Текст книги "Одна сотая секунды"

Автор книги: Алди Иулсез

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)

Закладывало уши стремительно меняющееся давление, оглушал ревущий гром, сливающийся в один беспрерывный грохот, и все злее боролся ветер, хлеща безжалостно наотмашь, с ненавистью рыская вслед за вольным зверем и мной – его спутницей, осмелившимся покуситься на святое. Все должны молчать, все должны искать укрытий и, повинуясь древним инстинктам, опасливо пережидать неистовство стихий. Но нет же, мы, двое, бросили вызов, это мы искренним воплем восторга рвем сотканные полотна, сильными взмахами разбрасываем облачные столпы, не ведая о всевышней воле, плюя на основы бытия. Одна за другой, вспенивая воды, тонули копья молний, одна за другой промахивались. И не безумные завихрения воздушных потоков, ни сама беспроглядная тьма не могли затормозить наш безумный полкт, оборвать его, перебить звенящие жизненные нити.

Гроза разочарованно вздохнула и, сломленная, стала пятиться к горизонту. Не в этот раз, но это не последняя встреча. Будет еще решающая битва, будет…

Дракон величаво раскинул крылья, уверенно позволяя подхватить себя воздушным течениям, потом чуть подогнул правое и начал снижаться, выписывая широкие круги и высматривая в безбрежном море затерявшийся остров. Ускорился, красиво размахнулся, соскользнул по наклонной линии. Встал косо горизонт, поплыл розовыми тонами и исчез. Теперь перед моими глазами было лишь небо, все еще насупленное, клубящееся, но уже отходящее от прежней истерики. Как ребенок: соленая капель блестит на ресницах, но пробивается робкая улыбка.

Арвелл оттягивал возвращение, я это чувствовала. Раз, другой мелькнул в стороне замок, но нет, не повернул к нему. Или не увидел? С этой стороны действительно не видел, но ведь разворачивался, кидал небрежный взгляд и снова рвался ввысь. Летай, мой хороший, пари, нарушай все законы бытия, не возвращай меня туда, в это суету и бессмыслицу, тяжелым слоем, как болезнью, поразившую далекую и ненужную землю. Я не спорю с тобой, я наслаждаюсь всем происходящим, невзирая на пробирающий до костей холод, на горящую, будто ободранную наждаком, кожу. Пожалуйста, еще один круг, еще одна недосягаемая высота, еще один золотой перелив по твоему телу, подаренный пробившимися лучами солнца, того, в просвете над горизонтом. Не возвращай меня туда, Арвелл, не спеши к дому. Прошу, умоляю, не торопись. Пусть время остановится, пусть произойдет все что угодно, но только продолжи это величественное парение над таким прекрасным и совсем уже нестрашным морем. Что я могу сделать? Обломанные и ставшие некрасивыми ногти скользят по гребню, я уже не могу даже разогнуть закоченевшие пальцы. Мое сердце бьется через раз, а потом, будто вспомнив, начинает истерично колотиться о клетку ребер, умоляя о продолжении, о вечности.

Но кто я такая, чтобы предотвратить неизбежное?

Угасал день, прощально проглянул и рухнул за горизонт расплавленный диск, позволив продолжиться вращению колеса бытия, склоняющему свет перед тьмой, а тьму вновь разменивающий на свет.

Дракон, коротко рыкнув, на мгновение замер в воздухе и стал плавно снижаться, теперь уж не оставляя никаких сомнений. Не надо, хранитель Рутхел, не стоит. Но… да, мне придется смириться с этим, придется признать, что мое место там, внизу, в мирском бурлящем вареве, от которого ты отгородился морским простором, создав себе обитель вдали от человеческих глаз. Или твои предки, Арвелл, столь же сильные, гордые и могучие?

Опустились, взмахом крыльев заставив пригнуться деревья и пойти волнами редкую траву.

– Сейчас… я сейчас… – мне даже говорить сложно, все, на что я способна – на свистящий хрип, на беззвучное бормотание. Намертво схватились разбухшие узлы, и никакая сила, не говоря уже о моих слабых и потерявших чувствительность пальцах, не способна была их распустить. Рвануть, потянуть зубами, еще больше обломать ногти? Нет, ничего не выходит. И так жалко все завершается, так портит беспомощность этот финал, и так глупо все выглядит.

Дракон хрипло выдохнул, переступил.

– Я пытаюсь, Арвелл! – Что это за новые ноты, как всхлип? Что это за новое звучание, за долгие годы ни разу не промелькнувшее в моем голосе?

Вдруг что-то изменилось. Что происходит? Боже, о таком даже не сразу сообразишь: дракон исчезает, являет миру человека. И ведь не поймать, не уловить ни одного перехода чувствами или зрением, не задержать на мгновение хотя бы одну перемену, чтобы малое понять. Где под ладонью была жесткая холодная чешуя, там теплом согрела кожа, где вздыбливался костяной гребень, там в пальцах запутались черные струи волос.

– Ой…

Над нами стремительно темнело небо, под нами обдавала новой дозой холода и влаги равнодушная земля, нас связывала так и не расплетенная веревка и общее непередаваемое чувство, когда тела были здесь, внизу, а сердца продолжали буйствовать в вышине. Грязные, промокшие, без сил повалившиеся… а ведь скажи только кто слово, так вновь рванем туда, уже в иную тьму, мирную и беспредельную.

– Это было… было… – и задохнулась, не нашла слов.

Повернула голову и встретилась с разными глазами: один смотрел в прошлое, другой разглядывал будущее. И взгляд, пусть и насмешливый, все понимал, все объяснял. Не нужно было ничего рассказывать, не требовалось.

И все же я восхищенно выдохнула:

– Ты невозможный.

Предложи он сейчас пойти за ним на край света, так и пошла бы. И за край. И вообще куда угодно, хоть в бездну, хоть к черту на рога.

Не предложил, к счастью, спросил лишь:

– Почему?

Да неужели он не понимает? Не въезжает во все то, что случилось, что… И я, фыркнув, вскинулась, уперлась ладонями в тугие плечи, потеряла последние барьеры самообладания:

– Да потому что не бывает такого! Потому что… ну, ты знаешь, потому что… вопросов столько! Невозможно же, физика ведь… ну, вообще, чешуя твоя – это… я не о том… и как так выходит, что…

Осеклась и уже тише добавила:

– Потому что нет в нашем мире драконов, понимаешь? Не летают так, нет этого, не бывает… а я вот, мы… это все…

Он лишь засмеялся.

И что оставалось мне делать? Засмеялась тоже, признавая несостоятельность всех своих сомнений – сначала оробело, натужно, а потом все смелее, искреннее, раскрывая что-то доселе неведомое в самой себе.

Но отзвучал смех, мелькнула неуместная мысль о том, что больше такого не повторится. Стали подниматься, немного неуклюже поддерживая друг друга и освобождаясь от пут. Арвелл ловко, не то что я, справлялся с узлами, расправлял петли, будто каждый день катал кого-то на своей могучей спине. Легко сильные пальцы вынимали петли, сводили концы, то распрямляясь, то сгибаясь наподобие драконовых когтей, вспарывающих землю. Будь не руки, а действительно темные изогнутые когти, так никакая бы плоть не устояла, разъехалась бы под смертельным давлением. Щелкнуло тихо в голове, соединяя два фрагмента. Понимание, острое, молниеносное, ослепило, и хлестнуло моей рукой быстро и зло, ударило наотмашь, то ли в шею, то ли по щеке.

– Не понимаешь, да? Не понимаешь?!

Что-то в самой глубине меня мелко пищало, тонко взывало, требуя усмирить рванувшую враждебность, но гасло, терялось в бурном отравляющем мареве. Он, это он – то животное, что мучило меня, что играло, бессердечно уничтожая то едва ли не главное, что во мне было – мою красоту. Куда мне теперь? Какому папику нужна будет девочка, не способная надеть открытое платье или соблазнительно изогнуться, демонстрируя бархатистую и безупречную кожу? Кому нужна будет дешевая шлюшка, побывавшая игрушкой в лапах хищника? Зверски отмеченная, потерявшая значительное преимущество, оставшаяся с менее эффективным оружием…

– Не понимаешь, совсем… – бессильно протянула я, пролетая мимо слов, теряя звуки, – а у меня же теперь вся жизнь под откос из-за этих шрамов, у меня же работа такая – нравиться людям…

Арвелл неожиданно притянул меня к себе, зажал так, что я не смогла больше ни ударить, ни дернуться.

– Прости, Карма, – над самым ухом, просто, даже обыденно, гася всю мою ярость, – я не смог с первого раза, не сумел поймать.

И представилось вдруг, что из ничего, из пустоты скользнуло мое тело, безвольное, бездвижное, повиновалось закону притяжения, устремилось вниз – к седым волнам, готовое стать традиционной жертвой морским богам. И те уже предвкушали, потирали ладони, предвидя знатное пиршество, не заметив летящего дракона. Расширились глаза, а только уже сложились крылья, повинуясь первой, неосознанной реакции. Ближе, протянуть лапы, схватить… но мимо, и свело челюсти от пробудившегося охотничьего инстинкта, пробужденного опьяняющим запахом крови. Нет, не поддаться, рвануть еще, ближе, уже не промахнуться, не ошибиться…

– Не прощу, – пришла я в себя.

Уже простила, но не скажу. Ты даже не представляешь, Рутхел, насколько я тебя сейчас простила. Ровно настолько, что содержимое моего заветного шприца не окажется в твоем кубке с вином, потому что я не могу дать гарантии, что это средство тебя не убьет.

Я повела плечами, освобождаясь от ставших мне неприятными объятий. Подними выше голову, дракон. Что ты видишь? Там, в узком оконце на втором этаже? Нет, ты этого не видишь, не замечаешь искаженного ненавистью прекрасного девичьего лика. А зря.

Глава 9

Глянув в полюбившееся мне зеркало, я невольно присвистнула. Ни хрена себе, называется, мы полетали: мало того, что горло распухло и теперь саднит безжалостно, так еще и вся физиономия пошла пятнами. Аллергия, что ли? Ага, на чешую, драконью – черную и красивую.

Дракон… Дракон! Нет, не сон, реальность, ведь произошло, отметилось, случилось – все это великолепие, вся эта бездонная свобода, все это невыразимое чудо. Нет, не думать, не об этом. А перед глазами уже встает косо горизонт, и подрагивает под рукой костистый гребень, и чувствуется всем телом, как под непробиваемой чешуей перекатываются мышцы, совершающие простую и при этом невероятную работу. Вверх, вниз, вверх и снова вниз: огромные, способные охватить едва ли не всю планету крылья уверенно поднимают меня выше, показывают совсем иной мир, не такой, как отсюда, снизу, и даже не такой, как из иллюминатора самолета. Другой, бескрайний, захватывающий, огромный и пленяющий…

– Хватит!

И уже другая картина: тянется рука к клыку, почти белому, с тонкой темнеющей полосой вдоль. Один точный удар, и треснет хребет самого жуткого зверя. Я непроизвольно прикоснулась к своему зубу: странное ощущение. Зубы, в чужом рту… фу! Мерзость-то какая. Я едва справилась и с приступом тошноты, и с желанием отдраить руки до костей. Вчера и так полночи отогревалась в ванне, наполненной горячей водой.

…лежим, смотрим друг другу в глаза, все понимая без слов…

Это ли те самые проклятые чувства? Эх, Карма, легко же ты купилась. Всего один полет, а уже роняешь слюни и не можешь выкинуть из головы прошедший день. А как же твои цели? А как же все то, чего ты так хочешь?

Я вернулась на кровать, рухнула, закинув руки за голову. Не небо, а темный давящий потолок над головой. И все планы полетели в тартарары. Чего я теперь хочу? Как и прежде – свободы и независимости с материальным подспорьем. Верно ли писали в книжках моего мира о том, что драконы – страстные любители сокровищ? Есть ли у Арвелла что-то такое, что заставит меня почувствовать неутолимую жажду охоты и обладания предметом? Наверняка ведь есть, наверняка. Прикрыть глаза, прислушаться, и вот он – тоненький-тоненький, уловимый лишь особым чутьем, гармоничный перелив. Такие звуки могут издавать лишь благородные металлы и драгоценные камни.

Или мне все это чудится?

И снова – молния, рождающаяся прямо над головой, неспособная затормозить, смотрящая в глаза, в стекла зрачков, ослепляющая, обдающая волной горячего озона и… промахивающаяся.

– Что же ты со мной сделал, а? Зачем ты так, ящерица разноглазая?

Нет, погасить в себе все эти психологические синдромы, резко и бескомпромиссно. Другие цели, иные намерения. А полет в карман не положишь, чувства на хлеб не намажешь.

Мысли как безумные, мечутся, то сбиваясь в стаю, то рассыпаются истлевшим ворохом. Куда я теперь? Как? И приходится стискивать зубы, вылавливать по одной нити, притягивать и фиксировать звеном, порождая новую логическую цепочку. Мир. Новый и неведомый мир, так? Пусть это и будет опорой, стартом. Может, новая реальность и удивительна, но пока она весьма знакома: стол – это стол, стена является стеной, а море – морем. Но – существуют драконы. По крайне мере, один дракон. Кто еще? Единороги? Эльфы? Кракены? Ладно, как ни странно звучит, но это все – лишь детали. Главное – какова глубинная суть нынешней реальности? Чем она управляется – страстями, жаждой, пороками? Также во главу угла ставятся власть и желание обладать, также над разумом нередко довлеют низменные инстинкты?

Если да, то не столь важно, какие особенности преподнесет мне большая земля. Я просто войду в доверие к Рутхелу, а, судя по всему, вчерашний полет этому очень посодействовал, даже не смотря на мой выплеск эмоций в конце, и выведаю все то, что меня интересует, чтобы в дальнейшем изящным росчерком расписаться на полотне неведомой реальности.

Я перекатилась на живот, обхватила лицом подушку и ткнулась в нее носом. Мир, новый и девственно чистый мир, еще незнакомый с моими приемами. Так, я уже откровенно льщу себе. Правда, шрамы на моей несчастной тушке… впрочем, зря я так распсиховалась, внешность играет огромную роль тогда, когда еще опыта нет, в дальнейшем уже это всего лишь подмога, удобный инструмент, но не более того…

Неосознанно принюхалась: от подушки исходил какой-то странный запах. Нет, не неприятный, почти неощутимый, но вызывающий смутное отторжение. Я содрала с подушки наволочку, развернула ее против света, хмыкнула, заметив едва заметные разводы. На теле ведь пятен нет, только на лице и на участке на руке. Случайность? Может быть. А, может быть, и нет.

На кухне правила нисколько меня не удивившая сгустившаяся атмосфера, ставшая, похоже, еще более напряженной с моим появлением. Казалось, скажи неуместное слово, и пробьет воздух испепеляющим зарядом.

– Всем доброе утро, – цените, что ли, мой доброжелательный настрой.

Кивнул меланхолично Гарор, отвернулась Иннара, еще ниже опустила голову Эллис, пряча стоящие в глазах слезы.

Я прошла, демонстративно выпрямив спину, и также демонстративно опустилась в полюбившееся кресло.

– Это место господина Рутхела, – холодно сообщила Эллис.

– И что? – Усмехнулась я. – Его же здесь нет.

– Уже есть, – появился Арвелл, спокойный и невозмутимый. – Сиди, Карма. Иннара, что у нас на завтрак?

Мелькнул отблеск ярости в голубых глазах и угас.

– Сейчас, господин, – отозвалась старуха.

И снова тишина, лишь служанка молча расставляла тарелки, да столовые приборы добавляла на стол. После разложила по тарелкам кашу, раздала лепешки и, наполнив свободное блюдо фруктами, села сама.

Я смотрела на всех прямо, уже без вызова, но и не допуская к проявлению хоть какие-либо сомнения. Первый признак слабости – отведенные глаза. Поэтому на дракона я поглядывала ровно столько, чтобы дать понять: никоим образом, дорогой, ты не добился моего расположения, и если желаешь большего, то придется постараться.

Уже традиционно ели молча и скованно, остальные не рисковали пересекаться взглядами, как нашкодившие подростки, ожидающие окончательного приговора от разгневанного родителя. Что ж, я тоже сдам обороты, уткнусь в тарелку, даже вновь по-доброму удивлюсь кулинарным талантам Иннары: простая каша, а не оторваться. Уподобилась остальным? Вполне, теперь же можно осторожно из-под ресниц продолжить наблюдение за присутствующими. Гарор, как всегда, собран, но не напряжен, будто все происходящее его совершенно не волнует. Лишь единожды, с минуту назад, он повернулся ко мне и, поймав мой взгляд, одобрительно кивнул. Это реакция по поводу вчерашнего? Или я уже сегодня совершила некий поступок, заслуживающий его похвалы? Впрочем, неважно, главное, что его действительно можно вносить в список союзников. Старуха, напротив, всем своим видом показывала, что я никто и звать меня никак. Лишь порой она бросала на меня такой взгляд, что непроизвольно в голове представлялись пытки с последующим расчленением. Интересно, а чего Иннара вообще взъелась-то на меня? Да, я, конечно, сказала пару ласковых слов, но в целом пока еще ничего ей плохого не сделала. Хотя, думаю, вся разгадка заключается в девчонке. А, ну теперь и в полете тоже. Девчонка, так по-глупому потерпевшая поражение, казалась все той же скромницей и зубрилкой. Только примешалось что-то новое. Ну, детка, взгляни на меня, на свою неожиданную соперницу. Что я увижу в твоих волнующих очах? Ненависть? Ревность? Что-то еще более ужасное, что даже уроню от неожиданности ложку? Нет, маленькая чертовка не поддается, не показывает свою сущность, словно чувствует, что я готова ее прочесть вдоль и поперек. Она продолжала молча созерцать тарелку и неторопливо поглощать пищу, лишь напряжением подрагивающих плеч давая понять, что прошли те, безопасные, времена. Сам Арвелл ел торопливо, будто не чувствуя вкуса, задумавшись о чем-то своем, и, похоже, безрадостном.

Доели, кто быстрее, кто медленнее. Иннара принялась разливать чай. Небрежно подтолкнула кружку супругу, вскользь погладила по плечу девушку, с благоговением поднесла напиток дракону, лениво и не сразу вспомнила обо мне…

Странная семейка.

А ведь действительно все эти люди какие-то странные, разбросанные. Пусть я мало провела здесь времени, но ведь не могу не замечать, что каждый из них сам по себе, собираются лишь для общей трапезы и после разлетаются по своим делам. По отдельности, как чужие. Тот же дракон – сколько раз я его видела за столом? Два, три раза? За три-то дня. Ладно, пусть не три, но все равно. Нет здесь ни семейного тепла, ни уюта, ни взаимной родственной нежности, по большому счету. Так, что-то мелькает порой, но не более того. Может, это только сейчас, но все равно неестественно, когда собравшиеся за одним столом напоминают два лагеря противников, едва удерживающихся от объявления войны: старуха с девчонкой против меня и Гарора. А главный приз – хранитель?

– Ладно, хватит. – Я снова распрямила плечи, дождалась, когда все обратят на меня внимания. – В моем мире на люди на похоронах и то веселее выглядят. Что тут происходит?

Переглянулись старики, недоуменно посмотрела, так и не позволив почесть содержимое души, Эллис, рассеянно поднял голову Арвелл.

– Мне озвучить свои догадки? – Нетерпеливо просипела я, порядком уставшая от всех этих недомолвок и утаиваний. Нет, с горлом определенно надо что-то делать, да и физиономией – тоже.

– Не стоит, – мягко осадил дракон.

Произнес и замолчал, явно собираясь с мыслями. С тяжелыми, похоже мыслями, не способными здесь кого-то порадовать. Что у тебя не так, ящерка ты моя разноглазая? Что за беда стряслась, что так медлишь с ответом?

– Я – дракон, принадлежащий к древнему роду, последний потомок. Полное мое имя – Арвелл-Сорайн-Корруан Треторриага Вега Содвердс Дестаби тридцать седьмой прямой наследник линии Рутхел, потенциальный владелец нынешней Фортисы. Впрочем, я известен больше как Арвелл Вега Рутхел.

Ого, как круто прозвучало! Правда, из всего сказанного я запомнила от силы половину, но пока это не столь важно, наверное. А остальные как отреагировали? А остальные, судя по всему, ничего нового для себя не услышали. Эллис даже кивнула, будто подтверждая правоту сказанного. Я удивленно подняла брови, нахмурилась, пытаясь оценить значение услышанного.

Рутхел продолжил, его голос зазвучал сильнее, не позволяя перебивать или комментировать.

– И всем присутствующим, кроме Кармы, думаю, известно, что для вступления в право наследования я должен выполнить ряд условий. Все условия выполнены, кроме одного: до конкретного срока, определенного еще Великими, я должен обзавестись спутницей. Срок этот истекает менее, чем через сорок дней.

– Женой, что ли? – Ухмыльнулась я. – Ну и порядки в ваших реальностях.

Кажется, со своей небрежностью я перегнула палку, все же проскользнуло нежелательное даже мною легкое презрение. С другой стороны, не могу я обойтись без пары едких комментариев, когда речь заходит о всякой сопливо-розовой ерунде с ажиотажем и всякими предсвадебными хлопотами. Как там в последнее время в социальных сетях цитировали? «Семья заменяет все, поэтому подумай, что тебе важнее – все или семья». Как-то так примерно. Так вот, все мне важнее.

– Да. Женой. – Отчеканил дракон так, что все застыли. – Вступив в право наследования, я стану гарантом безопасности для королевской семьи и спокойствия для нашей страны. Есть вопросы?

Шевельнулась Эллис, несмело начала:

– И это…

И умолкла, не позволив прозвучать предположению.

Арвелл вздохнул:

– Да, ею станет одна из вас.

Что? Я что-то не то услышала? Или ящерица что-то не то перед сном сожрала? Как он там говорил? Вернее, я… Говорить, блин, настроить! Даже уже и не знаю, как тут выразиться можно, чтобы переводчик не перемкнуло в моей голове.

Я медленно и незаметно выдохнула, обхватила руками кружку, и совершенно спокойно, будто интересуясь погодой, осведомилась:

– А почему не дракон, Арвелл? Почему не тебе подобная?

Молчит. Снова молчит, но по глазам, по чиркнувшей по переносице вертикальной морщине видно, что перелопачивает в своей голове уйму информации. Вроде как, пойди же, объясни все, расскажи о всей путанице, порожденной необходимостью занять причитающееся место, о традициях и размышлениях, о непоколебимом и раз и навсегда установленном порядке.

– Потому.

И снова в себе, будто несколько разочарованный необходимостью здесь присутствовать и говорить о таких вещах. Узрел что-то в глубинах собственной души и обратился к нам – ко мне, к Эллис с немым вопросом.

– И что получит… избранница? – Последнее слово далось мне с некоторым трудом. Так, устраиваемся поудобнее, откидываемся на спинку кресла и созерцаем, вероятно, наиболее интересную часть действа.

Мужчина пожал плечами, ему явно стало скучно.

– Почет, титулы… имущество, принадлежащее мне…

Прозвучало это вяло, равнодушно.

И все? Ну нет, это совсем неинтересно. Складывалось такое ощущение, что разноглазый совершенно не стремится вызвать симпатию одной из нас, да и вообще не желает обременять себя семейными узами. Это с одной стороны. С другой стороны, он мне сейчас напоминал типичного мальчишка из аниме, которому по закону жанра должны девчонки вешаться на шею гроздьями. Ну, не знаю, мой дорогой Рутхел, насколько в этой реальности принято быть несчастным типом, терпеливо ждущим, пока счастье само свалится тебе в руки, но как по мне, с таким подходом ты и до глубокой старости можешь верить в свою принцессу на кобыле. Хотя вон, Эллис уже пускает слюни и смотрит на тебя преданной собакой. Что, не по душе тебе такая малышка? А зря, хозяйка и жена из нее выйдет отличная, уж поверь моему опыту. Все блестеть будет, салфеточки накрахмалит, носки постирает и рубашки выгладит. А после еще и к ногам твоим сядет, вышивать станет. Не это тебе нужно? А зря. А если вообще твоя душа к ней не лежит, так облети свою страну, устрой кастинг, в конце-то концов!

Но вместо всех мысленных тирад я выдала совершенно иное:

– Ага, а также драгоценности всякие, деньги, да?

Ой, жариться мне на вертеле, как минимум! Да вся женская половина мне сейчас такие лучи ненависти послала, что в пору свариться в собственном соку.

– Да.

Мелкая, что-то вспомнив, спрятала лицо в ладонях, но тут же их отняла, постаралась сохранить невозмутимый вид.

– Эх, Арвелл, не умеешь ты девушек привлекать, – засмеялась я, устав от всей этой ерунды. – Богатство, титулы… не знаю, как здесь, а в моем мире женщины и сами этого добиться могут. Другим брать надо, понимаешь? Вон, посмотри на Эллис. Что ей твои богатства? Ну, ты понял, о чем я?

Эллис вспыхнула, еще больше склонила голову. Да не нервничай ты так, не издеваюсь я над тобой и даже не насмехаюсь. Мне все это замужество и даром не нужно, противоречит оно, знаешь ли, моим принципам и взглядам на понятие «счастливое бытие».

– Я достаточно сказал, – в тоне дракона прорезался лед. – Прошу извинить меня, но мне нужно работать.

Покинул всех, ускользнул от тягостного разговора. А еще мужик, блин, называется.

Я залпом допила остывший чай и быстро слиняла, предоставив остальным прекрасную возможность перемыть мне все кости.

Глава 10

– Женитьба! Женитьба, мать вашу! Свадьба!

Я в ярости металась по комнате, пиная стулья и зло швыряясь неудачно подвернувшимися вещами. Стулья, отбивая пальцы и пятки, с грохотом разлетались, едва не переворачиваясь. Падающие, чиркающие по полу, врезающиеся в стены чернильница, карандаши, канделябр создавали не меньший шум.

– Сорок дней! Ящерица разноглазая! Козел крылатый! Дурак недоделанный!

Я бы и матом сыпала, но подшитый переводчик исторгал такие громоздкие конструкции, что терялся весь смысл.

Без смысла мне ругаться не нравилось.

– Больной! Эгоист! Животное!

Со стола слетели бумаги и книги, зашелестели, разметались в разные стороны. Снова отлетел стул, по которому я так неудачно заехала мизинцем. Вой прорвался сам собой, я запрыгала на одной ноге, шипя от боли.

– Гадина! – Сразу и Арвеллу, и стулу. – Ненавижу!

Выпалила и остановилась.

Скверно. Гадко. Скверно и гадко. Гнусно. Мерзко. Отвратительно.

Это же надо так – попасть в какой-то новый и до сих пор даже не исследованный мир, и практически сразу вляпаться в женитьбу. Нарочно не придумаешь, по другому и не скажешь.

Зато теперь все окончательно обретало смысл, и уже не нужно было приглядываться к этой тихоне. И ежу становилось понятно, что та втрескалась по уши в великого и могущественного Рутхела. Или в его титулы.

Я со стоном рухнула на кровать. В общем-то, если отринуть в сторону все психи, и подумать уже трезво, то меня вполне устраивал такой поворот событий: молодые найдут друг друга, будут жить долго и счастливо. Правда, во всей развертывающейся идиллии существовал один серьезный изъян: мои собственные планы, касающиеся свободы, а теперь еще драгоценностей. Вернее, свобода наверняка мне будет предоставлена. Средства для существования? Придется пообщаться с разноглазым. Драгоценности? А вот здесь уже существует некоторая загвоздка – они пока не обнаружены. Но и эта не столь большая проблема, как сам дракон, вернее, его поведение на уровне пятнадцатилетнего юноши. Это что, болезнь всех миров, что мужики теперь такие рохли и тюфяки пошли, все ждут от девчонок первого шага? А ведь эта ящерица разноглазая мне даже почти понравилась, в моем кварцитовом органе что-то чуточку даже треснуло. Но уже – разонравился, целиком и полностью. Нет, друзья-товарищи, вы как хотите, но я лучше пешком постою и теперь капитально обмозгую, как мне не прогадать во всей этой ситуации и при этом ненароком не нацепить на голову белую фату. Значит, придется из Эллис делать конфетку, а из себя – лучшую подружку жениха.

Да уж…

Я, успокоившись, стала устранять последствия учиненного погрома. Нагнулась, подобрала листы, выудила из-под кровати расплескавшуюся чернильницу. Блин, перо сломалось, придется новое искать. Однако, жизнь ставит передо мной все более и более интересные задачи, ничего тут не скажешь. Была у меня как-то компьютерная игрушка, так там для перехода на следующий уровень требовалось придти к финишу первой. А мне какая-то трасса так понравилась своим антуражем, что я навострилась приходить не первой, второй – и игровая валюта пополнялась, и на полюбившемся уровне оставалась. Вот и здесь также – надо оказаться не третьей, десятой, сотой, а именно второй. Но как? Отношения – это не гонка, хотя что-то схожее есть. Прямо Арвеллу сказать, что, мол, так и так, дорогой мой друг, но в мою сторону ты можешь не смотреть? Во-первых, ты не в моем вкусе, во-вторых, я противница межвидовых скрещиваний, в-третьих, все эти пеленки, носки и борщи меня ни в коей мере не привлекают. Так ведь нет гарантии, что покорно кивнет, вздохнет и добровольно останется, как сейчас модно говорить, во френдзоне. Все же он дикий и свободолюбивый зверь, хотя и выглядящий весь из себя таким милым и безобидным. Уж не знаю, каким я это местом чую, но не удивлюсь, если я была чуть ли не первой, разделившей полет с драконом – все эти его реакции…

Я пододвинула стулья, сложила стопкой книги.

Ладно, с Арвеллом я как-нибудь разберусь. А вот что делать с мелкой? Змеиное гнездо в составе двух баб мне же палки в колеса будет вставлять на каждом шагу. С Эллис я, конечно, попробую приватно побеседовать, может, в ее милой головке что-то положительно и перемкнет. Но сколько уйдет на это времени? Это я могу влюбить в себя каждого второго чуть ли не за минуту. Девчонка – не я, там и годы могут уйти на то, чтобы превратить ребенка в интересную женщину, способную взмахом ресниц остановить мужское сердце. Что к нее сейчас есть за плечами? Создает впечатление чистой и невинной простушки, эдакого застенчивого ангелочка. Ну, это уже хоть что-то. Сколько Арвеллу? Судить сложно, но, похоже, за тридцатку уже есть, если, конечно, продолжительность жизни драконов подобна человеческой. Тогда, по идее, должен среагировать. Что еще? Мелкая влюблена. А вот это и плюс, и минус. С одной стороны, ее не сложно будет мотивировать, но, с другой, это то самое состояние, когда у человека в голове мозги целиком и полностью пропитаны гормонами.

Похоже, пришла пора союзников.

Гарора удалось отыскать мне далеко не сразу, он представлял собой столь же неуловимого типа, что и разноглазый. Когда не надо – вот они, рядом, а когда нужны – днем с огнем не сыщешь. Но сегодня мне потребовалось всего полчаса шатания по каменной обители Рутхела, чтобы я смогла натолкнуться на этого Неуловимого Джо. И еще минут десять, чтобы донести до старика задуманное. Не скажу, что Гарор порадовался моей затее. Но все же кивнул и сообщил, что испросит разрешения у господина.

Боже, как же все тут сложно! Но зато я теперь узнаю, как можно выбраться с острова.

Так, первая часть миссии выполнена. Теперь стоит приступить ко второму действию пьесы «Давайте поженим двух кретинов». А для этого на сцену необходимо вывести главную героиню. Только ее тоже сначала требуется разыскать. Найти Эллис оказалось сложнее, чем Гарора. Она будто намеренно избегала встречи – не нашлось ее на кухне, не таилась в собственной комнате, не любовалась морем.

– Несварение желудка, что ли, на почве влюбленности случилось? – Поделилась я предположением с мрачными стенами.

Три этажа были пройдены, остались лишь подвал и все то, что располагалось выше. Вот и появился повод подняться на четвертый. Я двинулась, останавливаясь возле каждой двери и проверяя – не откроется ли. Ничего нового: одни услужливо распахивались, представляя взору печальную картину, другие же стойко продолжали хранить свои секреты.