Текст книги "Тьма уже внутри (СИ)"
Автор книги: Алана Русс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)
Правда глаз на меня по-прежнему не поднимал, а кожа на шее и скулах, вместо нездорово-розового, едва-едва начала возвращать естественный телесный оттенок.
Я украдкой глянула на аспиранта.
Выходит, раз он ранен был сильнее, то и штырит его крепче, чем меня? Я вновь опасливо скосилась на Бранова, но тот с невозмутимым видом продолжал ковырять вилкой в тарелке, отлавливая кусочки грибов и с удовольствием их жуя.
Смутившись от вновь нахлынувших воспоминаний, я схватила кружку и, зажав нос, глотала питье до тех пор, пока дыхания хватало.
– А Сергей, я так понимаю, эти самые раны в ауре залечивает? – наконец обрела я относительную способность говорить.
– Скорее, заштопывает.
– И это он вот так их… – я виновато скривилась, напомнив о нашем с аспирантом совсем еще недавнем держании за руки.
Бранов сердито нахмурился.
– О, не-ет. Это он так развлекается. По правде говоря, я и сам до конца не понимаю, как он это делает. Штопает ауры, – уточнил аспирант. – Сомневаюсь даже, что он понимает. Но если повреждения незначительные, как у тебя, например, хватает лишь пары прикосновений или беседы. Да просто рядом посидеть можно. Объятия тоже помогают или…
– А если раны серьезные? – спешно прервала я перечисление способствующих регенерации ауры действий.
Бранов снова набил полный рот, с трудом жуя.
– Тогда целый ритуал проводится, – помахал он вилкой. – Опять же, ритуал выдуман самим Серегой. Но в этом деле главное ведь результат.
Я кивнула. С этим не поспоришь. Теперь уже даже я чувствовала разительные перемены. Словно вновь обрела целостность.
– А что если ауру не залечивать? Это слишком опасно?
– Разумеется, – назидательно качнул головой Бранов. – Если бреши незначительные, человек может прожить долгие годы в неведении. Он будет чахнуть, болеть, но сразу не умрет.
– А вы? – старательно скрывала я жалостливые нотки. – Вам ведь крепко от Хаоса досталось.
Аспирант одарил меня долгим задумчивым взглядом и снова вцепился в кружку с противным бурым «киселем», а затем и вовсе в тарелку уткнулся.
– Теперь все в порядке. Не беспокойся.
Узнавать, сколько бы тогда протянул Бранов, если бы не Сергей, я не стала. Даже думать о том, что он мог от этих, впрочем-то, невидимых ран погибнуть, не хотелось.
– Ясно теперь, зачем Хаос людей в материю тащит, – успокоив расшатанные нервишки, вернулась я к прерванному разговору. – Мы для них блюдо номер один. Так?
– Не мы, – уточнил Бранов, как ни странно, вновь спешно припав к бадье. – Всего лишь наша жизненная энергия.
Я махнула рукой. Хрен редьки не слаще.
– А что если людей поблизости не окажется? – вопросы из меня лились, как из крана вода. – Хаос с голоду помрет?
Аспирант весело засмеялся, покачав головой.
– Нет, конечно, – затем задумался, почесав переносицу и повторил, – думаю, все же не помрет. В нашем понимании «умереть», значит перестать существовать. Верно? Но Хаос тоже энергия, а она так просто не исчезает. Лишь форму меняет.
Я с восхищением затаила дыхание. Умён, аспирантище. Не попишешь!
– Тогда, выходит, раз упокоиться раз и навсегда ему не под силу, он просто беснуется с голоду и тянет в рот, – я неприлично-громко захохотала, – все что ни попадя? И людей в том числе?
– Вроде того, – Бранов будто бы тоже поддался моему веселью. Уголки его губ то и дело подрагивали. – Каждому Хаосу нужна энергия в первую очередь для того, чтобы расширять границы своего мира. Это, вроде как, их цель номер один, высший смысл существования.
– Прелесть какая, – пробубнила я. – Создай свой мир? Почувствуй себя Богом?
– Ага, – протянул Бранов. – Нам этого не понять, конечно, но, справедливости ради, замечу, – нравоучительно приподнял палец он, – именно Хаос вдыхает жизнь во всех и вся. А для этого нужна энергия. Читая книги, мы оставляем на страницах частички своей души. Это не опасно, – замотал головой аспирант, завидев, как с каждым мгновением все больше и больше округляются мои глаза. – Мы делаем это добровольно. Мы испытываем эмоции. Те, что со знаком «плюс», положительные то есть, особое блюдо в меню. Чем больше негативных эмоций, тем голоднее Хаос. Тем больше вероятность прорыва его к одному из порталов.
– Книг… – изумленно выдохнув, вставила я. – Порталы – это ведь книги!
– Да.
Бранов снова преспокойненько принялся за еду, а во мне радостное возбуждение лишь нарастало. Наконец хоть какая-то информация! Хоть что-то. Правда, один пунктик, тот, что и заставлял меня дрожать каждый раз, вспоминая мгновения в императорском дворце, все еще оставался со значком вопроса.
– Но почему он многоголосый или это одно… – и замолчала, подбирая слова.
Что это? Разве живое существо? Энергию вообще можно назвать живой? К счастью, Бранов соображал куда быстрее меня.
– Понял о чем ты, но ответить затрудняюсь. Хотя Слышащие, как один, уверяют, что слышат сплетение голосов, – я в подтверждение с остервенением закивала, и он улыбнулся. – Думаю это оттого, что Хаосы состоят из большого количества единичных энергий. Со временем они срастаются и действуют, как единый организм.
– Чем-то напоминает племена.
Бранов поджал губы, размышляя.
– Согласен. Общие черты есть. Вероятно, в этом энергетическом клубке даже вожак есть. Он и задает путь и направление развития всего «племени». Порой несколько крупных Хаосов ассимилируются. Тот, что в твоем «Императоре» обосновался, насколько я понимаю, довольно крупный и сильный захватчик.
– Захватчик? – от гнева, в одно мгновение сменившего радость, стало трудно дышать. – Мало того, что этот гаденыш хотел мою и Оксанкину, и… – обличительно ткнула я в аспиранта пальцем, сверкая глазами, – вашу тоже ауру изничтожить, так еще и мир захватил?
– Да, – просто ответил Бранов. Кажется, его эта информация совершенно не трогала. – Хаосы частенько воюют друг с другом за территорию. Каждый стремится занять наиболее выгодную площадку, мир, ну, и портал, разумеется. Либо подчиняют себе другие Хаосы, наращивая мощь. Вспомни слова Джахо. Люди заключили союз с Черным Псом, и тогда котов изгнали.
– Помню! И статую видела из дворца, – оживилась я. – Мужик с головой собаки. Нет, даже с двумя! Метров семь-восемь, наверное, будет, зараза.
Бранов кивнул.
– Очевидно, до Черного Пса был иной. Он питал весь мир, одушевил кошкотов и людей. В общем, всю черную работу сделал. Думаю, он же и на тебя воздействовал.
Я приподняла брови, и аспирант поспешил пояснить.
– Люди называют это вдохновением.
– Ах, вот оно что… Выходит, нечто из параллельной вселенной воздействовало на меня, чтобы я написала книжку?
– Создала мир, – терпеливо в очередной раз подсказал Бранов. – Да, возможно. Но это не точно. Несколько десятков лет назад появилась такая теория. Не знаю, насколько уместно говорить о ней сейчас. М-м-м, кстати! – встрепенулся аспирант, – Оксану тоже починили, так что ее ауре и жизни ничто не угрожает.
– Вот и хорошо, – совсем успокоилась я.
Выходит, аура все же существует и она штука важная. Подумать страшно, сколько людей может погибать из-за дыр в этой невидимой обычному глазу защите жизненной энергии. Живешь себе, горя не зная, и вдруг… раз! Хорошо все же, что у аспиранта столь полезные друзья водятся.
– А он забавный, – следила я за Сергеем, беспечно болтающим с клиентами.
Те, будто зная о чудесной особенности собеседника, с удовольствием подходили, пожимали ему руки и присаживались рядом, светясь от улыбок и счастья.
– Ага, – криво усмехнулся Бранов, отводя взгляд. – Серега умеет нравиться девушкам.
Это мелкое уточнение я мимо ушей предпочла пропустить.
– Выходит, – огляделась я, – все здесь Укротители или Слышащие? Всех Хаос покалечил?
В баре стоял гул, рожденный бурчанием мягкой мелодии из колонок и десятками голосов.
– Нет, конечно. Думаю, мы с тобой здесь такие одни. Все вокруг обычные люди. Просто им здесь хорошо и они охотно возвращаются.
– Так это его бар? Сергея?
Бранов отрывисто кивнул, вновь следя за мной немигающим взглядом.
Теперь понятно, почему разноглазый с такой легкостью выделил тем дамам VIP, и ясно, отчего сюда даже в будни народ валом валит. Каждому хочется хоть капельку счастья урвать и зарядиться энергией на неделю вперед.
– Нереальщина какая-то, – пробормотала я, подперев лоб руками. – И что бы вы там ни говорили о моих обостренных рецепторах, это все равно гадость несусветная, – проворчала я, морально приготовившись сделать еще глоток из огроменной кружки.
– Зато побочные эффекты устранит, – улыбнулся аспирант. – Слушай, – смущенно поскреб висок пальцем он. – Я тут извиниться хотел…
– За что это? – удивленно откинулась я на спинку стула. – Кажется, это мне извиняться нужно. Втянула вас, не пойми во что. То ауры рвут, то псы-мутанты гоняют.
Сказала и засмеялась. Нет, это же надо так вляпаться! Сумасшествие чистой воды.
– Нет, – Бранов словно смутился и прошелся ладонью по взъерошенным волосам, – я говорю о том, что я тебя… Ну, помнишь, тогда? Когда Хаос напал…
Таким косноязычным его я видела впервые.
– О чем вы? Помню только, как мне голову чуть изнутри не разорвало, а остальное, как в тумане.
– М-м-м да?
– Ага, – кивнула, отпив еще этого странного тягучего питья.
Главное, не отводить взгляд. Не отводить взгляд! Иначе, Бранище ни в жизнь не поверит, что я и впрямь о поцелуе забыла.
– И ты не помнишь, что я… – Бранов чуть нахмурился, ковыряя меня пытливым взглядом.
– О чем я должна помнить?
Аспирант выдохнул, опустив напряженные донельзя плечи.
– Да ничего особенного. Хотел извиниться, что не уберег тебя там, в закулисье. Должен был, а не сумел.
– Пустяк! – наконец позволила себе отвести взгляд и кажется, только это пойло и чувство веселья, обостренное вследствие восстановления ауры, не позволяло расстроенно поникнуть. – Вы же пошли со мной, помогали, как могли. Это важно.
Бранов искренне улыбнулся, подняв палец вверх.
– Значит, никаких обид? – приподнял он кружку, предлагая чокнуться.
– Разумеется.
Глухой звяк, и мы оба отпили, одновременно сморщившись и выдохнув.
– М-м-м! – спохватился аспирант, вытерев губы тыльной стороной ладони и окончательно оттаяв. – Мы же с тобой вроде на «ты». Чего опять выкаешь?
– Так на «ты» мы ведь были там, – многозначительно вытаращила глаза я. – А тут добро на панибратство я не получала.
– Ну, тогда выдаю добро, – засмеялся аспирант. – Могу даже в письменном виде.
Я отрицательно покачала головой. Не нужно усугублять. Пусть вся эта выдумка с потерей памяти и была дурацкой поверкой, она принесла плоды. Бранов предпочел забыть о том поцелуе. Не напомнил, смолчал. Вероятно оттого, что стыдился. Или боялся, что на шею сяду.
– А если кто-то услышит? – привела я единственный аргумент, соизволивший в путающихся мыслях появиться.
– Думаешь, Завлинский посещает столь злачные места? – скептически приподняв бровь, отставил Бранов кружку и протянул мне руку через весь стол. – Начнем заново? Итак, мое имя Ян.
Я закусила губу в нерешительности. Безумно хотелось послать все к черту! Хоть раз в жизни сделать так, как хочется, а не так, как нужно.
– Не бойся, – засмеялся аспирант, приняв мою медлительность за боязнь вновь утонуть в постыдных желаниях. – Эта штука в кружке уже должна была блокировать тактильные ощущения при взаимодействии аур, так что я держу себя в узде. Честное пионерское, – отсалютовал он.
– Скорее уж, честное аспирантское, – поправила я, и Бранов снова совершенно искренне захохотал, сделав лисьи глаза.
Странно. Таким забавным и раскованным мне видеть его еще не доводилось. Были ли тому причиной залатанные Сергеем дыры в ауре или что-то еще, но это было чертовски приятно.
И кто сказал, что мы и впрямь не можем начать все сначала и попробовать общаться как самые обычные люди? Хотя бы сегодня, пока все преграды не возведены заново, а условности еще не придуманы.
– Очень приятно, Ян, – украдкой утерев вспотевшую ладонь о штанину, подала руку в ответ я. – Меня зовут Мика.
– Ми-ка, – зажмурился аспирант, словно впервые слышал. – Какое необычное имя. Кстати, чем тебе наша обычная, русская «Маша» не угодила? – подобрался он, заинтересованно уставившись на меня. – Давно хотел узнать.
Глава 6. Вопрос-ответ
– Если честно, – вот уже почти полчаса подряд безостановочно трещала я, – эти мелкие деревенские засранцы в конец всех допекли!
Бранов негромко засмеялся, чуть склонившись к рукам.
– Нет, правда! Туда, куда приходила эта шайка, кто-нибудь вечно был то камнями забросан, то избит. Да они животных мучали до смерти!
Как по мне, этот аргумент был самый весомый из всех приведенных.
– И у тебя, очевидно, – по-прежнему улыбаясь, протянул аспирант, – кончилось терпение.
Я кивнула.
– Кончилось терпение, это еще мягко сказано. Однажды эта шпана в очередной раз заявилась в наше построенное с Мишей логово и принялась чинить беспорядки. Мишка и пара ребят сразу повыше на дерево забрались, чтобы не досталось. Я сперва тоже следом полезла. А потом что-то вдруг во мне взорвалось. – Бранов снова захохотал, потирая лоб. – Ну, я спустилась на землю и бросилась защищать своими же руками построенное жилище. Схватила первую попавшуюся палку и ну размахивать ей направо и налево. Пару раз даже по спине кого-то приложила. А потом гоняла всю эту компанию еще несколько улиц. Они сначала веселились, конечно, а затем струхнули. Наверное, больно уж вид у меня был зверский.
– Даже представить боюсь, – нарочно подергался Ян, шутливо изображая ужас. – Ну а друг твой что?
– Мишка-то? Да так на дереве и сидел.
– Силен, – с укоризной покачал головой аспирант. – Бросил девчонку на погибель.
– Да ладно, – махнула рукой я. – Он потом долго этого стыдился. Да и получил знатно. Собственно с тех пор меня называли Миша, а его, за проявленную трусость, Маша.
Ян тихонько засмеялся, качая головой. Наверное, мои рассказы о детстве казались ему глупыми. Я опустила взгляд и замолкла. Контролировать себя в состоянии регенерированной ауры оказалось ох как непросто. Прямо хиппи какой-то из меня вырывался, вопя: «Make love, not war!»
– Теперь понятно, откуда твое прозвище взялось, – просмеявшись, протянул Бранов.
– Ага. Со временем «Миша» трансформировалось в куда более женственное «Мика». А мне до того понравилось, что я стала использовать его и в обычной жизни. Ну и как псевдоним.
– Тебе подходит, – с видом эксперта кивнул аспирант. – Ну, а у меня совсем нет подобных историй. Стыдно признать, но и рассказать-то даже нечего.
Улыбка недоверия сама собой растянулась по губам. Уж кто бы говорил!
– Ну, да, – деловито отпила я целебного пойла. – «Мне нечего рассказать», сказал книжный путешественник. Да вы, господин аспирант, шутник!
Бранов усмехнулся, нервно пробежался пальцами по стопочке салфеток на столе.
– Я не обманываю. У меня детство прошло… В общем, прошло, и на том спасибо.
Он ни капли не помрачнел, но вероятно, причиной тому было не совсем стандартное для нас обоих ощущение безграничного счастья.
Снова скрывшись за кружкой, я украдкой наблюдала за Яном. Спросить о многом хотелось, но позволить своему неугомонному любопытству испортить такой волшебный, ни с чем несравнимый вечер никак нельзя.
– Я отойду на минутку? – привстала я, и аспирант с готовностью поднялся следом.
– Да, конечно, – с улыбкой уселся он обратно. – Я подожду. Подумаю пока, чего бы такого интересного рассказать.
Я кивнула и, старательно огибая стулья и столы, направилась в сторону уборных. Усилием воли вынуждала себя до самого конца не оборачиваться и идти мягко. Воскрешая в памяти и старательно копируя походку той самой кошечки Шани из закулисного мира моего «Императора».
***
В уборной я пробыла недолго. Всего лишь погляделась в зеркало, чуть остудила пылающие щеки холодной водой да глупо поулыбалась своему отражению с сияющими глазами.
Но едва вновь вышла в зал, как меня уже ждал сюрприз.
Рядом с Яном на моем месте сидела женщина. Удивительно знакомый тонкий силуэт, короткие волосы, нарочно уложенные так, чтобы концы их шаловливо торчали в разные стороны.
– Марьянка?! А она тут какого…
Так и есть. Это была Марианна Владленовна во всей своей прекраснофигурной плоти. Она беспечно болтала с аспирантом, то и дело незатейливым движением поправляя волосы. От осознания опасности, а, быть может, и уже провала, я, двигаясь спиной вдоль стенки, снова исчезла в полутьме коридорчика. Скользнула назад в уборную.
Придется переждать, ведь неизвестно, как заместитель Брановского начальника отреагирует, увидев своего подчиненного на пару со студенткой. Если уже не увидела! А что если она уже делает Яну выговор?
– Вот ведь влипли, – обхватила я лицо ладонями. – И телефона-то нет, чтобы узнать, когда она уйдет.
Пару раз я осмеливалась выглянуть, но женщина упорно сидела за столиком. Правда, аспирант, что подтверждалось с каждой моей шпионской вылазкой, становился все мрачнее. Вот уже даже откинулся на спинку стула, нетерпеливо барабаня пальцами по столу.
– Да неужели, – выдохнула я, когда как и всегда шикарная Марьянка наконец поднялась на ноги.
Вот только радость моя была преждевременной. Женщина, мягко улыбаясь будто бы самой себе, напоследок направилась прямиком к уборным, чуть раскачивая бедрами.
Будто ошпаренная, я заскочила в первую попавшуюся кабинку. Заперлась и для верности забралась на унитаз с ногами. Хотя глупо было полагать, что женщина опознает меня по ботинкам, конечно…
Послышался стук каблуков. Ручка кабинки дернулась, а я затаила дыхание. Снова стук каблучков по красивому темному кафелю просторной уборной, и соседняя дверца скрипнула, щелкнув задвижкой.
– Марин, – еще пара девиц вошла следом. – Ты остаешься или с нами едешь? Такси уже ждет.
Марьянкины тонкие каблучки вновь зазвучали. Зашумела вода, а затем и сушилка для рук.
Я осторожно спустилась на пол, заглянув под дверь. Три пары ног. Боже мой, только бы Марианна не удумала остаться, только бы…
– С вами поеду, – отозвалась наконец Марианна Владленовна, ширкая замочком сумочки, а я едва вздох облегчения сдержала. – Только в порядок себя приведу.
– А кто этот симпатяшка? – хохотнула одна из троицы, тоже пристроившись рядом у зеркала.
– Да так, – судя по загадочному мычащему звуку, Марианна явно обновляла слой помады на губах, – подающий бо-ольшие надежды молодой преподаватель.
– И насколько большие у него эти самые надежды?
Голос чуть грубоватый, низкий. Верно принадлежит той, чья пара ног облачена в безвкусного вида сапоги с широкими голенищами.
Подруги с пониманием дела прыснули и наверняка переглянулись, а я стиснула кулаки.
– Достаточные, чтобы я сейчас проводила вас до машины и осталась с ним.
Я стиснула кулаки еще крепче. Так, что коротенькие ногти в ладони нещадно впились. И до чего же у завши голос противный, высокий!
Подруги Марьянки заохали, заахали, деланно-оскорбленно, но та поспешила унять квохтание.
– Но он тут явно не один, – снова звук молнии замка и стук каблуков. – А третьей я ни за что не буду. Идемте. И так уже придется водителю за простой переплачивать.
Вся компания покинула уборную, хлопнув дверью, а я все никак не могла унять зарождающуюся внутри пустоту. Несложно догадаться, что аспиранта и Марьянку связывали, а быть может и до сих пор время от времени связывают, довольно тесные отношения. Да и не мудрено. Марианна женщина красивая, говорят, одинокая. И лет-то ей не больше тридцати пяти, а выглядит она еще моложе. Меня, к примеру, всегда восхищали ее удивительно красивые, ухоженные пальчики. Будто им мирской труд отродясь незнаком был.
Все вдруг словно другой стороной повернулось, и руки у меня сами собой опустились. На что я вознадеялась? У Марьянки связи, благосостояние, да опыт во всяких там… хм… делах в конце концов!
Медленно ступая, я наконец вышла из кабинки. Оправила блузку, провела по собранным в высокую легкую косицу волосам. Да так и поволоклась к двери. В зеркало взглянуть, в котором будто бы даже несколько минут спустя отражалась шикарная, успешная женщина, так и не смогла.
***
Завидев меня, приближающуюся к столику, явно скучающий аспирант заметно оживился.
– Знаешь, – сцепил он пальцы в замок, подобравшись, – а я припомнил-таки одну любопытную вещицу из своей жизни…
Я хмыкнула, плюхнувшись на стул. Правда? А я уже тоже, по иронии судьбы, кое-то разузнала. Бранов, видя мою холодную отстраненность, старательно выдаваемую за истинное состояние, осекся.
– Марианну Владленовну видела? – понимающе улыбнулся он. – Не беспокойся, едва ты ушла, она спустилась сверху, – махнул Бранов на расположенную на балкончике VIP-зону. – Тебя она навряд ли заприметила, так что проблем возникнуть не должно. Да и кому какое, собственно, дело, как я провожу свое свободное время?
Аспирант ободряюще засмеялся, а я только кивнула в ответ. Действительно. Никого это волновать не должно, и меня в том числе.
Бранов чуть отклонился, оглядывая меня внимательным, чуть посветлевшим взглядом. Удивительные у него все же глаза. Освещение с ними какую-то невероятную штуку вытворяет!
На саму себя разозлившись, что вновь, развесив уши и распустив слюни, тону в этом теплом, цвета горячего шоколада взгляде, я нахмурилась.
– Да что с тобой? – не на шутку взволновался Бранов. – Аура сбоит?
Он нервно покрутился на месте, выглядывая в толпе Сергея. Но я была полна решимости наконец прекратить весь этот фарс.
– Ничего у меня не сбоит, – отважилась перейти в атаку, пока еще в состоянии трезво рассуждать, и пока хозяин бара вновь меня своей суперамурной силой не приложил. – Всего лишь пытаюсь понять. Ты мог стереть мне память такой же книжечкой, как у Семена Аркадьевича, и дело с концом. Я бы даже и не вспомнила ни о гидре, ни о Геракле. Ни о тебе, в конце концов. Жил бы себе спокойно, горя не зная.
Ян, с удивлением уставившись на меня и, кажется, и правда уверившись в неполадках моей ауры, долго молчал. А, быть может, мне, целиком и полностью погрузившейся в тягостные думы, лишь казалось, что прошло много времени.
– Жил бы спокойно, говоришь? – наконец заговорил он, шутливо сузив глаза. – Не знаю, каково это. И, думаю, если узнаю, от скуки умру.
Вот значит как? Я у него средство от скуки? Вот все и встало на свои места, Мика.
– Чтобы не умереть от скуки, нормальные люди придумывают себе хобби. Собирал бы марки или монеты, или еще какую дребедень. Такое занудство как раз по тебе.
На слове «занудство» Бранов выразительно приподнял брови, а я только руками развела. Из песни слов не выкинешь, а я сегодня невероятно открыта и честна. Сами с Серегой виноваты.
– Знаешь, – протянул Ян, – а и правда, похоже, стоило подчистить тебе память.
Кажется, задеть аспиранта за живое у меня все же удалось. Ребячество, но как же полегчало-то на душе!
– Стоило, – сощурилась я, приготовившись сопротивляться не на жизнь, а на смерть. – Непростительную тактическую ошибку вы совершили, господин аспирант.
– Еще не все потеряно, – усмехнулся Бранов в ответ. – Будешь доставать меня, так и поступлю.
Мы долго молчали, сверля друг друга взглядами. Удивительно, едва только стоило мне разозлиться, как все смущение испарилось. Теперь я могла открыто и твердо глядеть аспиранту в глаза.
– Могу я задать вопрос личного характера? – заговорила я первой.
Негодование едва удавалось сдерживать. И то ли я все же справлялась с этой задачей куда успешнее, чем предполагала, то ли Бранов мало того, что сверхсилой обладает, так еще и актер неплохой.
– Можешь, – с беспечным видом теребил он край бумажной салфетки. – Но только если ты, – намерено выделил он, – позволишь мне задать вопрос личного характера тебе.
И уставился на меня чуть исподлобья, гипнотизируя скорее двумя нефтяным омутами, чем глазами. Такими черными они казались в тусклом освещении бара.
Ну, снова здорова!
– Баш на баш? – с готовностью кивнула я. – Идет. Итак, кто твой Слышащий, и зачем тебе я?
– Это два вопроса, – вредным голосом протянул аспирант, с прежним успехом приковывая меня к месту темнооким взглядом. – Выбирай один из них, и я отвечу.
Я сжала кулаки. Смотрите-ка, этот гуманитарий еще и считать умеет!
– Хорошо. Выбираю первый вопрос. Кто твой Слышащий? Настоящий. И почему ты отправляешься в книги без него?
– А я-то думал, ты второй выберешь, – деланно огорчился Бранов. – Хоть какой-то простор для фантазии… Ладно, раз уж договорились, отвечаю. Хочешь знать, кто мой Слышащий? Никто. Теперь моя очередь спрашивать.
Я закатила глаза. Злиться уже не хотелось, только хохотать в голос. Неужели он меня за дурочку принимает?
– Нет-нет. Профукали вы, Ян Викторович, свой вопрос. Ответ не засчитан за неоткровенность.
– Почему это не засчитан? – Бранов с серьезными видом склонился ко мне. – Я повторяю, у меня нет Слышащего. Я совершенно свободен.
Улыбка снова затаилась в его глазах и уголках губ. Но наших так просто не взять!
– Не верю, – Ян с извиняющимся видом развел руками. – Нет, правда, все вокруг связаны, а ты один нет? Да и во владения Хаоса вступать без своего Слышащего не то что опасно, Устав запрещает.
Я скрестила руки на груди.
– А вот это уже интересно, – подобрался аспирант, стирая улыбку. – Откуда такая осведомленность? Это тот светловолосый успел тебе на уши присесть?
– У этого светловолосого имя есть, – Бранов демонстративно возвел глаза к потолку. – Миша его зовут. И никуда он мне не присаживался. Я добывала информацию, как могла, а он, в отличие от некоторых, не строит тайны на пустом месте и не кормит людей обещаниями когда-нибудь все рассказать.
– Надо же, – протянул Бранов, – идеальный какой.
– Идеальных не существует, – задрала подбородок я. – Но да, он мне здорово помог разобраться во всем, и я ему очень благодарна.
– Так ты ему доверяешь? Этому идеальному Ми-ше? – нарочно по слогам произнес Ян.
– Как я могу доверять человеку, которого не видела лет десять? – хохотнула я. – Я ж его не знаю совсем!
– Ну, хоть капля рассудительности в тебе есть. Уже хорошо, – не преминул съязвить Бранов, а затем уставился на меня прямо, сосредоточенно. – Ну а обо мне что скажешь? Мне-то ты доверяешь?
Я поерзала, вцепившись в коленки пальцами. А вот лицевые мышцы старалась расслабить, как могла, чтобы не выдать ни волнения, ни каких бы то ни было других чувств.
– Это и есть тот самый обещанный вопрос личного характера?
Ян пожал плечами.
– Пусть будет он.
Я в тревоге огляделась. Сергей со своей неуёмной энергией сейчас бы точно не помешал, чтобы обстановку разрядить и отвлечь аспиранта. Но, увы. Хозяин бара если и чувствовал напряжение, витавшее над нашим столиком, то явно был на стороне друга, и спасать меня не спешил.
– Ну так что? – с кривой ухмылкой прервал мои размышления Бранов. – Ты доверяешь мне, Ми-ка? Учти, ты задала вопрос, я ответил без утайки. Теперь твоя очередь.
– Это называется «без утайки»? – огрызнулась я. – Что-то после такого ответа вопросов становится еще больше.
– Я не связан, – нарочито медленно, членораздельно повторил аспирант. – У меня нет Слышащего. Нет и не будет. Теперь я ответил? Ты довольна?
– А почему и не бу… – начала было я, но Бранов строго поджал губы и покачал головой.
– Это уже другой вопрос. Ответь сперва на мой, и продолжим игру. Разве это так сложно? Если ты боишься обидеть меня…
– Ничего я не боюсь, – проворчала, отводя взгляд. – Просто вопрос какой-то дурацкий.
– Знаешь, твои вопросы тоже на Нобелевское номинирование не тянут, – усмехнулся аспирант. – Отвечай давай. Даю время подумать.
Ух, щедрый какой. Но здесь и думать нечего.
– Доверяю ли я тебе? – приподняла я бровь, а Бранов настороженно кивнул. – Ответ: скорее да, чем нет.
– Уклончиво, – хохотнул Ян. – Но меня вполне устраивает. Спасибо. Я очень рад!
Я кивнула, отчего-то вновь пытаясь не смотреть ему в глаза. И чего это такой пустяковый вопрос дался мне так сложно?
– Спрашивай дальше, – потянулся Бранов к кружке с Серегиным питьем. – Хотя играть, конечно, лучше с чем-то поприятнее на вкус, чем это…
Он с грустью поглядел в сторону бара, а потом, верно припомнив, что за рулем, со вздохом припал к бадье и осушил ее до дна.
– Что-то мне больше не хочется играть, – насупилась я.
– Трусиха, – вытрясая последние капли чудодейственного пойла, заявил Бранов.
Я разом ощетинилась, отодвинув от себя кружку и запустив руку в миску с гренками.
– Я не трусиха!
– Хо-хо! – с еще большей уверенностью изрек аспирант. – Еще какая трусиха.
Я молча грызла гренку. Разумеется, он прав. Страшновато было, ведь спрошу я, спросит и Ян. И, судя по хитрющему взгляду, пару каверзных вопросов он уже заготовил. Но прослыть трусихой?
Нет. Это выше моих сил.
– Хорошо, сдаюсь! – подняла руки вверх я. – Играть, так играть. Только я спрашиваю первая.
– Дамы вперед, – примирительно кивнул аспирант.
Я нахмурилась, призывая всю фантазию, что только во мне была. Насолить Бранову хотелось до одури. Хотя побочные эффекты исцеления ауры, будь они неладны, снова истребляли мое раздражение и обиду на гуляку-аспиранта.
– Почему ты не бросил меня еще тогда, когда мой «Император впервые ожил»? Зачем возишься со мной? И почему не ушел, когда кошкоты нас схватили? Сомневаюсь, что тебе хотелось из-за глупой студентки, дрыхнущей на парах, оказаться на вертеле.
Вопросы, разумеется, были с подвохом. И мне до зуда в душе хотелось в ответе хотя бы на один из них уловить нечто такое, отчего вечер снова вернулся бы в нормальное русло, а моя дурацкая, ничем не подкрепленная ревность будто мыльный пузырь лопнула.
– Снова больше одного вопроса, – поджал губы Ян. – Но так и быть, отвешу бонус тебе за смелость и отвечу на все. Я не ушел, когда кошкоты нас схватили лишь потому, что они убили бы тебя, не раздумывая, если бы я исчез. Они дикие, магией не обладают, кроме магии целительных прикосновений. Ну а уйти позже вместе с тобой тоже случая не представилось. Я мог ненароком зацепить кого-нибудь из котов и открыл бы коридор в наш мир. А это очень плохо. Только Хаос мне тогда спасибо сказал бы. Ну а не бросил я тебя и, как ты выразилась, вожусь с тобой лишь потому, что хочу помочь, – он с печальной улыбкой в глазах склонил голову. – Я знаю, что такое быть одному, барахтаясь в вопросах и неизвестности. Да и самой тебе со всем этим точно не справиться. Так что отныне я твой сэнсэй. Буду просвещать, и делать из тебя настоящего Слышащего. Если захочешь, конечно.
– И чем же я должна буду заплатить за такое своеобразное репетиторство, сэнсэй? – сощурилась я.
Решить, хочу ли стать тем самым Слышащим, еще не успела. Но все подробности и мелкий шрифт в сносках договора всегда читают загодя. Так ведь?
– А ничем, – откинувшись на спинку стула, снова с бесстрастным выражением лица теребил Бранов салфетку. – Считай, что тебе просто крупно повезло встретить сэнсэя-альтруиста.
– Ну да. Меня не обманешь. Знаю, что бесплатный сыр только в мышеловке.
