ведь удаляемся от острова, на котором нас ждет суп, а это неправильно.

Юниор, молча признав резонность этого тезиса, чуть-чуть сместил штурвал влево и, секундой позже, не заметив никакой реакции машины, двинул штурвал резче. И тут йолоптер отреагировал. Нечаянный пилот испугался, и быстро двинул ручку обратно. Следующая минута была непрерывной цепью ошибок. Не на шутку испуганный Зеф беспорядочно дергал ручку и то нажимал, то отпускал акселератор. Результаты этих действий были таковы, что поведение машины выглядело жутко даже для внешнего наблюдателя-неспециалиста. А если смотреть из кабины, то казалось, что вселенная радикально спятила. Океан и небо крутились внизу вокруг невидимой наклонной оси, и главное (самое страшное) они приближались!!! Тут Зеф отчаянно вдавил акселератор, надеясь, что йолоптер начнет набирать высоту. Но вместо этого произошел безумный кувырок вперед. Горизонт заскользил мимо фонаря кабины, солнце пролетело, будто раскаленное пушечное ядро, запущенное по параболе. Перегрузка сдавила тело…

– Отпусти штурвал и акселератор, – невозмутимо скомандовал Корвин.

– Но мы же упадем!!!

– Мальчик, мы упадем, если ты этого не сделаешь.

– Ой… – тихо сказал Зеф и убрал руки от управления. Океан и небо сделали еще один ленивый оборот вокруг машины, и вдруг заняли свои обычные позиции, правда, еще продолжали слегка покачиваться.

– Отлично, Зеф, – прокомментировал штаб-капитан, – теперь снова аккуратно принимай управление. Бери штурвал, и чуть-чуть нажми акселератор.

– Я боюсь, капитан.

– Конечно, ты боишься. Это нормальное явление, не переживай. Просто, делай то, что я говорю, и мы прилетим точно к раздаче супа… Видишь, у тебя все получается. Рудольф Шривер был талантливый интуитивный авиа-инженер. Ему просто времени не хватило. Исторический период был неудачный. Сейчас тоже не шоколадно, но все же, получше.

– А-а… – протянул юниор-туземец, – …Как приземляться?

– Это, – сообщил Корвин, – ты освоишь в другой раз. Сегодня лэндинг выполню я, а ты понаблюдаешь. В принципе, ничего особенного, просто надо понимать, что делаешь.

…

Йолоптер мягко, будто пушинка, опустился на тот же участок грунтовки и, продолжая медленное движение, въехал в ворота двора.

– Мы даже на полминуты раньше! – крикнул Корвин, открыв фонарь кабины.

– Да, – согласилась Ригдис, а потом присмотрелась и тревожно спросила, – вы на какую высоту поднимались? У Зефа гипоксия! Лицо пепельного цвета! Зеф! Дыши глубже!

– Это не то, что ты подумала, – возразил штаб-капитан, помогая мальчишке вылезти из кабины на грунт, – просто кровяное давление упало после ушедшей волны адреналина. Наливайте Зефу суп, и через четверть часа он будет как новенький. Верно, Зеф?

– А-а… E-o... – с некоторым запаздыванием отозвался 15-летний туземец.

Действительно, благотворное влияние супа стало сказываться с первой ложки. Юниоры запросто съели по две тарелки на нос, а потом, получив оговоренную сумму 25 фунтов, помчались в лавку за желанным гаджетом (пообещав через час вернуться и починить злосчастную ограду, протараненную наркотизированным овцекроликом – нуралагом).

– Симпатичные ребята, – вынесла вердикт Эрлкег, проводив их взглядом.

– Но, надо больше ими заниматься, – добавила Ригдис.

– Хэй, кэп, – произнесла Лирлав, – а что ты устраивал в воздухе с этим мальчишкой? Ты, конечно, не случайно дал ему каску-рекордер. Какой-то тест, а?

– Так точно, – штаб-капитан кивнул и улыбнулся, – я посадил Зефа за штурвал и провел кристально-чистый эксперимент на дуракоустойчивость машины. Я рекомендую всем посмотреть видеозапись полета и параллельно эмоциональных параметров мальчишки. Честно говоря, надо еще как-то еще его премировать. С этой записью мы докажем кому угодно, что йолоптер отлично подходит для первичной летной подготовки. Кстати, мне сразу показалось, что у Зефа задатки классного пилота. Мы с ним еще поработаем…

– Интересно, а у кого-нибудь из нас есть задатки классного пилота? – спросила она.

– Ну… – Корвин покрутил ладонью, как воздушным винтом над чашкой чая, – …Вы уже месяц выборочно облетываете нашу продукцию, и видно, что у вас хороший потенциал. Чтобы сказать точно, нужно времени. Пилот проявляется по мере практики.

– E-oe? А про Зефа ты сказал это после десяти минут практики.

– Это другое дело, Лирлав. Я пихнул его в экстремальные условия, посадив за штурвал абсолютно без подготовки. А вас всех троих я, все-таки, учил по-человечески.

– Ясно. А почему бы не проверить мои задатки в условиях, экстремальных для меня?

– Лирлав, зачем тебе это?

– Затем, что я обожаю Экзюпери. Могу назвать еще дюжину причин, если хочешь.

– ОК, я могу предложить тебе экстремальный полет в ближайшие мини-каникулы.

– Вот, блин, еще почти неделю ждать…

– …Зато, – сказал штаб-капитан, – ты станешь звездой демо-клипа с йологлайдером.

– Йологлайдер, это йолоптер без мотора, что ли?

– Так точно. Через два дня он будет готов. Не забудь потренироваться. Я проверю.

– Договорились, – ответила рыжая кйоккенмоддингер, а потом бросила взгляд в сторону проломов в ограде, и приветливо махнула ладонью, – Хуго! Заходи, не стесняйся!

Это был парень лет 25, типичный рейнландец, здорово похожий на своего знаменитого земляка, Михаэля Шумахера, 10-кратного чемпиона автогонок на рубеже веков. Но, в отличие от Шумахера, он был неохиппи, и носил не короткую стрижку, а элегантный хвостик волос, перехваченный пестрым шнурком на затылке. А больше Хуго ничего не носил, в смысле – был абсолютно голый. По логике неохиппи, незачем одеваться, если температура воздуха стабильно держится между 20 и 30 Цельсия. В пункте по поводу одежды неохиппи совпадали во взглядах с кйоккенмоддингерами.

– Я не стесняюсь, друзья, – сказал Хуго, – просто, я думал: вдруг у вас семейный совет и вторгаться будет не кавайно.

– У нас не семья, а экипаж, – поправила Ригдис, – и мы живем открыто. Хочешь супа?

– С удовольствием. Только немного, я в принципе обедал.

С этими словами он пересек двор и уселся на циновке между Корвином и Ригдис.

– Знаете, я хочу извиниться за все сообщество, и за себя в первую очередь, потому что зоотехнику надо следить за животными, а я не уследил. И я не понимаю, что нашло на болвана Казанову. Он всегда вел себя спокойно, не интересовался в этой жизни ничем, кроме жратвы и овцекрольчих, а тут вдруг его потянуло на дебош.

– На штурм с тараном, – высказала свое мнение Ригдис, – если бы кэп не прыгнул и не перехватил вашего Казанову, то пропали бы мои японские астры.

– Да, мне уже пересказали, – Хуго печально вздохнул, зачерпнул ложкой из тарелки, и объявил, – а суп очень вкусный, просто чудо. Но я отвлекся. Капитан Корвин, у тебя на ребрах, это Казанова лягнул?

– Ага, – буркнул штаб-капитан, – к счастью, эта скотина в легкой весовой категории.

– В таком ракурсе умеренный вес животного это плюс, – согласился неохиппи, – а вашу дворовую ограду мы с ребятами починим. Скажите, когда вам удобно.

– Не надо, Хуго, мы уже договорились про эту починку с чуукскими юниорами.

– Но, капитан, будет не кавайно, если мы никак вам не компенсируем.

– У меня идея! – произнесла Ригдис, – Если это не противоречит правилам неохиппи…

Она замолчала в легкой нерешительности. Хуго удивленно посмотрел на нее.

– Слушай, подруга, мы живем свободно, у нас нет каких-то страшных запретов.

– …То, – сказала она, – хочется посидеть у вас в круге и послушать вечерние песни.