Текст книги "Анарео (СИ)"

Автор книги: Адам Мирах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

Глава двадцать четвертая

Дождь кончился внезапно, словно кто-то там, наверху, закрутил небесные вентили до упора. С намокших желтых листьев то и дело срывались крупные капли. Умытый холодным дождем осенний лес немного приободрился: в чаще, где ветви деревьев еще были прикрыты листвой, зазвенел одинокий голос белобровника.

Рист посмотрел на пасмурно-серое небо, и провел рукой по волосам, стряхивая лишнюю воду. Он не любил сырость; но сейчас, после долгой, тяжелой жажды прохлада дождя казалась спасительным чудом. Несколько глотков собранной живительной влаги помогли обрести ясность ума, несмотря на то, что жар так и держался, а рана беспрерывно пульсировала и горела.

Страж с трудом встал. Ладонь скользнула по шершавому стволу; он сделал несколько шагов. Что ж, идти можно, хоть и не с той скоростью, к которой привык. Вопрос только, куда?

Грета, если все хорошо, наверняка движется в Лисир, и уже добралась до первого крупного города на своем пути. Но до него больше суток ходьбы, которых у Риста нет, если, конечно, в планы стража не входило остаться без одной руки.

Заразу нужно остановить, а сделать это без лекарств не просто трудно – невозможно.

Он задумался.

В нескольких часах ходьбы отсюда лежит перекресток, одна из линий которого тянется к деревне под названием Фурта, а оттуда почти сразу же втекает в Юргу – небольшое поселение, которое и городом-то назвать язык не повернется. Но у Юрги есть одно неоспоримое преимущество – Рист точно помнил, что в ней находится не меньше двух аптечных заведений.

Если поторопиться – страж будет там уже вечером.

* * *

Свежий воздух после дождя приятно холодил, пока Рист был в перелеске. Но как только он вышел на прямую дорогу, поднялся сильный ветер, разбудивший в нем непреодолимое желание горячего чая и теплой крыши над головой.

Несмотря на холод, грязь под ногами упорно не желала замерзать, и на перекрестке порядком выдохшийся страж приостановился отдохнуть. Унылая распутица уходила вдаль расквашенной колеей.

На вязкой глине отчетливо проступали следы – кто-то совсем недавно проехал здесь на телеге, причем, если судить по отпечатку, одно из колес было сильно расхлябано. Рист не удивился – жители Фурты часто ездили в Юргу по своим делам, а иногда забирались и совсем далеко, вплоть до подступов к Приграничью.

В запах сырости вплетались вонь конского навоза, горечь полыни, росшей на бездорожье, и едва ощутимый, но очень знакомый аромат. Прежде чем страж успел вдохнуть и растворить его в собственных ощущениях, память вздрогнула и инстинктивно выдала ответ.

Грета.

Не далее как час назад, на этом самом месте, стояла дочь его самого близкого друга – Тиура.

Или… проезжала?

Рист нагнулся, дотронулся до следа, вдохнул запахи, которые все вместе образовывали жуткую мешанину.

И почуял, нет – увидел.

Старая, заезженная телега – скрипучее дерево, которое ни с чем не перепутаешь. Две измученные слякотью и непогодой кобылы – тяжелый дух лошадиного пота.

Удушливый смрад того, кто правил повозкой.

Почти рядом – незнакомый запах злобы и ненависти, желания крушить и убивать. Женщина – не слишком молодая, но и не старая.

И – испуг, смятение, боль. Грета.

Рист в ярости отшвырнул ногой подвернувшийся кривой сук, наполовину утопленный в глинистом киселе.

Почему, почему именно сейчас?!

Следы вели в Фурту. Об этой деревне страж был немало наслышан. Лет десять-пятнадцать назад через нее можно было проезжать без затруднений. Но потом вдруг что-то неуловимо изменилось – и путники перестали заглядывать сюда без особой нужды. Да и сам он не стал бы забредать в Фурту в одиночку. Гиблое место, притон для ворья разного рода. А жулье, как известно, если держится вместе, может дать довольно серьезный отпор.

Впрочем, с виду жители были весьма законопослушны – по крайней мере, дуцент от них поступал регулярно, и детей они записывали в городе через месяц после рождения, как и полагалось, и брачный возраст соблюдали, рожая не раньше, чем через семь лет. Потому их особо не трогали ни рикуты, ни стражи.

Правда, был здесь один случай – лет так восемь тому назад в этих краях пропал молодой антар. Тогда деревню перевернули с ног на голову – стражи обнаружили след, ведущий прямиком в местную таверну. Но, как ни бились, никого не нашли.

Разум подсказывал Ристу, что идти в место, кишащее возможными неприятностями, в его состоянии – весьма рискованная глупость.

Но и Грету он оставить не мог. Следовало убедиться, что антар, по меньшей мере, жива.

* * *

Дорога обвивала деревню с одной стороны, и уходила дальше на северо-восток – в Юргу. С другого бока Фурта была погружена в хвойный лес, где под тенистыми широкими лапами старых елей ютились чахлые пихтовые деревца.

Он свернул в ельник – идти по открытому полю казалось слишком плохой идеей. Самым сложным оказалось держать след на большом расстоянии. Если бы не сильный испуг девушки, Рист потерял бы его в самом начале.

Терпкость соленых слез каждые несколько минут обрывалась, словно тонкая ниточка. Напротив таверны она задержалась, но ненадолго, а затем повернула на окраину. Здесь страж смог вздохнуть с облегчением – идти украдкой стало намного легче, когда дома растворились в пасмурной хмари позади.

След повис в воздухе, тонко задрожав, и оборвался. Там, где оканчивались деревянные избы, начиналось длинное ржаное поле, местами уже убранное. Черные проплешины чередовались с поникшими бледными колосьями. На другом конце высилось несколько строений – одно высоко над землей, на сваях, и еще пара небольших, прохудившихся – конюшня да развалюха, непригодная для жизни – обычный деревенский сарай.

Рист втянул причудливо скрестившиеся запахи и оглянулся по сторонам. Если не считать стайку воробьев, перескакивавших с места на место, вокруг не было ни души.

Он закрыл глаза и принялся плести. Длинные тонкие нити взмыли в воздух и понеслись вперед, прощупывая каждый сантиметр, отделявший стража от Греты.

В большом здании – десятка полтора мужчин, не меньше. Девушка… одна или даже две, но не антары – обычные люди. Что-то не похоже на примерную семью – скорее, напоминает разбойничий вертеп.

Один в конюшне – парень, нет, мальчик, обслуга, взятая за краюху хлеба в день – задавая лошадям корм, сам думает о еде.

Грета. Странное было это ощущение – вкрадываться в чужое и одновременно знакомое сознание. Он чувствовал отчаяние, страх, боль. Много боли – не от душевных терзаний, а самой настоящей, жгучей и нестерпимой, пронизывающей все тело насквозь.

Страж соткал мягкий, убаюкивающий невесомый кокон и бережно набросил его на разум антара. На том конце поля пленница устало зевнула, свернувшись калачиком на слежавшейся соломе, и незаметно для себя погрузилась в сон, где рядом по-прежнему был отец.

Рист выдохнул и вынырнул на поверхность.

Самое несложное плетение отняло у него уйму сил, но покинуть Фурту просто так – значило пойти против собственной совести. По крайней мере, антар сможет продержаться еще пару суток – как раз столько, чтобы он успел хотя бы немного залечить рану и вернуться за ней.

* * *

До Юрги страж, как ни старался, добрался только к глубокой ночи. Дверь постоялого двора приоткрылась на настойчивый стук с третьего раза. Заспанный, недовольный хозяин высунул всклокоченную голову в приоткрывшуюся щель и рявкнул:

– Ну, чего еще? – окинул взглядом потрепанного ночного гостя и добавил:

– Попрошаек не пускаю! – и дернул ручку на себя. Рист едва успел впихнуть ногу в узкий проем. Неторопливо вынул кинжал, сунул под нос человеку.

Несколько секунд тот смотрел на темный клинок, затаивший в глубине вишнево-кровавые капли. Затем подобрел, суетливо распахнул дверь:

– Простите, бабат страж, что ж вы сразу не сказали!

Рист вошел, не снимая плащ, присел на лавку. Хозяин уже вился рядом.

– Вы перекусить или ночевать останетесь?

– Комната есть? – спросил гость, оглядывая зал. Никого, ну оно и понятно в такую-то темень. Высокие потолки, деревянная лестница наверх. Никаких излишеств, все просто – грубо вытесанные бревна, тяжелые столы, стойка.

– Есть, да не одна, – вздохнул хозяин, – путников нынче маловато стало. Ужин подать наверх? Шибко не попотчую, уж не обессудьте, но рагу и куриные крылышки еще остались, к ним могу вино предложить и квас.

– Наверх, – решил Рист, – и от вина не откажусь. Прислужник имеется? Заплачу двойной монетой.

– Конечно, имеется, не беспокойтесь, сейчас же разбужу. Проходите пока, располагайтесь – выбирайте любую из тех, что справа.

…Мальчишка оказался шустрый – принес все, что было нужно, ничего не напутав. Нагрел воды, и, получив несколько медяков, умчался, довольный – досыпать.

Ристу показалось, что рана вспыхнула, когда он вылил на неё вино. Впившись зубами в полотенце, страж взрезал опухшие края. Плоть поддавалась туго, и несколько раз, обессиленный, он откладывал клинок в сторону, чтобы вытереть со лба пот.

Наконец с обработкой было покончено. Рист убрал оставшиеся монеты, повесил плащ – чтобы к утру просох, на всякий случай задвинул тугой засов и растянулся на жесткой кровати.

Он не уснул – провалился в смурное забытье, то и дело прерываемое короткими пробуждениями. Дважды ему казалось, что к двери кто-то подходил и прислушивался. И только под утро усталость взяла свое, и сознание провалилось в глубокий, черный колодец.

* * *

Проснулся Рист, когда луна уже бросила первый блик на вечереющий небосклон, от того, что в дверь громко колотили. Это был хозяин.

– Я уж думал, не случилось ли чего, – заискивающе сказал он. – Как-то вы, бабат, долго не открывали.

Стражу не понравилось выражение его лица – словно испуг прошелся легкой рябью по угрюмому лицу, всколыхнув далеко запрятанный страх.

– Я останусь еще на пару дней, – ответил он, ссыпая в подставленную ладонь серебро, – ужин, как вчера.

Поблагодарив за принесенный поднос, Рист вновь закрыл комнату изнутри. Осмотрел рану – та выглядела значительно лучше: края сильно стянулись, кожа вокруг побелела и спала.

Посчитал, сколько времени он провалялся без памяти, стиснул зубы.

Свернул плащ и распахнул ставни окна.

Страж не видел, как к хозяину пришли двое чужаков и долго о чем-то его расспрашивали, а потом поднялись наверх.

* * *

Фурта встретила его всё той же унылой картиной. В рассветных сумерках Рист, устроившись поудобнее, принялся размышлять, как лучше вытащить Грету, не перебудив при том всю округу. Дело значительно облегчалось тем, что собак поблизости не наблюдалось, а владелец хибары, очевидно, не питал к живности особой приязни.

Что-то неправильным казалось в сонном ржаном поле, укрытом утренним туманом. Когда холодное осеннее солнце, наконец, взошло, разогнав блеклыми лучами пелену, Рист увидел.

Там, где стоял сарай, ничего не было.

Потрясенный, он привстал, чтобы разглядеть получше, втянул в себя запахи – дрожь лошадей в конюшне, сырое дерево, еле заметный привкус гари.

На месте сенника – пепелище, аккуратно засыпанное свежей землей.

Глава двадцать пятая

Налетевший ветер подхватил осенние листья, прошелся легкой рябью по еще не высохшим лужам, дернул длинный антарский плащ.

Крина беспокойно шагала взад-вперед по неширокой аллее, закрытой от посторонних глаз высокими кустами дикой розы. Размокшие лепестки уже почти все опали, и на тонких веточках виднелись лишь редкие съежившиеся от холода бутоны.

Надо уносить ноги.

Она сама не заметила, как сказала это вслух. В конце концов, интуиция еще ни разу её не подводила. Где бы ни была Виктория, шансы на то, что ликуд вернется обратно, не приведя за собой Волдета, таяли с каждой минутой.

Антар решительно набросила капюшон. Пожалуй, в особняк не стоит и возвращаться – проще сразу отправиться к ближайшим воротам и, покинув резиденцию, для начала затеряться в городе. Время для мести еще придет, а пока хорошо бы остаться живой.

Двадцать метров до конца аллеи. Поворот направо – на открытом месте ветер окончательно обозлился и принялся неистово трепать плащ за подол – и еще с сотню шагов.

На плечо сзади легла тяжелая рука.

Крина на мгновение замерла, затем резко развернулась, одновременно мысленно нащупывая браслет. Голубая ящерица успокаивающе зашипела, отзываясь на прикосновение.

Чужая ладонь дрогнула и вернулась на место.

Самый старый из всех глав кланов стоял перед ней в своем неизменном черном одеянии, из-под воротника которого выглядывал белоснежный тонкий шарф, и улыбался.

От этой улыбки, тошнотворного сладковатого запаха, Крине стало не по себе.

– Наша дорогая гостья, – заскрипел Костадин, – что же вы гуляете в такую непогоду? Позвольте мне угостить вас горячим у себя дома. Будет совершенно непростительно, если вы продрогнете здесь в одиночестве.

Крина очень хорошо помнила, что голос дормиен на совете был очень даже свеж и бодр.

Она беспомощно оглянулась. Ни души вокруг.

– Я, пожалуй, не буду отнимать ваше время, – ответила антар как можно мягче, – у главы наверняка много дел.

– В таком случае, прошу расценивать мою просьбу как приказ. – Улыбка на старческом лице расцвела еще шире, и Костадин взял девушку под руку.

До самого конца пути они шли в полном молчании.

…Первый вопрос дормиен задал, когда Крина опустилась в мягкое бархатное кресло.

– Мне сообщили, что сегодня ночью вы покидали нашу резиденцию. – Глава с нездоровым удовольствием разглядывал сидевшую напротив него. – Хотелось бы узнать, зачем вам это понадобилось?

– Люблю ночные прогулки, – ответила Крина, лихорадочно перебирая в уме все причины осведомленности Костадина. Охранявший ворота страж? Нашедшаяся Виктория?

– Врете, – Костадин нежно поглаживал подлокотник. – Нагло, беззастенчиво врете.

– Хорошо, – сглотнула Крина. – Хотела навестить старого друга.

– У вас есть друзья среди людей? – дормиен поднял тяжелый взгляд.

– Это считается серьезным проступком? – антар выдержала напор. – Скорее, были. Я ходила на кладбище.

– Допустим, так, – согласился Костадин, – но только допустим. Дайте мне свои ладони.

Крина опешила.

– Что?

– Покажите мне руки, – старик нетерпеливо перегнулся через стол. – Очень хорошо, – сказал он, глядя на кисти, которые издалека протянула ему антар.

И рванул рукава вверх, обнажая оба запястья – одно с маковым багровым цветком, другое – с каменной, едва светящейся, ящерицей.

Крина вскрикнула и дернулась назад. Старик вскочил одновременно с ней.

– Не глупите, – предупредил он. – Особняк окружен стражами. В доме их тоже полно. И не думайте, что посох дормиен молчит и не может защитить своего хозяина. – Костадин поднял трость, нацеливая на неё четыре сложенных в бутон лепестка, по которым пробегали алые искры. – Это моя личная выдумка для тех идиотов из совета, которые считают себя всесильными.

Девушка медленно села, словно загипнотизированная.

– Я так понимаю, вы все-таки мортем? – он посмотрел на левое запястье. – Очень хочется послушать, как вы надели чужой браслет – и смогли его использовать.

Крина зевнула. Её неудержимо потянуло в сон. Костадин немного опустил посох.

– Я ничего не скажу, – фразы неумолимо путались. Где-то в подсознании настойчиво билась мысль, что надо молчать, и потому антар, пытаясь проморгаться, повторила:

– Я ничего не скажу.

– Хорошо, – кивнул глава, – я так и думал. Тогда вам придется остаться здесь… по крайней мере, пока не расскажете мне все. Поверьте, я очень терпелив, и пока не собираюсь прибегать к пыткам и прочей ерунде, которую так любят мои собратья. Пока не собираюсь.

Крине показалось, что она заснет прямо сейчас, уронив голову на стол. Сквозь туман в голове антар услышала, как внизу хлопнула дверь.

– Кто там еще? – недовольно крикнул Костадин. – Асен! – позвал он охрану.

Дверь в кабинет распахнулась, и на пороге появился страж. Лицо его, обычно спокойное, на этот раз выдавало целых две эмоции – легкое беспокойство и напряжение.

– К вам глава когитациор, – произнес он, и Даан тут же отодвинул преграду в сторону.

Костадин невозмутимо оперся на трость, но в глазах хозяина особняка мелькнула скрытая ярость.

– С какой стати, Даан, ты врываешься в мой дом? – процедил сквозь зубы, мельком глянув на Крину. Та успела одернуть рукава.

Даан захохотал, пододвинул к себе кресло и уселся, закинув ногу на ногу.

– У тебя же всегда дверь открыта, Костадин, – он налил себе воды, и залпом выпил. – Даже гостей нормально встретить не можешь.

– Тебя никто не приглашал, – дормиен тоже сел, положив посох поперек коленей.

– Это да, – признал тот, – твоя правда. Но я здесь не для обмена любезностями. Я пришел за лисирийкой.

Крина вздрогнула, услышав его слова. Костадин отрицательно покачал головой.

– Нет, она останется здесь. Мне нужно с ней поговорить.

– Ты ничего не перепутал, дорогой родич? – Даан покосился на девушку. – Думаю, она сама в состоянии решить, оставаться ей или идти со мной.

– Она никуда не пойдет!

– И кто же ей помешает?

… Выходя, антар услышала, как Костадин в бессилии скрипит зубами.

Кажется, у неё появился еще один враг.

* * *

Даан почти тащил Крину за собой. На выходе из части дормиен она выдернула руку.

– Куда мы идем?

– А как же благодарность за спасение? – иронично поинтересовался когитациор.

– Я не просила меня спасать, – резко ответила девушка. – И особенно следить за мной.

– Правда? – хмыкнул Даан. – Как это я сразу не заметил? Может, тогда вернешься?

– Нет, – Крина потерла лоб. Остатки сонливости никак не желали выветриваться. – Мне надо идти.

– Куда же? Если ты хочешь выбраться из локуса, я тебя расстрою – все входы перекрыты стражами. Этим утром в резиденции обнаружили свеженький труп помощницы Волдета, и тот так взбесился, что поднял всех на уши. Кстати, поздравляю с почином.

– С каким почином? – Антар сбросила капюшон, и ветер ворвался в уши. Холод был гораздо приятнее, чем ощущение тумана в голове.

– Как с каким? Это ведь ты её прикончила?

Крина только сейчас поняла, что он говорит о Виктории.

Значит, Волдет все-таки добрался до неё.

– С чего ты взял?

Даан хмыкнул.

– С того, что мертвая полностью подходит под описание убитых в Лисире, про которых ты рассказывала. Вывернутые колени, переломанные руки, вытаращенные глаза – в общем, все, как положено. Может быть, расскажешь, как ты это делаешь?

Искаженные в предсмертном страхе лица, ночь, полная мертвецов, раскрытые неживые браслеты встали перед глазами. Холод заскользил вверх по спине.

– Надо всем отсюда уходить! Немедленно!

– Именно это я и собираюсь сделать, – засмеялся когитациор. – Но вот тебе, моя дорогая, придется немного задержаться.

Глава двадцать шестая

Ветер все усиливался, небо стремительно затягивало тучами. Среди чернеющего водоворота сверкнула первая молния.

– Для начала отправимся ко мне, – Даан тоже заметил надвигающееся непогодное буйство, – у меня есть пара очень интересных для тебя новостей.

Крина спрятала озябшие пальцы в рукава, но уходить не спешила.

– Почему бы не рассказать их прямо здесь? Или, по-твоему, я настолько глупа, чтобы прямиком сунуться в заготовленную тобой ловушку?

– Ты и впрямь глупа, – заметил когитациор, с ненавистью глядя на поднявшийся вихрь желтых листьев. Он не любил осень, и дождливую осень в особенности. – Как только весть о смерти Виктории распространится по локусу, многие захотят уточнить у тебя некоторые вещи. Например, почему это случилось сразу после твоего приезда.

– Не сразу, – возразила Крина, – прошло почти два дня…

– Ты думаешь, кого-то будут интересовать такие мелочи? Все просто: ты была в Лисире, там, где умерли наши родичи; ты появилась здесь – и вот еще одна смерть, по нелепой случайности почти неотличимая от тех. Только дурак не сможет сложить два и два. Так что на ближайшие сутки самое безопасное место для тебя – в моем особняке. Я не Костадин, и дверь держу всегда под замком.

– С чего вдруг такая трогательная забота? Двадцать лет назад ты меня ненавидел и готов был придушить. Да и, насколько помнится, после моего приезда сюда – тоже. Что же изменилось?

Даан повысил голос, стараясь заглушить воющий ветер:

– Ничего ровным счетом не изменилось, моя дорогая! Просто Волдет сейчас мне мешает гораздо сильнее. Ну всесильного Тиура больше нет – а значит, рассчитаться с тобой можно в любое время.

Крина фыркнула:

– Очень веская причина. После таких слов любой бы помчался прямиком под твое крылышко!

Несколько первых капель дождя упали на серую землю. Даан поднял голову вверх, посмотрел на иссиня-черное небо.

– Я тебя уговаривать не собираюсь. Думай быстрее.

Антар заколебалась. Бежать из города в такую погоду – смерти подобно. Однако в проливной дождь стражам труднее взять след. Опять-таки – если все, о чем говорил когитациор, правда, то ей даже выйти из резиденции не дадут.

Главы долго разбираться не будут. В лучшем случае отдадут Атриуму, а в худшем…

– Где гарантия, что ты не прикончишь меня сразу же за порогом?

Когитациор развел руками.

– Нет гарантий, моя дорогая. Только честное слово Даана.

И нагло осклабился, глядя ей в глаза.

* * *

Они успели вовремя: едва тяжелая дверь захлопнулась, на улице разразился настоящий потоп. По крыше забарабанили крупные частые капли, мутные потоки хлынули с водостоков.

Глава облегченно прижался к двери. Проклятый дождь. Если бы он промок, то придушил бы девку на месте, невзирая на все свои обещания.

Крина, не подозревая, какие тучи только что разошлись над её головой – вместе с теми, что заволокли небо – растерянно топталась на месте. Она ни разу ни была в доме своего врага, и обилие зеркал слегка сбило девушку с толка.

– Поднимайся, – велел Даан, – всё в кабинете, наверху.

Второй раз за день антар очутилась в чужом доме. Но если у Костадина охрана находилась наверху, то здесь, похоже, особняк был полностью пуст.

– Я их отослал, – коротко объяснил когитациор, заметив замешательство девушки. – Идем.

Пока Крина грелась у потрескивающего камина, Даан что-то искал на полках, сплошь заставленными книгами.

– Сегодня утром Волдет снова собрал совет, – не поворачиваясь к ней, заговорил он. – Не буду утомлять тебя подробностями. Скажу лишь, что вечером все главы кланов, кроме Резарта, покидают Анарео. Резарта, с поддержки Волдета, избрали временно на место Тиура.

– Зачем? – антар сняла плащ, встряхнула его. – Их так напугала смерть Виктории?

– Виктория тут не причем, – Даан терпеливо переставлял книги с места на место. – Я с Георгом уезжаю в Лисир, разбираться с теми странными вещами, о которых ты тут наболтала. Кстати, ничего не хочешь добавить по этому поводу?

Не дождавшись ответа, он продолжил:

– Остальные едут на север от Анарео, в ту сторону, где находятся гематитовые рудники.

Крина вздрогнула и машинально повторила:

– Гематитовые рудники?

– Ну да, – когитациор повернулся, – тебя что-то удивляет? Ах да, я же забыл совершенно, что ты вроде бы не из наших мест родом? На севере, примерно в паре дней пути от Анарео, лежит маленький городок Феоре. Довольно ценное место, если учесть, что это единственные залежи гематита на всю Патакву. В нем же построена плавильня, где делают кинжалы для стражей.

Антар знала это всё и без объяснений Даана. Она покинула Феоре, чтобы больше никогда туда не возвращаться. Но главе ни к чему было знать такие вещи.

– Теперь ясно, – кивнула девушка, – и что там забыл наш совет?

– Волдет соблазнил их древним предсказанием, – хмыкнул тот, – сунул им под нос несколько бумажек и поведал о том, что в глубине рудника спрятан красный посох – воплощение магии давно умерших круенто. Учитывая новости из Приграничья, большинство решило, что стоит отправиться за, так сказать, несметными богатствами горы.

– А на самом деле? – Крина начала понимать, что к чему.

– А на самом деле, я думаю, Волдет хочет избавиться от соперников. Отличный способ похоронить всех разом в одном месте. Полагаю, он надеется, что мы с Георгом сдохнем от неведомой напасти в Приграничье, ну, а с Резартом можно будет разобраться без проблем. Волдет привык считать, что все глупее его, – Даан наконец вытащил два выбеленных листа бумаги с мелкими значками и бросил на стол. – Вот, полюбуйся.

Даже не прикасаясь к записям, Крина поняла, что это.

– Где ты их взял? – Виктория говорила, что оригинал она вернула в тайник Волдета, а копия хранилась у неё дома. Значит…

Когитациор невозмутимо пожал плечами.

– Какая, собственно, разница?

– Ты взял это в доме Виктории, – утвердительно проговорила Крина, подходя ближе. Плащ она бросила на спинку кресла, и теперь на запястьях были видны оба браслета.

– Интересно, откуда такая осведомленность? – ухмыльнулся враг. – Уж не потому ли, что ты припрятала ликуд у себя в подвале?

Антар осеклась.

– Сволочь же ты, – с отвращением сказала девушка, – так ты нас сразу выследил. А потом, увидев, что Виктория вернулась к себе, решил её убить. Только не пойму, зачем? Она-то тебе что сделала? Хотя, постой. Это ведь так удобно – сделать её смерть похожей на гибель лисирийских антаров, чтобы загнать меня в угол, верно?

Даан поморщился.

– Как же ты любишь делать поспешные выводы, – с раздражением произнес глава. – Естественно, увидев, как птичка покидает такое славное убежище, я решил, что ей уж очень позарез что-то понадобилось в собственном доме, коль она пошла на такой риск. Вот я и…

Глава не успел договорить – несколько раз растерянно моргнув, он рухнул на пол, судорожно хватаясь за маленький столик с зеркальной поверхностью. Стекло осыпалось дождем из десятков острых граней, несколько осколков порезало руку когитациор, и ладонь Даана испачкалась кровью.

Крина замерла над неподвижным телом, внимательно глядя на него. Слова главы о рудниках пробудили в ней неясный отголосок сожаления об утраченном прошлом.

Она родилась и выросла в Феоре, в крохотном домике, едва рассчитанном на то, чтобы в нем поместилось двое. Сам городок тоже не отличался размерами – он был настолько мал, что даже не вмещал в себя привычного локуса и выглядел скорее, как большая деревня.

Мать, сколько помнила Крина, все время работала, иногда оставляя её одну и ночью. Возвращаясь под утро, она неизменно приносила дочери прекрасную, ледяную на вкус, человеческую кровь. В другие дни бывало гораздо хуже – девушка хорошо помнила, как много вечеров подряд они ужинали только тем, что удавалось собрать после забоя куриц, выращенных на соседской ферме.

Отца она не знала, и однажды спросила о нем у матери. В ответ женщина лишь вздохнула, обняв девочку, и долго гладила её по голове. Той ночью Крина впервые за долгие годы услышала, как мать плачет в подушку.

Девочка вообще задавала много вопросов. На некоторые ей отвечали, на некоторые нет. В восемнадцать лет – на два года раньше обычного возраста инициации – мать достала припрятанный каменный браслет и надела на руку дочери символ клана мортем.

Через год женщина умерла, строго-настрого наказав Крине никогда в жизни не покидать Феоре.

– На юге есть город, – сказала перед смертью мать, – под названием Анарео. Не приближайся к нему ни на шаг. Там живет наша смерть.

Разумеется, первое, что сделала Крина, когда получила крошечный домик в свое владение – закрыла его на замок и в тот же день уехала из Феоре. Нищий город, вечный голод надоели ей больше некуда.

Анарео потряс воображение неискушенной девушки. Выросшая между чахлыми крестьянскими посадками и суровыми высокими горами, она никогда не видела городских рынков, фермерских ярмарок, больниц, шумной толпы – и огромного, на добрую четверть города, локуса, где проживали её сородичи.

Ей повезло, что первым, кого она встретила из антаров, оказался Тиур. Презис был покорен с первого взгляда – дикая смесь неопытной полудевочки-полуженщины, не знакомой с самыми простыми вещами из его мира – и необычно острого, наблюдательного ума, в сочетании с по-взрослому серьезными рассуждениями, привели его в страшный восторг. Спустя месяц он объявил о помолвке, не распространяясь о происхождении невесты. Крина же все-таки помнила некоторые из наказов матери, и упорно молчала в ответ на расспросы будущего жениха. Тиур тогда для себя решил, что рано или поздно узнает и эту тайну.

Крина вздохнула, вырываясь из плена прошлого. Нужно было поторопиться – неизвестно, сколько будет действовать магия сновидцев.

Убедившись, что антар без сознания, она первым делом спустилась вниз, проверить, заперта ли входная дверь.

Засов был задвинут до упора.

Что же – великолепно.

Девушка вернулась, присела на пол рядом с врагом, давшим ей убежище. Задумчиво потрогала браслет дормиен – красные искры уже спрятались в глубине лепестков.

Совсем близко, на другом столике, лежал посох клана, увенчанный крупным ограненным кварцем, до которого Даан так и не успел дотянуться.

Странная мысль закралась в голову Крины.

Если она может владеть магией дормиен, почему бы не попробовать повторить этот трюк с когитациор?

Тиур, правда, говорил, что главы не носят браслеты, потому что их магия как-то влияет на силу посохов. Но другого такого случая может не подвернуться. Виктория же как-то сумела использовать трость Волдета. Возможно, все эти россказни придуманы для всеобщего устрашения – чтобы никто не дотрагивался до принадлежащего сильным мира сего.

Крина не знала, что за те секунды, пока помощница Волдета держала в руке посох, она успела трижды проклясть тот момент, когда появилась на свет. Возвращая на место краденные бумаги, Виктория долго не могла заставить себя вновь прикоснуться к вещи своего учителя.

Антар коснулась молчащего камня.

Несколько мгновений ничего не происходило, но затем в глубине кварца поднялась серебряная вьюга. Вихрь ширился, мелкие снежинки на глазах превращались в стеклянные осколки. Кружащаяся метель достигла поверхности камня, и тот вмиг заледенел застывающим серебром.

Ладонь скользнула вниз, к древку, и в то же мгновение на гладкой древесине ожила вязь старых, почерневших от времени рун. Знаки заплясали, вспыхивая серым огнем, и побежали тонким ручейком, сплетаясь в единую цепь.

Девушка осторожно подняла трость перед собой. Сила рванулась навстречу ей, трепетно разливаясь в разбитом стекле столика, в сотне прозрачных осколков, в настенных зеркалах, и, дрожа, ворвалась в тело антара.

«Что это? – думала она в восторге, – браслет сновидцев, а теперь, выходит, я могу пользоваться еще и силой когитациор?

Ощущение всемогущества захватило её настолько, что Крина совершенно забыла, что владелец посоха лежит рядом, буквально в нескольких шагах, и что она собиралась сделать другие, гораздо более важные вещи.

Очнувшийся Даан с жадным торжеством разглядывал свой полыхающий посох в чужих руках.

«Все-таки я не ошибся. Вот она – истинная потомок круенто».