Текст книги "Неандертальский томагавк в астроархеологии"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 40 страниц)

– Ясно, – штурман кивнул, – А какой у них яд?

– Синильная кислота. Точнее, цианид.

– Тоже мне проблема, – искренне удивилась Айра, – что мешает имплантировать всем жителям код-вектор с биогенным антидотом?

– Ты говоришь серьезно? – с не меньшим удивлением спросил он.

– Конечно! Одну минуту. Я точно узнаю, сколько времени потребуется Шарк…

– Спроси, – вмешался Фрой, – какие ей нужны данные по биохимии туземцев.

– Ясен хрен, – буркнула она, отходя к окну с коммуникатором в руке.

…

Борт «Worm Bat»

Бортинженер-врач Рами (внутренний монолог).Оса могла бы не хвататься за рацию. Я висела на мониторе, смотрела и слушала весь этот театр абсурда, и начала думать над задачей, как только, так сразу. Конечно, у всех полевых сотрудников патруля встроена защита от таких распространенных ядов, как цианид. Защита известная, изобретена природой в еще Палеозое: буферный омега метгемоглобин. Я думаю, что в природе это потому и появилось, что какие-то древние земные существа вырабатывали цианид, как оружие. У других началась эволюция биохимической защиты. Потом первые вымерли, и механизм защиты тоже исчез… Это наводит на мысль, что нативная жизнь на Гесионе очень молодая. Примерно миллиард лет. Господство самых ранних многоклеточных форм. Геология Гесионы тоже молодая – судя по активности вулканов. Палеозой, as it is. Ладно, с этим разберемся позже. Сейчас у нас другие проблемы… Сначала была идея перелить туземцам миллилитров по пять нашей крови. В смысле, перелить паре сотен туземцев, а через неделю перелить по пять миллилитров их крови остальным. Имей мы дело с нашими солярианскими колонистами, попавшими в такую ситуацию – так бы и следовало поступить. Но, у туземцев биохимия устарела на сто лет. От пяти мл нашей крови они вообще могут навсегда уйти в Страну Розовых Единорогов, не хуже чем от цианида. Так что – простое решение отменяется, и надо работать по-взрослому.

Многошаговая процедура расчета-выбора, а затем генерации-синтеза кода-вектора под заданную пару химия токсина – биохимия защищаемой мишени. Рутина. На мою долю приходится один процент работы (или даже меньше). Про остальное думает комп. А я, параллельно, думаю про другие туземные проблемы, как объявленные экономическим председателем Март Лайтом, так и необъявленные. Ключевой вопрос, это демография. Существует «теория чертовой дюжины»: население молодой колонии «на комфортной свободной территории под открытым небом» удваивается каждые 13 лет. Это нетрудно вывести из прогнозов рождаемости и смертности. Итак: первые колонисты, две тысячи человек, прибыли на Гесиону около 80 лет назад. Значит, сейчас население, по теории, должно было быть примерно 120 тысяч. А практически – 9 тысяч. Возможно, в теории какая-то ошибка? Ведь эта теория опирается только на древнюю статистику Земли для «молодых развивающихся стран», и на три космические колонии: Венера в Солнечной системе. Эврика в системе Альфы Центавра. Рохи в системе субкоричневого карлика Мангароа, на периферии Солнечной системы. Рохи, заметим, притянут слегка за уши, поскольку тамошняя колония вообще формировалась необычно. Некоторые эксперты добавляют четвертый пример: Марс, но он тоже притянут за уши. В общем: «теория чертовой дюжины» толком не проверена, хотя на вид очень логична и обоснована.

Теперь: что мы имеем на Гесионе? Свою статистику этот Март Лайт пока не дал. Он ссылается на необходимость привести данные в удобную форму. Но что-то нетрудно определить прямым наблюдением. Например: на площади на торжественную встречу собралось достаточно жителей для статистической выборки. Считаем среди них доли разных демографических групп, и видим странность: почти нет парней и девчонок в возрасте 17–20 лет, и вообще нет женщин с детьми старше года? При этом доля явно беременных женщин и женщин с детьми до года достаточно высока. Это невозможно объяснить хищной фауной и вулканами… Надо сообщить Змею, пусть подумает…

…

Город Афины на Гесионе.

Вечер и следующее утро по местному времени.

Типичные жилые строения единственного в колонии города (носившего имя Афины) представляли собой, судя по всему, «мини-кампусы» на сотню человек. Домик, куда, после беседы с Март Лайтом, проводили «гостей» принципиально отличался от этого стандарта, и напоминал земной коттедж на большую семью. В коттедже имел место «персонал» из тинэйджеров: три парня и одна девушка. Звали их соответственно: Энг, Гарм, Атал и Ионе. Все четверо принадлежали, похоже, к некой смешанной африкано-европейской расе, выглядели симпатичными, толковыми и физически развитыми, но относились к функциям по опеке «гостей» с явно преувеличенной серьезностью. Как заметил Нген (после неудачной попытки за ужином пофлиртовать с девушкой):

– То ли они дикие, то ли, что вероятнее, им запретили близкие контакты с нами.

– …То ли, – весело добавила, Айра, – ты не соответствуешь вкусам Ионе.

– Допустим, – ответил он, – а соответствуешь ли ты вкусам хоть одного из парней?

– Наезд? – лаконично спросила она.

– Научный вопрос, – уточнил он.

– Флэш! – Айра повернулась к напарнику, – Как думаешь, имеет смысл проверить?

– Если у тебя есть настроение, – ответил тот. Постоянство сексуальных контактов не входило в привычки этой парочки коммандос.

– Ха! – объявила Айра, потирая руки, – ну сейчас, сейчас…

…И она направилась к туземцам-тинэйджерам, которые, устроившись на крыльце, занимались обсуждением чего-то, вероятно – не слишком серьезного (лица не были напряжены так, как при обслуживании быта «гостей»). Появление Айры среди этой компании, по законам эротического жанра, должно было привести к стремительному «западанию» на нее одного, а возможно, даже двух субъектов мужского пола, но… Примерно через четверть часа, мисс коммандос вернулась обратно к Фрою и Нгену в состоянии глубокого изумления, и проворчала:

– То ли парни здесь неправильные, то ли со мной что-то не так.

– Я, – флегматично заметил Нген, – уже обращал твое внимание, Оса, на твою излишне подчеркнутую поджарость форм и миниатюрность рельефных элементов….

Фьють! Ладонь Айры, раскрытая к небу и развернутая ребром к собеседнику, очертила короткую дугу и, казалось, прошла сквозь шею штурмана. На ускоренной видеосъемке, просмотренной в замедлении, было бы видно, как Нген мягко наклоняется в сторону, пропуская ударяющую руку мимо себя, а затем принимает исходное положение, но при обычном взгляде могло показаться, что Айра нанесла удар по голограмме.

– Дерешься, – констатировал штурман, – Шуток не понимаешь.

– Я же не всерьез, – возразила она, – учебная скорость, ты видел.

– Все равно, это некультурно, – сказал он, – Давай, лучше ты отрапортуешь о разведке.

– Не о чем рапортовать, Змей. По факту выходит: ты прав.

– Интересно, – сказал он, – что это корреспондирует с соображениями Шарк.

– И какие это соображения? – спросила Айра.

– Я расскажу перед сном и тихо, – ответил штурман.

…

Утром, к финалу завтрака, в коттедж заявилась делегация взрослых туземцев. Кроме знакомого Март Лайта, еще двое – мужчина и женщина, на вид его ровесники.

– Зари Соли, – начал Март повернувшись в сторону дамы, – представляет комитет по здоровью, а Керн Корн… (Март повернулся к мужчине)… – представляет комитет по производству Совета Экономики. Гости не против такого состава за столом?

– Гости не против, – подтвердил Нген.

– Я пытаюсь, – сказала Зари, – понять идею ваших экспертов о защите от яда оозов.

– Очень хорошо, что ты с этого начала, – штурман улыбнулся, – Мы готовы сегодня примерно в полдень принять с нашего скэтера дрон – контейнер со штаммом вируса-носителя кода-вектора. Останется распространить этот вирус. Я бы предложил вам экстренно вызвать сюда все группы с отдаленных территорий, и дальше – обычным методом. Иммунитет установится примерно через три дня. А точный момент можно определить по нормализации температуры тела после некоторого ее повышения.

– Мы, – осторожно произнес Керн Корн, – не хотели бы обижать вас недоверием.

Возникла пауза. Нген некоторое время молча улыбался, а затем ответил.

– Если бы нас могло обидеть ваше недоверие, то мы бы обиделись еще вчера вечером. Ваши, как бы, тайные меры предосторожности выглядели настолько грубо, что они, я полагаю, могли бы обидеть непрофессионала. А мы – профи, и у нас есть лишь легкая досада… Нет, не на ваше недоверие, а на вашу, скажем так, недальновидность.

– Иногда, – заметил Март Лайт, – некоторая доля сомнений оправдана.

– Подозрений, ты хотел сказать? – иронично поправил его Фрой, – давай прямо, Март. Нечего ходить вокруг да около. Сомневаться в нашей компетентности, это несерьезно. Никто не отправит некомпетентную экспедицию на дистанцию дюжина световых лет. Значит, у вашей команды есть сомнения в наших целях. Это называется: подозрение.

– Это подозрение, – продолжила Айра, – возникло вчера ближе к вечеру. Не пытайтесь спорить. Бесполезно. Если прокрутить видеозапись, то это будет видно по мимике.

– Так, – произнес Нген, – что случилось? Может быть, мы затронули тему, на которую наложено табу в вашем обществе? Или мы задали запрещенный вопрос? Или некий специальный тест дал отрицательный результат? Сработал какой-то механизм вашей психологической самозащиты? Или технической защиты? Возможно, это механизм, о котором вы мало знаете. Механизм, который создан не вами, но в который вы верите, поскольку считаете, что он защищает вас от некой опасности. Механизм, а точнее робот, автоматическое устройство, которое отправлено в ковчеге вместе с вами…

– Март! – воскликнула, Зари Соли, – этот человек читает твою мимику!

– Да, – невозмутимо подтвердил штурман, – я задаю вопрос, и наблюдаю за движением глазных яблок собеседника. Этот метод придуман в Китае три тысячи лет назад.

– Это был недружественный поступок, – холодно заметил Керн Корн.

– Это был необходимый поступок, – отрезал Фрой, – потому, что вы, после всех ваших заявлений о прямоте и честности, морочили нам голову, и скрывали, что какой-то ваш доисторический тестер опознал в нас хунхузов. Ну, и что теперь?

Март Лайт смущенно опустил взгляд, будто рассматривая что-то на столе.

– Поймите, мы не можем вообще игнорировать срабатывание защиты.

– Защиты от хунхузов? – язвительно поинтересовалась Айра.

– Мы не знаем, от чего эта защита, – ответил тот, – но если защитный робот уничтожил программы ориентации антенны на информационный узел Великого кольца…

– А что предшествовало срабатыванию этого робота? – перебила она.

– Ваше появление, это понятно.

– Так. А более конкретно? Робот ведь сработал только во второй половине дня.

– Я сейчас уточню, – вмешался Керн Корн и быстро вышел за дверь.

Нген проводил его взглядом и повернулся к Зари Соли.

– Так, что ты хотела спросить про защиту от цианидов, в частности, от яда оозов?

– Я хотела понять принцип.

– Принцип несложный, – ответил он, – мы синтезировали вирус, который встраивает в генетический код фрагмент, синтезирующий омега-метгемоглобин. На динамику нормального гемоглобина это не влияет. Омега-метгемоглобин связывает цианид интенсивнее, чем гемоглобин. Это защита от широкого класса дыхательных ядов.

– Нген, а такое вмешательство в биохимию организма не может быть опасным?

– С чего бы, Зари? Это просто еще один глобулин в крови, наряду с множеством глобулинов – антител обычного типа и интерферонов.

– Девушка подозревает, – иронично предположил Фрой, – что мы планируем заразить туземцев смертоносным вирусом. Такой чисто хунхузский поступок.

– Ты гонишь, Флэш! – вмешалась Айра, – настоящие хунхузы заразили бы туземцев в первый же день. Они бы прилетели, зараженные смертоносным вирусом, и готово.

– Ты слишком прямолинейно мыслишь, Оса. А хунхузы всегда идут в обход.

– Кого вы называете хунхузами? – спросил Март Лайт.

– Ты ничего не знаешь о хунхузах!? – Айра изумленно подняла брови, – Слушай сюда! Хунхузы, это самые коварные враги человечества в нашей галактике. Именно из-за их происков бутерброды падают маслом вниз, а мухи влипают в самый вкусный джем!

– Эй! – строго перебил Нген, – Хватит хулиганить!

…

23
Окрестности Эпсилон Индейца Ba-Bb
Борт скэтера «Green flamingo» и колония на Коатлики
Великая Весенняя Волна

Навигатор Ван, не отрывая взгляд от монитора, поднял большой палец правой руки к потолку кабины. Матрос-универсал Нокс коротко ударил кулаком по своей ладони.

– Вау! – воскликнула бортинженер Укли, – мы сделали это!

– Строго говоря, – заметил Ван, – это сделали ребята на станции отправки, а мы только поймали это.

– «Только»!? – возмущенно переспросила она, – Поймать посылку, отправленную через «кротовую нору» в абсолютно пустой сектор космоса, это, по твоему, «только»?

– В абсолютно пустой, – согласился Нокс, – Именно поэтому, посылку можно было без особых проблем найти и поймать. Но я думаю, что принижать нашу роль было бы не…

– Я не принижаю! – перебил навигатор, – Я просто расставляю акценты. А теперь, что касается моего отношения к действиям нашей команды… Алло, экипаж! Это было по-настоящему круто! «Green flamingo» rules! HHHaaa!!!

– Тогда, – подвел итог Нокс, – я начинаю варить праздничный имбирный пунш в честь приема первой межзвездной бандероли в истории человечества, а может быть, и всей галактики. Ван, я ведь не нужен для разворота на обратный курс?

– Да, – навигатор кивнул, – Ты и Укли можете переключаться на праздничный креатив. Маневр возвращения к B-Индейцу я отработаю сам… Если меня будут надлежащим образом развлекать и петь дифирамбы моему мастерству звездного кормчего.

– Развлечение первое, – сказала Укли, читая несколько строк из открывшегося бокового окна на своем мониторе, – Ван, готовься сложить самый высокий матерный зиккурат.

– Ну…? – напряженно произнес навигатор.

– Ты готов? Я читаю директиву штаба патруля.

«Команде «Green flamingo». Отличная работа, коллеги! Примите наши поздравления и начинайте отработку следующей задачи. Поскольку масса бандероли превышает пять центнеров и поскольку содержащиеся там материалы нежелательно подвергать риску, неизбежному при парашютирующем сбросе с орбиты в условиях близости Коатлики от одной из субзвезд (коричневых карликов) системы, принято решение. По окончании на Коатлики сезона ранней весны, неблагоприятного для аэронавтики, рекомендовать экипажу (при отсутствии явных препятствий к этому) выполнить лэндинг патрульного скэтера на Коатлики. Экипажу предлагается самостоятельно планировать действия по поиску разведданных на месте лэндинга (исходя из длительности парковки 50 суток). Участие экипажа в ремонтных работах колонистов после вероятных ранних весенних разрушений, остается на усмотрение экипажа, но приветствуется. Подпись: К.Ш.».

…Навигатор Ван медленно подвигал нижней челюстью, а затем, без единой запинки, произнес 45 грубых ругательств (по числу суток планируемой парковки), связав их в единую смысловую композицию, описывающую генезис, физические особенности, состояние интеллекта и сексуальные привычки участников Коллегии Штаба.

…

На Коатлики пришла ранняя весна Вицлипуцли. Когда на Земле говорят, что пришла ранняя весна, то имеют в виду климатический процесс, длящийся, по крайней мере, несколько дней. Но на Коатлики весна приходили в конкретный момент: когда планета, двигаясь по своей орбитальной восьмерке, попадала в «гравитационный клин», резко оказываясь рядом с одним из двух «солнц» (в данном случае – рядом с Вицлипуцли). В результате синхронного воздействия теплового излучения и гравитации «коричневого карлика», мощная ледяная кора, выросшая за зиму над глубоководной частью океана, трескалась, освобожденная на этой линии масса воды вырывалась на свободу, и сразу формировала циклопическую приливную волну. Через четверть часа с момента начала весны, эту волну можно было отчетливо наблюдать с 500-километровой орбиты…

Укли тряхнула головой, желая убедиться, что действительно смотрит в иллюминатор реального корабля, а не пребывает в слегка кошмарном сне.

– Мальчишки, я не врубаюсь, какие габариты у всего этого.

– Есть же монитор-дальномер, – заметил Нокс, – там все понятно. Протяженность волны примерно 2000 километров, ширина подошвы – 200 километров, а высота – 400 метров. Естественно, такая волна с легкостью взламывает лед… А когда волна выплеснется на континент, ее высота упадет примерно вдвое. Тут физика примерно как у цунами.

– У цунами, – возразил Ван, – подошва более короткая.

– Да, – матрос-универсал кивнул, – поэтому я сделал оговорку: «примерно».

– Скорость волны 210 метров в секунду, – прочла Укли с монитора, – Неужели это здесь происходит каждую весну? В смысле каждые сто дней?

– Ну… – навигатор пожал плечами, – сама посуди: при таких параметрах орбиты иначе просто быть не может. Закономерное, легко моделируемое физическое явление.

– Блин… – произнесла она, – мне кажется, надо позвонить шкипу и предупредить.

– Ты можешь позвонить, – ответил он, – но вряд ли ты сообщишь Арто что-то новое. Я полагаю, они уже давно сидят в бронированной части Центр-тауна, поскольку три часа назад он сказал, что легкая часть построек демонтирована и убрана на склад.

Борт-инженер снова тряхнула головой.

– По-моему, все-таки лучше, если шкип будет на связи во время прохождения этого водяного монстра по континенту.

– Никаких проблем, – согласился навигатор, – вызывай Арто. Поболтаем о природе и о погоде, о королях и капусте… Все равно, сейчас и нам, и ему нечего делать.

– О королях и капусте… – пробормотала она, щелкнув значок видео-вызова.

Через несколько секунд на экране появилось изображение внутреннего пространства бронированного бункера в основании Центр-тауна. На вид – то ли пассажирский трюм океанского корабля, то широкий салон авиалайнера типа «несущий фюзеляж».

– Привет, экипаж! – сказал Арто, появляясь в боковом поле картинки, – вы уже успели посмотреть сверху на чудо коатликианской природы?

– Привет шкип, – отозвалась Укли, – мы, собственно, продолжаем смотреть, и немного беспокоимся. Эта волна выглядит действительно большой.

– Волна, как волна, – встряла Ба-Гу, появляясь рядом с Арто, – немного выше средней и существенно меньше максимальной. А вы пишете это на видео?

– Разумеется, пишем, – подключился Ван.

– О! Классно! Потом сбросите файл, ага? А то у нас со спутника изображение не очень качественное, а когда мы объясняем детям в школе, хочется показать хорошее кино.

– Ого! – вмешался мелкий персонаж лет шести, залезая на колени к Ба-Гу, – Это такой космический корабль? Круто!

– Знакомьтесь, – сказала Ба-Гу, – этого парня зовут Фесто.

– Я фестивальный! – гордо добавил мальчишка, усаживаясь поудобнее.

– Сюрприз! – отреагировал Ван, – Я тоже.

– А ты после какого фестиваля родился? – спросил Фесто.

– После большого фестиваля цветов на Гаити, – ответил штурман.

– Ого! А я после фестиваля первого летнего урожая. А Гаити, это где?

– Это остров на Земле, чуть восточнее перешейка между двумя Америками.

– А! Знаю! Там круто! Там большие деревья прямо на грунте. А у нас деревья только в городе, потому что зимой на грунте они бы замерзли. Зато у нас большие подсолнухи. Такие большие, что почти как ваши деревья. Вот! А вы сегодня прилетите сюда? Мне хочется полазать по космическому кораблю. Мы с Арто договорились, что мне можно полазать, если я не буду трогать кнопки. Так вы когда прилетите?

– Как только сможем безопасно приземлиться, – ответил Ван, – смотря по погоде.

– А… – ребенок ненадолго задумался, вероятно, подбирая слова, – А правда, что вы привезете кробов, которые умеют строить большие колпаки, величиной с гору?

– С небольшую гору, – уточнила Укли, – и это не кробы, а синсекты.

– Не важно, – Фесто махнул рукой, – Главное, чтобы поместилось озеро и фламинго.

Ба-Гу вздохнула и потрепала его по макушке.

– Ужас! Киндеру рассказали про фламинго, и теперь он от них фанатеет.

– Это я виноват, – признался Арто.

– Почему виноват? – возразила она, – ты здорово рассказал.

– Про архитектурные колпаки, это вот к кому, – сообщила Укли, ткнув локтем Нокса.

– Я сейчас покажу картинку, – сказал он, – В вашем видео-стандарте не очень удобно выделять суб-экран, но… Вот, по-моему, получилось.

– Ух! – выдохнул мальчишка, – Это какой величины?

– Два километра в диаметре, четверть километра в высоту, три квадратных километра площадь, – ответил матрос-универсал, – классический проект типа «Анкоридж». Если посмотреть инструкцию к билд-синсектам, то там написано, что они могут возводить купольные конструкции даже несколько большего размера, но я бы рекомендовал не превышать классические габариты. Так надежнее. И для озера с фламинго хватит.

– А волна? – спросила Ба-Гу.

– Волна, это, конечно, проблема, – согласился Нокс, – но давление воды при волновых ударах это несложно считаемая величина.

– Дело не только в давлении воды, – пояснила она, – У нас волна тащит очень крупные обломки льда, и это самое неприятное, понимаешь?

– Конечно, надо все проверить на моделях небольшого размера, – ответил он.

Коатликианка покачала головой.

– Прежде всего, это надо увидеть. Есть еще один свободный канал? Я покажу.

– Каналов сколько угодно, – сказала Укли, – 27 мегагерц подойдет?

– Да. Я сейчас попрошу ребят подключить вам картинку с Авантюра-таун.

– Это, – пояснил Арто, – практически, на берегу океана, во фиорде.

– Мы сможем посмотреть на волну в момент выхода на берег? – спросил Ван.

– Вот-вот, – Ба-Гу кивнула, – Это дает представление… Там есть удачно размещенная телекамера, в скалах в устье фиорда. Панорама океана… Сейчас увидите.

…

…Панорама океана выглядела, как бесконечная, почти гладкая заснеженная равнина, казавшаяся блекло-алой в свете Вицлипуцли. «Коричневый карлик» (на самом деле не коричневый, а цвета раскаленной сковороды), занимал, казалось треть неба. Картина выглядела абсолютно статичной, если не считать струек поземки, иногда создававшей миниатюрные снежные торнадо. А потом, над розоватым горизонтом, начала медленно подниматься пестрая серо-белая стена. Казалось, она не приближается, а просто растет, постепенно сближаясь с полосой таких же серо-алых облаков в небе. Но, вскоре стало видно, что и облачная полоса, и пестрая стена приближаются. Размер волны сначала не ощущался, и лишь когда она оказалась на расстоянии нескольких километров от точки видеосъемки, стало понятно какого она размера, и почему она пестрая. Свинцово-серая громада океанской воды с легкостью тащила на своей спине сотни ледяных обломков, некоторые из которых – размером с полновесный айсберг. Перед фронтом волны, лед рвался, как тонкая бумага. Огромные куски ледяного поля взмывали на гребень, как по быстрому эскалатору. Верхушка волны, почти достигавшая низких облаков, внезапно изогнулась и начала рушится вниз, как бесконечный водопад… Еще секунда, и фронт гигантской волны полностью закрыл обзор. Объектив (размещенный на высоте полста метров) захлестнуло. Сквозь толщу серой воды проглядывали тени ледяных глыб. Это продолжалось недолго, но у наблюдателей у экрана возникло чувство, что телекамера находится под водой целую вечность. Когда волна, все же, прошла, то сквозь капли на объективе стал виден серый чуть розоватый океан, по поверхности которого медленно кружились водовороты, то втягивая, то выбрасывая крупные и мелкие куски льда.

Укли почесала в затылке и произнесла.

– Ни хрена себе…

– Сейчас будет серия вторичных волн, – как ни в чем не бывало, сообщила Ба-Гу, – вы можете посмотреть на форвардную волну, она придет через сорок минут, и она самая высокая. А пока можно наблюдать за движением волны по долине. Она докатится до Центр-Таун и до небольшого внутреннего моря, что рядом с нами, примерно за час.

– А в ней есть камни? – спросил Нокс, – такая волна должна захватывать их в долине.

– Редко, – Ба-Гу покачала головой, – почти все крупные объекты, которая волна могла унести, предыдущие волны давно выбросили к подножью горной гряды, в полтораста километрах за нами. Ты забываешь, что волна прокатывается дважды каждый наш год. Некоторые камни откатываются с волной назад. Но таких не так много. В основном, на маршруте движения волн остался только песок и щебень.

– Я бы, – заметил Ван, – не рискнул строить новый город вблизи океана.

– Поэтому… – коатликианка улыбнулась, – он и называется Авантюра-таун.

– У продуманных авантюр обычно есть смысл, – заметил навигатор.

– В этой тоже, – сказала она. – Ты же видел нашу карту. От Центр-таун до океана тут примерно 400 километров, а когда-нибудь нам понадобится океанский порт. Летом по океану удобно будет добираться до континента на той стороне.

– На той стороне океана? А там есть что-то интересное?

– Наверное, есть, – ответила Ба-Гу, – не может же быть, чтобы на целом континенте не нашлось ничего интересного. Но пока на том берегу у нас один поселок, команда ребят экстремалов, типа разведчиков. Поселок построен четверть нашего века назад, меньше четырнадцати ваших лет. По некоторым признакам, на том берегу перспективно.

– Слушай, Ба-Гу… – Укли постучала по экрану, на который была выведена карта-схема коатликианской колонии, – почему у вас такая странная география расселения?

Ба-Гу фыркнула, оттопырила большие и указательные пальцы обеих рук, и соединила наподобие цикла. Жест «Великое кольцо» (означавший у туземцев глубокий сарказм в отношении какого-нибудь высказывания или действия), и пояснила:

– Канмах со своими подручными хотел отправить наших предков на самую опасную планету, в самое опасное место, поэтому программа была сделана так, чтобы посадить обитаемый модуль ковчега в сужении долины, открытой на восток к океану.

– По-моему, – вмешался Арто, ласково положив руку ей на плечо, – ты демонизируешь Канмаха и Ко. Возможно, программа просто искала удачную речную долину…

– Ты классный, – перебила она, накрыла его ладонь своей ладошкой, и быстро-быстро погладила подушечками пальцев – …Но ты иногда слишком добрый! Ты хочешь найти оправдание этим уродам. Пойми: такой алгоритм выбора не объясняется случайной оплошностью. Слишком все хорошо рассчитано. Ты увидишь, что происходит, когда волна докатывается дотуда. Я переключу канал…

…

Точка лэндинга для «ковчега» действительно была выбрана крайне неудачно. Если бы команда «Green flamingo» не обладала объективной уверенностью, что отправители «ковчегов» понятия не имели об особенностях климата Коатлики, то Ба-Гу сумела бы доказать им свою «теорию злого умысла». Нетрудно было догадаться, что сразу после лэндинга ковчег располагался лишь немного в стороне от сухого русла, проходящего примерно по центру долины, сжатой с двух сторон длинными пологими скалистыми грядами. Возможно, программа-анализатор идентифицировала это место, как хорошо защищенную зону с мягким морским климатом на берегу полноводной реки. Откуда программе было знать, что каждую коатликианскую весну по этой долине катятся циклопические приливные волны океана, вскрывающегося после зимы? Здесь, в долине, возникало естественное усиление волны, и 300-метровый цилиндр – обитаемый модуль «ковчега» оказался на ее пути в первую же весну… Удар водно-ледяной массы отбросил модуль, как мяч, впечатав бортом в базальтовую скалу. Там модуль и остался, чудом не опрокинувшись. Лопнувшая обшивка на основательно вмятом борту была грубо залатана металлическим листом, а стабильность положения модуля обеспечена аляповатыми, но мощными сварными фермами, которые запросто смогли бы конкурировать по массивности с основанием Эйфелевой башни…

…Сейчас на экране можно было наблюдать, как волна врывается в сужающуюся часть долины, вздымаясь выше окружающих скал. На четверть часа возникла полноводная и стремительная река, усеянная ледяными глыбами и мчащаяся вверх, против уклона, как будто игнорируя закон всемирного тяготения… Цилиндрический модуль исчез под ее сероватой с тускло-алыми отблесками поверхностью, а затем вал покатился дальше по долине, оставив после себя лишь бурный ручей, текущий обратно, в сторону океана, и несколько осколков айсбергов, застрявших в решетке ферм.

…Канал снова переключился на прием с камеры в скале на берегу океана, недалеко от Авантюра-Таун. На горизонте уже поднималась новая циклопическая волна: форвард вторичной серии. Она почти не уступала размером первой, основной волне, но несла значительно меньше льда. Вдалеке она двигалась гладко. Но по мере приближения к берегу, ее гребень начинал загибаться вперед, превращаясь в классическую «трубу»…

– Мечта фанатов серфинга! – воскликнула Укли.

– Не годится, – авторитетно возразил Ван, – Волна-то хорошая, но пляж ни на фиг…

– Бац… – прокомментировала Укли, когда волна накрыла телекамеру.

– …Блин! – растерянно произнесла Ба-Гу, – связь пропала.

– Что-то врезало по объективу, – предположил Нокс, глядя на экран, где изображение крутящейся воды сменилось серыми черточками фоновых помех.

– Нет! – Ба-Гу сжала кулаки, – Вообще вся связь с Авантюра-Таун пропала!

– Так! – резко сказал Арто, – Экипаж! Готовимся к спасательной операции!

…

Даже когда вся серия «больших весенних волн» прошла, лететь на помощь Авантюра-Таун на сравнительно легкой технике, что имелась в Центр-Таун, было бы безумием, точнее – самоубийством. Вслед за волнами пришел шторм, с порывами ветра до полста метров в секунду, швыряющий ледяную крошку, как дробь из охотничьего ружья. Но «альбатросы» вполне могли работать в таких условиях, и две такие машины вылетели практически одновременно. Первый: «альбатрос» из Центр-Таун, стоявший в ангаре с момента прибытия шкипера Арто. Второй: с 500-километровой орбиты, с борта «Green flamingo». Первый пилотировал шкипер. В кабину за его спиной набилось (как селедки в бочку) четверо крепких туземных парней: «аварийная бригада». Второй пилотировал матрос-универсал Нокс, находившийся в этой машине в одиночестве, но с контейнером «комплект-911» по стандартам Патруля Солярной ассоциации.

Появление двух «альбатросов», вынырнувших, подобно летучим призракам, из снежно-ледяной почти непроницаемой пелены шторма, на закате Вицлипуцли было воспринято жителями Авантюра-Таун, с глубоким изумлением. У них (как и у любого, кто по своей профессии не связан с экстремальными спасательными операциями) в голове просто не укладывалась возможность летать в таких погодных условиях…

– Ну, вы вообще…

– …Офигеть!

– …Солярианские пилоты – монстры!

– …Круче некуда!

Вот такими репликами (сопровождаемыми традиционным хлопаньем по плечам и по спинам сквозь толстые полярные куртки) они встретили прибывшие команды. Когда «альбатросы» были успешно загнаны в резервный ангар, а «комплект-911» выгружен и доставлен в основной корпус Авантюра-Таун, мэр Биарм (по внешности, этнический американский монголоид – то ли северный индеец, то ли эскимос) коротко сообщил.