Текст книги "Демон в наследство (СИ)"

Автор книги: Алекса Йейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 28 страниц)

Глава 33

Сперва Селена боялась, что ее бросят в сырые казематы с цепями и ужасными приспособлениями, какие были в подвале инквизитора Менсфилда. Но нет, Асмодей привел ее в спальню, и это показалось ей куда страшнее.

Он уже вернулся в свой прежний облик, однако менее пугающим не стал. Даже наоборот. Пускай рубашка на нем висела лохмотьями, волосы растрепались, он все равно вел себя он так, словно по-прежнему был прекрасен и принимал гостей – галантно открыл перед Селеной и Ламией дверь, пропустил их вперед.

– Итак… – скинув с себя лохмотья сорочки, Асмодей пружинистой походкой подошел к Селене и указательным пальцем играючи подцепил ткань хитона у нее на плече. – Здесь жарковато, не находишь?

Не дожидаясь ответа, он принялся собственноручно расстегивать на ней ремешки и пояс. Всякий раз, когда Асмодей будто бы невзначай дотрагивался до ее обнажавшейся кожи, она чувствовала вспышки тошнотворной похоти.

И вот хитон упал к ногам Селены. Асмодей осмотрел ее радостно, даже восхищенно.

Позади них раздалось недовольное фырканье – Ламия напомнила о своем присутствии.

– Мне обязательно на это смотреть? – тихо прорычала она. – Можно я уйду?

– Почему же? – позабавился Асмодей. – А вдруг мне понадобится твоя помощь?

– Пожалуйста!

– Не волнуйся, когда вернемся домой, я приласкаю и тебя.

– Как скажешь, – пустым голосом отозвалась Ламия. Так покорно… обреченно.

Более того, Селене показалось, будто Асмодей за что-то наказывал Ламию. Но было ли ей до этого дело? Никакого. Лучше бы эта женщина ушла. В ее присутствии терпеть унижение было невыносимо вдвойне.

Менсфилд, по крайней мере, не посягал на тело Селены, не задевал ее женскую честь. А вот Асмодей… Он подхватил ее на руки, как мог любящий мужчина подхватить свою женщину.

Когда он уложил ее на кровать, у нее зачастило сердце, ноги и руки похолодели. Селена прекрасно понимала, что сейчас начнется – неспроста же Асмодей ее раздел. Нависнув над ней, он намотал на палец локон ее волос и, поднеся к носу, вдохнул аромат.

– Запах смертной женщины ни с чем не спутать, – улыбнулся он. – Знаешь, Ваал никогда не хотел людей в свою постель. Я же, наоборот, ценю вас. Таких острых ощущений не способен подарить ни один суккуб, ни одна демоница…

Отпустив локон Селены, он пальцем провел от ее виска к подбородку, затем по горлу к груди. От его прикосновений оставался пылающий след, по коже расходились мурашки.

– Вы такие чувствительные… – задумчиво протянул Асмодей, очертив пальцем сосок Селены. – Такие хрупкие…

Он поднес палец ко рту и, облизнув, обвел им второй ее сосок, оставив влажный след, который ей тут же захотелось стереть, соскрести с себя. Но пошевелиться она так и не осмелилась.

Селена старалась не замечать, как распаляется ее тело, отказываясь повиноваться. Старалась не замечать на себе взгляд Ламии, но все равно остро чувствовала и то, и другое.

На губах Асмодея заиграла победная ухмылка, и Селена зажмурилась, чтобы ее не видеть, но спастись от его голоса все равно не смогла.

– У ваших тел такой скудный лимит… – меж тем не смолкал он. – Выносливость, стойкость, регенерация – лишь жалкие крохи. Казалось бы, разве можно умереть от удовольствия? – раскрытой ладонью Асмодей провел по ее животу. – Можно. Если ты всего лишь человек.

Он слегка надавил, и Селена выгнулась на постели от импульса, пронзившего ее от макушки до пят. Судороги – она не могла назвать это иначе. От них сокращались мышцы, между ног выступала скользкая влага, соски сжимались на грани с болью.

К счастью, вскоре пришло облегчение, но Асмодей передвинул руку еще ниже и поднял новую волну, мощнее прежней. Обессиленная и еще не успевшая прийти в себя, Селена могла лишь дрожать от очередной кульминации.

– Сердце не выдерживает, – преувеличенно тяжело вздохнул Асмодей. – Побывала подо мной одна ведьма… Собственно, ради плотских утех она меня и вызвала, заключила сделку. Красивая была. Я сам взялся исполнить свою часть уговора вместо того, чтобы послать какого-нибудь инкуба. Не думаю, что ведьма имела в виду именно это, но надо точнее формулировать желания, верно? Со мной она сорок два раза подряд достигла пика наслаждения, прежде чем испустила дух.

Асмодей спускался пальцами все ниже, и Селена непроизвольно сжала бедра. Вот только он лишь позабавился, одной рукой легко раздвинув ее ослабевшие ноги.

От первого прикосновения к ее самому интимному месту она вздрогнула. К горлу подкатила тошнота. Асмодей же с явным довольством собрал кончиками пальцев обильную скользкую влагу и размазал по внутренней стороне бедер Селены, затем в шутку нарисовал на ее животе какой-то узор.

– Ты сгораешь от желания, мой огненный цветок, – заметил он.

– Я не хочу тебя, – выдавила она.

– Твое тело говорит об обратном. Никто не сможет обвинить меня в злонамеренности, даже Утренняя звезда. Ничего удивительного, что смертная женщина не пережила ночь с демоном сладострастия. Конечно, мне стоило быть осторожнее с наложницей любимого племянника, но я увлекся… так увлекся… Наслаждение затягивает.

– Это не наслаждение, – горько возразила Селена, не открывая глаз.

– Разве?

Асмодей вошел в нее двумя пальцами. Помимо полнейшей беспомощности и отвращения она тут же почувствовала приближение новой волны. Селена могла только задыхаться. На ее коже выступила испарина, особенно на лбу, груди и над верхней губой.

– Это мучение, – поморщилась Селена, наконец-то осмелившись посмотреть на Асмодея. – Пытка, – и она не знала, сколько продержится. Сорок два раза?

– Грань очень тонкая, мой огненный цветок, – хмыкнул Асмодей и, не вынимая из нее пальцев, повернулся к Ламии. – Будь добра, достань из комода мой ремень. К сожалению, плеть я оставил дома, – он снова посмотрел на Селену. – Порой боль и наслаждение легко спутать. Они превосходно сочетаются и чередуются, подчеркивают друг друга и дополняют.

Селена мысленно упрашивала Асмодея хотя бы замолчать. О свободе она уже не мечтала – знала, что он ее не отпустит живой. Почему-то ей вспомнились слова одного из стражников Менсфилда о том, что на костре люди быстро задыхаются от дыма. Сейчас сожжение показалось ей милосерднее, нежели гибель из-за предательства собственного тела.

Внезапно Селена пожалела, что Ваал спас ее от костра. Мало того, что он лишь отсрочил неизбежное, так еще и разбил ей сердце. По крайней мере, в Салехе оно было целым.

– Ламия, милая, тебе придется немного помочь нам, – проворковал Асмодей. – Мне нужно и дальше прикасаться к Селене, чтобы она получила удовольствие. Но я хочу показать ей все грани страсти. Будь добра, ударь ее ремнем разочков десять для начала, – в довесок к своим словам Асмодей большим пальцем взъерошил завитки между бедер Селены, не дав угаснуть искрам противоестественного желания.

– Асмодей… – скривилась Ламия, вот только, судя по выражению лица, отвращение у нее вызвал не он и не его извращенные планы. Нет, брезгливость она чувствовала по отношению к Селене. На него же Ламия смотрела взволнованно, даже… ревностно.

– Если бы ты не ошиблась, тебе бы не пришлось сейчас это делать, – заговорил он с ней преувеличенно терпеливо, словно с ребенком. – Я поступаю по справедливости.

Шумно выдохнув, как разъяренная кобыла, Ламия резко кивнула и примерилась, выискивая место для удара.

«Неужели я позволю этой мерзавке меня бить?» – ужаснулась Селена. Ей хотелось если не дать отпор, так хотя бы сжаться в клубочек.

Замахнувшись, Ламия хлестнула ее ремнем по животу, да так сильно, что его прострелило до самого позвоночника. Если поначалу она брезговала, то теперь била с какой-то изощренной жестокостью. Лицо ее исказилось от злости.

Только она замахнулась снова, как Асмодей шевельнул пальцами внутри Селены. У нее задрожали бедра, и именно на них пришелся следующий хлесткий удар.

Пискнув от боли в натянутых мышцах, Селена все-таки не выдержала и дернулась, порываясь прикрыться.

– Разве я разрешал тебе двигаться? – протянул Асмодей, второй рукой схватив ее за горло. Он на мгновение сжал пальцы, но тут же отпустил ее.

В тот же миг на нее обрушился третий удар ремня, угодивший по ребрам прямо под грудью. Задохнувшись, Селена едва смогла сделать следующий глоток воздуха.

Четвертый удар пришелся на плечо, вскользь задев сжавшийся сосок. Теперь Селена не смогла сдержать вскрик. Меж тем напряжение внизу ее живота опять начало нарастать.

Ламия уже занесла руку для пятого удара.

Селена не знала, откуда почерпнула силы. Может, из отчаяния?

Казалось, их у нее совсем не осталось, но немного все-таки нашлось. Вскинувшись на кровати, она практически увернулась от ремня, лишь его пряжка скользнула по ее боку.

Грязно выругавшись, Асмодей попытался удержать Селену. Поскольку он нависал над ней, она подняла ногу и ударила его коленом по ребрам.

Асмодей пошатнулся, и его пальцы выскользнули из нее. Воспользовавшись его секундной растерянностью, Селена перекатилась по кровати и обессиленным комком плоти свалилась на пол.

– Безмозглая девка! – зарычал Асмодей громко, гортанно и так грозно, что даже Ламия отскочила назад. – Я хотел быть с тобой мягким, довести дело до конца удовольствием. Но если хочешь поиграть жестко… Что ж, это я тоже умею, – он рывком развязал шнуровку своих штанов.

На глазах у Селены его лицо начало меняться: скулы заострились, глаза сузились, клыки удлинились. Пальцы рук вытянулись, увенчанные тонкими острыми когтями.

И Селена понимала, что не выйдет живой из этих когтистых лап. Асмодей будет брать ее и увечить, пока она не умрет страшной смертью. От инстинктивного желания спрятаться Селена поползла назад, в угол, хоть голос разума и кричал, что она загоняет себя в ловушку.

Асмодей тоже это понял и, снисходительно рассмеявшись, покачал головой.

Внезапно раздался стук в дверь.

– Асмодей? – позвал голос, показавшийся Селене знакомым.

Набрав в грудь побольше воздуха, она испустила крик, шедший из самой ее души.

– Помогите! – закричала Селена. – Умоляю!

Не отводя глаз, Асмодей разъяренно зарычал, готовый наброситься на нее, но тут от мощного удара дверь слетела с петель и упала вовнутрь покоев.

При виде незваного гостя Селена приоткрыла рот и часто заморгала. Вот уж кого она точно не ожидала здесь увидеть!

Глава 34.1

– В цитадели что ли закончилось вино? – проворчал Брут себе под нос, обыскивая замковую кухню.

Ни одной бутылки. Он точно помнил, что накануне взял две, но еще три осталось. Мог ли он потом, пьяный, явиться за добавкой и забыть об этом?

Прошлый вечер Брут помнил смутно. Кажется, он ходил к Ламии, стучал в ее дверь, но она даже не открыла ему.

Десять лет вместе... Ему казалось, что они были счастливы. Видимо, «казалось» – ключевое слово.

От горечи Брут ударил стеллаж, и с полки повалилась корзина с утварью. Вилки и ложки рассыпались по полу, сверху на них плавно опустилась белоснежная салфетка. Брут хотел вернуть все на место, но тут углядел бутылку, которую прежде не было видно за корзиной.

Значит, кто-то из бесов стащил ее для себя и припрятал. Негодный слуга!

Бруту отчаянно хотелось выпить или еще лучше – напиться. Схватив бутылку, он торопливо вытащил пробку и приложился к горлышку. Добротное вино, какое впору смаковать, потягивая из бокала, но сейчас для Брута оно было лекарством, которое нужно просто проглотить, чтобы поскорее пришло облегчение.

Он махом ополовинил бутылку, и вино блаженно ударило ему в голову. Шумно выдохнув, Брут вытер рот тыльной стороной ладони.

Именно тогда ему в голову пришла идея еще раз поговорить с Ламией. Да, она тянулась к власти, но не могла ведь ничего не чувствовать? Годами эта женщина баловала Брута своим роскошным мягким телом, приучала к своему запаху и вкусу. Улыбалась ему, просыпалась и засыпала в его объятиях.

Разумеется, на протяжении десяти лет он бессчетное количество раз думал о возвращении Ваала. Брут волновался за своего друга, но у него были и другие причины для беспокойства – например, останется ли Ламия с ним, если трон займет законный правитель. Однако Брут надеялся, что эти десять лет заложили прочный фундамент. Надеялся, что чувства Ламии пересилят тягу к власти. Если уж она так хотела корону, он мог через пару веков бросить вызов повелителю одного из восьми прочих кругов…

Перед самым возвращением Ваала Ламия со смехом затащила Брута в ванную, чтобы вместе обмыться перед сном. Она плескала на него воду, играясь, словно девочка.

Но стоило появиться Ваалу, как Ламию будто подменили. Буквально за секунду, за краткое мгновение. Выйдя из ванной, Брут увидел совсем другую женщину. Как если бы перед ним стоял ее злой близнец.

Нет, быть такого не может! Чувства не исчезают так быстро. Наверняка что-то случилось, просто Ламия не признавалась в этом, держала все в себе. Она не понимала, что не обязана решать свои проблемы в одиночку и принимать на себя весь огонь ненависти Ваала. Брут был готов закрыть ее собой, если бы она только позволила…

Он сам не понял, как очутился перед ее дверью. Снова. Словно в зачарованном лесу из сказок, сколько бы Брут ни блуждал, все равно в итоге оказывался здесь.

Вот почему он последние дни провел в городе – хотел быть подальше отсюда, иначе не давал бы Ламии прохода. Вот только дни шли, и его отлучка все больше напоминала бегство. Поэтому Брут и вернулся. Как оказалось, напрасно. Будь он сейчас там, в городе, смог бы помочь горожанам, сражаться за них. Встретить первую волну диких гончих, появившихся по его вине. Вернее, по неосмотрительности, что в данном случае было тем же самым.

Но нет, этим утром Брут спал с дичайшим похмельем после очередной пьяной ночи. Никто и не подумал позвать его в отряд. Да и с чего бы им его звать?

Нападение диких гончих имело особое значение. Оно могло не только уничтожить город, но и окончательно разрушить отношения с Третьим кругом. Никто не обвинит Асмодея, если он сегодня же уедет домой. А с ним и Ламия.

Нет! Сперва Брут должен был поговорить с ней в последний раз. Другого шанса у него может и не быть, ведь он не ждал на суде милости от Ваала.

Брут постучал. Ответом ему была тишина. Он прижался ухом к двери, но по другую ее сторону не раздалось ни шороха. Скорее всего, Ламия куда-то ушла. Но куда? В свою обожаемую библиотеку?

Брут решил проверить. Сделав пару больших глотков вина, он поплелся по лестнице. Стоило ему подняться на этаж, как сразу бросилась в глаза царящая там суета. Взволнованные слуги бегали туда-сюда, стуча копытами и о чем-то переговариваясь.

Нахмурившись, Брут ускорил шаг. Вдруг с Ламией что-то случилось? Волнение его стократ возросло, когда бесы расступились и позволили ему войти в библиотеку. Она была разгромлена. Стеллажи лежали на полу, засыпанном книгами.

Сжав горлышко бутылки так крепко, что оно чуть не треснуло, Брут судорожно осматривался, выискивая проблески красного цвета, какой предпочитала в одежде Ламия. Нет, ничего такого.

Тогда его взгляд наткнулся на тело, распластавшееся в углу. Возле него толкались слуги, и Брут поспешил туда.

– Алексайос! – воскликнул он, опустившись перед ним на колени.

Один рог старого дворецкого был обломлен, вся одежда – изорвана, рука лежала под неестественным углом. Брут коснулся его шеи, нащупывая пульс. Биение было, хоть и слабое.

Будто почувствовав присутствие Брута, Алексайос приоткрыл глаза и нашел его взглядом.

– Что произошло? – вкрадчиво спросил Брут, стараясь говорить как можно сдержаннее. – Ламия здесь?

– Госпожа Селена… – прохрипел Алексайос, едва шевеля губами.

Брут не знал никакой Селены. Хотя… он пару раз слышал это имя от бесов, когда заходил на кухню за очередной бутылкой. Скорее всего, так звали рыжую девчонку, которую Ваал привел с собой. Да и черт с ней!

– А Ламия? – надавил Брут.

– Асмодей… забрал… – прохрипел Алексайос, прежде чем потерял сознание.

Поднявшись, Брут выругался. Он так и не выяснил, что здесь стряслось. Пострадала ли Ламия? Вряд ли с ней что-нибудь случилось рядом с Асмодеем – перворожденному демону под силу справиться практически с любой угрозой, – но вдруг он забрал ее уже раненую?

Бруту нужно было это выяснить. Немедленно. Нужно было убедиться, что с ней все в порядке, даже если она не желала его видеть.

Велев бесам позаботиться об Алексайосе, он поспешил к покоям Асмодея, на выходе из библиотеки сунув бутылку в руки одному из слуг.

– Выброси, – велел Брут. – Или допей. Мне плевать.

Быстрым шагом он поспешил к Ламии, едва сдерживаясь, чтобы не перейти на бег. Несколько поворотов, два лестничных пролета, и вот он – гостевой флигель.

Брут направился прямиком к покоям Асмодея и сходу постучал в дверь.

– Асмодей! – громко позвал он, ничуть не заботясь, что может отвлечь повелителя Третьего круга от важных дел.

– Помогите! – раздался из-за двери женский крик. – Умоляю!

Ламия? Или нет? Сложно было сказать из-за того, каким надрывным был вопль.

Не тратя времени на раздумья, Брут отошел на несколько шагов и просто влетел плечом в дверь. Она поддалась легко и упала вовнутрь покоев.

Окинув взглядом открывшуюся картину, он замер.

Асмодей стоял у кровати с голым торсом и расстегнутыми штанами. Ничего удивительного для демона похоти – предаваться плотским утехам даже в разгар нападения на город – но он начал принимать боевую ипостась.

Ламия стояла рядом с ним. Она выглядела здоровой и очень недовольной. Такого выражения Брут еще ни разу не видел на ее красивом лице. Ожесточение и… обреченность. Ламия держала в руках тяжелый мужской ремень.

Но больше всего в этой сцене поражала голая бледная женщина, забившаяся в угол. Она подтянула к себе ноги и, закрыв руками голову, испуганно смотрела на Брута. Эту рыжую копну волос он сразу узнал. Какого черта здесь забыла смертная, которую притащил с собой Ваал?

– Что происходит? – нахмурился Брут.

– Ламия? – хмыкнул Асмодей, глянув на нее. – Кажется, это к тебе

Тяжело вздохнув, она отбросила ремень на кровать и направилась к Бруту, покачивая бедрами.

До чего же красивая… Платье идеально подчеркивало ее безупречную фигуру – крутые бедра, осиную талию, полные округлые груди. А эти волосы… Длинные, чернее воронова крыла… Брут помнил их запах. Такой сладкий, пьянящий… А на ощупь – как дорогой шелк…

Больше всего на свете ему хотелось снова коснуться их, сжать в кулаке, уткнуться в них носом… Обвить руками тонкий стан…

– Брут? – проворковала Ламия. – Что ты здесь делаешь? Меня искал, м? – она подошла к нему вплотную и, запрокинув голову, заглянула ему в лицо.

Темные глаза смотрели на него ласково. Бархатный взгляд. Он гладил и согревал. Так женщина смотрит лишь на того мужчину, который ей дорог. Бесконечно дорог.

Брут расслабился и улыбнулся Ламии.

Сейчас он хотел лишь одного – дотронуться до ее волос и увидеть, как они разметаются по подушке... Вновь попробовать на вкус ее полные алые губы, особенно когда она своими стройными ногами обовьет его талию. Затем облизать каждое потаенное местечко на этом гибком, таком желанном теле…

– Ты хотел со мной поговорить? – улыбнулась Ламия в ответ. – Хорошо, я только рада. Идем? – она взяла его под руку и потянула к двери.

Все будет хорошо. Теперь Брут в этом уверился. Седьмой круг быстро восстановится. На суде Ваал не будет слишком суров, ведь они дружат с детства. Он поймет. А эта чудесная женщина будет рядом, поддержит и утешит, если потребуется.

– Конечно, – кивнул Брут и сам повел Ламию к выходу.

Глава 34.2

Они уже дошли до двери, когда внезапно до него донесся шепот тихий, как шелест ветра.

– Брут… – горько, обреченно.

Остановившись, он снова нахмурился. Принялся озираться.

– Милый? – промурлыкала Ламия. – Так мы идем?

– Пожалуйста… – выдохнула рыжеволосая женщина в углу.

– Молчать! – зашипел на нее Асмодей.

Она тихонько захныкала. Как же ее звали? Ах да, Селена. Что она забыла в спальне повелителя Третьего круга? Бруту вспомнилась разруха в библиотеке... Разбросанные книги... Распластавшийся на полу дворецкий...

– Ламия, – Брут посмотрел на нее, наблюдавшую за ним с тем же теплом. – Что у вас произошло?

– Пойдем, я все тебе расскажу, – легко отозвалась она, словно речь шла о каком-то пустяке, над которым можно вместе посмеяться.

– Почему эта смертная в чужой спальне? – кивком указал Брут на рыжую женщину.

– Милый, сегодня Селена с Асмодеем, – погладила его по плечу Ламия.

– Ваал знает?

– Он и слова против не сказал, – пожал Асмодей плечами.

– Тогда с чего ты вдруг начал превращаться?

Ведь все бы ничего, однако если допустить, что они развлекались с позволения Ваала, тогда зачем Асмодею понадобились когти, чешуя, клыки? Ни одна женщина не переживет соития с демоном в его боевой ипостаси, о чем Асмодей не мог не знать. Разве что Ваал подписал своей ведьме смертный приговор, в чем Брут очень сомневался.

– Давай же! – поторопила его Ламия. – Не будем им мешать. В конце концов, у всех свои предпочтения. Мы ведь и сами собираемся поиграть так, как нравится нам двоим. Разве ты этого не хочешь?

Хотел ли Брут? О, еще как! Он был готов продать свою черную душу за то, чтобы уединиться с Ламией, уложить ее на спину и поцеловать это нагое совершенное тело.

Но зеленые испуганные глаза смертной…

Она смотрела на Брута с надеждой. Как на спасителя. Словно не он практически погубил Седьмой круг. Словно не предал своего лучшего друга и не увел у него невесту.

– Ладно, допустим, Ваал не возражает. А она? – указал Брут на смертную, на самом деле уже зная ответ на своей вопрос. – Тоже не возражает?

– Ты суешь нос не в свое дело, – процедил Асмодей. – Тебя разве не учили, что нехорошо лезть в чужую постель?

– Брут! – ахнула Ламия. – Еще слово, и я передумаю! Обижусь…

Он посмотрел на нее. Такая сладкая… А эти колдовские глаза, обрамленные густыми ресницами? Как же тяжело было не поставить ее превыше всего остального! Но Брут просто не мог поступить иначе. Не простил бы себе еще одну ошибку.

– Ты здесь по собственному желанию? – спросил он, глядя исключительно на Селену.

– Нет! – выпалила она. – Нет…

Если прежде Брут был просто насторожен, то теперь напрягся всерьез и снова посмотрел на Асмодея, который так и не вернулся в свой обычный облик.

– Женщины уходят со мной, – твердостью голоса Брут удивил сам себя.  Он задолжал Ваалу и не мог допустить, чтобы по его вине друг лишился еще одной женщины. – Если бы кто-то тебя обидел, когда меня нет рядом… – обратился Брут к Ламии, – …я бы захотел, чтобы Ваал защитил тебя. Поэтому я должен помочь ей. Встань и подойди ко мне, – велел он Селене.

– Ты хоть понимаешь, против кого идешь? – выплюнул Асмодей. – Щенок против перворожденного демона? – хоть он и говорил со скучающим видом, но его рога потянулись вверх, начали сужаться на концах, заостряться.

– Тогда будет вдвойне обидно, когда этот щенок уделает тебя, как безрогого подростка, – Брут демонстративно сжал кулак, и между его пальцами заструились языки пламени.

Он не собирался обращаться без надобности, лишь обозначил свои намерения, но это странным образом помогло ему, придало сил. Словно сейчас Брут скинул с себя все наносное, вернувшись к своей сути.

Конечно, он знал, что ему не победить перворожденного демона. Брут размяк – был ослаблен годами бездействия и утренним похмельем. И все же он не сомневался, что ему хватит сил занять Асмодея до возвращения Ваала. А там уж пусть повелитель Седьмого круга разбирается сам.

Брут посмотрел на Селену.

Она попыталась встать, но не смогла совладать с дрожью в теле и ухватилась за стену. Как ни странно, Асмодей не пытался ни напасть на нее, ни остановить. Он лишь наблюдал за ней, склонив голову набок.

Когда у Селены подкосились ноги, и она упала на задницу, Асмодей усмехнулся, сверкнув острыми зубами, словно смотрел комическое представление.

«Ну все! – еще больше разозлился Брут. – Хватит!»

Отпустив Ламию, он смахнул огонь со своей руки и шагнул к Селене. Брут приготовился к нападению и был готов принять бой, вот только ничего не случилось. Асмодей не вмешивался, позволив ему не только спокойно пройти мимо, но и сдернуть покрывало с кровати.

Приблизившись к Селене, Брут подал ей руку и помог подняться. Она практически повисла на его предплечье. Стараясь не смотреть на нагое тело чужой женщины, он потянулся к ней, чтобы закутать в покрывало, но тут краем глаза заметил алые полосы на ее коже.

Они бросались в глаза. По бедрам Селены, животу и одной груди тянулись следы от… плети? Нет, плеть оставляет отметины потоньше. А эти появились будто бы… от ремня.

Точно такого же ремня, который держала в руках Ламия, когда Брут только зашел сюда. Не могла ведь она избивать голого беззащитного человека? Конечно, не могла!

– Ламия? – напрягся он, все-таки закутав Селену в покрывало и прижав к своему боку, чтобы помочь ей устоять. – Ты ведь не била ее? – ему было важно знать, черт возьми!

Ламия ничего не ответила, лишь переглянулась с Асмодеем.

«Давай же, скажи что-нибудь! – мысленно взмолился Брут. – Скажи, что это сделала не ты! Что ты не избивала смертную женщину, которая слабее тебя, когда Асмодей собирался ее изнасиловать», – может, и уже изнасиловал, но это вряд ли, поскольку он не успел снять штаны.

– Что ж, хоть нам и помешали, своей цели я достиг, – сказал Асмодей Ламии так, словно Брута здесь не было, словно он был пустым местом. – Кассия готова к отъезду?

– Да, – ответила Ламия. – А ты… я… – неожиданно стушевалась она, что было совсем не в ее характере. – Я ведь поеду с тобой?

– Конечно, милая моя девочка, – Асмодей в мгновение ока вернулся в свой прежний облик. – Как же я оставлю тебя здесь, без защиты?

И тогда Ламия улыбнулась ему. По-настоящему – искренне и широко. А этот ее взгляд… На Брута она никогда не смотрела так – распахнутыми блестящими глазами. Не смотрела так Ламия и на Ваала.

Бруту показалось, что его ударили под дых.

За последние дни он бессчетное количество раз задавался вопросом, как она могла забыть все, что между ними было. А ведь если задуматься, Ламия точно так же забыла Ваала и семь лет отношений с ним.

Не прошло и месяца после его исчезновения, как Брут однажды проснулся с ней в одной постели, чему несказанно обрадовался. Он решил, что она давно заметила его чувства и втайне ответила на них, поэтому и пришла к нему так скоро.

Да и потом Ламия всегда с радостью проводила с ним каждую минуту. Всегда была рядом. Всегда! Страсть их не угасала. Последние десять лет Брут провел в мареве счастья. Точно такого же счастья, которое чувствовал буквально несколько минут назад, когда Ламия держала его под руку.

Вот оно!

Теперь, глядя на нее и Асмодея, Брут видел всю картину четко и ясно. Конечно, на него, влюбленного дурня, чары суккуба действовали безотказно. Да ей даже не пришлось напрягаться, чтобы управлять его разумом!

Услышав тихий писк, Брут понял, что не рассчитал силу и прижал Селену к себе чуть крепче, чем можно было для ее смертного хрупкого тела. Однако едва он попытался отстраниться, как она приникла к нему, не желая отпускать его от себя.

Ему хотелось бесноваться, крушить все вокруг, но эта женщина ни в чем не провинилась и пострадала, пожалуй, не меньше него.

Да и что тут сделаешь? Ламию Брут не тронул бы. Она вонзила ему в спину кинжал, вогнала до самого сердца и провернула. Однако поднять на нее руку? Никогда. А Асмодей… начни Брут драку, смертная могла пострадать.

В иное время можно было бы позвать на помощь Ахигу с его личной центурией, но они сейчас разбирались с нападением на город. Как удачно все сложилось для Асмодея... слишком удачно.

– Ваал этого так не оставит, – покачал головой Брут.

– О, я очень на это надеюсь, – улыбнулся Асмодей, небрежно завязав шнуровку на своих штанах. – А то он только и умеет, что… гавкать, – хохотнул он.

– А сказать это ему в лицо страшно?

– Обязательно скажу, просто чуть позже, – подмигнул Асмодей и, не одевшись до конца, направился к двери, по пути приобняв Ламию, что она с готовностью позволила ему.

Когда они ушли, Брут обнаружил – помимо беспомощности и унижения от собственной слабости – странную пустоту внутри. Заполнить ее было нечем. Бесспорно, Ламия занимала в его сердце большое место, но он не подозревал, что оно окажется таким огромным.

Брут знал, что ему предстоит провести много, очень много мучительных часов, обдумывая все случившееся и примиряясь с ним. Ну а пока что он должен был позаботиться о Селене, пока не удастся передать ее с рук на руки Ваалу.