Текст книги "Одна сотая секунды"

Автор книги: Алди Иулсез

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)

Мертвеющий край солнца выстрелил последними лучами и померк.

Все.

Ветер смахнул с черной спины прах и отпустил молодого дракона, так бездумно погнавшегося вслед за солнцем. Отказали крылья, и великолепный зверь, восхитительный и смертоносный хищник камнем рухнул вниз.

Вспыхнула в голове и ушах сумасшедшая боль, вернувшая сознание.

И понимание, что бездыханный дракон, невероятным чудом выигравший смертоносную схватку, отдал слишком многое ради победы – наши жизни.

Но нет, ниже, где ночь вступила в свои права, вздрогнуло что-то под – где маслянисто, а где антрацитом – поблескивающей чешуей, завелся мотор и неуверенно, но все же распрямил крылья, положил их на воздушные потоки, что держали надежнее и крепче тверди.

– Ар… – не веря случившемуся, выдохнула я, тщетно пытаясь закрыть, зажать рукой рваные раны.

Совсем уж обнадежил короткий и злой, но сильный рык. Изогнулась-таки немыслимо шея, извернулась голова, явив холодный и бездонный черный глаз. И пойди, пойми, что там, в глубине – то ли ярость, то ли все-таки радость, то ли просто расчет, позволяющий оценить ситуацию. Нет, не могла я прочитать, как ни старалась, не проникала в эту непроницаемую бездну.

Дракон кивнул головой, проворчал, словно пытаясь что-то сообщить.

– Арвелл, что?

И снова какой-то странное движение головой, точно приглашение куда-то пойти.

– Что? Я не понимаю! – Прокричала я, перекрывая ветер и шум, рождаемый движением крыльев.

Причиняю боль? Мешаю? Что-то еще?

Опять то же движение, сопровождаемое мягким, будто упрашивающим порыкиванием.

Что может означать дугообразный жест, стремящийся к земле?

Первое пришедшее в голову предположение обдало осознанием бессмысленности, неверием. Я должна прыгнуть? Просто прыгнуть вниз?!

– Я должна прыгнуть? – Смеясь, кричу я.

И рокочущий ответ, совсем иной тональности, обрывает мой смех, срывает с напряженно замерших губ. Но зачем, разноглазый? Зачем?

Рык – длинный, мягкий, обнадеживающий, передающий просьбу просто поверить, но в то же время нетерпеливый, подгоняющий.

Поверю. Попробую поверить.

Встать на драконьей спине – это не то же самое, что встать на земле. Не было бы затвердевшей пластины гребня, так давно бы навернулась. А так – вцепилась, почти выпрямилась.

Сколько же можно прыгать, падать, пролетать? Закончится ли когда-нибудь?

– Не поймаешь – убью. – Шепчу я и, раскинув руки, отталкиваюсь.

Навстречу бросилась жадная земля, довольная подарком небес. Летела я так уже, неслась к седым волнам. И вот же, снова стремлюсь, расширившимися глазами вбирая раскинувшийся подо мною город, выгорая от запредельного восторга, разделенного напополам с непреодолимым ужасом, замешанного на непередаваемом восхищении и приправленного остротой приближающейся смерти. То же испытывают прыгающие с парашютом? В любом случае наверняка они твердо верят в купол, что вовремя раскроется.

Я же верила, что меня вовремя подхватит дракон.

Подхватил, поймал, мягко и даже нежно, не причинив могучими лапами никакого вреда и сложив их так, что я, могла свободно болтать ногами, пялиться вниз и не бояться вывалиться.

Теперь мир нес меня в своих ладонях.

Крылья заработали быстрее, развивая сумасшедшую скорость, чтобы мы могли успеть до начала Переменного Собрания.

Глава 45

Почему приземистое здание, напоминающее собой собор, назвали Безымянной Башней, я так и не смогла осилить своим умом. Но вот оно, освещенное, живое, говорливое – несется нам навстречу. Ближе, еще ближе. Внизу, на площади, огромная толпа. Да и не только на площади, на улицах, в переулках и даже на крышах теснились многочисленные горожане, стремящиеся хоть одним глазком узреть своего короля. Посчастливилось тем, кто едва не сметал гвардейский кордон, наверное эти люди и нелюди с утра прибыли к Безымянной Башне, чтобы самыми первыми узнать, что же произойдет, кого назначат стражем страны. А смысл? Закроются двери на ночь, а то и на более долгий срок, а после глашатаи разнесут весть, передадут в уши страждущих. Запестрит Скрибер, переполнится статьями, обзорами и сплетнями, позволяя любому желающему все узнать независимо от присутствия на этой площади. Но нет же, надо все-таки толпиться, тесниться, давить друг друга и все равно ничего толком не увидеть. Впрочем, зато каждый мог услышать изысканно составленную королевскую речь, усиленную магическими пассами и заклинаниями. Она разносилась едва ли не на весь город, отражаясь от стен и раскатываясь по всем дорогам.

Мое внимание привлекла юркая фигурка, вынырнувшая из экипажа и нервно махнувшая рукой – вероятно, швырнула деньги извозчику. За ней выскочили другие, побежали следом, но куда там, первая, посветлее, уже лезвием вошла в толпу и стала протискиваться, раздвигая спины и плечи восхищенно застывших жителей столицы и ее гостей.

Рада? Скорее всего, она.

Я переместила взгляд на того, кто привлек всеобщее внимание. Да, чем ближе, тем больше деталей можно рассмотреть – светлые сверкающие одежды короля, массивное и наверняка щедро усыпанное камнями украшение во всю грудь, красивые, не раз отработанные, жесты.

Арвелл пошел чуть косо и ниже, начиная выписывать широкую дугу. В какой-то момент чуть опрокинулся назад и исторг столб слепящего пламени. Внизу задрали головы, дружно ахнули – будто гигантское животное вздохнуло. Споткнулась королевская речь, оборвалась на полуслове. Равид приложил руку козырьком ко лбу, прищурился, стараясь во тьме разглядеть то, что посмело нарушить его восхитительное выступление.

Толпа одобрительно загудела, гул перешел в восхищенный визг, когда на залитую светом площадь опустился черный дракон. Мгновение, и я уже стояла на земле, бережно придерживаемая Арвеллом, ставшим человеком, жалким и окровавленным, не тем, о ком ходили легенды, а тем, кто выглядел как последний оборванец.

Он отпустил меня, приблизился к королю, замер, точно что-то забыв. Зажал рукой кровоточащую шею, поморщился.

И тихо протянул:

– Выключай говорилку, Равид.

– Ар, я же… – растерялся король.

– Выключай, – повторил дракон.

Равид взмахнул рукой, отдавая приказ. Незаметно отпустил чары маг, окаменел. Будет ли дан какой еще приказ? Дрогнули пальцы, готовые к незамедлительному действию.

– Ар… я рад.

– Брось, Равид. Пойдем в башню, поговорим.

– Но там же…

– Пойдем. Да, еще… Карма, ты тоже.

Я покорно подчинилась, лишь позволила окинуть себе взором толпу, напороться на внимательные светлые глаза и успокаивающе кивнуть вампирше.

– Арвелл, а не слишком ли… – и осекся король, поймав пронзительную стрелу взгляда, пущенную бездонным зрачком.

– Не слишком, – протянул Рутхел, – пойдем, начнем твое собрание.

И, ни на кого не глядя, направился к входу в башню.

Не было ничего особенного во внутреннем пространстве здания, здесь время замерло раз и навсегда, свято храня традиции. Тянулись грубо сколоченные скамьи, лежали нетронутые листы, стояли чернильницы с перьями. Чадили свечи, давая слабый свет. Лишь нелюди в облике людей и величайшие маги нарушали сумрак и аскетизм роскошными одеяниями из парчи, атласа и бархата, сверкая каменьями и благородными металлами.

– Все вон, – устало произнес Арвелл. – Цирк закончен, можете отправляться по домам.

– Но ведь… – кто-то вякнул – то ли самый смелый, то ли не признавший в оборванце того самого грозного Рутхела.

– Что, Скайнер? Считаешь, что я больше не хранитель?

Поджал хвост пес, склонил голову, опасаясь навлечь на себя еще больший гнев.

– У кого-то еще есть особое мнение?

Зашевелились, стали медленно и нехотя подниматься, брести к выходу, стараясь не встречаться взглядом с драконом. Правда, один отделился. Статный зрелый красавец, на голову выше Арвелла, приблизился к Рутхелу, поклонился.

– Можешь, хранитель Рутхел, не верить, но я рад твоему возвращению.

– Спасибо, Стенхал.

– Позволишь один вопрос?

– С твоим сыном все в порядке.

– Благодарю.

Арвелл кивнул, принимая благодарность.

Остались мы трое. Сомкнулись двери.

– Смотрю, ты основательно подготовился, Равид. Перья на заказ делали, да? Да.

Прошлась ладонь по столу, тронула чернильницы, небрежно смахнула чистые листы, не запятнанные судьбоносным текстом.

– Ар… у тебя кровь…

– Переживу, – усмехнулся дракон. – Ну что стоишь столбом? Давай посидим, поболтаем, как старые друзья.

Равид выглядел так, что еще немного, и он обмочится прямо в штаны от такого вкрадчивого и будто бы даже доброжелательного тона. Не спасали ни корона, ни роскошное одеяние, ни осознание собственной значимости.

– Не стой, давай, достань кубки и свое лучшее вино, разлей. Жену мою не забудь, этой леди нужно отдохнуть, расслабиться. А то, знаешь ли, ей пришлось совершить нелегкий путь.

– Да, да… конечно.

Руки тряслись, едва не роняли драгоценную посуду, не смогли открыть бутылку. А, может, все нормально? Может, обойдется? Арвелл вздохнул, как вздыхает учитель, видя бесплодные попытки упрямого ученика. Сам откупорил вино, разлил.

– За твое возвращение? – Робко предложил король.

Мальчишка, просто мальчишка, едва ли старше меня. Ему бы на сцену, а не на трон. Блистать своей ангельской внешностью и собирать охапками фанатичных поклонниц.

– Нет, – поморщился дракон, – не стоит. Предлагаю другой. Давайте за преданных и верных. Вот ты, Равид, многих таких знаешь? Верных и преданных?

– Д-да.

– Повезло, – хмыкнул Арвелл.

Сдвинули кубки, молча выпили.

Дракон сел на стол, провел пальцем по изгибу бутылки.

– Знаешь, дорогой мой друг, у меня было очень много времени для того, чтобы поразмышлять. Я все думал, чем тебя не устраивала моя персона, что ты так лихо решил совершить перестановку кадров. Кстати, поделись, на кого сделал ставку?

– Я не… не надо Рутхел, этого.

– Ты был не в курсе? – Предостерегающе растянулись в усмешке губы. – Равид, ну что ты, в самом деле-то?

Король сгорбился, спрятал лицо в руках. Не властитель передовой страны, а провинившийся мальчишка, которого отчитывает старый и добрый учитель. Но кончится терпение у наставника, и тогда неминуемо взвизгнет розга, хорошенько приложившись к оголенной заднице.

Как же он жалок в своем страхе.

– Как ты мог на меня такое подумать? На своего короля?

Блеснули сквозь раздвинутые пальцы, отразив трепыхание огня, пронзительные глаза.

– Я же сказал, – вздохнул дракон, – у меня было очень много времени, чтобы подумать и сложить фрагменты в логическую цепочку. Итак, кто?

– Скайнеры, – процедил Равид, не отнимая рук.

– Скайнеры, да… Деньги, значит? Правильно, деньги. Эх, зря ты Солейну поверил, зря.

– А что ты хотел? – Вдруг, тонко, по-девчачьи завопив, вскочил король. – Что я долго буду позориться перед всем миром? Ты – голодранец! Нищий! Случись что, так от тебя пользы вообще никакой не будет. Что, полетишь, полыхнешь огнем на врагов, да? Не я, ты позор нашей страны!

– Да чего ты так нервничаешь, Равид? Успокойся, разлей еще вина. Давай, давай, наливай, я соскучился по столь прекрасному вкусу. И подумай кое о чем. Вот он я, сижу перед тобой. Дракон, если что. И ты думаешь, что я, потомок древнего рода, нищий? Позволь тебя уверить, мой король, что это не так.

Король молчал, вцепившись в кубок, как в спасение.

– Как ты понял? – С трудом разлепились пересохшие губы.

Я с тревогой смотрела на дракона. Он выглядел беспечным, умиротворенным, и лишь особо пристальный взгляд позволил мне обнаружить холодную расчетливую ярость, бурлившую в его душе. И кровь, когда же остановится эта кровь, окончательно превращающая выглядевшую со стороны почти дружеской беседу в какой-то невменяемый трагифарс?

Рутхел пригубил вино, блаженно зажмурился.

– Неплохо, неплохо…почти как у меня. А, ты спрашивал, чем себя выдал? Ну, тут совсем все просто. Футурологический храм, Равид.

– Мальчишка, – сдавленно процедил мужчина.

– Да, в том числе и мальчишка.

Медленно таяли толстые свечи, плясали блики по стенам, отражались в глазах сидящих.

– Ты убьешь меня? – Просипел сдавленно король.

– Ну, не говори глупостей. Люди тебя иногда даже любят, тебе к лицу корона… Тем более, что ты прекрасно знаешь, что меня куда сильнее власти интересует наука. Нет, Равид, я не стану тебя ни убивать, ни свергать, мне не нужна революция в Фортисе.

Вино, дорогое, впитавшее в себя солнце и воды теплого южного края Фортисы, стояло в горле тошнотворным комом, мешающим не то что говорить, дышать. Хорошо, что мне все же не нужно раскрывать рта, по крайне мере, пока.

– А что же тогда? – Прорезался нормальный тон, чуть деловитый, но в больней мере удивленный.

Дракон ответил, как по бумаге прочитал – сухо и без эмоций:

– Ты останешься на троне, будешь приветствовать людей, принимать гостей, растить сына, заботиться о супруге. Но отныне каждый твой шаг будет согласован с подобранными мною советниками. Не с теми подхалимами, которыми ты себя окружил, а с серьезными людьми. Начнешь своевольничать – дорого поплатишься. Погибнет хоть один, и я обнаружу, что не своей смертью – украсишь своей головой одну из моих комнат в замке. Понятно тебе?

– Да.

– Тогда ступай.

Но Равид не двигался, молчал, напоминая своим видом застывшую в камне статую.

– Я неясно выразился?

– Я…

– Иди, Равид. Иди и успокой свой двор.

Король повиновался, выполз побитый дворнягой. Лучше смерть, чем такое унижение. Или нет? Наоборот, легко отделался.

Я, не шевелясь, изучала древесный рисунок столешницы. Медленно переместила взгляд на тускло блестевший кубок, на свои руки. Закончилось первое действие, начался второй акт с мысленного вопроса: почему я испытываю вину? Почему что-то изнутри без устали грызет?

Какой приговор вынесет этот безумец?

Молчали долго, тягостно.

Потом Арвелл взял мою руку, несильно, но настойчиво притянул к себе.

Коснулся губами ладони, прижался влажной горячей щекой, вдохнул, шумно и глубоко. Кольнула щетина, что-то царапнуло внутри меня.

– Когда я был там… – голос прозвучал иначе, сдавленно и прерывисто, – то думал, что сойду с ума. Но я надеялся, что когда-нибудь тебя увижу.

Промолчал, добавил:

– И ты пришла.

Отпустил руку – не сразу, опасливо, словно ожидая, что стоит только перестать чувствовать тепло тонких пальцев, как сразу исчезнет та, что упорно прятала глаза. Не могла смотреть, не могла я переселить себя и заставить снова заглянуть в бездонную глубину.

И снова вечность прошла, прежде чем прозвучали еще слова.

– Пойдем домой, Карма.

Я порывисто встала, но так и осталась стоять, растерявшись и не зная, что делать дальше, как все начать. И нужно ли, если уж на то пошло, что-то начинать? Я переселила себя, подняла голову, посмотрела в лицо, в глаза того, из-за которого вернулась в этот странный мир. Я поверила себе, потом поверила другу. Но можно ли верить ему, стоящему напротив?

Арвелл приблизился, объял руками, собой, своей сущностью, окружил, отринув весь остальной мир. Стало жарко, тесно и неожиданно спокойно, спокойно и свободно, будто распались оковы, рухнули стены, исчезли преграды, покоренные чуть сбивчивым дыханием и мерным биением сердца. Я закрыла глаза, отдалась этим звукам, поплыла на их волнах к чему-то неведомому и удивительному для себя, уверенно обещавшему, что теперь действительно все кончилось, действительно все будет хорошо.

Заговорил.

– Я не тот, о котором можно грезить, и я многого не умею. В моем доме неуютно, а подвалы не ломятся от сокровищ. Я не устраиваю пышных приемов и, похоже, все-таки не умею готовить. Я бываю глуп и безрассуден. Я обожаю летать и свое дело. Я часто забываю о времени и даже о тех, кто рядом. Я крылатый дурак, хвостатый камин и ящерица одноглазая…

– Разноглазая, – механически поправила я, растворяясь в биении сердца.

Стоять бы так вечно. Пока стоишь, не нужно… А что не нужно? Врать? Признаваться? Обнадеживать? Нет, теперь все это не то, совсем не то.

– Пусть так, – согласился Арвелл. – Я знаю, что ты искала драгоценности в моем доме, что ты хотела стащить их и начать жить своей независимой жизнью. Мелко так, подло даже… А я еще мельче, еще подлее посягнул на твою свободу. Да… Я не могу тебя заставить полюбить меня, и все же попрошу лишь об одном. Будь со мной рядом. Хоть немного. Пожалуйста.

Бьется, бьется это сердце. И кому, как ни его мерному стуку, верить?

– Ты и вправду дурак, – прошептала я, – если ничего еще не понял.

И уже громче, преодолевая нежелание что-либо менять, добавила:

– Пойдем домой, Арвелл.

Глава 46

Наверное, замок и не помнил, когда столько голосов отражалось от его сводов и гуляло по мрачным коридорам. Пришлось привести в порядок залу, отдраить колонны и стены, начистить полы и столкнуться с внезапным фактом, что в этом доме нет даже нормального стола.

Я представила себе Арвелла, в облике дракона тащащего с большой земли увесистый дубовый стол, не способный уместиться в кабине портала, и, не выдержав, расхохоталась. Когда поделилась, улыбнулся даже сдержанный Гарор, теперь важно вышагивающий с резной тростью. Дракон же, напротив, разобиделся, надулся, как мышь на крупу.

Я не знаю, с чего все вдруг решили, что мы с Арвеллом представляем собой идеальную пару. Может, чисто визуально мы вместе и неплохо смотрелись, но вот в отношениях и в помине не было всего того, что должно быть у нормальных влюбленных. Мы постоянно спорили, даже по самым незначительным мелочам, споры перерастали в ссоры с воплями и едва ли не битьем посуды, которые заканчивались затем отнюдь не неземным сексом, а весьма приземленным и неромантичным разбеганием по разным углам. Правда, быстро отходили, даже нежничали друг с другом – до следующей склоки. За четыре дня, минувших после схватки с вампиром, мы с Арвеллом орали друг на друга, практически не стесняясь в выражениях, раз двадцать, если не больше. Нет, семейная жизнь – это что-то такое, отчего хочется пустить себе пулю в висок.

– Ну и скатертью дорожка, – буркнула я в спину удаляющемуся дракону.

Сейчас ведь услышит, и такое опять начнется… но, к счастью, не услышал, а я же целомудренно прикусила язык.

Со столом разобрались, решили проблему. Правда, после стола причиной горячих дебатов стал портал и его пропускная способность. Тоже не сразу возникло перемирие. Но теперь по всему замку раздавались вопли носящихся младших Солейнов, к которым, плюнув на свой возраст и статус, присоединились Уэлл и Ридик.

На кухне всем заправлял Далим, обещая, что его блюда по особым рецептам, нелегким путем добытых на просторах Осар-Бихти, способны затмить даже королевские яства и деликатесы королевского стола. К такому заявлению, как и к смелому командованию, Иннара отнеслась крайне скептически, но все же смилостивилась, попробовав приготовленного совместно магом и старшим Солейном запеченного угря. Попытавшегося же принять участие Арвелла позорно из кухни изгнали, единодушно признав, что хранитель не способен себе сделать даже элементарный бутерброд. Разумеется, опять от шпильки не удержалась я, вызвав преувеличенно громкое топанье, без слов дающее понять весь настрой дракона. Впрочем, супруг без дела не остался, присоединился к Гарору и Палачу – простодушному пареньку, назвавшемуся Сандером. Те совместно протягивали сеть для создания более пристойного освещения, чем чадящие факелы. Сандер, восхищавшийся каждым предложенным источником питания, не забывал при этом время от времени поглядывать на юную и скромную красавицу Эллис.

Рада разрывалась между героическими попытками воспитывать отбившихся от рук отпрысков и не менее героическими стремлениями найти нормальную посуду, столовые приборы и иные предметы, предназначавшиеся для создания праздничной атмосферы. В какой-то момент она сдалась, сделала в своих беспорядочных метаниях паузу, и с бокалом вина присоединилась к мужчинам на кухне. Далим и Габриель горячо обсуждали достоинства калматанской и ньолской кухни, открывая для меня удивительные и порой не самые приятные факты, но постепенно скатились к своей излюбленной биологии, на все лады костеря последнюю статью некого Бривига. Рада, воздев очи к потолку, залпом допила вино и вернулась к делу. Видимо, ей и дома хватало всех этих разговоров.

Ну а я что? Я честно пыталась принять участие во всеобщем деянии, но в плане хозяйственности не слишком превзошла супруга, больше мешая трудящимся, чем помогая. Я то болталась на кухне, то путалась под ногами у Рады, непроизвольно ломая ее представления об идеальном дружеском ужине, то просто развлекала гостей рассказами о всяческих эпизодах, случившихся и в этом мире, и в прежнем. Правда, и это занятие оказалось не таким уж легким, постоянно приходилось отклоняться от основной темы и пояснять мелкие и незначительные детали. В конце концов, я, несколько устав, отправилась просто шататься по замку.

– Эллис, – я поймала девушку, – все нормально?

Взглянули печально пронзительные небесные глаза. Так, что на этот раз случилось? У нас тут самый натуральный праздник, веселье сейчас через край перельется, а мелкая опять в унынии с трагическим видом и кислой миной. Вот только не говори, что мне нужно будет все бросить и снова отправиться в какие-нибудь непечатные дали, чтобы спасти очередного идиота.

– Ну, ты чего, а?

Она смутилась, но, переборов стеснение, выдавила из себя.

– Понимаешь, Карма… мне так неловко из-за всего произошедшего. Я так хотела, и вот… отступилась. А если бы не отступилась, то…

Она замолчала, но собралась с силами, продолжила:

– Я просто поняла, что я не могу отказаться от своей работы… от своего дела. Но даже не это главное. Просто я постигла, что никогда не смогу полететь с Арвеллом. Понимаешь? А ему нужна ты, ты можешь с ним покорять небеса.

Все понятно. Если я сию же минуту не прерву это безобразие, то мне придется выслушивать почти точный пересказ ее никчемного письма. Сейчас… вдох, выдох, доброжелательный вид… погнали!

– Не переживай, – я приобняла девушку за плечи, – так бывает. Лучше скажи, ты заметила того мальчика, Сандера?

Лучший способ прервать пустую беседу – это переключить собеседника на что-то другое.

Эллис, смутившись, зарделась.

– Значит, заметила. Ну и что тогда стоим? Помнишь, чему я тебя учила? Скажу по секрету, этот парень гениален. Мало того, он вроде бы мечтает перебраться в Роузветл.

– Так мне идти к нему? – Робко дрогнули шикарные густые ресницы.

– Нет, стучать-колотить, на уши мне плесень вешать!

Зря я так, конечно, но зато и эффект возник: мелкая улыбнулась, выпрямилась и, для проверки вильнув бедром, отправилась покорять трепетное мальчишеское сердце.

Давай, давай, не подведи меня, не опозорь мою школу.

Едва исчезла Эллис, как сразу, будто бы вынырнув из пустоты, возник Арвелл.

– Учила, значит? – Он обнял меня со спины, легонько куснул за плечо.

Терпеть не могу! Все люди обладают недостатками, и это нормально. Но так, чтобы состоять исключительно из недостатков?! Первый раз встречаю. И ведь кому так повезло? Правильно, ходячий недостаток достался именно мне в качестве мужа. Из серии, блин, «нарочно не придумаешь»!

– Ну что за дурацкая привычка? – Возмутилась я. – Как лошадь прямо!

– Мне напомнить о том, что ты делаешь ночью? – Тихое ехидство намекнуло о том, что я действительно рискую получить развернутое описание с упоминанием каждой мелочи.

– Так. Молчать.

Арвелл усмехнулся, зарылся лицом в мои волосы и игриво протянул:

– Есть деловое предложение. Не желаешь ли, пока тут все активно разбирают наш дом по камню, исчезнуть на пару часов? Сегодня очень хороший ветер.

– О, весьма заманчиво, – улыбнулась я, – ладно, твой укус и попытка шантажа прощены.

Просто мирно и незаметно свалить? Как же! О предстоящем полете услышали дети. Алех и Ольгед, те еще сорвиголовы, бросились к дракону, наперебой совершенно бесцеремонно прося их покатать. Рада, к своему несчастью оказавшаяся поблизости, имела, что называется, бледный вид. Вот уж никогда не думала, что увижу такой выраженный стыд на лице своей подруги. Впрочем, стыд быстро ушел, сменившись опасным сверканием в глазах, явно обещавшим интересный разговор Габриелю, не привившему элементарных правил приличия детям.

Ну-ну. Думаю, старый Солейн не останется в долгу и найдет, что ответить своей беспутной дочери.

– В другой раз, хорошо? – Подмигнул Арвелл.

Мальчишки, несколько разочарованные отказом, все же пришли к выводу, что другой раз – это тоже неплохо, и с гиканьем и топаньем унеслись в недра замка.

Ветер действительно был хорош. Вряд ли удастся подняться высоко, да и последствия о бое с вампиром давали еще о себе знать, но в целом полет обещал быть потрясающим.

Рвались невысокие, но пенные волны, возмущалось, рокоча, море. Серое небо иногда давало прореху, и тогда с высот веером падали зеленоватые солнечные лучи, бриллиантовым светом зажигая воды.

– А веревка где? – Спросила я, сообразив, что чего-то не хватает.

– А разве нужна?

Нет, вот здесь я уже вообще не поняла. Все мозги там, в двадцать седьмой реальности остались? И теперь пора постучать по скворечнику с вопросом «Есть кто живой? Ау! Отзовитесь»? И ведь видно, что издевается, наслаждается прямо-таки гаммой чувств, отразившихся на моей физиономии. И за что, спрашивается, я вообще тебя люблю, а?

– Нет, не готовая твоей женой быть, – тихо пробормотала я себе под нос.

Увы, дракон услышал, все веселье тут же с него хлынуло.

– Почему, Карма?

Так, кажется, полет накрывается медным тазом. Ну вот кто меня за язык-то потянул? А теперь поздно сокрушаться, придется оправдываться, как-то объясняться. Я с сожалением глянула на волны, на далекое небо.

– Ну… не могу я сидеть дома и изображать образцово-показательную домохозяйку. Не мое это… Не хочу я сидеть в клетке, когда в жизни существует столько всего интересного.

Вот и вывалилось признание. И что теперь дальше?

Дракон вылупился на меня, как деревенский простак на городскую стриптизершу.

– А я, что, заставляю тебя обеды мне готовить и на работу носить? Или я тебе что-то запрещаю? Карма, чем хочешь, тем и занимайся! Своими камнями, наукой, или чем ты там хочешь.

– То есть… – опешила я и не нашлась, что ответить.

Зато у Арвелла набралось слов на целую тираду.

– Нет, все же вы, женщины, невозможные существа. Сначала что-то придумываете, потом тщательно формируете на своих выдумках теорию, затем начинаете свято в нее верить и обвинять всех вокруг в том, чего и в помине нет. Логика вообще отсутствует.

Простите, что? Кто меня только что безмозглой назвал?

– Что? – Взъярилась я. – На себя бы посмотрел, гений! У самого логика на две ноги хромает и ползает на костылях. Нет, чтобы сказать мне о своих чувствах сразу. И об этом – тоже! Конечно! Надо молчать, юлить, изображать страдальца, влипать во всевозможные неприятности, трепать всем нервы. Разумеется, Арвелл же у нас самый умный…

Нет, я в следующий раз точно дам в табло тому, кто ляпнет, что мы идеальная пара. Если все происходящее считается идеальным, то я просто боюсь представить, что может твориться в других семьях. Это Раду с Далимом стоит называть идеальной парой, вон как за ручки постоянно держатся, воркуют, берегут друг друга, не то что мы с разноглазым.

Арвелл приблизился и накрыл ладонью мой рот. А вот это особенно, эта его эгоистическая мужская привычка затыкать меня, бесит. И вообще, он весь, целиком, иногда так меня бесит, что убить готова.

Я продолжала мычать в ладонь, пытаясь высказать все, что думаю, но, поняв тщетность своих усилий, сдалась. Ничего, сейчас как освобожусь, так и вставлю по первое число. Неделю по углам прятаться будет. Нет, две! Месяц! Год! Хотя, год – это слишком много…

Супруг опустил мне на плечо голову, нежно, щекоча дыханием, шепнул в самое ухо:

– Успокоилась?

Я против воли кивнула. Почему, почему он всегда так делает? Все, я уже не могу ругаться, не могу, и все тут. Ищу, подбираю самые колкие и цепкие выражения, а они, заразы такие, испаряются, растворяются без следа.

– Полетим?

И снова непроизвольный кивок. Полетим, а как иначе? Ты и сам прекрасно это знаешь, что я в любую минуту готова сорваться и взмыть с тобой к небесам.

– Вот так-то лучше, – ухмыльнулся Арвелл и освободил меня.

Мне стало неудобно, немного неловко. Опять ведь победил, да так, что мне нечего теперь сказать.

– А… ты щедрый, – я неуклюже попыталась избавиться пусть и от сладкого, но все же чувства поражения, – жилье Ридику, восстановление в храме… он чуть не умер на месте от счастья.

– Заслужил.

– Заслужил, – согласилась я.

Вспомнилось, что надо бы не забыть отдать Раде или ее отцу шприц с ядом, может, обнаружат что-нибудь интересное для себя. А, возможно, напротив, уничтожат, как совершенно бесполезное в этом мире вещество.

– С Вестренденским я заключил мирный договор, – поделился Арвелл. – Эльфы, конечно, те еще жуки, но Уэлл достоин моего доверия.

– Да почему вы все так говорите?

– Как?

– Что эльфы – те еще жуки?

– Когда-нибудь поймешь, – лукаво прищурился дракон.

Ага, Рада мне тоже так ответила. Жаль, что ты, Юси, не слышишь нашего диалога, но обещаю, что эту загадку мира я обязательно когда-нибудь разгадаю. Интересно, удалось ли моей бестелесной попутчице воссоединиться со своим возлюбленным?

– Летим? – Снова спросил Арвелл.

И зачем спрашивал? Уже трепетали крылья грозного зверя, нетерпеливо поглядывающего вверх, и блестела антрацитом черная чешуя.

И все же, прежде чем рвануть в небо…

– Эй, ящерица ты моя любимая? А поцелуй на удачу?

Послушно легла в мои протянутые руки клыкастая морда, прижались ладони к челюсти. Я губами коснулась чешуйчатого носа, запечатлевая невесомый и мимолетный поцелуй.

– Вот так-то лучше. Ладно, я быстро.

По крылу, выше, аккуратно минуя шрамы, осторожно пристроилась меж костистых гребней и несильно стукнула по чешуе, подтверждая готовность покорять воздушную стихию.

Крикнула задорно и громко:

– Погнали!

В ответ – короткий рык, мягкий рывок, оставляющий внизу остров и всю предпраздничную суету. Хватятся, конечно, скоро, но поймут, простят. Да даже наоборот – обрадуются, что бестолковая чета Рутхелов наконец-то перестала путаться под ногами и оказывать медвежьи услуги.

Вверх!

Вверх?

Но Арвелл плавно опустился, не достигнув каких-то пары метров до взволнованной поверхности удивительно прозрачного моря, и внезапно сложил крылья.

Я не то что взвизгнуть, подумать еще ничего не успела, как с головой ушла под воду, хоть и не ледяную, но все равно еще весьма бодрящую. Драконья спина под руками стала человеческой.

Я вынырнула, отплевалась, глубоко вдохнула, сверля взглядом мокрый затылок мужа. Ну, Арвелл Вега Рутхелл, ты сейчас у меня схлопочешь! Крышка тебе! А выбираться, блин, как будем? Дурья башка, кретин, балбес полнейший без царя в голове, ящерица разноглазая, дубина стоеросовая, камин хвостатый, придурок чешуйчатый… Так еще и целоваться, гад, лезет!

И что делать? Что-что… отвечать, разумеется, своему любимому хранителю.