Текст книги "Постмодернизм"

Автор книги: Александр Грицанов

СЕМИОЗИС

СЕМИОЗИС (греч. sema – знак) – термин, принятый в семиотике; обозначает «процесс интерпретации знака», или процесс порождения значения. Термином «С.» пользовались древнегреческие физиологи, в частности Гален из Пергама (139-199) для постановки диагноза: С. означал интерпретацию симптомов. Древние греки включали в С.

(1) то, что выступает как знак;

(2) то, на что указывает знак или к чему он отсылает (десигнат);

(3) воздействие, в силу которого данный предмет оказывается для интерпретатора знаком (интерпретанта).

Один из основоположников современной семиотики Пирс применял понятие "С." для характеристики триадической природы элементарного знакового отношения "объект – знак – интерпретанта". Для Пирса именно понятие "С." было центральным понятием его семиотической теории. По мысли Пирса, знак не функционирует как знак до тех пор, пока он не осмысливается как таковой. Иначе говоря, знаки должны быть интерпретированы, чтобы быть знаками. Согласно Пирсу, осуществляется это знание благодаря интерпретанте. Интерпретанта – это перевод, истолкование, концептуализация отношения знак/объект в последующем знаке (например, определенная реакция человека на воспринимаемый знак; объяснение значения данного слова с помощью других слов и т.д.). Каждый знак способен порождать интерпретанту, и этот процесс фактически бесконечен. Пирс постулирует необходимость бесконечности этого процесса следующим образом. Если предположить гипотетическое существование самой последней, самой сложной, исчерпывающей и завершающей интерпретанты данного объекта, то эта интерпретанта может быть ни чем иным как самим объектом, целиком явленным нашему сознанию. Но такой объект, а равно и такой знак – как физически тождественные друг другу – не возможны и не существуют. Стало быть, процесс интерпретации безграничен. На этом постулате основана идея Пирса о неограниченном С. В рамках такого подхода С. – это динамический процесс интерпретации знака, единственно возможный способ его функционирования. С. – это деятельность знака по производству своей интерпретанты. Идея С. выражает самую суть отношений между знаком и внешним миром – объект репрезентации существует, но он удален и недосягаем, будучи словно "спрятан" в череде семиотических медиаций. Однако познание этого объекта возможно лишь через исследование порожденных им знаков. Моррис определял С. как "процесс, в котором нечто функционирует как знак". Он также выделял три измерения С. (которые зачастую рассматриваются как различные сферы семиотического анализа):

1) семантика – характеризует отношение знака к своему объекту;

2) синтактика – включает отношения знаков друг к другу;

3) прагматика – исследует отношения между знаками и теми, кто ими пользуется (интерпретаторы). [См. также Семиотика, Знак, Интерпретация, Интерпретант(а).]

«СЕМИОЛОГИЯ КАК ПРИКЛЮЧЕНИЕ»

«СЕМИОЛОГИЯ КАК ПРИКЛЮЧЕНИЕ» – работа Р.Барта (1974), посвященная анализу сущности и метатеоретических оснований семиологии как одной из важнейших (в рамках постмодернистской парадигмы) областей теоретического анализа знаковой сферы и деятельности. Так, важнейшее проблемное поле «С.какП.» задается у Р.Барта анализом природы семиологии как особого рода деятельности, которая с его точки зрения едва ли может считаться «обыкновенной позитивной наукой». Это связано, с одной стороны, с ее принципиально дискурсивным (см. Дискурс), а с другой – с принципиально рефлексивным характером – так, что семиологии с неизбежностью (и, «возможно, ей одной из всех нынешних гуманитарных наук») «свойственно задаваться вопросом о своем собственном дискурсе». В этом отношении, «будучи наукой о языке, различных языках, она не может принимать свой собственный язык как простую данность, как нечто прозрачное, как нейтральное орудие, – одним словом, как мета-язык» (см. Метаязык). В связи с этим семиология неизбежно ставит проблему «места, откуда говорят». Между тем, согласно Р.Барту, это именно та проблема, вне которой «не имеет смысла никакая наука и никакая идеологическая критика» (см. Kritik). И если на эксплицитном (декларативном) уровне семиология очевидно «безразлична к политической ангажированности», тем не менее, реально «для семиологии… субъект, в том числе и ученый, не бывает экстерриториален по отношению к своему дискурсу». Это становится очевидным, когда семиология в процессе рефлексии над своими метатеоретическими установками фиксирует, что фактически идеалом ее аналитической процедуры является исследование тех семиотических (прежде всего, – языковых) механизмов, посредством которых та или иная социальная группа пытается конституировать присущий ей тип дискурса в качестве универсального, – например, "тщательный анализ смыслообразовательных процессов, благодаря которым буржуазия выдает свою исторически определенную классовую культуру за нечто природно-всеобщее" (в частности, в качестве экземплификации такого анализа выступает для Р.Барта «семиологический анализ такого высокознакового объекта, как модная одежда», целью которого является «воссоздать во всех подробностях грамматику всем известного, но еще никем не изученного языка» – см. Мода). Таким образом, в «С.какП.» Р.Бартом непосредственно ставится проблема социокультурной обусловленности и ангажированности семиологического исследования и показывается, что семиология может быть рассмотрена «как важнейший метод идеологической критики», и фактически призвана ныне выступить «против всей символико-семантической системы нашей цивилизации». В контексте моделирования этой перспективы, Р.Барт формулирует важнейшую программную задачу семиологии: «мало изменить содержание знаков, надо прежде всего стремиться расщепить саму систему смысла». Если учесть, что данная установка является одновременно фундаментальным программным требованиям постмодернистской парадигмы в целом (см. Пустой знак, Означивание, Деконструкция, Трансцендентальное означаемое), то можно сказать, что семиологические аналитики рассматриваются Р.Бартом в данном контексте как один из важнейших инструментов реализации постмодернистского проекта в современной философии. Таким образом, семиология оказывается знаковой деятельностью, предметом которой выступает сама знаковая деятельность как таковая. Подобная высшая степень рефлексивности семиологии выступает для Р.Барта основанием исследования ее в качестве метафеномена семиотической сферы. Семиологии, в конечном счете, не удается обрести того проблемного пространства, в рамках которого она могла бы претендовать на методологическую экстерриториальность по отношению к своему предмету, которая могла бы выступить гарантом ее объективности, т.е. обеспечила бы ей статус научной дисциплины: семиологии «как науке», в итоге, «негде укрыться в безопасности, а потому ей приходится признать себя письмом». В обрисованном контексте Р.Барт подвергает анализу сам концепт «письмо», относящийся в рамках постмодернистского понятийного аппарата к ряду фундаментальных (см. Письмо). Так, себя Р.Барт обозначает как «человека, который пишет» (см. Скриптор), т.е. который реально "избрал родом своей деятельности не речь /см. Фонологизм – M.M./ и не писание /фр. ecrivance – M.M./, но письмо /фр. ecriture – ММ/". Между двумя последними, с точки зрения Р.Барта, может быть усмотрена принципиальная разница: если «писание», по Р.Барту, есть «функциональная и внесубъектная языковая деятельность», то «письмо» представляет собой нечто принципиально иное, а именно – «сладострастную» игру языка, его самодостаточную процессуальность («я всегда писал книги только для удовольствия»), не результирующуюся в том или ином конкретном тексте, хотя реально своего рода побочным продуктом этой процессуальности и выступает то, что Р.Барт обозначает как «эйфорический текст», фиксируя при этом основные параметры текста в постмодернистском его понимании (см. Текст, Эротика текста). Работа Р.Барта «С.как П.» сыграла весьма существенную роль и в эволюции постмодернистской концепции «смерти субъекта» (см. «Смерть субъекта»). В контексте анализа семиологии как письма Р.Барт показывает, что именно в процессуальности письма как раз и конституируется то пространство, в рамках которого «грамматические лица и источники дискурса смешиваются, перепутываются, сливаются вплоть до неразличимости», и в итоге оказывается, что письмо может быть помыслено как принципиально самодостаточная процессуальность – не «внесубъектная», как «писание», но квазисубъектная, когда пером пишущего (к его субъективному удовольствую!) водит не его рука, но сам язык: «письмо – не правда человека (автора), а правда языка» (см. Анти-психологизм, «Смерть Автора»).

СЕМИОТИКА

СЕМИОТИКА (греч. semeion – знак) – научная дисциплина, изучающая производство, строение и функционирование различных знаковых систем, хранящих и передающих информацию. С. играет заметную роль в методологии гуманитарных наук: любые культурные феномены – от обыденного мышления до искусства и философии – неизбежно закреплены в знаках и представляют собой знаковые механизмы, чье назначение можно и нужно эксплицировать и рационально объяснить. В поле зрения С. находятся естественные и искусственные языки (в том числе язык научной теории, «языки» кино, театра, музыки), все типы визуальных знаковых систем (от дорожных знаков до живописи), разнообразные системы сигнализации в природе и обществе. Границы С. подвижны, она является пограничной дисциплиной и объединяет различные подходы. Принято выделять логико-математическую С., так называемую «металогику» (которая изучает метатеоретическими средствами свойства логических и математических систем, искусственно формализованных языков; представлена в исследованиях Рассела, Д.Гильберта, Гёделя, А.Черча, Карнапа и др.) и гуманитарную С. (С. языка и литературы). В отличие от других гуманитарных дисциплин, С. интересует не поиск значения, но способ означивания: содержание, не облеченное в форму, не является предметом семиотических исследований. С. опирается на понятие знака как материально-идеального образования, репрезентирующего нечто (в его отсутствие), имеющего целью передачу определенного содержания и выполняющего роль посредника в культуре. В своей совокупности знаки образуют язык. который в семиотической теории, с одной стороны, выступает как «интерпретант всех прочих систем» (Э.Бенвенист), но в то же время оказывается «частным случаем семиотической функции» (Пиаже). Выявление значения, зашифрованного в знаковом сообщении, осуществляется путем декодирования, где код означает способ упорядочения знаков в определенную систему, благодаря чему выполняются коммуникативная и другие функции языка. Как научная теория С. начала развиваться в конце 19 – начале 20 в., однако постепенно у нее обнаруживаются все более глубокие корни в учениях Аристотеля, Филона Александрийского, стоиков, Августина Блаженного, в логических учениях схоластики, в философии Гоббса, Локка, в логико-математических работах Лейбница, в исследованиях по языкознанию Потебни, Гумбольдта и др. Основные принципы «науки о знаках» были сформулированы Пирсом, стремившимся к созданию логики науки, объясняющей процесс приобретения научных знаний, репрезентирующих реальность. Он выделил параметры семиотического функционирования – репрезентант, интерпретант, референт («триадическая природа знака»), дал первую классификацию знаков (иконический знак – индекс – символ), исследовал процесс функционирования знака – семиозис. Если Пирс развивал логическую линию С., то лингвистическая ветвь разрабатывалась в трудах Соссюра, мыслившего «семиологию» как науку, «изучающую жизнь знаков внутри жизни общества» (в которую лингвистика должна входить как составная часть). Исходной единицей анализа, по Соссюру, является знак, представляющий собой отношение между означаемым (понятие, план содержания) и означающим (акустический образ, план выражения), связь которых произвольна (Бенвенист позднее уточнил, что произвольно лишь отношение целостного знака к реальности, но не отношения компонентов знака между собой). С. Пирса (получила развитие в трудах Морриса, Т.Себеока, Эко и др.) и семиология Соссюра (Л.Ельмслев, Бенвенист, структуралисты) основали две семиотические парадигмы: С. знака и С. языка как знаковой системы (вопрос об употреблении терминов «С.» и «семиология» остается открытым, но в принципе они синонимичны). Первая сосредотачивает внимание исследователя на изолированном знаке, на отношении знака к значению, к адресату; на процессе семиозиса, т.е. превращения не-знака в знак и трех его измерениях:

1) синтактика – сфера внутренних отношений между знаками;

2) семантика – отношения между знаками и их объектами;

3) прагматика – отношения между знаками и теми, кто ими пользуется.

Альтернативная концепция делает акцент на реляционной сущности языка, на специфике знака как функции. Существует и третья тенденция, выражающая стремление снять противоречие между этими двумя позициями: так, Эко доказывает, что понятия знака и семиозиса не являются несовместимыми: означаемое может быть схвачено только как результат интерпретативного процесса, сущность знака раскрывается благодаря неограниченному семиозису, выражающему то, что значения никогда не застывают в замкнутую и окончательную систему, поскольку мир знаков в процессе коммуникации находится в постоянном движении, структура кодов беспрерывно перестраивается. По мере развития С. понятие "знак" постепенно отходило на второй план, уступая место понятию «текст» – интегративному знаку, проводнику функции и значения, применяемому для обозначения любой связной последовательности знаков-высказываний. Выход за пределы исследования только внутрисистемных отношений наметился в ходе последующего развития С. Традиционно С. различает два уровня в сообщении: денотативный (фактическое сообщение – см. Денотат) и коннотативный (дополнительное значение, социокультурно обусловленная символическая нагрузка – см. Коннотация). Любой язык представляет собой комбинацию денотативного и коннотативного – такова динамическая реальность семиотической системы. Внимание к коннотативным означающим, повлекшее за собой дискуссию о С. коммуникации и С. сигнификации (первая настаивала на соссюрианском тезисе предопределенности означаемого и означающего, не интересовалась дополнительными значениями, разрушающими структуру кода, без которого коммуникация невозможна (Л.Прието, Ж.Мунен); а вторая наполняла жестокий семиотический базис реальным социокультурным содержанием, перенося внимание на сам процесс порождения смысла (Ельмслев, Р.Барт) – означало переход от изучения знаковых систем, непосредственно осознаваемых и сознательно используемых людьми к не осознаваемым знаковым системам; по существу, это переход к семиотическому изучению социального бессознательного, открытию для С. новых областей исследования. В связи с этим сегодня особенное внимание уделяется сфере междисциплинарных исследований – С. культуры, исследующей культуру как иерархию знаковых систем и имеющую свою логику развития, фиксируемую семиотическими практиками (начало этим исследованиям положила Московско-Тартусская школа С.). Каждой эпохе свойственен свой семиотический стиль, свои способы интерпретации текстов, в результате чего композиция и корелляция отдельных семиотических систем определяют тип культуры. Сегодня С. представляет собой довольно развитую теорию, методы которой позволяют анализировать самые разнообразные сферы человеческой деятельности; проводятся исследования по С. литературы (русская «формальная школа», группа «Тель Кель», Р.Барт, Деррида), по политической семиологии (Р.Барт, «Тель Кель»), по С. массовых коммуникаций (А.-Ж.Греймас), по С. искусства (Кристева, Эко), кино (К.Метц, П.Пазолини), театра (П.Пави), по зоосемиотике (Себеок), по психоаналитической и педагогической семиологии (Лакан, Пиаже) и т.д. (См. также Симулякр, Симуляция, Знак, Означивание, Пустой знак, Соссюр.)

СЕНСУАЛИЗМ

СЕНСУАЛИЗМ (лат. sensus – чувство, ощущение) – философская установка на акцентировку сферы чувственного опыта:

1) в классической философии – гносеологическая традиция, фундированная трактовкой сенсорного опыта как семантически исчерпывающей основы познавательного процесса, а чувственных форм познания – как приоритетных когнитивных процедур;

2) в философии постмодернизма – основанная на отказе от классического логоцентризма парадигма внерациональной артикуляции источника семантической и структурной определенности как текста, так и внетекстовых феноменов. В отличие от классической философской традиции в рамках постмодернизма С. проявляет себя в ином ключе. Прежде всего, философствование в парадигме "смерти субъекта" децентрирует чувственную сферу, лишая ее феномена "Я" как естественного ей фокуса: "в настоящем не существует более Я, чтобы чувствовать. Это не значит, что культурная продукция эпохи постмодернизма полностью лишена чувств, скорее эти чувства… сейчас текучи и имперсональны" (Джеймисон). Носителем подобного рода чувственности выступает таким образом не субъект (в какой бы то ни было – гносеологической, антропологической или социологической – артикуляции), но конституируемый вне рамок субъект-объектной оппозиции феномен "интенсивностей" (Лиотар), "сингулярностей" (П.Вирилио), "сингулярных событий" как "безличных и доиндивидуальных" (Делез) и т.п. В этом отношении "конец Эго" означает, что переход культуры к постмодернистскому состоянию знаменуется тем обстоятельством, которое было охарактеризовано Джеймисоном как "угасание аффекта". Именно в этом смысле Делез говорит о "бесстрастности" и "безразличии" события, ибо экспрессивность последнего не схватывается в личностной модификации опыта и "уловима только для анонимной воли, которую она сама инспирирует". В данном контексте классический С. подвергается постмодернизмом радикальной критике как феномен традиционной метафизики: согласно Дерриде, "реализм или сенсуализм, эмпиризм суть модификации логоцентризма". Однако в расширительном (выходящем за рамки классической субъект-объектной гносеологии) и имперсональном своем толковании С. обретает в постмодернизме второе дыхание (при внешне нечастом употреблении данного термина). Сама философская парадигма постмодернизма трактуется в своих метаоценках как основанная на особой "постмодернистской чувствительности" (Лиотар, В.Вельш, А.Меджилл и др.). Собственно, уже непосредственно предшествующая постмодернизму философия 20 в. оценивает не артикулируемую чувственно рационалистскую отчужденность как "объективность евнуха" (Аренд), вводя "элементы… чувствительности в тривиальные категории академической науки" (С.Волиен) и задавая нетрадиционную интерпретацию чувственной сферы. Проблема возможности сенсорного опыта оказывается центральной для философии Мерло-Понти (см. Плоть мира); чувственно артикулированная волна, пробегающая по «телу без органов» мыслится как обладающая конфигурирующим потенциалом и задающая определенность «временных органов» (Делез и Гваттари); в контексте парадигмы означивания чувственность выступает как исток обретаемого текстом смысла: «Что такое означивание? Это смысл (le sens), порожденный чувственной практикой (sensuellement)» (Р.Барт). Именно в качестве наиболее очевидного и концентрированного выражения сферы чувственного оценен постмодернизмом феномен сексуальности (см. Сексуальность), оказавшийся в постмодернистских концепциях в фокусе внимания и получивший существенно расширительное толкование, позволяющее говорить о фактической репрезентации в постмодернистски понятой сексуальности-чувственности как (в диапазоне от анализа сексуализированных форм чувственности у Фуко до парадигмы «эротического отношения к тексту» у Р.Барта). (См. также «Постмодернистская чувствительность», Невозможность, Трансгрессия, Эротика текста.)

СЕРИО

СЕРИО (Seriot) Патрик (род. в 1949) – представитель современной французской философии языка, специализирующийся в области анализа дискурсивных систем и их связи с языковыми и идеологическими контекстами. Занимался преподавательской и исследовательской деятельностью в Гренобльском университете, французском Национальном Центре Научных Исследований (CNRS), университете Лозанны. Специалист в сфере истории и эпистемологии российской (ранее – советской) лингвистики; исследовал русскоязычные предпосылки формирования общеевропейской структуралистской парадигмы. Предметом особого научного интереса выступает для С. политический дискурс в контексте советской культуры. С. – автор сравнительно-аналитических исследований гуманитарной культуры России и Франции, монографии «Анализ политического советского дискурса» (1985). Предметом указанного монографического исследования выступает, в самооценке С., «советский политический дискурс на русском языке». Цель этой работы определяется самим С. как двоякая: прежде всего, речь шла о том, чтобы, преодолев "поверхностный взгляд на советский политический дискурс как на ничего не сообщающий", проанализировать последний содержательно; однако, за этой («ближайшей») целью скрывалась цель более общая и более концептуально артикулированная, а именно – показать, что «чтение… текста в оригинале и в… переводе – это два типа чтения, два различных типа интерпретации», в силу чего «политический текст, переведенный на другой язык, не может не потерять частично свою эффективность, связанную с тем языком, который служит данному тексту опорой» (С.). С. выявляет специфику политического дискурса, проявляющую себя в том, что тексты, в которых она объективируется, носят аргументативный характер, т.е. в них, в отличие от повествовательных текстов (см. Нарратив), «специфические текстовые моменты, внешние для данного текста, играют намного более заметную роль». Важным аспектом анализа дискурса в творчестве С. является исследованием им феномена номинализации (см. Номинализация, Преконструкт, Интердискурс, Интрадискурс, Эффект значения, Эффект реальности).