Текст книги "Тьма уже внутри (СИ)"
Автор книги: Алана Русс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)
Я со стоном приложила ладони ко лбу.
– Все понятно, Ян. Я поняла.
– Ничего ты не поняла, – совсем сник аспирант, чуть сбавив скорость. – Любому Укротителю из Ордена и впрямь необходим Слышащий. Без него он ноль без палочки. Ну, или почти ноль, – оговорился он. – Но я могу разрезать материю и проходить в любую историю. И делаю это без Слышащего. Хочешь верь, хочешь нет, но, скажем, это моя особенность. Плюс один к поводу не попадаться людям из Ордена на глаза, – ненатурально захохотал Бранов, подняв большой палец вверх.
– Но как? Как у тебя это получается?
– Мне и самому было бы интересно узнать, – задумчиво склонил он голову, улыбнувшись. Так тепло-тепло, по-дружески. И никакого злодейского оскала или маниакального блеска в глазах.
В ушах зашумело. Я пыталась уложить в голове новую информацию, но выходило просто отвратительно. Все сказанное мало походило на правду. Равно как и факт отсутствия у Бранова Слышащего едва дотягивал до показателя «истина». Но это уже как минимум смешно и наивно скрывать правду. Это глупо.
– И да, – не глядя на меня, добавил Ян, и я вздрогнула, будто позабыла, что он все еще на расстоянии вытянутой руки, – я не собираюсь насильно использовать тебя в своих корыстных целях, – намеренно выделил он последнее. – Что бы вы там со своим идеальным Ми-шей не придумали, это лишь домыслы.
– Я поняла, что Слышащий тебе не нужен, – негромко проговорила я.
А значит, и ты, Мика, мне как собаке пятая нога. Думается, именно это Ян подумал про себя.
– Ну а помогаю я тебе, потому что… – вдруг нервно запустил аспирант пальцы в свои черные как смоль волосы, – потому что хочу и потому что не смогу спокойно спать, если ты погибнешь, а я буду знать, что мог хоть чем-то помочь. Как ни странно, – хмыкнул он, – даже у такого урода, как я, совесть есть.
– Ты не урод! – вспыхнув, поперхнулась я. – Просто… немного особенный.
Вышло еще хуже, чем прежде. Даже Бранов, сдавленно застонал.
– Но почему ты прямо не сказал, что тебя… что там обычно придает сверхъестественные силы? Криптонит? Радиоактивные пауки? Тебя молнией шандарахнуло?
И сама чуть не захохотала от абсурдности всего происходящего.
То есть, до сих пор меня не смущало, что Ян имеет странную особенность каким-то чудесным образом перемещаться в неведомые миры. Но раз он делает это не как все, вернее, не как прочие Хранители равновесия из Ордена, то, конечно, это в одночасье стало преступлением, достойным порицания.
Едва подумала об этом, нервный смешок сдержать так и не смогла.
– Не сказал я прямо, потому что боялся, что кто-то из Ордена может пронюхать, – само собой разумеющееся ответил Бранов. – Я ведь не знал, могу ли доверять тебе. Ну и не сказал отчасти потому, что и сам не знаю, почему я такой, – его уверенное спокойствие вдруг сменилось волнением. – Но если это тебя пугает, если как-то влияет на твое отношение ко мне… Только скажи, и я без лишних вопросов развернусь, отвезу тебя домой, и больше к тебе не приближусь. Слово даю.
Я дара речи лишилась. Вот ведь… Бранище! Мне почудилось, или скажи я «да», он расстроится?
– Нет. Это никак не влияет на мое отношение к тебе, – сама не ожидая, тихо произнесла я. – Но все же было бы неплохо, если бы мне не приходилось додумывать, и я могла знать о тебе чуть больше.
– Спрашивай, – с готовностью отозвался Ян. – Что угодно.
– Нет, – покачала головой я. – Лучше ты. Если мне нужно что-то знать, а тебе есть что рассказать, то лучше это сделать сейчас.
Бранов чуть нахмурился, пробежавшись пальцами по баранке руля. А я напряглась. А что если он и впрямь сейчас вывалит на меня ворох костей от своих внутришкафных скелетов? Так ли сильно хочу я знать о нем всю подноготную? Со всем ли смогу смириться?
– В общем, – начал Ян, вновь нервно отбивая дробь пальцами, и мне дышать трудно стало, – я не переношу цитрусовые. Вот совсем. Стоит пару долек съесть, и я начинаю чесаться, как блохастый пес.
Э-э-м… что?
Несколько секунд я осознавала всю необъятность охватившего меня ступора. Затем, вычисляла по шкале гнева уровень своей злости, подкручивала катушки громкости голоса…
– Ты издеваешься сейчас надо мной что ли?
Ух! Даже не подозревала, что могу говорить так тихо, но так угрожающе. По-змеиному прямо-таки.
– Я?
– Ты.
– А что не так? – искренне недоумевал Бранов. – Ты хотела узнать обо мне что-то, чего еще не знаешь. Вот. У меня аллергия на цитрусовые. В преддверие Нового года эта информация особенно важна. Придется обойтись без мандаринов. А то силы воли у меня не хватает.
– Да при чем здесь мандарины? Ты бы еще сказал, что храпишь во сне, честное слово!
– Не-ет, – протянул Ян. – Я точно не храплю. Сто процентов.
– Да кому какое дело, храпишь ты или нет! – на порядок громче заговорила я. – Речь совсем не о том!
– Тогда сформулируй вопрос поконкретнее, – продолжал раздражающе спокойно говорить Ян.
Мне только руками всплеснуть оставалось. Да что со мной? Какое я право имею допрашивать его? Но остановиться было выше моих сил. Осознание, что я не была обманута, наконец доползло до мозга, и теперь по всему телу разливались потоки жгучей радости.
– Ладно. Хорошо. Шут с ними, с храпом и мандаринами, – махнула рукой, под очередной комментарий Яна, что он, мол, точно не храпит. – Но больше-то никаких ужасных секретов у тебя нет? Ты не пьешь кровь девственниц в полнолуние и не покрываешься чешуей, стоит только приблизиться к воде?
– Нет, Мика, – хрипловато посмеялся Ян. – Никаких секретов. Честное аспирантское! Ну, по крайней мере, – вдруг сделал хитрые глаза он, – чешуей я не покрываюсь точно. А вот в полнолуние надо бы понаблюдать за собой, наверное…
И мы оба засмеялись. Смеялись долго. Я поверила ему почему-то и наконец расслабилась. Откинулась на спинку сидения, вглядываясь в пролетающие мимо столбы, невысокие домишки, редкие рекламные щиты…
От удивления, я в мгновение поднялась, провожая взглядом островок облысевшей рощицы в заснеженном поле. Сомнений быть не могло. За всеми разговорами я и не заметила, как мы покинули город.
Глава 11. Немного об обедах и жестоких аспирантах
Рыхлый снег, подтаявший от так внезапно обрушившегося на город тепла, скользил под колесами. Брал в плен и тащил машину по проселочной дороге.
Я испуганно обернулась, не разжимая сомкнутые на обивке сидения пальцы. Позади шлейфом оставались темные, вмиг наполняющиеся водой колеи. Того и гляди встанем и придется эвакуатор вызывать. Хотя как же ему до нас добраться? Тут техника помощнее нужна.
– Ян, скажи, что все эти страдания не зря, – после особо крутого заноса, взмолилась я, – и мы едем на супер-оснащенный спецполигон для тренировки Слышащих!
Бранов усмехнулся, покачав головой.
– Ну, что-то вроде того.
Я с новой силой вцепилась в сидение, глубоко дыша. Еще минута болтания по дорогам, а-ля по американским горкам, и я точно выставлю весь свой завтрак на обозрение.
– Немного осталось, – заметив мою мертвецкую бледность, едва приоткрыл Ян окошко. – Потерпи чуток.
Тонкие струйки свежего воздуха тут же окутали лицо, и стало гораздо легче.
Еще четверть часа по восставшим снежным буеракам и колеям, и мы въехали в один из пригородных поселков. Попетляли по узким улочкам и остановились перед одноэтажным домом с тщательно вычищенной площадкой, чернеющей небольшими проталинами.
Я выбралась на свободу и с удовольствием втянула сладковато-свежий запах влаги и сырых опилок. Уму непостижимо! И впрямь что ли весна нагрянула? Глобальное потепление в действии.
– За мной, – скомандовал выбравшийся следом Ян, вплотную подойдя к деревянной резной калитке.
Он едва потянулся к ручке, как из внушительной щели под воротами показалась не менее внушительная лохматая собачья морда. Глаза с красноватой сеткой капилляров медленно, с толикой немого возмущения, переползли с аспиранта на меня, задержались на секунду и поползли обратно.
– Боф!
Ворота содрогнулись, когда с очередным, но явно угрожающим грудным «боф» обладатель морды дернулся, сдавая назад, а затем вновь с грозным лаем рванул вперед.
– Боф-боф-бофф!
Похоже, псина наконец вспомнила, для чего ее ко двору приставили. Одно хорошо, габариты животинки явно не позволяли ей просочиться через щель наружу и оттяпать незваным гостям все оттяпываемые части тела.
Когда ворота, вновь сдерживая натиск могучей мохнатой туши, содрогнулись, я с писком заскочила Бранову за спину и вцепившись в его куртку.
– Может, нам лучше… – едва начала я, но аспирант уже отворил калитку.
Собачья морда в тот же миг, будто намыленная, выскочила из щели, и теперь ее обладатель явно приготовился к атаке.
Прыжок, и я замерла, парализованная страхом.
– Бобка! – задрав подбородок, взвыл аспирант, когда пес рывком поднялся на задние лапы, пытаясь его облизать. – Здравствуй, мальчик! Здравствуй!
Псина, счастливо фыркая, вновь обратилась на все четыре лапы, безостановочно крутя хвостом, как опахалом. Выждав, она вновь, под возмущенные Брановские вопли, толкнула его в грудь и дотянулась-таки до лица, смачно обслюнявив.
– Сгинь! Фу!
Ян еле совладал с махиной, и теперь уже с очередным совершенно добродушным «боф» пес начал заваливается аспиранту в ноги.
– Хороший, хороший, – с явным усилием трепал Ян псину за бока и шею. – Мика, придержи его. Я машину во двор загоню.
– Придержать?
Я дара речи лишилась, когда аспирант, ловко высвободив ноги из под многотонной, закатившей в экстазе глаза туши, резво зашагал к воротам. Отодвинул щеколду. А Бобка, едва осознавший, что прежний генератор неземного собачьего удовольствия его покинул, с трудом поднялся, обращая взгляд посоловевших глаз на новую жертву.
– Ян, я не смогу его…!
Псина прыгнула, оставив следы мокрых лап на моем пуховике. От внезапности и силы толчка я пошатнулась и еле на ногах устояла.
– Они не укусит, не бойся. Почеши за ухом и хоть веревки из его вей, – смеясь, посоветовал аспирант, распахнув широченные деревянные створки, и скрылся из виду.
Растеряно озираясь, я потянулась к лохматой морде.
– Хороший, Бобка, хороший, – увещевала я, робко поглаживая голову, увенчанную послушно уложенными уголочками ушей.
Пес жмурился, вываливал язык, пускал слюни, но явно из-за толстенной шубы с подшерстком едва ощущал эти легкие прикосновения. Кажется, даже в отместку за халяву готовился вновь прыгнуть, измарав меня окончательно. Осмелев, я растопырила пальцы и со всей силы прошлась по собачьей спине и шее, будто расческой.
Бобка удовлетворенно фыркнул и завалился на бок, подставляя живот. Я присела рядом с ним на корточки.
– Как просто тебя выключить, оказалось, – посмеялась я, то и дело зарываясь в шерсть на могучей груди и упитанном пузе.
Ян уже заехал во двор и заглушил мотор, как из дома, на ходу вытирая руки кухонным полотенцем, выскочила женщина.
– Ой, не надо! Не надо! Он линяет!
Высокая, голубоглазая, с крупными кудрями темных волос. Ее лица едва ли коснулись первые признаки возраста. Десятка четыре-пять прожитых лет выдавали лишь чуть красноватые в морщинках руки.
Я отпрянула и поднялась, переводя взгляд на свои ноги.
Вот черт. Темная джинсовая ткань и короткие замшевые сапожки так и пестрели обилием рыжих собачьих волос.
– Ко мне, Боб! – хлопнула по бедру женщина, гневно сдвинув брови. – А ну, быстро!
Пес, все еще с надеждой глядя на меня, поднялся. Подкручивая задом и покорно прижимая уши, поковылял к хозяйке. Та мигом ухватила его за ошейник и отволокла к сетчатому вольеру.
– Ян, ты говорил, вас только после обеда ждать!
Расправившись с псом, женщина обратила весь свой гнев на аспиранта. Правда тот со спокойным видом достал забитую под завязку спортивную сумку из багажника и, улыбаясь, подошел к ней, чмокнув в щеку.
– Утром пробок меньше, да и погода подвела. После обеда совсем дороги развезет.
– Мог бы позвонить и предупредить тогда, – все еще хмурилась женщина, но с меньшим остервенением. – Здравствуй, Маша, – вдруг светло улыбнулась она, огладывая меня с головы до ног. – Я Роза, мать вот этого своенравного молодого человека, – потопала она Яна по плечу, но вдруг охнув, всплеснула руками и бросилась в дом.
– У меня ведь пирог в печи до сих пор! Вы проходите, – все тише и тише становился ее голос, отдаляясь, – не стойте у дверей…
Но я и шагу ступить не могла.
Чуя мое смятение, Ян кашлянул, переступив с ноги на ногу.
– Надеюсь, ты не пойдешь на преступление и не станешь меня бить? – растянул он губы в комичной улыбке, приподняв брови.
– Еще как стану! – возмущенным шепотом, с опаской поглядывая на дом, заговорила я, мучая лямку рюкзака на плече. – Ты, зачем? Это ведь…
– Всего лишь моя мать, – я так обреченно завыла, что Боб, заинтересованно навострил уши. – Слушай, скажи я, что тренироваться будем здесь, – виновато развел руками Ян, закидывая сумку на плечо, – ты бы точно не согласилась. Я заметил, твоя стеснительность порой просыпается в совсем неподходящий момент.
Я спешно прикрыла холодными руками и впрямь пылающие щеки. Ага. В самый неподходящий момент, говорит? Да момента подходящее вообще сложно представить! Стой теперь и красней, как молодой редис.
– Ты – жестокий человек!
Мягко посмеявшись, Ян подошел и легонько подтолкнул меня ко входу.
– Вовсе нет.
– Вовсе да! – уперлась я. Благо, что снег рыхлый и каблуки легко утопли по самое основание. – Я ведь не тащу тебя с моими родителями знакомиться! А надо бы. Случись со мной что, хоть знать будут, с кого спрос держать.
– Единственное, что с тобой здесь сделают, – бросив тщетные попытки втолкнуть меня в дверной проем, сам шагнул в полутьму Бранов, – это накормят досыта. А потом еще пару тройку раз накормят.
– Прямо фильм ужасов про переедание, – простонала я, оглянувшись напоследок на внимательно следящего за мной пса.
Тот вновь навострил уши, склонив голову в недоумении.
– Боф!
– Да иду я, иду, – бросила раздраженный взгляд на лающую псину и с обреченным вздохом вошла вслед за Яном.
Деваться некуда. За спиной километры расквасившейся дороги и любопытство, подгоняющее меня пинками и победным улюлюканьем. И уж супротив последнего мне даже и выставить было нечего.
***
Дом Брановского семейства оказался довольно большим. Комнаты просторными, светлыми, обставленными в явно заметном европейском стиле. Кругом царил идеальный, я бы даже сказала, педантичный порядок, а в воздухе витали запахи еды и уюта.
К нашему приезду тут определенно готовились. И это заставляло нервничать с удвоенной силой.
Однако Роза оказалась приятной, разговорчивой, но совершенно ненавязчивой женщиной. Она усадила меня на стул у широкого, обрамленного белоснежными занавесками окна, всучила платяную щетку и небольшой пластиковый пакетик, чтобы складывать туда клоки шерсти, оставленной Бобом на моей одежде. И предоставила самой себе.
Ян, утащив куда-то мой рюкзак со своей сумкой, довольно скоро вернулся и уселся рядом, отгородив меня от матери явно в поддержку.
– Марта обещалась к вечеру приехать, – без умолку трещала Роза, суетясь на кухне.
– Она еще здесь? – недоуменно приподнял бровь Ян. – Отпуск что ли взяла?
– Не знаю, – стиснула женщина губы в тонкую ниточку. – Ты же ее знаешь. Мне она ничего не объясняет. Сказала только, что дела в городе есть.
Бранов состроил мину недовольства. Похоже, и правда Марта не отличается легким нравом. Зря я беспокоилась и агонизировала по этому поводу.
– Если ты закончила, – махнул Ян на порядком заполненный пакет с шерстью в моих руках, – можем пойти попробовать настроиться…
Я с готовностью вскочила, но Роза, одарив сына колючим взглядом, резковато бросила:
– Настроитесь позже. Пообедаем сначала.
Ян, глядя на меня, украдкой от матери сделал большие глаза, и, кажется, я впервые за час улыбнулась. Пусть и немного кривовато.
– Хорошо, Роза, – покорно склонил он голову. – Тогда мы просто побудем здесь. Как, кстати, тебе перспектива встречать Рождество без снега?
Женщина огорченно заквохтала, сетуя, и разговор перетек в привычно-расслабленное русло. Я же с удивлением отметила странное обращение Яна к матери. Собственно, едва Роза накрыла на стол и отправилась привести себя в порядок, я не преминула аккуратно поинтересоваться.
– Ян, могу я спросить, почему ты обращаешься к маме по имени?
Бранова вопрос нисколько не смутил. Продолжая раскладывать вилки, он ответил.
– Роза меня воспитала, и я действительно считаю ее своим родным человеком. Но она мне не мать.
От удивления я так и раскрыла рот. Их внешнее сходство разве что слепой не заметит. Видя мое недоумение, Ян хохотнул.
– Решай головоломку, Вознесенская. Решай!
Выдать хоть одно предположение я не успела. Роза, одетая в простое, ярко-морковного цвета платье, вернулась.
– Руки вымыли? – усаживаясь за стол, обратила она взгляд на… сына?
– Вымыли, – насторожился Ян. – Мне кажется, или Боб во дворе глотку дерет?
Роза поднялась, и даже я развернулась на стуле, уставившись в сторону коридора, ведущего к входной двери. Не знаю отчего, но по сердцу холодок пробежал.
– Давай я погляжу, кто там, – предложил Ян, напряженно сведя брови, но Роза жестко выставила ладонь, призывая его сесть обратно.
Оправив платье, она твердым шагом двинулась прочь из кухни. Входная дверь хлопнула. Чуть меньше минуты томительного ожидания…
– Марта! – радостный возглас прогнал холод из нутра, заменив его куда более неприятной тяжестью. – Как же ты вовремя, мы едва сели за стол.
Роза со сдержанной, но явно счастливой улыбкой вернулась, а за ней, одетая в модные рваные джинсы и легкий свитер, вошла и блондинка.
Вопреки нежеланию, я привстала, кивнув ей. Марта сузила глаза на долю секунды и тут же протянула руки к брату.
– Януля, неужели маман умудрилась затащить тебя на семейный обед?
– Никто меня не тащил. Я сам пришел, – с улыбкой приобнял Бранов сестру одной рукой, – на лыжах.
Девушка рассмеялась, шутливо шлепнув Яна кончиком пальца по носу, и под одобрительный материнский кивок поспешила вымыть руки.
– Марта, ты уже знакома с Машей? – как оказалось, Роза и за мной внимательно наблюдала со стороны.
Я вздрогнула, старательно запихивая ощущение, что я лишняя на этом празднике жизни, куда-нибудь поглубже.
– Да, мы знакомы! – с несвойственным радушием подскочила ко мне блондинка и стиснула в крепких объятиях. – Привет, Маш. Как поживаешь?
– Неплохо, – растерялась я, так и зависнув в полусогнутом положении в паре сантиметров от стула. – А… ты?
– Отлично, – уселась девушка за стол аккурат между Яном и матерью и тут же запустила ложку в салат. – Думаю вот работу сменить что ли, чтобы к дому поближе быть…
– Какая хорошая новость! – постелила салфетку на колени Роза. Я поспешила проделать то же самое. – Ян, – махнула рукой она, призывая поухаживать за мной.
Но этот жест был явно лишним. Бранов и без того с нездоровым энтузиазмом уже начерпывал салат мне в тарелку.
– Хватит, хватит! – затараторила я, когда передо мной уже без малого возвышалась богатырская порция.
– Поешь поплотнее, – порекомендовал Ян. – Сегодня сил много понадобится.
– Хорошо, – испуганно начала я нанизывать кусочки овощей и сыра на вилку, отметив, что Марта слегка дернулась.
Хоть девушка и была обращена к матери, ее радостную болтовню она слушала меньше всего прочего. А напряженная поза и чуть повернутая голова ясно говорили, блондинка прислушивается к нашему разговору, ловя каждое слово.
Не стану утверждать, но мне почудилось, будто Бранов тоже это заметил и недовольно поджал губы.
– Так ты, братец, гуру заделался, я смотрю? – не без ехидцы протянула Марта, косясь на меня. – Мне всегда казалось, слышание не твой конек.
– Ключевое слово, казалось, – мгновенно среагировал аспирант.
Улыбка на девичьих губах заиграла новыми оттенками.
– Может, еще и свяжешься с ней? Чего уж мелочиться.
– Марта, – Роза замерла в холодном недоумении и недовольстве. – Эта не та тема, что улучшает аппетит.
– Ах, простите, – склонилась над тарелкой блондинка, но тут же вновь разулыбалась. – Янчик, соль передай, пожалуйста.
Бранов молча подтолкнул стоящую на середине стола солонку, а следом за ней и перечницу. На всякий случай. Марта вытрясла пару крупинок соли себе в тарелку и замолчала.
Я же вообще старалась даже малейших признаков жизни не подавать. Но Роза, к сожалению, о моем присутствии помнила очень хорошо.
– Как идет учеба, Маша? Ты ведь в том же институте учишься, что и Ян?
Я едва голову поднять успела, как Бранов поспешил ответить за меня.
– Занятия у меня в другом корпусе, а у Маши я только преподаю.
– М-м-м, прости, все время забываю, – улыбнулась Роза, вновь смотря только на меня. – И каков же Ян в преподавании, интересно узнать?
На сей раз я медлила с ответом, ожидая, что Бранов вновь опередит меня. Но он молчал, старательно колупая вилкой шницель.
– Ян хороший учитель, – наконец осмелилась заговорить, стараясь не отводить взгляд от лица Розы. – Он требователен, но думаю лишь оттого, что ему не все равно, останется ли что-то в головах у его подопечных.
Женщина, выказывая внимание, кивала, улыбаясь.
– Делаешь успехи, сынок? Как я рада!
Аспирант посмеялся, с явным скепсисом приподняв бровь и искривив линию губ. Похоже, моим словам он не поверил. Решил, что я всего-навсего льщу, не в силах очернить его на глазах у матери.
Разочарованно опустив голову, я замолчала, возя вилкой по тарелке.
В остальном же обед прошел замечательно. На вкус стряпня Розы оказалась просто отменной, да и неудобных вопросов мне больше не задавали.
К тому же, Марта остаток времени тоже молчала и приставать с разговорами ни ко мне, ни к брату не смела. Разве что то и дело бросала настороженные взгляды на Яна и едва заметно дергалась. Судя по тому, как морщился аспирант, сестрица, требуя внимания, хорошенько лягала его под столом. Однако Баранов на подобные телодвижения реагировать наотрез отказывался. Только в очередной раз получив смачный пинок, приподнялся и сдвинулся ко мне ровно настолько, что наши колени теперь то и дело едва соприкасались.
Операция прошла незаметно для Розы, и, якобы, для меня. Но судя по взбешенному лицу блондинки, возможность атаковать брата была пресечена на корню: мало ли меня заденет?
Улучив момент, я с удивлением взглянула на Яна, но тот лишь беззаботно улыбнулся и отсалютовал мне стаканом с ярко-алым вишневым морсом. Надо же… Просто поразительные спокойствие и самообладание! Таким и покойник позавидовал бы.
Если бы мог, разумеется.
Глава 12. Услышь меня, если сможешь
– Ты мне не поверил, – поднимаясь по винтовой лестнице в одну-единственную комнату под крышей, проворчала я. – Думаешь, я польстить решила, сказав, что ты хороший преподаватель.
Ян шел за мной шаг в шаг и поэтому, когда я остановилась, ожидая ответа, едва не вписался в меня.
– Вряд ли ты стала бы кричать: он ужасен! – пискляво, имитируя женский голос, заговорил он, чуть отступив на шаг. – Препода хуже свет не видывал! И чему их там в этих аспирантурах только учат!
– Нет! – сердито толкнула его в грудь я. – Ты не знаешь, что я думаю о тебе, а потому, попрошу не фантазировать.
– Ян! – уперев руки в боки, снизу на нас глядела Марта. – Мне поговорить с тобой нужно.
Я тут же завела руку за спину, будто и не касалась аспиранта вовсе.
– А это до вечера подождать никак не может? – с легким раздражением откликнулся Бранов. – Закончим с тренировкой, и я в твоем распоряжении.
Марта зло сузила глаза, но смолчала. Развернулась и была такова.
Чуя неловкость, я одним махом преодолела оставшуюся пару ступеней и замерла на крохотном островке перед деревянной дверью. Бранов, все еще гневно раздувая ноздри, притопал следом, отворил дверь и тут же посторонился, впуская меня в небольшую комнатку со скошенным с одной стороны потолком.
– Мы же не закончили, – Ян вошел вслед за мной и присел на край письменного стола, сложив руки на груди. – Ну и что же ты обо мне думаешь, интересно знать? Это так, на будущее, чтобы не нафантазировать чего ненароком.
Не спеша с ответом, я прошла, оглядываясь. Комната с односпальной, идеально заправленной кроватью, шкафом, столом и парой полок, заставленных простенькими, якобы позолоченными, наградами явно со школьных времен, и небольшими фигурками супергероев. На обоях яркие невыцветшие квадраты, а значит, когда-то стены покрывали плакаты или картины. Даже гитара в углу.
Не комната, а мечта любого подростка!
– Это твои? – приподнялась я на носочки, разглядывая фигурки.
– Мои. Ну так что? – продолжал наседать аспирант. – Поделись мыслями. Какой я?
Я развернулась разочарованно выдохнув. Снова отчет держать.
– Говорила же, я считаю тебя умным и целеустремленным. Терпения тебе тоже не занимать, так что с выбором профессии ты точно не прогадал, – Бранов на это сузил глаза в улыбке, но на сей раз искренней. – Ну, чего?
– Ничего. Интересно. Просто я никогда в жизни не думал, что займусь преподаванием.
– А я еще пару недель назад и думать не думала, что начну слышать голоса, и стану главным кандидатом на получение пожизненного тура по психдиспансерам. Так что даже не говори мне ничего!
Я без приглашения присела на кровать, все еще оценивая обстановку. Ян, продолжая ухмыляться, поднялся и принялся расстегивать замки на спортивной сумке, стоящей в углу на пару с моим рюкзачком.
– И зачем столько книг? – спросила я, когда на полу уже несколько неровных стопок выросло.
– Для тренировки, само собой.
Поднапрягшись, Бранов одним разом выволок оставшиеся книжки, скомкал пустую сумку и закинул ее под стол.
– Поднимайся, – подцепил он за спинку стул, поставив посреди комнаты.
Еще один стул он поставил напротив. Похоже, все же намечается сеанс психотерапии. Что ж, мне явно не повредит.
Послушно усевшись куда было велено, прямиком напротив двери, я нервно вцепилась в колени. Может, уже пора начать что-то слышать? Я зажмурилась, силясь выловить хотя бы отголоски шелеста, но безуспешно.
Ян, взяв одну из книг на полу, уселся напротив.
– Это что, – ткнула я пальцем в ядовито-желтую обложку, – сказка про колобка?
Аспирант перевернул книгу лицевой стороной к себе и кивнул. Я расхохоталась, сложившись пополам. Если это шутка, то она удалась!
– Почему смеешься? – склонил голову Ян.
– Это же детская книжка! Я что, должна буду слышать Хаос… оттуда?
– С солидным произведением ты пока еще не справишься, – с прежней серьезностью говорил Бранов. – А в детских сказках Хаос чаще прочих миролюбив, и даже если и заметит нас, то всего лишь вытолкнет обратно. А не сожрет с потрохами.
Смеяться я тут же прекратила.
– Прости, я не знала…
– Теперь знаешь, – раскрыл книгу аспирант. – Так что отнесись к делу, пожалуйста, посерьезнее, Мика.
Вновь извинившись, я сложила руки перед собой, всем видом выказывая раскаяние и готовность слушать. Ян положил раскрытую книгу себе на колени и, подавшись вперед, взял меня за руки. Но он сидел чересчур далеко, поэтому ему пришлось чуть наклониться.
Что-то сквозь зубы проворчав, Бранов ухватил за ножки стул, на котором сидела я, и пододвинул к себе так, что мои коленки теперь упирались ему прямиком… хм-м-м… в стул.
– Расслабься, – велел аспирант, вновь взяв меня за руки.
– Да без проблем, – зажмурилась я так, что черные круги перед глазами побежали.
Бранов засмеялся.
– Это ты так расслабилась? Нда-а… будет труднее, чем я предполагал.
– Эй, я же пытаюсь! – открыв глаза, едва возмутилась я, но, поймав на себе насмешливый взгляд аспиранта, умолкла.
Стиснув зубы, снова попыталась изловить волну расслабления. Однако мысль о том, что Бранов снова безнаказанно и бесстыдно меня разглядывает, не давала покоя. Смелости же подтвердить или опровергнуть тревоги, попросту открыв глаза, тоже не хватало.
Поборов смущение, я все же приоткрыла один глаз. Так и есть, глядит! Сверлит темными глазищами. Ух, Бранище…
– Оттого, что ты пялишься, я быстрее не расслаблюсь.
Ян покрепче стиснул мои пальцы, призывая замолчать.
– Чем быстрее ты замолчишь и уйдешь в сон, тем быстрее я перестану, как ты выразилась, пялиться.
– В сон? – теперь уже оба глаза широко распахнулись. – Мне что же, уснуть надо?
– Нет. Не в полной мере. Состояние полусна вполне подойдет.
– Но я не смогу даже в дрему впасть, чуя на себе твой взгляд!
Бранов устало выдохнул и поднялся. Переволок стул и уселся за моей спиной.
– Теперь я не мешаю? Позволите ли вы мне, Мария, лицезреть ваш затылок?
Ошарашенно глядя, как он вытянул свои длиннющие ножищи по обе стороны от меня, я только рукой обреченно махнула.
– Лицезрите сколько влезет, Ян Викторович.
– Вот и замечательно.
Его теплые ладони аккуратно легли мне на плечи.
– А вот это обязательно? – совсем смутилась я, старательно закрывая глаза.
– Мика, мне нужно почувствовать, когда ты…
– Расслабишься, – нетерпеливо закончила я. – Да, да. Поняла.
Ян тихонько хмыкнул, чуть покрепче стиснув пальцы и опрокинув меня на спинку стула.
– Давай, позволь сознанию течь спокойно. Пусть мысли самостоятельно сменяют друг друга. Не помогай им.
Кивнув, я опустила голову, чуть коснувшись подбородком груди. Пыталась представить себя в постели за секунду до сна. Прочувствовать то самое мгновение, когда уже почти невозможно отличить сон и явь. Когда в осознанные и понятные размышления вклинивается сущая несусветица, и все обращается в яркий цветастый вихрь. И все что нужно: лишь позволить ему увлечь тебя за собой. Думаю, именно об этом и говорил Ян.
Я глубоко вдохнула, чуть осев и приняв удобную позу. Ох, не задать бы храпака только.
Просидев неподвижно довольно долгое время, я поймала себя на мысли, что картинки и впрямь самостоятельно загораются в мозгу, становясь все фантастичнее.
– Еще немного, – где-то на краю сознания послышался голос Яна, а затем и отрывистый стук.
Он сию секунду разогнал дрему.
– Войдите! – с явным раздражением выкрикнул Бранов, а я рывком ухватила воздух.
Нет, это было что угодно, но не привычное состояние сна. Сердце долбится как сумасшедшее.
– Ян, прости, что отвлекаю, я на минуту, – в дверях показалась верхняя часть тела Розы. – Ты мне скажи, вы останетесь до завтра? Мне готовить ужин на четверых?
Судя по пыхтению у меня за спиной, аспирант пытался выдохнуть раздражение и говорить спокойно. Как и всегда.
– Я не предупреждал Машу, что привезу ее сюда. Думаю, ночной одежды у нее нет.
– Нет, – покачала я головой. – Я не брала с собой ничего.
Немного слукавила. Косметичка и зубная щетка при мне. В последнее время, со всеми этими приключениями, одному Богу известно, где ночь застать может.
– Ты ведь сам говорил, что дороги развезет. Пока их не вычистят, лучше бы переждать, – назидательно хмурилась женщина.
– Ну, даже не знаю, – вновь выдохнул Бранов.
Поняв, что сына не расколоть, Роза решила надавить на самое слабое звено.
– Маша, не беспокойся, Ян любезно предоставит тебе свою комнату в полное распоряжение на ночь. Он юноша приличный, поэтому ничего предосудительного в том, чтобы остаться в нашем доме, нет.
