Текст книги "Неандертальский томагавк в астроархеологии"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 40 страниц)

– Тетя Чики… – начал было он, но женщина у него на руках продолжила.

– Во-первых, не перебивай меня, я все-таки немножко старше тебя. Во-вторых, ты не познакомил меня со своей дамой сердца, а это уже ни к дьяволу в задницу не годится. Понимаешь, я твой родич, и я готова мириться с твоим неэтичным поведением в быту, однако, та юная леди, сердце которой ты, похоже, отчасти, завоевал во время вашего интересного приключения, не обязана толерантно относиться к твоей невежливости.

– Добрый день, магистр Чикити, – вмешалась Сигни, сообразив, что женщина, которую сейчас держит на руках Флют, вовсе не ланкийка, а, скорее, темнокожая африканская квартеронка. И она была гораздо старше двух девушек-ланкиек, примерно ровесниц Сигни. Можно было только гадать, во сколько раз старше. Вчетверо? Впятеро?..

– Привет, детка, – улыбаясь, ответила троюродная прабабушка Флюта, – Называй меня просто «Чики»… Флют, будь хорошим мальчиком, поставь меня на ноги… Вот так. А сейчас, детки, смело и решительно кушайте. Вы можете даже чавкать за столом, я не восприму это, как нарушение этикета, поскольку вы не питались более суток…

Молодых людей не надо было приглашать к столу дважды. Они бросились на массу вкусных вещей, как маленькие снегоуборочные комбайны на скопление сугробов. А магистр Чикити, заняв позицию на фоне моря (как на фоне традиционной доски в университетской аудитории) приступила к произнесению монолога в жанре лекционной риторики. Будь на ней не ланкийское легкое платье, а более модерновый костюмчик, издалека могло бы показаться, что она выступает перед группой студентов.

Магистр придирчиво поправила бретельки, на которых держалось платье, и…

– Я начну с драматического момента. Когда Джонни, комендант аэродрома, позвонил и траурным тоном сообщил, что мой троюродный правнук пропал где-то над серединой Индийского океана… Ах, Джонни-Джонни-Джонни, он такой трогательный… Впрочем, оставим лирику. В тот момент я была экстремально расстроена. В давние времена, мне приходилось терять друзей часто… Очень часто… Но, я уже больше полувека живу, в общем, достаточно размеренно и, когда из жизни уходит близкий человек, для меня это трагедия… Но это, никак не отменяет действий, адекватных для случая, если близкий человек стал жертвой насилия. Взяв с собой подходящие инструменты, я немедленно полетела на Мадагаскар. От Занзибара до Тамасино всего 2000 километров, авиа-такси долетает за час с минутами. С инструментами пришлось повозиться, чтобы они имели пристойный вид, не вызывающий острой реакции служб транспортной безопасности. Впрочем, это несущественные детали… Джонни-Джонни-Джонни! Он встретил меня прямо на летном поле, и я без труда уговорила его показать мне записи с видеокамер. Наверное, с моей стороны было не совсем честно говорить, что я желаю запечатлеть в памяти последние часы жизни Флюта… Так или иначе, я осталась наедине с записями камер внутреннего наблюдения, и очень быстро заметила этого мальчишку из сектора техобслуживания. Его звали Диргю. Он нервничал и суетился и, что не менее важно, я увидела в его глазах отражение Последнего моря. Это хорошо известный, хотя пока не объясненный наукой эффект предвидения собственной смерти. Наметанным взглядом нетрудно определить это, наблюдая за человеком через видеокамеру. Естественно, я поинтересовалась маршрутом этого Диргю после окончания смены. Я проследила его движение на пляж, а потом в скалистую местность неподалеку. За таким нервным и суетливым человеком, тем более, обремененным предчувствием своей смерти, легко проследить, двигаясь позади и в стороне от него. В безлюдном месте, среди скал, он встретился с неким субъектом в серой одежде. Они некоторое время общались, затем субъект усыпил его внимание, застрелил и сбросил тело в океан. Подобные действия, противоречащие принципам гуманности, дали мне этические основания поговорить с этим субъектом в сером, отбросив правила, свойственные цивилизованным обществам. Мы продуктивно общались примерно полтора часа, пока не исчерпали предмет интереса. Затем, я вернулась на аэродром, и посмотрела свой палмтоп. Ранее, перед занятиями, изложенными выше, я перевела его в «спящий режим». И тогда я увидела сообщение, которое могло принадлежать только Флюту. Дальнейшая цепь события вам известна. Остается добавить, что тот субъект в сером, судя по ряду предметов, которые он мне передал, являлся сотрудником некого детективного агентства «Санта-Аргус», со штаб-квартирой в Цюрихе, резерват Швейцария. Внимательно исследовать эти предметы я, разумеется, не успела, поскольку срочно вылетела на Шри-Ланку, встречать вас.

За время рассказа магистра Чикити, слушатели, успели с аппетитом смолотить почти половину блюд, представленных на столе, и сейчас уже перешли к чаю.

– Тетя Чики, – заметил Флют, – после твоего рассказа, я почти уверен, что это Диргю подложил импульсную электромагнитную мину в наш «Аэро-Тайгер».

– Конечно, – Чикити кивнула, – это сделал Диргю. А я разве не сказала?

– …Теперь, – задумчиво продолжил Флют, – Диргю мертв, и единственной ниточкой остается тот субъект в сером. Кстати, где он?

– Его большая часть, – ответила магистр, – находится в атмосфере, а меньшая, как я предполагаю исходя из законов физики, распределена по поверхности грунта.

– Я не поняла, – призналась Сигни.

– Это элементарно, детка, – лучезарно улыбаясь, ответила Чикити, – человеческое тело, состоит на 80 процентов из воды. Остальная часть, это в основном, органика. И только несколько процентов – минеральные компоненты. При нагревании до температур выше деструктивных, почти все тело переходит в газовую фазу, а минеральные компоненты, лишенные связующего материала, на открытой местности, рассеиваются по грунту.

– Извините, магистр Чикити, но я опять не поняла.

– Просто «Чики», – с улыбкой, напомнила магистр, – а, если объяснять эту ситуацию на бытовом уровне, то субъект в сером бросил все свои вещи, после чего умер и сгорел.

– Сгорел до состояния пепла? – недоверчиво уточнил Флют.

– Да, – лаконично ответила его троюродная прабабушка.

– Гм… А вещи, которые он, как ты говоришь, бросил?

– Вещи, – ответила она, – в мешке. Мешок вон в том углу. Ты можешь это посмотреть. Кроме того, я записала на видео-диктофон нашу с ним познавательную беседу.

– Эх… – произнес «лучший пилот», – лучше бы ты сдала этого субъекта полиции…

– Если бы, – спокойно произнесла, магистр Чикити, – у меня не было подозрений, что некоторая часть полиции работает не на тех, на кого надо, то я бы поступила, как ты говоришь. Но, с учетом известных тебе событий, подозрения у меня есть. Поэтому, представляется интересным, кто и что предпримет в ситуации, когда субъект в сером испарился бесследно. Я думаю, есть смысл понаблюдать за этим.

Флют покачал головой и снова вздохнул.

– Тетя Чики, противник слишком серьезен. Это не шайка гопников, с которой может справиться один хороший джедай из вестерна.

– В вестернах, малыш, – поправила она, – были не джедаи, а ковбои.

– Да? Ты уверена? Вообще-то я лучший знаток древнего кинематографа, и вряд ли я ошибаюсь. Возможно, говоря «ковбои» ты имеешь в виду выдающихся джедаев…

– Нет, малыш, – она покачала головой, – ковбои были гораздо раньше.

– Хорошо, – Флют поднял ладони, – я соглашусь, что в вестернах были не джедаи, а их исторические предшественники: ковбои. Мне, как самому лучшему знатоку всеобщей истории кинематографа, свойственно проводить оригинальные линии происхождения культовых сюжетных героев. Не спорь, тетя Чики, ведь это очевидно. Так вот, в нашей ситуации мало одного хорошего джедая. Даже трех джедаев мало. Нам нужна помощь регулярных полицейских структур, иначе мы рискуем не оправдать надежд, которые возлагает на нас благодарное нам человечество.

– Если… – задумчиво предположила магистр Чикити, – мы обратимся к кому-нибудь из твоих надежных коллег, малыш… К кому-то из тех, кого ты называешь «правильными копами», то этот коп, в силу своей правильности, во-первых, упечет меня под арест до решения компетентного жюри. Я все-таки шлепнула гомосапиенса, хотя резервата, а не гражданина Ассоциации, но все-таки, на несколько лет клетчатого неба этого хватит…

– Что ты! – возразил Флют, – мы докажем жюри, что ты поступила, как ответственный гражданин, и пресекла деятельность опасного инфильтрата…

– Вероятно, мы докажем, – перебила она, – однако до этого момента я буду отдыхать в каталажке, и ждать, пока полиция оформит картину событий, а жюри ознакомиться и назначит слушание. А параллельно, info о событиях станет общедоступной, и скунсы попрячутся по норам. Ты уверен, малыш, что нас это устраивает?

«Лучший пилот, астронавт и поэт» вцепился обеими пятернями в свою шевелюру и погрузился в глубокие размышления.

– Слушайте, – вмешалась Сигни, – что за фигня происходит?

– Термин «фигня», – спокойно ответила Чикити, – не отражает полностью и всесторонне политический смысл интриги. Если мне не изменяет мое профессиональное понимание мотивов людей и сообществ, то мы наблюдаем попытку какой-то группы, засевшей в резерватах… Возможно – в резервате Швейцария, хотя это не факт… Получить некое влияние в делах сверхдальнего космоса, что автоматически будет означать также и их влияние на дела обычного космоса. Но, для этого им надо дискредитировать Патруль, который исторически был создан, чтобы охранять интересы свободных сообществ от притязаний вождей индиков. Если ты, детка, в ладах историей, то ты помнишь, что в прошлом веке сообщества индиков существовали в виде государств. После «чумного кризиса» они постепенно трансформировались в резерваты, а затем, после раскрытия «полувекового заговора», резерватам, опять-таки с помощью Патруля, перекрыли все выходы в космос. «Придавили пиявку к земле», как иногда выражаются патрульные. Некоторые, и я в частности, считают, что следовало довести дело до завершения…

Магистр Чикити выразительно провела ладонью поперек горла.

– Слушайте! – возмутилась Сигни, – Это ерунда какая-то! Резерваты с индиками просто такой Диснейленд, вроде фольклорной деревни австралопитеков в Кении.

– В резерватах, – спокойно ответила ей Чикити, – сейчас более полмиллиарда жителей. Каждый двадцатый гомосапиенс на планете. Сумма территория резерватов – несколько миллионов квадратных километров. Многовато для Диснейленда. Многие современные молодые люди наивно думают, что на этих выделенных территориях просто доживают остатки индустриальной эпохи, на которые можно посмотреть, как в музее…

– В зоопарке, – предложил свою версию Флют.

– Так вот, – не реагируя на эту реплику, продолжила Чикити, – Ничего подобно! Вожди индиков, за исключением, разве что, тех, которые понарошку правят в игрушечных резерватах вроде Джорджии или Мальты, никогда не переставали мечтать о реванше. Иначе и быть не может, таковы закономерности социальной психологии. И, кстати, «Полувековой заговор» – отличное тому подтверждение.

– Черт, – буркнула Сигни, – я даже не задумывалась, сколько жителей в резерватах.

– Многие не задумываются, – чуть насмешливо сказала магистр, – потому что все знают: суммарная экономика резерватов дает лишь две сотых процента от экономики планеты, население резерватов падает на 10 процентов каждые 10 лет, и территория сокращается примерно в той же пропорции. Где-то через двести лет резерваты тихо исчезнут, если ничего принципиально не измениться – и вожди индиков жизненно заинтересованы в изменении ситуации. Они готовы идти даже на крайний риск, как в нашем случае.

Сигни протянула руку за спину и почесала себе лопатки.

– Чики, а можно конкретно?

– Не можно, а нужно. Когда я услышала о возне вокруг представительства «Великого кольца», мне это сразу показалась подозрительным…

– Что ты имеешь против нашего клуба? – спросила Сигни.

– Ничего, детка. Абсолютно ничего. Активные молодые люди узнают о возможном нарушении принципа гуманитарной автономии, сразу же включают механизмы общественного контроля за административными и силовыми структурами – и это правильно. Это наша гарантия против исполнительских эксцессов. Однако, любой социальный эффект имеет свою теневую сторону. И кто-то придумал операцию, использующую данный эффект в качестве бустера, способного протащить влияние вождей индиков со своих клочков земли в дальний космос.

– Стоп! – Сигни резко вскинула ладонь, – Ты хочешь сказать, что Свами Рудрапада – системный диверсант индиков?

– А кто он на твой взгляд? – спросила магистр Чикити.

– Неравнодушный и смелый человек, – ответила Сигни, – Он идеалист, но хороший организатор. Он избыточно религиозен, как мне кажется, но не фанатичен, и готов корректировать свою позицию, если ему приводят разумные аргументы.

– Так-так… А ты лично с ним знакома?

– Нет. Но, я понимаю, что у него есть основания вести себя осторожно и не слишком расширять круг непосредственных контактов. И я не рвусь к нему в близкие друзья. Знаешь, мы в клубе и сами соображаем. И у нас есть собственная позиция, которая во многом совпадает с его позицией, но не во всем. Идея потребовать судебный мандат общественного контролера на мое имя принадлежит нашим ребятам, а не ему.

– Два часа назад, – сказала магистр, ставя на стол ноутбук, – наш с тобой спор был бы безрезультатным. Каждый остался бы при своем мнении. Но теперь ситуация здорово изменилось. Зайди на сайт вашего клуба. Только не слишком нервничай, ладно?

– С чего бы мне нервничать? – удивилась Сигни, придвинула к себе ноутбук, привычно пробежалась пальцами по клавиатуре и…

* Клуб контактов с Великим Кольцом

* Представительство межзвездного Великого кольца в Солярной Ассоциации.

* Подробности о трагической гибели Сигни Лонгийр, общественного контролера.

* Заявление Свами Рудрапада, представителя межзвездного Великого кольца.

Текст заявления.

Люди Земли и Космоса!

Сегодня тяжелый день для всех нас. Мы потеряли замечательного, честного, смелого человека, Сигни Лонгийр. Она взяла на себя благородный, тяжелый и опасный труд: защищать человеческие права жителей общин в системах далеких звезд. Тех общин, которые по своему этическому выбору следуют высоким идеалам Великого Кольца и подвергаются за это репрессиям со стороны Патруля Солярной Ассоциации, силовой структуры, руководство которой встало на путь террора. Я хочу напомнить всем тот глубокий философский вывод, к которому пришел более двухсот лет назад великий гуманист Махатма Ганди. Насилие по своей природе, деструктивно, и поэтому, решая любую проблему путем насилия, мы всегда создаем еще большую проблему. Вот что произошло с Патрулем: он был создан для защиты свободы путем прямого насилия, и неизбежно породил культ насилия во имя насаждения той системы взглядов, которая господствовала в создавшем его обществе в середине прошлого века. Но общество не может стоять на месте, оно развивается, оно создает ростки нового и необычного, оно непрерывно находится в состоянии поиска и синтеза. Лидеры Патруля не смогли этого понять, и принять, как закон жизни. И, когда Эмердж-Жюри и Ассамблеи участников Ассоциации, стали явно склоняться к тому, чтобы выслушать представителей другой системы взглядов, гуманной системы Великого кольца, командиры Патруля негласно восстали против этого. Патрульные офицеры угрожали Сигни Лонгийр, а когда стало понятно, что ее не сломить угрозами, они убили ее и молодого полицейского офицера, сопровождавшего ее на предварительную сессию Эмердж-Жюри. Я думаю, что Сигни догадывалась о намерениях лидеров Патруля, поэтому оставила друзьям код доступа к закрытым записям на своем блоге в независимой сети «Starr». Исполняя ее волю, мы придаем эти записи гласности. Мы склоняем головы перед памятью Сигни Лонгийр и клянемся сделать все, что в наших силах, чтобы ее жертва не была напрасной…

…

Сигни отвернулась от экрана и в полном изумлении прошептала.

– Что за херня? Какой, в жопу, мой блог в сети «Starr»? На моем блоге в этой сети есть единственная запись: что я там авторизовалась, чтобы участвовать в одном форуме по распределенным схемам сверхдальней радиокоммуникации. Никаких других записей, открытых или скрытых, я на этом блоге не делала.

– Значит, – спокойно сказала магистр Чикити, – кто-то сделал это за тебя.

– Угадай, кто, – добавил Флют.

В ответ Сигни произнесла одно имя и добавила к нему спереди и сзади по несколько эпитетов, которые могли бы вызвать смущение даже у камчатских докеров, всемирно известных благодаря своей специфической профессиональной риторике.

– Уф… – Флют сосредоточенно потер уши, – я постараюсь запомнить эти бриллианты фольклорной поэзии для своих будущих произведений. Конечно, Сигни, я не забуду отметить на заглавной странице твою роль в… Ну, вот в этом. А теперь, давайте мы конструктивно обсудим, что делать. Я, как лучший организатор мозговых штурмов, предлагаю вопрос: к кому нам обратиться за оперативной поддержкой?

– Я так понимаю, – заметила Сигни, – что если мы обратимся в полицию, у Чики сразу возникнут… Э… проблемы. Может быть, в Патруль? Это их должно заинтересовать.

– Нет, – Чикити покачала головой, – Патрулю сейчас никак нельзя ввязываться в такую сомнительную историю. Нам нужна именно полицейская поддержка.

– Ну, тетя Чики, – Флют развел руками, – ты сама себе противоречишь.

– Нет, малыш. Я просто пытаюсь построить такую постановку задачи, чтобы решение оказалось парадоксальным, и противник не смог его предугадать. Скажи-ка, ты ведь наверняка помнишь все базовые инструкции. В каком случае коп может притормозить процедуры, связанные с расследованием сообщения об убийстве.

– Только в одном случае, – ответил он, – если об этом будет судебный приказ.

– Проблема… – проворчала магистр, – И что, больше никаких вариантов?

– Ну… – Флют снова развел руками, – таковы нормы. Вообще-то есть еще один случай, правда, он нам никак не подходит.

– Что за случай? – спросила она.

– Ну… Если есть приказ главы представительной власти автономной страны-коммуны, участника Ассамблеи Солярной Ассоциации. Это, по сути, оговорка на случай войны, поскольку на войне убивают, и… Вот, короче, так.

– Короче, – спокойно сказала магистр Чикити, – этот вариант нам подходит.

…

34
Утро. От Шри-Ланки на запад
Индийский океан. Илои-Чагос
Еще одна забытая война
И несколько слов о неандертальцах

«Лучший из живущих пилотов» обошел по кругу маленький автожир с 7-метровым широколопастным ротором, прозрачным пузырем кабины, и толкающим винтом.

– Тетя Чики, это что?

– Это «Циклоп», – невозмутимо ответила она, – Самый скоростной из агротехнических летательных аппаратов. 400 километров в час. Хорошее достижение, ты согласен?

– Большое дело, – фыркнул Флют, – Картер придумал замедляемый ротор 200 лет назад.

– 190 лет назад, – поправила магистр Чикити, – А модель «Циклоп» придумали на Илои-Чагос 150 лет назад, и производят до сих пор. Меняется только движок и материал. Ты согласен, что это характеризует модель, как исключительно успешную?

– Это характеризует авиаторов илои, как жизнерадостных троглодитов, – отрезал он, – я понимаю, илои сидят на центральном перекрестке второго по размеру океана Земли, и балдеют. Но это не повод признавать за ними инженерно-техническую гениальность.

– Ладно, малыш, – она махнула рукой, – считай, как тебе хочется. Но одно преимущество данной модели ты никак не сможешь отрицать. Она абсолютно невидима.

– Ты шутишь, Чики? – вмешалась до сих пор молчавшая Сигни.

– Нет, детка. Я не шучу. Разумеется, я говорю не о физической невидимости, а только о психологической. Представь. Мы взлетаем отсюда и идем на Илои-Чагос. При нашей скорости это 4 часа на саут-вест-саут. Там продается куча таких машин, и мы теряемся среди прочих фермеров-покупателей. Конечно, если оденемся соответственно.

– Минутку-минутку! – Сигни тряхнула головой, – это же одноместный аппарат.

– Не беспокойся, – Чикити махнула рукой, – Мы уберем тот бункер, который за спиной пилотского кресла, и вы вдвоем с малышом отлично поместитесь. Итак, мы выполним промежуточный лэндинг на Илои-Чагос, и затеряемся среди тех, кто только что купил «Циклоп». А дальше, как большинство покупателей этих машин, вылетим на запад, в сторону Африки. Мы окажемся неотличимыми от других, а значит – невидимыми.

– Но тетя Чики! – возмутился Флют, – мы офигеем до Африки в багажном отсеке!

– Нам не до Африки, малыш, нам ближе. Всего 6 часов полета от Илои-Чагос.

– И что там? – спросила Сигни.

– Там Сквот, – ответила она, – автономный участник солярной ассоциации. Точнее, там только Ареал Сквота, а его Блуми висит над ареалом на высоте 35 мегаметров.

Флют вздохнул и щелкнул ногтем по стеклопластиковому корпусу «циклопа».

– Угу. Значит, Сквот. И на что мы там рассчитываем?

– Там… – ответила Чикити, – Все население, включая Ареал Сквота на Земле и Блуми на орбите, начитывает лишь несколько тысяч человек. Поэтому Трент Тала, эрл Сквота сам принимает решения и отдает приказы в рамках своей карты. Это важно.

– Тетя Чики! Ты что-то недоговариваешь!

– Видишь ли, малыш… – она вздохнула, – это очень давняя и интимная история. Я была безумно молода и красива, и жила в Долине Обатала на Венере. Обычно говорят просто: Тала… Я была безумно молода и красива, а тот парень… Как жаль, что его больше нет. Знаешь, малыш, я много раз теряла друзей, но Твилли… Ах, Твилли-Твилли-Твилли. Такие теплые ладони, такие глаза, как сиреневые цветы с серебряными искорками, такие нежные губы… Прошла вечность, а я не могу примириться с тем, что его больше нет, и, видимо, никогда не смогу… Ладно. Сейчас не время раскисать. Просто объясняю: Трент Тала, действующий эрл Сквота, это твой троюродный дедушка.

– В смысле, – уточнил Флют, – он твой сын.

– Именно так, – подтвердила магистр Чикити, – Странная штука жизнь. Кажется, совсем недавно я укладывала его в кроватку и рассказывала ему сказки на ночь… И, опять же, недавно кормила с ложечки его внучку, а она чуть старше тебя. Есть события, которые отказываются занимать четкое место в хронике …Короче: мы летим в Ареал Сквот.

…Короче, они полетели. Под прозрачной кабиной полз назад океан, хотя, однообразие зеленовато-синего тона иногда создавало ощущение, что «циклоп» стоит в воздухе на одном месте. А Чикити, привычно управляя машиной, рассказывала…

– …Когда начался «Чумной кризис», я была крайне активной тинэйджеркой со свежим дипломом бакалавра ситуационной кибернетики, и мне зверски хотелось применить на практике мои глубокие знания. Конечно, я была уверена, что они глубокие. Но кризис рисовал другую перспективу: сидеть по уши в бурлении социального навоза. И я, без малейших сомнений, отправила резюме в Консорциум ЛАБ. Тогда именно эта контора занималась общими венерианскими делами. Я прошла конкурс, сказала родной планете «прощай», и с легким сердцем и дорожной сумкой через плечо, отправилась навстречу новой интересной жизни, без толп унтерменшей в загаженных мегаполисах и без долбанного политиканства. Ха! Я, в общем, угадала. Первые несколько лет были точно такими. Сейчас мне это вспоминается, как непрерывный праздник, хотя там то и дело бывали сложные и опасные ситуации… Наверное, мне повезло, что я попала туда, на Венеру, не в первые десятилетия колонизации, и не в уже спокойный Второй Век, а в интервал между ними… И, я встретила Твилли. Это было феерически! Мы сбегались, разбегались, порой сходились с кем-то другим, но потом бросались друг к другу. Мы ссорились, мирились, дружили, любили… И все это было весело, даже перебранки. А Трента я родила во время рабочего совещания по регламентам логистики на линиях большегрузных дирижаблей. В смысле, я начала рожать там, а завершила это дело на медпункте диспетчерского поста. А потом примчался совершенно сияющий Твилли с огромной, невероятной охапкой цветов. Было зверски весело…

Магистр Чикити резко замолчала и несколько раз быстро моргнула, так что «лучший пилот» напрягся, подозревая, что она зарыдает и придется перехватывать управление автожиром. Но, этого не случилось. Магистр восстановила самообладание, и довольно спокойным тоном продолжила повествование.

– Мы почти забыли, что на Земле существует политика, и очень беспечно отнеслись к кризису, связанному с угрозой ядерно-космической войны. А по Земле прошла вторая волна бегства. Ее мало кто помнит, она выглядела не так ярко, и не так помпезно, как «великое бегство» к звездам, но, в действительности, во второй волне бежало больше людей. Не миллион с чем-то, как в первой волне, а несколько миллионов. Сейчас уже невозможно посчитать… Мы почувствовали неладное, когда «ботаники»… В смысле, маленькие научные станции на Венере, принадлежащие индикам… Которых примерно тогда начали называть «индиками»… стали принимать подозрительно много грузов. Конечно, это были мигранты. Десятки тысяч мигрантов. Мы потребовали прекратить миграцию, а нам в ответ заявили требование о разделе ресурсов, и много о чем еще. Пришлось созывать референдум. Наверное, нам следовало сделать это раньше, но так получилось, что никто не хотел обострять, пока оставалась надежда, что все уладится. Конечно, ничего не уладилось, и мы решили то, что решили.

– Война? – спросила Сигни.

– Нет. Просто, одна атомная бомбардировка, к которой они не были готовы. И все.

Сигни вздохнула и покачала головой.

– Это ужасно.

– Наверное, да, – согласилась Чикити, – но, если бы ты знала, как мы их ненавидели. Понимаешь, они привезли с собой то, от чего мы избавились, покидая Землю. И мы абсолютно не согласны были терпеть это на Венере. Вот почему мы убили их всех. Разумеется, мы понимали: это невозможно долго скрывать, изображая, что виновато стихийное бедствие. Обатала и вся венерианская колония тогда сильно зависела от трафика с Землей, а проблема вышла за пределы возможностей Консорциума ЛАБ. Аналогичная проблема возникла и на Марсе, где мэрия Эрни-таун в общем, сделала примерно то же, что и мы, хотя это выглядело иначе. Эрни-таун в то время зависел от трафика просто критически, поэтому именно там родилась идея создать Сквот. Потом выяснилось, что в этом не было необходимости. Дружественные сообщества на Земле продолжали действовать в рамках исходных договоренностей. «Чумной кризис» и обе волны бегства, в общем-то, их не затронули, а их вооруженные силы уже фактически доминировали в космосе. Они бы удержали трафик, если бы индики попытались его перекрыть. Но мы… Я имею в виду колонии на Венере, Марсе и даже на Церере, были слишком напуганы, чтобы кому-либо доверять. Я не знаю точно, как удалось быстро договориться с единственно крупной в то время околоземной орбитальной станцией Хайнлайн… Тогда такие станции еще не называли словом «блуми», это уже потом… Короче, договорились. И выбрали самую беззащитную мишень в поясе, который нам подходил. Район экватора, океан, подальше от крупных формаций индиков.

– Республика Сейшельские острова, – констатировал Флют.

– Да, малыш. А если точнее, то Юго-Западная Группа, коралловые мини-архипелаги Альдабра и Фаркуар, почти в тысяче километров от Центральных Сейшел. Ясно, что правительство в Виктории не пыталось удерживать эти архипелаги силой. И, кстати, несмотря на то, что новое объединение было названо «Сквот», при его создании не совершался сквоттинг. На Юго-Западной Группе имелось всего четыре поселения, суммарно – менее сотни жителей. Мы просто купили у них все это, причем по цене, значительно превышающей то, на что они могли бы рассчитывать на обычном рынке. Только после этого, Хайнлайн повис на условно-геостационарной орбите над этими архипелагами, а собрание новых владельцев домов объявило сквот всех прилежащих территорий и объединение с Хайнлайном. Должность мэра почему-то назвали «эрл».

– Тетя Чики, ты забыла сказать про гиперболоид.

Магистр Чикити подняла левую ладонь и покрутила в воздухе.

– Глупости. Слово «гиперболоид» взято из древнего фантастического романа.

– Ладно, реэмиттер, – сказал Флют.

– Реэмиттер, – согласилась она, – Хайнлайн, точнее Сквот-Блуми, в технологическом процессе производит паразитную тепловую энергию, это следствие второго начала термодинамики. Можно, затратив энергию меньшего порядка, сбрасывать паразитный избыток в космос. Это как обычный тепловой насос. А есть более рациональный путь: направлять эту энергию узким волновым пучком на частотах высокой проницаемости атмосферы, в определенную зону, где это можно использовать.

– А можно, – заметил «лучший пилот», – угрожать этим, как оружием.

– Можно, – снова согласилась Чикити, – разумеется, луч мощностью порядка тераватт, направленный например, на город, сработает, как оружие, но практически, такой луч используется, как источник энергии для фабрик на супер-баржах, циркулирующих во внутренней акватории Сквот-Ареал. Мирная добыча металлов из океанской воды, это неплохой вариант… Но, главная функция Ареала Сквот на сегодняшних день, это не поставка металла, и даже не обеспечение трафика… После формирования Солярной Ассоциации, трафику ничто не угрожает. Главная функция, это дети.

– Что? – удивилась Сигни.

– Дети, – повторила магистр, – орбитальные колонии типа «Блуми» с их раскруткой, создающей нормальный вес на периферии, отлично подходят для жизни взрослого человека, но младенцу, в силу комплекса причин, нужна планета, и поэтому, дамы обнаружив себя в интересном положении, соскакивают из Блуми в Ареал. Там они спокойно вынашивают, рожают и три года после рождения выгуливают киндера. Хотя, некоторые дамы уже через месяц после родов возвращаются на Блуми – это вовсе не проблема. В Ареале всегда есть, кому повозиться с киндером. Там очень любят детей. Наверное, таких счастливых малышей больше нет нигде на свете. И там рождаются и проводят первые три года не только малыши из Сквот-Блуми, но и со всех остальных орбитальных колоний этого типа. Когда эти малыши вырастают, то они, как правило, возвращаются на Блуми, и уносят с собой огромную любовь к Ареалу. Сейчас таких выросших малышей уже… Сами посчитайте, сколько поколений. Вот. История…

Магистр замолчала и улыбнулась каким-то своим мыслям.

– Чики, – окликнула ее Сигни, – а ты тоже имеешь отношение к этому детскому саду?

– Да. Потому-то я и живу на Занзибаре. До западных атоллов Сквот-Ареала всего 800 километров. Час пути на легком турбопланере, который я неплохо умею водить.

– Ух! – Сигни почесала себе лопатки, – и сколько малышей выросло у тебя на руках?

– Много, – лаконично ответила Чикити.

Снова пауза. Сигни опять почесала лопатки и улыбнулась, стараясь, чтобы магистр увидела эту улыбку в обзорном зеркальце. Чикити увидела, и по-свойски подмигнула. Флют сообразил: эти две женщины, несмотря на более, чем столетнюю разницу дат рождения, как-то внезапно успели подружиться… А потом он понял еще одну вещь.