Текст книги "Купериада (СИ)"
Автор книги: Альберт Зеличёнок
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)
– Симпатичная дева из Нижнего
Постоянно ходила без нижнего,
И призыв: «Ветры, вейте!»
Поднимал её рейтинг
Среди сильного пола из Нижнего,
– неожиданно раздалось из динамиков.
– Нет, только не это! – вскричал Дядя. – В такой день…
– Один джентльмен из Гонконга
Не сходил на кино про Кинг-Конга,
Говоря: «Эти трюки
Отвергают науки».
Вот какой был учёный в Гонконге.
– Я всегда знал, – вздохнул Конструктуарий, – что лимерики любая интеллигентная – и даже не слишком интеллигентная – личность способна валять километрами.
– Точно! – вскликнул кибертворец. – Я сочиняю их удивительно легко:
– Престарелый мудрец из Китая
Две недели носился, икая;
Но, природу браня,
Налетел на меня
И остался на месте, стеная.
Молодой музыкант из Татарии
Рок-н-ролл исполнял на гитаре, и
Вскоре вышел указ,
Чтоб играть только джаз
На гитаре в пределах Татарии.
Некий школьник из города Гомеля
Не умел различать ноты «ми» и «ля»,
Но столь громко он пел
И всем так надоел,
Что уехать был должен из Гомеля.
– Попробуем отвлечься и продолжить, – пробормотал, рухнув в самое удобное кресло, капитан. – Хотя того настроения уже не вернёшь. Итак, свершилось! Пока «Непобедимый» под моим руководством блистательно отвлекал на себя флот Тёмных (и в конце концов заманил его в ловушку, где тот нашёл свой неизбежный конец), по всему Универсуму Светлые силы перешли в наступление и одержали решительную победу. Оба Ородруина – и основной, и резервный – на несколько часов остались без охраны, и наши Фродо и Сэмы, координируя действия, забросали их Кольцами Всевластия с ЧПУ и полностью загасили. После этого Минас-Моргул и Барад-Дур по правилам Игры считаются официально разрушенными.
– А тип в гавайской рубахе арестован?! – нетерпеливо перебил Лев. – Я был прав?
– Ну, во-первых, не арестован, а задержан. Во-вторых – нет, ты ошибался. Он действительно, ещё начиная с Земли, следил сначала за тобой, потом за нами обоими, но по служебной необходимости. Он – не Тёмный Властелин. Он – Мастер Игры. Как только стало известно о падении обеих Чёрных Столиц, Дарт Вейдер сдался сам, со всей Империей Зла, поскольку понял, что его положение безнадёжно. Причём он заявил, что окончательно и бесповоротно выходит из Игры. Он, как мы и думали, тоже не является Тёмным Властелином, в чём и признался сразу. А вот Мастер долго запирался – так ему и положено по должности – и, пока он четыре часа молчал, настоящий Тёмный Властелин успел оседлать свой любимый суперракетоносец «Бог из машины» и скрыться в неизвестном направлении.
– Да о какой игре ты говоришь, Кон? – дождавшись наконец паузы в монологе капитана, спросил Лёвушка.
– Не просто об игре, а об Игре – с большой, нет, даже с огромной буквы И! Много десятилетий (а может быть, и веков – кто знает? – тем более, что в разных углах Вселенной время течёт по-разному) весь Универсум играет в эту Игру. Роли распределены, ограничения введены, Мастера следят за порядком и соблюдением правил. А ты, что, думал, будто Империя Зла, Тёмные и Светлые Силы, заговоры, Властелин – это по-настоящему?! Ну смешно же, ей-богу, детский сад какой-то получается, Голливуд, в лучшем случае, но никак не сообщество передовых цивилизаций. Да, это Игра! Кто-то (но, надеюсь, не ты, родственник?) может презрительно пожать плечами или там просто скептически ухмыльнуться при отсутствии плеч: всего лишь игра? Но жизнь так или иначе не обладает особым смыслом, поэтому – почему бы не поиграть?!
Дядя вскочил и принялся выхаживать по помещению, оживлённо жестикулируя и яростно почёсываясь.
– Однако в последние годы мы действительно чуть заигрались, особенно некоторые Чёрные, и стали относиться к этой «войне» слишком уж серьёзно. Даже первые жертвы появились. Кое-кому вечно недостаёт чувства юмора, да и обыкновенного здравого смысла, пожалуй. Всё стало чересчур… реально. Вот тут я и придумал ввести в действие свежую фигуру. Тебя. Прежде всего, для того, чтобы смешать карты на столе. На самом деле ты должен был отвлечь на себя внимание Тёмных, агентам которых мы внушили, что ты – чрезвычайно важная особа неизвестных игровых возможностей, способная принести нам существенный перевес. Для того, чтобы усилить это впечатление и вообще сбить противника с толку, мы с тобой и совершали вояж по столь странному маршруту. А ты всерьёз полагаешь, что рыбы, философствующие цветочки или экспериментаторы-матримонимисты способны кому-то помочь в р-р-революционной борьбе?! Даже ваш террорист-идеалист Че Гевара не поверил бы в этот бред. Вот и Тёмные понимали, что я, извини за каламбур, темню, однако, тем не менее, не могли не среагировать. А вдруг?! Тем более, что ты, Лёва, уж извини, просто подсадная утка (хотя и со специфическими способностями к нарушению спокойствия нормальных людей), а вот я – член Светлого Совета. С портфелем и полномочиями. Нас, правда, там таких много… Но у меня есть право совещательного голоса. И мифрильная кольчуга. Где-то в вещах лежит. Достать? Ну как хочешь, а то я могу. Кстати, в главном я тебя не обманывал, ты действительно нужен был мне в качестве генератора неопределённости и хаоса. Ты обладаешь уникальным – даже в безграничной Вселенной – свойством сгущать вокруг себя самые странные и нелепые события. Между прочим, после нашего – а фактически, твоего – посещения на Ихтии в результате цунами (того самого, во время которого ты едва не погиб, что могло несколько помешать моим планам) образовалась суша, на ней завелись амфибии и рептилии, которым особенно по вкусу пришлась именно крупная рыбка… В общем, вовсю пошла эволюция. Что-то будет?.. В результате появления шмелей-опылителей (которых, разумеется, выпустили в атмосферу Тёмные, что очевидно, но вряд ли когда-либо будет доказано) цветы Истины вплотную занялись сексом и начисто оставили отвлеченное умствование. А на Фэмили после первых успехов лотереи было неожиданно выяснено, что даже если конкретные участники брачных союзов определяются спонтанно, процент счастливых и несчастных семей не изменяется! То есть разум, расчёт, даже чувства – всё побоку! Чистый случай! Этот вывод так ошеломил учёных, что эксперимент был свёрнут, и уйма администраторов, кстати, оказалась без привычных должностей. Так что ты лучше не появляйся в тех краях – в порошок сотрут, а потом и на прах в арбитраж иск подадут. А напасть на «Непобедимый» Тёмные окончательно решились, когда мы заглянули в Таверну – ведь там мы могли встретить кого угодно. Буквально – кого угодно. И, возможно, добыть помощь, которая обеспечила бы нам победу в Игре. Священный Грааль, меч Артура, Всесокрушающее Ядро, Несокрушимый Столб. Какой-нибудь Решающий Аргумент. Кстати, ты, небось, считаешь этого Огюстиуса обычным жуликом и вралём? Да? Я бы на твоём месте не был так в этом уверен.
– И столько событий успели произойти всего за несколько суток?
– Ещё раз напоминаю: в космосе и на планетах время течёт неодинаково. К тому же ты, дорогой мой, как я отмечал выше, непревзойдённый катализатор (сиречь ускоритель) прогресса и прочих безобразий и неприятностей, почему и оказался единственным и неповторимым джокером, который я в критический момент выложил на стол. С кем-нибудь другим могло и не получиться, а благодаря тебе всё вышло как надо: у противника сдали нервы, и он сбросил карты. А мы их побили заранее заготовленным козырным тузом. Уф… – Дядя сделал передышку, чтобы глотнуть сиреневой жидкости прямо из графина.
– Я всё понял, Кон, – сказал Лёва. – Но не могу до конца разделить твоей радости. Ведь Тёмный Властелин всё-таки сбежал, значит, победа оказалась неполной.
– И прекрасно! – возопил Дядя. – И замечательно. Мы не знаем его тайного укрытия, однако, не сомневаюсь, он не сдался и плетёт новые козни – надеюсь, как всегда, гениальные. Значит, Игра продолжается! Кстати, не желаешь присоединиться, хотя бы пока отпуск не закончится? Хочешь стать Скайуокером Младшим Восемнадцатым? Или Фродо Сто Двадцать Третьим? Кольцо Всевластия тебе Арончик сварганит в лучшем виде.
– Потрясающий мальчик из Берри
Каждый день проходил через двери.
И умением этим
Он прославился в свете
Далеко за пределами Берри.
Один джентльмен из Чикаго
Не вставал при поднятии флага.
Он и встать-то не мог
За отсутствием ног,
Всё равно раздражал всё Чикаго.
Некий странный хасид из Одессы
В голом виде носился по лесу.
Но попал-таки в сети
Одинокому йети
И уже не вернулся в Одессу.
– Кстати, насчёт Скайуокеров: должность Дарта Вейдера освободилась, – переждав залп некстати инициированного Арона, сказал Дядя. – Претендентов масса, конечно, но, учитывая особые заслуги, я могу ходатайствовать перед Секретариатом…
– Да нет, пожалуй. Я домой хочу, – ответил Лёвушка. – Кон, а что бы вы делали, если бы Властелин не успел сбежать?
– Ничего особенного. Придумали бы другую Игру. Не в первый раз.
– А всё-таки: кто же доносил Тёмным о наших перемещениях и действиях?
– Так ты ещё не понял? Я, конечно.
– Уважаемый дон из Испании
Изобрёл новый способ чихания,
Не щадя своих сил,
В совершенстве развил
И легко заразил всю Испанию.
* * *
– Ну что ж, – сказал Кон, когда родственники доели неслабый праздничный обед, приготовленный Ароном, который, впадая в рифмоплётство, всё-таки не терял ни кулинарных, ни иных навыков, потребных корабельному компьютеру, – раз уж ты не жаждешь вступить в Игру, то не пора ли тебе обратно на Землю?
– Как, – удивился Лёвушка, – разве мы не собирались на твою Родину, Дядя?!
– Да что я там забыл?! Скучновато в моём отечестве, а космос-то безграничен. Я ещё не везде побывал.
– А можно, – решился попросить Лев, – я напоследок сам скомандую Арону: «Старт!»? Я никогда ещё этого не делал.
– А зачем? – усмехнулся Великолепный Куперовский, ухватил нашего героя за рукав…
… И они оказались у родного для Лёвы и двоюродного для Дяди подъезда. Кто-то успел написать на нём маркером: «Ринат развращает рыб».
– Что это было? – спросил несколько оторопевший Лёвушка.
– Странные люди ваши соседи, – сказал тоже обративший внимание на загадочную надпись Конструктуарий. – Никогда не мог понять некоторых представителей хомо сапиенс сапиенс. А мы с тобой совершили… ну, в ваших морально устаревших фантастических романах это называют ТР-переходом. На моей планете его изобрели давным-давно.
– Тогда почему же мы?..
– Понимаешь ли, у нас ТР-переходом практически не пользуются. Просто я сейчас несколько спешу, вот и пришлось. Я тебе не говорил, но меня, ввиду моих последних блестящих достижений, назначили Мастером Игры. Дел предполагается по горло, так что скоро в гости не ждите.
Кон отпустил руку Лёвы и шагнул прочь, явно намереваясь немедленно вновь воспользоваться подпространственным туннелем.
– Но всё-таки почему?.. – спросил опять Лёвушка.
– Да просто так, неинтересно через четвёртое измерение шмыгать. Скучно: слишком быстро и никаких тебе приключений в пути… К тому же…
И Дядя исчез, хотя голос его, подобно Чеширской улыбке, ещё висел в воздухе:
– …понимаешь ли, с этими ТР-переходами не всё ещё до конца ясно и ничего нельзя гарантировать. Ты уверен, что это действительно твоя Земля, а не аналогичная ей планета параллельной Вселенной?..
Звук постепенно сошёл на нет.
Лёва огляделся.
Покрытые позолотой, но уже успевшие заметно облупиться стены дома, обычные евростеклопакеты в окнах, мягкие кресла для отдыха пенсионеров во дворе у детского городка, Нюшка с Васей, почему-то чуть нетрезвые, в тщательно выглаженных одеяниях шкандыбают куда-то. Должно быть, в театр, как всегда после получки. Монитор на входной двери подъезда с трещиной – видимо, Дамирка-хулиган опять задел виолончелью.
«Да всё нормально», – сообщил самому себе Лёвушка. – «Ничего не изменилось. Мой двор. Мой подъезд. Наша лестница. Я – дома! Я дома… Я дома? Конечно, дома. Вон типичные для наших широт окурки от «Мальборо» валяются и надоевшая «оплывшая» бутылка из-под «Грантс», естественно, рядом. И лужа мочи под лестницей! Надеюсь, это кошка. Я на Земле, где же ещё?!»
В правом кармане джинсов что-то шуршало. Лёва вытащил на свет три аккуратно сложенных листа формата А4. Распечатки. Видимо, прощальный сувенир от Арона. Ловкие у него манипуляторы всё же.
«Кон попробует убедить тебя, что ты можешь оказаться на параллельной Земле. Я бы на твоём месте ему не поверил. ;))», – было начертано на первой странице.
Лёвушка развернул вторую:
«Всякая изреченная мысль есть ложь. В том числе и эта. И эта тоже».
На третьей текста было совсем мало. В самом центре двадцать вторым шрифтом было набрано:
«Человек – это звучит спорно».
Из приоткрытого окна знакомо пахнуло мамиными котлетами.
Лёвушка пожал плечами и шагнул в парадное.
ТРУДНО БЫТЬ ЛЁВОЙ
Давно замечено, что самая чистая правда частенько выглядит отъявленной ложью. Причина здесь в том, что жизнь устроена довольно нелепо, и опытный рассказчик, зная это, выправляет наиболее вопиющие нелогичности. Увы, мне поступать так мешает совесть, и потому события в моём изложении выглядят неправдоподобными. Мне уже это говорили. Однако поделать ничего не могу: врать не умею. Вот и сейчас мне, конечно, никто не поверит.
В тот день погода стояла расчудесная: не было ни дождя, ни ветра, ни холода, а отсутствие солнца и наличие туч никак нельзя считать дурным предзнаменованием. И потому во всём нижеследующем небеса никак не повинны. В конце концов, это не они заставили нашего зама по АХЧ Фомина-Залихватского в одиночку спускать по лестнице трехстворчатый шкаф. Покидая площадку четвёртого этажа, Фомин не удержал шкаф, и этот монстр шестидесятых годов, станцевав по ступеням, встретил пролётом ниже Куперовского, который, ни о чём таком не думая, возвращался из столовой на рабочее место.
Любители фантастики, чей острый нюх помогает им находить родовые признаки "сайенс фикшн" даже в телефонной книге, уже, конечно, догадались, что удар столь массивным предметом по ткани бытия не мог остаться без иррациональных последствий. О проницательные, вы не ошиблись. Когда шкаф подняли, Лёвы под ним не оказалось. На память о сотруднике руководству КБ осталась лишь вмятина от соприкосновения макушки с дубовой перегородкой. Как раз пониже инвентарного номера.
Куперовский пришел в себя от крайне неприятного запаха. Казалось, весь воздух был пропитан сложным букетом ароматов, в котором выделялись резкий дух свежеприготовленной резины и тяжкий дурман свежеувядающих магнолий. Лёва сидел в центре до неправдоподобия средневековой и до безобразия алхимической лаборатории, на жёстком деревянном кресле, вознесённом на некий пьедестал, подножие которого окружала пентаграмма. Хозяин лаборатории, старичок почтенно-подозрительного вида, с длинной чёрной бородой и в чёрной же усыпанной блестками магической паре (халат + колпак), метался у стола, беспрерывно подливая, подсыпая, помешивая и при этом не переставая бормотать. На Куперовского он взглянул лишь однажды, и то косвенно, без особого интереса.
– Ну и долго я буду тут сидеть? – спросил наконец Лёва, предварительно деликатно покашляв.
– Я вас, собственно, и не приглашал, – отпарировал старик, не отвлекаясь от своих занятий.
– Извините, – сказал Лёва, – но не могли бы вы сказать, где я?
– У меня в лаборатории, – огрызнулся ядовитый пенсионер, снимая пробу с буровато-зелёного варева в толстостенной колбе. – Если хотите более точно – в квартале Ходячих Призраков, что расположен в центре Нитгедайгена, каковой вечный город занимает ядро Нулевого Отражения, обеспечивая его стабильность и первенство. Вы удовлетворены?
– Какое Нулевое Отражение? – прошептал Лёва, ощупывая шишку на голове. – Где это? Неужели меня так сильно тряхнуло? Доктор, это излечимо?
– Где вы видите врача, юноша? И не волнуйтесь за свой рассудок: не то чтоб вас можно было назвать человеком в своём уме в полном смысле этого слова, но отклонение от вашего обычного уровня не столь уж велико. Беда в другом: вас так резко выбило из причинной ткани вашего Отражения, что вернуться назад представляется весьма и весьма проблематичным. Надо же, даже номер не читается.
– А что такое Отражение? – спросил Лёва, почувствовав, что старичку очень хочется подробно и обстоятельно удовлетворить чьё-нибудь любопытство, вот только жертва никак не подворачивается.
– О, это сложный вопрос, требующий многочасовой лекции. У нас нет такого запаса времени, поэтому попробую коротко. Просто говоря, на Оси Мира расположен Оригинал, или Нулевое Отражение, которое порождает само себя, а также все другие Отражения, в частности – ваше, обеспечивая попутно устойчивость Вселенной. В общем, всё это довольно ясно, хотя еретики-полицентристы утверждают, что любое Отражение можно принять за нулевое. По-моему, всякий непредубеждённый человек согласится, что подобные взгляды – полнейшая чушь. Не правда ли?
– Да-да, конечно, – осторожно сказал Куперовский.
– Приятно видеть столь здравомыслящего юношу. Между прочим, смотрю я на вас и думаю, что вам не пришла ещё пора возвращаться на своё провинциальное отражение. Тем более, что, пока вы меня отвлекали разговорами и нарушали технологию эксперимента, пространственно-временные и инфинитно-континуальные координаты вашей реальности сместились, и определить ваше первоначальное местостояние – задача не из простых. Вы никогда не пробовали решать задачу 123 тел в семимерном – как минимум – пространстве? Если нет, то знайте, что, согласно восьмому принципу квантовой магоматики, она неразрешима.
– И что же делать? – слабым голосом осведомился Лёва.
– Ну, кроме квантовой магоматики, существуют ещё волновая, стохастическая и абстрактная. Да и я специализируюсь как раз на неразрешимых проблемах, так что попробуем. Ну, а вам пока нечего прохлаждаться и, кстати, впустую занимать Трон Люцифера, крайне необходимый мне для опытов. Между тем датчики отчётливо отмечают под вашей невзрачной внешностью романтическую душу Вечного Героя. У вас никогда не возникало стремления истребить миллион-другой человек? Или освободить какой-нибудь мир от кровавого тирана, чтобы без помех управлять им самому? Не накатывала на вас этакая печаль галактических масштабов с терзаниями себя и других?
– Нет-нет, – испуганно замахал руками Лёвушка. – Наверно, ваше оборудование испортилось. Или батарейки сели. Ничего подобного я в себе не ощущаю.
– Мои приборы не могут испортиться, ибо закляты. А питаются они энергией Вечности, и она ещё далеко не на исходе. Гм. Попробуем по другим качествам. Не бывает ли вам по утрам иногда так плохо-плохо, а порой так хорошо-о? Не возникает ли временами желания заснуть, и чтобы, когда проснетесь, всё уже было совсем по-другому? Бывает? Ну вот, а это типичные свойства Вечного Героя, да ещё и с мерлиновым синдромом. А нет ли чего-нибудь большого, красивого, о чём бы вы очень сожалели и что особенно хотели бы увидеть?
– Да, – грустно сказал Куперовский. – Наш новый японский телевизор. Сегодня вечером как раз КВН. Если, конечно, в правительстве никто не умрёт.
– Ну, вот что, – рассердился чародей, – вы, конечно, как хотите, но через 7 минут 43 секунды на троне рядом с вами материализуется демон третьего разряда. У них сейчас сиеста, посему он, допускаю, будет сердит. За это время я не успею отыскать достоверные координаты вашего мира, а в любом другом месте вам придется стать Героем, хотя бы из чувства самосохранения.
– Вечным? – уже с надеждой спросил Лёва.
– Это как получится. Так как, будем рисковать или подождём демона?
– Рискнём, – ответил Лёва...
...И очутился на песке. Палило солнце. Рядом на бархане стоял верблюд и самозабвенно грыз какую-то колючку, косясь на Куперовского выпуклым карим глазом. Всё было до безобразия экзотично. Лёва поднялся и отряхнул штаны. Дромадер, видимо, воспринял это как сигнал, выплюнул недоеденную колючку и двинулся к горизонту. Лёва, потенциальный кандидат в Герои, вздохнул и побрёл вслед за ним. «Может быть, это мой верблюд? – подумал он. – Может, волшебник напоследок расщедрился? Почему бы и нет, в конце концов?»
Действительно: почему бы и нет? Приключение вовсе не стало бы менее интересным, преодолей Куперовский часть пути верхом. Даже напротив: на верблюде он смотрелся бы гораздо импозантнее. А ещё лучше, если бы я – авторская воля! – раздобыл бы ему где-нибудь тюрбан, халат и этакие азиатские сапоги с загнутыми носками. Какое величественное зрелище представлял бы тогда въезд моего героя в город! Насколько охотнее иные поверили бы всему дальнейшему. Однако даже в интересах фабулы и красоты стиля я не могу себе позволить отступить от истины. Правда же состоит в том, что Лёвушка не сумел заставить паршивое животное остановиться, а эксперимент по залезанию на движущегося (и больно лягающегося) верблюда закончился провалом, хотя и обогатил искусство верховой езды несколькими новыми кунштюками (как то: вис на зубах с синхронными взмахами конечностей дромадера и потенциального всадника или двойной аксель с горба в бархан на полном скаку – рискните повторить!). Увы, истина вынуждает меня поведать читателю, что Лёва вошёл в Иерусалим (через южные ворота – это примечание для любителей точности) именно так: потным, запыленным, с выпученными от переживаний и унижения глазами, покорно шагая – с отставанием метра в полтора – за верблюжьим хвостом.
Как раз в это время Иерусалим, как и вся Иудея, был охвачен лихорадочным возбуждением. Ждали Мессию. Собственно говоря, Ожидание Помазанника – это национальная иудейская традиция, высшая квинтэссенция науки, искусства и спорта, нечто среднее между радостным предвкушением, нервной дрожью, испугом и агонией. Я даже не знаю, как ввести в эту атмосферу человека, который сам ею не дышал. В качестве отдаленного подобия представьте себе ощущение невесты перед первой брачной ночью с горячо любимым женихом, при этом она давно – и многократно – не девственница, а он весьма ревнив, даже до насильственной смерти неверной избранницы. Или вот вам ещё аналогия: вообразите народ, который в едином порыве вышел встречать поезд на Читтанугу, причем время прибытия неизвестно, мест в вагонах наверняка на всех не хватит, и присутствующие находятся в предэкстазном состоянии, готовом перейти во что потребуется – от глубокого уныния до общего ликования и от побития камнями до возведения храмов включительно. С учётом же того, что Мессия, собственно говоря, уже приходил и ушёл, ситуация становится ещё более интересной. Развивая вышеприведенное железнодорожное сравнение, можно сказать, что всё это напоминает ожидание поезда на Читтанугу на остановочной платформе станции Малые Дербышки.
Так вот, правоверные иудеи ждут Мессию уже давненько и – с небольшими перерывами на более насущные заботы – непрерывно, но и в этом перманентном процессе выделяются особенно экстремальные периоды, и вот как раз в такой момент Лёва и явился в Иерусалим – грязный, исцарапанный и униженный верблюдом. Между тем Слава уже готовилась раскрыть ему свои объятья.
Сразу же за воротами, под прямым углом к ним, располагались несколько рядов скамеек, которые были густо покрыты людьми в разноцветных то ли хитонах, то ли халатах, с длинными полотенцами на головах, кудрявыми бородами и горящими от вожделения глазами. Лёва, едва взглянув на них, сразу же – и правильно – понял, что это евреи. Учитывая же их количество, нестеснённость жестов и поведения вообще и громкие голоса, он сделал вывод, что находится или в Израиле, или в Одессе. Однако песок, верблюды и отсутствие поблизости моря говорили всё-таки скорее в пользу Израиля.
Сидящие на скамейках пристально оглядывали каждого проходившего в ворота и обменивались впечатлениями.
– Ну, Марк, как тебе вон тот?
– Этот прыщ в лапсердаке? Мойша, стыдись, сегодня ещё только пятница, а ты уже начал праздновать субботу. Почему у тебя блестят глаза, Мойша? В следующий раз сюда войдёт ослица, и ты также спросишь, не Он ли это.
– Ну хорошо, реб Марк, но вот этот точно не прыщ. Ты погляди, какой хороший: голова как пивной котел, бицепсы как бёдра у твоей Сарры.
– Слушай, Мойша, тебе надо провериться: у тебя что-то с головой. Это просто меняла из Хайфы, я его знаю. К тому же ещё и одноглазый. Скажи, где написано, что Он будет одноглазый?
– А где написано, что не будет?
– Подумай сам, Мойша, зачем писать то, что и так всем понятно? Просто Он такой, как и все мы, а значит – с двумя глазами.
– Почему, Марк? Там как раз сказано, что Он будет не такой, как мы.
– Да, не такой. Но безгрешный, в отличие от нас, убогих. Безгрешный, а не безглазый!
– Погоди, Марк, а почему безгрешный не может быть безглазым? Может быть, его безгрешность была так велика, что на отсутствие глаза не обратили внимания. Ты помнишь, как у Иоханана-горшечника родился сын?
– Помню.
– А ты помнишь, как его назвали? Рахиль. Когда на третий день вино кончилось, и к Иоханану вернулся разум, он сообразил, что Рахиль – женское имя. И он спросил раввина, который спал за тем же столом, то есть сначала разбудил, а потом уже спросил: "Реб Яков, почему ты дал моему сыну женское имя?" И реб Яков долго не мог ничего ответить, потому что лежал своим благочестивым лицом в цимесе. А потом, когда цимес слизала мать жены Иоханана – не пропадать же хорошему продукту за просто так?! – раввин сказал: "Разве это был мальчик, дорогой Иоханан? А мне показалось, что девочка. Но разница была ещё слишком невелика, а у меня такое плохое зрение... Однако теперь ничего не поделаешь, уважаемый Иоханан, твоя... то есть твой Рахиль уже записан в мои книги, и теперь он так и будет существовать под этим именем. И дай Бог, чтобы это было самым большим огорчением в его жизни!" Вот я и говорю: если реб Яков не заметил столь существенную разницу, то те, кто писали эти книги, вполне могли не предусмотреть такую мелочь, как отсутствие глаза. Прав я или неправ, а, Марк?
– Погоди, Мойша, остановись, у меня от тебя начинается сердцебиение. Зачем ты через каждые два слова повторяешь "Иоханан"? У меня всё в голове смешалось: раввин, сорок бочек твоих Иохананов и мальчик с несущественной разницей. И при чем тут Он? Какое все они имеют отношение к Нему? И при чём тут, кстати, бёдра моей жены? Не трогай бёдра моей жены! Оставь в покое бёдра моей жены! Если я ещё раз замечу, что ты трогаешь бёдра Сарры, я...
– Нет, Марк, ты не понял...
– Всё, всё, Мойша, я уже успокоился. Я уже пришел в себя. Мойша, перед тем, как говорить с тобой, надо плотно поесть и заткнуть уши ватой. Я забыл про это, Мойша, и Бог меня наказал. Хватит уже, Мойша, а то я могу тебя убить голыми руками.
– Хорошо, хорошо, реб Марк, но только в последний раз. Как тебе этот, Марк? Посмотри, у него два глаза, и кашмирский халат, и лошадь. Погляди, какая под ним красивая лошадь, Марк!
– Да, Мойша, под ним прекрасная лошадь. И да, Мойша, на нём халат, и тюрбан, и кривая сабля, Мойша, про которую ты зря ничего не сказал. Потому что это араб, Мойша, чистокровный араб из пустыни, и каждая пядь его тела, и каждый клочок его одежды кричат: "Араб! Араб! Араб!" Ты понял меня, Мойша? Араб! Проклятый араб!
– Да, я понял тебя, Марк, но где написано, что Он не может быть арабом?
– Какой ещё араб?! Там же сказано – "из рода Давидова"! Нет, я всё-таки тебя убью! Держите меня, люди!
Но никто их не удержал, и они убежали, причём первый всё ещё пытался спорить, а его преследователь вращал глазами, рычал, и изо рта у него шла пена. На них не обращали внимания, видимо, подобные сценки здесь примелькались.
– Ну, и как же уродились ваши хлеба, реб Исаак?
– С Божьей помощью, прекрасно, реб Самуил. Когда Он придет, будет, чем Его накормить. А что ваши виноградники?
– Ничего, реб Исаак, неплохо. В этом году пришлось нанимать работников со стороны. Однако, как видите, я здесь, уже второй месяц, с тех пор, как звездочёты опять предсказали Его близкое появление, и очень опасаюсь, что чужие люди без меня сами соберут мой урожай.
– Так пошлите вместо себя сына.
– А если они его убьют? Знаете, разные люди нанимаются в работники.
– Ну и что ж, бывает. Зато потом вы сможете на законных основаниях убить их, вернуть урожай и ничего не платить за работу. Я часто так делаю. Очень выгодно получается. На то в наших еврейских семьях и много детей.
– Спасибо, реб Исаак, спасибо. Обязательно при случае воспользуюсь вашим советом. Но я вам так скажу, реб Исаак. Всё это крайне нехорошо со стороны Мессии. Люди Его ждут, настраиваются, бросают дела, накрывают столы. Только на моей памяти звездочёты и всякие там нечестивые волхвы – тьфу, мерзость какая, прости, Господи, – уже двадцать восемь раз возвещали Его скорый приход. И что вы думаете – Он хоть раз явился?! А хлопот-то сколько! В доме прибирай, нищих оделяй, должникам прощай, в грехах кайся... Я уж последние двенадцать раз готовился по сокращённой программе, без должников и нищих. А то и разориться недолго. Если бы ещё деньги, затраченные на благотворительность, не облагались налогом...
– К этому наверняка в будущем придут, реб Самуил, А то тяготы, наваленные на плечи богатых людей, столь велики, что этак и вера может пошатнуться. В дикие времена живём, реб Самуил, верим каким-то звездочётам, факирам, экстрасенсам приблудным. Сидели бы тихо, занимались своим делом...
– Да, реб Исаак, и всему причиной – Он. В конце концов, обещал придти – приходи! Не тяни время. Или уж оставь в покое Свой народ, дай людям делом заниматься. Сколько уж можно, в конце концов?!
– О, Яхве, Бог отцов моих! Ты – Бог мой, Тебя от ранней зари ищу я; Тебя жаждет душа моя, по Тебе томится плоть моя в земле пустой, иссохшей и безводной...
– Слушайте, молитесь потише. Вы думаете – вы один здесь правоверный еврей? Тут все правоверные евреи. И не хуже вас, между прочим. Вы мешаете, в конце концов. Для молитв есть храм, а здесь площадь. Сидите и радуйтесь, что места хватило. И что это вы землю нашу ругаете? Какая-никакая, а родина. Обетованная, между прочим. Вот как кликну стражника – узнаете.
Лёва вдруг сообразил, что понимает каждое слово. Вокруг говорили на идише, который Куперовский в свое время по ошибке выучил с помощью родственников, собираясь в Израиль. Вот и пригодилось. Правда, это был какой-то совсем другой Израиль, потому что в том Лёва ничего не понимал, и его не поняли. Возможно, судьба с самого начала готовила его к деяниям здесь, в этих местах. Ведь назвал же его чародей Вечным Героем.
Неожиданно какой-то старичок, дотоле спокойно сидевший на скамейке, взвился, будто к нему внезапно подключили электрический ток, и заскакал козлом, выдирая и щедро разбрасывая небогатые кудри.
– Вот Он! Вот! – завизжал он, бросаясь к Лёве и тыча в него пальцем. – Шестое чувство подсказывает мне – это Он. Радуйтесь, евреи, Он пришёл, и теперь мы все наконец отдохнем. Пляшите и веселитесь, евреи, ибо Он явился, и узнал Его я, я, Авраам бен-Шмулик, продавец ковров с Пятой улицы. Запомните, люди: Авраам бен-Шмулик, Пятая улица, синий дом, лучшие ковры в Иерусалиме, открыто с шести до девятнадцати с перерывом на обед и молитву. Но не спутайте с лавкой моего брата Аарона, та с жёлтой крышей, и таких ковров вы там не купите. Это я, я Его узнал, бен-Шмулик из синего дома, с 6 до 19, перерыв с 13 до 14. Приветствуйте Его, евреи!
