355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Александр Розов » Неандертальский томагавк в астроархеологии » Текст книги (страница 10)
Неандертальский томагавк в астроархеологии
  • Текст добавлен: 8 октября 2016, 23:36

Текст книги "Неандертальский томагавк в астроархеологии"


Автор книги: Александр Розов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 40 страниц)

– Давай второй вариант, – предложил он, легко угадав ее предпочтения.

– Давай! – отозвалась она, – Ну, я погнала, а когда отгружусь, то найду тебя.

Доктор Ваэрэ казался на вид очень молодым, без тех признаков полной взрослости, которые характерны для людей с «мамонтовым геном» в возрасте более полста лет и теоретически примерно соответствуют возрастной группе 30–40 лет у прото-людей прошлого. Доктору на вид было немногим более двадцати. Возможно, этот внешний эффект возникал из-за его исключительной худощавости в сочетании с артистичной мимикой и жестикуляцией. Этнически Ваэрэ принадлежал, кажется, к какой-то из мексиканских рас– смеси индейцев и южно-атлантических европеоидов.

– Правильно! – весело сообщил он, внимательно глядя на собеседника.

– Что правильно? – удивился Арто.

– Ты правильно определил, что мои предки из Мексики.

– Ваэрэ, ты читаешь мысли?

– Нет, я просто наблюдаю, как ты сканируешь взглядом поверхность моего организма, задерживаясь на характерных чертах. Разрез глаз, форма скул, пропорции торса. Ты понимаешь, когда за спиной сорок лет медицинской практики, и каждый пациент, как родной, то возникает что-то вроде непроизвольной квази-телепатии.

– Я понял, – шкипер кивнул и перевел взгляд на трехметровый водопад – равномерно шумящий поток, своим звуковым фоном как бы мягко отгораживающий маленькую площадку, выбранную доктором, от гвалта молодежи, – а тут красиво…

– Да, – Ваэрэ улыбнулся, – сейчас тут красиво. Ты понимаешь, порой мне снится что-то давнее, из моего детства, я просыпаюсь с криком, и еще минуту мне кажется, что сон реальность, а то, что сейчас – наоборот сон. Девчонки тоже просыпаются, и начинают расталкивать меня. «Ваэрэ, Ваэрэ, – говорят они, – ты здесь, а то давно прошло». Они, разумеется, знают, в чем дело… Кстати, я пользуюсь популярностью у женщин, хотя, казалось бы, у меня нет никаких особых качеств. Тощий пижон с дурацким юмором.

– Твоя профессия с твоим опытом, – возразил Арто, – это особое качество.

Коатликианский доктор немного шутливо подмигнул.

– Вероятно, ты прав, Арто. А, может, дело еще и в том, что я иногда преподаю в клубе танцев. Старых танцев, которые были на Земле, в Латинской Америке.

– Они и сейчас там есть, – заметил шкипер.

– Да, конечно, – Ваэрэ кивнул, – Там много чего есть. Наверное. Впрочем, судя по твоей мимике, ты ищешь момент, чтобы тактично сменить тему и спросить о том, что тебя на самом деле интересует. И это не мои подружки, не мои сны, и даже не танцы.

– Клянусь Ктулху, от тебя трудно что-то скрыть, – проворчал Арто.

– Почти невозможно, – весело уточнил доктор, – сорок лет практики, ты понимаешь?

– Сорок лет практики… – медленно повторил шкипер, – Ты по-настоящему знал первых переселенцев. Остальные, даже те трое, которые родились на Коатлики в первое ваше десятилетие, знали и знают гораздо меньше. Я не ошибся?

– Ты проницателен, солярианин. Ты не ошибся. И тебя интересует нечто конкретное.

– Меня интересует все о переселенцах, включая и бортжурнал, и личные дневники, и оцифрованные тени личностей, если они сохранились.

– Бортжурнал, – ответил Ваэрэ, – это не ко мне, а к тирану. Дневники никто не вел, а оцифрованные тени мы не могли снять. На «ковчеге» не было для этого аппаратуры и софтвера. Мы воспроизвели эту технологию примерно четверть века назад, на своей элементной базе и на софтвере, созданном по отрывочным описаниям в технической энциклопедии, но к тому моменту не осталось уже никого из первых переселенцев.

– Значит, – констатировал Арто, – остались только рассказы, которые ты запомнил.

– …И записал, – уточнил доктор, – я-то как раз веду дневник, и достаточно подробный. Отвечаю на твой первый невысказанный вопрос: да, я сниму тебе копию. И на второй невысказанный вопрос: там нет данных о размещении штаба «Великого кольца».

Шкипер Арто коротко наклонил голову.

– Спасибо, Ваэрэ. У меня есть еще третий важный вопрос. Существуют ли какие-либо данные о том, кто подарил поселенцам рассаду кробов?

– Ах, кробы… – доктор вытянул губы дудочкой и почесал ногтями подбородок, став на мгновение похожим на озадаченного шимпанзе, – это ребус. Ты можешь покопаться в моем дневнике и в бортжурнале «ковчега». Я уже пробовал. Результат двойственный.

– В каком смысле двойственный?

– В таком, что я сумел построить версию, в которую все укладывается, но не уверен, что данная версия правильна. Возможно, она уводит в сторону от правильного решения.

– Если ты не против, – сказал Арто, – я бы хотел услышать эту версию.

– Я не против, я просто предупредил.

17
Земля. Остров Просперити
Маленькие летающие гуманоиды

Чтобы получить от Эмердж-Жюри пенальти в виде бессрочной ссылки на необитаемый остров, надо здорово постараться. Убить кого-нибудь в состоянии аффекта, это мало, отделаешься несколькими десятками лет. А убить по деструктивному мотиву, это много. Эмердж-Жюри присудит не к ссылке, а к ликвидации или переделке, на выбор. Такие случаи можно пересчитать по пальцем, но бывают. Но магистр Омбоо получил именно бессрочную (читай – пожизненную, если не произойдет какое-нибудь чудо) ссылку на тропический островок Просперити. О, нет! Магистр Омбоо никого не убил! Наоборот, он подарил жизнь новой, удивительной расе разумных, или почти разумных существ (по вопросу об этом «почти» споры экспертов продолжались не первый десяток лет)…

…Кэп-инструктор Тулл посадил авиетку на воду около пирса, переходившего в очень аккуратную дорожку из цветного бетона, тянувшуюся через пляж до дверей обычного двухэтажного коттеджа с мансардой под двускатной крышей, и с боковой пристройкой, украшенной башенкой с маленькой пагодой на широкой верхушке. Коттедж как будто отмечал границу между белым песком пляжа и пестрой зеленью джунглей, занимавших середину островка. Тулл сдвинул колпак кабины, ступил на пирс и тут же подвергся тактичному домогательству домашнего робота, похожего на гибрид кузнечика и кенгуру (причем цвет был от первого, а размер от второго).

– Уважаемый гость! Мы с хозяином очень рады вас видеть, независимо от того, кто вы и зачем прибыли. Меня можно назвать Пухпух. Я готов угостить вас многими вкусными вещами и устроить вас в домике-бунгало справа от коттеджа, если вы пожелаете. Меню вкусных вещей я могу зачитать или распечатать, как вам больше нравится…

– Стоп-стоп, – прервал его Тулл, – Меня зовут Тулл, я кэп-инструктор патруля, у меня простая цель: пообщаться с магистром Омбоо. Я рассчитываю примерно на два часа.

– Это, – ответил зеленый робот-кенгуру, – очень радостная цель, которую вы сможете реализовать, как только хозяин завершит эмоциональный процесс, которым увлечен в данный момент своей биологической деятельности.

– Магистр Омбоо сейчас с женщиной? – напрямик спросил кэп-инструктор.

– Хозяин с существом женского пола, с которым он сейчас сцеплен в ходе реализации взаимного естественного эротического желания.

– Мм… Скажи, Пухпух, кто программировал твой речевой синтезатор?

– Этот выдающийся креативный акт совершил хозяин, – ответил робот-кенгуру, и кэп-инструктору показалось, что фраза произнесена с неподдельной гордостью.

– Ясно. Как долго по твоим прогнозам магистр Омбоо еще будет в сцепленном виде?

– Я прогнозирую 37 минут плюс-минус 8 минут, с вероятностью 94 процента.

– Тоже ясно. Пухпух, принеси мне, пожалуйста, сюда чайник чая каркаде и чашку.

– А что-нибудь скушать? – предложил робот, тоном вопроса показывая, что нежелание покушать, конечно, будет воспринято с пониманием, но без одобрения.

– Какое-нибудь легкое печенье, – сказал кэп-инструктор.

– Семь с половиной минут, сэр!

Робот развернулся и совершил огромный даже по меркам кенгуру, прыжок от пирса к пристройке коттеджа. Почти двадцать метров – машинально определил Тулл. Но еще более поразительным оказался обратный прыжок (последовавший ровно через семь с половиной минут). Чайник, чашка и блюдце с печеньем на круглом подносе, который находился в передних лапах робота, даже не шелохнулись в процессе старта, полета по параболе, и мягкого лэндинга рядом с пирсом.

– У тебя отличная балансировка, Пухпух, – сказал Тулл.

– Это лишь одна из моих важных и многочисленных функций, – ответил робот-кенгуру, аккуратно ставя поднос на песок, – Я буду счастлив выслушать ваши восторженные или наоборот критические, а также смешанные замечания относительно чая и печенья.

– Я непременно сообщу, – пообещал Тулл, постукивая ногтем по чайнику.

Каркаде оказался превосходным, а печенье, в общем обычным. Видимо (подумал Тулл), чтобы получить вкусное печенье, следовало сообщить роботу свои вкусы. А так, просто легкое печенье, в соответствие с коротким не уточненным пожеланием…

Прогноз робота-кенгуру подтвердился с заявленной точностью. Примерно через сорок минут, кэп-инструктор уловил боковым зрением некое движение в окне мансарды, и переместил взгляд туда. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как изящное существо цвета темной бронзы расправляет яркие полупрозрачные крылья и полого планирует, а затем взлетает вверх по восходящей спирали, пролетая над коттеджем, над краем джунглей, разворачиваясь, описывая дугу над пляжем на высоте ласточкиного полета… Ранее кэп-инструктор видел «флифло» только на видеозаписи, а при наблюдении «в натуре» это вызывало гораздо больше эмоций. «Flying floresiensis» или «fliflo», сконструированные магистром Омбоо и ставшие для всего общества, огромной этической проблемой, а для Эмерж-Жюри – основанием выписать автору билет в один конец на тропический остров Просперити, и туда же пока запихнуть популяцию живых результатов его креатива.

Существо изящно спланировало к пирсу, встало на ноги и, помедлив немного, сложило яркие крылья на спине. Размах крыльев флифло (как помнил Тулл) вдвое больше роста (составляющего в среднем 120 сантиметров) при весе около двадцати килограммов. Это нормальные параметры для тяжелых летающих птиц – таких, как африканская дрофа. Проблема лишь в том, что «флифло» – это совсем не птица, а (вероятнее всего) человек. Сейчас, когда флифло, сложившая крылья за спиной, стояла в фас к кэп-инструктору, трудно было отделаться от впечатления, что это просто молодая девушка из какого-то низкорослого этноса вроде пигмеев Конго или андаманских аборигенов. Ну, разве что, немножко поменьше. И совершенно безволосая. И ушки чуть-чуть остренькие. Но это совершенно не отменяет вполне человеческих форм, человеческой мимики (в данном случае – веселой улыбки), и человеческого взгляда больших желтовато-карих глаз.

– Ты симпатичный и забавный! – объявила она, чуть вибрирующим сопрано.

– Правда? – спросил он, не представляя как общаться с этим существом.

– Правда, – она кивнула, – я возьму печенье?

– ОК, никаких проблем, – согласился Тулл.

– Мерси, – пискнула флифло, сделала пару шагов, протянула изящную тонкую руку, схватила с блюдце печенье и отступила назад, – Ты здесь будешь долго или нет?

– Наверное, не очень долго, – ответил кэп-инструктор.

– Зря, – сказала она, откусывая кусочек печенья, – Лучше долго. Тут хорошо.

– Ну, – он постарался улыбнуться так же беззаботно, как она, – есть обстоятельства.

– Обстоятельства, – повторила она, – зачем? Не понимаю. Как тебя зовут?

– Тулл, – сказал он.

– А меня зовут А-эа-о. Я полетела. Пока… – девушка флифло коротко разбежалась, подобно спортсмену, прыгающему в длину, и действительно прыгнула… Недалеко от вершины параболы прыжка, ее крылья развернулись с шелестом и хлопком, как будто раскрылся большой зонтик на сильном ветру… В следующую секунду она уже летела, медленно набирая высоту, а поднявшись метров на тридцать, развернулась и начала планировать в воздушном потоке, скользя в сторону джунглей.

Кэп-инструктор так увлекся наблюдением за полетом этого фантастического существа, что чуть не пропустил появление Омбоо. Магистр – кругленький смуглый по-своему симпатичный дядька, одетый только в китайскую шляпу, сандалии и широкий пояс с несколькими прицепленными комп-коммуникаторами разных типов, вышел из дверей коттеджа и зашагал к пирсу несколько фальшиво насвистывая мелодию модного в этом сезоне стиля «дзинго-данго». Похоже, у ссыльного было замечательное настроение.

– Сэр Тулл, не так ли? – спросил он, протягивая кэп-инструктору руку.

– Да, магистр Омбоо, – Тулл ответил на рукопожатие, и попутно отметил про себя, что кисть у магистра кажется пухлой, но на проверку оказывается крепкой и сильной.

– Ну, сэр Тулл, что помешало вам воспользоваться приглашением в гостевой домик, где значительно комфортнее, чем на берегу у пирса под полуденным солнцем? Я надеюсь увидеть в вашем лице просвещенного уверенного в себе человека, а не размазню вроде социального контролера, который был тут неделю назад, и у которого на лице читался панический ужас от вздорной мысли, что его тут втянут в эротические игры с флифло.

– Вы удивитесь, сэр Омбоо, но я имел дело с более опасными явлениями, чем игры с симпатичными и безобидными, хотя и странными антропоморфными существами.

– Хоп-хоп! – воскликнул магистр, – вы тоже находите А-эа-о симпатичной девушкой?

– Симпатичным существом, – поправил кэп-инструктор, – видите ли, сэр Омбоо, в моем представлении, «симпатичная девушка», это уже характеристика сексуальности, а я не разделяю мнения о том, что межвидовая сексуальность естественна для человека.

Магистр выпучил глаза и выразительно взмахнул руками

– Вы чудовищно необразованны в вопросах биологии! Вы сейчас сказали дремучую, непроходимую чушь! Такую же чушь несли эксперты, вызванные Эмерж-Жюри. Я практически, краснел от стыда, что в наше время, такие тупицы и неучи считаются учеными! Они нахватались каких-то знаний, но у них не хватает ума хоть немного систематизировать и экстраполировать эти знания на что-то, что выходит за рамки их удручающе скудной фантазии! Вы знаете, откуда взято название «fliflo»?

– Это, – ответил Тулл, – как я читал, аббревиатура от «Flying floresiensis».

– Замечательно! Вы хотя бы что-то читали. А что значит «Flying floresiensis»?

– Я полагаю: это значит: летающее существо с острова Флорес, который находится тут недалеко, тоже на Малых Зондских островах.

– Сэр Тулл, вы меня расстроили, – магистр покачал головой, – Вам ничего не известно об удивительном подвиде человека: «Homo floresiensis». Люди этого подвида, ростом чуть более метра, и весом меньше четверти центнера обитали тут, в этом архипелаге, совсем недавно в палеонтологическом смысле, и исчезли 15 тысяч лет назад. Их малая масса в сочетании с развитым мозгом, позволяющим владеть речью и оперировать сложными артефактами, натолкнули меня на мысль не просто реконструировать этот подвид, но и несколько изменить его фенотип. Идея крыльев для столь легкого разумного существа напрашивалась, вы не находите? Если не находите, то у вас беда с головой.

– Я еще не ответил, а вы уже обзываетесь, – проворчал кэп-инструктор.

– Так, ответьте! Я с интересом послушаю! Я весь в нетерпении!

Тулл плавно поднял ладонь: универсальный жест, призывающий к спокойствию.

– Мне трудно составить детальное представление об этом. Я не владею достаточным объемом данных. Но есть принцип, утвержденный Ассамблеей Компетентных Жюри: нельзя бесконтрольно конструировать разновидности рода Homo, имеющие априори пониженный индекс интеллектуального или физического потенциала.

– Где тут априори!? – возмутился Омбоо, – Про физический потенциал вообще лучше помолчали бы! Где объективные претензии к физическому потенциалу флифло? Вы посмотрите на них! Это здоровая, красивая, гармоничная, позитивная раса!

Кэп-инструктор переместил взгляд вслед за указующим жестом магистра и увидел на крыше коттеджа компанию из полдюжины мальчишек и девчонок флифло. Летучие гуманоиды лопали какие-то фрукты, достаточно метко бросали шкурки в мусорный контейнер, стоящий рядом с пристройкой, и с веселым любопытством наблюдали за развитием спора между двумя своими крупными нелетающими родичами.

– Я не спорю, сэр Омбоо. Эти существа симпатичные и гармоничные, и вероятно, их физический потенциал в порядке. Но интеллектуальный…

– Эти тупицы из Жюри! – перебил магистр, – они просто не дали мне устранить мелкие недоработки! Я уверен: при тонком подборе ген-вектора, можно через два поколения устранить отставание флифло от хомо-сапиенс по интеллектуальному потенциалу. По объективной шкале, флифло отстают очень незначительно. И они сильно опережают человекообразных обезьян, даже таких сообразительных, как шимпанзе и бонобо!

– Эксперты, – заметил Тулл, – полагают, что все не столь однозначно. Во-первых само событие добавления третьей пары конечностей, в смысле – крыльев, причем не очень соответствующих общей биологической логике…

– У биологии нет логики! – снова перебил Омбоо, – у нее есть эволюция! А у эволюции имеется надежный метод проб и ошибок, который мы ускоряем селекцией!

Тулл снова прибег к успокаивающему жесту поднятой ладонью.

– Я не спорю, сэр Омбоо, – я просто напоминаю выводы экспертов. Кроме третьей пары конечностей, в форме, гибридной между крыльями летучей мыши и насекомого…

– Это просто динамически оптимальный тип крыла!

– Возможно, но кроме этого замена сравнительно тяжелых млекопитающих на легкую трубчатую конструкцию, характерную для скелетных структур птиц…

– Да! Замена! Необходимая! Надо было уменьшить массу тела почти на четверть!

– …Привела, – договорил Тулл, – к не совсем ясным изменениям в функционировании центральной нервной системы, и к снижению объективного потенциала интеллекта.

– Если последствия не совсем ясные, – желчно ответил магистр, – то надо выяснять их механизм и устранять, а не кричать «ай-ай-ай» и не запрещать исправление мелких недочетов в очевидно успешном проекте генетического дизайна флифло!

– Не знаю, – кэп-инструктор пожал плечами, – я недостаточно компетентен. Я не готов поддержать или оспорить решение Жюри. Слишком многозначная ситуация.

– Нет! Однозначная! Жюри хлопнуло запретом по мне, но и по флифло тоже! Они уже самостоятельная раса, они живут, размножаются, скоро им будет тесно в этом ареале! Хорошо, что жители соседних островков Ламатами и Эсторени понимают ситуацию и прекрасно относятся к флифло, периодически прилетающим поинтересоваться вкусом урожая на любительских плантациях. Жители вынуждены решать проблему, которую создало Жюри, не позволив продолжить нормальную работу с кодом генов и привести следующие поколения флифло к планируемому потенциалу интеллекта!

– Я не исключаю, что Жюри ошиблось, – со вздохом, произнес Тулл. Ему было понятна бесперспективность спора с магистром на профессиональном поле биодизайна.

– Наконец то! – Омбоо хлопнул его по плечу, – Я сразу почувствовал, что у вас мозги не свернуты набекрень гипер-осторожностью, как у некоторых. Пошли в дом, посидим за кружкой хорошего легкого эля с хорошей закуской, и вы расскажете, с чем приехали. Я сейчас попрошу ребят слетать и притащить подходящей свежей рыбы. Знаете, морская свежая рыба, нарезанная ломтиками в сыром виде и чуть подсоленная, это именно то!

– Каких ребят? – спросил кэп-инструктор.

– Вот этих, – пояснил Омбоо, помахал рукой компании флифло, продолжавших сидеть и лопать фрукты на крыше коттеджа, и крикнул, – Эй! Эй! Я хочу рыбу! Рыбу из моря!..

18
Рыбная ловля в стиле флифло
Звездные дневники и экскурс в прошлое

Пока обещанная правильная закуска к элю не прилетела, хозяин и гость устроились за столом на широком балконе второго этажа в обществе раритетного кофейника, и пили напиток из желудей недавно созданного экваториального дуба. По сравнению с этим, обычный, даже крепкий, кофе показался бы бледной тенью.

– То, что надо при обсуждении серьезной проблемы, – сообщил магистр, делая мелкие глотки из чашки, и листая на экране компа приложения к рапортам «Green Flamingo».

– У меня от этого зелья скулы сводит, – признался Тулл.

– Незначительный побочный эффект, – магистр махнул рукой, – игнорируйте его. Итак, патруль решил, наконец, заняться пышно цветущей шизофренией гуру Канмаха.

– У него действительно шизофрения?

– Да. Замечательная хроническая шизофрения в форме сверхценной идеи. Вы можете почитать классические работы Карла Вернике на эту тему. Конец XIX века, глубокая примитивность моделей, зато популярное, художественное изложение примеров.

– Сверхценная идея это «Великое кольцо»? – предположил Тулл.

– Это оболочка сверхценной идеи, – поправил Омбоо, – а ядром является мессианский комплекс, уверенность в своем предназначении к руководству созданием нового мира, пронизанного справедливостью, человечностью и прочей чепухой. Вокруг этого ядра выстроилась модель, субстрат для которой был взят из НФ-серии Ефремова. Если бы Канмах жил раньше, то выбрал бы что-нибудь вроде Кампанеллы. Оболочка вторична.

– Вы хорошо знали Канмаха? – спросил кэп-инструктор.

– Достаточно, чтобы составить мнение о его психике. Но, вас, видимо, интересует мое участие в проекте. В частности, не я ли подбросил рассаду кробов в первый «ковчег». Честно признаюсь: да, это сделал я с сообщником.

Кэп-инструктор глотнул желудевого кофе и сообщил:

– Считайте, что ваше имя уже в списке почетных граждан Коатлики. Их колония, как пишут в рапортах, не выжила бы без этого фокуса. Но, я не понимаю, откуда вы взяли таких странных синсектов? Почему они на платформе крабов, а не на универсальной гибридной платформе?

– Потому, что универсальная гибридная платформа тогда была в экспериментальном состоянии, и ее перспективы не выглядели достаточно четкими. А наша команда в те времена занималась именно кробами.

– А почему кробов нет в энциклопедии робототехники?

– Они там есть, – возразил магистр, – но там они называются иначе. В историю техники кробы вошли, как тупиковое направление селекции гигаподов. Гигаподы были получены путем глубокой модификации натуральных крабов незадолго до середины прошлого века. Их успешно использовали в уборке мусора, и в простых строительных работах. Делались попытки построить породу гигаподов для сборочных производств, в частности – для проекта «Space Age». Именно тогда я, еще совсем юный, выбрал себе профессию на стыке ассемблерной системотехники и робототехнической бионики. Мы опоздали тогда. Сильно опоздали. В 2069-м наша тема находились на стадии отработки простейших сборочных операций: корректно привинтить одну гайку. Мы смогли дать экспедиции к Альфа Центавра только одну разработку: «donkey-crab».

– Я знаю, – кэп-инструктор кивнул, – вьючно-погрузочный биоробот для грузов весом в пределах центнера. На Калифорнии-Кэйт их сейчас называют просто «осликами».

– …Но, – продолжил Омбоо, отметив реплику собеседника кивком головы, – мы хотели добиться гораздо большего и продолжали двигать тему монтажного краба. Мы удачно применили принцип широкой дискретной дивергенции клонов, и были близки к весьма значительному успеху но… В начале нашего века появилась универсальная гибридная платформа для биороботв – синсектов, и тема монтажных крабов-гигаподов утратила актуальность. Вы, конечно, понимаете: робот – модифицированный бионт не способен всерьез конкурировать с хорошо сбалансированным роботом – псевдобионтом.

– Да, я знаю. Первая универсальная платформа для робототехники стала революцией в отрасли. Но, магистр, давайте шагнем назад. Мы проскочили конец прошлого века и отправку «ковчегов». В частности, появление кробов на борту первого «ковчега»…

Магистр широко улыбнулся и покачал головой.

– Нет, сэр Тулл. Мы ничего не проскочили. Но, я следую логике повествования моих мемуаров, которые сейчас в начальной стадии написания. Во втором томе я планирую популярно изложить полувековой этап доминировании бионтов в робототехнике, их стремительный восход и столь же стремительный закат, выражаясь в жанре поэтов. Я намерен дать сначала стволовую историю робототехники, и лишь затем рассмотреть боковые ответвления, одним из которых, как я узнал от вас, является история кробов, нашедших свою экологическую нишу в надолго изолированной колонии Коатлики.

– Есть идея, – сказал кэп-инструктор, – мне кажется, в мемуарах будет выигрышно смотреться яркий рассказ о том, каким путем рассада кробов попала на борт первого «ковчега». Авантюрные истории хорошо стимулируют внимание читателя…

– Разумная мысль! – воскликнул магистр, – я попробую изложить это в стиле классики авантюрного романа! Шерлок Холмс. Питер Блад. Робин Гуд. Тиль Уленшпигель. Вы согласны побыть моим литературным критиком?

Тулл привстал и церемонно поклонился.

– Сочту за честь, сэр.

– Благодарю вас, сэр. Слушайте черновой вариант. То было время, когда поколение, выросшее после 3-й Мировой войны, в условиях Большого космического Ренессанса, вступало в жизнь с новыми головокружительными надеждами. Первый производящий комплекс на Луне, первый пуэбло на Марсе, первый город на измененной Венере. Вы, конечно, помните: исходно Венера была чудовищно горячей планетой с чудовищно плотной атмосферой из углекислого газа и оксидов серы. Но, в то время, о котором мы говорим, прошло уже более четверти века после элегантного баллистического удара, и Венера успела превратиться в планету-сестру Земли, правда, несколько более жаркую. Впрочем, не будем отвлекаться. Я рассказал об этом лишь, чтобы воссоздать дух того времени. Но, кроме надежд, были и тревоги. На тех территориях, которым достались главные удары 3-й мировой войны, исходно жило полмиллиарда человек, а программы международной гуманитарной помощи довоенного периода исчезли. Для сообществ – победителей судьба гуманитарно-катастрофических территорий была безразлична. В инфосфере ходили прогнозы о следующей войне, 1-й космической, как ее называли аналитики. Развитые страны стремительно создавали новые машины разрушения для абсолютно нового театра боевых действий. Но, несмотря на прогнозы и слухи, и на раскручивающуюся гонку вооружений, большинство людей не верили в возможность подобной войны. Как я уже сказал, доминантой интереса уже тогда была космическая экспансия. А самым выгодным полем для афер стали темы на стыке слухов о войне и ожиданий экспансии. В частности, тема звездолетов. Аферисты говорили: «война или вспыхнет, или нет, но так и так, выиграют те, кто при первой возможности полетит к планетам других звезд». Тут-то и появился шизофреник Канмах с проектом «ковчег». Канмах был просто харизматическим пустозвоном, как все пророки великих религий прошлого. «Великое кольцо» в его проповедях было именно религией. Сам Канмах не собрал бы людей и фонды на свой проект, но некие серьезные аферисты его заметили. Балаган с «ковчегом», увозящим людей с чистыми помыслами в мир счастья оказался именно той ширмой, за которой можно было провернуть грандиозный бизнес.

– А Канмах понимал это? – спросил кэп-инструктор.

– И да, и нет, – ответил Омбоо, – рассудочной половиной своего шизоидного мозга он понимал это, но другая, ведущая половина, убеждала его, что действует перст некого божества, избравшего его своим пророком. Когда первые тревожные рапорты о гемо-коагуляционной чумы совпали с технической готовностью первой серии «ковчегов» к старту, Канмах, без видимых сомнений, сказал, что мир развивается в соответствие с предначертаниями.

– Э… С чьими предначертаниями, магистр?

– Просто: «с предначертаниями». Шизофрения Канмаха проявлялась, в частности, в пристрастии к таким бессубъектным лексическим структурам. Итак, начало эпидемии окончательно убедило Канмаха в истинности «Великого кольца», и он решил сбросить паршивых овец – маловеров с эшелона, везущего стадо восторженных баранов.

– В смысле, – уточнил Тулл, – отправить технических спецов на первом «ковчеге»?

Магистр Омбоо залпом допил желудевый кофе и кивнул.

– Совершенно точно! Когда я увидел на TV-экране лица этих ребят, изуродованные до неузнаваемости дебильными улыбками фанатичного восторга, то сразу понял, что их вульгарно накачали какой-то психотропной отравой, и их дело – труба. Было ясно, что спецов отправляют подыхать, обставляя это, как призовой билет в рай. Я не мог этого предотвратить, но мог подпортить Канмаху эту инквизиторскую выходку. И тут мне подвернулся толковый сообщник… Или я подвернулся ему. Это относительно.

– Сообщник по физическому исполнению акции? – предположил кэп-инструктор.

– Да. И по планированию тоже, – ответил магистр, – Это был отличный парень. У него получалось когда надо – действовать мягко, а когда надо – применять грубую силу. В древности из него вышел бы супер-разбойник, куда там Робин Гуду…

– Гм… А его имя тайна или нет?

– Он представлялся, как Рауди, но это, видимо, прозвище. Рыжий по-исландски.

– Понятно. И вы с ним выполнили трюк с догрузкой контейнера с рассадой кробов?

– Я дал рассаду кробов и рассаду фитэпов, а выполнил Рауди, не знаю, как именно.

Кэп-инструктор настороженно посмотрел на собеседника.

– Стоп! А разве рассады фитэпов не было в штатной загрузке?

– Разумеется, не было! Канмах, по каким-то шизоидным причинам, был радикальным противником любых биороботов, включая и фитоэлектронные процессоры.

– Гм… А как колонисты, по его мнению, должны были организовать информатику?

– Вот так, лапками, – магистр вытянул ладони вперед и выразительно пошевелил всеми десятью пальцами, – труд, это лучший воспитатель, как сказано в изречениях гуру. Я подозреваю, что Канмах ненавидел все нешгайские технологии, включая биороботов, поскольку они растут и размножаются сами, и отучают людей трудиться.

– Гм… А классические мото-роботы, по его мнению, не отучают трудиться?

– Нет, поскольку они не вырастают сами, а возникают, как продукт труда.

– Странная логика, – заметил Тулл, – разве выращивание биороботов это не труд?

– Это не странная логика, а шизоидная, – педантично поправил Омбоо, – я поясню на примере. Вот четыре объекта: миска, ложка, планета и чашка. Найдите один лишний.

– Гм… Я бы сказал, что планета несколько не в тему.

– Нет! – воскликнул магистр, – лишняя ложка. Все круглое, кроме ложки! А вот другой пример. Четыре химических элемента: гелий, неон, аргон и хлор. Какой лишний?

– Вероятно, хлор. Все остальные – инертные газы.

– Нет! Лишний гелий, у него одного нет буквы «о» в названии!

– Ясно, – кэп-инструктор вздохнул, – а есть ли способ предсказать, какой бред придет в голову шизофренику в той или иной ситуации? Что для него окажется самым важным? Круглая форма, или буква «о», или четность числа лепестков ромашки?

– Предсказать можно, – ответил Омбоо, – все мысли и действия шизофреника вертятся вокруг его сверхценной идеи, и за счет этого можно даже управлять им. Я думаю, что субъекты, стоявшие за ширмой, как раз управляли Канмахом в истории с «ковчегами».


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю