Текст книги "Хроники Сергея Краевского (СИ)"

Автор книги: Александр Архиповец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 27 страниц)

Расступившись, вековые дубы нехотя выпустили из зеленого плена всадника. Словно знали, что Дин ОКейн по роду службы обязан их лелеять и охранять. Ему доверено приумножать лесные богатства графства Квин.

Старший егерь, по‑местному глиф, нахмурив мохнатые брови, недовольно глянул на недавно выгоревшую траву, подумал, что не мешало бы сделать защитную полосу пошире. Не ровен час, участившиеся в засуху пожары доберутся до его любимого детища.

Пришпорив недовольно ржавшего Уголька, глотая черную с запахом свежей гари пыль, поскакал к виднеющемуся на горизонте замку.

Добротная одежда, сбруя, широкий пояс и кинжал, инкрустированные серебром, породистый жеребец ‑ все говорило если не о богатстве, то, по крайней мере, о достатке.

Да, на бедность Дин пожаловаться не мог. Был у него большой каменный дом, десяток работников вели немалое хозяйство. Приличное, при том регулярно выплачиваемое из казны графа, жалование, арендная плата за мельницу и фермы составляли кругленькую сумму. А в прошлом году и вовсе повезло ‑ почти за бесценок удалось купить у разорившегося соседа земли, на которых в ближайшее время Дин собрался разводить лошадей.

"Хороший конь всегда стоит дорого, ‑ думал OКейн похлопывая красавца Уголька по шее, ‑ а перед войной и вовсе можно разбогатеть. Кавалерия у нас всегда в почете. Да и командуют ею только любимцы короля. Хвала Горуну, в их числе и наш молодой хозяин граф Серж де Квин. Жаль, конечно, что он в последние годы отошел от дел. А как блистал при дворе! Эх, если бы не Райза и рождение сына. Но придут смутные времена, о нем сразу вспомнят и призовут. Да и кони будут в особой цене! Хотя случись война, неизвестно как повернется судьба. Погибнут сыновья ‑ кому оставить богатство, кто закроет ему глаза в смертный час?"

Почувствовав легкое головокружение, Дин придержал жеребца, сплюнул черную от гари слюну. После той распроклятой охоты часто стали беспокоить головные боли.

Прошлой зимой, во время большой графской травли секатых его сбросила лошадь. Упав, Дин ударился затылком о пень и неделю находился при смерти. Спасла глифа старая Дрилла. К ее хижине на руках отнесли слуги. В тот день, хвала Горуну, она была во вменяемом состоянии, что случалось нечасто.

Из ее халупы он вышел хоть и пошатываясь, но уже на своих ногах. С тех пор тошнота и головные боли заставляли время от времени ездить к старухе. Колдунья клала похожие на мощи руки ему на виски и что‑то бормотала себе под нос. Хворь на не‑сколько недель отступала. Ну а потом возвращалась вновь. Приступы становились сильней, гнали в чащу леса.

Дин не забывал о ведьме и несколько раз в неделю передавал через егерей нехитрый харч.

"Чудная все‑таки эта Дрилла, ‑ думал OКейн, прильнув к шее Уголька. Прикрыв глаза, он дожидался, когда станет полегче, ‑ даже для нашего графства, где каждый третий мнит себя магом или колдуном, взывая к заступничеству Великого Горуна. Но старуха, в отличие от прочих, в самом деле владеет великой силой. Только жаль, что не в своем уме. Цены б ей не было".

Вот и сегодня, абсолютно невменяема: мечется, кричит, зовет кого‑то. Словно дикий зверь, ползает в грязи по берегу лесного озера, скрежещет зубами, царапает землю высохшими старческими пальцами. С ее мертвенно синих со следами кровавой пены губ срываются малопонятные, но от этого не менее жуткие проклятия, безумные глаза сверкают потусторонним огнем.

Вот и попробуй‑ка подойти к такой.

Появилась Дрилла в их местах лет десять назад. Откуда взялась, не ведает никто. Поселилась в глухом лесу на берегу озера в заброшенной развалюхе.

Сначала ее побаивались, но вреда от нее никто не видел. Наоборот, при случае ведьма могла помочь самым безнадежным больным. Потому ее подкармливали, оставляя продукты у дверей хижины.

Все ждали, что старуха вот‑вот помрет. Но не тут‑то было! Время казалось не властно над ней. За прошедшие годы она нисколько не изменилась.

Ходили слухи, что будто бы кто‑то видел, как в Двойное Полнолуние Дрилла превращалась в молодую красавицу. Но стоило туче прикрыть одну из лун, и на берегу вновь стояло безобразное чудище.

Тогда все решили, что дело тут не в колдовстве, а в паре лишних кружек винца, выпитых очевидцем. Спьяну ночью в лесу и не такое привидится... И все‑таки какая‑то тайна в ней жила...

Как бы там ни было, но вскоре ехать придется вновь.

О'Кейн открыл глаза. Ну вот, полегчало. Можно продолжать путь. Пришпорил Уголька.

Нужно поторапливаться. Чего доброго хватятся. А в замке и без того не спокойно. Но по‑другому и быть не могло, коль приложил руку сам Великий Горун.

Спаси нас, проведение, от гнева его, впрочем, как и от любви!

ОКейн был посвящен в тайны графского дома. Его отец, в свое время тоже главный егерь, был поверенным старого графа и хорошо знал эту удивительную, почти сказочную историю. Он‑то и поведал ее сыну.

Очень долго у знатного графа Джи де Квин и его супруги Роз не было детей. Ни заморские лекари, ни местные колдуны и знахари не могли им помочь. Прошли молодые годы, исподволь подкралась зрелость, не за горами и безжалостная старость. Но наследника так и не было. С каждым годом все меньше оставалось надежд на чудо.

Но вдруг Первосвященник Храма Великого Горуна прислал гонца.

Он привез письмо под храмовой печатью, где оказалось неожиданное приглашение на празднование священного дня Двойного Полнолуния, и знак храма ‑ птица Гоор.

Хоть и недолюбливал Джи чванливого и злопамятного Первосвященника Гора, но ехать пришлось. Великий Горун считался покровителем их удаленных от столицы земель, и любой, даже самый незначительный конфликт могли расценить, как вы‑ступление против веры со всеми легко предсказуемыми по‑следствиями. Ссориться же с Гором мог лишь глупец.

Сопровождали супругов самые близкие слуги, в их числе и отец Патрик OКейн.

Путь в Священные земли предстоял неблизкий. К Долине Межгорья вела единственная дорога, но и до нее нужно было ехать добрую неделю. Зато ступив на базальт и показав знак, путник оказывался под защитой воинов храма.

Вымощенная плитами шлифованного базальта, сверкая и искрясь, она, словно река, разорвав сплошную цепь гор, втекала в цветущую долину.

Здесь даже климат был немного иным ‑ более мягким и теплым. Деревья росли выше, а травы сочнее. С поднебесья журчали хрустальные ручьи, вливаясь в небольшое, но бездонно глубокое Озеро Звезд. Голубая вода даже в самые жаркие дни оставалась в нем ледяной. Здесь же сплошным монолитом, неподвластный векам, стоял Храм Горуна. В него и впадала базальтовая "река".

Принял знатных гостей Первосвященник с почетом, разместил в лучших покоях, угощал редкими фруктами, изысканными винами.

Ну а после ужина сказал, что завтра станет просить Великого Горуна исполнить заветную мечту супругов.

Следующий день выдался ненастным, с утра моросил дождик. Но к вечеру тучи рассеялись, открыв взору бескрайнее звездное небо. Полумесяц Ларги был почти не виден, зато Камея и Диона предстали в полной красе.

В Святилище допустили только супругов. Графиня Роз, не находившая себе места весь день, бледная с дрожащими губами, была на грани обморока. Не намного лучше чувствовал себя и Джи.

Все происходило словно во сне: полумрак высокого зала, базальтовая дорога, обрывающаяся у ног трехметровой золотой статуи, призраки жрецов укутанных в серые балахоны, звон невидимых серебряных колокольчиков, разрываемый равномерными ударами гигантского барабана.

Действо размывало границы реальности, уводило в потусторонний мир.

Первосвященник, облаченный в длинную, напоминавшую крылья птицы Гоор, мантию, с разрисованным непонятными символами лицом, в ажурной, тускло мерцающей серебром короне подвел Роз к чуть возвышающемуся перед статуей Горуна круглому пьедесталу. Поднявшись по трем мраморным ступеням, она остановилась в его центре. Сам Гор, опустившись на колени и расправив крылья, обратил молитвы к Верховному Божеству.

Внезапно наступила полная тишина. Высоко, в самом куполе отворились заслоны, Камея и Диона заполнили Святилище необычайно ярким для ночи светом. Лучи слились над головой Горуна, создав сияющий нимб. Голубые бриллианты глаз ожили, вспыхнули магическим пламенем, заискрились мириадами цветов.

Этот взгляд проник сквозь плоть, потряс и оглушил графиню. Вскрикнув, она лишилась чувств.

Джи метнулся к жене, но цепкие руки жрецов не позволили сделать ни шага.

На следующее утро супруги отбыли домой. Прощаясь, Гор вещал:

‑ Ваши молитвы услышаны. Родится сын, имя ему Серж. Судьба его, жизнь и смерть ‑ Великий Горун. Придет час и он позовет... Ступайте!

Вот так тридцатишестилетняя графиня Роз де Квин познала счастье материнства. Беременность и роды прошли на удивление легко. На свет появился здоровый крепыш с золотистыми волосиками и светлыми глазами.

Сомнений не оставалось, дитя ‑ божественный дар. Уж очень не похоже оно было на своих родителей.

Но слухи в графстве витали разные. Малыш рос, на радость не чаявших в нем души родителей, сильным и красивым. Детские болезни обошли его стороной. Опережая сверстников в развитии ‑ физической силе и ловкости ‑ он оставался загадочно мечтательным и необъяснимо печальным. Слишком много времени проводил за книгами, засматривался на звезды, о чем‑то думал, не допуская в свой мир посторонних.

Прошли годы. Мальчик превратился в юношу. Теперь он блистал уже при дворе короля: знатный и богатый, красивый и сильный. Выигрывал турниры, покорял сердца юных дам. Поговаривали, что сама принцесса была от него без ума. Открывались блестящие перспективы.

Но все сложилось иначе...

Когда Сержу исполнилось двадцать два, случилось то, чего так боялись Роз и Джи. Пришел вызов от Первосвященника, и молодой граф отправился в Священные земли. Там он повстречал приемную дочь Гора Райзу...

Увидел и с первого взгляда полюбил.

Несмотря на недовольство самого короля и молчаливое неодобрение родителей, мечтавших о лучшей партии для сына, Первосвященник благословил их брак именем Горуна. Всем пришлось смириться. Свадебная церемония состоялась там же, в Священных землях.

Женитьба круто изменила жизнь Сержа де Квин. Оставив двор, где Райза так и не прижилась, он обосновался в графском местечке, а затем, после рождения первенца Мелвина, пере‑брался в загородный родовой замок Рииз, где и проживал последние годы. Его замкнутый мир ограничивался Райзой, пятилетним сыном, время от времени наезжавшими пожилыми родителями да еще узким кругом слуг.

Но мирное течение жизни нарушил очередной вызов в Священные земли. Вернулся Серж вновь не один. На этот раз он привез в необыкновенной серебристой клетке ранее не виданного зверя. Огромного волка золотистой масти с серой прядью на голове. С его острых белых клыков капала пена, а зеленые глаза пылали жаждой убийства. Мало кому довелось видеть монстра. Скрывал клетку от посторонних глаз черный бархатный чехол с гербом Храма Горуна. И только в подвале, когда граф сдернул его, чудовище предстало в своей жуткой красе.

С этого момента в замке поселился страх. Вытекая из подземелья, он ледяными щупальцами объял сердца и души обитателей Рииз.

Молодой граф стал необъяснимо угрюм и задумчив. Забросив текущие дела, все больше времени проводил в одиночестве, мог часами стоять возле клетки и смотреть на чудовище. Странным и необъяснимым было еще и то, что кормили зверя как человека: похлебкой, вареным мясом, сыром, молоком и хлебом.

Задумавшись, Дин не заметил как подъехал к невысокой крепостной стене с приоткрытыми воротами.

Стражник, распахивая их шире, приветливо махнул рукой.

‑ Будь здрав, глиф OКейн.

‑ И тебе того же, Глаас... Что умолк? Тихо?

‑ Хвала Горуну, пока да. Только вот... госпожа что‑то в слезах.

Уже подъезжая к конюшне, Дин невольно вспомнил о том, что так старался весь день забыть. Холодок липкого страха скользнул по спине, заставил шевельнуться волосы. Вчера вечером он застал немую картину. Серж и волк, разделяемые лишь прутьями клетки, словно зеркалом, стояли напротив и при‑стально смотрели в глаза друг другу.

Тогда он внезапно понял жуткую истину ‑ они похожи, граф и оборотень. Один и тот же затравленно‑тоскливый взгляд, предопределенность связавшей их единой нитью судьбы, имя которой Горун.

* * *

В графской родовой часовне, смиренно опустив вниз прелестные голубые глаза, стояла на коленях Райза де Квин.

Хрустальные слезинки одна за другой падали на бездушные плиты базальта. Она давно утратила чувство реальности и вряд ли смогла бы отличить день от ночи. Страстные молитвы, обращенные к Великому Богу с просьбой защитить, спасти любимых мужа и сына, быть милостивым к их семье, тесно сплелись в единый неразделимый клубок с воспоминаниями детства, событиями последних лет, месяцев, дней, часов.

Своих родителей Райза не знала. Для посторонних она всегда была дочерью Великого Гора, Первосвященника Храма Горуна. Несмотря на обет безбрачия, по воле Великого Бога он стал ее отцом. Ну а мать... пожертвовала своей жизнью во время родов. По крайней мере, так все утверждали.

Воспитывалась Райза при храме. Запах вельгерды, большие, кажущиеся грубыми, но такие нежные руки кормилицы Джады, аскетическое, всегда хмурое лицо Гора, почтение и раболепие не смевших поднять глаза слуг, Священная Птица Гоор, свившая гнездо на крыше храма, мелодичный звон колокольчиков и ритмичные, повторяющиеся словно удары сердца, звуки гонга оставили неизгладимый след в ее памяти, наложили отпечаток на всю дальнейшую жизнь.

Несмотря на занятость, Первосвященник ежедневно выкраивал для нее время. Знакомил с азами наук, учил грамоте, основам культа. Суровый и безжалостный, заставлявший трепетать окружающих одним взглядом черных, как птица Гоор, и твердых, как базальт, глаз, ‑ с ней отец всегда был мягок. Никогда не бранил, не говоря уже о том, чтобы наказывать.

Порой казалось, он хранит драгоценную реликвию, за которую отвечает больше, чем головой.

Не удивительно, что служанка, ненароком пролившая ей на ногу горячий крей, бесследно исчезла.

Ведущую в ее апартаменты дверь круглосуточно охраняли два воина храма. Высокие, застывшие словно статуи, год за годом они берегли покой девочки, настолько с ними свыкшейся, что уже не обращала внимания на них, так же как и на безмолвную тень угрюмого телохранителя.

Сама комната, как для храма, была светлой и просторной, всегда тщательно убранной. На резном столике у кровати неизменно стоял отпугивающий злых духов букет вельгерды.

Росла принцесса Гор не похожей на других детей, задумчивой и серьезной. Но иногда природная веселость прорывалась наружу, и тогда в стенах храма звенел чарующий смех, заставляя улыбаться окружающих. В такие мгновения делалось мягче даже лицо Первосвященника.

Еще больше отличалась Райза от обитателей Долины Межгорья внешне: была ниже ростом, стройнее, тоньше в кости и, что уж вовсе удивительно, обладала светлыми волосами и огромными голубыми глазами.

Подобную не сыщешь не только в Священных землях, но и во всем королевстве.

Раз в году, в ночь Двойного Полнолуния, Первосвященник приводил девочку в Святилище и ставил на пьедестал. Горун пронзал ее взглядом до невозможности синих глаз. После чего взволнованную и плачущую Райзу отправляли в свою комнату, и Великий Гор обращал молитвы к божеству.

И вот, ее час пробил. На пятнадцатом году жизни отец призвал девушку в свой кабинет. Какое‑то время молча буравил глазами.

‑ Дочь моя, ‑ непривычно строго сказал он, ‑ вскоре свершится предзнаменование. Дева и юноша, посвященные Великому Горуну, встретятся и объединят свои судьбы. На празднование Двойного Полнолуния я пригласил Сержа де Квин. Граф будет к вечеру, мне уже дали знать. Запомни, он ‑ твоя судьба, смысл и цель бытия...

‑ Отец!.. ‑ раненой птицей вскрикнула Райза.

‑ Не смей перечить! ‑ резко, словно хлестнув плетью, пре‑рвал ее Гор, ‑ такова воля Бога. И не нам смертным... Все, ступай. Приведи себя в порядок.

Райза не помнила, как очутилась на берегу озера в священном саду. Ноги несли сами в то время как в голове с калейдоскопической быстротой мелькали мысли.

Что ждет ее теперь? Станет ли она женой Его Светлости графа де Квин? Ведь поговаривают, что к нему неравнодушна младшая дочь короля. А ведь Флавия ‑ настоящая красавица, к тому же ‑ принцесса.

Девичье сердечко трепетало, как осенний листочек, билось, словно посаженная в клетку вольная птичка. Сжималось в предчувствии то ли небывалого счастья, то ли непоправимой беды.

"А если Серж мне не понравится? Или, что еще хуже, я не придусь ему по вкусу? О Боже, Великий Горун, коль ты сам уготовил судьбу, спаси и сохрани! Сжалься надо мной!"

Лишившись последних сил, Райза почти рухнула, примяв душистый ковер нетоптаных трав, и закрыв лицо руками, горько разрыдалась. Стоящий в зените Гелеос пытался высушить слезинки своими горячими устами, а легкий ветерок ласково перебирал шелк золотистых волос. Озеро Звезд дарило прохладу вод, а птицы посвящали принцессе Гор заветные трели.

Но утешить смогла лишь подошедшая кормилица Джада, прижала к пышной груди, ласково зашептала:

‑ Не плачь, моя девочка! Не плачь, моя принцесса! Все будет хорошо. Великий Гор не даст тебя в обиду. Он никогда не ошибался.

‑ Джада! Ты уже все знаешь? ‑ еще всхлипывала Райза. ‑ Другие... другие тоже знают?

‑ Нет, моя звездочка! Первосвященник рассказал только мне. Для прочих это ‑ тайна. Пойдем, милая, подготовимся к встрече с графом. Улыбнись, мой цветик. Поверь кормилице, перед такой красавицей не устоит ни один мужчина.

Райза недоверчиво тряхнула головой, рассыпав по плечам золотые кудри. В ее глазах еще блестели слезинки, алые губки вздрагивали.

Она встала, подошла к озеру и робко заглянула в его зеркало, словно боялась увидеть нечто страшное. Нахмурив бровки, опустила ладошки в воду и спугнула отражение. Набрав полные пригоршни, брызнула себе в лицо, умылась, остудила пылающие щеки. Робко улыбнулась.

‑ Джада, хоть ты меня не бросай.

‑ Ну что ты, глупая! Я всегда буду рядом и...

В этот миг, нарушая идиллию летнего дня, с небес обрушился злобный хохот, переходящий то в жуткий скрежет, то в холодящее душу завывание.

Райза побелела и, зажав ладонями уши, присела.

‑ Кормилица, что это? За мной прилетал демон? Я боюсь.

Джада, казалось, тоже стала меньше, враз осунулась, помрачнела.

‑ Брачная песня птицы Гоор. Орлан поет ее раз в десять лет. Тебе бояться нечего, пошли.

Кормилица не стала рассказывать, что перед тем, как спеть свою песнь, гигантский черный с серебристой головой и синими глазами орлан забирает человеческую жизнь. Но девушка знала эту страшную легенду, хотя до сегодняшнего дня не верила в нее.

До самого вечера она не могла успокоиться, вздрагивала, испуганно оглядывалась. Казалось, ничто уже не сможет отвлечь ее от дурных мыслей.

Однако встреча с графом Сержем де Квин перевернула жизнь, дала новую точку отсчета.

...С тех пор прошло уже почти шесть лет, но она до мельчайших подробностей помнит тот вечер. Дрожь в ногах и тяжесть век, и то, как решилась их поднять, чтобы прочесть приговор в изумленных глазах суженого. Как их взгляды слились воедино, так же, как чуть позже и судьбы. Не забыты восторг, ощущение полета, поднявшие на вершину блаженства. Предчувствие великой взаимной любви. Томительные недели ожидания новой встречи и мысли, навязчиво лезшие в голову: "А вдруг разлюбит, не вернется. Или, не приведи Горун, заболеет, будет ранен на дуэли. Согласятся ли родители, и, наконец, даст ли высочайшее соизволение король Грегор III".

К нему Первосвященник ездил сам, впервые оставив без неусыпного ока Священные земли Межгорья.

Таинство бракосочетания, толпы людей, неискренние улыбки знатных гостей, заплаканные глаза Роз де Квин, хмурый взгляд Джи.

Двор, где из‑за происков Флавии ей не нашлось места.

Но главное ‑ уста и руки любимого, волшебство изумрудных глаз, объятия страсти. Рождение Мелвина, так похожего на отца. Тихое счастье в загородном замке.

И тут, словно гром среди ясного неба или жуткая песнь птицы Гор ‑ новый вызов в Священные земли. Появление странного зверя. Печальные глаза мужа и эта, так напугавшая ее, просьба уехать на время с сыном в графский город.

Уже не в силах сдержать слез, передав Мелвина в руки Джады, Райза побрела в часовню.

Пусть люди твердят, что Горун жесток и коварен, что безразличен к судьбам смертных. К ней же он безмерно добр. Сотворил великое чудо ‑ любовь, благословил их брак, подарил сына.

Вот и сейчас она молит его отвести беду от их дома.

* * *

После разговора с женой, Серж еще долго сидел в кабинете. Задумчиво склонив голову и полуприкрыв глаза, не спеша на‑слаждался ароматным вином, привезенным купцами из далеких теплых краев, оттуда, где круглый год зеленеют деревья и благоухают цветы, а Гелеос всегда жарок. Где воды лазурного океана омывают россыпи золотого песка, где вызревают дивные фрукты и сладкий виноград. Из тех сказочных мест, где ему не суждено побывать... Жизнь подошла к тому Рубикону, когда стоит остановиться и оглянуться назад, к истокам.

Удивительную историю своего рождения и жизни, почему столь не похож на сверстников и родителей, он знал намного лучше других.

За всем этим стоял Великий Бог Горун. Только вот многие, те, кого Первосвященник называл еретиками, считали его злобным и жестоким демоном почему‑то облюбовавшим их мир и частенько наведывавшимся сюда творить всяческие пакости. Потому на Сержа посматривали косо, явно недолюбливали и побаивались. Уж слишком ему везло. Знатное происхождение и богатство, красота и здоровье, ум и недюжинная сила объяснялись покровительством сверхъестественных сил. Сверстники завидовали, искали дружбы. Девушек ореол мистической загадочности сражал наповал, маня, словно пламя мотыльков. Не устояла и малышка Флавия...

Жизнь при дворе с ее соблазнами и пороками сначала увлекла, но вскоре наскучила. Серж вновь стал меланхоличен, задумался о смысле жизни.

Еще более остро, чем раньше, ощутил свою чуждость окружающему миру. Стал заглядываться на звезды, ходил к мудрецам и колдуньям. Но первые ответы получил, лишь приехав по вызову Первосвященника в Долину Межгорья.

В бредовые откровения Гора о предначертанности судьбы графа Сержа де Квин самим Верховным Божеством можно было бы и не верить, если бы не Райза.

Ее появление в приемной жреца в единый миг перевернуло жизнь. Одного взгляда девушки хватило, чтобы забыть дворцовые интрижки, даже Флавию. Вначале ему показалось, что сердце остановилось и, пропустив пару ударов, словно сорвавшись с горки, быстро‑быстро понеслось. Воздух стал гуще, а свет масляных светильников ярче.

‑ Она! Моя судьба! ‑ еле слышно выдохнул граф.

Гор, увидев его реакцию, самодовольно ухмыльнулся.

‑ Горун ‑ Велик! И уже более ласковым голосом добавил: ‑ Дети мои, погуляйте в саду. А ночью, в час Двойного Полнолуния, предстанете очам Всемогущего...

Противиться воле богов тяжело, особенно если она совпадает с твоим желанием. Ни простота одежд принцессы Гор, ни скромность манер, ни робость взгляда, ни отсутствие светского лоска для Сержа не имели значения. Он сразу узнал, а может, вспомнил свою несбывшуюся или утраченную в прежней жизни любовь. Вынесенную вместе с тоской и слезами из другого, родного мира.

Логически объяснить вспыхнувшее яркой звездой чувство не мог. Хотелось прижать Райзу к сердцу, укрыть собой как плащом от невзгод и уже никогда не отпускать. Серж видел, что и с ней происходит то же.

Оставалось признать правоту Первосвященника: Горун ‑ Велик.

Когда в благоухающем вергельдой ночном саду они смотрели на восходящие Камею и Диону, ощущение того, что подобное в его жизни уже случалось, стало невыносимым.

Серж, страстно поцеловав Райзу в губы, прошептал:

‑ Прошу тебя, будь моей женой! Поверь, это воля моя, а не указание Божье.

В ответ Райза прижалась к его широкой груди, искренне веря в то, что любимый сильнее самого Бога.

Затем был пьедестал в Святилище, скрещенные лучи Камеи и Дионы, зажегшие до невозможности синий взгляд Горуна, обещание через триаду вернуться и навсегда забрать Райзу с собой.

Свое обещание он сдержал, правда не без помощи Первосвященника. Великий Гор сделал все возможное и невозможное что бы добиться разрешения Грегора III. Пошли в ход золото, лесть, намеки на неизбежность политических осложнений, связанных с поведением Флавии и даже скрытые угрозы. Мнением товарищей Серж особо не дорожил. Родители же, понимая невозможность что‑либо изменить, вскоре смирились. А чуть позже познакомившись с избранницей сына, приняли ее в семью, как родную.

Перед церемонией бракосочетания, состоявшейся в Храме Горуна, Первосвященник повел Сержа в подземелье. Миновав хмурых темноликих воинов храма, спустились по каменной лестнице вниз, в царство полумрака, холода и сырости.

Великий Гор снял со стены масляный светильник и незаметно нажал на спрятанный в стене рычаг. Противно заскрежетав, открылась потайная дверь.

‑ Я не хочу, что бы Вы, знатный граф де Квин, думали, что берете замуж несчастную безродную девчонку, ‑ сказал он, пропуская Сержа в каменную клеть. ‑ Райза ‑ потомок великих северных королей. Лишь Божественное провидение отдает ее в Ваши руки. Цена чрезмерно высока. Со временем Вы ее узнаете.

Гор повесил на железный крюк светильник, и Серж увидел два больших сундука, в каждом из которых могли легко поместиться по паре воинов храма.

‑ Приданое невесты, о котором она ничего не знает, также как и о былом величии предков.

Первосвященник поднял крышки. Серж пораженный отшатнулся. Вид несметных сокровищ его не обрадовал, а напугал. Один сундук был полон золота, а другой ‑ драгоценного оружия и украшений.

Первосвященник взял пригоршню монет, протянул графу. Тот отрицательно покачал головой. Но Гор настаивал:

‑ Взгляните, граф, на это золото. Такого Вы еще не видывали.

Серж осторожно, словно боясь обжечься, взял монету, понес к светильнику.

Помимо ее необычайно большого веса и красноватого цвета удивлял рисунок: юношеское, но уже суровое лицо на одной стороне и замысловатый крест ‑ на другой. Надпись разобрать он не смог, буквы были незнакомы. Вопросительно взглянул на Гора.

‑ Кроме меня не прочтет никто, ‑ гордо подняв голову, напыщенно произнес Первосвященник и, выдержав паузу, заговорщицки, словно раскрывая великую тайну, прошептал:

‑ Ригвин, волей Создателя, Император.

‑ Впервые слышу о таком Императоре. Как Вы сказали? Ригвин?

‑ Неудивительно! Ни о нем, ни о его владениях у нас никто не слыхивал. Да и в древних манускриптах тоже ни слова... Похоже, он из тех же неведомых земель, что и предки Райзы.

‑ Хорошо. Тогда кто такой этот Создатель, чьей волей он Император?

Гор нахмурился, сделал вид, что не расслышал вопрос, склонился над сундуком. Оттуда он извлек серебристый кинжал с зеленым камнем, венчающим рукоятку.

Великолепная по изяществу и красоте вещица, словно магнит, притягивала взгляд. Серж невольно протянул руку. Перво‑священник хищно ухмыльнулся, покачал головой:

‑ Нет! Погодите, граф. Со временем и это будет Вашим.

Перед тем, как покинуть подземелье, он все с той же плотоядной улыбкой кивнул в сторону стоящей у стены клетки.

‑ Пока пуста.., ‑ поймав недоуменный взгляд Сержа, Гор оборвал фразу на полуслове и, немного помолчав, уже ровным голосом продолжил: ‑ Пойдемте, граф, невеста Ваша, поди, заждалась.

"Чего он так взбесился? Из‑за Создателя, что ли?" ‑ думал юноша, шагая вслед за угрюмым жрецом.

Что до несметных богатств, то они совсем не радовали, скорее наоборот ‑ настораживали и пугали.

"Принцесса ‑ наследница могущественных северных королей. Неведомые страны, где по воле Создателя правит Ригвин. Ничего не знающая об этом Райза. Как она очутилась в Священных землях Межгорья? Почему воспитывалась жрецом при храме? Ответ один ‑ воля Горуна. Так же, как их встреча, любовь... Любовь? Неужели этот Демон властен и над ней? Зачем Великий и Всемогущий играет их судьбами?"

В саду его дожидалась Райза. Глаза девушки сияли счастьем. В них, словно в зеркале, отражались лучи полуденного Гелеоса. На устах цвела улыбка, в руках благоухал букетик золотистых настурций.

Увидев озабоченное лицо суженого, она сразу помрачнела.

‑ Серж, милый, что произошло?

‑ Все хорошо, моя принцесса, ‑ улыбнулся он, гоня прочь тревожные мысли. Крепко прижав к груди наследницу невероятно далеких северных королей, прошептал на ушко: ‑ Завтра рано‑рано мы с тобой отсюда уедем и постараемся никогда больше не возвращаться.

Но шесть лет спустя вернуться все же пришлось.

За это время они успели пожить при дворе, что едва не стало причиной гибели Райзы. Флавия не находящая себе места от ревности и унижения, пыталась ее отравить.

Не желавший скандала Грегор III отправил принцессу к двоюродному брату в Вергиндию, а графа попросил оставить двор, по сути дела отправив в изгнание в наследственный Рииз. Покидать его без монаршей воли было запрещено.

По настоянию Джи после рождения первенца, названного Мелвином, они с женой и вовсе перебрались в загородный замок, где и проживали последние годы. Тем неожиданней стал новый вызов из Священных земель. К пакету, скрепленному печатью с изображением гигантского орлана, прилагалось разрешение самого короля.

Сразу всплыли в памяти все перипетии прошлой поездки. Происхождение жены, богатство северных королей, теперь замурованное в потайной комнате подземелья графского замка. Серж так и не взял оттуда ни единой монеты с ликом неведомого Ригвина. Не коснулся он и украшений жены, не рассказал ей тайну ее происхождения. О том, что Мелвин ‑ сын принцессы знали он, Первосвященник да еще, наверное, Великий Горун. А его происков Серж опасался больше всего, поскольку понимал, что игра только началась. Но отказаться от приглашения было невозможно и он, понимая, что ничего хорошего ждать не приходится, отправился в Священные земли Межгорья.

Минувшие годы запорошили волосы и бороду Первосвященника сединой, черты лица стали резче, нос длиннее. Но взгляд бессердечно‑колючих черных глаз по‑прежнему остался про‑нзительно острым. Теперь Гор еще больше напоминал гигантского орлана, гнездившегося на крыше храма.

Принял Первосвященник графа как нельзя более учтиво. Справился о здоровье родителей, Райзы, сына. Пожелал про‑цветания и богатства знатному роду Квин.

Затем повел в Святилище, где перед ликом Великого поведал о древнем пророчестве, которое вот‑вот должно было свершиться. Оно гласило: Горун еще при рождении Сержа заключил его кончину в тело оборотня. И близок тот день, когда они сойдутся в смертельном бою. Победив, молодой граф снимет со своего рода проклятье, обретет духовную свободу и долгие годы счастливой жизни. Но смерть напасть должна первой. Оружием против нее станет некогда уже виданный им в подземелье кинжал.