Текст книги "Хроники Сергея Краевского (СИ)"

Автор книги: Александр Архиповец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 27 страниц)

И в нем я вижу приговор,

Что мне не быть с тобою рядом.

Волшебной встречи нашей сон

Развеян будет очень быстро.

Нам не пройти с тобой вдвоем

По жизни путь любви тернистый.

И счастья краткий миг уйдет,

Любви угаснет мир лучистый.

И в сумерках она умрет ‑

Так жаль, но все свершится быстро.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. РИЗА

Черт побери! Неужто все правда? Но ведь это же безумие... безумие чистейшей воды. Полнейший бред! Ну, да ладно, сейчас посмотрим".

Сергей резко сел. Крутнувшийся калейдоскопом мир принял вновь более‑менее четкие контуры. Невероятно! Но, к превеликому сожалению, все осталось на своих местах: и кокон, и зонд, и, как следствие, кошмар произошедшего.

Тоска и страх вновь завладели душой. Да, он по‑прежнему замурован в перламутровом склепе. Надежды тщетны, и выхода нет. Но на этот раз волна безнадеги быстро отступила. Он все еще жив и, похоже, здоров. А это уже не так мало.

Сергей еще раз повнимательней прислушался к себе. Он был готов ко всему: боли, слабости, головокружению. Но ощущал легкость и силу. Казалось, подвернись ему сейчас камень, то он выжмет из него воду.

"Да, кстати, как там моя рука?" ‑ Краевский поднес ладонь к глазам и ахнул.

Руки было не узнать, так сильно она изменилась. Густо поросшая золотистыми волосками, мощная рука атлета могла принадлежать кому угодно, но только не ему. Также теперь выглядело и все тело ‑ сильное и красивое. С живота бесследно исчез шрам от аппендицита, а с кисти ‑ наколка.

Немного поиграв вновь обретенными мускулами, Сергей саркастически усмехнулся:

"Хоть сейчас на соревнования по body building... И так, из гадкого утенка сделали прекрасного лебедя. Ну, да ладно... А в душе моей тоже покопались? Хотя восприятие мира, вроде бы, прежнее. Но можно ли ему теперь доверять?"

Раздраженно пожав плечами, Краевский, отбросив сомнения, выскочил из кокона и глянул в немое прежде зеркало. На сей раз оно ответило, показав его изображение. Пришлось на время задержаться. Да уж! Новая плоть не шла ни в какое сравнение со старой, родной.

"Шалит дьявол! Ох, и балует, бестия! Искушает, да еще как. Что же ему нужно взамен? Совесть? Память? Душу?" ‑ размышлял Сергей, рассматривая свое лицо.

Несмотря на появившуюся за время сна небольшую золотистую бородку, признать его было можно. Хотя... хотя... ‑ происшедшее значительно изменило внешность. Особо выделялись глаза. Они, как драгоценные изумруды, сияли неестественно ярким пламенем, жгли и пугали своей глубиной. Черты лица стали резче. В них появилось нечто чужое и даже зловещее.

Не выдержав, Сергей отвел взгляд в сторону. Перемены его нисколько не радовали. Это был не он, а какой‑то мутант, нелюдь. Пусть даже и красивый...

Стараясь не думать о том, что произошло, не торопясь, подошел к старой одежде рыболова, нащупал в кармане пачку "Marlboro" и газовую зажигалку, присел возле пульта. С отвращением вдыхая ментоловый дым, затравленно посматривал по сторонам. Курил Сергей без малейшего удовольствия, назло всему окружающему миру ‑ до головокружения, до тошноты. На душе стало еще тоскливее. Сплюнув от бессилия, злорадно швырнул дымящийся окурок на сияющий чистотой перламутровый пол и какое‑то время тупо на него смотрел. Поднимавшийся вверх дымок быстро исчезал. Вскоре от него не оставалось и следа.

"Так же рассеется и вся моя непутевая жизнь", ‑ тяжко вздохнул он.

Затем мысленно пробежал по своей биографии и последним событиям. Вроде бы все на месте. Но все же чувствовалось, что где‑то рядом существует и нечто иное, пугающе огромное и чуждое. Казалось, достаточно небольшого усилия, чтобы войти в неплотно прикрытую дверь... но это только казалось.

Зато перстень теперь был впору и прокручивался на пальце с большим трудом.

Вновь нахлынули сомнения, заставили вернуться к зеркалу.

Внимательно рассматривая свое и в то же время чужое, не‑знакомое отражение, Сергей внезапно понял, что ему в наследство от незнакомца достались и его черты.

"Так вот в чем дело! Я стал похож на дьявола. Неужто это цена спасения? Что ж, может, так оно и лучше. Проще будет выжить".

Теперь кое‑как, пусть с натяжкой, но все же вязалась логическая цепь. Ее звеньями стали: "корона дьявола", кровь незнакомца с чуждой ДНК, царапина, послужившая для них воротами, и, конечно же, чудотворный кокон. И вот результат. Вместо Краевского на свет Божий явился эдакий монстр с горящими глазами и богатырской внешностью. Неудивительно, если изменилась и физиология организма. Того и гляди, прорежется телепатия или телекинез. Но левитировать пока некуда. Да и, честно говоря, как это делать, Сергей не представлял. Зато есть и пить хотелось зверски.

"Как бы там ни было, но пора отсюда выбираться, ‑ решил он и, не придумав ничего лучшего, направил перстень в сторону предполагаемой двери. ‑ Мышеловка, отворись!"

Камень на перстне сверкнул знакомым лучом, и ранее невидимая дверь мягко отошла в сторону. Путь к спасению был открыт...

Однако особо порадоваться Сергей не успел. Похоже, энергию для этого маленького "чуда" камушек позаимствовал у него. Чувство было таким, словно кто‑то сзади саданул обухом по башке. На что она отозвалась дикой болью.

Краевский, зевая и пошатываясь, тер непослушными пальцами виски: "Так вот чего стоят новые способности. Не больно‑то разгуляешься. Хоть бы скорее отпустило!"

Немного оклемавшись, подавил первый порыв немедля выскочить вон. Вначале нужно принять надлежащий вид. Предлагаемый гардероб особым разнообразием не отличался. Пришлось комбинировать из одежды рыболова и дьявола. Трусы удалось натянуть свои, джинсы в поясе тоже кое‑как сошлись, но стали коротковаты. А вот футболка и рубашка не соответствовали новым параметрам. Благо свитер растягивался, хотя, недовольный совершенным насилием, жалобно трещал. Безнадежно малы оказались и старые кроссовки. Так что туфли довелось позаимствовать трофейные.

Переложив в свой бумажник доллары и банковскую карточку, Сергей еще раз закурил.

"Что ожидает меня за дверью? ‑ думал он. ‑ В мир я выйду совсем другим человеком ‑ без имени и документов, а значит без работы и жилья. Паспорт, с некоторой натяжкой, мог еще послужить. Но знакомые и друзья, конечно же, не признают в нем худощавого и сутулого язвенника Краевского. На работу в новом обличье и подавно соваться нечего. Дома ‑ тоже облом. Соседи, увидев чужака, чего доброго, вызовут милицию. Да, теперь в жизни многое придется менять. Так что доллары весьма кстати".

Рассказывать кому‑либо о случившемся, а тем более показывать "жемчужину" Сергей ни в коем случае не собирался. Более безумного шага и придумать‑то было трудно. Очутиться в роли подопытного кролика ‑ такая перспектива никак не радовала. Но страха, на удивление, он не испытывал. Наоборот, пожалуй, впервые в жизни чувствовал уверенность в своих силах. И это было великолепно.

"Что я, собственно говоря, потерял? Хуже, чем раньше, не будет!" ‑ подбадривая себя, Краевский засунул за пояс кинжал незнакомца и шагнул к двери.

* * *

Сквозь дымку, окутывавшую зонд, он увидел совершенно незнакомую местность.

"Так мы еще и летали! ‑ ахнул Сергей, застыв на пороге. ‑ Интересно, куда это "чертово помело" меня занесло? Во всяком случае, на ад не похоже. Да и воздух, пусть немного необычный, но вполне нормальный. Судя по тому, что вокруг лишь камни да валуны, застрял я где‑то в горах. Хорошо, что хоть не на Северном полюсе!"

Немного поколебавшись, Сергей вернулся назад и подпоясавшись шпагой, еще разок глянул в зеркало. "Лебедь" в коротких джинсах, со шпагой на боку и "Marlboro" в зубах выглядел парадоксально, но смешным ни в коем случае не казался.

"Все, больше ждать нечего!" ‑ и он решительно направился к выходу. Сделав несколько шагов, оглянулся. Не хотелось просто так бросать "жемчужину", и он решил сделать ее невидимой, расплатившись за это новой волной слабости и головной боли. Боясь потерять сознание, сел на землю.

Придя в себя, Краевский, пошатываясь, поднялся на ноги. Оглянувшись вокруг, постарался запомнить место посадки. Затем осторожно прошелся по плато, где только что стояло его "помело".

"Надо же, до чего дошла наука! А может, магия?" ‑ ухмыльнулся он.

Проведя по пересохшим губам шершавым языком, вдруг почувствовал, что безумно хочет пить.

Жажда овладела им целиком, вытеснив другие мысли.

"Вода! Срочно нужно найти воду".

Первая попытка завершилась неудачей. Преодолев сотню метров по ложбинке, показавшейся вначале тропинкой, Сергей безнадежно уперся в отвесную стену, уходившую на многие метры вверх. Пришлось вернуться назад и спускаться по руслу высохшего ручья. Работенка была, прямо скажем, не из легких. Камушки так и норовили выскочить из‑под ног. Самые ловкие, подскакивая, словно мячики, умудрялись жалить незащищенную короткими джинсами плоть. Болтавшиеся на ногах туфли не хотели слушаться нового хозяина, Сергей то и дело спотыкался, поскальзывался, чертыхаясь, падал.

Так он добрался до края уходящей почти отвесно вниз скалы. Если до сих пор путь был тяжелым, то теперь становился смертельно опасным.

Зато там, внизу, словно на рекламной открытке, взору открылась зажатая меж высоких гор долина. За ней ‑ о чудо ‑ про‑стиралась бескрайняя лазурь океана. Сергей впился в нее глазами. Замер, не в силах оторвать взгляд. Вдыхая воздух полной грудью, наслаждался незнакомыми, но приятно будоражившими кровь ароматами. От удовольствия даже прикрыл глаза.

Неожиданно пришло знание того, что там, внизу, бьют ключи сладкой родниковой воды и живут люди. Но как туда попасть? Вот в чем вопрос. Альпинист поневоле, пристроившись на валуне, достал сигарету, закурил. Появившееся из‑за туч солнце, заставило поперхнуться дымом. "Боже мой! Да это же не Земля! Как я раньше не догадался?" ‑ изумился Краевский, разглядывая сразу изменившееся, ставшее чужим, насыщенное чересчур розовыми тонами небо и непривычно большое, хотя и не такое слепяще‑яркое, как земное, светило. В душу вновь закрались сомнения.

"Ну это уж слишком! Может, это лишь мои домыслы, и все зависит от угла наблюдения? Горы, высота, близость океана рождают столь странный эффект. А может, я все‑таки где‑нибудь в Греции? А там, говорят, есть все, ‑ не к месту пришла в голову дурацкая поговорка. ‑ Так‑то оно так, но вот нужной тропинки не видать".

Сергей глянул вниз. Так и не увидев ничего утешительного, поднял глаза вверх. Там, в высоте, легко парил орел, терпеливо высматривая добычу.

"Вот бы мне его крылья", ‑ с грустью подумал он, вставая на ноги.

Еще раз пройдя вдоль обрыва, выбрал место, показавшееся наиболее удобным, и, перекрестившись, начал спуск.

Сергей старался соблюдать максимальную осторожность. Вначале находил камень, за который держался руками. Затем, не спеша, сползал, подыскивая ногами точку опоры. После чего, немного переведя дух, повторял прием. До поры до времени это ему удавалось. Но вот, всего один неверный шаг, и, не удержавшись, он срывается вниз. Пропасть кажется бездонной.

"Какая глупая смерть!" ‑ только и успел подумать он, прежде чем темнота раскрыла свои объятья.

* * *

На сей раз вначале вернулась боль, пронзая каждую клеточку организма, изводила и мучила часами. Она была столь неимоверна и всемогуща, что целиком завладела его существом, окутав плотной пеленой сознание. Даже когда сумрак поредел, боль не ушла, а лишь немного отступила, не забывая напоминать о себе.

Сергей лежал в ветхой лачуге на грубо сколоченном деревянном топчане. Матрацем служил ворох сена, накрытый грязными лохмотьями. При малейшем движении сухие стебли кололи спину. В те короткие минуты, когда сознание прояснялось, он видел сгорб‑ленную старуху, поившую его каким‑то горьким снадобьем.

‑ Где я? ‑ еле слышно выдохнул Краевский, когда вернулся дар речи.

Ответа не последовало.

От звука его голоса старуха затряслась, затем, отойдя в сторону, что‑то беззвучно зашептала, будто случилось то, чего она так боялась.

На следующий день, когда бабка приподняла ему голову, чтобы напоить молоком, появилась возможность немного оглядеться. После того, как стих хоровод брызнувших из глаз искр и предметы встали на свои места, он увидел, что, кроме убогого ложа, в лачуге почти ничего нет. Разве что древний, как мир, перекосившийся стол да пара таких же, готовых вот‑вот рассыпаться табуреток. На потрескавшихся глиняных стенах висели пучки пахучих трав, а под ними на земляном полу рядами стояли кувшины, от малюсенького до почти метрового. Все они были заткнуты деревянными пробками. Свет внутрь конуры пробивался через небольшую неправильной формы дыру в стене. Это горе‑окно было затянуто полупрозрачной плевой. Кроме того, Сергей обнаружил, что лежит совершенно голый. Одеялом и простыней служило грубое домотканое полотно. Эти мизерные усилия на удивленье быстро истощили его силы. Противная дрожь, рожденная нахлынувшей слабостью, заставила вновь закрыть глаза.

Послышалось уже ставшее привычным ворчание старухи, она с кем‑то упорно спорила. Вскоре дверь со скрипом приоткрылась, и в лачугу беззвучно проскользнуло совсем еще юное созданье.

Невысокого роста, стройная, с тонкой талией и небольшой грудью она напоминала девочку. Угадывающаяся хрупкость подчеркивалась тонким платьицем, похожим на древнегреческую тунику. Сквозь легкую ткань виднелись два пухленьких сосочка, невольно притягивающие к себе взгляд. На нежном лице выделялся упрямый носик и пушистые, возможно, излишне широкие темные брови. На алых губах играла лучезарная улыбка, придававшая вместе с голубыми озерцами глаз ее облику особое, неповторимое очарование. Светлые волосы, собранные золотой заколкой, непослушными локонами падали на еще по‑детски угловатые плечи.

В комнате сразу стало светлей. Легкая и грациозная, она шла, будто плыла. Увидев Сергея, вздрогнула и застыла, как робкая лань. Казалось, в следующий миг прекрасное видение растает, улетучится предрассветным сном. Но, преодолев сомненья и страх, девушка сделала еще шаг, подойдя ближе к лежанке. Сергей, боясь спугнуть чудесную фею, не смел поднять глаза. Но долго так продолжаться не могло. Он, наконец, решился посмотреть ей в лицо. Натолкнувшись на сиявшие колдовской силой глаза незнакомца, девушка, вскрикнув, как бы желая от них заслониться, прикрылась рукой. Но уже спустя секунду, не имея сил противиться, целиком отдалась, поплыла по течению, слилась с ними воедино. Сергей и сам утонул в бездонной голубизне ее взгляда.

Молчание тянулось вечность...

Как ни странно, но первой пришла в себя гостья. Упрямо тряхнув головой, как бы гоня прочь нахлынувшее наваждение, поднесла ладонь к груди и негромко сказала:

‑ Риза.

Казалось, что ее имя пропели птицы.

‑ Сергей, ‑ выдохнул он искаженным, напоминавшим хриплый стон, голосом.

Повинуясь необъяснимому внутреннему порыву, Риза, склонившись, ласково провела пальцами по его виску и щеке. Прикосновение всколыхнуло в душе Сергея ураган чувств, и, словно желая отыскать точку опоры, он потянулся к девушке.

Риза, тихонько ойкнув, немного отстранилась. Но уже в следующий миг, устыдившись малодушия, сжала его руку нежными пальчиками. А увидев, как на щеках Сергея вспыхнул румянец, лукаво рассмеялась. В хижине будто рассыпались тысячи серебряных колокольчиков. Их звон, заполнив вселенную, проник в каждую клеточку страдающего тела, вытесняя боль, погружая в сладостный дурман...

Руки Ризы, не знавшие черной работы, были мягкими и нежными. Пальчики, выглядевшие столь утонченными, с неожиданной силой сжимали ладонь. В ее поведении с непостижимой гармонией сочетались робость испуганного ребенка и решимость знающей себе цену женщины.

‑ Риза, где я? ‑ спросил он. ‑ Как называется ваше селение? Здесь есть почта, телефон?

В ответ ‑ лишь очаровательная улыбка да непонимающее покачивание головой. Затем ‑ несколько коротких фраз на не‑знакомом языке. Сергей попытался уловить смысл сказанного, но тщетно.

Их диалог прервала возникшая, как черт из табакерки, старуха и вытолкала Ризу за дверь. Потом, с нескрываемой злостью поглядывая в сторону Краевского, она продолжала бормотать что‑то себе под нос.

С этого момента визиты девушки стали регулярными. Длились они, правда, недолго и прерывались вмешательством бессердечной надсмотрщицы.

Выздоровление Сергея шло на удивление быстро. То ли взыграла дьявольская физиология, то ли помогли отвары Вараги (так звали хозяйку лачуги), но через день после знакомства с Ризой он уже сидел, а через два ‑ начал понемногу ходить. Глубокие раны зажили, не оставив шрамов, и только слабость донимала еще неделю.

Новый язык давался Сергею легко, а вот отношения с ведуньей складывались непросто. Каждое слово приходилось вытягивать из старухи чуть ли не клещами. Благодаря рассказам Ризы Краевский познавал приютивший его мир, и с каждым днем они все лучше понимали друг друга, хотя частенько не могли подобрать нужных слов. Вскоре Сергей окончательно убедился, что он не на Земле, и к тому же угодил в далекое прошлое. Лет так на триста‑четыреста назад. Если, конечно, можно сравнивать здешнюю цивилизацию с земной.

Порой Сергею казалось, что девушка его побаивается. В такие минуты она напоминала мотылька, летящего на свет пламени. Взгляд ее затуманивался, ресницы начинали часто‑часто вздрагивать, и она становилась еще больше похожа на обиженного ребенка. Но, к счастью, тучка быстро улетала, и Краевский вновь видел пред собой очаровательное и соблазнительное созданье.

Мудрая старуха замечала все... Однажды Сергей сумел кое‑что разобрать из ее бредней:

‑ ...Нам на погибель... Убить демона нельзя, а помочь ему ‑ беда... Ах, Риза... Риза...

О каком демоне и несчастьях шла речь, он не понял. Да и вникать в те глупости не собирался.

Его тревожили более существенные вопросы. Что делать дальше? Вернуться к "жемчужине"? Но без перстня ее из небытия не достать. Даже если и удастся найти "свои" пожитки, а потом войти в зонд, то как им управлять? Похоже, обратного пути нет.

Вот и оставалось, облачившись в холщовую рубаху, слоняться возле хижины, дожидаясь появления Ризы. Каждый раз, заслышав знакомые шаги, он замирал, а затем с горящим лицом и гулко бьющимся сердцем спешил сделать шаг навстречу. Путешественник поневоле вновь и вновь расспрашивал ее о том, кто и где его нашел, кто принес к Вараге, и, наконец, где одежда. Но, несмотря на все усилия, узнать смог немного.

‑ Седжи, ‑ раз за разом повторяла Риза. ‑ Тебя подобрали едва живым пастухи у подножья Горы, Уходящей в Небо. Никто не думал, что ты выживешь. Потому и отнесли к Вараге, велев закопать после смерти. Но свершилось чудо ‑ ты не умер и скоро будешь совсем здоров. Я узнала о тебе случайно, подслушав разговор козопасов с отцом. Все, что они нашли, ‑ у него.

Однажды, преодолев робость, девушка пристально взглянула ему в глаза, и спросила:

‑ Скажи мне, кто ты? Откуда родом и как к нам попал?

Затем, немного помолчав, добавила:

‑ Ты воин?

Эти на первый взгляд простые вопросы поставили Краевского в тупик. Что он мог сказать? Правду? Которой и сам толком не знал. Рассказать о далекой, находящейся невесть где, Земле, живущей в двадцатом веке от Рождества Христова? О незнакомце в лесу? О короне демона? Полнейшая чушь!

Не желая лгать, ответил кратко:

‑ Риза, милая, я почти ничего не помню... С моим рассудком... что‑то не так.

Девушка с сомненьем покачала головой. Было видно, что она не верит.

Желая сменить тему разговора, как‑то отвлечь собеседницу, Сергей с еще большей настойчивостью продолжал расспросы. Он все‑таки разузнал, что находится на небольшом острове, именуемом Ирис, лежавшем в стороне от материка и первостепенных морских путей, на границе двух воюющих империй. Особой ценности для них он не представляет. Его малюсенькая бухта не годится для больших кораблей, что одновременно и недостаток, и удача в столь смутное и ненадежное время. Не зря моряки прозвали ее "Крысиной мордой". Пропуская суда во время прилива, она намертво зажимала выход острыми зубами рифов едва наступал отлив, образуя естественную мышеловку. Если к этому добавить сильное течение, огибавшее остров с севера, и являющиеся невесть откуда шквалы, так и норовящие расшибить корабль о скалы, то становилась понятна нелюбовь мореходов к столь гиблому месту.

Но больше печалило иное. Оказывается, Ирисом правил отец Ризы. Следующая новость была еще хуже: она замужем.

Краевский впал в унынье. Он не мог себе представить, что такое нежное и желанное созданье принадлежит другому. В тот день они расстались без улыбки, унося в душе сомнение и печаль.

Ночью, терзаемый навязчивыми мыслями, Сергей почти не спал. Ворочаясь с боку на бок, думал о том, что его фея сейчас нежится в объятьях мужа. Он неистово ревновал, хотя прекрасно понимал, что не имеет на это ни малейшего права. Но ведь сердцу‑то не прикажешь! А утром стало совсем скверно, душу заполнил липкий страх: почудилось, что их вчерашняя встреча была последней.

Но Риза пришла.

Выглядела она неважно ‑ сквозь загар проступала бледность. Видать, и ей было несладко. Пряча покрасневшие глаза, больше отмалчивалась. Но вот, улыбнувшись, извлекла из сумки одежду ‑ белье из тонкого сукна, штаны и куртку, сшитые из добротно выделанной кожи. Строго нахмурив брови, велела примерить.

Обойдя вокруг смущенного Сергея, весело прихлопнула в ладоши:

‑ Все, как я хотела. Сшито впору. Теперь не хватает лишь меча... Настоящий рыцарь.

И вновь воздух наполнил звон серебряных колокольчиков.

На душе посветлело. Печали и страхи улетучились, как пред‑рассветный кошмар, а руки потянулись к той, которая так щедро дарила счастье...

С каждым новым днем силы прибывали. Теперь не верилось, что неделю назад он был присмерти.

Варага по‑прежнему избегала своего пациента, словно прокаженного, решительно отказывалась от любой помощи по дому. Свободного времени было в избытке. Гуляя, Сергей при‑сматривался ко всему, что его окружало. Изучал, нет, скорее, как губка, впитывал природу нового мира. Разницы в силе тяжести он уже не ощущал. Звери и птицы тоже не слишком отличались от земных. Но вот к возмутительно розовым восходам и фиолетовым закатам привыкнуть так и не смог, впрочем, как и к сияющему с неба Оризису.

Зато теперь Сергей знал, что имя Риза означает "солнечная".

Планету, на которую его занесла судьба, сопровождали два спутника. Разные по размеру, но меньше Луны, они роняли с небес мягкий красноватый свет. Вечером главенствовала более крупная Тая, а уже под утро набирала силу ее соперница Гея. Особенно хороши они были в ясные, тихие ночи. Но стоило на небе появиться тучкам, умиротворение и покой сменялись хаосом и тревогой. Тогда возникали причудливые, сумрачные тени, то и дело менявшие свои очертания и плотность, гипнотизирующие непривычного зрителя богатством рождаемых образов. Тревожные звуки, родившиеся среди хоровода бликов и полупризрачных видений, обрывки пронзительно‑глубокого неба с мириадами звезд, сложившимися в незнакомые созвездия, не‑ожиданно кровавый отблеск лун пробуждали животный страх, навевали первобытную тоску, заставляли бежать в хижину и, свалившись на травяной матрац, бездумно сверлить невидящим взглядом стену, дожидаясь прихода спасительного сна. Неудивительно, что в такие ночи ему снилась Земля: голубое небо и предрассветный туман, тихая река, апрельская трель соловья, благоухающий букетик ландышей и, конечно же, чистый, неповторимо прекрасный, наполненный ароматами тысяч трав воздух...

Каждый раз после таких сновидений Сергей не мог поверить в реальность происходящего. Но, выйдя из лачуги, вновь убеждался, что ровным счетом ничего не изменилось и он, увы, по‑прежнему в далекой, чужой стране. Пусть ласковой и красивой, но все‑таки не родной. Но именно в ней жила Риза. А это значило очень‑очень много...

Новый мир не мог не восхищать.

Горы, нависшие над хижиной, словно сказочный великан, делали ее похожей на игрушку. Таким же ненастоящим выглядел и небольшой фруктовый садик, примыкавший к ней с одной стороны. Деревца, как бы утомившись карабкаться по склону, замерли на полпути. Расступились, заняв очередь у ручья, желая напиться сладкой воды. И, видать, не зря. Лишь ненадолго показавшись во всей прелести, шалунишка, словно играя в прятки, бесследно исчезал в узкой и глубокой расщелине, чтобы вновь появиться далеко‑далеко внизу, у самого леса. Ну, а до него нужно было шагать и шагать, по крайней мере, час по петлявшей между валунами тропинке. С тех пор, как Риза принесла кожаные сандалии, Сергей начал по ней частенько хаживать. По мере удаления от дома картина менялась. Вначале появлялся травяной ковер, щедро усеянный синими, желтыми и фиолетовыми цветами. Затем одинокие кустики с длинными пикообразными колючками. Лишь миновав их заросли, можно было очутиться в настоящей роще.

Во ремя прогулки, особенно в утренние и вечерние часы, Сергея сопровождал гул всевозможных насекомых ‑ от крупных рогатых жуков до почти невидимой мошки. Вся эта крылатая братия безраздельно владела миром, доставляя массу неприятностей Вараге, но Краевского беспокоить не смела. Никто даже не попытался испить его крови.

В лесу гнездилось огромное количество птиц, всевозможных размеров и раскраски. Синие с желтенькой грудкой, похожие на маленьких петушков, почти земные синички и чижи, пичужки, попугайчики и много, много других. Каждая обладала неповторимым голосом и нравом. Они совершенно не боялись Сергея. Наоборот, польщенные вниманием, желали, как на смотринах, предстать в полной красе и обязательно исполнить лучшую песню. Точно такими же непугаными были и звери.

Как‑то раз Сергей встретил лань.

"Грациозна, как Риза", ‑ подумал он, и сразу потеплело на душе.

Красавица, словно услышав ласковые слова, повернув голову, посмотрела в его сторону. Вместо того чтобы бежать без оглядки прочь, пошла навстречу. Он ласково гладил ее по голове и шее, заглядывал в серые печальные глаза. Животное в ответ доверчиво льнуло, сопровождало в прогулке по лесу.

Ушла лань тогда, когда Краевский тихонечко шепнул:

‑ Ну, все, милая, беги к детишкам.

Мир Оризиса его признал. Ну, а как же Риза?

* * *

Как правило, ее визиты были недолгими, а прогулки ограничивались окрестностями хижины. Но в этот раз девушка принесла кувшин вина и мясной пирог.

‑ Подкрепись, чужестранец, нас ждет дальняя дорога, ‑ одарив многообещающим взглядом, проворковала она. ‑ Я поведу тебя, Седжи, к водопаду.

Вино было кисловатым, зато ароматным и достаточно крепким. Пили из больших глиняных кружек и молча смотрели друг на друга. В глазах Ризы появилось нечто, заставлявшее Сергея то и дело замирать в сладкой истоме.

"Сегодня должно что‑то случиться", ‑ подумал наш герой и робко потянулся к девушке. Она, тряхнув непослушными вихрами, ласково улыбнулась. Слова не понадобились...

Не замечая никого вокруг, крепко взявшись за руки, влюбленные вышли из хижины. Всевидящая Варага только тяжко вздохнула, глядя им в след, но противиться судьбе не посмела.

По тропинке, ведущей к роще, шли не спеша. Сергея беспокоило поведение ведуньи.

‑ Почему меня не любит Варага? ‑ спросил он.

‑ Ты не похож на наш народ... Совсем, совсем другой... Таких, как ты, раньше на острове не видели. Она боится, что с тобой придет несчастье.

‑ Чем же я отличаюсь? Те же руки и ноги, голова и все остальное.

‑ Нет, Седжи, она знает больше, чем ты думаешь. Я и то вижу немало...

‑ И это тебя пугает? Вы верите во всемогущих богов? Думаете, что их воля определяет судьбы людей?

Подозрительно глянув на спутника, Риза решительно остановилась и какое‑то время молчала. Потом, нехотя, осторожно подбирая слова, ответила:

‑ Да, есть Верховный правитель и Создатель миров. Другие боги и демоны. По их воле люди рождаются и умирают. А души усопших уносит в мир теней на своей огненной колеснице Трехглавый Демон Мрака. Но в слух говорить о нем нельзя ‑ можно накликать беду.

‑ Риза! Поверь мне ‑ все это чушь! ‑ не сдержался Краевский. ‑ Пройдет время и вы... вы сами многое поймете...

Но девушка, надув прелестные губки, опять умолкла.

Так, молча, вошли в рощу.

Птицы встретили гостей великолепным концертом. Прыгая с ветки на ветку, спускались все ниже, желали получше рассмотреть влюбленных.

‑ Восхитительно! Какие голоса, какие трели! Нет... Риза... погоди! Ты только послушай вон ту золотистую певунью! Чудеса да и только!

Ответом ему было молчание.

Неожиданно из‑за деревьев к ним вышла лань с двумя прелестными детенышами и, словно желая их представить, потерлась о ногу Сергея. Склонившись, он ласково потрепал их по загривкам.

‑ И животные у вас очень доверчивы.

Девушка по‑прежнему не отвечала.

Прошло еще несколько долгих минут, прежде чем она едва слышно сказала:

‑ Птицы так поют только весной, а сейчас на исходе лето. Пугливую ламинь редко кто встретит в лесу. Я никогда не слыхала, чтобы она сама шла в руки. Седжи, скажи мне честно: кто ты?

‑ Я добрый волшебник, посланный с небес, чтобы скрасить твое одиночество, ‑ попытался отшутиться он.

‑ Или на мою погибель, ‑ опустив голову, прошептала Риза.

Лес остался позади. Горизонтом вновь овладевали горы. Именно туда, петляя ниточкой в колючем кустарнике, вела узкая тропа.

‑ Там, у подножья, мое любимое место, ‑ указывая рукой чуть в сторону от проглядывавшей сквозь седые облака вершины, сказала Риза.

Тень беспокойства уже покинула ее лицо, а в глазах вновь жизнерадостно засверкали игривые огоньки. Заметив перемену, Сергей тоже повеселел и решительно завладел ее рукой.

Теперь прелестная проводница шла быстро, почти бежала, словно опасалась, что обещанное чудо может растаять в лучах припекавшего Оризиса.

Вскоре взору предстало зрелище редкой красы ‑ великолепный водопад.

Сергей, затаив дыхание, замер на месте.

Низвергавшаяся с небес вода, разбиваясь о выступающие камни, бриллиантами брызг рассыпалась в небольшое озерцо, и водяная пыль клубилась над поверхностью плотным туманом. Пронизывая ее плоть, розовые лучи Оризиса многократно преломляясь, создавали гамму всевозможных цветов. От падения тысяч капель вода в озерце бурлила, словно зелье в чаше колдуна, приобретая магическую силу. Среди симфонии бликов, полуприкрытые дивной радугой, в ней плескались похожие на сказочных русалок три обнаженные девушки.

Сергей не в силах был оторвать взгляд, впервые за долгое время ощущая пробуждение мужского естества. Кровь быстрее побежала по жилам, во рту пересохло, а дыхание стало прерывисто‑глубоким.

Вдруг поведение резвящихся купальщиц изменилось, стихли звонкий смех и щебетание. Казалось, что они только сейчас увидели друг друга ‑ и поразились своей красоте. Движения их стали мягче и женственней. В них недвусмысленно угадывались нега и сексуальность. Вот руки уже ласкают плечи и груди подруг, скользят по животу вниз, смело прикасаются к самым сокровенным местам.